Текст книги "Тем летом (ЛП)"

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Что случилось? – это была Эшли.

– Ничего, – мамин голос звучал как чей-то чужой, тихий и какой-то надломленный. – Что там у нас с подружкой невесты?

– Что она тебе сказала? – повысила голос Эшли. – Господи, да что с ней такое в последнее время? Она просто невыносима. Клянусь, она делает все, чтобы испортить самый счастливый день в моей жизни…

– Дело не в свадьбе, – кротко повторила мама мои собственные слова. – Ее нужно оставить в покое, Эшли. И тебе не о чем волноваться. Есть много других проблем.

– Я просто считаю, что она может повременить со своими нервными срывами до следующей недели. Можно подумать, мы и так не завалены делами. Она – настоящая эгоистка!

– Эшли, – устало произнесла мама, – забудь.

Я лежала и слушала, как они говорят о Кэрол, проблемной подружке невесты, которая, предположительно, должна была вылететь сегодня днем, но утром она в истерике позвонила и сказала, что ее собственная помоловка под угрозой. Мама, Эшли и Лидия говорили и говорили, строили план за планом, но все заканчивалось тем, что каждое новое решение было хуже предыдущего. Я посмотрела на часы. Девять пятнадцать. Скоро приедет мой отец, чтобы купить подарок для Идеальной Свадьбы своей Идеальной Дочери. Уже было слишком поздно отменять поездку, папа был слишком пунктуален и, наверное, уже выехал. Я пошла в ванную, умылась и посмотрела на себя в зеркало. В зеленоватом флуоресцентном свете я выглядела больной и уставшей. Что ж, моя внешность прекрасно отражает мое настроение. На мне все еще была униформа из магазина, но я не стала ни переодеваться, ни наносить макияж. Вместо этого я просто подошла к окну.

Звук подъезжающей машины раздался раньше, чем я увидела папин автомобиль. Он остановился перед домом и дважды просигналил, как делал всякий раз. Я стояла у стекла и наблюдала за ним, не двигаясь. Интересно, видел ли он меня?

Он сидел в машине несколько минут, слушая радио и пробегая рукой по своим новым волосам. Затем снова просигналил. Я не шевельнулась. Мне хотелось, чтобы он вышел из машины и зашел в дом, пересек ту невидимую черту, которую провел между нами в день своего ухода. Я хотела, чтобы он прошел по лужайке и поднялся по ступенькам, вошел в гостиную, а потом поднялся к моей двери, и мы вместе разрушили бы эту стену, вставшую между нами.

Но он лишь нажал на гудок еще раз, выглянул в окно, ожидая моего появления. Я знала, что мама стоит сейчас у окна за занавеской и наблюдает за ним. Я тоже наблюдала, но он даже не поднял взгляд к моему окну, внимательно глядя на входную дверь. А еще через несколько минут он вздохнул и завел мотор.

Глава 12

Первое, что я почувствовала, когда проснулась – жара. Сильная жара. Была середина августа, и каждый день был жарким, но сегодняшний особенно выделялся. Я спала без одеяла и даже без простыни, и все равно ощущала на коже противную липкость, хотя окно было открыто всю ночь. Снаружи солнце все еще сияло, а я очнулась от какого-то кошмара, который непонятно с чего начинался и черт знает чем кончался. Кто-то вел меня по нашей улице и показывал все вокруг. Сначала это был Льюис в одной из его пастельных рубашек, потом его лицо трансформировалось в лицо Самнера. А когда я отвернулась на секунду, передо мной уже стояла Лидия Котрелл, почему-то сильно постаревшая. Я резко проснулась и внезапно вспомнила все, что произошло вчера, потрясла головой и тяжело вздохнула. Свернувшись на кровати, я уткнулась в колени лицом. Сегодня, наверное, будет самый длинный день в моей жизни.

Абсолютно каждый шумел и сходил с ума, едва услышав слово «свадьба», и мне уже хотелось просто заснуть и проснуться, когда все закончится. Но на циферблате уже был час дня, солнце било в окно, и пора было вставать.

Вчера я забралась в кровать сразу же после того, как уехал отец, заперев дверь и игнорируя мамин голос снаружи. Так и сидела, прокручивая в голове все произошедшее утром.

Следующий час я все еще оставалась в кровати, прислушиваясь к шуму в доме. За стеной туда-сюда ходила Эшли, завершая свои сборы. Вдруг в ее комнате все стихло, и я подумала, не застыла ли она возле какой-нибудь их своих коробок, думая об отъезде. Но в следующий момент до меня донесся звук разворачивающегося скотча, которым сестра заклеивала коробки. Внизу мама и Лидия громко болтали о чем-то, звеня вилками. Я лежала в кровати, оттягивая момент, когда мне придется покинуть ее, и мечтала о тишине и спокойствии, которые наступят после свадьбы, маминого путешествия в Европу и медового месяца Эшли.

В итоге я встала, зашла в душ и пробежала руками по телу, стоя под струями воды. С тех пор, как я стала такой высокой, я терпеть не могла смотреть на все это: на тощие ноги, выпирающие коленки и костлявые щиколотки. Но сейчас я выпрямилась в полный рост, позволяя воде стекать вниз. Я подумала о жирафах и страусах. О силе и высоте. О том, чтобы возвышаться над всеми и ощущать себя сильнее, чем любой из прохожих. И, когда я подошла к зеркалу, вытерев с него облачко пара, я увидела себя иначе.

За ночь я словно выросла и теперь, наконец, мое тело подходило мне по размеру. Как будто моя душа стала больше и смогла занять все предоставленное ей природой пространство. Как шарик увеличивается под давлением воздуха, так и я будто увеличивалась и становилась кем-то цельным, настоящим. Каждая клетка моего тела была на своем месте, все было правильно.

– Привет, – поздоровалась Эшли, когда я проходила мимо ее открытой двери, собираясь спуститься вниз. – Хейвен, зайди на секунду.

Я вошла в ее комнату, немедленно удивившись, какой же пустой она стала. Дверцы шкафа были открыты, внутри висели лишь несколько пустых вешалок. На стенах были видны места, где висели плакаты и фотографии. Моя сестра стояла возле своей кровати, держа в руках какое-то платье.

– Мне нужно поговорить с тобой.

Я молча стояла, ожидая, что она скажет дальше. Эшли внимательно посмотрела на меня, как будто увидела что-то, чего не замечала раньше.

– У тебя все в порядке?

– Да, – сказала я. – Почему ты спрашиваешь?

– Выглядишь по-другому, – она сложила платье и положила его в коробку, стоявшую у ее ног. – Хорошо себя чувствуешь?

– Со мной все в порядке.

Она все еще не сводила с меня глаз, вроде как не веря моим словам. Затем пожала плечами и произнесла:

– Я хотела поговорить о том, что произошло.

– А что?

– Хейвен, – начала она голосом, по которому я поняла, что сейчас она чувствует себя намного старше, чем я. – Я знаю, тебе нелегко с этой свадьбой и всем остальным, но мне не нравится, как ты обращаешься с мамой. У нее достаточно дел помимо твоего ужасного поведения, всех этих криков и хлопанья дверями.

– У меня не ужасное поведение, – коротко произнесла я, поворачиваясь к двери.

– Эй, я еще не закончила наш разговор! – сестра подскочила ко мне, хватая меня за руку. Я обернулась, вдруг понимая, какая же она низенькая. На Эшли сегодня были шорты и красная футболка, а в ушах подходящие по цвету сережки. – Вот именно об этом я и говорю. Тебе стало наплевать на всех кроме себя. Ты кричишь на маму и вот это твое отношение ко мне…

– Эшли, пожалуйста, – устало попросила я, сама удивившись тому, как похоже на маму это прозвучало.

– Я просто прошу тебя придержать свой характер при себе, по крайней мере, до завтра, – она отпустила мою руку и уперла кулаки в бока – типичная поза Эшли. – Знаешь, это очень эгоистично с твоей стороны – создавать дополнительные сложности сейчас.

– Эгоистично? – повторила я, чувствуя, что еще немного, и я расхохочусь. – Господи, Эшли, дай мне передышку! Последние полгода все в нашем доме крутилось вокруг тебя и твоей тупой свадьбы. В том числе, и моя жизнь, – добавила я с необычайным чувством легкости. Эта фраза была не похожа на то, как я обычно разговаривала, это были слова кого-то другого. Кого-то бесстрашного.

Она просто смотрела на меня, солнечные блики играли в ее сережках.

– Я не позволю тебе. Я не позволю тебе вывести меня из себя и испортить этот день, потому что я сделала очень, слышишь, очень много, чтобы все шло так, как я хочу, понятно? Я не в том настроении, чтобы ругаться с тобой, но я скажу тебе кое-что. Тебе нужно повзрослеть и взять себя в руки в ближайшие пять минут – или ты очень сильно пожалеешь об этом, Хейвен.

– Ой, да заткнись, – немедленно отозвалась я тем же бесстрашным тоном, отходя на шаг к двери, а затем развернулась и вышла, не давая ей даже шанса ответить. Я парила, окрыленная, воздух вокруг меня стал таким легким и приятным, и я, довольная, вплыла в кухню, где мама и Лидия пили кофе. Они обе подняли головы и посмотрели на меня с тем же выражением на лицах, какое было у Эшли, когда она первый раз окликнула меня сегодня утром. Как будто меня вдруг сложно стало узнать.

– Хейвен? – повернулась мама. – Все хорошо?

– Просто прекрасно, – весело сказала я, подхватывая печенье с тарелки. Наверху Эшли грохотала коробками.

Мама и Лидия обменялись взглядами поверх чашек с кофе, а потом снова посмотрели на меня. Я подошла к тостеру и сконцентрировалась на нем. Лидия прищурилась, глядя на меня.

– Почему бы тебе не позавтракать с нами?

– Хорошо. – я взяла тарелку с тостами и села возле них, а зачем принялась за еду, пока они обе смотрели на меня. Через несколько секунд молчания я подняла голову. – Что? Что не так?

– Ничего, – быстро ответила Лидия. Я вспомнила свой сон. Хорошо, что она не такая старая в реальной жизни!

– Ты просто выглядишь расстроенной, – вежливо сказала мама, немного придвигаясь ко мне. – Точно не хочешь поговорить ни о чем?

– Нет, – отказалась я таким же вежливым голосом. – Не хочу, – и вернулась к своим тостам, но они почему-то уже не представляли такого интереса. Я посмотрела на маму. Прическа, как у Лидии Котрелл. Одежда в стиле Лидии Котрелл. Выражение лица, как у Лидии Котрелл. «Ты можешь ехать в Европу, если хочешь. Ты можешь продать дом. Мне наплевать. Мне вообще на всё наплевать» – подумала я.

– Хейвен, – мама осторожно положила свою руку поверх моей. – Может быть, тебе станет легче?

Мне все равно, мне все равно, мне все равно.

Я резала тост на кусочки и механически отправляла их в рот один за другим, один за другим. Ее рука была горячей, и я не выдержала, скинув ее со своей, наконец. Затем назад полетел стул.

– Я не хочу это обсуждать! – воскликнула я, и Лидия отпрянула назад. – Мне без разницы, ладно? Просто все равно!

– Милая, – теперь в глазах мамы плескалось беспокойство.

– Извини, – тихо отозвалась я, избегая смотреть ей в глаза и выбежала из кухни, пронеслась через гостиную, оказалась на улице. Мамин сад пролетел мимо меня цветным пятном, я толкнула калитку и выбежала на улицу, миновала дом Мелвинов и все соседские коттеджи, потом побежала вниз по улице. Вот позади остался торговый центр, стоянка возле него.

Я была другим человеком, бесстрашным и свободным. Мои ноги ударялись о землю, легко неся меня вперед, и я почти ощущала расстояние между собой и тем, что оставляла позади.

***

Я не знала, куда пойти или чем заняться. У меня больше не было работы, а в кармане остались лишь три доллара, так что примерно час я просто бродила по городу. Я купила апельсин и сидела на скамейке, наверное, с полчаса, пока чистила его. Механически отдирая шкурку, я размышляла, могу ли вернуться домой. Мне представлялся наш дом, я ясно видела каждую маленькую деталь, а еще я представляла бурю, которую устроят мне Эшли и мама после того, как узнают о моем поведении с каждой из них. Я сидела на скамейке с наполовину очищенным апельсином в руках и думала об Эшли, и Льюисе, и маме, и своем бывшем менеджере Барта, и папе, и Лорне, и вопросе, которым задавались все они в последнее время: «Что творится с Хейвен?». На моей стороне был один лишь Самнер. Это лето было просто кошмарным, но ему удалось вдохнуть в меня в жизнь, как он уже сделал однажды. Но даже при этом сегодня у меня было абсолютно равнодушное настроение. Все было безразлично мне, и свадьба, и рождение сводного брата или сестры… Да, вот так вот даже я ударилась в Великий Кризис.

Я позвонила Кейси. Она вернула хорошее расположение своей мамы, получив назад возможность пользоваться своим телефоном, а уроки танцев снова стали радовать ее. Едва услышав мой голос, она сказала:

– Привет, погоди минутку. Я переключу линию.

Я стояла у уличного телефона, наблюдая за странным мужчиной, севшим на скамейку сразу же после моего ухода. Он разговаривал сам с собой.

– Хевен.

– Ага.

– Какого черта у тебя происходит? – ее голос был очень тихим, она почти шептала. – Твоя мама звонила уже три раза, она ищет тебя. Они там с ума сходят.

– Она вам звонила?!

– Видимо, думала, что ты здесь. Она рассказала обо всем моей маме, а я подслушала. Ты же знаешь, как громко она говорит по телефону, – хихикнула подружка.

– Что она сказала? – кажется, у меня проблемы.

– Ну, твоя мама спросила, не у нас ли ты, и моя сказала, что нет. Тогда твоя мама начала рассказывать о том, как ты сбежала утром с работы, потом поссорилась с Эшли и ушла из дома. Она вся на нервах, думает, что ты на наркоте или еще чем-то, она не знает…

– Наркоте? – повторила я. – Она так и сказала?

– Хейвен, – сказала Кейси голосом «Это-не-имеет-значения», – это родители. Они всегда думают, что ты колешься.

– Ну, я не колюсь.

– Да не в этом дело. Короче, твоя сестра, мама и Лидия пошли по соседям в поисках тебя, потому что репетиция свадьбы в шесть тридцать, и они хотят найти тебя как можно скорее.

– Репетиция, – повторила я. Ну конечно. Я же подружка невесты. Если бы я не была ею, на меня бы все махнули рукой. Если бы вообще заметили.

– Так что происходит? – снова спросила Кейси. – Где ты? Скажи мне, я могу приехать!

– Ничего не происходит, Кейси, – успокоила я ее, – и я иду домой, – я не уверена, что это было правдой, но мне не хотелось встречать подругу. Мне нравилась эта свобода, и я не готова была делить ее с кем-либо.

– Ты уверена? – разочарованно спросила она.

– Я позвоню позже.

– Подожди! Скажи хотя бы, что произошло на работе. Твоя мама сказала, что ты вроде как напала на посетительницу или что-то в этом духе…

– Позже, – не дала я ей договорить, – ладно?

– Ладно, – нехотя согласилась она. – Но с тобой все в порядке? Скажи мне только это. Сейчас же!

– Да, – я кивнула, словно она могла меня увидеть. – Мне просто нужно кое с чем разобраться.

– О. Ну ладно. В общем, позвони, если я буду нужна тебе. Я дома.

– Позвоню. Пока, Кейс, – я повесила трубку и оглядела небольшой сквер, в котором провела последний час. Здесь гуляли родители с детьми, студенты колледжа играли с фрисби, какая-то собака с тупым выражением на морде пыталась гоняться за диском. Я представила, как сюда врывается машина, и из нее вылетают Лидия, Эшли и мама, хватают меня и тащат на репетицию. Именно от этого я сбежала – от давления, от ожиданий, от обеспокоенного выражения на мамином лице, от наигранно веселого голоса Лидии и прищуренных глаз Эшли. Возвращаться назад мне не хотелось.

День клонился к вечеру, но на улице все еще стояла жара. Футболка прилипала к спине, и я решила, что нужно найти другое место, где солнце палило бы не так сильно. Медленно я поплелась по дороге, когда услышала звук. Рычание мотора доносилось из-за угла, и вот я увидела машину Самнера. Окна были открыты, на Самнер был достаточно далеко, чтобы услышать мой голос. Когда свет на светофоре сменился, он проехал вперед. Я последовала за ним.

Его машина стояла у Центра искусств, который недавно отремонтировали, и теперь он был оформлен в минималистично-футуристическом стиле. Автомобиль был припаркован возле входа, над которым висела вывеска «Друзья». Я толкнула дверь и вошла внутрь, оглядываясь. Мне все еще было все равно абсолютно всё, но любопытство потихоньку брало верх. В холле Центра я миновала группу пожилых женщин в ярких платьях, которые посмотрели на меня, когда я проходила мимо, а затем до меня донеслись их слова: «Какая милая, милая девушка!». Я резко обернулась, желая увидеть ту, кто произнес это, но они уже отошли довольно далеко.

Где-то наверху играла музыка, и я пошла к лестнице, поднявшись наверх. По дороге к источнику звука я миновала несколько классов, стены которых были выкрашены в разные цвета, словно пасхальные яйца. В некоторых из них сидели люди, рисовали или лепили что-то. Я миновала я залитую солнцем комнату, где сидели несколько женщин, читая книги. Наконец я остановилась у входа в помещение, откуда лилась музыка.

В одном углу стоял магнитофон, рядом сидел мужчина, держа в руках несколько кассет и внимательно изучая написанное на них. Посреди класса танцевали примерно десять пар. Женщина в длинном синем платье, закрыв глаза, опустила подбородок на плечо партнера, осторожно обнимавшего ее за талию. Мужчина в цветком в петлице кружил свою партнершу, а она тихо смеялась, ее глаза сияли. А в другом углу я увидела Самнера, сидевшего рядом с еще одной пожилой леди. Он откинул голову, смеясь, а женщина что-то говорила ему. Он внимательно слушал, а затем встал, галантно пригласив ее на танец. Я наблюдала, как грациозно они двигаются между остальными танцующими, легко скользя по блестящему полу. На нем была красная рубашка и синий галстук, на ногах – конечно же, старые оксфорды. Штанины джинсов он подвернул, но смотрелось это абсолютно нормально.

Когда мелодия закончилась, он усадил свою партнершу обратно, а потом пригласил на танец другую даму, в желтом платье, которая все это время стояла, наблюдая за танцующими с полуулыбкой. Она просияла, принимая приглашения, а затем последовала за ним в самый центр зала. Он обхватил ее в стиле старых танцев, и они начали танцевать степ. Раз-два-три-четыре!

Музыка звучала счастливо и весело, все улыбались, многие даже останавливались и молча разглядывали великолепно танцующую пару. Через некоторое время и еще несколько песен мужчина, перебиравший кассеты, взял микрофон и произнес:

– Последняя песня, господа. Последняя песня.

Я стояла в дверях, никем не замеченная, наблюдая за Самнером, но внезапно он повернулся и посмотрел прямо на меня. И в ту же минуту, не занятый ни беседой, ни танцем с кем-то еще, он направился ко мне через толпу, протягивая руку.

– Пойдем, Хейвен. Это последний танец.

– Я не танцую, – сказала я и мгновенно покраснела, чувствуя на себе внимание каждого из собравшихся. Эти незнакомые мне люди смотрели на меня, как на давнюю подругу, на их лицах была написана радость и гордость.

– Я тебя научу, – заулыбался он. – Пойдем же, покажем класс.

Я положила свою руку в его и почувствовала, как его пальцы сплелись с моими. Он осторожно потянул меня за собой, и я вспомнила, что «Эшли – не из тех, кто следует». А как насчет меня? Мне захотелось пошутить на эту тему, но вдруг я поняла, что момент не подходящий. Он держал меня за руку, прислушиваясь к музыке, и, наконец, сказал:

– Хорошо. Просто повторяй за мной.

И я повторяла. Никогда я не была танцором, спасибо моей нескладности и неловкости. Танцы – это для миленьких аккуратно сложенных девушек, на которых не приходится смотреть снизу вверх, но Самнер вел меня по танцполу, словно мы уже очень давно танцевали вместе. Я поворачивалась, останавливалась и шагала точно в музыку, сама не зная, как это у меня выходило. После долгого дня на меня накатила усталость, но сейчас, в танцевальном классе, она каким-то образом испарилась, уступая место воодушевлению и приливу сил. Наверное, я никогда не чувствовала ничего лучшего, чем руку Самнера поверх своей. Он всегда поддерживал меня морально, а теперь я ощущала, словно он был способен даже собрать меня по кусочкам. Музыка была плавной, временами казалась грустной, но мне не хотелось отпускать этот момент. Он был слишком идеален.

Я позволила Самнеру вести себя и просто следовала за ним, прикрыв глаза, и вдруг услышала его тихий голос:

– Вот так, Хейвен. Это замечательно. Ты можешь поверить в это? Ты танцуешь?

Музыка вдруг замолчала, и я открыла глаза. Мы с Самнером были единственными, кто танцевал этот последний танец, все собравшиеся стояли, внимательно следя за каждым нашим движением, и теперь начали аплодировать, одобрительно кивая головами и улыбаясь. Никто не произнес ни слова, но я все равно ощутила эту молчаливую атмосферу тепла и дружелюбия. В Самнере было что-то особенное, но сейчас все эти люди воспринимали нас с ним, как единое целое. Впрочем, я и сама воспринимала нас так же в этот момент. В нем, Самнере Ли, было все – воспоминания о прошлом и намеки на счастливое будущее, он был единственным, и заменить его не сумел бы никто.

***

– Итак, – произнес Самнер, когда мы уже сидели в его машине и отъезжали от Центра искусств, – расскажи, наконец, что случилось.

– Ничего, – я высунула руку в окно, чувствуя теплый летний ветер между пальцами.

– Да ладно тебе, Хейвен, – поморщился он. Мы стояли на светофоре, и Самнер повернулся лицом ко мне. – Я знаю, что произошло в торговом центре.

Я уставилась на светофор в ожидании зеленого света.

– Это не такая уж большая важность, – сказала я, пытаясь сохранить тот же бесстрашный тон, каким разговаривала раньше. – Все равно я завязала с этим.

Самнер продолжал смотреть на меня.

– Хейвен. Даже не пытайся меня обдурить. Я же вижу, что с тобой что-то происходит.

Мы сидели в машине, и я поняла, что красный свет будет гореть еще целую вечность. Самнер смотрел на меня, пока я не сдалась:

– Я накричала на Эшли, доволен? И на маму. Я по горло сыта всем этим свадебным дерьмом, вот что. И я не хочу больше говорить об этом.

Наконец загорелся зеленый, и мы свернули вправо, по направлению к моему дому.

– Ладно, – медленно согласился он. – Но не будь так строга к Эшли. Выходить замуж, знаешь ли, большой стресс. Вряд ли она специально тебя доводила, просто так уж вышло.

– Дело не в свадьбе, – возразила я. Ох, как же я устала повторять это снова и снова. – Эшли как-то существовала до свадьбы и была моей сестрой задолго до того, как стала невестой. У нас и раньше были проблемы, так что давайте все прекратим сваливать всё на свадьбу!

– Я в курсе, что она существовала до этого, – вежливо заметил Самнер. – Я тогда тоже ее знал, помнишь?

– Да, но тогда она была другой. Господи, Самнер, с тобой она была другой! Это ты ее изменил.

– Не уверен в этом, – покачал он головой. – Мы тогда были в школе, Хейвен, это было очень давно.

– С тобой она была счастлива, – сказала я тихо. – Она была милой со мной и много смеялась. Она вообще все время смеялась. Нам всем было весело!

– Это было очень давно, – повторил он. Это было совершенно не то, что мне хотелось бы услышать, я ждала понимания, гнева, сожаления. Мне хотелось, чтобы он снова встал на мою сторону, но вместо этого он просто молча вел машину. Мы приближались к знакомым улицам, и я заявила:

– Если ты везешь меня домой, то можешь высадить меня тут. Дойду пешком.

– Хейвен, хватит, – он снова повернулся ко мне. За его плечами в окне я увидела грозовые облака, постепенно собирающиеся над крышами. – Твоя мама беспокоится о тебе, да и темнеет уже. Просто позволь отвезти тебя домой.

– Я не хочу идти домой, – чуть громче произнесла я. – И еще только пять пятнадцать. Если ты собираешься сдать меня маме с рук на руки, как восьмилетку, то я против. Останови машину.

Он подъехал к краю дороги, остановившись недалеко от торгового центра.

– Ладно, Хейвен, я не поеду к твоему дому. Но я не собираюсь выкидывать тебя на полпути. От тебя зависит, что мы делаем дальше.

Мы сидели в машине, мимо нас проезжали другие автомобили, а солнце потихоньку уползало за тучи. Самнер смотрел на меня, а я – на свое отражение в зеркале. Мое лицо выглядело запыленным и пылающим.

– Ты не понимаешь, – кажется, я собиралась расплакаться.

Он отстегнул свой ремень и положил ключи на приборную панель.

– Не понимаю чего? – его голос звучал устало, словно с него было достаточно. Все шло определенно не так, как мне хотелось. Теперь я мечтала о том, чтобы вновь оказаться в танцевальном классе, когда моя рука лежала в его, и музыка заполняла собой весь зал.

– Вообще ничего, – покачала я головой. – Ты не понимаешь, что произошло после того, как ты ушел.

– После того, как я ушел? Что ты имеешь в виду?

– Когда Эшли тебя прогнала, – я сфокусировала взгляд на своем отражении. – В тот Хэллоуин. Тогда изменилось очень многое.

– Хейвен… – начал он, делая глубокий вдох, словно собираясь сказать что-то очень важное, но потом замолчал, и непроизнесенные слова повисли в салоне прямо между нами.

– Мой отец сбежал с ведущей прогноза погоды, Самнер, – воскликнула я, и это разрушило невидимую плотину. Слова полились рекой, – Эшли снова невзлюбила меня, а мама много грустила, все это просто разбивало ей сердце. Потом на нашу улицу переехала Лидия, а Эшли встретила этого Льюиса в «Йогуртовом рае», но с тех пор мы уже не были такими, как раньше, никто из нас, даже я! Когда ты ушел – когда она тебя выгнала – все вроде как началось заново. Пока ты был с нами, все было хорошо, мы все были счастливы. А потом Эшли стала стервой, прогнала тебя, и все разрушилось. Вот, примерно так. Боже…

Я замолчала, внезапно поняв, как странно звенит мой голос, и какими несвязными кажутся слова.

Все это время он смотрел прямо перед собой. Самнер Ли, первая настоящая любовь Эшли, парень в красной рубашке, синем галстуке и солнцезащитных очках. Наконец он медленно покачал головой и произнес, все еще глядя на дорогу:

– Есть многое, о чем ты не знаешь, Хейвен. Эшли…

– Я не хочу ничего слышать об Эшли! – воскликнула я, так мне надоело ее имя и ее лицо. Почему, ну почему она появлялась абсолютно везде и постоянно перетягивала все внимание на себя?! – Я ненавижу Эшли!

– Не говори так, – сказал Самнер. – Ты не права.

Теперь он говорил как какой-нибудь приглашенный судья, сторонний наблюдатель или случайный прохожий. Он вообще слушал, что я говорила?!

– Я знаю достаточно, – возмутилась я. Мне была нужна его поддержка. Чтобы он понял меня. Поверил. Но он только сидел рядом и смотрел вперед, а потом отделывался общими фразами.

Грозовые облака начали собираться быстрее, горизонт темнел, и дорога становилась мрачнее.

– Это она виновата, – тихо проговорила я, вспомнив, как Самнер стоял напротив нашего дома в костюме безумного ученого и смотрел на окна моей сестры. – Это из-за нее ты ушел. Она тебя прогнала.

– Хейвен, я так не могу, – он ударил руками по рулю, неожиданно рассвирепев. – Я даже не знаю, что на это сказать, потому что…

– Да ты и не должен ничего говорить, – быстро вставила я, удивленная его внезапной сменой настроения. Раньше он никогда не повышал на меня голос!

– Слушай, Хейвен, то, что произошло между мной и Эшли… Ну, все не совсем так, как тебе запомнилось. Там много всего было намешано.

Я хотела сказать, что во всем всегда «намешано много всего». Что-то подобное говорила мне и мама после того, как ушел отец, когда я плакала и кричала, что во всем виновата Метео-зверушка.

– Я просто отвезу тебя домой, – сказал он. Тучи поползли уже и над нами. Черные, они заслоняли собой чистое синее небо. Все еще было жарко и душно, но ветер изменился, он стал резким и холодным, трава низко клонилась к земле под его порывами.

– Да не собираюсь я домой! – крикнула я, глядя, как солнце скрывается за краем тучи. Удивительно, как быстро может меняться погода. Удивительно, как быстро может меняться ход разговора.

Самнер завел мотор, не обращая внимания на мои слова, и машина медленно отъехала от края дороги. Большая капля упала на лобовое стекло, расползаясь по моему нечеткому отражению. Машины, проезжающие мимо нас, включали фары, все, как одна. Я открыла дверь и выскочила наружу, захлопывая ее за собой. Мои ноги с силой ударились о землю, но я не потеряла равновесие.

– Хейвен! – рявкнул Самнер, снова останавливаясь. Я гордо пошла вперед прямо по газону, выходя на тротуар. – Сейчас хлынет дождь, не глупи. Вернись и сядь в машину!

– Нет, – тихо сказала я, зная, что он не слышит меня. Дождь действительно начался, но я продолжала идти вперед. Самнер за моей спиной продолжал выкликать мое имя, но я не собиралась возвращаться. Теперь я поняла, что он бы не таким, каким я хотела его видеть. Возможно, он вообще никогда таким не был.

Я шла вперед по дорожке, пока шум машин не стал неразличим за грохотом грома и звуком дождя, и я не оказалась где-то среди деревьев местного небольшого парка. Перешагивая через ручеек, я увидела первую вспышку молнии, а за ней последовал раскат грома, раздавшийся прямо за моей спиной, и я подпрыгнула на месте. В детстве я ходила по этим тропинкам, но сейчас они выглядели иначе, чем мне запомнилось. Впрочем, многое начинает выглядеть по-другому, когда ты вырастаешь и перестаешь смотреть на мир снизу вверх.

Еще один раскат грома раздался над моей головой. Я была уверена, что эта дорожка приведет меня на нашу улицу, но не видела ни домов, ни чего-либо еще помимо деревьев. Уверенность начала покидать меня, и я запаниковала, ускоряя шаг и снова переходя на бег. Ветки возникали из ниоткуда, и я с трудом успевала уклоняться от них, мокрая холодная трава неприятно касалась ног, заставляя меня двигаться быстрее. Дождь усиливался, и вот уже дорожка стала практически неразличима. В ушах у меня стоял шум воды и звук моего собственного дыхания. Я представила дома на нашей улице и свет в их окнах, лужайки перед зданиями и машины на подъездных дорожках, все такое знакомое и родное. Мне отчаянно захотелось оказаться там прямо сейчас, но вместо этого передо мной все еще были деревья и стена дождя. Полуослепшая, я продолжала бежать под дождем, пока не наткнулась на что-то и не отлетела назад.

Гвендолин.

Она была насквозь мокрой, от волос, заколотых на затылке, до белой футболки с красными полосками и черных беговых шорт. Провода наушников свисали с ее шее, а на талии был прикреплен плеер. Она тяжело дышала, ее лицо раскраснелось, и с него стекали дождевые капли. Впервые за долгое время я видела человека, такого же высокого, как и я. Она смотрела на меня сверху вниз, глядя мне в глаза. Гром снова встряхнул воздух вокруг нас, еще одна молния осветила парк, Гвендолин Роджерс и меня. Мы стояли так близко, что я смогла различить мурашки у нее на коже. Она смотрела на меня большими грустными глазами, а я смотрела на нее, застыв, и даже не пошевелилась, когда она подняла руку и коснулась моей щеки, словно не была уверена, что я настоящая.

Казалось, мы стояли там целую вечность, Гвендолин и я, две незнакомки под проливным дождем, каким-то образом почувствовавшие сходство и связь между собой. Мне хотелось заговорить с ней, произнести хоть что-нибудь, чтобы сделать происходящее реальным. Может, вспомнить что-то, что знакомо нам обеим: соседские дома, летнюю жару, торговый центр?