Текст книги "Тем летом (ЛП)"

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Как ты можешь? – он звучал как-то странно и был не похож сам на себя. Я села в кровати.

– Все кончено, – захлопнулась дверь машины. – Оставь меня в покое.

– Ты не можешь уйти просто так, Эш! – его голос был прерывающимся, словно он бежал за ней по двору. – Давай хотя бы поговорим!

– Я не собираюсь об этом говорить, – ее шаги прозвучали по лестнице. – Хватит, Самнер. Давай просто забудем.

– «Забудем»! Черт подери, я не могу «просто забыть», Эшли! Это не то, что ты можешь просто вот так взять и выкинуть!

– Самнер, оставь меня в покое, – до меня донесся звон ее ключей. – Просто уходи. Пожалуйста. Уходи.

Пауза, достаточно долгая для того, чтобы она зашла в дом, но сестра все еще стояла снаружи.

– Пожалуйста, – это был Самнер.

– Уходи, Самнер, – теперь ломался и ее голос, в конце предложения он подпрыгнул на несколько октав. – Уходи.

Дверь внизу открылась, а потом быстро закрылась, и я услышала, как сестра поднимается по лестнице и тихонько открывает дверь в свою комнату. Щелк! Молчание.

Я встала и подошла к окну. Самнер стоял перед домом, глядя туда, где были окна Эшли. Он все еще был в своем костюме безумного ученого, в белом халате и со стетоскопом, но выглядел как кто-то потерявшийся и обезумевший от отчаяния. Я стояла у окна, надеясь, что он заметит меня, но он даже не взглянул в мою сторону, развернулся и медленно пошел к машине. Забравшись внутрь, он сидел там какое-то время, прежде чем отъехать. Вернувшись в постель, я долго лежала, глядя в потолок и зная, что он больше не вернется. Я уже видела, как Эшли бросает парней, и знала эту интонацию в ее голосе.

На следующее утро Самнер словно исчез из наших диалогов и воспоминаний. Скоро будет кто-то новый – наверное, через неделю или около того. Моя сестра что-нибудь поменяет в себе, может, коронные фразочки или прическу, и начнется эра кого-нибудь другого. А Самнер, как и все остальные, кто был до него, будет просто выброшен из нашей жизни одним лишь нетерпеливым движением руки Эшли.

Глава 5

Каждую неделю мы с папой встречались за обедом по вечерам четверга. Это было наше особенное время вместе или, как называла его мама после развода, Попытка Помочь Ребенку Пережить Развод Родителей И Сделать Вид, Что Семья Не Развалилась. Как бы то ни было, каждый раз он подъезжал к нашему дому и останавливался, не нажимая на гудок, а я спускалась к нему и выходила на улицу, чувствуя себя как-то неуютно и гадая, смотрит ли мама на нас из окна. Эшли обычно тоже присоединялась к нам, но со всеми этими приготовлениями к свадьбе в последнее время она предпочитала проводить вечера в объятиях Льюиса или за ссорами с мамой насчет меню и трек-листов.

Когда я садилась в машину, всегда на несколько минут повисало неловкое молчание, и мы просто молча обменивались взглядами, не зная, что сказать. Как будто мы перестали знать друг друга за прошедшую неделю, и теперь встретились впервые. Папа никогда не выходил из машины, он только ждал, пока я сяду к нему или выйду наружу, словно боялся шагнуть на нашу подъездную дорожку, как на вражескую территорию.

Мы ездили в ресторанчики – итальянский, мексиканский, иногда – в бары, но куда бы мы ни поехали, его везде узнавали. Казалось, все знали имя моего отца, и везде был хотя бы один человек, который подходил к нему и начинал разговор о спорте и очках, пока я молча ела свой ужин и разглядывала стены. Но я уже к этому привыкла и очень давно. Мой отец – местная знаменитость, он всегда в центре      внимания, у него есть своя публика. В супермаркете, в торговом центре, даже на улице, я всегда знала, что должна быть готова разделить его общество с целым миром.

– Итак, когда начинается школа? – спросил он после того, как мужчина, чьего имени я не расслышала, наконец похлопал моего отца по плечу и отошел. Они только что закончили обсуждать последние четыре сезона Национальной Футбольной Лиги и шансы на победу каких-то команд.

– Двадцать четвертого августа, – ответила я. На этой неделе мы поехали в итальянское кафе пасты и пиццы под названием «Венго». Потолок кафе был голубым, на нем были нарисованы облака, а все официанты были одеты в белое и сновали между столами и комнатными папоротниками в горшках, расставленных тут и там.

– А как дела у сестры?

– Думаю, неплохо, – и к этому вопросу я тоже привыкла. – Она сходит с ума каждый день.

– С Лорной было то же самое, – кивнул он. – Судя по всему, это какая-то особенная привилегия всех невест.

Папа накрутил пасту на вилку, заляпав соусом галстук. Он не был таким уж аккуратным едоком – да и вообще любителем модных ресторанов. Ему больше были по душе шумные спортивные бары. Но он везде мог быть душой компании, рассказывал долгие истории, да и вообще был известен. А теперь еще и сорвал куш, женившись (это слова Лидии Котрелл, не мои. Я случайно услышала их пару дней назад).

– Знаешь, – сказал он через несколько минут, – Лорна очень хотела бы провести немного времени с тобой и Эшли. Познакомиться получше. Действительно, ведь со всем этим разводом и свадебными хлопотами у вас совсем не было времени пообщаться.

Я уставилась на свою тарелку. Мне казалось, я уже успела достаточно пообщаться с Лорной во время свадьбы и того уикэнда, что я провела с ними. Вечера по четвергам были единственным временем, когда я видела папу без нее, и то лишь потому, что она вела новости в шесть часов, «Быстрый Прогноз» в девять тридцать и еще один новостной выпуск, уже в одиннадцать. По четвергам она была единственным метеорологом на студии.

– Ну, Эшли правда была занята, и…

– Знаю, – кивнул он. – Но после свадьбы, когда все уляжется, может, вам втроем съездить куда-нибудь? На пляж или еще куда-то? Я оплачу, – он улыбнулся, – Она бы тебе действительно понравилась, ты только дай ей шанс, милая.

– Она мне и так нравится, – теперь я чувствовала себя виноватой. А еще злой на Эшли, которая спряталась дома со своим женихом, бросив меня одну здесь среди рассказов о Лорне.

– Эй, Мак МакФайл! – раздался громкий голос позади меня, и какой-то огромный, действительно огромный, мужчина хлопнул отца по плечу. – Не виделись тысячу лет, ты, хитрый пес! Как ты?

Папа встал и с улыбкой пожал руку мужчине, затем повернулся ко мне.

– Это моя дочь Хейвен. Хейвен, это самый чокнутый сукин сын, который когда-либо ходил по земле, Тони Треззора. Он был самым громадным полузащитником в старшей школе.

Я вежливо улыбнулась, задаваясь вопросом, скольких же чокнутых сучьих сынов знал мой отец. Примерно так он и представлял мне своих многочисленных знакомых. Я вернулась к пасте, а Тони Треззора сел за наш столик, задев коленями крышку, так что мне даже пришлось придержать стакан с водой. Я как раз изучала размер шеи Тони, когда из-за моей спины появилась огромная перечница, и чей-то голос весело поинтересовался:

– Перца, мадам?

– О, нет, – отозвалась я, – спасибо.

– Вы выглядите так, как будто вам нужен перец. Поверьте мне!

Два легких движения, и щепотка перца легла на мою тарелку. Я обернулась на человека, державшего перечницу, и чуть не свалилась со стула.

Это был Самнер.

– Привет, – ошарашено сказала я, пока он убирал перечницу в карман своего фартука, а из другого кармана достал какую-то белую субстанцию.

– Сыра?

– Нет, – покачала я головой. – Поверить не могу…

Еще два легких движения, и на моей тарелке оказался сыр. Самнер широко улыбался, глядя на меня.

– Ты любишь сыр, Хейвен, я же помню.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я. Последний раз я видела его в супермаркете, через несколько недель после того, как Эшли порвала с ним. Он работал в отделе фруктов и старательно избегал моего взгляда, даже когда поздоровался и пошутил о чем-то.

– Я – перечно-сырный человек, – он снова потряс перечницей над моей тарелкой и снова убрал ее в карман, как будто она была пистолетом, а он – гангстером. – А еще я могу наполнить водой твой стакан, если ты умираешь от жажды.

– Нет, спасибо, – отказалась я, все еще уставившись на него, пока он собирал со стола пустые тарелки. Папа и Тони Треззора оживленно говорили о чем-то и даже не замечали его.

– Как дела у мамы? – он огляделся вокруг, изучая остальные столы.

Я была так удивлена встречей с ним и его появлением из ниоткуда с сыром и перцем, что даже не услышала вопроса.

– Давно ты вернулся в город?

– Пару недель назад, – он отошел в сторону, пропуская миниатюрную девушку с огромным подносом в руках, которая с трудом балансировала между столиками. – Я все еще в школе в Коннектикуте, но сейчас думаю о том, чтобы взять перерыв. Пока не уверен, в общем.

– Серьезно, – начала я, когда он подошел обратно. – Тебе стоит…

Он махнул рукой, напомнив мне мима из пантомимы. Я остановилась на полуслове, внезапно осознав, что собиралась сказать «Тебе стоит позвонить Эшли». Наверное, даже к лучшему, что эти слова так и не прозвучали вслух. Сестра сейчас с трудом отвечала на телефонные звонки, тем более, если звонящий остался где-то в ее далеком прошлом.

Я сидела, зачарованно наблюдая за работой Самнера, как он подходит то к одному столику, то к другому, предлагает сыр и перец и убирает пустые тарелки. Папа и огромный мужчина все еще продолжали разговаривать. Мысленно я переживала, что могла бы сказать что-нибудь более важное, что-то острое – не знаю. В конце концов, это был такой короткий разговор с бывшим парнем Эшли, который действительно мне нравился!

Позже, когда я закончила со своим ужином, я направилась в дамскую комнату и увидела Самнера, сидящего в задней комнатке, поедающего что-то и пересчитывающего деньги. Он подняла голову и махнул мне рукой, и я подошла к нему, сев рядом.

– Ну, рассказывай, как ты, – сказал он, убирая пачку банкнот в карман брюк. – Естественно, кроме того, что ты высокая и прекрасная.

– Слишком высокая, – поморщилась я.

– Вовсе нет, – запротестовал он, взял тарелку, стоявшую тут же на скамейке, накрутил немного пасты на вилку и указал ею на меня. – Ты должна быть благодарна, что такая высокая, Хейвен. Высоких людей уважают во всем мире. А если ты мелкий и незаметный, никто не уделит тебе и пяти минут.

– А я не хочу быть уважаемой. Я хочу быть нормальной.

– Это явно переоценено. Поверь мне. Даже те, кто по твоему мнению супер-пупер нормальные, чем-то в себе недовольны.

Пока он говорил это, мимо нас, улыбнувшись Самнеру, прошла высокая официантка с длинными светлыми волосами. Он дождался, когда она отойдет подальше и сказал:

– Вот, к примеру, она. Она выглядит нормально.

Я проследила за девушкой.

– Что, скажешь, нет?

Я только пожала плечами.

– Понимаешь, – продолжал он, – никто не считает, что выглядит нормально. У нее вот типичная красота блондинки, верно? Но на самом деле, – он придвинулся ко мне, словно собирался рассказать страшную тайну, – у нее есть шестой палец.

– Нет! – воскликнула я.

– Богом клянусь, это правда, – Самнер вернулся к своей пасте. – Босоножки. Лишь вчера. Сам видел.

– Ну ладно, – согласилась я, все еще недоверчиво глядя на него. Он усмехнулся.

– Судя по всему, счастливые дни детства, полные безоговорочного доверия, закончились, а? Ты уже не веришь мне так, как раньше.

Папа и Тони Треззора были отлично видны с моего места. Папино лицо покраснело и раздобрело от нескольких кружек пива.

– Я не верю во многие вещи.

Девушка с «шестым пальцем» снова прошла мимо нас, улыбаясь Самнеру. Он улыбнулся в ответ, а для меня кивнул на ее ноги. Я смутилась, словно подглядывала за чужой жизнью, когда не должна была этого делать.

– А, – начал он через несколько минут молчания, – как там Эшли?

– Хорошо, – отозвалась я. – Замуж выходит.

Самнер хихикнул.

– Серьезно? Да, я и не думал, что она из тех, кто выходит замуж так рано. И кто же он?

– Парень по имени Льюис Уоршер. Работает в том же торговом центре. – Я не знала, что еще добавить о Льюисе, чтобы описать его тому, кто не был с ним знаком. – Водит Шевроле

Самнер кивнул, словно это было полезной информацией.

– Эшли Уоршер. Звучит, словно ты набил целый рот конфет, прежде чем начать говорить.

– Он неплохой,– сказала я. – Но Эшли сейчас просто слетает с катушек, потому что «свадьба так скоро, а все идет не так».

– Эшли выходит замуж, – медленно проговорил Самнер, словно эти слова были фразой из иностранного языка, и он не вполне понимал их значение. – Да, я чувствую себя старым.

– Ты не старый, – фыркнула я.

– Ну а тебе сколько лет?

– Пятнадцать, – сказала я, а затем добавила, – в ноябре будет шестнадцать.

Он протяжно вздохнул, откидывая голову назад.

– Я старый. Древний. Если тебе пятнадцать, то я уже просто пенсионер. Маленькая Хейвен. И ей уже пятнадцать!

Тем временем папа начал оборачиваться по сторонам в поисках меня, поняв, что я отсутствую дольше, чем следовало бы для похода в дамскую комнату. Тони Треззора не замечал ничего, продолжая говорить. Я схватила Самнера за рукав, и мы вместе подошли к столику. Папа улыбнулся и с улыбкой сказал:

– Вот ты где! А я уж было подумал, что меня бросили.

– Пап, ты ведь помнишь Самнера? – сказала я, Самнер протянул руку, и папа пожал ее, привстав. – Он встречался с Эшли.

– Самнер, как ты? – весело поинтересовался отец, тряся руку парня. – Чем занимался в последнее время?

– Я был в школе, в Коннектикуте, – ответил Самнер, когда папа, наконец, отпустил его руку. Наш отец был преданным поклонником долгих и сильных рукопожатий. – А сейчас вот взял перерыв. Чтобы поработать, ну и так далее.

– Что ж, в этом нет ничего предосудительного! – воскликнул папа, словно кто-то сказал, что нечто предосудительное все же было. – Работа – пожалуй, лучший жизненный опыт.

– И это правда, – кивнул Тони Треззора.

– Ну, думаю, мне пора идти, – сказал Самнер. – Следующая смена начнется через пятнадцать минут.

– Здесь? – удивилась я.

– О, нет. На другой работе, – пояснил он. – Точнее, на одной из других.

– Не всем нравятся работники, совмещающие несколько мест, – сказал папа. – Будь осторожен, Самнер, – шутливо предупредил он.

– Конечно. Приятно было увидеться с вами снова, мистер МакФайл, – Самнер повернулся ко мне, а папа опустился на стул, возвращаясь к уже остывшему блюду. Тони Треззора извинился за беспокойство и направился к бару, вероятно, в поисках другой аудитории. – И я был рад увидеть тебя, Хейвен. Скажи Эшли… – он замолчал, – ну, если вдруг разговор зайдет, что я спрашивал, как она. И поздравления, конечно. С замужеством.

– Я передам ей, – пообещала я. – Думаю, она хотела бы тебя увидеть.

Я не знала этого наверняка, но эта фраза казалась подходящей. Он улыбнулся.

– Не факт. Но прошлое – есть прошлое. Не переживай, ладно? И не забывай, что я тебе сказал, – он многозначительно поднял бровь, когда девушка с «шестым пальцем» вновь прошла мимо нас. – Увидимся.

– Пока, Самнер, – я смотрела ему вслед, как он идет по ресторану, выходит за дверь и идет по улице. Мне снова вспомнилась поездка в Вирджинию, звезды над его машиной и музыка. Теперь это казалось таким далеким.

Когда я села на свое место рядом с папой, с улицы донесся знакомый рокот – Самнер отъезжал на другую работу, сопровождаемый своим саундтреком, как отъезжал от нашего дома много-много раз.

***

В машине по дороге домой я посмотрела на папу. Его густые волосы развевал ветер, врывавшийся в окно.

– Разве не здорово было снова увидеть Самнера? – спросила я его.

– Понимаешь, милая, – сказал папа, – я не уверен, что точно помню этого Самнера. Он, кажется, тот футболист?

– Папочка, – я удивленно покосилась на него. – Поверить не могу, что ты его не помнишь! Он действительно тебе нравился!

– Они все мне нравились, – рассмеялся папа, сворачивая к нашему дому. – У меня не было выбора.

Шины взвизгнули на дороге, и я представила папину машину. Мама всегда говорила, что собственный номерной знак – глупая вещь, но, тем не менее, у папы он был.

– Они все перемешались в моей голове, – добавил папа. – Их было слишком много.

– Самнер был другим, – не согласилась я. – Он ездил с нами в Вирджинию, помнишь? Ты тогда получил путевку, и мы остановились в том милом отеле.

Он прищурился, словно мысленно вернуться назад требовало больших усилий. Затем быстро сказал:

– Да, точно. Теперь я вспомнил. Он был хорошим парнем.

В этом был весь мой отец – он запоминал только хорошие вещи. О чем бы я ни заговаривала, все для него было «хорошим» – парни Эшли, поездки или семейные праздники. Кажется, это называлось выборочной памятью. А сейчас он был готов начать новую жизнь, с новой женой и в новом доме, и создать новые воспоминания, легко отбросив старые.

Мы остановились на нашей подъездной дорожке, припарковавшись прямо за машиной Льюиса. Мотор Шевроле все еще работал, и Эшли сидела внутри. Услышав шум, она обернулась, и по ее взгляду я поняла, что они ссорятся, и нам лучше не вмешиваться. К сожалению, папа не понял молчаливого сигнала дочери и помахал ей. Она только поджала губы. Льюис продолжал что-то говорить.

– Они спорят о чем-то, – пояснила я.– Спасибо за ужин.

Папа вздохнул и развернул машину.

– Увидимся через неделю, – он поцеловал меня в щеку, и я выбралась из машины. – Нужны карманные деньги?

– Нет, все отлично.

Я никогда не брала у него денег, даже если они были мне нужны. Эшли же обычно говорила, что тоже не берет, хотя однажды, когда ее кредитная карточка была заблокирована… Ладно, это было действительно лишь однажды. А вот я чувствовала бы себя неуютно, принимая деньги от отца, как если бы каким-то образом предавала маму. В конце концов, мои четыре двадцать пять в час в «Little Feet» были не такими уж большими деньгами, но это было хотя бы что-то, пусть их и не всегда было достаточно.

Пока папа отъезжал, я стояла на дорожке, слушая его прощальный гудок в мою честь. Когда он скрылся за поворотом, я пошла к дому. Голос Эшли стал громче, теперь я могла разобрать слова.

– Льюис, дело не в этом! А в том, что ты ничего не сделал, чтобы остановить их!

Я узнала этот тон, ледяной и звенящий, словно ты говоришь в пустой комнате, и эхо отражается от стен.

– Я даже не подозревала, что ты можешь быть таким! Мне казалось, ты должен защитить меня.

– Милая, я не думаю, что все так плохо, как ты говоришь. Они всего лишь высказали свое мнение. Это был просто разговор, а не какая-то атака на тебя!

– Ладно, Льюис, все ясно. Раз ты не можешь понять, что меня расстраивает, вряд ли я могу ждать, что до тебя дойдет, что бы я сделала на твоем месте. Но ведь ты мой жених, в конце концов!

Повисло молчание, так что я даже смогла расслышать музыку «Зачарованных», доносившуюся из соседского дома. Не останавливаясь возле машины Льюиса, я прошла к нашему дому, сняла обувь и села на ступеньках.

– Все, – произнесла, наконец ,Эшли громко своим фирменным тоном «С-меня-довольно», – думаю, обсуждений достаточно. Скажу только, что эту сторону тебя я не знала до сегодняшнего вечера.

– Эшли, ради бога! – я встала. – Я понимаю, что ты была не в настроении, но они – моя семья, неважно, какая, безупречная или нет. И я не собираюсь сидеть здесь и ругать их лишь для того, чтобы ты почувствовала себя лучше.

В этот момент Льюис словно стал выше ростом. Я ожидала молний и грома, землетрясения или схода лавины, метеорита, в конце концов, но вместо этого послышался лишь грохот захлопываемой двери и слова Эшли:

– Здесь больше не о чем говорить. Я не хочу тебя видеть сейчас, Льюис. Не знаю, когда захочу снова быть возле тебя.

– Эшли.

Ну вот оно: стоило моей сестре выйти из машины и направиться к дому, как Льюис растерял весь свой новоприобретенный пыл и стал прежним – тихим, молчаливым, немного беззащитным перед своей невестой. Но уже было слишком поздно. Эшли уже была взвинчена, и ему оставалось лишь молча мириться с этим, хотел он этого или нет.

Сестра прошла по дорожке, увидела меня и замедлила шаг ровно настолько, чтобы хватило времени послать мне убийственный взгляд. На ней было то самое платье, которое «делало ее святой», и в ярком свете фонарей она казалась почти сияющей. Она скинула обувь, с шумом приземлившуюся возле входной двери, и села на качели, молча глядя перед собой. Льюис все еще сидел в машине и ждал.

– Что произошло? – спросила я через несколько томительных минут тяжелого молчания, когда по улице с громким лаем пробежала собака Уэзеров. Ее гавканье больше напоминало кряканье, и папа всегда подшучивал над ней, называя ее Уткопсом, когда миссис Уэзер его не слышала.

Эшли снова качнулась на сиденье, выдерживая паузу, как если бы у них с Льюисом были серьезные неприятности, а затем легко сказала:

– Они терпеть меня не могут. Все ополчились против меня, когда мы начали обсуждать меню. Они меня ненавидят.

Шевроле тихонько завелся, и я задалась вопросом: действительно ли Льюис собрался уезжать. Мысленно я нарисовала картинку, как он сидит в машине перед нашим домом всю ночь, и сон уносит его злость. Но машине все же сдвинулась с места, и вот он уже скрылся за тем же углом, что и мой отец чуть раньше.

– Я уверена, они не ненавидят тебя, – сказала я, внезапно понимая, что разговариваю, как мама. Она была сейчас на танцах, и я будто бы заняла ее место.

– Я просто сказала, что глупо ссориться с поставщиком из-за лосося. Можно подумать, он будет такой громадной проблемой, и курица подойдет куда лучше. Я имею в виду, хотя бы здесь я могу сделать выбор сама, разве нет? Но стоило мне упомянуть лосося, как все замолчали и уставились на меня, а миссис Уоршер сказала недовольным голосом: «Ну, если тебе так нравится лосось, то скажи об этом поставщику», – передразнила сестра тонким ядовитым голосом. Она все еще злилась, – Как будто сделала мне одолжение!

– Погоди, – начала я, – вы поссорились из-за лосося?

Теперь, когда мне было известно, что причиной драмы была рыба, все казалось куда менее трагичным. Я-то ожидала чего-то громкого, может, что-то о религии или сексе, в конце концов.

– О, нет, не только из-за лосося. Льюис решил, что будет хорошей идеей рассказать им о Кэрол. А еще о приглашениях и том, как на них не поставили дату в первый раз. И это я еще не сказала, что он говорил о папе!

– О папе? А что он о нем говорил?

– Ну, они спросили, – Эшли махнула рукой, остановившись на середине предложения, словно объяснять было бы слишком долго, – о семье и всем таком, и Льюис рассказал о разводе родителей. Ладно, это еще нормально, но ему нужно было подробно описать Лорну, Канал 5, то, что она – ведущая прогноза погоды, а наш отец – спортивный обозреватель, и так далее, и так далее. Это было уже чересчур много.

– Но, Эш, – осторожно сказала я, – ведь все это – правда. Неприятная или нет, но правда!

– Да, но в его рассказе все звучало просто ужасно. Понимаешь, там была вся семья Льюиса, и теперь каждый из них знает о папе и Лорне. Мне уже и представить страшно, что бы они подумали, узнав, что мама ходит в этот клуб с Лидией Котрелл. Боже, эти люди ходят в церковь, Хейвен!

– И что? Это не делает их лучше тебя.

Она протяжно вздохнула.

– Ты не понимаешь. У тебя просто никогда не было моментов, когда нужно было бы впечатлить кого-то. Все меняется, когда ты вырастаешь. А твоя семья очень сильно влияет на то, как тебя примут.

– Многие люди разводятся, Эш, – сказала я. – Не только наши родители.

Сестра слезла с качелей, оставив их болтаться на перекладине. Она подошла к невысокой ограде на нашем крыльце и наклонилась ее краем, опираясь на ладони, а «святое» платье, развевалось вокруг ее ног. Ее волосы свисали на лицо, скрывая его, когда она произнесла:

– Знаю, Хейвен. Но у «многих людей» не такие же родители, как у нас.

По дороге проехала машина, и снова раздался лай Уткопса. Затем все стихло.

– Я сегодня видела Самнера, – тихо сказала я.

– Кого? – переспросила Эшли.

– Самнера.

– Самнера Ли?

– Да.

Пауза, затем сестра выпрямилась и откинула волосы с лица.

– Серьезно? И что он сказал?

– Ну, мы недолго беседовали. Он спрашивал о тебе.

– Спрашивал, – повторила она. – Мило с его стороны.

– Он работает в «Венго» сейчас, – продолжила я, – ну и еще на нескольких работах.

– Когда он вернулся в город? Я думала, он в колледже.

– Кажется, он думает о том, чтобы взять перерыв.

– То есть бросить? – уточнила Эшли.

– Нет, – медленно отозвалась я. – Просто перерыв в учебе. Да и он еще ничего не решил, – теперь я начинала жалеть, что вообще заговорила об этом. Эшли частенько говорила о чем-то хорошем, портя его на твоих глазах.

– Что ж, это похоже на Самнера, – рассеянно сказала она. – Он никогда не был слишком амбициозным.

– Он сказал, что поздравляет тебя, – мне вдруг захотелось продолжать разговор. Не стоило ей быть такой противной. – И желает всего самого лучшего.

– Мило, – повторила она, заскучав от этого разговора. Затем она открыла дверь и вошла в дом. – Если позвонит Льюис, скажи ему, что я легла спать. Не хочу ни с кем сейчас говорить, – донесся до меня ее голос.

– Эшли.

Она выглянула из-за двери.

– Что?

– Он был действительно рад за тебя, – выражение на лице сестры подсказало мне, что она считает этот разговор пустой тратой времени. – Знаешь, мне казалось, ты как-то поживее на это отреагируешь.

Эшли покачала головой, медленно скрываясь за дверью.

– Хейвен, я выхожу замуж меньше, чем через месяц. У меня нет времени думать о бывших парнях. У меня даже о себе нет времени подумать!

– А я была рада его увидеть.

– Ты просто не знала его так, как я, – Эшли подняла обувь, брошенную у двери. – Просто скажи Льюису, что я уже сплю, ладно?

– Хорошо.

Мне хорошо был знаком этот усталый голос, которым сестра демонстрировала свое безразличие, так что я не рискнула продолжать разговор. Быть в «милости» у нашей невесты было для меня важно, так что иногда мне просто приходилось вовремя замолкать.

Я долго сидела на крыльце. Не знаю, чего я ждала. Не городского автобуса, который привез бы мою маму домой, как раньше, когда я не могла заснуть, не услышав ее тихие шаги на первом этаже. И не звонка Льюиса, который все же позвонил, когда Эшли уже спала (или притворялась спящей). Это было совершенно иное ожидание, когда ты просто ждешь, сам не зная чего. Так часто бывает летом.