Текст книги "Дерзкая на десерт (СИ)"
Автор книги: Саша Кей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Глава 17. Рецепт томленой ягнятины
Долги?
Когда я успела обрасти долгами?
В непонятках я осоловело хлопаю глазами.
Как это все вообще могло произойти?
Я, конечно, когда брила ноги, где-то глубоко в душе, догадывалась, что романтический момент возможен. Где-то очень глубоко. Настолько, что и себе не признавалась.
Романтический! Но не эротически же!
И что?
Еще даже не полночь, а я уже свежекончившая женщина с в мятом, забрызганном спермой платье, подол которого перекрутился вокруг талии, а между ног сквознячок холодит остывающие натертые складки!
Целомудрием и не пахнет.
Я выскальзываю из рук Козырева и пытаюсь утвердиться на дрожащих ногах.
Вишенкой на торте становятся мои трусишки, съехавшие на пол.
Кажется, кружавчики не выдержали пыла Влада и повредились. Я смутно припоминаю какой-то треск, когда Козырев прорывался к моему клитору сквозь рижское достижение текстиля.
С возмущением смотрю на Влада:
– Вандал!
– Ничего, так даже удобнее, – хмыкает он. – А с чулками это ты удачно придумала.
Никакого чувства вины!
Хотя о чем это я? Он с содержимым трусиков разобрался куда более варварски.
При воспоминании о том, как Козырев разбирался, напористо и неумолимо, по телу пробегает сладкая судорога, а коленочки тают.
Влад успевает меня подхватить до того, как я оседаю на стул.
– Ну-ну, а не время отдыхать.
Я скашиваю глаза на Козыревский агрегат. Хоть посмотреть, что там за монстр такой превратил мою девочку в распухший мегачувствительный пельмешек, который и сейчас нет-нет, да и сжимается от лёгкого покалывания.
Член Влада выглядит угрожающе даже в полуготовности. Правда, под моим взглядом он снова начинает наливаться, вызывая у меня лёгкую панику.
Куда мне столько?
Этот мясистый удав с крупной головкой, снова выглядывающей из крайней плоти, во мне не уместится! Я категорически отказываюсь верить, что меня поимели этой базукой!
Продолжая наблюдать за тем, как орган возвращает себе мощь, я нервно облизываю губы.
– А ты ненасытная, – одобрительно произносит Козырев, неверно растолковав мою реакцию.
Я несчастно смотрю на него одним глазом, потому что на другом ресницы склеились от потёкшей туши.
Даже думать не хочу, как я сейчас выгляжу. Одна надежда, что недостоточно привлекательно. Однако я, похоже, не очень рублю в мужских вкусах, потому что глаза Козырева только больше загораются.
– Выглядишь шикарно. Так бы и отодрал…
Да уж.
Жалкий взгляд, распухшие губы, размазанный макияж… На груди розовеют пятна от губ и пальцев. Я в одних чулках и подсыхающих каплях мужского семени. Прям самый секс.
Но у Влада, видимо, свой взгляд на женскую красоту.
– Хотя почему «бы»? Уже и еще буду.
Взлетев вверх, я ожидаемо верещу.
Я ни хрена не Дюймовочка, но этот питекантроп подхватывает меня на руки, будто я пушинка.
Привыкшая к менее габаритным любовникам, я в красках представляю, как мы сейчас рухнем, но ни фига. И пока я успокаиваю сердцебиение, меня уже несут, причём, несут, мастерски маневрируя, так как Сева с удовольствием нас сопровождает, упоенно путаясь в ногах Козырева.
И тут до меня доходит.
– Он все видел!
– Кто? – ни разу не напрягается Влад.
Судя по тону, он готов выступить с повторным «сеансом» хоть перед церковным хором.
– Сева! Мы нанесли коту травму!
– Я ему рыбки дам, и он все забудет, – успокаивает меня Козырев, укладывая на кровать.
Кажется, это спальня. Я оглядываюсь и поражаюсь, что вокруг пусто. То есть совсем. В комнате только кровать, ночник, стоящий на полу и кот, забравшийся на подоконник и сверкающий оттуда фосфоресцирующими глазами.
– А почему здесь больше нет мебели?
– А зачем? Я здесь сплю и занимаюсь сексом, – бормочет Влад, целуя меня в шею.
– Но кот…
– Он никому не скажет, – обещает Козырев, для острастки сжимая мою грудь.
Его руки становятся жаднее, тискают и мнут, а поцелуй становится все ниже, и вот уже язык рисует языческие восьмёрки на коже, а дыхание оседает на и без того растревоженных лепестках и будоражит трепещущую зону между бедер.
Кот продолжает созерцать это непотребство.
– Но… – хочу остановить я. Козырева,
Он отрывается от увлекательнейшего процесса и сурово на меня смотрит.
– Алла, давай ты просто будешь стонать, а я за это дам тебе беляшик.
Я натурально охреневаю.
Но прежде, чем я успеваю сказать все, что я думаю по поводу этого потрясающего гешефта, напряженный кончик языка раздвигает срамные губы и скользит между ними, ласково поглаживая, и я захлебываюсь собственным вздохом.
А Влад, видимо, решив, что нежностей достаточно, всасывает клитор в горячий рот, и меня выгибает.
Так остро дёргает между ног, так становится сладко…
Жаркое марево выкидывает из головы все связные мысли.
Беляшик.
Я получу оргазм и беляшик.
И опять растолстею.
Глава 18. С праздником!
Козырев жесток.
Он изводит меня до хрипов.
Первый в моей жизни удачный куни грозит тем, что я превращусь в тефтельку.
Наверное, мои стоны сводят с ума соседей.
Мечусь по простыням и лепечу что-то сумбурное. То требую прекратить, то умоляю не останавливаться. Это невыносимо. Бессильно комкаю сбившееся покрывало, а Влад упивается моими криками, изредка поглаживая бедра, покрытые испариной.
Тяжёлый густой запах секса пропитывает все вокруг, и мне уже нет дела до кота.
Может, я уже кончила. Я не понимаю.
Может, даже несколько раз.
Пытка все длится, и к тому моменту, как Козырев поднимается надо мной, я уже просто желе, дрожащее и всхлипывающее.
Невозможно порочный Влад окидывает меня сумасшедшим взглядом и, как тряпочку, поворачивает на живот. Придавив всей массой, он проскальзывает в меня, а я могу уже только послушно и безвольно принимать с себя грубые толчки, иногда вздрагивая, когда очередная жгучая волна ударяет в складочки, а потом жаром откатывается в центр моего естества.
– Блядь, ты такая сладкая… Я забыл про резинку, – извиняется Козырев, прижимаясь губами к позвонкам на шее. – В следующий раз обязательно…
Какой следующий?
Мне бы этот пережить.
Я завтра же уйду в монастырь.
Но мой протест остается неозвученным, потому что я могу только мычать.
– Какой сочный голосок, – отвешивает сомнительный комплимент Влад.
Плохо помню, как он кончает, но вроде бы не в меня, хотя сейчас я бы и вякнуть не смогла. И как только меня оставляют в покое на пару минут, я выключаюсь.
Проваливаюсь в сон.
Просто в теплую черноту.
Мне даже ничего не снится. Организм получает такой перегруз, что обновление систем происходит на минимальных мощностях.
Просыпаюсь я от того, что меня будят.
Ну как будят…
Я лежу на боку, а два пальца хозяйничая разминают мою вспухшую дырочку.
– Дай поспать, – молю я. – Завтра на работу.
Игнорируя мое хныканье, Козырев сжимает свободной рукой сосок.
– Завтра выходной, – заверяет меня он и втискивается между скользких губок, каждое прикосновение к которым на грани сладости и болезненности.
Но в этот раз Влад меня щадит.
Больше не затягивает, и я счастливо засыпаю, как только он заливает мое бедро спермой.
Окончательно я прихожу в себя, когда еще темно.
Крадучись выползаю из постели, стараясь даже не смотреть на мирно спящего рядом террориста, и бреду в ту самую, гостевую ванную.
Зря я свет включаю.
Из зеркала на меня смотрит чудовище.
Лохматое, с черными разводами под глазами, алыми губами. Засосы, которые покрывают мои ключицы, я даже в расчет не беру.
Сходила на корпоратив.
Забравшись под душ, я набираю в горсть прохладной воды и прижимаю к пылающей промежности. Чуть пошипев, я прихожу к выводу, что в качестве разового опыта, может, и ничего, но дольше одной ночи я не выдержу.
Или это Влад решил показать себя с лучшей стороны?
В любом случае, с меня точно хватит. И надолго.
Но кто бы меня спрашивал…
Пугая меня, открывается дверь в ванную, и появляется заспанный Козырев.
С эрекцией.
О нет…
Не интересуясь моим мнением, Влад забирается ко мне под струи и начинает тискать, под предлогом помощи в смывании засохшей на мне спермы. Я явно нравлюсь ему на ощупь. Видно, с каким наслаждением он мнет ягодицы, сжимает грудь, любуется проступающими и тающими розовыми следами от пальцев, трется о мою шею утренней щетиной, а об попку отвердевшим членом.
Когда Козырев надавливает мне на лопатки, вынуждая наклониться и упереться ладонями в стену, организм покорно выделяет смазку, потому что осознает, что сейчас его опять натянут. И лучше бы расслабиться и получить удовольствие, хотя тело мое абсолютно пресыщено ощущениями.
Я все же робко пытаюсь возразить:
– Может, не надо?
– Ну ты же хотела с презервативом, – объясняет Влад свои домогательства заботой о моих желаниях и тянется за коробочкой, что так меня возмутила вчера.
– Что? – я не вер своим ушам.
Я почти смирилась, но аргумент безусловно огонь!
Пока я торможу, Влад наконец натягивает резинку.
К моему ужасу, в этот раз Козырев проникает в меня почти без всякого труда.
Ну еще бы!
Всю ночь разнашивал!
– С Восьмым марта, Ал. Покатаемся?
Глава 19. Выходной на ипподроме
После захода в ванной Козырев относит обессиленную меня обратно в постель, я почти готова потерять сознание, но Влад неосторожно поглаживает меня по попе, и я воспринимаю это как угрозу.
Инстинкт самосохранения наконец поднимает голову, и я крою неутомимого ебаря-извращенца на все лады. Я так ругаюсь, что даже добиваюсь виноватого выражения лица.
– Ну прости, – просит он. – Просто ты такая узенькая, такая беспомощная на члене, и стонешь так охуительно, что будишь во мне зверя…
– Это не повод задрать меня насмерть! – закукливаясь в простынь, пылю я.
От мыслей о том, что у Козырева опять сейчас чего-то проснется, у меня волосы на затылке дыбом встают.
– Все, все… Застыдила. Я потерплю.
Вроде и успокаивает, и на совесть давит. Ну уж нет!
Совесть сдохла еще вчера и валяется где-то на кухне вместе с почившими трусиками.
Впрочем, Козырев отстает, и мне удается немного вздремнуть.
Когда я открываю глаза, за окном уже светло.
В кровати я одна.
Хочу еще немного понежиться, но увы…
Подъем происходит слегка шокирующий. Мне внезапно перестает хватать воздуха.
Оказывается, это кот решает, что я – ничего так матрасик, и пытается сесть задницей мне на лицо. Я, конечно, в курсе, что это признак доверия, но не уверена, что готова сближаться настолько.
Попытка Севу согнать приводит только к тому, что он снова возвращается и пытается на мне улечься.
– Только не на лицо! – прошу я, но самцы в этом доме меня совсем не слушаются.
Какое счастье, что сегодня выходной, и не надо тащиться на работу. Сегодня пятница и у меня по расписанию три лекции и семинар.
Обожаю, когда государственные праздники выпадают на такие загруженные дни.
Тем более, что я сегодня инвалид. Ветеран конного спорта.
Ушатало меня так, что встаю с кровати я далеко не с первой попытки, и обнаруживаю, что надеть мне нечего. Чулки остались в ванной, платье на кухне. Трусы можно только помянуть.
Недобрым словом за их нестойкость.
Сейчас мне кажется, что пояс верности – отличный вариант.
Правда, на соседней подушке я обнаруживаю оставленную для меня футболку. Ну хоть что-то. Шастать по чужой квартире только в родинках как-то не очень хочется.
Шлепая босыми ногами по теплым полам, я иду на кухню, откуда уже доносятся умопомрачительные аппетитные запахи.
Больше всего меня манит аромат кофе.
Козырев что-то колдует у плиты, но, заметив меня, оставляет свое занятие и заключает меня в объятия.
С удовольствием повиснув на мощных плечах, я с неменьшим удовольствием и даже злорадством сообщаю его стояку:
– Хрен тебе. Укатали сивку крутые горки.
– А я тебе японский паровой омлет готовлю… – наигранно трагично сообщает Влад.
Ха. Больше я на это не куплюсь!
Вчера вот и поесть толком не дали, и надругались… беляшом угрожали.
Уже проснувшаяся задница напоминает, что она предупреждала. Другое место, участвовавшее во вчерашнем разврате, сыто молчит.
– Мне только кофе, – качаю я головой.
Я вообще еще не в себе.
– А потом? – напрягается Козырев.
– А потом я вызову такси и поеду домой, – вздохнув, я отлепляюсь от большой грелки и подхожу к платью, которое висит на спинке стула.
Вот прям так сразу на нем ничего не заметно, но это если не приглядываться.
– Хочешь, химчистку вызову? – предлагает нахмурившийся Влад.
– Нет, спасибо, но уж лучше я дома эти займусь. Я без претензий, – не кривя душой, говорю я.
– Так торопишься смыться?
– Да, – честно признаюсь я.
Помрачнев, Козырев ставит передо мной чашку кофе.
Делаю глоток.
Восхитительно!
Мир наполняется красками, в измученное тело возвращается жизнь.
Ладно, что бы я вчера ни пережила, эта чашка многое искупает.
Я прихожу в благостное состояние настолько, что, когда Влад снова тянет ко мне лапы, я просто бью по ним и даже не ругаюсь.
Пока я собираюсь домой, он мотается за мной по квартире.
За Козыревым мотается Сева.
Оба меня нервируют, но почему-то довольно вяло.
В итоге вместе со мной собрался Влад.
– А ты куда? – спрашиваю я его, костеря себя за то, что вчера не позаботилась о мобильнике.
Видимо, Левина вчера жаждала узнать, как у меня дела обстоят и звонками разредила телефон нахрен. Зарядник с собой в ресторан я естественно не брала. Козыревская мне не подходит.
– Отвезу тебя домой, – сопит он.
– Ну ладно…
Отказываться глупо. Тем более, что там еще какая-то лужа, помнится, во дворе.
В машине мы молчим. На меня вдруг накатывают стыд и неловкость, а что происходит с таким говорливым Владом я не знаю. Да и честно говоря, меня больше заботит собственное состояние. Поэтому, назвав Козыреву адрес, я отворачиваюсь к окну и попеременно то краснею, то бледнею, вспоминая свое вчерашнее родео.
И настолько увлекаюсь самобичеванием, что не сразу соображаю, что, остановившись у моего дома, Влад не только открывает мне дверь, но и провожает меня до подъезда.
Точнее, я спохватываюсь уже у лифта.
– А ты куда?
– До двери доведу, – буркает чем-то недовольный Козырев.
И что ему не так?
Он же получил все, что хотел?
Но, видимо, у него в организме до сих пор бродят какие-то желания, потому что как только я открываю дверь в квартиру, он заходит туда вместе со мной и, распахнув пальто, снова начинает меня тискать.
– Ты ведь без трусиков, да? – хрипло спрашивает меня он.
– Даже не думай! – отбиваюсь я от произвола.
– Я тебе попозже позвоню, – тяжело дышит Влад, отказываясь выпускать меня из лапищ. – Во сколько часов набрать?
– В никогда часов! – тут же отвергаю я, потому что промежность начинает жалобно стонать.
– Это мы еще посмотрим, – зло сузив глаза, рубит Козырев и, крепко поцеловав меня в губы напоследок, уходит, шарахнув дверью.
А я пытаюсь унять заколотившееся сердце. Солнечный удар просто, а не мужик.
Нет. Я больше на такое не пойду.
Ни за что и никогда.
Глава 20. Шокирующее открытие
– У тебя совесть есть? – верещит Левина в трубку. – Ты могла мне хотя бы маякнуть, что жива и здорова?
Ну как жива? Как здорова? Вот что ей сказать?
Я хожу враскоряку, хотя всегда считала, что такое выражение сильное преувеличение.
– Нету у меня совести, – покаянно вздыхаю я. – Ни совести, ни чести, ни достоинства…
– Дала? – тут же перестраивается на продуктивную беседу Янка.
– Дала, – опять вздыхаю я.
– Чем он тебя взял?
– Мясом, – душераздирающе стону я в трубку, осознавая всю глубину своего падения.
Левина мерзко хихикает в трубку.
– Ну и как? Вкусно?
– Переела, – обтекаемо отвечаю я.
– Ну и что? Чего молчишь? Пальцы у него длинные, это я помню. А ствол?
– Твоя примета работает, – признаюсь я, внутренне содрогаясь. Я теперь не та, что прежде. В меня влезает дубина Козырева, мне надо с этим смириться.
– А чего такая грустная тогда? – удивляется Яна. – Или он сплоховал?
– Да нет. Это я в конце дистанции была бесполезным грузом. Старая, видать, уже.
– Но-но! Я тебя старше на два месяца! Тут дело только в тренировках. Мне Гера урок про повторенье чаще всего преподает.
Что? Повторенье?
– Спасибо, не стоит.
– Ну ты чего скуксилась? – не отстает Левина. – Жалеешь?
– Я сорвалась, – признаюсь я. – Вернулась сегодня и заказала себе ведро пломбира. Клубничного. И сожрала его.
– Ого! – присвистывает Янка. По нашим меркам ведро пломбира тянет на сильное душевное волнение. – Да не гунди. Может, еще все хорошо будет…
– Не будет, – ною я. – Он не влюбился, не был сражен моими чарами, а хладнокровно меня совратил. А потом я сказала, что ничего больше будет. Никогда.
– Зачем? – поражается Левина.
– Я откуда знаю! – психую я.
Все я знаю.
Думала, Козырев опять встопорщится, возбудится от отказа и бросится меня завоевывать.
А он, скотина, даже не написал.
Вот я и уплела мороженое. И теперь я останусь одинокая, с осиротевшей киской и толстая.
Начинаю хлюпать носом, представив свою незавидную долю.
– У него кот-сиамец! – обвиняю я Влада в страшном грехе.
– Да ты что? – возмущается Яна. – Он и кота применил, и мясо? Он должен взять на себя ответственность! Давай, натравим на него бабу Розу? [ Об успехах бабы Розы на поприще сводничества можно прочитать тут – https:// /ru/book/stavka-na-nevinnost-b448344 ]
– Нет. Гордость у меня еще жива. Не хочет, ну и ладно.
– Так, ты сегодня поплачь, а завтра я к тебе вырвусь, и будем развеивать грусть-тоску… Найдем крутых парней…
На заднем фоне у Янки раздается возмущенный голос Геры: «Я те дам развеивать! Пойдешь пьянствовать – сиди и грусти, и нехрен глазки стоить всем вокруг!».
– Так, – продолжает шептать Левина-Бергман. – Не ссы. Все будет. Целую, до завтра. Если что, пиши. Я на связи.
Она отключается, и я с раздражением отбрасываю телефон на диван.
Мобила меня бесит своим молчанием. А так угрожал, так угрожал!
Я уже десять раз слазила в сообщения и увидела, что Козырев вот только что был в сети.
Был и не позвонил. И даже не написал.
Одни поздравительные эсемески от магазинов и коллег по работе.
Женщин-коллег, что еще более травматично для моего самолюбия.
И ни одна зараза вчера не спохватилась, и куда это пропала наш старший преподаватель? А если бы меня украли и изнасиловали?
Собственно, так и произошло при их прямом попустительстве!
Какое противное у меня Восьмое марта.
Все выводит из себя.
Рядом на тумбочке немым укором стоит опустевшее ведерко из-под мороженого, напоминая, что я еще и с диеты сорвалась, когда мне оставалось сбросить всего кило двести.
Бреду на кухню к холодильнику.
Внутри него меня по-прежнему дожидается синяя птица, сиречь куренок бледный, но у мне кусок в горло не лезет. И шпинат не возбуждает.
Задница ехидно подсказывает, что это все потому, что в качестве десерта меня не ожидает большой и крепкий. Соседняя область слабо подает голос, что зря мы от добавки отказывались, оно бы потерпело.
И так меня бесит предательство собственного организма: и что вкусняшками меня заманили и взяли тепленькой, и что не смотря на жесткое, будем называть откровенно, порево, тело при воспоминании о вчерашней ночи запускает мурашки. Да у меня во рту пересыхает, а внизу начинается половодье. Руки слабеют, а голова идет кругом, особенно, если воскресить в памяти то, что творил Козырев языком.
И я решаю наказать себя.
Достаю весы и, зажмурившись, наступаю на них.
Постояв несколько минут, все-таки решаюсь завершить воспитательный процесс и смотрю на цифры. И не верю собственным глазам.
Глава 21. Отличный план
Проснувшись в субботу, я первым делом проверяю мобильник.
Пусто. Глухое молчание.
Ну и все. Ну и ладно. Ну и сам дурак. Призовой самец, блин.
А потом вспоминаю главное событие прошлого дня и бегу на кухню.
Вчера весы показали, что я скинула килограмм.
Вот почти месяц на электронном экранчике стабильно стояло бесячье пятьдесят шесть семьсот, а тут, оп, и пятьдесят пять восемьсот.
Ну хорошо, ну чуть меньше килограмма улетело, но все равно!
Как я не переставляла весы, как их не двигала, число не менялось.
Пометавшись по квартире, я пришла к выводу, что это все с потом из меня вышло, пока Влад меня прожаривал. Да и кормил меня Козырев можно сказать диетическим. Сплошным белком.
Тут же в голову лезут всякие пошлые мысли, но я от них отмахиваюсь.
Вот сообразил бы меня мучительно добиваться, чтоб я такая нос воротила, а внутренне таяла, тогда бы и получил в награду минет.
А пока у нас в сухом остатке остается ведро пломбира, которое по закону подлости откладывается на жопе мгновенно. То есть за ночь должно было гарантированно освоиться на новом месте.
И вот я с трепетом опять взвешиваюсь.
Пятьдесят пять семьсот!
Если весы исправны, выходит Влад укатал меня с пользой для фигуры!
Как проверить-то?
Почесав лохматую макушку, я решаю примерить то самое эталонное платье, которое должно сидеть идеально, чтобы я выиграла злосчастный абонемент в СПА.
Больше всего раздражает, что этот абонемент я и так могу себе позволить, но мы же поспорили! А некоторые жрут плюхи, а другие вообще забеременели! Я одна за всех страдаю!
Напяливаю платье с замиранием сердца.
Кручусь перед зеркалом, и аж ладошки потеют.
Хороша!
В талии совсем отлично, можно дышать. И садиться, и вставать. На заднице больше не трещит, на боках не морщинит. А вот в груди пока еще перебор.
Надо-таки доскинуть оставшиеся граммы… Кто скажет, что двести грамм мелочь, глаз высосу.
Радостно нарезаю круги по квартире.
Страшная, косматая, ненакрашенная, в засосах, зато в платье. Угу, фурия кутежа просто.
Как парадная кобыла царского полка в праздничной попоне.
Звонок в дверь застает меня в расплох. На радостях я даже не смотрю в глазок, хотя стоило бы задуматься, кто это. В домофон-то не звонили.
А за порогом обнаруживается огромный шикарный букет.
Розы. Много розовых роз.
Руки сами тянутся ухватить эту красоту, источающую пряный густой аромат. И я чуть не теряю равновесие от тяжести подношения. В последний момент, даритель передумывает оставлять меня с цветами один на один и перехватывает их опять.
Подвинув меня, Влад проходит в прихожую и разувается.
Несмотря на романтичный подарок, взгляд у него недобрый.
– Алла Георгиевна, ты для кого сиськи выпятила?
– А? Что? Да это я просто так…
– Ты кого, коза ненасытная, только что проводила? – вдруг взрыкивает Козырев.
Это я-то ненасытная? У меня глаза на лоб лезут. Вот чудо-человек. Сам придумал, сам поверил.
Я хлопаю ресницами, а Влад уже пристраивает букет на пуфик, стаскивает с плеча какую-то огромную синюю квадратную сумку и, сняв пальто, двигает на меня, по пути начиная раздеваться.
– А… э… что ты собираешься делать? – настороженно интересуюсь я, пятясь от него.
– Накормить, напоить и поиметь, – загоняет меня в гостиную Козырев. – План не менялся, только последовательность действий.
Я нервно сглатываю.
Поди ж ты. Вчера ходила выла на стены, что он такой-сякой ветреный, а я дура, что все оборвала, а как до дела опять дошло, я снова пятками назад.
Ну почему он отказывается как приличный человек по мне романтично страдать? Ну хотя бы неделю! Чтобы я не чувствовала себя падшей женщиной!
– У меня есть нечего, – робко возражаю я.
– У меня с собой, – Козырев кивает в сторону, оставленного позади себя баула, который на второй, более внимательный взгляд, оказывается сумкой-холодильником. – И презервативы твои любимые тоже, – добавляет Влад, заставляя меня икнуть, и одним движением снимает с себя водолазку.
Ничего не могу с собой поделать и жадно шарю глазами по безупречному торсу. Хорош, подлец. Мне и завидно, и нравится, и льстит, что такому жеребцу прям кровь из носа хочется меня завалить.
Но помня, что я из-за него вчера расстроилась, продолжаю мстительно отступать.
Только не далеко.
Довольно быстро я оказываюсь на лопатках на коварно подкравшемся диване.
Судорожно облизывая пересохшие губы, я слежу за тем, как покидает шлейки кожаный ремень, и откуда-то снизу начинает подниматься волнение, холодком заливая живот.
Козырев тем временем достает из заднего кармана коробку с презервативами и бросает их рядом со мной.
– Пока все не изведем, из дома не выйдешь.
Я рассматриваю пачку, на которой пессимистично красуется надпись: «Двенадцать штук». Круглыми глазами гляжу на террориста, нависшего надо мной.
Мне после завтра на работу жизненно необходимо.
Нет, ну он-то, может, и сможет… А вот я…
Будет как в анекдоте про цыгана и лошадь.
Мне становится не по себе, а тело уже начинает коварно предавать.
Может, Левина права, и все дело в регулярности?
Вот ее-то, эту самую регулярность, мне прям обещают обеспечить.
Звучит, как план.
Мгновенно воспрявший демон-искуситель нашептывает, что Козырев очешуительно влияет на мою фигуру.
И процесс не так чтобы утомителен. Владу же нравится все делать самому. От меня требуется только выносливость…
Пока я борюсь с извечным женским желанием вызнать у Козырева, как далеко идут его планы на меня, обстановка в комнате накаляется. Абсолютно обнаженный Влад подтягивает меня к себе за щиколотку и запускает жадные ладони мне под подол.
И я тут же вспоминаю, во что превратилось мое вчерашнее платье.
– Я сама! – превентивно восклицаю я, пока и эту дизайнерскую тряпку не заляпали непотребным.
Приподняв бровь, Козырев позволяет мне стащить платье, и с этого момента меня больше не слушает. Повалив обратно на диван, он с урчанием начинает меня жамкать, впиваясь пальцами, покрывая поцелуями и потираясь о меня внушительной эрекцией, будто хочет меня сожрать.
И пустота внизу живота начинает чувствоваться почти физически. Я шалею от напора Влада. Меня затягивает в темный водоворот. Козырев стремится придавить меня, зажать, стиснуть, чтобы оставить отпечаток, и места его голодных прикосновений начинают гореть.
Что-то меняется, и я, отбросив все лишние эмоции, жажду, когда Влад выплеснет на меня свою мощь. Прямо сейчас, когда солнце бьет в окно ярким светом, и прямо здесь, на этом самом диване, где никогда не случалось ничего подобного.
Я теку, будто инфицированная потребностью Козырева в моем теле.
И, наверное, только теперь я перестаю задумываться, с чего бы такому, как Влад, так стремиться со мной переспать. Для галочки он все сделал вчера, а сегодня на трезвую голову я уже не могу не замечать, что у него реально сносит крышу.
И я опьяненная этим сумасшествием царапаю его кожу, вжимаюсь в него.
Увы, Козырев не долго позволяет мне вольности.
Секунда, и я снова на животе, а его член втискивается в голодную щелку, пока меня покусывают за шею. Ударив головкой в самую глубину, Влад хрипя вколачивается в меня, и я постанываю в такт толчкам.
Кажется, я начинаю привыкать.
