Текст книги "Гребень Дяди Нэнси (СИ)"

Автор книги: Саша Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3. Остап

Пользователь: ostap_drewТип аккаунта: базовыйВремя начала сеанса: 02:24Прогноз: Гора родила трех котят и сбежалаБазовые сомнабулические характеристикиТочка сборки: ПОМОЙКАФокус: ЖЕЛТЫЙТекучесть: КРАСНЫЙКонтроль: КРАСНЫЙСталкинг: ЖЕЛТЫЙСияние: КРАСНЫЙИндульгирование: КРАСНЫЙДОПОЛНИТЕЛЬНОРебус фэмилара

– Да что такое, блин! – Я топнул ногой по брусчатке и сразу понял, что фраза уже неактуальна, потому что я стоял посреди Рю-де-Бурбон, одетый как танцор диско – в ярко синие брюки-клеш и рубаху в подсолнухах. Это что чья-то шутка? Я сорвал с лица темные очки в форме звезд, сломал синюю, как мои брюки, оправу в руке и выкинул в мусорную корзину, сиротливо притулившуюся рядом с обгорелой лавочкой. Настроение было отвратительным. И все из-за Прохора. Сначала он мне понравился, оказалось, что мы даже оба живем на Ваське, только он на Среднем проспекте рядом с Васильеостровской, а я – в соседнем доме от будущей станции Горный Институт. А потом он меня выбесил. Подколы эти его дурацкие, фу, даже вспоминать противно. Ладно бы был опытный игрок, а он и сам только вчера начал.

Ладно, пофиг. Время выдохнуть. Я сунул руку в карман брюк и вытащил то самое светящееся яйцо, про которое так ничего и не понял. Ни вчера у Мадам Сольпуги, ни в чате мне никто не смог ничего толком объяснить. Кто-то считал, что это ключ от квеста, а кто-то вообще решил, что оно предназначено не мне, просто кто-то варил зелье и бросил в котел лишний ингредиент. Значит придется самому разбираться.

Перед тем, как уснуть, я подумал, что надо подходить к игре техничнее, а не как я вчера. Это же игра, верно? Значит, чтобы добиться в ней чего-то, надо качать параметры. А чтобы качать параметры… Черт, хотел же зайти в свой профиль и посмотреть, что они вообще собой представляют, но закрутился и забыл. Начать надо с денег. Как сказали в чате, заведения в которых можно заработать, всегда помечены светящимися кружочками. Даже если отдельного объявления об этом нет. Я присел на лавочку и огляделся. Прямо напротив стоял белокаменный дом с резными деревянными колоннами. На вывеске было написано «Колоссариум». Буквы с завитушками, подсвечены снизу двумя факелами с голубоватым пламенем. На мраморных ступенях крыльца сидел здоровенный парень в сияющих античных доспехах и курил. Перед входом крутился знак $. Понятно. Это очередное параллельное пространство, судя по антуражу – античное. Рядом притулился узкий обшарпанный дом с облупившейся зеленой краской на фасаде. На балконе две смуглые девицы выколачивали ковер, а над дверью крутился красно-белый тубус – куаферная. Я бы и рад сменить внешний вид, но денег на это у меня пока что нет. Дом с другой стороны был покосившимся и заброшенным. Дверь забита доской, на доске краской написано FOR RENT. Странно. Остальные надписи по-русски, экий полиглот хозяин этой развалюхи. Я поднялся и подошел к античному стражнику.

– Привет.

– Алоха, – не вставая, сказал «гоплит». – Тебе не светит, нищеброд, так что проходи мимо.

– Да я не внутрь, я просто поболтать.

– А… – стражник затушил бычок о подошву сандалии и отбросил его в сторону.

– Не аншлаг?

Он промолчал, смерил меня хмурым взглядом и поднялся, опершись на копье.

– Извини, не хотел хамить. Можно спросить?

– Валяй.

– Ты как на эту работу устроился?

– А с чего ты решил, что я живой человек?

– Разве нет? Ты белый… Ну, белокожий. Местные НПС обычно смуглые или черные.

– Расист ты, как я посмотрю, – стражник заржал. – Да ладно, нормально все. Я меня был премиальный доступ на три месяца, друзья подарили. Я раскачал перса, увлекся, а потом время закончилось, я хотел продлить аккаунт, и мне выкатили счет. Так-то я таксую, на жизнь мне вроде хватает, а тут такая сумма оказалась… Ну я и написал в поддержку, мол, можно как-то решить этот вопрос. А мне говорят, базаров ноль. Вот у нас есть биржа, где частные игроделы в свои пространства нанимают привратников и внутренних лоа. «Колоссариуму» как раз требовались бойцы. Условия простые – я три дня в неделю стою по смене на воротах, и еще один – дерусь у них на арене. Они оплачивают мне премиальный аккаунт и зарплату в франках. На себя мало остается, но хоть так.

– Прикольно… О, тогда ты сможешь мне еще один совет дать? Я тут второй день всего, пока даже не разобрался. Хочу для начала денег заработать, у меня базовый. А то чувствую себя совсем как лох.

– Топай в «Шапито Канкан-Сатан», там как раз любят таких лошков, как ты. И оно открыто. Топай в сторону ворот Эрзули, это вон туда, – стражник махнул рукой, указывая. – Там довольно мерзко, но платят неплохо.

– Ага, спасибки. А как я узнаю место?

– Ты услышишь. Ну и не перепутаешь его ни с чем. Там еще чувак на входе выдувает мыльные пузыри непристойные. Это уже зона восемнадцать плюс, туда детей не пускают. Но еще не настоящее порно, так, маты на стенах и сиськи-письки можно показывать.

– Ладно, потопал я. Удачи тебе.

Народу на Рю-де-Бурбон опять было много. Рядом с окрашенным в разные цвета высоченным столбом толпился народ всех цветов кожи, который выкриками подбадривал тощего паренька в одних трусах. Он корячился где-то на высоте второго этажа. По всей видимости, ему надо было взобраться на самый верх, чтобы сорвать оттуда большой переливающийся пакет.

Прошел мимо. Рядом с летней террасой здоровенного ресторана черный парень неритмично бил в барабан и выкрикивал слово «Карамболь!» Я посмотрел на фасад. Точно. Это было название заведения. Странный метод рекламы. Не задерживаясь, пошел дальше. Мимо скачек опоссумов, водных игр «Жемчужная карусель», нескольких мест с неразборчивым набором букв на вывесках, куаферной и прачечной. Прачечная? Здесь еще и кто-то что-то стирает? Подошел ближе. «За два франка отмоем любые пятна и исцелим раны». Понятно. Иду дальше.

Через десяток домов я обратил внимание на гирлянды красных флажков, болтающихся над улицей. Некоторые прохожие рядом с ними разворачивались и шли обратно. Похоже, здесь начиналось пространство «для взрослых».

На первый взгляд, разницы особой не было. Лишь звучавшая на краю слышимости музыка сменила тональность. Будто стало больше низких частот, отдававшихся пульсом где-то внизу живота.

Гоплит был прав – пройти мимо шапито было трудно. Его фасад украшали развевающиеся флаги и маркиза черно-красного цвета. Рядом с входом топтались две макаки, одетые в костюмы средневековых шутов и немелодично стучали в тарелки. Перед входом толпился народ. Такое впечатление, что это была не очередь желающих попасть внутрь, а просто такие люди, которым нравится, когда через них проталкиваются. Сначала я, как умный, встал в очередь, но когда понял, что она не сдвинулась с места, то попробовал пробиться ко входу. Никто не протестовал, меня хлопали по плечам, а один раз даже по заднице, но пропускали.

Внутри пахло зоопарком, человеческим потом, прелой соломой и еще чем-то незнакомым. Клоун в огромном рыжем парике и крошечной черной шляпке стоял у полосатой кулисы, зияющей прорехами, и метко кидал игральные карты по одной в черный цилиндр фокусника, стоявший напротив. На моих глазах туз пик, шестерка треф и дама червей скрылись в черном бездонном провале. Не попала только десятка бубен. Ударилась о поле, скатилась в опилки и осталась стоять вертикально.

– Десятка бубен украла бульон, – сказал я. Клоун встрепенулся, сунул колоду в карман и выпрямил спину.

– Добрейший вечерок, мсье. На зрительскую трибуну обычную – один франк, зрительскую трибуну особенную – три франка.

– И вам здравствуйте, – сказал я. – Не напомните, мсье клоун, чем у нас особенная трибуна от обычной отличается?

– О, это очень просто! – клоун подскочил ко мне и приобнял за плечи. Признаться, мне стоило немалых усилий, чтобы не отшатнуться. Меня окатило густой смесью запахов табака, нафталина и «бабушкиных» духов. – Зрители обычной трибуны только смотрят, а «особенные» могут совершать любые действия.

– Хм… Любые действия – это так заманчиво… – я аккуратно снял руку клоуна со своего плеча.

– Вы морочите мне голову, мсье, – клоун заглянул мне в глаза. На мгновение его зрачки стали вертикальными, потом расплылись бесформенными кляксами. – У вас нет ни одного франка.

– В точку, мсье клоун, – я развел руками. – Я пришел сюда, чтобы их заработать. Ваше замечательное заведение может дать мне такую возможность?

– Любые действия?

– Что?

– Вы даете свое согласие на любые действия?

– А у меня есть варианты?

– Нет.

Первым желанием было развернуться и уйти. Судя по глумливому выражению лица под красно-белым гримом, «любые действия» – это было вовсе не про чтение книжек вслух или, скажем, катание на велосипеде. Я попятился к выходу, но тут же отвесил себе мысленного пинка. Это игра, черт возьми! Чего я боюсь? Если мне не понравится здесь, я просто больше не вернусь, вот и все.

– Тогда конечно я даю свое согласие.

– Отлично, тогда начертите свой идентификационный веве, мсье.

– Разве моих слов не достаточно?

– Нет.

Я закрыл глаза, вспоминая направление завитков на рамке моего веве. Потом одним движением нарисовал клевер, обвел его овалом, добавил росчерки. Узор засветился бледно-красным, потом сменил цвет на зеленый и исчез.

Клоун широко улыбнулся. Его рот оказался полон острых желтых зубов. Зрачки снова стали вертикальными, а глаза сменили цвет с серого на желтый. Я попытался отступить к выходу, но уже не смог – такое ощущение, что я оказался вмороженным в глыбу льда. Не мог даже пошевелиться. Чуть не заорал, но сдержался. И даже постарался расслабиться, напомнив себе в очередной раз, что это даже не просто сон, а игра во сне. Сон сна. Развлечение. Смотрим же мы фильмы ужасов, почему бы не поучаствовать в одном из них?

– Добро пожаловать в «Шапито Канкан-Сатан» мой мальчик, – раздался женский голос откуда-то сбоку. – Не пугай его, Магог, ты здесь не для этого стоишь!

– Простите, мадам, он весь ваш, – зубы клоуна вернулись в обычную человеческую форму, как и глаза. И даже катышки на гриме стали заметными. Обычный клоун из обычного дешевого шапито. Но голос женщины почему-то казался мне гораздо страшнее. Я все еще не мог пошевелиться, даже повернуть голову в ее сторону не мог, но уже был уверен, что она высокая, очень худая, на шее у нее множество бус, а на голове – высоко намотанный шарф. Почти как чалма, но только не чалма. Ее горячая рука коснулась моего плеча.

Ощущение было, будто я медленно моргнул. Закрыл глаза – темно – хлоп, и я уже в другом месте. Больше не было ни клоуна, ни страшной женщины, которую я так и не увидел. Теперь я сидел в клетке из металлических полос, покачивающейся на высоте метров трех над обычной цирковой ареной. Не один. Рядом со мной сидел полноватый юноша с редкими усиками в полосатой пижаме и девушка в кигуруми, которую я, кажется, уже видел. А на мне был все тот же костюм танцора-диско. Вот блин! Уж лучше бы я был в трусах и футболке, в которых заснул!

Зато теперь я снова мог шевелиться. Что я и сделал, устраиваясь поудобнее, чтобы мне было видно происходящее на арене. Клетка закачалась сильнее, девушка в кигуруми повернула голову и посмотрела на меня.

– А, ты очнулся, привет! Я Алиса. А это Кирилл. Он почему-то сегодня неразговорчивый. Первый раз?

– Ага. Очень приятно. Я Остап. Я что-то потерялся. Только что разговаривал с клоуном на входе, открываю глаза – и я здесь.

– Синкопа, баг такой. Можешь в техподдержку пожаловаться, когда проснешься, тебе доступ на сутки продлят.

– А если не пожалуюсь?

– Тогда сделают вид, что ничего не было.

– Ясно. Мне что-то не по себе. Что здесь делать надо, чтобы заработать?

– Не проснуться до того, как тебе заплатили, – девушка засмеялась, встала на ноги, уцепившись пальцами за решетку. – С тобой будут делать всякие гадкие вещи, искать страхи и всякие слабые места. Если ты просыпаешься, то деньги достаются зрителю, который руководил ареной в этот момент. А если не проснулся, то деньги твои.

– А если меня убили?

– Это самый крутой исход, тогда кроме оплаты ты еще и страховку получишь. С того же самого зрителя. Он косячник и испортил для всех шоу, придурок кровожадный. На кишки смотреть в бойцовские клубы ходят, а сюда – поржать.

Мне не к месту вспомнились острые зубы во рту смеющегося клоуна. Я вздрогнул. Кажется, я все-таки зря сюда пришел.

– Не парься, раз у тебя синкопа, значит ты вряд ли просто так проснешься. Скорее вырубит в темноту, и все.

– Ну… посмотрим.

– Кир просыпается четыре раза из пяти, и все равно ходит сюда. Хорошо платят, лучше, чем когда какие-то придурки просто в тебя яйцами швыряются.

– Ты давно играешь?

– Второй год, я почти с самого начала здесь, одна из первых гостей Рю-де-Бурбон.

– И тебе до сих пор нужны деньги?

– Нет. Мне просто нравится. Это как челлендж такой. Интеллектуальный поединок. Зритель видит подростка в кигуруми, и начинает всякую фигню подсовывать – мышей, пауков, червей… Голой выставлять под прожекторами. Волосы поджигать. Ну и всякое прочее из подростковых страхов.

– А на самом деле ты не подросток?

– Нет. Мне так-то сорок четыре. Просто у меня текучесть – синий. Возраст я могу любой изобразить.

– Ой, извините… – пробормотал я. Неудобно получилось.

– Да ну, забей!

– А кем вы… ты работаешь? – зачем-то спросил я.

– Клинический психолог.

Ничего себе. Я подозревал, что психологи – это те еще психи, но чтобы вот такое странное хобби… Челлендж у нее.

– И часто получалось, что будили?

– Сначала да. Сейчас… ну, раз десять последних было без сбоев. Два раза убили даже, получилось выбесить своего зрителя до тошноты.

Алиса засмеялась и начала раскачивать клетку. Капюшон-голова Стича упал с ее головы, длинные волосы рассыпались по плечам. Никогда бы не сказал, что она старше пятнадцати, надо же… Текучесть… Что такое текучесть? Это параметр какой-то? Твою ж мать, я как обычно. Начал играть, не удосужившись прочитать правила. Здесь ведь есть параметры всякие! Реалистичность все время сбивает меня с толку, никак не могу привыкнуть, что в ноктюрнете – это не я. Это похожий на меня персонаж, у которого есть характеристики. И на них можно как-то повлиять. А я их даже не прочитал ни разу. Надо написать в поддержку и спросить, как я могу это сделать…

Мои размышления прервал появившийся на арене конферансье. Номер девушек, менявших платья взмахом вееров закончился, теперь начиналось что-то новенькое.

– Мадам, мсье! Время вызова! В нашей клетке сегодня три жертвы, – провозгласил конферансье в пыльном бордовом котелке и как попало измазанным белым гримом лицом. – Кто из вас готов поставить ваши франки на то, что найдет их слабое место? Чья изощренная фантазия заставить трибуны плакать от восторга и жалости или смеяться от страха и унижения? Кого…

– Ладно, заткнись уже! Я готов!

Через бортик арены перебрался стройный парень с копной длинных дред фиолетово-красного цвета. Одет он был в еще более попугайские цвета, чем я – красный фрак с блестками и золотые брюки. Лаковые ботинки блестели теми же цветами, что и волосы. Образ завершали красные очки на бледном лице.

– Хорошего вечера, мсье! В таком случае…

– Я же могу вызвать помощников?

– Разумеется, вы можете совершать любые действия.

– И динозавра на арену могу?

Конферансье замешкался. Потом расправил плечи и засмеялся, как будто услышал хорошую шутку. «Красный фрак» швырнул под ноги «пыльному котелку» горсть монет.

– И что ты ржешь, я так-то ничего смешного не спросил. Так могу я динозавра?

– Да, мсье, все, что пожелаете.

– Я пошутил про динозавра. Мне нужны два клоуна, красный и белый. И ванна с холодной водой. Нет, даже со льдом. Ну, чтобы в воде плавали куски льда. И пина коладу еще.

– Пина коладу?

– Ты тупой? Коктейль такой. Кокосовое молоко, ананасовый сок, ром.

– Вообще-то…

– Ты мне минуту назад с самым серьезным лицом сказал, что тирекса ты мне на арену доставишь, а коктейль не можешь?

Зрители засмеялись. Мне было плохо видно выражение лица конферансье, но я подозревал, что оно как минимум озадаченное.

– Сей момент, мсье. Кого из жертв вы выбираете?

Из-за кулис на арену вышли два клоуна – один тот самый, который стоял у входа, второй – белый, с белым плачущим гримом в черном цилиндре, похожий на престарелого Пьеро. «Красный фрак» поднял голову и стал разглядывать нашу клетку.

– Это еще кто? Я его раньше не видела, – тихо сказала Алиса. А мне же как раз его манера показалась знакомой… Будто я совсем недавно общался с кем-то подобным.

– Выбери меня, пацан! – вдруг сказал Кирилл. – Ты меня одним своим видом пугаешь, я проснусь за две минуты.

– Ты скучный и толстый, – «красный фрак» повернулся к конферансье. – Вот того клоуна хочу. В синих штанах который.

Я даже не сразу сообразил, что он меня имеет в виду. Клетка подо мной раскрылась, и я рухнул на арену прямо под ноги этого парня и конферансье. Все произошло так быстро, что я даже испугаться не успел. Мимо меня двое чернокожих парней в пыльной красной униформе протащили ванну. Ее ножки оставили глубокие борозды в опилках, покрывающих пол.

– Эй ты, черномазый, еще кресло додумайся сообразить, – «красный фрак» сунул в руку одного из униформистов монету. – Два кресла.

– Мсье Прохор выбрал мсье Остапа! – провозгласил конферансье и поднял руки вверх.

– Приятно познакомиться чувак, – «красный фрак» протянул мне руку. Я осторожно ее пожал. Вел он себя так заносчиво, что я боялся себе представить, что за фантазию он возьмется на мне реализовывать. Тут я обратил внимание на смуглую девушку в платье, переливавшемся оттенками синего. Ту же самую, которая вчера привела меня за руку к «Мадам Сольпуге».

– Лоа Эдна?

– Остап? Как мило. Как все прошло вчера?

– А, так вы еще и знакомы? Отлично, девочка из Сызрани, можешь потом рассказать ему, как мы сходили сегодня в сектор Эрзули, – Прохор неприятно засмеялся. Эдна залилась краской, это было заметно даже на ее темной коже. – О, наши кресла, отлично. Эй, ты, вторую пина коладу… Или может ты что-то другое хочешь?

Прохор повернулся ко мне. Кажется, я был единственный, с кем он общался на этой арене по-человечески. Странное ощущение, но расслабляться не хотелось.

– Мне маргариту, – сказал я. И похвалил себя, что не проблеял.

– Слышал, черномазый? Пина-коладу и маргариту. Присаживайся! – это уже мне. Я пожал плечами и устроился в кресле. – Подожди… Остап? А это не с тобой мы вчера закусились насчет командной игры в чатике?

– Если ты – прошка с какими-то цифрами, то да.

– То есть, ты тоже тут второй день играешь, отлично. Ты извини, я бываю нетактичен иногда, со мной в команде не всякий выдержит.

– Ваши коктейли, мсье, – конферансье протянул поднос Прохору. Тот, не глядя, взял бокалы, один протянул мне. Я пригубил. На губах захрустела соляная кромка, горько-кисло-сладкий вкус был пугающе настоящим. В отличие от сазерака, маргариту я неоднократно пробовал в реальности.

– И что ты теперь будешь со мной делать? – спросил я.

– Ничего, мне это нафиг не уперлось. Сейчас допьем, закажем что-нибудь пожрать, все равно надо что-то делать, пока гонг не ударит, потом ты получишь свои деньги, и мы пойдем куда-нибудь отсюда.

– Не понял сейчас. А клоуны тебе зачем? И ванна?

– Кстати, да. Клоуны… Ты боялся клоунов в детстве? Я вот до одури боялся! Меня родители каждые выходные таскали в цирк, и билеты все время в первый ряд были. И каждый долбаный раз я боялся, что обоссусь, когда кто-то из этих крашеных уродов подходил меня за щечку пощипать. Эй вы, двое! Лезьте в ванну!

Клоуны переглянулись, красный что-то прошептал конферансье. Тот пожал плечами.

– Твою мать, ну почему вы, уроды, ничего не можете сделать с первого раза?! – Прохор привстал с кресла, сунул руку в карман и швырнул в ванну горсть монет. Клоуны торопливо полезли в ледяную воду. Прохор немедленно потерял к ним интерес.

Конферансье склонился к его уху и принялся что-то горячо шептать.

– Я вроде не задавал вопросов о том, как себя вести, а, пыльный хрен? – Прохор перестал улыбаться и выплеснул остатки коктейля в лицо конферансье. – Я специально спросил про любые действия. Никто не гарантирует, что этот парень до смерти не боится другого парня, который его коктейлем угощает. Может он гомофоб, откуда ты знаешь, скрипт цирковой?

С трибун разочарованно заныла публика. Эдна привстала с бортика и сделала шаг вперед, но остановилась, скорчила гримасу и села обратно. Конферансье гордо распрямился. На его форменной бордовой куртке потеки от пина-колады смотрелись почти черными.

– Мсье Прохор, вы нарушили сразу три правила нашего шапито, боюсь, я вынужден вернуть вам деньги и попросить уйти.

– А вон те клоуны против, спорим? – Прохор уронил пустой бокал на опилки. – Получается, что вы зря купались в ледяной ванне, да?

– Мсье Прохор, мсье Остап, это второе предупреждение, покиньте арену, – голос конферансье стал металлическим, как у робота. В цирке стало ощутимо холоднее, замигал свет. Красный клоун улыбнулся острыми зубами и подмигнул мне. Тем глазом, в котором был вертикальный зрачок. Белый клоун стал стягивать перчатку. На коже под ней темнели трупные пятна.

– Тоже мне, любые действия, – насмешливо сказал Прохор. Но на его лбу я заметил испарину. Он напрягся, это было заметно. Из-за кулисы вышла маленькая девочка в белом платье, волоча за собой куклу. Вслед за ней появилась высокая худая женщина в высоком тюрбане и бусах. Я снова начал ощущать, как вокруг меня возникает глыба льда…

– Убери от меня руки, урод! – закричал Прохор. Но клоуны не обращали внимания. Красный схватил его за руки, белый – за ноги. Рядом с ними он почему-то стал смотреться почти ребенком. Он брыкался, упирался, но они даже не заметили его усилий. Я смотрел, как красные фалды волочатся по опилкам, потом перевел взгляд на Эдну. В ее радужных глазах светилось злорадство.

– Мсье Остап, вы изволите выйти самостоятельно? – услышал я над самым ухом голос конферансье. Попытался повернуть голову или хотя бы пошевелить рукой, но не смог. Конферансье отвратительно засмеялся. Тем временем, клоуны вернулись. Красный дохнул мне в лицо. От его желтой острозубой улыбки пахло аптекой. Как коктейль сазерак. Он взвалил меня на плечо и пошел к выходу. Я смотрел, как его широкие полосатые штаны мешком качаются над ареной. Но пошевелиться не мог. Даже бокал от маргариты все еще был у меня в руках. И голова не качалась. Я как был как деревянная кукла. Мимо моего лица проплыл подол длинного черного платья, на который свисали красные, синие и зеленые бусы. До самых колен, а то и до пола.

– В следующий раз, мальчик, в следующий раз, – сказала страшная женщина. Горячая ладонь легла мне на спину, и паралич отпустил. Я повернул голову, чтобы посмотреть на женщину поближе, но лицо обдало пылью от кулисы, потом мир закрутился, и я со всего маху грянулся правым боком о брусчатку. Приплясывающая вокруг темнокожая публика захохотала и зааплодировала.

– Вставай, – Прохор протянул мне руку. Через толпу у входа просочилась лоа Эдна. Ее платье теперь переливалось красным и желтым. – Хоть не убили в этот раз.

– А вчера убили? – А, точно, ты писал что-то такое в чате…

Какой-то чернокожий громила хлопнул меня по плечу.

– У вас все в порядке, белый господин? – Эдна сочувственно улыбалась и держала в руках шляпу Прохора. Очевидно, она упала, когда клоуны тащили его к выходу.

– Слушай, девочка из Сызрани…

– Мсье Прохор, пожалуйста, остановитесь, – Эдна перестала улыбаться, ее платье окрасилось в черный. – Вы, вне всяких сомнений умны и талантливы. И вы всегда можете сорвать на мне зло, и я ничего не смогу с этим поделать. Ваши действия причиняют мне боль, я живой человек, я беднее и глупее вас, сейчас вы опять отомстите мне за злорадство, и я буду плакать от обиды, когда проснусь. Но прошу вас остановиться совсем не поэтому. Вы можете сколько угодно топтаться на моем самолюбии и ставить меня на место, но это не принесет вам ни экспы, ни удовольствия. Я связана договором, и не могу вам ответить.

Радужные глаза Эдны потемнели и засветились темно-пурпурным огнем. Стало отчетливо холоднее, воздух сгустился, вокруг кончиков пальцев девушки заплясали красные искорки. Она подняла вытянула руки и сложила ладони чашей. Между ними соткался клубок вязкой тьмы, внутри которого тускло тлело тяжелое пламя. Голоса Рю-де-Бурбон отдалились, звуки растворились в мареве, окружившем нас со всех сторон. Тело Эдны потеряло очертания, расплылось туманом, ледяные языки которого, как щупальца осьминога зашевелились, расползаясь в разные стороны. На мгновение на месте Эдны возник дракон, потом она снова превратилась в туман. Еще мгновение, и перед нами снова стояла смуглая девушка, одетая в переливающееся синим и красным платье. Над ее головой кружились светящиеся пчелки.

– Это была не демонстрация моей силы, мсье Прохор, – Эдна снова улыбнулась. – У всех лоа поддержки есть возможность менять форму и применять любые действия. Я ничего не сделала, чтобы это заслужить, просто устроилась на работу по объявлению. Я просто намекаю вам, что вы тратите время на ерунду. Вы играете в ноктюрнет, который позволит вам почувствовать свое могущество. Если вы перестанете маяться фигней и применять свою фантазию не по назначению.

Прохор взял из ее рук шляпу, глядя себе под ноги.

– Ах, да. Забыла. Белый господин, – добавила Эдна с легко читающейся долей сарказма.

– Ладно, ты права, лоа Эдна, в третий раз уже правда не прикольно, – Прохор поднял глаза, посмотрел сначала на Эдну, потом на меня. – Остап, ты же такой же лох, как я, верно?

– Только ты премиумный лох, – напомнил я.

– Это ничего особенного не меняет, – Прохор нахлобучил шляпу обратно на голову. – Все равно без скиллов нас тут никто всерьез принимать не будет. Так что предлагаю подписать пакт.

– Ээээ…

– Подожди меня посылать, я знаю, что обычно веду себя как мудак, – Прохор потупился, впрочем выглядело это все равно довольно фальшиво. – Когда-то же надо начинать учиться работать в команде, почему бы не сейчас?

Я пожал плечами. Прохор мне и нравился, и нет.

– Ну подумай сам, что ты теряешь? Послать меня ты можешь в любой момент. Просто стукни меня по башке, если я вдруг опять начну зарываться.

Теперь Прохор смотрел на меня.

– Вообще-то я не то, чтобы против, – сказал я. – Просто мне видится в этом какой-то подвох. Ты точно понимаешь, кому предлагаешь пакт? Так-то я получил доступ в ноктюрнет в довесок к оплате за испытание нового снотворного. У самого меня нет денег на эту игру.

– Значит ты точно ничего не теряешь, если рядом с тобой все время будет топтаться мешок с деньгами и лоа поддержки в довесок, – Прохор криво усмехнулся. – Ну так что, по рукам, напарник?

А что я терял, действительно? Я принял протянутую руку. По пальцам пробежали искры, ощущения были похожи на щекотку.

– Что это было? – Прохор повернулся к Эдне.

– Я думала, вы знаете, белый господин, – сказала Эдна. – Договор вступил в силу, теперь вы считаетесь командой. С этого момента один может рисовать веве за другого, опыт будет отчасти считаться на двоих, ну и еще несколько моментов. Считайте, что теперь вы связаны клятвой верности, и следить за этим будет Эрзули Дантор.

– Черт, прости, Остап, я был не в курсе, что это имеет здесь какое-то значение, – Прохор хохотнул. – Надо же! Хотя так даже интереснее. Я так понимаю, что если я захочу его, например, убить, то меня ждут какие-то неприятности от этой вашей лоа с двумя ножами?

– Зависит от ее настроения, но да, – Эдна дернула плечом. – Да не переживайте вы. Прежде всего партнерство – это технические моменты. Каждый из вас будет получать уведомления, когда другой подключается к ноктюрнету. Вы сможете драться на боях парой. Сможете читать логи друг друга, если возникнет такая необходимость.

– Ну ладно, раз ты считаешь, что беспокоиться не о чем, девочка из Сызрани, то поверим тебе на слово, верно, Ося? – Прохор мне подмигнул. Я посмотрел на свою ладонь, по которой все еще пробегали бледные искры, и кивнул. Странное чувство. Будто я случайно продал душу дьяволу. Пришлось еще напомнить себе, что это всего лишь игра, а я опять пытаюсь воспринять все слишком серьезно.

Я огляделся и увидел рядом с нами скамейку. Обычная такая лавка, на таких еще бабки возле парадных сидят – как попало сбитая, деревянная, неровно покрашенная в зеленый. Над ней стоят куст без листьев, покрытый крупными красными цветами. Мне надоело разговаривать стоя, так что я присел и посмотрел в сторону ворот Эрзули. На арке над их ажурной решеткой светились разными оттенками красного фонарики разных форм и размеров. Я привычно попытался их сосчитать и снова сбился на третьем. Здесь в ноктюрнете всегда возникали какие-то проблемы со счетом. Будто после третьего однотипного предмета сознание выносило вердикт «слишком много, чтобы быть интересным» и переключалось на что-то другое. На девушек на балконе дома напротив, на топчущегося в тени подворотни хмурого парня в длинном пальто, на тощего подростка, рисующего что-то мелом на брусчатке…

– Остап? – Эдна потрясла меня за плечо. – У тебя все в порядке, ты слышал, о чем мы говорили?

– А? – Прохор сидел передо мной на корточках и заглядывал в лицо, Эдна стояла рядом. – О том, что беспокоиться не о чем, разве нет?

– Он заснул во сне?

– Ничего я не засыпал, просто попытался сосчитать фонарики и отвлекся, – похоже, со мной опять случилась синкопа. – Что я пропустил?

– Мы поспорили о стратегии, – Прохор встал, одернул фрак и устроился на скамейке рядом со мной. – Эдна считает, что надо быть последовательными и выбирать действия, поднимающие тот или иной параметр, а я считаю, что надо водить козу.

– Козу? В смысле, колядовать и выпрашивать конфеты?

– Да нет же! Есть такое выражение в Ирландии, означает «ходить по барам, выпивая в каждом по чуть-чуть».

– Никогда не слышал.

– Можешь считать, что я его только что придумал. Короче, идея такая. Встаем и заходим в каждое заведение. И везде ввязываемся в движ, который они предлагают. Получаем экспу или люлей, выходим, идем дальше. И так пока не проснемся. Ну, или не умрем.

– Звучит как отличный план, – сказал я. Не покривив душой ни капли. Может быть, было логичнее выбрать четкую стратегию набора экспы на определенные параметры, но во-первых, я пока так и не прочитал, что там за параметры, во-вторых, попробовать реально хотелось все. Эдна развела руками.

– Так мы идем? – Прохор торопливо вскочил. – А то у нас с тобой из всех подвигов сегодня «выкинуты клоунами из цирка». Даже как-то похвастаться нечем.

Заведение называлось «Карусель отражений». Снаружи оно выглядело как и большинство зданий на Рю-де-Бурбон – двухэтажный дом, с балконом вокруг всего второго этажа и неоновой вывеской над дверью первого. За дверью бар, отделанный деревом и освещенный коваными светильниками. Варварский такой стиль, напоминающий не то гладиаторскую арену, не то место, где отдыхают от ратных дел викинги. За барной стойкой – скупо одетая мускулистая девица. Увидев нас, она разулыбалась белоснежным оскалом на смуглом лице.