Текст книги "Жесткий отказ (ЛП)"
Автор книги: Сара Ней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Да, да, ту штуку.
Я рада, что она подыгрывает мне – этому чуваку, который везёт меня на такси, необязательно знать о моих делах, хотя он буквально слышит всё о них.
– Парень, который появился, это не тот Ной, с которым я встречалась раньше. Поэтому я подумала, что парень из клуба, который так и не назвал мне своего имени, просто пришёл, чтобы забрать вещь для своего приятеля.
– Угу. – Клэр отчаянно кивает, пережёвывая мясные палочки и запивая их «Кровавой Мэри».
– Я говорю: «О! Что случилось с Ноем?». А он такой: «Я и есть Ной».
Ладно, ладно. Я позволяю себе несколько творческих вольностей, но в основном всё происходило именно так. И дело не в том, как я это пересказываю, дело в том, что он солгал.
– Что?! – Клэр кричит и, вероятно, пугает до чёртиков свою кошку в процессе. – Да, ну!
– Да. А потом я говорю: «Так ты ЛЖЕЦ?». И угадай, что он сделал, Клэр? Угадай. Что ж, я скажу тебе, чего он не делал. Он. Не. Отрицал. Этого. – Я бормочу почти безумно, стремясь поскорее рассказать эту историю.
– Ты имеешь в виду, что он не отрицал, что лгал? – Клэр в ужасе от этой мысли! Она сама склонна лгать, в основном, обо всём, что может навлечь на неё какие-либо неприятности. – И что потом?
– Пфф, я взяла свои деньги, сказала: «Пошёл ты, чувак», и ушла.
Это заставляет Клэр замолчать, и она тупо смотрит в экран, мясо свисает с её губ, как сигара.
– Ты этого не говорила.
– Нет, но хотела.
– Фу, ненавижу, когда ты так делаешь! Ты даёшь мне такую эмоциональную кульминацию, и я так взволнована, а ты просто драматизируешь.
– Ну а что, чёрт возьми, я должна была сказать? Ему вообще не нужно было мне ничего говорить. Он мог бы и сегодня солгать о своём имени, но он сказал правду.
– Ну, в этом тоже что-то есть. Как думаешь, почему он признался?
– Понятия не имею.
И это правда. Её догадка так же хороша, как и моя.
– Может быть, он хотел, чтобы ты знала правду, потому что ты ему нравишься?
Ладно, об этом я не думала.
Такси почти подъезжает к моему жилому комплексу, поэтому одной рукой я начинаю собирать свои вещи.
– Я ему не нравлюсь. Он почти не разговаривал, когда мы там сидели. Весь такой задумчивый и ворчливый, и парень позволил мне уйти, ничего не сказав в свою защиту.
– Разве это имело бы значение?
– Да! – Нет. Может быть? – Я не знаю.
– Я думала, ты сказала, что почувствовала покалывание в своих женских местах в субботу после того, как поговорила с ним.
– Клэр! – Я демонстративно перевожу взгляд на затылок водителя. Хотя Клэр не может его видеть, она знает, что я в такси, и знает, что он может слышать всё, что она говорит. – Ты не могла бы..?
– Ты знаешь, что я права. У тебя была вечеринка в штанах, и ты хотела пригласить его.
Ей нужно остановиться. Сейчас же.
Вместо этого останавливается машина. Подруга продолжает болтать, пока я благодарю водителя, вылезаю и направляюсь к входной двери моего дома.
– Послушай, всё, что я хочу сказать, это то, что с тех пор, как ты начала этот свой проект, у тебя не было времени на себя. Собеседования, приём на работу и поиск офисных помещений. И это прекрасно! Мне нравится, что ты начинаешь своё дело. Но однажды, после того, как надорвёшь свою задницу, ты оглянешься вокруг и поймёшь, что не уделяла времени себе.
Я нажимаю на кнопку лифта.
– Ты слишком драматизируешь. Я нахожу время для себя. Мы были в клубе в субботу! И я бы с удовольствием осталась и пофлиртовала с этим парнем, но он ушёл, Клэр. Он ушёл. Не я, он.
Подруга молчит, потому что знает, что я права; я высосала ветер прямо из её проповеднических парусов. Она издаёт задумчивое «Хммм» и смотрит в сторону, затем снова на меня.
– Но почему? Что произошло до того, как ты обняла его?
Я уже объясняла ей это раньше. Единственное, что опустила, это то, что он ушёл совсем. Я сказала ей, что он увидел кого-то знакомого, они начали разговаривать, и всё.
– Мы разговаривали. Думаю, мы флиртовали? Он казался смущённым.
– Что он за парень? Общительный, высокомерный, какой?
Ничего из этого.
– Тихий. Застенчивый, но не очень. Сдержанный.
– И он был спокоен, пока ты не прикоснулась к нему?
– Да.
Ещё одно хмыканье. Вздох.
– Ну, это звучит так, будто ты либо довела его до оргазма, либо напугала до чёртиков. В любом случае, я бы сказала, что ты ему нравишься, особенно если он появился сегодня и выложил всё начистоту.
– Я бы это так не назвала. Всё, что он сказал, было: «Я Ной».
– Своего рода чистосердечное признание.
– Не говорить мне своего настоящего имени – это не преступление. – Я не могу не защищать его.
– А-а-а, теперь ты его защищаешь? Интересненько.
Иногда она сводит меня с ума, временами просто великолепна, а прямо сейчас Клэр и то, и другое.
– Что ж. – Прикусываю нижнюю губу, напряжённо размышляя, когда дверь лифта открывается, и я выхожу в холл, поворачиваю налево и прохожу сорок футов до своей двери. – И что мне делать?
– То, что делает каждая современная девушка: отправишь ему пассивно-агрессивное сообщение.
– Обязательно пассивно-агрессивное? Почему я не могу просто сказать, что у меня на уме?
– А что у тебя на уме?
– Что я… хотела бы, чтобы это был он с самого начала, потому что думаю, что тот великолепен. И, если бы он не был таким незрелым, я бы…
Клэр ждёт, пока я думаю, затем подталкивает, поощряя меня закончить предложение:
– Ты бы..?
– Пока всё. Это всё, что я придумала.
– По-моему, это хорошее начало. Теперь иди и заполучи его, тигрица, а потом перезвони мне. – Допив остатки «Кровавой Мэри», она со стуком ставит стакан на кухонный стол. – О, и Миранда?
– Да?
– На этот раз не будь слабачкой.
– Что? Когда я вообще была сла…
…бачкой.
Линия обрывается.
Я: Знаешь что, придурок, мне нужно тебе ещё кое-что сказать.
Удаляю. Слишком агрессивно. Он никогда не ответит на это.
Я: Привет, Ной. Мне нужно с тобой поговорить.
Удаляю. Парни ненавидят, когда девушки говорят, что им «нужно поговорить».
Я: Йоу.
Снова удаляю. Кто я? Один из его друзей-парней? Нет.
Пытаюсь ещё раз.
Я: Привет, Ной. Я думала о нашей встрече весь день и хотела бы извиниться за то, что так отреагировала. И за то, что ушла, не выслушав тебя.
Смотрю на эти слова, не уверенная, чего я на самом деле ожидаю от него, если парень вообще решит ответить. Знаю, что он хочет эти бейсбольные карточки. Так что, если Ной не ответит, я буду знать, что всё испортила – и для него, и для себя.
Я выполняю свой распорядок перед сном, нервы вибрируют по всему телу. Умываюсь, наношу увлажняющий крем и надеваю пижаму, всё время прислушиваясь к знакомому сигналу моих текстовых уведомлений.
Почему я так нервничаю? Он покупает у меня бейсбольные карточки, вот и всё!
Собираю свои длинные волосы в конский хвост. Распускаю. Собираю пучок на макушке. Снова распускаю. Уф!
Бросив резинку на столешницу, возвращаюсь к прикроватному столику и проверяю свой телефон, поворачивая его в сторону, чтобы проверить, включен ли звук.
Включен.
Черт! Прошло восемнадцать минут – кому нужно столько времени, чтобы ответить на текстовое сообщение? Извергу, вот кому!
Возвращаюсь в ванную и откидываю волосы назад.
Пинг!
Очень небрежно, чтобы не казаться чрезмерно взволнованной, я считаю до десяти. Потом захожу в гардеробную и стою там, уставившись на свои туфли. Достаю пару джинсов и складываю их заново.
Расчёсываю волосы. Собираю их в конский хвост.
Иду в туалет, спускаю штаны и сажусь, пытаясь пописать. Когда этого не происходит, встаю и осматриваю ванную, решая, что дальше слоняться без дела бессмысленно.
Я имею в виду, я дома одна – для кого я затеваю все эти танцы с бубнами?
Выключаю свет и встаю рядом с кроватью, держа в руке телефон.
Прежде чем открыть его сообщение – предполагая, что оно от него, – я быстро просматриваю свои социальные сети, прежде чем позволить себе, наконец, нажать на маленький зелёный значок сообщений в нижней части экрана телефона.
Ной: Рад тебя слышать. Ты можешь говорить?
Что он имеет в виду под разговором? Разговорный разговор или текстовый разговор? Надеюсь, что он объяснит больше, как только я отвечу.
Я: Да?
Ной: Я имел в виду, можно мне позвонить?
Дерьмо. Он хочет позвонить мне? По телефону? Кто вообще этим сейчас занимается?! Это возмутительно! Я даже не беру трубку, когда звонит моя бабушка, если только она не звонит два раза подряд!
Если тебе нужно связаться со мной – напиши.
Если это срочно – всё равно напиши.
Видеочат – это хорошо и просто. Я могу передвигать телефон, продолжая заниматься своими делами, но по какой-то причине мне кажется, что это больше связано с необходимостью слушать кого-то на другой линии, а не наблюдать за ним во время видеозвонка.
Мои ягодицы начинают потеть. Не буду врать – всё это заставляет меня нервничать, и я теряю контроль. Ранее, когда разговаривала с Клэр, она меня взвинтила, и я знала, что хотела сказать, как хотела это сказать – я была готова! Затем он рушит мой план, желая поговорить со мной!
Я ничего не могу ответить кроме: «Конечно».
Занимаю руки, взбиваю подушку на кровати, стараясь оставаться спокойной, чтобы мой дискомфорт не отразился на моём голосе, когда отвечу на телефонный звонок.
– Привет, – здороваюсь я, тренируясь, заходя так далеко, что прислоняюсь к своей тумбочке, опираясь на неё одной рукой, как будто я в баре, и использую фразу для подката. – Как дела?
Господи, я говорю как Джоуи из «Друзей». Как дела? Серьёзно?
Я прочищаю горло.
– Миранда слушает. – Слишком формально, учитывая, что пора спать; ну, во всяком случае, для меня это так. Может быть, он – сова.
Пытаюсь ещё раз.
– Привет. – Бла-бла, почему это так сложно!
Ругаю себя, когда звонит телефон, его имя появляется на моём экране. Я сохранила его номер, потому что прямо сейчас он единственный, кто раскошеливается на пятизначные суммы за старинные спортивные сувениры. Все остальные, кто связывался со мной, либо пытались играть на понижение, либо не довели дело до конца, а у меня нет времени разбираться с кем-то несерьёзным.
Ной серьёзный.
Я делаю глубокий вдох и принимаю вызов.
– Алло?
О, молодец я! Мой голос звучит так естественно и непринуждённо, как будто это может быть кто угодно.
– Это Ной. – Эти два слова глубокие и грубые.
– Привет. – Ладно, это было неубедительно.
Парень прочищает горло, точно так же, как я несколько минут назад, и говорит:
– Прости.
– За что? – Я сохраняю невозмутимый тон, изображая безразличие.
– За ложь.
– Знаешь, прямо сейчас мне странно думать о тебе как о Ное. В голове был… Как зовут твоего друга? Базз? С тех пор, как встретила его. – Я делаю паузу, тщательно подбирая слова. – Почему ты не сказал мне, когда мы были в «Плате»? – Это была бы прекрасная возможность; он мог бы обвинить алкоголь. Мог бы обвинить его много в чём ещё, если бы выложил всё начистоту и признался прямо там.
Хотя его приятель тоже держал рот на замке. Два лжеца превратили меня в посмешище. Ну, ха-ха-ха, никто не смеётся.
Ной молчит, и я практически слышу, как крутятся колёсики в его голове, пока он ломает голову в поисках ответа, который не расстроит меня.
– Я не знаю.
Хорошо. Это не то, что я ожидала от него услышать. Думала, он, по крайней мере, скажет что-нибудь вроде: «Я думал, ты разозлишься», или «Я не думал, что это будет иметь значение, поскольку мы не друзья». Или даже стандартное: «Я не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя».
Вот только он знал, что увидится со мной, потому что я продаю ему карточки. Собиралась продать. Прошедшее время.
Вместо этого он говорит другую правду: я не знаю.
Хм. Что, чёрт возьми, мне теперь сказать?
Я молчу.
– Ты злишься? – Его низкий голос звучит немного устало.
– Почему тебя это должно волновать?
Серьёзно – я даже не знаю его.
– Я не придурок.
– Я и не говорила, что ты такой.
– Нет, я имею в виду… Не хочу, чтобы ты так обо мне думала. Поверь, я не получаю удовольствия от того, что ставлю в неловкое положение других людей.
– Ты не смутил меня. – На самом деле смутил, но совсем немного, не то чтобы я это признавала.
– Хорошо. – Он делает паузу. – Это хорошо.
Я слышу, как жильцы квартиры надо мной спускают воду в унитазе, что является одним из недостатков проживания в таком старом доме. Блестящие, новые высотные квартиры – это хорошо, но не тогда, когда вы экономите каждый цент, чтобы начать свой собственный бизнес.
«Может быть, мне стоит переехать в свой офис и спать под своим столом?»
Боже, от одной только мысли у меня мурашки бегут по коже, и не в хорошем смысле.
– Если ты звонишь, потому что думал, что смутил меня, то не беспокойся.
Тик-так. Секунды проходят незаметно, пока мы оба решаем, что сказать дальше.
– Есть что-нибудь ещё? – спрашиваю я вслух, пытаясь убедить этого тихого парня открыться. – Хоть что-нибудь?
«Буквально всё, что угодно. Пожалуйста, просто скажи что-нибудь».
– Что… – Он останавливается. Стонет. И у меня такое чувство, что парень борется со своими словами. Наверное, Ной сейчас дома, в какой бы квартире тот ни жил – или кондоминиуме, со всеми этими деньгами, которые выбрасывает на ветер, – разочарованно проводит рукой по волосам. Бьюсь об заклад, они торчат торчком, такие дикие и неистовые.
Ненавижу вытягивать информацию из людей. Если ему есть, что сказать, он не должен быть слабаком по этому поводу.
– Твою мать! Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь. – Рукой зажимаю себе рот. – Ох. Чёрт. Я сказала это вслух?
– Ага.
– Прости. – Затем. – Нет, я не сожалею.
Мы оба смеёмся, и температура немного повышается. И я говорю о не температуре в моей спальне. Всё настроение телефонного звонка меняется.
– Я не представляю тебя как женщину, которая ругается.
– Ты только что назвал меня женщиной? – Я улыбаюсь.
– Ты не девочка, так как я должен тебя называть? Юная леди?
Это звучит странно.
– Не знаю. Наверное, ты мог бы просто опустить эту часть.
Мы снова смеёмся, и я прикусываю нижнюю губу, забираясь в кровать и натягивая одеяло на нижнюю половину тела. Устраиваюсь поудобнее, надеясь на долгий телефонный звонок. Мне скучно, одиноко, и меня влечёт к Ною.
Не к Баззу-Ною, а к Ною-Ною.
– Нахалка. Ты не была такой саркастичной в прошлые выходные.
– Я нервничала в прошлые выходные.
– Нервничала? Почему?
Тереблю уголок своих белых простыней, пропуская ткань между пальцами.
– Как ты думаешь, почему я нервничала?
Я мысленно щипаю себя.
«Не будь той девушкой, Миранда! Парни ненавидят игры в «угадайку», и вот ты отправляешь его в веселую погоню, которая в конечном итоге ни к чему не приведёт».
Отличная работа.
– Я… эм, понятия не имею. Слишком много людей в клубе?
– Это Чикаго – в каждом клубе слишком много людей. – Меня одолевает любопытство. – Ты часто бываешь в центре города? Я помню, ты упоминал, что живёшь в пригороде.
– Так и есть. И нет, обычно я не тусуюсь в центре. Иногда? Не знаю, это зависит от обстоятельств. Меня тяжело вытащить отсюда.
– Им пришлось вытаскивать тебя в субботу или ты пошёл добровольно?
– А ты? – Ной возвращает вопрос.
– Нет. Не думаю, что ты знаком с моими подругами Клэр и Эмили, но они живут ради выходных.
– А ты нет. – Похоже, у него есть привычка заставлять вопросы звучать как утверждения. Прозаичный факт. С пунктуацией.
Мне это нравится.
– Нет. Я из тех девушек, которые любят понедельник. По выходным я чувствую себя очень непродуктивно. Как насчёт тебя? – Я бы покрутила шнур телефона, если бы он был, как в тех телефонах, которые делали, когда я была младше. До того, как мои родители разрешили мне иметь сотовый телефон, мне приходилось пользоваться телефоном на кухне, чтобы они могли слышать, о чём я говорю. И в те разы, когда разговаривала с мальчиками, я наматывала этот телефонный шнур снова и снова, пока моя мама не могла больше этого выносить и не говорила мне: «Прекрати!».
Закручивающиеся шнуры. Кокетливый смех. Нервное хихиканье.
– Меня тоже пришлось вытаскивать. Не люблю толпу. В моём доме есть всё необходимое, так зачем я должен выходить?
– Так ты живешь в одном из тех комплексов с бассейном и тренажёрным залом? – Должно быть, это приятно.
Ной молчит. Затем:
– Можно и так сказать.
Это странный способ выразиться, но я быстро понимаю, что парень немногословен.
Мужчина. Женщина.
Именно такими он видит нас, а не как мальчика и девочку.
«Может быть, он хотел, чтобы ты знала правду, потому что ты ему нравишься». Полупьяные мудрые слова Клэр эхом отдаются в моей голове.
Как, чёрт возьми, мне узнать, нравлюсь я ему или нет? Я же не могу просто спросить беднягу – он, вероятно, бросил бы трубку так же, как меня, когда сбежал из того дурацкого клуба! И его невозможно прочесть!
Если бы только он снял свои солнечные очки во время нашего сегодняшнего разговора. Тогда, может быть, было бы легче узнать.
Или нет.
У него было чертовски бесстрастное лицо.
– Ты не очень разговорчивый, не так ли? – наконец спрашиваю его. Искусство вести беседу и быть вежливой становится всё более мимолетным с каждой проходящей неловкой секундой.
– Не совсем.
– Тогда… зачем ты позвонил, чтобы прояснить ситуацию, если тебе нечего сказать?
Я хочу биться головой о стену – он держит меня в подвешенном состоянии! Первое правило, когда пытаешься залезть девушке в штаны: выделись остроумием. Второе правило: не оставляй девушку в подвешенном состоянии, не задавая дополнительных вопросов.
«Может быть, он хотел, чтобы ты знала правду, потому что ты ему нравишься».
«Вот опять ты, Миранда, позволяешь Клэр залезть тебе в голову».
– Я собираюсь спросить тебя кое о чём, и хочу, чтобы ты был абсолютно честен. И не собираюсь винить тебя за это, на самом деле, это может сработать в твою пользу.
– Хорошо.
– Ты звонишь мне только потому, что хочешь, чтобы я продала тебе остальную часть моей коллекции карточек, и боишься, что, если не будешь целовать меня в задницу, я продам её кому-нибудь другому?
На линии так же тихо, как и раньше, пока парень обдумывает свой ответ.
– Это кажется наиболее вероятным сценарием, не так ли? – комментирует он. – Но нет, это не главная причина.
– И в чём главная причина?
Парень подвёл прямо к этому вопросу, вот только тот не даёт мне ответа, который я ищу. Он вообще ничего не говорит.
– Ной?
– Да?
– Ты собираешься что-нибудь сказать?
Это всё равно, что вырывать зубы.
– Ты права – мне не следовало звонить.
«Может быть, он хотел, чтобы ты знала правду, потому что ты ему нравишься».
– Это хорошо, что ты позвонил. Просто этот разговор сбивает с толку. Но как бы то ни было, всё в порядке. Я… – прочищаю горло и беру себя в руки. – Просто хочу, чтобы ты знал, что я хотела бы…
Его «Да?» звучит не громче шёпота, и я вздрагиваю.
– Я бы хотела… – Я не могу этого сказать. Слова застревают у меня в горле, слишком дерьмовые, чтобы вырваться наружу.
– Чего бы ты хотела? – снова шёпот.
Почему я не могу этого сказать? Было бы так легко вывалить всё это и никогда больше его не видеть!
– Я бы хотела, чтобы ты был на месте Базза. Я бы хотела, чтобы это ты пришёл и купил карточку в тот первый день. – Я смотрю на потолок с его запачканными водой углами и трещиной в центре возле светильника. – Я бы хотела, чтобы это был ты с самого начала.
– Почему? – его голос срывается.
– Теперь это вряд ли имеет значение.
9
НОЙ
«Я бы хотела, чтобы это был ты с самого начала».
Именно так.
Чтобы это был я.
Никто никогда раньше не говорил мне ничего подобного, и, честно говоря, я, чёрт возьми, не уверен, что Миранда имела в виду, потому что она не стала объяснять.
После ещё нескольких неловких секунд разговора по телефону она так же резко оборвала разговор, как я резко оборвал наши объятия в клубе, отключившись, даже не попрощавшись.
– Я должна идти. Прости.
Гудок.
Я смотрел на свой телефон долгую минуту, размышляя о том, чтобы перезвонить ей, но не хотел быть отвергнутым, если она откажется брать трубку. Хотел написать сообщение, но не знал, что сказать.
Меняю позу и поправляю шлем на голове, не сводя глаз с питчинговой машины на насыпи в центре специально огороженной площадки. Наш тренер стоит рядом с ней, и я знаю, что он оценивает мою готовность к игре.
Он ждёт и наблюдает, пока я, наконец, киваю.
Свист.
Щелчок.
Мяч и бита соединяются в нужном месте, что вызывает мгновенную пульсацию и покалывания в моих предплечьях, прежде чем отправить этот кожаный мяч в космос.
Я приподнимаю поля своего красного шлема, чтобы посмотреть, как он парит.
– Отлично. – Тренер одобрительно кивает, и, когда мяч попадает в поле, я снова принимаю стойку, сжимая и разжимая руки, чтобы ослабить вибрацию. – Готов?
Ещё один мой кивок, ещё один мяч торпедой летит в мою сторону, ещё один удар битой.
Я сегодня в ударе, слава грёбаному Богу. До нашей первой игры осталось несколько дней, и мой второй сезон должен быть удачным. У меня нет намерения спустить эту команду в унитаз вместо того, чтобы идти к победе.
Не отбиваешь, тогда уступи своё место на поле кому-нибудь другому, и займи место на скамейке запасных.
Уоллес там, бросает мяч с помощником тренера. Он смотрит на меня, отводя руку назад, прежде чем запустить мяч:
– Я думал, ты собираешься отбить его туда.
Хлопаю по своей кожаной перчатке.
– Разве ты не должен беспокоиться о себе?
– Нет, братан, мы команда. Твой успех – мой успех, твой дом – мой дом. – Он без особых проблем ловит брошенный в него мяч.
В такие моменты, как этот, я действительно чувствую себя виноватым, когда злюсь на него. Базз может быть бабником в большинстве дней, но, когда дело доходит до драки, он прикроет меня в мгновение ока.
– Мой дом – это не твой дом.
– Эм. – Он не согласен.
– Это не так.
– Как скажешь. – Пожав плечами, он посылает ещё один мяч помощнику тренера, находящемуся в пятидесяти футах от него. – Кстати, у тебя почти закончилось миндальное молоко. – Удар. И мяч снова в небе. – И туалетная бумага в туалете рядом с кухней.
– Держись подальше от моего холодильника, засранец. – Я смеюсь, не сводя глаз с парня, который собирается поймать мяч. – Или сходи за покупками сам.
– Ходить по магазинам – это твоя работа.
Какого чёрта?
– Оставайся дома, – возражаю я, бросая мяч в сторону парня. Его голова трясётся каждый раз, когда Уоллес говорит что-то возмутительное. – Не в моём доме, у себя дома.
– Но у тебя удобный диван.
– Не моя вина, что ты купил мужской диван. – Перевод: чёрный кожаный диван, имеющий форму квадрата и совершенно неудобный.
Мы продолжаем в том же духе целый час, ни один из ассистирующих тренеров не присоединяется к подшучиванию, но их это всё равно забавляет. Мои уловы точны, мои броски сильны, пот стекает с моих волос на лоб.
Я снимаю шлем и вытираюсь тыльной стороной ладони, затем тянусь за полотенцем, висящим на петле моего ремня. Сейчас не лето, но от тренировок я потею, как будто на улице зной, а может, это просто нервы.
Ничто не готовит вас к выступлению перед толпой, и я не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому, независимо от того, как долго играю профессионально.
«Я бы хотела, чтобы это был ты с самого начала».
Слова Миранды повторяются, когда я стою под струями душа в раздевалке, запрокинув голову, пока горячая вода струится по всему моему телу и грязь исчезает в канализации у моих ног. Открываю глаза, чтобы посмотреть на кафельный потолок душевой, затем закрываю и отворачиваюсь, чтобы смыть шампунь с волос.
Женщины. Я никогда не пойму, чего они хотят от меня, особенно когда им, похоже, не нужны мои деньги. Купить карточку у Миранды – это одно; я понимаю, у неё есть то, что мне нужно. Быть использованным, потому что я знаменит – это совсем другое.
Выключаю воду и тянусь за полотенцем, висящим на ближайшем крючке, вытираю ноги, руки и туловище, затем оборачиваю его вокруг талии. Подхожу к своему шкафчику и роюсь в сумке в поисках чистой футболки.
Нюхаю её.
Она может быть чистой, но пахнет спортивной сумкой, так что, похоже, я иду прямо домой, а не в продуктовый магазин. Я не могу выходить на публику, воняя влажными грязными носками.
Внизу на скамейке перед моим шкафчиком, загорается экран моего мобильного, привлекая моё внимание, и я смотрю на него, натягивая шорты.
Миранда. И предварительный просмотр текста гласит: «Да. Я думаю, это было бы…»
Что?
Да, она думает, что это было бы что?
Я хватаю телефон и набираю пароль, чтобы разблокировать его, быстро открывая сообщение.
Миранда: Да. Я думаю, это было бы весело.
Мои глаза блуждают, углубляясь в переписку, а затем, чуть не вылезают из орбит.
Очевидно, пять минут назад я написал ей сообщение и пригласил на настоящее свидание.
И она сказала «да», обменявшись примерно такими словами:
Я: Это будет звучать супер-странно, но мне было интересно, могу ли я пригласить тебя куда-нибудь сходить?
Миранда: Куда-нибудь сходить?
Я: Да, как свидание или что-то в этом роде.
Миранда: Или что-то в этом роде? Ха-ха.
Я: Я буду паинькой, обещаю.
Миранда: Ну, если ты собираешься быть паинькой, то как я могу сказать «нет»?
Я: Так и что ты скажешь?
Миранда: Да. Я думаю, это было бы весело.
Ужасающие слова и грамматика бросаются в глаза: Супер-странно? Я буду паинькой? Или что-то в этом роде?
Что. За. Хрень?
Кто, вообще, так говорит!
Боже, я хочу, чтобы пол под ногами разошёлся и поглотил меня целиком. Пожалуйста, Боже, просто сделай это – я не могу снова разговаривать с ней или смотреть ей в глаза, зная, что девушка думает, что я сказал бы подобную глупость.
Чертовски неловко.
Я поднимаю свой телефон и протягиваю его в сторону остальной части раздевалки, призывая кого-нибудь взять на себя ответственность за переписку с Мирандой.
– Кто, блядь, залез в мой телефон и… – Я сглатываю, не в силах закончить предложение.
Уоллес поднимает руку.
– Да, это был я. Я сделал это, пока ты был в душе. – Его голос такой скучающий.
– Какого хрена?
– Он просто лежал здесь. – Он завязывает шнурки, небрежно поставив одну ногу на скамейку, игнорируя гнев в моём голосе.
– Он запаролен!
– Да, и придумай новый пароль – твой старый отстой. – Он поднимает руку и даёт пять Эспинозе. – Я догадался с первой попытки. Бум и полный успех!
С силой сжимаю кулаки.
Помните все те приятные вещи, которые я говорил ранее о том, что он прикрывает мою спину? Я отказываюсь от всего этого, потому что такое ощущение, будто Базз только что воткнул нож в ту самую спину и повернул его.
– Как, чёрт возьми, ты узнал мой пароль?
– Ты серьёзно? – Он вздыхает, устав от моих вопросов. – Нельзя использовать номера домов в качестве пароля, придурок. Все это знают.
Разве?
Вот дерьмо.
– Не в этом дело, чувак. Ты не можешь просто взломать чей-то телефон и… и… – Я даже не могу говорить, так чертовски зол на него.
– И что? Сделать тебе одолжение?
Да!
– Ты пригласил девушку на свидание от моего имени. А я не собирался приглашать её на свидание!
– Не за что! – Теперь он оглядывается и стоит, приподняв брови.
– Я не благодарил тебя!
Вся команда выглядит удивлённой, наблюдая и ухмыляясь, пока мы с Уоллесом препираемся, как пожилая супружеская пара.
– Что она ответила, Бейсмен? – спрашивает кто-то с другой стороны комнаты, но я не могу сказать, кто именно, потому что они тут же разбегаются, как крысы.
Плотно сжимаю губы – я отказываюсь доставлять им удовольствие от осознания того, что Базз Уоллес добился успеха.
– Что она ответила, братан? Не заставляй нас валить тебя на землю из-за этого телефона, потому что Бог мне свидетель, мы, чёрт возьми, сделаем это.
По всей комнате парни бормочут своё согласие.
– Это для твоего же блага, амиго, – говорит Эспиноза, кивая. – Что сказала чика?
Мне нужно, чтобы они оба замолчали, чтобы я мог понять, что, чёрт возьми, делать.
Я не могу сказать Миранде, что не я пригласил её на свидание, не после того, как солгал о том, что Уоллес – это я, и послал его за той карточкой, и что же мне теперь делать?
– Я ненавижу тебя прямо сейчас.
Парень невозмутим.
– Ты говоришь это, по крайней мере, раз в неделю.
– На этот раз я говорю серьёзно.
– Она сказала «да», не так ли? Не лги нам.
Я ненавижу его ещё больше теперь, когда вся команда на его стороне.
– Ты должен начать встречаться, братан. Тебе нужна хорошая женщина в жизни, – говорит наш третий бейсмен, потому что внезапно все стали чёртовыми экспертами в том, что мне нужно.
– Спасибо, но, если бы я хотел с кем-то встречаться, мне было бы нетрудно найти кого-нибудь.
Парни качают головами.
– Он говорит не о поклонницах, вытащи голову из задницы. Он имеет в виду кого-то, кого ты привел бы домой к своей маме. – Даррен Дафке прав, но я и этого не признаю.
– Ты не можешь игнорировать её. – Уоллес проходит мимо меня. – Рано или поздно тебе придётся ответить ей.
– Я скажу охране у ворот, что тебе больше нельзя входить. – Вот мой единственный ответ.
– Но не раньше завтрашнего утра – я приду на завтрак.
– Нет! – кричу ему в спину.
Он смеётся.
– И купи миндальное молоко!
