Текст книги "Невероятные (ЛП)"

Автор книги: Сара Шепард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Прекрати это, – прошептала она.

– Ты устраиваешь бучу из ничего.

– Бучу из ничего? – запротестовала Ханна.

– Эли, ты собираешься умереть завтра.

Ты выбежишь из сарая во время нашей вечеринки с ночевкой и просто... исчезнешь.

– Нет, Ханна, послушай.

Я не умру.

Ханну окатила холодная и влажная волна.

Эли уставилась прямо в ее глаза.

– Ты... не? – проговорила она с запинкой.

Эли дотронулась до руки Ханны.

Это был тот вид утешающей нежности, который использовал отец Ханны, когда она болела.

– Не волнуйся, – мягко сказала Эли на ухо Ханне.

– Я в порядке.

Ее голос звучал так близко.

Так реально.

Ханна моргнула и открыла глаза, но она больше не была на дворе Эли.

Она была в белой комнате, распростертая на спине.

Над ней нависали резкие флюоресцентные огни.

Она слышала звуковой сигнал откуда-то слева от себя и равномерное шипение автомата, туда и обратно, туда и обратно.

Над ней нависла расплывчатая фигура.

У девушки было личико в форме сердечка, яркие голубые глаза и сверкающие белые зубы.

Она медленно погладила руку Ханны.

Ханна попыталась сфокусироваться.

Это выглядело как...

– Я в порядке, – снова произнес голос Эли, ее горячее дыхание на щеке Ханны.

Ханна с трудом ловила воздух.

Она сжала и разжала кулаки.

Она приложила усилия, чтоб удержать этот момент, но потом все начало исчезать, – все звуки, все запахи, ощущение прикасающейся к ней руки Эли.

Потом осталась только тьма.

5

ЭТО ОЗНАЧАЕТ ВОЙНУ

В воскресенье в полдень, после того, как Ария покинула больницу, – состояние Ханны к тому времени не изменилось, – она поднималась по неровным ступеням крыльца дома в Старом Холлисе, где жил Эзра.

Квартира Эзры была всего в двух кварталах от дома Байрона, который он теперь делил с Мередит, и Ария пока не была готова пойти туда.

Она не ожидала, что застанет Эзру дома и оставила ему записку, в которой было сказано, где она будет жить и что она надеется, что они смогут поговорить.

Она пыталась просунуть записку в щель почтового ящика Эзры, когда услышала позади скрип.

– Ария.

Эзра появился в фойе, одетый в полинявшие джинсы и футболку Gap томатного цвета.

– Что ты делаешь?

– Я была... – голос Арии был напряженным от волнения.

Она подняла записку, которая была немного скомкана из-за попыток запихнуть ее в почтовый ящик.

– Я собиралась дать тебе это.

Там просто просьба позвонить мне.

Она шагнула по направлению к Эзре, боясь коснуться его.

От него пахло точно так же, как вчера вечером, когда Ария была здесь – немного виски, немного увлажняющим кремом.

– Я не думала, что ты будешь здесь, – пробормотала Ария.

– Ты в порядке?

– Ну, мне не придется проводить ночь в тюрьме, что уже неплохо.

Эзра рассмеялся, затем нахмурился.

– Но... я уволен.

Твой парень рассказал школьной администрации все – у него были фотографии в доказательство.

Все предпочли бы все замять, так что, если ты не выдвинешь обвинение, это не попадет в мои официальные документы.

Он подцепил пальцем одну из петель на его ремне.

– Я собираюсь пойти туда завтра и очистить свой кабинет.

Я думаю вам, ребята, найдут нового учителя на остаток года.

Ария прижала руки к лицу.

– Мне очень, очень жаль.

Она схватила руку Эзры.

Сначала Эзра сопротивлялся ее прикосновению, но медленно вздохнул и сдался.

Он притянул ее ближе к себе и крепко поцеловал, а Ария ответила ему так, как никогда прежде.

Эзра засунул руки под застежку ее бюстгальтера.

Ария схватилась за его рубашку, срывая ее.

Не имело значения, что они находятся снаружи, или что группа детишек из колледжа, курящих марихуану через кальян, уставилась на них с соседнего крыльца.

Ария целовала голую шею Эзры, а Эзра обвил свои руки вокруг ее талии.

Но, когда они услышали звук полицейской сирены, то испуганно отскочили друг от друга.

Ария укрылась за стеной крылечка с плетеной кирпичной кладкой.

Эзра скрючился рядом с ней, его лицо пылало.

Медленно полицейская машина проехала мимо дома Эзры.

Коп говорил по сотовому, не обращая на них никакого внимания.

Когда Ария повернулась к Эзре обратно, сексуальное настроение угасло.

– Идем, – сказал Эзра, заправляя рубашку обратно и проходя в квартиру.

Ария последовала за ним, обходя его входную дверь, которая все еще висела на петлях после того, как полицейские вчера выбили ее.

В квартире пахло, как обычно – пылью, макаронами Kraft и сыром.

– Я могу попытаться найти тебе другую работу, – предложила Ария.

– Может, моему отцу нужен помощник.

Или он может подергать за ниточки в Холлис.

– Ария... – на лице Эзры было капитулирующее выражение.

А затем Ария заметила позади него упаковочные коробки для переезда.

Ванная, стоящая посреди гостиной, была освобождена от всех книг.

Пропали оплывшие синие свечи на каминной полке.

И Берта, французская надувная кукла, которую какие-то друзья Эзры купили для него в шутку еще в колледже, больше не громоздилась ни на одном из стульев на кухне.

На самом деле большая часть личных вещей Эзры пропала.

Осталось только несколько одиноких, бесполезных предметов мебели.

Холодное, липкое чувство захлестнуло ее.

– Ты уезжаешь.

– У меня есть кузина, которая живет в Провиденсе, – пробормотал Эзра себе под нос.

– Я собираюсь поехать туда на какое-то время.

Проветрить голову.

Взять несколько уроков гончарства в Школе Дизайна Род-Айленда.

Я не знаю.

– Возьми меня с собой, – выпалила Ария.

Она подошла к Эзре и потянула за край его рубашки.

– Я всегда хотела пойти в Школу Дизайна Род-Айленда.

Это мой предпочтительный вариант колледжа.

Может, я смогу подать заявление раньше.

Она снова подняла глаза на Эзру.

– Я переезжаю к моему отцу и Мередит – участь, которая хуже смерти.

И... и я никогда не чувствовала себя так, как когда я рядом с тобой.

Я не уверена, что вообще смогу когда-нибудь такое ощутить.

Эзра зажмурил закрытые глаза, покачивая руки Арии взад и вперед.

– Я думаю, тебе стоит найти меня через пару лет.

Потому что, я имею в виду, у меня тоже есть к тебе эти чувства.

Но я должен убраться отсюда.

Ты знаешь это, и я знаю это.

Ария отпустила его руки.

Она чувствовала себя так, как будто кто-то раскрыл ее грудную клетку и вынул сердце.

Всего лишь прошлой ночью, несколько часов назад, все было идеально.

А потом Шон и Э снова все это сломали.

– Эй, – сказал Эзра, заметив слезы, стекающие по щекам Арии.

Он притянул ее к себе и крепко обнял.

– Все в порядке.

Он заглянул в одну из своих коробок, а затем вручил ей своего болванчика Уильяма Шекспира.

– Я хочу, чтобы это было у тебя.

Ария слабо улыбнулась ему.

– Серьезно?

Когда она впервые пришла сюда после вечеринки Ноэля Канна в начале сентября, Эзра сказал ей, что болванчик Шекспир был одной из его любимых вещей.

Эзра провел кончиком указательного пальца по щеке Арии от подбородка до мочки уха.

Дрожь прошла по ее спине.

– Действительно, – прошептал он.

Она ощущала на себе его взгляд и повернулась к двери.

– Ария, – позвал он как только она переступила груду старых телефонных книг, чтобы выйти в холл.

Она остановилась, ее сердце воодушевилось.

На лице Эзры было выражение мудрости и спокойствия.

– Ты самая сильная девушка, которую я встречал, – сказал он.

– Так что просто... пошли их, понимаешь? Ты будешь в порядке.

Эзра наклонился, опечатывая коробки прозрачным скотчем.

Ария вышла из его квартиры ошеломленная, задаваясь вопросом, почему он внезапно превратился для нее в школьного психолога.

Это было так, будто он сказал, что является взрослым, с обязанностями и последствиями, а она была лишь ребенком с целой жизнью впереди.

Что было в точности тем, что прямо сейчас она не хотела слышать.

– Ария! Добро пожаловать! – воскликнула Мередит.

Она стояла в конце кухни в черно-белом полосатом переднике, который Ария попыталась представить тюремной робой, и с прихваткой в форме коровы на правой руке.

Она улыбалась, как акула, собирающаяся проглотить пескаря.

Ария занесла последние сумки, которые Шон бросил ей под ноги прошлой ночью и огляделась.

Она знала, что у Мередит причудливый вкус – она была художником и преподавала в колледже Холлис, том самом, где Байрон был штатным сотрудником, – но гостиная Мередит выглядела так, будто ее украшал психопат.

В углу стояло кресло, как в кабинете у дантиста,и поднос со всеми орудиями пыток.

Мередит покрыла целую стену фотографиями глазных яблок.

Она занималась выжиганием посланий по дереву, как формой художественной выразительности, и поперек каминной полки была большая деревянная доска с надписью "Красота только снаружи, но уродливость безыскусна до костей".

На кухонный стол была наклеена большая аппликация Злой Западной Ведьмы.

Ария с трудом удержалась, чтоб не указать на нее и сказать "Не знала, что мама Мередит родом из Оз".

Потом она увидела в углу енота и закричала.

– Не волнуйся, не волнуйся, – быстро сказала Мередит.

– Это чучело.

Я купила его в магазине таксидермиста в Филадельфии.

Ария сморщила нос.

Это место могло составить конкуренцию Музею Человеческой Патологии Муттера в Филадельфии, который нравился брату Арии почти так же, как музеи секса, которые он посещал в Европе.

– Ария! – Байрон появился из-за угла, вытирая руки о джинсы.

Ария заметила, что на нем были темные хлопчатобумажные джинсы с поясом и мягкий серый свитер, – возможно, его обычная униформа в виде футболки Sixers с пятнами пота и потертых клетчатых боксеров не была достаточно хороша для Мередит.

– Добро пожаловать! – проворчала Ария, снова подтягивая свой шерстяной спортивный костюм.

Она принюхалась – воздух пах, как сочетание сожженного дерева и манной каши.

Она подозрительно посмотрела на кастрюлю, стоявшую на печи.

Может быть, Мередит готовила кашу, как злая директриса в одном из романов Диккенса.

– Ну, давай я покажу тебе твою комнату, -

сказал Байрон, хватая Арию за руку.

Он провел ее через холл в большую, квадратную комнату, содержащую несколько больших кусков древесины, несколько клейм, огромную ленточную пилу и сварочные инструменты.

Ария предположила, что это была студия Мередит – или комната, где она приканчивает своих жертв.

– Сюда, – сказал Байрон.

Он провел ее в угол студии, который был отделен от остальной комнаты цветочным занавесом.

Толкнув занавеску, он закричал: "Та-дааа!"

Двуспальная кровать и комод без трех ящичков занимали пространство чуть больше душевой кабинки.

Байрон позаботился о других ее чемоданах раньше, но поскольку на полу не было места, он сложил их на кровать.

На ней была одна плоская желтоватая подушка, прислоненная к спинке кровати, и кто-то установил на подоконнике крошечный портативный телевизор.

На его крышке сверху была наклейка, гласящая старинными выцветшими буквами семидесятых "СПАСИ ЛОШАДЬ, ЕЗДИ НА СВАРЩИКЕ".

Ария повернулась к Байрону, чувствуя отвращение.

– Я должна спать в студии Мередит?

– Она не работает по ночам, – быстро сказал Байрон.

"И смотри! У тебя есть собственный телевизор и камин! – он показал на огромный кирпичное чудовище, занимающее большую часть дальней стены.

В большинстве старых домов Холлиса камины стояли в каждой комнате, так как их система центрального отопления была хуже некуда.

– Ты можешь ночью уютно тут устроиться.

– Пап, я понятия не имею, как разжигать огонь.

Потом Ария заметила строй тараканов, идущий из одного угла потолка в другой.

– Господи! – вскрикнула она, указывая на него и съеживаясь за Байроном.

– Они не настоящие, – заверил ее Байрон.

– Мередит их нарисовала.

Она действительно оживила это место прикосновением художника.

Ария почувствовала приближение гипервентиляции.

– По мне так они выглядят очень живыми!

Байрон казался действительно удивленным.

– Я думал тебе понравится это место.

Это было лучшим, что мы вместе смогли подготовить за такое короткое время.

Ария закрыла глаза.

Она скучала по убогой квартирке Эзры с его ванной, и тысячами книг, и картой Нью-Йоркской подземки на занавеске для душа.

Там не было тараканов, никаких – ни настоящих, ни фальшивых.

– Дорогой? – прозвенел голос Мередит из кухни.

– Ужин готов.

Байрон натянуто улыбнулся Арии и повернул на кухню.

Ария поняла, что должна пойти следом.

На кухне Мередит поставила чашку возле каждой из тарелок.

К счастью, на ужин была не каша, а безобидно выглядящий куриный суп.

– Я подумала, для моего желудка это будет лучше, – заметила она.

– У Мередит кое-какие проблемы с желудком, – пояснил Байрон.

Ария отвернулась к окну и улыбнулась.

Может, ей повезет, и Мередит каким-нибудь образом подхватит бубонную чуму.

– Там мало соли.

Мередит стукнула Байрона по руке.

– Так что для тебя тоже хорошо.

Ария обескураженно посмотрела на отца.

Байрон солил каждый кусок, который оказывался на вилке.

– С каких пор ты ешь несоленую еду?

– У меня высокое кровяное давление, – сказал Байрон, указывая на свое сердце.

Ария сморщила нос.

– Нет, у тебя нет давления.

– Да, есть.

Байрон завернул салфетку за воротник.

– Уже какое-то время.

– Но... но раньше ты никогда не ел без соли.

– Я деспот, – утверждающе сказала Мередит, отодвигая стул назад и присаживаясь.

Мередит посадила Арию возле головы Злой Ведьмы.

Ария передвинула свою чашку, чтобы прикрыть ее лицо цвета зеленого горошка.

– Я держу его на диете, – продолжала Мередит.

– Еще я заставила его принимать витамины.

Ария резко села, ее желудок наполнился ужасом.

Мередит уже ведет себя, как жена Байрона, а ведь он живет с ней только месяц.

Мередит указала на руку Арии.

– Что у тебя там?

Ария опустила взгляд на колени, понимая, что все еще держит болванчика в виде Шекспира, которого ей дал Эзра.

– О.

Это просто... кое-что от друга.

– Друга, который любит литературу, полагаю.

Мередит потянулась и заставила голову Шекспира раскачиваться вверх и вниз.

В ее глазах был слабый блеск.

Ария замерла.

Могла Мередит знать про Эзру? Она взглянула на Байрона.

Ее отец рассеянно хлебал суп.

Он не читал за столом – то, что дома делал постоянно.

Байрон действительно был несчастлив дома? Искренне ли он наслаждался рисующей жуков, любящей таксидермию Мередит больше, чем любил милую, добрую, верную маму Арии, Эллу? И что заставило Байрона думать, что Ария сможет просто сидеть тут и принимать это?

– О, у Мередит есть для тебя сюрприз, – заговорил Байрон.

– Каждый семестр она берет в Холлис бесплатный курс.

Она говорит, что в этом семестре ты можешь использовать этот кредит вместо занятий.

– Совершенно верно.

Мередит передала Арии проспект курсов повышения квалификации колледжа Холлис.

– Может, ты захочешь взять один из курсов по искусству, которые веду я?

Ария сильно прикусила щеку изнутри.

Она бы предпочла засунуть осколки стекла себе в горло, чем провести хоть одну лишнюю минуту с Мередит.

– Давай, возьми курс, – настаивал Байрон.

– Ты же хочешь.

Так они вынуждают ее сделать это? Ария раскрыла проспект.

Может, она сможет взять какое-нибудь немецкое кинопроизводство, или микробиологию, или спецкурс о брошенных детях, или о неприспособленном семейном поведении.

Затем кое-что привлекло ее взгляд.

Бессмысленное искусство: создайте уникальные шедевры ручной работа в созвучии с потребностями вашей души, желаниями и стремлениями.

Через скульптуру и прикосновение студенты учатся меньше доверять своим глазам, а больше – своей сущности.

Ария обвела курс серым карандашом "Рокс Рок!" с кафедры геологии Холлис, который нашла зажатым в проспекте.

Курс определенно звучал по-идиотски.

В конечном итоге, это могло быть как один из тех исландских классов йоги, где Ария и остальные ученики вместо растяжки танцевали с закрытыми глазами, издавая ястребиные крики.

Но прямо сейчас ей было необходимо немного легкомыслия.

Плюс, это был один из нескольких художественных курсов, которые Мередит не преподавала.

Что совершенно определенно делало его идеальным.

Байрон извинился и направился в крохотную ванную Мередит.

После того, как он включил в ванной вентилятор на потолке, Мередит положила свою вилку и недвусмысленно посмотрела на Арию.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – размеренно сказала она, потирая большим пальцем вытатуированную на запястье розовую паутину.

– Тебе ненавистно, что твой отец со мной.

Но лучше тебе принять это, Ария.

Байрон и я собираемся пожениться, как только завершится бракоразводный процесс твоих родителей.

Ария случайно проглотила непрожеванный кусок лапши.

Она откашляла бульон, разбрызгав его по всему столу.

Мередит отпрыгнула, ее глаза расширились.

– Твоя еда с тобой не в ладах? – спросила она, глупо улыбаясь.

Ария резко обернулась, ее горло горело.

Что-то было с ней не в ладу, совершенно верно, но это не был суп Злой Ведьмы.

6.

ЭМИЛИ ВСЕГО ЛИШЬ СЛАДКАЯ, НЕВИННАЯ ДЕВОЧКА СО СРЕДНЕГО ЗАПАДА

– Давай! – понукала Эбби, таща Эмили через фермерский двор.

Солнце садилось за плоский горизонт Айовы, и длинноногие среднезападные жучки выходили поиграть.

Как и Эмили, Эбби и два кузена, Эмили Мэтт и Джонн.

Они вчетвером остановились у края дороги.

Джон и Мэтт переоделись из своих белых футболок и рабочих штанов в мешковатые джинсы и футболки с пивными слоганами.

Эбби поправила лифчик под своим топом и проверила помаду в маленьком зеркале.

Эмили, в тех же джинсах и плавательной футболке, в которых и приехала, чувствовала себя голой оборванкой, – также она чувствовала себя в Розвуде.

Эмили взглянула на дом через плечо.

Света не было, но собаки все также бешено носились по территории, а плохая коза все также была пристегнута, позвякивая колокольчиком на шее.

Удивительно, что Хелен и Аллен не надели колокольчики на своих детей.

– Вы уверены, что это хорошая идея? – спросила она вслух.

– Все нормально, – ответила Эбби, и кольца в ее ушах качнулись.

– Мама с папой отправляются в постель в восемь вечера, как часы.

Вот, что бывает, когда просыпаешься в четыре.

– Мы делаем это месяцами и ни разу не попались, – заверил ее Мэтт.

Внезапно на горизонте, поднимая пыль, показался серебристый пикап.

Грузовик медленно подъехал к ним и остановился.

Из машины доносился хип-хоп и терпкий запах ментоловых сигарет.

Темноволосый парень, похожий на Ноэля Канна, помахал ее братьям и улыбнулся Эмили.

– Таааак... это твоя кузина, да?

– Именно, – сказала Эбби.

– Она из Пенсильвании.

Эмили, это Дайсон.

– Забирайся.

Дайсон похлопал по сидению.

Эбби и Эмили сели впереди, а Джон и Мэтт забрались в кузов.

Как только они тронулись,Эмили вновь оглянулась на дом, медленно отдаляющийся от них, и странное чувство начало грызть ее.

– Что привело тебя к очаровательным Аддамсам? – Дайсон переключил скорость.

Эмили взглянула на Эбби.

– Мои родители прислали меня.

– Прислали?

– Точно, – перебила Эбби.

– Я слышал, что ты настоящая оторва, Эмили.

Она посмотрела на Дайсона.

– Эмили ходит по краю.

Эмили душил смех.

Единственное бунтарство, которое она позволила себе перед Эбби, это кража лишней порции десерта.

Она задалась вопросом, знала ли ее кузина настоящую причину того, почему родители прислали ее сюда.

Вероятно нет – "лесбиянка", должно быть, из разряда слов для банки обещаний.

Через несколько минут они выехали на неровную дорожку и припарковались на траве рядом с другой машиной, на которой было написано "ТОРМОЖУ ЗА ГУДОК", около оранжевого бункера.

Два бледных парня вылезли из пикапа и толкнули светловолосого мальчишку, который вышел из черного Dodge Ram.

Эмили ухмыльнулась.

Она всегда думала, что использование слова "колхозник" для описания кого-нибудь из Айовы было своего рода клише, но сейчас это было единственное, что пришло ей в голову.

Эбби сжала руку Эмили.

– Отношение парней к девушкам тут четыре к одному, – прошептала она.

– Так что ты определенно подцепишь сегодня кого-нибудь.

Я всегда цепляю.

Значит Эбби не в курсе насчет Эмили.

– О.

Прекрасно, – попыталась улыбнуться Эмили.

Эбби подмигнула и выпрыгнула из грузовика.

Эмили вместе со всеми вошла в бункер.

Внутри пахло духами Clinique Happy, пивным хмелем и сухой травой.

Когда она вошла, то ожидала увидеть стоги сена, несколько животных, и возможно лестницу, которая вела в спальню чудаковатой девушки, прям как в "Звонке".

Вместо этого зернохранилище было вычищено, а потолок украшен рождественскими фонариками.

Мягкий диван сливового цвета стоял у стены, и Эмили увидела крутящийся стул в углу и несколько огромных бочонков около стены.

Эбби, которая уже схватила пиво, подвела к Эмили пару ребят.

Даже в Розвуде они были бы популярными – у всех небрежные прически, угловатые лица и блестящие белые зубы.

– Бретт, Тодд, Ксэви... это моя кузина Эмили.

Она из Пенсильвании.

– Привет, – сказала Эмили, пожимая парням руки.

– Пенсильвания.

Мальчики признательно кивали, будто Эбби сказала, что Эмили из Страны Порочного Грязного Секса.

Когда Эбби убрела куда-то с одним из парней, Эмили направилась к бочонкам.

Она стояла рядом с парочкой, которая танцевала друг напротив друга.

Диджей тащился от Тимбалэнда, как и каждый сейчас в Розвуде.

Действительно, люди в Айове, казалось, не так уж отличались от людей из ее школы.

Девушки были одеты в джинсовые юбки и туфли на танкетке, а парни носили большие толстовки и мешковатые джинсы и вроде как экспериментировали с растительностью на лице.

Эмили задалась вопросом, все ли они ходят в школу или их родители тоже учат их на дому.

– Ты новенькая? – спросила высокая блондинка в полосатой тунике и темных джинсах, стоявшая позади нее.

У нее были широкие плечи и мощная осанка профессиональной волейболистки, а в левом ухе поблескивали четыре маленькие сережки.

Но у нее было милое и открытое лицо, светло-голубые глаза и маленькие губки.

И в отличие от большинства девушек в бункере на ее груди не лежала рука парня.

– Мм, да, – ответила Эмили.

– Я приехала только сегодня.

– Ты из Пенсильвании, да? – девушка покачнула бедрами и внимательно оценила Эмили.

– Я была там однажды.

Мы ходили в Harvard Square.

– Думаю, ты имеешь в виду Бостон в Массачусетсе, – поправила ее Эмили.

– Гарвард там.

Пенсильвания в Филадельфии.

Колокол Свободы, статуя Бена Франклина, все такое.

– Ох,

– лицо девочки вытянулось.

– Тогда я не была в Пенсильвании.

Она приблизилась к Эмили.

– Итак.

Если бы ты была конфетой, то какой?

– Извини? – моргнула Эмили.

– Давай.

Девушка подтолкнула ее.

– Я была бы M&M-кой.

– Почему? – спросила Эмили.

Девушка обольстительно опустила глаза.

– Потому что я таю во рту, очевидно же.

Она вновь подтолкнула Эмили.

– Ну, а ты?

Эмили пожала плечами.

Это был самый странный вопрос при знакомстве, который ей когда-либо задавали, но ей это вроде как нравилось.

– Я никогда не думала об этом. Tootsie Roll?

Девушка резко потрясла головой.

– Ты не можешь быть Tootsie Roll.

Она выглядит, как большая длинная какашка.

Ты должна быть чем-то посексуальней, чем она.

Дыхание Эмили замедлилось.

Эта девушка флиртовала с ней?

– Эм... Думаю, что мне сначала надо узнать твое имя, прежде чем мы будем говорить о... сексуальных конфетах.

Девушка вытянула руку.

– Я Триста.

– Эмили.

Они потрясли друг другу руки, и Триста обвила свою руку вокруг руки Эмили.

Она не сводила глаз с лица Эмили.

Может быть в Айове всегда так знакомились?

– Хочешь пива? – пробормотала Эмили, снова повернувшись к бочонку.

– Безусловно, – сказала Триста.

– Но разреши мне налить его тебе, Пенсильвания.

Ты возможно не знаешь, как открывать бочонок.

Эмили смотрела, как Триста медленно без пены наливает пиво в ее стакан.

– Спасибо, – ответила Эмили, делая глоток.

Триста налила себе и повела Эмили к кушетке около стены..

– Итак, твоя семья сюда переехала?

– Я пробуду здесь с моими кузенами какое-то время.

Эмили посмотрела на Эбби, которая танцевала с высоким блондином, а затем на Мэтта и Джона, куривших сигареты с маленькой рыжеволосой девочкой, одетой в облегающий розовый свитер и узкие джинсы.

– У тебя каникулы? – спросила Триста, хлопая ресницами.

Эмили не была уверена, но казалось, что Триста придвигается все ближе и ближе к ней.

Она делала все, что в ее силах, чтобы не коснуться ног Тристы, которые висели на расстоянии дюйма от нее.

– Не совсем, – выпалила она.

– Мои родители выставили меня из дому, потому что я не смогла жить по их правилам.

Триста теребила ремешок на туфле.

– Моя мама тоже такая.

Она думает, что сейчас я на выступлении хора.

Иначе она ни за что не позволила бы мне выйти.

– Мне тоже приходилось врать родителям о вечеринках, на которые я собиралась, – сказала Эмили, внезапно испугавшись, что сейчас снова заплачет.

Она попыталась представить, что сейчас происходит в ее доме.

Вероятно ее семья собралась у телевизора после ужина.

Только ее мама, ее папа и Кэролин, счастливо переговариваясь, радуясь, что Эмили, язычница, уехала.

Это снова ранило так, что ее затошнило.

Триста сочувственно посмотрела на Эмили, как будто бы почувствовала, что что-то не так.

– Эй...

Вот еще вопрос.

Если бы ты была вечеринкой, то какой?

– Вечеринкой-сюрпризом, – проболталась Эмили.

Это было историей ее жизни в последнее время – один большой сюрприз за другим.

– Неплохо.

Триста улыбалась.

– Я была бы вечеринкой в тогах.

Они улыбались друг другу.

Было что-то в сердцевидном лице Тристы и широких голубых глазах, что заставляло Эмили чувствовать себя в безопасности.

Триста наклонилась вперед, Эмили сделала то же.

Было похоже, что они собираются поцеловаться, но Триста медленно наклонилась вниз и поправила ремешок туфель.

– Так почему они отослали тебя сюда? – спросила Триста, вернувшись в прежнее положение.

Эмили сделала большой глоток пива.

– Потому что они застукали меня целующейся с девушкой, – выпалила она.

Когда Триста отклонилась с удивленными глазами, Эмили подумала, что совершила ужасную ошибку.

Возможно, Триста просто хотела подружиться, а Эмили извратила все это.

Но затем Триста расплылась в скромной улыбке.

Она приблизилась губами к уху Эмили.

– Ты точно не можешь быть Tootsie Roll.

Как по мне, так ты красная конфета в виде сердца.

Сердце Эмили сделало пару кувырков.

Триста поднялась и предложила Эмили руку.

Эмили приняла ее без слов, Триста вывела ее на танцпол и начала сексуально двигаться под музыку.

Началась быстрая песня, и Триста завизжала и начала прыгать, как на трамплине.

Ее энергия опьяняла.

Эмили почувствовала себя кретинкой рядом с ней, неуравновешенной и холодной, какой она чувствовала себя рядом с Майей.

Майя.

Эмили остановилась и начала пропускать влажный воздух бункера через легкие.

Прошлой ночью она и Майя признались, что любят друг друга.

Были ли они еще вместе, после того, как Эмили застряла среди зерна и навоза? Могло ди это квалифицироваться, как измена? И что означало то, что Эмили не думала о ней по ночам? У Тристы зазвонил телефон.

Она вышла из круга танцующих и достала его из кармана.

– Моя глупая мама посылает мне миллионное сообщение за сегодня, – она пыталась перекричать музыку, ритмично покачивая головой.

Эмили сотрясала мелкая дрожь, – в любую минуту Эмили могла получить такое же сообщение.

Э, казалось, всегда знала, когда у нее возникали шаловливые мысли.

Только ее сотовый... был в банке обещаний.

Эмили странно засмеялась.

Ее телефон был в банке обещаний.

Она была на вечеринке в Айове, в тысячах миль от Розвуда.

Э никак не могла знать, что делала Эмили, если только Э не обладала сверхъестественными способностями.

Неожиданно Айова показалась не такой уж и плохой.

Совсем не плохой.

7.

КУКЛА БАРБИ... ИЛИ КУКЛА ВУДУ?

Субботним вечером Спенсер медленно покачивалась в гамаке во дворике около дома ее бабушки.

Когда она увидела очередного горячего мускулистого парня, который ловил волну на пляже для серферов вниз по дороге, который граничил с женским монастырем, на нее упала тень.

– Мы с твоим отцом собираемся на какое-то время в яхт-клуб, – сказала её мама, пряча руки в карманы бежевых льняных брюк.

– Оу.

Спенсер попыталась выбраться из гамака, но ее ноги запутались в сетке, и у нее ничего не получилось.

Яхт-клуб Каменная Гавань находился в старой морской хижине, запах в которой немного напоминал застоявшуюся соленую воду в заплесневелом подвале.

Спенсер подозревала, что ее родители любили ездить туда только потому, что он был исключительно для членов политическая элиты.

– Можно мне поехать?

Мама взяла ее за руку.

– Ты и Мелисса остаетесь здесь.

Ветерок, от которого пахло воском для серферных досок и рыбой, дунул в лицо Спенсер.

Она попыталась посмотреть на все с маминой стороны – должно быть, сложно видеть, как твои дети так кровожадно борются друг с другом.

Но Спенсер хотела бы, чтоб ее мать могла понять и ее точку зрения.

Мелисса была злой суперстервой, и Спенсер не хотела разговаривать с ней до конца своей жизни.

– Хорошо, – драматично сказала Спенсер.

Она потянула раздвижную стеклянную дверь и зашла в большую гостиную.

Хотя дом бабули Хастингс, выстроенный в рабочем стиле, имел восемь спален, семь ванных комнат, собственную дорожку на пляж, роскошную комнату для развлечений, домашний кинотеатр, кухню с поваром-гурманом и повсюду мебель от Stickley, семья Спенсер ласково называла дом "лачужкой".

Возможно потому, что особняк бабули в Лонгбот Ки во Флориде имел стену с фреской, мраморные полы, три теннисных корта и винный подвал с термоконтролем.

Спенсер надменно прошла мимо Мелиссы, которая бездельничала на одной из коричневых кожаных кушеток, мурлыкая с кем-то по своему айфону.

Вероятно она говорила с Йеном Томасом.

– Я буду в своей комнате, – драматически прокричала Спенсер, стоя на первой ступеньке лестницы.

– Всю ночь.

Она упала на свою кровать, мечтая, чтобы ее комната оказалась такой же, как и пять лет назад.

В последний раз, когда она здесь была, Элисон приехала с ней, и они часами разглядывали серферов через антикварную подзорную трубу из красного дерева дедули Хастингс на наблюдательной вышке.

Это было в начале осени, когда Эли и Спенсер только пошли в седьмой класс.

Их отношения все еще были в норме, – возможно, тогда Эли еще не встречалась с Йеном.

Спенсер содрогнулась.

Эли встречалась с Йеном.

Знает ли Э об этом? Знает ли Э, что Спенсер и Эли ссорились в ту ночь, когда Эли исчезла? Была ли там Э?Спенсер хотела рассказать полиции об Э, но та, казалось, была вне закона.

Она быстро оглянулась по сторонам, внезапно испугавшись.

Солнце садилось за деревьями, заполняя комнату жуткой темнотой.

Её телефон зазвонил, и Спенсер подскочила.

Она достала его из кармана и искоса посмотрела на номер.

Не узнавая его, она поднесла телефон к уху и нерешительно сказала "Алло".

– Спенсер? – мягко спросила девушка.

– Это Мона Вандерваал.

– О...

Спенсер выпрямилась слишком быстро, и ее голова закружилась.

Была только одна причина, по которой Мона могла звонить ей.

– Ханна... в порядке?

– Ну... нет.

Мона звучала удивленной.

– Ты не слышала? Она в коме.

Я в больнице.

– О Господи, – прошептала Спенсер.

– Она поправится?