Текст книги "Невеста желает знать"

Автор книги: Сара Маклейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Он не сопротивлялся.

Мало того, молился, чтобы они его прикончили.

Но Найт остановил их до того, как они завершили свое черное дело, и приказал отобрать у Кросса деньги и выбросить из заведения.

Но не прежде, чем открыл Кроссу новую дорогу в жизни.

Найт нагнулся над ним, не обращая внимания на синяки, окровавленную одежду, сломанные ребра и пальцы, и прошипел:

– Думаешь, я не вижу, что ты делаешь? Как пытаешься обмануть меня? Но я не убью тебя. Твое время еще не пришло.

Глаза Кросса заплыли, но он наблюдал за разгневанным Найтом.

– Я не позволю тебе снова сбежать от меня, – продолжал тот. – То, что ты испытываешь сейчас, – моя страховка. Продолжишь в том же духе – будет хуже. Сделай себе одолжение – держись от меня подальше. Иначе у меня не останется другого выхода, кроме как уничтожить тебя.

Кросс уже был уничтожен. Но тем не менее последовал совету держаться подальше.

До сегодняшнего дня.

– Зачем я здесь?

Найт вернулся к своему креслу и опрокинул стакан неразбавленного джина. Поморщился и ответил:

– Твой зять должен мне десять тысяч фунтов.

Годы практики помешали Кроссу показать, насколько он потрясен. Десять тысяч фунтов были невероятной суммой. Больше, чем многие мужчины могли заработать за всю жизнь. Больше, чем многие пэры получали за год. За два года. И определенно больше, чем смог бы отдать барон Данблейд. Он уже заложил все неотчужденные земли поместья и имел годовой доход в две тысячи фунтов.

«Две тысячи четыреста тридцать пять фунтов в прошлом году».

Не слишком много, но достаточно, чтобы дать жене и детям Данблейда кров и пропитание. Достаточно, чтобы когда-нибудь отправить сына в школу. Достаточно, чтобы обеспечить иллюзию респектабельности, позволявшую барону и баронессе получать завидные приглашения от самых знатных членов общества.

Кросс об этом позаботился.

– Как это возможно?

Найт откинулся на спинку кресла, вертя в руках хрустальный стакан.

– Этот человек любит играть. Кто я такой, чтобы ему мешать?

Кросс едва удержался, чтобы не перегнуться через стол и не стиснуть горло собеседника.

– Десять тысяч фунтов – это намного больше, чем обычная любовь к игре. Как это случилось?

– Похоже, ему был предоставлен самый щедрый кредит, против которого он не смог устоять.

– У него в жизни не имелось подобных денег.

– Он заверил меня, что сможет обеспечить заем, – сообщил Найт с невинным видом. – Я не виноват в том, что он солгал.

Он спокойно встретил взгляд Кросса.

– Некоторые люди ничего не могут с собой поделать. Ты меня этому научил.

Найт хотел уколоть его, напомнить о той давней ночи, когда Кросс, недавний выпускник университета, ясноглазый и уверенный в себе, играл в заведении Найта и выиграл. И продолжал выигрывать в двадцать одно снова и снова.

Он переходил из одного заведения в другое, играя одну ночь тут, две там, убеждая каждого в своем невероятном везении.

Каждого, кроме Диггера.

– Так это твоя месть? Ждал шесть лет?

– Чушь, – вздохнул Диггер. – Я давно обо всем забыл. Никогда не верил в то, что месть – блюдо, которое лучше подавать холодным. Всегда любил горячую еду. Полезнее для пищеварения.

– В таком случае прости ему долг.

Найт рассмеялся, широко расставив руки на столешнице красного дерева:

– Ну, не настолько мы квиты, Кросс. Данблейд – глупец, но это не изменяет того факта, что мне должны деньги. Это бизнес. Уверен, что ты согласишься. – Найт долго молчал. – Жаль, что Данблейд – пэр. Долговая тюрьма была бы лучше того, что готовлю ему я.

Кросс не стал притворяться, будто не понял. Он сам управлял игорным заведением. И лучше других знал, какие тайные наказания могут постичь пэров, посчитавших себя выше любых долгов.

Он подался вперед:

– Я могу не оставить от этого места камня на камне. Половина пэров – члены нашего клуба.

Найт покачал головой:

– Мне не нужна половина пэров, мальчик. У меня твоя сестра.

Лавиния.

Единственная причина, по которой он здесь.

Перед глазами встала Лавиния, молодая, хорошенькая… Она смеялась, оглядываясь на него, обгоняя на своей любимой гнедой кобылке, когда они мчались по девонширским скалам. Лавиния была моложе на семь лет, избалована до безобразия и ничего не боялась. Неудивительно, что она посмела прийти к Найту. Оказаться лицом к лицу с этим человеком. Лавиния не из тех, кто останется в стороне, даже если так будет лучше для всех.

Она вышла за Данблейда через год после смерти Бейна и ухода Кросса из дома. Он прочитал о свадьбе в газетах: быстрый роман, за которым последовала такая же поспешная свадьба. По специальному разрешению, чтобы обойти щекотливый вопрос семейного траура. По-видимому, такова была воля отца, старавшегося сделать все, чтобы хоть кто-то женился на его дочери.

Кросс спокойно встретил яркий голубой взгляд Найта:

– Лавиния тут ни при чем.

– Еще как при чем. Интересно, как дамы ухитряются вляпаться в неприятности. Как усердно ни стараешься держать такую леди в узде, если она задумала вмешаться, так оно и будет, – объяснил Найт, открыв резную шкатулку черного дерева, вынимая черуту и постукивая длинным коричневым цилиндром по столешнице, прежде чем закурить. Затянувшись сигаретой, он сказал:

– А у тебя на руках целых две. Давай поговорим о моей новой знакомой. Вчерашней леди. Кто она?

– Это совершенно не важно.

Кросс мгновенно понял свою ошибку. Ему следовало проигнорировать вопрос. Обойти. Его слишком поспешный ответ выявил больше, чем скрывал.

Найт с любопытством поднял брови:

– А похоже, важно. Даже слишком.

Черт возьми!

Здесь не время и не место для Филиппы Марбери, с ее огромными голубыми глазами, логическим умом и странными соблазнительными причудами.

Кросс попытался поскорее отделаться от этих мыслей.

«Сюда она не явится».

– Я пришел поговорить о сестре.

Найт позволил сменить тему. Возможно, слишком легко.

– Готов признать, у твоей сестры есть характер.

Комната была жаркой и чересчур тесной. Кросс воспротивился желанию поерзать на стуле.

– Что тебе нужно?

– Дело не в том, что нужно мне. Дело в том, что предложила твоя сестра. Она была весьма великодушна. Похоже, молодая леди готова на все, чтобы уберечь детей от скандала.

– Скандал не затронет детей Лавинии, – твердо сказал Кросс, готовый перевернуть небо и землю, чтобы это оказалось правдой.

– Уверен? – спросил Найт. – А мне кажется, они весьма близки к самым сокрушительным скандалам. Бедность. Отец, со склонностью проигрывать фамильное состояние. Убитая горем мать. Плюс дядя, отвернувшийся от семьи и общества и…

Он многозначительно помолчал. Да и стоило ли заканчивать фразу?

«Это неправда».

Полная чушь.

Он никогда не отворачивался от семьи.

– Ты что-то не туда свернул, Диггер.

Уголок губ Диггера приподнялся в улыбке.

– Не стоит так говорить со старыми друзьями.

Диггер снова затянулся сигаретой.

– Но вернемся назад к этим счастливчикам. Я имею в виду детей твоей сестрицы. Их мать – сильная женщина. Она предложила заплатить. Жаль, что у нее нет денег.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять намек. Осознать всю мерзость этих слов. Менее сильный человек поддался бы порыву ярости, не обращая внимания на все составляющие игры, но Кросс был по-настоящему сильным человеком.

Он расслышал не просто угрозу. Он расслышал предложение.

– Ты больше не посмеешь говорить с моей сестрой.

Найт насмешливо смотрел на него:

– Действительно считаешь, что в своем положении можешь говорить со мной в таком тоне?

Кросс встал и перекинул пальто через руку:

– Я заплачу долги. Удвою сумму. Завтра пришлю чек. А ты будешь держаться как можно дальше от моих родственников.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Нет, – бросил Найт, не двигаясь с места.

Кросс остановился и оглянулся. Впервые за все это время его голос окрасился эмоциями:

– Вот уже второй раз за два дня ты мне отказываешь, Диггер. Мне это не нравится.

– Боюсь, долг нельзя выплатить так легко.

Диггер недаром пользовался репутацией одного из самых жестоких игроков в Лондоне, к тому же игравшего не по правилам. Собственно говоря, именно склонность Найта нарушать правила и спасла шкуру Кросса шесть лет назад. Он наслаждался тем, как работал мозг Кросса. Недаром заставил его объяснить, как тот замечает масть и достоинство каждой выпавшей из колоды карты, как вычисляет следующую, откуда знает, когда и сколько ставить.

Каким образом он всегда выигрывал.

«По крайней мере за столом».

Кросс повернулся к своей «немезиде»:

– Что же тогда?

Диггер рассмеялся, громко, заразительно, так, что сотрясался пивной живот. Кросс стиснул зубы.

– Какой знаменательный момент… великий Кросс, готовый дать мне все, что пожелаю. Исполняешь свой долг? Как замечательно!

В тоне не слышалось удивления. Только злорадное удовлетворение.

И именно сейчас Кросс сообразил, что дело не в Данблейде. Найт хотел чего-то большего, и для этого воспользовался единственным, чем дорожил Кросс.

– Ты тратишь мое время. Что тебе нужно?

– Все очень просто. Я хочу, чтобы ты сделал мою дочь графиней.

Если бы Кросса попросили угадать, какую цену запросит Найт за репутацию сестры и благополучие ее детей, он сказал бы, что его ничего не может поразить. Он приготовился к тому, что Диггер потребует сделать его совладельцем «Ангела», захочет прислать своих крупье и вышибал, или чтобы Кросс занял должность в игорном заведении Диггера.

Кросс ожидал вымогательства – удвоения или утроения суммы долга, – достаточного, чтобы нанести финансовый удар. А может, предложения о совместном партнерстве между клубами. Найт ненавидел «Падшего ангела» за быстрый успех среди аристократов, в то время как заведение Найта оставалось средним второсортным клубом, куда приходили члены общества, отвергнутые «Ангелом». Стандарты «Ангела» были весьма высоки, и стать членом клуба было непросто.

Но такого требования Кросс не представлял даже в дурном сне.

Поэтому он сделал единственное возможное в этой ситуации. Рассмеялся.

– Перечисляем вещи, которые хотелось бы иметь? Если так, мне хотелось бы иметь позолоченный летающий аппарат.

– А я бы нашел способ доставить его тебе. Если в твоих руках находилась бы одна из немногих вещей, которыми я дорожу.

Найт погасил черуту.

– Не думал, что ты дорожишь Меган.

Найт встрепенулся:

– Откуда ты знаешь ее имя?

«Прямое попадание».

Кросс вспомнил информацию о единственной дочери Найта, которую он узнал из досье, запертых в сейфе «Ангела». Тех, в которых хранились секреты потенциальных врагов: политиков, преступников, священников, изрыгающих огонь и серу на игорные заведения, а также конкурентов.

Он видел написанное так ясно, словно листы бумаги лежали перед ним.

«Имя: Меган Маргарет Найт.

Родилась 3 июля 1812 года».

– Я довольно много знаю о юной Меган. – Он помедлил. – Или следует назвать ее Мэгги?

Найт взял себя в руки:

– Мне это имя никогда не нравилось.

– Охотно верю, тем более что от него так и несет ирландским духом.

Кросс повесил пальто на спинку стула, наслаждаясь хоть маленькой, но победой.

– Меган Маргарет Найт. Удивлен, что ты позволил такое.

Найт отвел глаза:

– Предоставил ее матери дать девчонке имя.

– Мэри Кэтрин.

«Мэри Кэтрин О’Брайен, ирландка. Родилась в 1796 году. Вышла замуж за Найта в феврале 1812 года».

– Мне следовало знать, что ты собираешь на них информацию, – свирепо прошипел Найт. – Чейз – ублюдок. Когда-нибудь я изобью его до полусмерти, как он того заслуживает.

– Гарантирую, этого никогда не случится, – отмахнулся Кросс при упоминании своего партнера и основателя «Падшего ангела».

Найт спокойно встретил его взгляд:

– Полагаю, я должен быть благодарен, раз ты все знаешь о девушке. Все равно что жениться на старой подруге.

«Место жительства: Бердфоршир, маленький коттедж на Хай-стрит.

Найт посылает двести фунтов четвертого числа каждого месяца, не приезжает. Не видел девушки с тех пор, как отослал мать с ребенком в октябре 1813-го.

Девушка росла с гувернанткой. Довольно сносно говорит на французском.

Посещала пансион для девочек миссис Голдфелл. Приходящая ученица».

– С каких это пор ты так заботишься о дочери?

Найт пожал плечами:

– С тех пор как она стала достаточно взрослой, чтобы чего-то стоить.

И еще одна строка, написанная размашистым почерком Чейза:

«NB: от девушки требуется еженедельно писать Найту. Письма приходят по четвергам.

Он не отвечает».

– Какой заботливый отец! – сухо заметил Кросс. – Собираешься купить себе титул?

– Таковы правила игры в наши дни. Аристократия уже не та, что раньше. При той работе, которую мы с тобой так хорошо выполняем, все меньше остается тех, у кого есть хоть какие-то деньги. Через шесть дней приезжает Меган. Ты на ней женишься. Она получает титул, и мой внук становится графом Харлоу,

«Граф Харлоу».

Прошли годы, прежде чем Кросс снова услышал это имя.

Темпл – четвертый владелец «Ангела» – произнес его однажды в тот день, когда умер отец Кросса, и тот напал на непобедимого партнера и не успокоился, пока не сбил здоровяка с ног.

Теперь Кросс сдержал ярость, охватившую его при издевательском упоминании родового имени.

– Если твоя дочь выйдет за меня – получит вывалянный в грязи титул. Респектабельности тебе это не принесет. Ее не пригласят в общество.

– «Ангел» позволит тебе добыть приглашения.

– Сначала мне нужно этого захотеть.

– Захочешь.

– Уверяю, что нет.

– У тебя нет выхода. Я их хочу. Женишься на моей дочери, я прощу долги твоего зятя.

– Цена слишком высока. Есть другие способы покончить с этим.

– Тяжелый выбор. Для меня. То, что ты задумал, ухудшит положение детей. Забыл, какой скандал я могу обрушить на их головы? Какое наказание могу придумать для их отца, когда он меньше всего этого ожидает? Или предпочитаешь, чтобы их мать занялась проституцией? Видя такие роскошные рыжие волосы… многие дорого заплатят, чтобы потащить ее в постель, с хромотой или без.

И только тогда ярость вырвалась наружу.

Кросс перепрыгнул через стол и рывком поднял Найта со стула:

– Попробуй коснуться ее, и я тебя уничтожу.

– Не раньше, чем я уничтожу их, – выдавил Найт, и правда настолько поразила Кросса, что он мгновенно остыл. Найт почувствовал перемену:

– Не пора ли тебе защитить кого-то из семьи?

Слова ударили его. Эхо тех, которые он столько раз повторял себе. Он ненавидел Найта за это.

Но себя ненавидел больше.

– У меня все козыри, – сказал Найт, и на этот раз в голосе не было злорадства.

Только констатация факта.

Глава 5

Научный дневник леди Филиппы Марбери

Исследования выявили, что человеческий язык – не одна мышца, а восемь уникальных мышц, половина которых прикреплена к нижней челюсти и подъязычной кости, а вторая половина соединена воедино, чтобы придать форму и функциональность органу.

Хотя дополнительные исследования пролили яркий свет на область анатомии человека, ранее мне неизвестную, все же мне остается неясным значение мышцы в деятельности, не связанной с произношением и едой. Придется попросить Оливию объяснить. Решение не идеально.

24 марта 1831 года.

Двенадцать дней до свадьбы

– Хочу для него наказания.

Кросс наблюдал, как Темпл низко наклонился над бильярдным столом в «Падшем ангеле», прицелился и ударил. Белый шар ударился о красный и, отскочив от бортика, ударил третий, пятнистый.

– Уверен? Месть никогда не являлась твоей целью. Особенно месть Найту.

Борн выступил вперед и оглядел игровое поле:

– Черт бы побрал твою удачу, Темпл.

– Оставьте мне хоть бильярд, – отозвался Темпл. – Единственная игра, в которой у меня есть шанс победить вас обоих.

Отступив, он прислонился бедром к ближайшему стулу и снова обратился к Кроссу:

– Есть способы сделать так, чтобы он исчез.

– Ты только и способен, что предлагать убийство, – это в твоем стиле, – откликнулся Борн, в свою очередь ударив по шару. Но потерпел неудачу и затейливо выругался.

– Это быстро. И навсегда, – пожал массивным плечом Темпл.

– Если кто-то за пределами этой комнаты услышит тебя, сразу поверит всему, что о тебе рассказывают, – усмехнулся Кросс.

– Они и без того верят историям обо мне. Ладно, не будем убивать. Почему бы просто не заплатить долг?

– Это не выход.

– Возможно, это даже к лучшему. Данблейд не посмеет больше проигрывать, а мы через месяц вернемся туда, откуда начали.

Борн подошел к буфету, где Чейз держал лучший в клубе скотч-виски.

– Выпьешь?

Кросс покачал головой.

– Так что ему нужно? – осведомился Темпл.

– Хочет выдать замуж дочь.

– За тебя?

Кросс не ответил.

Темпл тихо присвистнул:

– Блестяще.

Кросс взглянул на Темпла:

– Брак со мной – отнюдь не блестящая идея.

– Почему нет? – вмешался Борн. – Ты граф, богат, как Крез, и – что еще лучше – работаешь в семейном бизнесе. Король игорных заведений.

– В таком случае на ней следовало бы жениться одному из вас.

Темпл ухмыльнулся и взял протянутый Борном стакан с виски:

– Мы оба знаем, что Диггер Найт умрет, но не подпустит меня к своей доченьке. Борн женат, моя репутация навеки погублена, а Чейз… это Чейз. Добавь все к тому факту, что ты – единственный, кого он уважает. Одним словом, кроме тебя, кандидатов нет.

Ничего подобного.

– Он неверно судит обо мне.

– Не он первый, – утешил Борн. – Но признаюсь: если бы моя сестра попала ему в лапы, я бы подумывал о том, чтобы согласиться на его условия. Диггер Найт безжалостен и добивается своего любым способом.

Кросс отвернулся, игнорируя угрызения совести, вызванные словами Борна. Что ни говори, а золовка Борна была в лапах Найта только вчера. Высокая, стройная Пиппа в объятиях сильных рук Найта, прижатая к его боку, пока он нашептывал ей на ухо бог знает что.

При мысли об этом Кросс выходил из себя.

Сестра Борна. Теперь его сестра.

Он взял себя в руки и стал мерить шагами темную комнату, пока не добрел до дальней стенки, где мозаичный витраж выходил на первый этаж казино. Этот витраж был главной достопримечательностью «Падшего ангела» и изображал во всех ярких деталях падение Люцифера. Большой светловолосый ангел изгонялся с небес в ад, бесполезные крылья волочились следом за ним. Вокруг щиколотки обмотана цепь. Сверкающая драгоценными камнями корона прижата к груди.

Витраж служил предупреждением людям – напоминанием об их месте, о том, как они близки к собственному падению. Олицетворение греховного соблазна и роскоши порока.

Но для владельцев «Ангела» витраж означал кое-что еще.

Он служил доказательством того, что изгнанные могут стать владыками и правителями, чья сила и мощь соперничают с теми, кому когда-то служили.

Последние шесть лет жизни Кросс провел, доказывая, что он не просто беспечный, изгнанный обществом мальчишка. Что он – не только титул и благородство рода. Не только право рождения. Больше, чем обстоятельства смерти брата. Больше того, что последовало потом.

И будь он проклят, если позволит Диггеру Найту возродить того мальчишку.

Только не теперь, когда он столько потрудился, чтобы отделаться от него.

Не теперь, когда он стольким пожертвовал.

Кросс скользнул взглядом по людям, толпившимся в казино. Несколько человек у бильярдных столов. Кто-то играл в экарте. Колесо рулетки вертелось разноцветным вихрем, ставки были огромными. Кросс стоял слишком далеко, чтобы увидеть, куда упал шарик, или слышать слова крупье, но видел разочарование на лицах мужчин, расстроенных проигрышем. И видел то, как расцветают надежды, заставляя игрока поддаться искушению поставить на новую цифру, а может, и на ту же самую, убеждая себя, что удача на его стороне.

«О, как мало они знают…»

Прямо под ним играли в двадцать одно. Карты были достаточно близко, чтобы видеть масть и достоинство. Восьмерка, тройка, десятка, пять. Дама. Двойка, шесть, шесть.

Ставки давно сделаны.

Крупье выложил следующие карты.

Король.

Перебор.

Валет.

Перебор.

Приняв решение, Кросс повернулся к партнерам:

– Я не позволю ему погубить мою сестру.

Борн понимающе кивнул:

– И не позволишь Темплу убить его. Тогда что? Женишься на его дочери?

Кросс покачал головой:

– Он угрожает тем, кто связан со мной. Я поставлю под угрозу то, что принадлежит ему.

– Девушку? – удивился Темпл.

– Девушка абсолютно ему безразлична. Я имел в виду клуб.

Борн оперся о кий:

– Клуб? Ты никогда не убедишь членов его клуба уйти. Разве что пригласишь их сюда.

– Этому не бывать, – отрезал Темпл.

– Я не хочу, чтобы они ушли навсегда, – пояснил Кросс. – Хотя бы на одну ночь. Нужно доказать, что его королевство существует только благодаря моей благосклонности. Что если мы всерьез вознамеримся, то уничтожим его.

Кросс вновь повернулся лицом к витражу:

– Меган приезжает через шесть дней. Нужно все успеть сделать до этого.

– Шесть дней? – повторил Темпл и ухмыльнулся, когда Кросс кивнул:

– Шесть дней. Двадцать девятое марта.

– Наша ставка выше, – присвистнул Борн.

– Столпотворение.

Слово повисло в темной комнате. Решение сложной задачи, которое не могло быть лучше, придумай его сам дьявол.

Столпотворение происходило каждый год двадцать девятого марта. Ночь, когда «Ангел» открывал двери для не-членов клуба. Приглашение открывало владельцу доступ в казино с заката до рассвета. Счастливчик мог окунуться в легендарный мир греха и порока, называвшийся «Падшим ангелом».

Каждый член клуба получал три приглашения на Столпотворение – три маленькие квадратные карточки, за каждую из которых те, кто жаждал вступить в клуб, готовы были заплатить тысячи фунтов. Доказать, что они достойны такой чести. Уверенные в том, что если они поставят достаточно много, то получат постоянное членство.

Что случалось крайне редко.

Гораздо чаще они покидали клуб с карманами, набитыми деньгами, и долго рассказывали о пережитом тем друзьям, которым не повезло побывать в клубе.

Кросс встретил взгляд Темпла:

– Каждый, кто играет в клубе Найта, жаждет получить доступ в «Ангел».

Борн согласно кивнул:

– Хороший план. Одна ночь без самых заядлых игроков докажет, что мы можем увести их, когда захотим.

– Сколько их? Человек тридцать?

– Скорее пятьдесят, – поправил Борн.

Кросс снова стал смотреть вниз, составляя план действий. Он спасет семью.

«На этот раз».

– Тебе нужно иметь своего человека в его клубе, чтобы определить, кому именно послать приглашение.

– У меня она есть, – рассеянно ответил Кросс.

– Ну конечно! – восхищенно воскликнул Темпл. – Твои женщины.

– Они не мои.

Он постарался, чтобы они не принадлежали ему. Ни одна и близко не могла считаться его женщиной.

– Не важно, – отмахнулся Борн. – Они тебя обожают.

– Скорее, обожают то, что я могу для них сделать.

– Могу себе представить, – сухо заметил Темпл.

– А твоя сестра? – спросил Борн. – Угроза сработает, только если она будет держаться подальше от него. И Данблейд тоже.

Кросс продолжал наблюдать за игроками, рассеянно вычисляя ставки. Сколько они обычно ставят, сколько остается в банке, когда они проигрывают. Какой суммой рискует банк, когда они выигрывают.

– Я поговорю с ней.

Последовало долгое молчание, понятое им верно. Сама мысль о том, что он поговорит с сестрой, с любым членом своей семьи, казалась удивительной.

Игнорируя шок партнеров, Кросс глянул в глаза Борну:

– Почему сегодня так мало людей?

– Бал по случаю помолвки сестер Марбери, – пояснил Борн. Шар с треском ударился о шар. – Насколько я понял, моя теща пригласила весь бомонд. Удивительно, что вы двое не получили приглашения.

– Леди Нидем помчалась бы за нюхательными солями, оскверни я ее порог своим присутствием, – рассмеялся Темпл.

– Ну, тут нет ничего особенного. Леди то и дело бегает за нюхательными солями. Вдвое чаще остальных дам.

Помолвка сестер Марбери. Помолвка Пиппы Марбери.

Угрызения совести с новой силой охватили Кросса. Возможно, стоило все рассказать Борну.

«Только не говорите Борну, пожалуйста», – пронеслась в мозгу мольба леди, и он сцепил зубы.

– Леди Филиппа выходит за Каслтона? – спросил он небрежно, чувствуя себя последним идиотом. Уверенным, что Борн видит его насквозь и поймет причину любопытства. И спросит…

– Ей были даны все возможности разорвать помолвку. Но девушка слишком благородна. – вздохнул Борн. – Он надоест ей через две недели.

Гораздо быстрее.

– Тебе следовало помешать этому. Черт! Нидему следовало помешать этому, – ответил Кросс. Богу известно, маркиз Нидем и Долби и раньше рвал помолвки. Почти уничтожил шансы на приличный брак пятерых дочерей, покончив с легендарной помолвкой несколько лет назад.

– Это я виноват, черт возьми. Следовало бы положить конец этому еще до того, как все началось, – с горечью и сожалением бросил Борн. – Я просил ее покончить с этим, и Пенелопа тоже. Мы оба клялись защитить ее. Черт, я бы сегодня же вечером нашел ей приличного жениха. Если бы это помогло. Но Пиппа наотрез отказалась разорвать помолвку.

«Я сделаю это, потому что согласилась и не терплю нечестности».

Кросс слышал слова, видел серьезные голубые глаза, когда она защищала свое намерение выйти за Каслтона, человека настолько ниже ее интеллектом, что было невозможно поверить, что будущая свадьба – не фарс.

Тем не менее леди дала слово и намерена его сдержать.

И одно это делало ее необыкновенной.

Не ведая о мыслях Кросса, Борн выпрямился и с проклятьем одернул рукава фрака.

– Слишком поздно. Сейчас она на своем балу в присутствии целого общества. И я должен идти. Пенелопа снесет с меня голову, если я не появлюсь.

– Жена держит тебя в узде, я вижу, – сухо заметил Темпл, послав один шар в другой.

Борн не попался на удочку:

– Совершенно верно. И когда-нибудь, если повезет, тебя ждет то же удовольствие.

Он повернулся, чтобы уйти в другую жизнь, – новоиспеченный аристократ.

Но Кросс остановил его:

– Большая часть общества там?

Борн обернулся:

– Я должен там кого-то поискать?

– Данблейда.

В карих глазах Борна промелькнуло понимание:

– Полагаю, он приедет. Вместе с баронессой.

– Возможно, я нанесу визит в Долби-Хаус.

Борн вскинул брови:

– Обожаю действовать под носом моего тестя.

Кросс кивнул.

Пора повидаться с сестрой. Семь лет – большой срок.

Половина Лондона собралась сегодня в бальном зале.

Пиппа подсматривала из укромного местечка на верхней колоннаде Долби-Хауса, распластавшись по массивной мраморной колонне, гладя голову своего спаниеля Тротулы, наблюдая шуршащие шелка и атласы, развевавшиеся на танцевальном полу красного дерева. Пиппа откинула тяжелую бархатную гардину, наблюдая, как мать приветствует идущих непрерывным потоком гостей. Еще бы, сегодня вечер торжества маркизы Нидем и Долби.

Не каждый день мать пяти дочерей получает возможность объявить о помолвке последних отпрысков. Последних двух отпрысков. Маркиза едва не падала в обморок от радости.

К сожалению, она была недостаточно слаба, чтобы отказаться от празднования двойной помолвки, весьма пышного и весьма многолюдного.

– Всего лишь самые близкие друзья, – заявила леди Нидем на прошлой неделе, когда Пиппа спросила ее о невероятном количестве откликов на приглашения на бал. Гора конвертов громоздилась на серебряном подносе, угрожая соскользнуть на ковер и начищенный ботинок лакея.

«Близкие друзья», – тяжело вздохнула Филиппа, рассматривая толпу. Она могла бы поклясться, что никогда не оказывалась в такой огромной толпе.

Нет, она, конечно, понимала волнение матери. В конце концов, сегодня все пять дочерей Марбери будут официально и публично пристроены, а это весьма нелегкий труд. Но наконец-то, наконец-то маркиза насладится победой.

Разве свадьбы устраиваются не для матерей?

Ну, если не свадьбы, то по крайней мере помолвки.

Особенно если это двойная помолвка! В честь двух дочерей.

Пиппа перевела взгляд с разгоряченного лица матери на самую младшую сестру Марбери, стоявшую на другом конце зала в окружении гостей, спешивших ее поздравить и пожелать счастья. Одна рука в кольцах покоилась на рукаве высокого красивого жениха.

Оливия была самой красивой и жизнерадостной из всего квинтета и явно ожидала, что жизнь ей улыбнется. Была ли она законченной и самоуверенной эгоцентристкой? Разумеется. Но трудно строго судить ее, поскольку Оливия никогда еще не встречала человека, которого не могла бы завоевать.

Включая того, который скоро станет одним из самых могущественных людей в Англии. Поскольку если и было два качества, требующихся от жены политика, – дерзкая улыбка и желание победить, – Оливия обладала ими в огромной степени.

В самом деле, весь Лондон гудел, обмениваясь новостями о предстоящей свадьбе этой пары. Пиппа сочла, что ее отсутствия никто не заметит.

– Так и думала, что найду тебя здесь.

Пиппа отпустила гардину, повернулась к старшей сестре, новоиспеченной маркизе Борн.

– Разве ты не должна быть на балу?

Пенелопа наклонилась, чтобы погладить Тротулу, и улыбнулась, когда собака стала тереться о ее руку.

– Я могла бы спросить у тебя то же самое. В конце концов, поскольку я теперь замужем, матушка больше заинтересована в тебе, чем во мне.

– Мама не знает, что упустила, – усмехнулась Пиппа. – Это ты замужем за легендарным негодяем.

– Совершенно верно, – расплылась в улыбке Пенелопа.

– Вижу, ты так горда собой, – засмеялась Пиппа и снова повернулась лицом к залу, рассматривая толпу: – Где Борн? Я его не вижу.

– Что-то задерживает его в клубе.

«Клуб».

Она вдруг вспомнила о том, что произошло два дня назад. О мистере Кроссе.

О мистере Кроссе, который был бы так же не на месте в этом зале, как и Пиппа. О мистере Кроссе, с которым держала пари. Которому проиграла.

Она откашлялась, но Пенелопа не так ее поняла.

– Он поклялся, что появится здесь, – защищала она мужа. – Опоздает, но появится.

– Что происходит в клубе в этот час? – не удержалась Пиппа.

– Я… не знаю.

– Лгунья, – хмыкнула Пиппа. – Если бы твои колебания не обличили тебя, по твоему красному лицу все стало бы ясно.

Пенелопа покаянно потупилась:

– Леди не должны знать о подобных вещах.

– Глупости. Те леди, которые замужем за владельцем казино, определенно могут знать подобные вещи.

– Наша мать не согласилась бы с тобой, – покачала головой Пенелопа.

– Наша мать – не мой барометр, определяющий, как должны и не должны вести себя женщины. Она каждые полчаса прибегает к своим нюхательным солям.

Пиппа откинула гардину, чтобы Пенелопа увидела маркизу, погруженную в разговор с леди Бофетерингстон, одной из самых заядлых сплетниц общества. Леди Нидем словно почувствовала ее взгляд и возбужденно взвизгнула, так что даже сестры услышали.

Пиппа понимающе глянула на Пенелопу:

– А теперь расскажи, что происходит в клубе.

– Игра.

– Это я знаю. Что еще.

Пенелопа понизила голос:

– Там есть женщины.

Пиппа вскинула брови:

– Проститутки?

Наверное, так полагается. В конце концов, из всех прочитанных ею книг, научных и нет, она сделала вывод, что мужчины наслаждаются обществом женщин и крайне редко – своих жен.

– Пиппа! – возмутилась Пенни.

– Что?

– Ты не должна даже знать подобных слов.