Текст книги "Шереметевы. Покровители искусств"

Автор книги: Сара Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шереметев понял, что, если не хочет он потерять расположение царя, нужно поторопиться, и вскоре уже оказался у стен Владимира, который сдался без боя, а затем выдвинулся к Суздалю. Но в Суздале Шереметеву не повезло. Из-за спешки он не успел разведать ни точное число неприятеля, ни его расположение, и войско понесло значительные потери. Шереметев вернулся во Владимир, где остался ждать войско Михаила Скопина-Шуйского, племянника царя, с которым смог встретиться в Александровской слободе лишь поздней осенью 1609 года. Михаил тут же принял командование войсками, и с этого времени Шереметев отошел на второй план. При торжественном победном въезде войск в Москву в начале весны 1610 года вся слава досталась Скопину-Шуйскому, а Шереметев оказался на вторых ролях – вместе с другими боярами и ратными людьми, следовавшими за Скопиным.

Царь Василий принял своего племянника и других воевод с большими почестями и одарил ценными подарками. Скопин-Шуйский был очень популярен в народе – слишком популярен, по мнению царя и его приближенных, правлением которых, напротив, народ был весьма недоволен.

Государь, – говорил царю его брат, князь Дмитрий Шуйский, – смотри, чтобы племянник твой худое против тебя не измыслил. Не доверяй ему, уж больно народ его любит, а ну как захочет он сам на престол взойти?

Друзья полководца видели, что против него назревает заговор, и советовали ему побыстрее уехать из Москвы.

Как же, уеду, – говорил тот. – Вот сына князя Воротынского окрестим – и пойдем осажденный Смоленск вызволять.

Крестной матерью сына Ивана Михайловича Воротынского была тетка Скопина-Шуйского, жена Дмитрия Шуйского. Именно из ее рук принял на пиру по случаю крестин полководец бокал с вином – и тут же кровь хлынула из носа Скопина-Шуйского. Через две недели полководец скончался.

Однако того, чего добивался царь, – укрепления своего положения, – не произошло.

Быстро просочились слухи, что столь любимого народом полководца отравил царь и его приближенные. Народное недовольство все нарастало, вскоре случился еще один бунт, и Василий Шуйский был низвержен.

Глава 5
Последние дни Смуты

Когда царь Василий Иванович был сведен с престола, начались жаркие споры по поводу избрания нового царя. Шереметев и его друг Владимир Долгоруков примкнули к патриарху Гермогену и поддерживали юного Михаила Романова. Однако гораздо больше сторонников нашлось у королевича Владислава, сына польского короля Сигизмунда. Правление же государством пока было поручено боярской думе, в которую вошел и Федор Шереметев. Кроме него, в этой боярской комиссии было еще шесть человек – князь Федор Иванович Мстиславский, князь Иван Михайлович Воротынский, князь Андрей Васильевич Трубецкой, князь Андрей Васильевич Голицын, князь Борис Михайлович Лыков-Оболенский и боярин Иван Никитич Романов.

В августе 1610 года на Девичьем поле в торжественной обстановке Шереметев принес присягу на верность королевичу. Считая Владислава законным московским государем, Шереметев заявлял о своей верности «государю Владиславу Жигимонтовичу всея Руси». А новый царь, оценив верность Шереметева, вернул боярину отобранную некогда Иваном Грозным рязанскую вотчину.

Все это время не утихало восстание Лжедмитрия II. Однако сторонников у него становилось все меньше – бояре были недовольны жестокостью Лжедмитрия, который многих уже казнил по подозрению в измене, и вскоре он был предан и убит своими же сторонниками.

После убийства Лжедмитрия II началось земское освободительное движение, но многие бояре, в том числе и Шереметев, не участвовали в нем, оставаясь верными присяге королевичу Владиславу. Население Москвы восстало против польской власти, произошла ужасная резня, а Шереметев, пытаясь уговорить москвичей прекратить кровопролитие, не преуспел и вынужден был с польскими войсками и несколькими боярами спрятаться в Кремле, перейдя фактически на осадное положение. Денег в казне не было, и жалование польским воинам выдавалось царскими драгоценностями. Впрочем, Шереметев сделал все, чтобы их уберечь – некоторые вещи он выдавал только с условием, что впоследствии сможет выкупить их.

Начался голод, многие из соратников Шереметева страдали от болезней, а когда Китай-город был взят людьми Минина и Пожарского, положение засевших в Кремле людей стало еще хуже. Осада эта продолжалась полтора года, когда, наконец, поляки сдали Кремль Минину и Пожарскому. Шереметев и другие бояре оказались на свободе. Пожарский принял их весьма радушно, оказывая им всяческие почести и защищая от разгневанного народа, а Временное правительство предоставило ему владение в Кремле взамен того, что было отобрано у него Годуновым. Владение это принадлежало сначала Дмитрию Годунову, а затем Михаилу Скопину-Шуйскому. Впоследствии Шереметев устроил там два сада и выстроил новые здания.

Между тем, основным претендентом на царский престол стал юный Михаил Романов. Находившийся в польском плену митрополит Филарет Романов, который переписывался с Шереметевым, не предполагал, что его сына Михаила собираются избрать на престол, так как в одном из писем к Шереметеву настаивал, чтобы непременным условием избрания было ограничение самодержавия. На земском соборе в 1613 году Шереметев прочитал это письмо Филарета Никитича.

Узнав, что хотят избрать на царство Михаила Романова, мать его, инокиня Марфа Ивановна, написала Шереметеву.

«Прошу вас употребить все свое влияние, чтобы не допустить избрание моего сына на царство, – писала она. – Слишком он молод, чтобы управлять страной, да в столь тяжелые времена».

Шереметев был в целом согласен с Марфой Ивановной и позже говорил на земском соборе:

Надобно обдумать, как следует, ее доводы. Я считаю своим долгом быть беспристрастным, чтобы никто не мог сказать, что я больше пекусь о своих родственниках, чем о благе отечества. Если молодость избранника явится причиной новых несчастий родины, совесть моя будет чиста пред Богом и людьми.

Тем не менее, именно Михаил Романов был избран на царство.

Глава 6
Шереметевы и династия Романовых

И именно Шереметев был поставлен во главе посольства, которое в марте отправилось к избранному царю в Кострому, в Ипатьевский монастырь, где тот находился вместе с матерью.

После заутрени, под колокольный звон, посольство земского собора торжественно направилось к Костроме, откуда навстречу им выступило духовенство с иконой Феодоровской Божией Матери, в сопровождении народа, жителей Костромы и окрестных деревень. Этот крестный ход и приблизился к Ипатьевскому монастырю, у ворот которого стояли Михаил с Марфой Ивановной в окружении монахов. Ну а Марфе Ивановне ничего не оставалось, как благословить своего семнадцатилетнего сына на царство.

Во главе правительства при юном царе опять становится Федор Шереметев, хотя главой боярской Думы при этом по-прежнему являлся Федор Мстиславский. И следующие шесть лет Шереметев фактически управлял государством от имени Михаила Романова. Он пытался сделать все, чтобы восстановить в государстве порядок, от которого после многолетней смуты, войн и восстаний практически ничего не осталось. От имени юного царя, из-за распутицы на несколько месяцев задержавшегося по пути в Москву в Ярославле, Шереметев вел с практически лежавшей в руинах столицей деятельную переписку. Он давал указания найти и приготовить для царя и его матери хоть какие-то покои, которые еще не были бы разрушены, и требовал, чтобы «на Москве и по городам, и по дорогам убивств и грабежей и никакого насильства не было» (тут, впрочем, его успокоили – убийства и воровство карались теперь очень сурово).

11 июля 1613 года произошло торжественное венчание на царство Михаила Федоровича. Шереметев как заведующий Казенным двором участвовал в шествии царя в собор, а после получил в награду за «Московское осадное сиденье» из поместья в вотчину село Курово в Рязанском уезде и огородное место в Москве за Петровскими воротами – раньше это место принадлежало Дмитрию Годунову, а затем Скопину-Шуйскому. Шереметев же обустроил там нечто вроде загородного дома.

Поляки же такими переменами в государстве были весьма недовольны. Они упрекали бояр в том, что те, изменив королевичу Владиславу, позвали на царство Романова. К тому моменту всем было очевидно, что польский король Сигизмунд и не собирался отдавать своего сына, чтобы тот управлял Московским государством, а хотел присоединить русские территории к Польше. И бояре ответили полякам так: «Сигизмунд сына своего на Московское государство во время, когда просили, не дал, а хотел сам Московским государством завладети». «И вам де, панам рады, – писали бояре, – ныне и впредь того, чтобы королевичу Владиславу быти на Московском государстве и поминати не пригоже, то дело уже бывшее!».

Шереметев же в августе 1615 года отправился в Ржев – по донесениям, туда двигалось шестнадцатитысячное войско шведского короля Густава Адольфа. Но тут опять сыграла репутация Шереметева – узнав, что русское войско, в котором было меньше пяти тысяч человек, подходит к Ржеву, Густав Адольф предпочел уйти из-под Москвы.

Однако войску Шереметева все же пришлось сражаться – в то время на русские земли совершал набеги отряд литовцев под предводительством Александра Лисовского. Не ожидая после бегства шведов нападения, Шереметев несколько недель вынужден был отбиваться, и его войско понесло большие потери. О своем бедственном положении он сообщил в Москву, но там у него хватало недоброжелателей, юный царь же вообще был не в курсе дел, а потому помощь не торопилась. И даже когда царь, узнав об осаде Ржева, отправил Шереметеву в помощь войско Михаила Барятинского, тот предпочел отсидеться вдали, и Шереметев собственными средствами вынужден был оборонять город – и, в конце концов, справился с этим делом. Барятинский был строго наказан за ослушание и за то, что упустил Лисовского, когда тот отступал. Шереметев же по приказу Михаила Романова распустил ратных людей по домам, а сам отправился в Москву, где оставалась его беременная жена Ирина. Со дня на день он ждал появления наследника, однако радость обернулась трагедией: жена Шереметева скончалась при родах, а на следующий день умер и его новорожденный сын.

После этого на некоторое время Шереметев отошел от государственных дел. Лишь через несколько месяцев он возобновил службу. Сначала его назначили начальником Разбойного приказа – вначале это была временная комиссия, учрежденная для уничтожения разбоев, которые тогда усилились. Но так как разбои не прекращались, то временная комиссия обратилась в постоянную, и таким образом явилась Разбойная изба, или Разбойный приказ.

Затем Шереметеву были поручены переговоры с английским послом Джоном Мериком, который пытался договориться о торговых делах. Переговоры затянулись – русские, в обмен на открытые торговые пути, хотели заключения с Англией союза против Польши. Однако пока шли переговоры, поляки решили послать в Москву комиссара с предложением о трехмесячном перемирии. Предложение это было принято, и 5 марта 1618 года царь Михаил Федорович отправил на переговоры с поляками Шереметева, боярина Даниилу Мезецкого, окольничего Артемия Измайлова и дьяка Петра Третьякова. Но переговоры так и не состоялись – правительство Польши нашло деньги для продолжения войны с Москвой, и необходимость в заключении перемирия отпала. Правда, Польша незадолго до того начала войну с Турцией, и московские дела отошли на второй план. Однако Москва готовилась к новой осаде: было определено, кому оставаться во время осады в городе, и в число этих тридцати людей попал и Шереметев. Осада не удалась – польское нападение было отбито, и после этого вновь зашла речь о перемирии.

В течение октября уполномоченные с польской и с московской стороны три раза съезжались за Тверскими воротами, но переговоры каждый раз заходили в тупик. Поляки продолжали укорять за измену Владиславу, Шереметев предлагал оставить бесполезные разговоры, а вместо этого договориться о заключении перемирия на двадцать лет, с условием, что Польша уступит Москве Смоленск, Рославль, Дорогобуж, Вязьму, Козельск и Белую, а кроме того, требовал возвращения пленников, в первую очередь – отца царя Михаила Федоровича, митрополита Филарета, который находился в плену у поляков уже девять лет. Наконец предварительное соглашение было достигнуто, и Шереметев поехал в деревню Деулино для заключения мира. Там дело снова застопорилось, а затем чуть не дошло до вооруженного столкновения с поляками.

Шереметев полагал, что заключить мир так и не удастся, но два дня спустя сами поляки позвали москвичей на съезд, который состоялся 1 декабря 1618 года, и где было заключено перемирие на 14 лет и 6 месяцев.

В Москве состоялся торжественный обед в честь успешного завершения дела, а после обеда послы, и в первую очередь Шереметев, получили награды за посольскую службу. В жалованной грамоте было написано, что Шереметев доставил «земле нашей и всему государству – тишину и покой и унятие крови». За эту важную услугу государству он получил четыре награды: соболью шубу, золоченый кубок с крышкой, сто рублей и вотчину с крестьянами.

Осталось лишь вернуть пленных, которые до сих пор находились в Польше, взамен отдав находившихся в Москве поляков. Но тут вновь начались сложности при переговорах. Поляки утверждали, что с их соотечественниками жестоко обращались в Москве, и требовали выкупа.

А в противном случае, – говорили они, – вернемся обратно, митрополита Филарета с собой увезем, да вновь пойдем войной на государство Московское.

Новых статей, мимо наказа государя и совета бояр, принять не можем, – отвечал им Шереметев, – угроз же никаких не боимся, ратных людей у нас самих довольно и поближе вашего.

Видя твердость митрополита Филарета и царских послов, польские уполномоченные согласились, наконец, на размен пленных, который и произошел 1 июня. Пока послы с освобожденными пленными оставались в Вязьме, царь неоднократно присылал бояр спрашивать о здоровье своего отца и Шереметева. Шереметев же сопровождал Филарета и в его торжественном шествии в столицу, куда они прибыли 14 июня 1618 года.

После возвращения в Москву Шереметев был по-прежнему близок к Михаилу Романову и пользовался большим уважением среди бояр, однако Филарет его недолюбливал, замечая, насколько высоко влияние на юного царя Шереметева, который фактически правил государством от его имени.

Между тем, царю необходимо было жениться и оставить наследника, и мать Михаила устроила смотрины. Были устроены смотрины, однако царица-инокиня Марфа заранее выбрала сыну девушку из знатной боярской семьи, близкой к семье ее родственников Салтыковых. Михаил, однако, спутал ее планы: обходя ряды красавиц, молодой царь остановился перед боярышней Марией Хлоповой. Марфа была в ярости, и под предлогом болезни выслала девушку из Москвы в Нижний Новгород. В октябре туда отправился Шереметев, чтобы лично узнать о самочувствии царской невесты. Не ограничиваясь расспросами, он сам наблюдал за здоровьем Хлоповой: 16 октября, вслед за врачебным освидетельствованием, Шереметев отправил в Москву подробное донесение обо всем, что было сделано, и «оговоры» Хлоповой выяснились как нельзя лучше. Вследствие этого, Салтыковы – двоюродные братья царя – были высланы из столицы на дальние вотчины: на них пало подозрение в том, что именно они отравили Марию. Разгневанная Марфа Ивановна поклялась, что не будет видеться с сыном, если царицей будет Хлопова. И в ноябре было решено, что государь «Марью Хлопову взять за себя не изволили», а Шереметеву было велено возвращаться в Москву.

Там Марфа уже нашла царю новую невесту – княжну Марию Владимировну Долгорукую из древнего рода потомков черниговских князей.

На свадьбе царя Михаила с княжной Марьей Владимировной Шереметев был «у постели» царя вместе с отцом царицы, Владимиром Долгоруковым, а жена Шереметева, боярыня Марья Петровна, с женой Владимира Тимофеевича, Марьей Васильевной, были у царицыной постели. Долгоруков, однако, не был так уж дружелюбно настроен к Шереметеву и пытался убедить царя отдалить его от себя. Незадолго до свадьбы у Шереметева и Долгорукова вышла ссора – Шереметев не одобрял женитьбы царя на княжне, поскольку хотел найти ему невесту сам и тем самым упрочить свое влияние.

Царь, впрочем, словам Долгорукова особого значения не предал и, отправляясь на четвертый день после свадьбы в Троицкий монастырь, оставил Шереметева своим наместником в Москве. В это время произошел ужасный пожар: сгорели Китай-город и Кремль. Шереметев понес такие большие убытки во время этого пожара, что, несмотря на свое богатство, не обошелся без частных займов для возобновления обгоревших хором. С этими долгами при жизни расплатиться он так и не успел.

А через несколько дней после свадьбы молодая царица заболела и через пять месяцев умерла.

Это Божья кара за то, как обошлись с Хлоповой, – шептались при дворе.

Царь Михаил, которому шел уже тридцатый год, остался бездетным вдовцом. Ему необходимо было жениться вновь, и снова были устроены смотрины, на которые съехались шестьдесят красивейших девушек государства. Но царю приглянулась не боярыня, а Евдокия Стрешнева, одна из прислужниц, дочь можайского дворянина и сенная девушка двора Шереметева. На этот раз царь сумел настоять на своем, но, опасаясь, как бы враги вновь не отравили его невесту, он до последнего не вводил девушку в Кремлевские палаты. Молодых обвенчал сам патриарх Филарет, отец жениха, и, разумеется, Шереметев присутствовал и на этом венчании, а позже вместе с тремя своими двоюродными племянниками – Василием, Борисом и Иваном – участвовал в торжественном шествии в Чудов монастырь, где происходило крещение царевича Алексея Михайловича – шел у повозки с опущенными шторами, в которой везли новорожденного царевича.

Шереметев, пользуясь огромным доверием царя, и впредь во время отсутствия Михаила «ведал» Москву. Он вел обширную переписку с воеводами городов, разбирал их отчеты, принимал гонцов, а позже еще и начальствовал над Печатным приказом – после пожара 1625 года во все концы государства были разосланы писцы для нового описания и межевания земель и составления новых писцовых книг взамен сгоревших. Возникало множество тяжб, нередко кончавшихся новыми крепостями или полюбовными сделками, а потому обязанности начальника Приказа печатных дел усложнились.

Но в 1632 году Шереметев отошел от дел – после долгой и тяжелой болезни умер его единственный сын от второго брака Алексей. По этой же причине он не принимал участия в новом военном конфликте с Польшей.

Моя бесконечная беда не позволяет мне думать о государственных делах, – говорил он.

По долгу службы он участвовал в разных придворных торжествах, но мысли его постоянно обращались к месту погребения его сына Алексея, рядом с которым он желал быть похороненным.

Однако именно Шереметев вел с Польшей переговоры о мире. Несмотря на весь его опыт, он оказался в затруднительном положении – требования поляков были совершенно невыполнимыми. Лишь несколько месяцев спустя был подписан окончательный мирный договор, по которому Владислав отказался от дальнейших притязаний на московский престол. Шереметев заключил даже негласное соглашение с Польшей, что «если Владислав умрет, не оставив потомства, то они изберут себе в короли русского царя».

Царь Михаил Федорович был очень доволен этим договором и выслал стольника Василия Бутурлина для почетной встречи Шереметева в селе Кубинском, а также наградил его богатыми подарками и стал именовать Шереметева «ближним боярином». Еще несколько лет спустя, за которые влияние Шереметева на Михаила Романова все усиливалось, он стал «тайнейшим и начальнейшим боярином в царстве». В апреле 1642 года царь указал Шереметеву сидеть в Приказе Большой казны – одном из важнейших учреждений, которое всегда поручалось ближнему боярину. Кроме того, Шереметев, будучи начальником Аптекарского приказа, всегда наблюдал за лечением царя, здоровье которого в последние годы сильно пошатнулось. Также Шереметев, входя в курс нового для Руси лечебного дела, ежедневно совещался с придворными докторами и, полагая, что покупать лекарственные растения за границей – в Англии, Германии, Болгарии – невыгодно, добился того, что лечебные травы стали собирать местные травники и доставлять их в аптекарский приказ.

Общаясь по долгу службы со многими иностранцами, Шереметев стал задумываться о том, как можно привлечь их на государственную службу. Благодаря его ходатайству, немцам было разрешено отправлять богослужение по их вере и отведен в Москве земельный участок для постройки церкви.

Но даже высокое положение, почет, которым он был окружен, и даже некоторая опаска, с которой к нему относились другие бояре, не занимали Шереметева. Он, будучи уже весьма пожилым человеком, собирался принять монашество и делал большие пожертвования монастырям.

Но кончина царя Михаила Федоровича несколько отодвинула отход Шереметева от дел. Царь скончался практически на руках у своего ближайшего соратника, который, по обыкновению наблюдая за состоянием здоровья государя, сам приносил ему прописанные докторами лекарства и постоянно находился возле него.

На престол взошел Алексей Михайлович, но Шереметев на коронации не присутствовал – он и сам был уже довольно серьезно болен и отстранился от дел, ссылаясь на старость и недомогание. Вместо него на церемонии присутствовал один из его племянников – Василий Петрович, нижегородский воевода, который, как и его дядя, пользовался доверием Романовых.

К тому моменту из семерых детей Федора Шереметева в живых остались лишь две дочери – Евдокия и Анна. Анна приняла монашество под именем Александра, Евдокия же была замужем за Никитой Одоевским, и именно своим внукам сначала собирался Федор Шереметев оставить все свое имущество по завещанию, но затем изменил решение – трое его двоюродных племянников, которых он недолюбливал, начали бы ссоры, а Шереметеву хотелось предотвратить вражду между родственниками. А потому Евдокии и ее детям – Прасковье, Михаилу, Федору, Алексею и особенно любимому внуку Якову – он оставил лишь часть имущества. Еще часть отошла племянникам и крестнику, который был женат на одной из их дочерей, а остальное отошло царю Алексею Михайловичу.

Вскоре после того, как завещание было составлено, Федор Шереметев удалился в монастырь, где принял постриг под именем Феодосия. К тому моменту ему было уже за семьдесят, он лишился зрения, но, однако, не мог полностью устраниться от всяких дел и посвятить себя лишь молитве. Он покупал и раздавал книги духовного содержания, стремясь содействовать просвещению народа. В Кирилло-Белозерском монастыре он прожил лишь полгода, до своей смерти в феврале 1650 года.

При дворе остались три брата Шереметевых, племянники Федора. Их отец, Петр Никитич, давно уже умер – он был убит сторонникам Лжедмитрия II, когда отказался принести присягу новому самозванцу.

Его старший сын, Иван, заведовал Владимирским Судным приказом и пользовался при дворе уважением, несмотря на то, что во время смуты активно противодействовал воцарению Романовых, да и после совершил ряд неблаговидных поступков. По сути, своим положением он целиком был обязан своему дяде, который не любил его, но продолжал защищать.

Василий Петрович Шереметев, напротив, был человеком вежливым, умным и веселым. К тому моменту уже успел отличиться на службе, вел переговоры с послами, часто обедал за царским столом и был пожалован из московских дворян прямо в бояре.

Его добрый нрав не раз вызывал неудовольствие царя. К примеру, при взятии Витебска он отпустил всех людей, запретив своим ратным людям убивать жителей города, хотя отпускать народ принято было лишь в том случае, если город сдавался без боя, а Витебск осаждали довольно долго. Царь прогневался на Василия Шереметева за ослушание и отправил к нему комнатного стольника Федора Абросимовича Лодыженского с письмом, в котором говорилось, что Шереметев, «позабыв нашу государскую милость к себе, нас, великого государя, прогневал, а себе вечное бесчестье учинил, начал добром, а совершил бездельным».

Василию было велено остаться воеводой в Витебске и, несмотря на все просьбы об отставке – «я стар, увечен и болен», – писал он Алексею Михайловичу, – царь лишь несколько лет спустя разрешил ему вернуться в Москву.

Сыновья Василия, Матвей и Петр, тоже с детства были при дворе.

Матвей с четырнадцати лет был чашником царя Алексея Михайловича, а в девятнадцать лет занял пост его оруженосца, сопровождая государя в походах и поездках. Затем он становится военачальником, сменяет отца на посту витебского воеводы и участвует в войне с Польшей и Швецией. В декабре 1656 Матвей Васильевич был назначен псковским воеводой и получил приказ атаковать шведские войска, вторгшиеся на русские земли, и преследовать их «до стен Риги или Ревеля и потом сжечь и выпустошить всю страну». И уже в марте под Псково-Печерским монастырем у деревни Мигузице войска «стольника и воеводы Матвея Васильевича Шереметева… графа Магнуса и его полку немецких людей многих побили и языки поймали».

Успехи Матвея побудил царя в июне 1657 года отправить его на выручку Афанасию Ордину-Нащокину, которого осаждал генерал Левен. И в битве под Валком, когда отряд Шереметева завяз в болоте и начал отступать, он продолжал отбиваться до тех пор, пока не упал вместе с лошадью, раненый двумя пулями в живот.

Алексей Михайлович до последнего был уверен, что Матвей Шереметев выживет. Пока тот был еще жив, царь писал своему двоюродному брату Афанасию Матюшкину: «А о Матвее не тужи, будет жив, вперед ему к чести; радуйся, что люди целы, а Матвей будет по-прежнему».

Но 10 июня 1657 года Матвей Васильевич Шереметев скончался. В память о своем полководце царь велел взять его жену, Анастасию Федоровну, у которой не было своих детей, во дворец, в «мамы» к царевне Екатерине Алексеевне, родившейся 27 ноября 1658 года.

Второй сын Василия Шереметева, Петр Васильевич, также был царским оруженосцем и служил при дворе: сопровождал царя Алексея в его богомольных походах в Кашин, Углич и Савво-Сторожевский монастырь, принимал участие в соколиной охоте в селе Коломенском, присутствовал при приеме высокопоставленных гостей и на царских обедах.

Кроме того, как и его брат, Петр участвовал в войнах с Польшей и Швецией. В 1654 году Шереметев сопровождал царя в первом походе против польского короля Яна Казимира, во время похода на Смоленск командовал отрядом легкой конницы, следовавшим впереди главного войска для изучения местности и разведки, а в 1655 году участвовал во втором царском походе на Великое княжество Литовское, а год спустя – в походе на Ригу. Во время похода он командовал ертаульным полком – то есть занимался разведкой, двигаясь впереди основных сил, а затем два месяца оставался в Смоленске, пока там находился Алексей Михайлович, а когда после неудачной осады русские войска отступили – прикрывал со своей конницей их отход, удерживая шведов от преследования, и взял множество пленных.

Царь был настолько доволен службой Шереметева, что пожаловал его в бояре и поручил вести мирные переговоры со шведскими послами, а затем и с Польшей. Но с Речью Посполитой заключить мир так и не удалось, и Петр Шереметев продолжил службу, отражая нападение польских и литовских войск, а затем был назначен на должность киевского воеводы, которую занимал четыре года, с 1665 по 1669 год. В Киеве он пользовался огромным уважением у населения и дела вел весьма хорошо, но затем был отправлен в Симбирск. Там случилось восстание казаков под предводительством атаманов Василия Уса и Федора Шелудяка, которые, двигаясь к Москве, сначала осадили Симбирск, а затем начали штурм города. Шереметев, под командованием которого находились стрельцы, городовые дворяне, дети боярские, рейтары, драгуны, казаки, солдаты и татары, руководил обороной Симбирска, и повстанческие отряды потерпели поражение и вынуждены были отступить.

Оставшись на некоторое время в Москве, Петр вскоре был отправлен на воеводство в Нижний Новгород, где оставался в течение двух лет, прежде чем вновь был вызван в Москву для придворной службы. Он ездил с царем Алексеем Михайловичем в село Воробьево, провожал образа из Успенского собора в Троицкое подворье и «ведал» Москву во время отсутствия царя, а также участвовал в различных приемах, в том числе, например, в праздновании имении царицы Натальи Кирилловны.

В январе 1676 года, после смерти царя Алексея Михайловича и вступления на царский престол его сына Федора Алексеевича, Милославские, родственники молодого царя, решили удалить влиятельного боярина Шереметева от двора и устроили ему назначение на должность воеводы в Тобольск. Зимой путь до Тобольска занял почти два месяца, и к службе Шереметев смог приступить лишь в апреле. Служба эта продлилась два года. За эти два года он очень многое сделал для блага города, при нем были открыты в Забайкалье месторождения олова, серебра и золота, а в 1677 году Шереметев отстроил Тобольск, полностью сгоревший от удара молнии – деревянные здания занялись мгновенно, огонь перекидывался с одного дома на другой, и погасить пламя не удалось.

Но царь решил вернуть к себе Шереметева, велел ему возвращаться в Москву, Уже в сентябре 1678 года он сопровождал царя Федора Алексеевича и всю царскую семью в богомольном походе в Воскресенский монастырь. Правда, Шереметев не мог долго задержаться в Москве – в следующем году он был отправлен в Киев для защиты города от турок-османов и крымских татар, а затем остался там же воеводой. Заместителем его на этой должности стал его второй сын, Федор Петрович Шереметев.

А его старший сын, Борис Петрович, в это время в должности воеводы и тамбовского наместника командовал войсками против татар. Именно этому представителю рода Шереметевых впоследствии суждено было стать одним из самых известных сподвижников Петра I и первым из графов Шереметевых.