Текст книги "Красная шапочка"
Автор книги: Сара Блэкли-Картрайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
6
Когда лодка скользила вниз по течению, девушкам, энергично работавшим веслами, и в голову прийти не могло, что Валери ведет их не абы куда. Свет фонаря уже погас, но Валери успела крепко запомнить, в какой стороне он сиял.
Роксана держалась за борт и нервно глядела на смутные проблески убегавшей назад воды. Река напоминала черную кровь, но девушка старалась убедить себя, что это больше похоже на сок черники.
Пруденс не могла упустить такой возможности. Она резко качнула лодку, и Роксана с криком упала на скамью.
Высокая красотка расхохоталась, в ее глазах вспыхнуло недоброе веселье. Возмущенная Роксана плеснула в подругу водой.
Девушки увидели три костра между деревьями выше на берегу и налегли на весла. Челн помчался к берегу, словно одинокая птица.
Конечно, девушки понимали, что это может не кончиться добром, но старались гнать подобные мысли. Они были молоды и свободны и считали, что их затея стоит риска.
Валери, снова увидев вспышку фонаря, повернула лодку влево. Та резко качнулась, и Люси упустила весло. Пытаясь его достать, она подалась слишком далеко за борт, лодка накренилась, и в нее хлынула вода.
Девушки завизжали, когда влажный холод коснулся ног… и тут же сообразили, что теперь их непременно заметят.
– Прыгнем в воду и перевернем лодку! – быстро сказала Валери. – Спрячемся под ней!
Она и сама порой терялась в сложной ситуации, но всегда знала, что нужно делать, когда терялись другие.
Девушки набрали полные легкие воздуха и прыгнули в воду, одновременно переворачивая лодку вверх дном. Поднырнув под нее, поплыли дальше. Юбки окутывали их, словно саваны, и мешали двигаться.
Подруги чувствовали себя ужасно. Волосы мокры, одежда тоже – а сколько было затрачено усилий, чтобы получше выглядеть в глазах парней! Теперь девушки барахтаются во мраке, и никто их не видит, и даже сами они не видят друг друга.
И вдруг все это показалось невероятно смешным, и смех, как ни пытались подруги его удержать, вырвался наружу, в ночь; девушки даже взвизгивали, их голоса звучали в перевернутой лодке, как в огромной морской раковине.
Валери взяла на себя роль старшей.
– А ну-ка, молчок!
Девушки утихли и обратились в слух: не раздадутся ли на берегу подозрительные звуки. Пруденс подняла брови – ее удивила непривычная командная нотка в голосе Валери.
Через минуту-другую, не услышав ничего особенного, Валери решила, что опасения были напрасны.
– Ну вот, мы почти добрались. Опрокидываем лодку… Раз, два, три!
Валери произнесла это куда резче, чем было необходимо. Лодка с шумом перевернулась и легла на воду днищем. Толкая ее и чувствуя себя ужасно глупо в невероятно тяжелых юбках, девушки побрели по мелководью к берегу. Каждый шаг давался с большим трудом.
– Эй, сюда! – громко прошептали с берега.
Девушки вглядывались в темноту, но разобрать, кто их окликнул, не удавалось. Каждая гадала, не ее ли это приятель пришел на помощь.
Но сначала нужно было привязать лодку к дереву.
Наконец подруги окончательно выбрались на сушу, и Валери завертела головой, высматривая Питера. Неподалеку горели огни, и девушки двинулись к ближайшему. Люси шла первой, но вдруг она резко повернула назад, шепча:
– Там отец Розы!
– Эй! Кто это? – крикнул один из собравшихся у костра.
– Ой, извините… – откликнулась Люси, подражая голосу старухи.
Девушки старательно горбились, изо всех сил сдерживая смех.
Юноши, должно быть, сидят у следующего костра…
Но когда подруги подошли к нему, Валери пригляделась к парням сквозь роящиеся искры и поняла, что Питера здесь нет. Зато другие работники обрадовались нежданным визитерам и устремились навстречу.
– Эй, девчонки, вы никак заблудились?
– Да!
– И как же вы сюда попали?
Девушки переглянулись. Неужели не понятно?
– Э-э…
Люси осенила идея.
– Ну, видите ли, мы всегда останавливаемся на этом берегу, когда ночуем в поле…
Это была просто вопиющая ложь. Девушки не то что на этом берегу не ночевали, они вообще ни разу не ночевали вне дома.
Но молодые люди поверили легко:
– Мы только рады…
Девушки тоже не огорчались. Эти парни, возможно, и не семи пядей во лбу, но зато веселые и добрые. Они засмеялись, разглядев, в каком состоянии одежда девушек, но в их смехе не было ничего обидного, и они даже старались не таращиться на Розу, блузка у которой изрядно сползла с груди, выставив напоказ слишком многое. Но Роза и не подумала возвращать блузку на место.
Пока подруги сушились у костра, Люси плела венки из осоки и клевера, ловко действуя коротковатыми пальцами.
– Здесь совсем нет цветов, – негромко пожаловалась она, ни к кому в особенности не обращаясь. – Придется обойтись этим.
С делом она справилась довольно быстро.
Потом тот парень, который предназначался то ли для Розы, то ли для Пруденс (смотря кого из девушек спросили бы), извлек откуда-то маленькую скрипку. Он был не слишком хорошим музыкантом, но это не имело ровно никакого значения. Девушки слушали его, костер потрескивал, время от времени выбрасывая в воздух хлопья пепла, летевшие всем в глаза.
Босоногая Роза танцевала рядом со скрипачом, и ее юбка взлетала, когда она пыталась увлечь за собой подруг, а темные волосы, высохнув у костра, заблестели. Пруденс и Роксана, держась за руки, нерешительно приблизились к Розе. Все было бы куда проще, подумала Роза, если бы они вместе с ней хлебнули пива. Люси подошла к подругам и водрузила каждой на голову венок. А потом вернулась на свое место и тоже надела венок, хотя и считала, что он получился некрасивым.
– Это ты мигал нам фонарем? – шепнула Роза скрипачу, давая понять, что ей он вполне может довериться.
Но парень не понял, о чем она спрашивает.
– Мигал фонарем? Где?
Роза надула губки. Похоже, это и впрямь не он.
Девушки и юноши были слишком заняты друг другом, чтобы заметить, как Валери тихо отошла от костра и исчезла в темноте.
* * *
Валери осторожно пробиралась по темному лугу, задевая руками высокую траву с сухими и жесткими колосками. Когда она проводила пальцами по стеблю снизу вверх, трава была гладкой, но стоило руке двинуться в обратном направлении, как былинка уподоблялась острому ножу.
Девушка остановилась и вгляделась в черную пустоту, но ничего не увидела и не услышала. Валери никогда не боялась одиночества и частенько даже сама его искала, но вот такое ожидание заставляло ее чувствовать себя глупой и жалкой. Внезапно она возненавидела себя, возненавидела Питера. Она повернулась и пошла назад, к костру, мысленно твердя, что никогда больше не позволит себе очутиться в таком дурацком положении. И тут она заметила мигание фонаря в лесу. Валери резко вздохнула – и ее решимость растаяла еще до того, как сердце успело сделать следующий удар.
Валери ступила под лесной полог – и вокруг внезапно все ожило. Зачирикали какие-то птицы, зажужжали невидимые насекомые, сплетая свои трели в дивную симфонию. Девушка ощутила слабый аромат ночного леса, услышала, как похрустывают под ее ногами сухие листья…
Но свет фонаря исчез.
– Питер? – шепотом позвала Валери.
Девушка осторожно сделала еще несколько шагов, гадая, не привиделся ли огонек и не так ли она в самом деле глупа, как ей подумалось несколько минут назад.
А потом она почувствовала, как что-то тяжелое и влажное ткнулось ей в спину. И ощутила легкое дуновение. У Валери перехватило дыхание.
– Эй… – пробормотала она, оборачиваясь.
Это был влажный бархатистый лошадиный нос. А над лошадью смутно вырисовывалась фигура Питера, небрежно державшего поводья.
К Валери потянулась рука, и девушка приняла ее. Ладонь была мозолистой и теплой. Питер крепко сжал пальцы Валери, и девушка, не успев опомниться, очутилась на конской спине позади седока, и ее тело прижалось к его телу. Валери осторожно обвила его руками, но тут же вцепилась изо всех сил, потому что лошадь тронулась с места. Впрочем, шла она медленно и осторожно, как будто ступала по острым лезвиям. Валери то и дело склонялась вперед вместе с Питером, когда он замечал слишком низко нависшие ветки. Они не обменялись ни словом.
Валери вдруг поняла, что ей совсем не хочется знать, каков он, этот новый Питер. Это и ни к чему, и гораздо лучше вообще не задавать себе подобных вопросов.
А потом Питер нашел то, что искал, – неведомо кем протоптанную тропинку. Валери крепко держалась, потому что теперь он пустил лошадь легким галопом, и они мчались сквозь лес, стремительные и свободные. Тело юноши было так близко… и Валери припомнила тот нервный ток, который пробегал по ней, когда они с Питером были совсем еще маленькими и носились по лесу – только ветер свистел в ушах. И это ощущение сохранилось, но теперь оно значило куда как больше.
Частый топот копыт заглушал биение сердца Валери, ветер трепал ее волосы. Лошадь скакала все быстрее, и наездники будто слились с нею; кажется, еще миг, и все трое взовьются в воздух…
Но вскоре Питер повернул назад. Лошадь пошла шагом, а всадники прислушивались к ее тяжелому дыханию, все еще не нарушая глубокого молчания.
Но тут тишину пронзил крик:
– Эй, да это же моя коняга! А ну, отдавай!
Надо же, а Валери и в голову не пришло, что лошадь может не принадлежать Питеру… Девушка улыбнулась в темноте своим мыслям. Питер и в самом деле опасный человек.
– Я подожду здесь, пока ты ее вернешь, – негромко сказала она.
– Не отходи далеко, – попросил Питер, спуская Валери на землю.
И пока Валери наблюдала, как удаляется силуэт всадника, в груди у нее что-то сжалось и шевельнулось, будто затеяло пустить корни и прорасти…
Может быть, именно так и ощущается любовь?
Валери попыталась вспомнить тело Питера, снова почувствовать его. От этого опасного парня, от этого конокрада пахло дымом и кожей. Девушка ждала его возвращения, гадая, что же будет дальше.
Услышав громкий треск валежника, она оглянулась. Но ничего не увидела и посмотрела вверх, на сплетение ветвей. В нем заметно сгущалась тьма, а выше висели облака, таявшие на глазах, превращавшиеся в ничто. Но два облачка удержались по обе стороны луны.
И только тут Валери заметила и осознала, что луна – полная. И красная.
Девушка озадаченно смотрела на светило. Но ведь полнолуние было прошлой ночью, так что… Она похолодела, когда поняла, что это значит… Именно об этом поговаривали старики, но не слишком уверенно. А на расспросы отвечали уклончиво: мол, по-настоящему никто ничего не знает. Просто они слышали, что это дурной знак вроде черной кошки или разбитого зеркала.
Кровавая луна!..
Вдали раздался чудовищный рык.
Валери мгновенно рванулась с места, помчалась из леса к речному берегу, где уже поднялся отчаянный переполох; люди метались, словно шмели, в поисках надежного укрытия.
Наконец все бросились к реке, набились в лодки и начали бешено грести, чтобы поскорее очутиться в селе. Валери видела, как Роксана и Роза в панике бросились в воду, чтобы добраться до лодки. Но там уже сидели несколько косцов, свободного места почти не осталось. Поднимая брызги босыми ногами, Валери побежала по мелководью к подругам.
– Девочки, подождите!
– Залезай скорей! – Роксана схватила ее за руку и потянула за собой.
– Погоди! А Люси где?
– Они с Пруденс уплыли первыми, – ответила Роксана, настойчиво подталкивая Валери к лодке, уже развернувшейся по течению.
– Да сядете вы или нет? – резко спросил один из косцов, упирая весло в речное дно.
В его голосе не осталось никакой любезности. Как только Валери очутилась в лодке, гребцы вовсю заработали веслами. Девушка посмотрела на покинутый берег. Там оставалась одна лодка, и она была не слишком набита людьми. «Питеру найдется место», – сказала себе Валери, хотя тревога бешено пузырилась в груди.
* * *
– Полнолуние было вчера ночью, – настойчиво возражая кому-то, произнес незнакомый голос у телег, в которые все спешили забраться.
Староста успел подготовить телеги и теперь ждал, когда опустеют все лодки. Наконец он дал знак трогаться, и дружно загрохотали деревянные колеса. К счастью, путь был недолог. И вот уже мужчины спрыгнули на землю и с шумом затворили ворота Даггорхорна.
– Но нам же сегодня нечего опасаться!
– О чем ты?! Кровавая луна!
Когда телега довезла Валери до центра села, там уже собралась толпа жителей, они растерянно переговаривались между собой.
Старики жарко спорили о том, сколько раз на своем веку они видели подобную луну – не то два, не то целых три.
А когда телега наконец остановилась между домами, раздались громкие крики:
– Ночь Волка! Ночь Волка! Все по домам!
Валери спрыгнула с телеги и бросилась к своему дому, надеясь, что Сьюзет проспала всю эту суматоху.
Мать уже поджидала ее на веранде, кутаясь в синюю шаль. Она держала в руке свечу, и неровный свет упал на девушку.
Увидев дочь, Сьюзет несказанно обрадовалась:
– Ох, слава богу!
Она быстро спустила лестницу.
– Матушка?..
Валери немного робела: а вдруг матери уже известно, что они с Люси удрали из женского лагеря?
– Девчонки, отец с ног сбился, вас разыскивая!
– Прости, мама… – Похоже, Сьюзет ничего не знала.
– Где Люси?
– Она ушла с Пруденс.
Валери была довольна своим ответом. Ведь она сказала чистую правду и при этом не вызвала у матери подозрений в том, что дочери совершили предосудительный поступок.
Сьюзет еще раз всмотрелась в дорогу и наконец кивнула.
– Ладно, думаю, отца это успокоит. Отправляйся в постель.
* * *
Лежа на чердаке, Валери чувствовала себя странно; ей не хватало присутствия рядом Люси. Девушка прислушивалась к шуму дождя. Он быстро перерос в ливень, потом посыпались градины, да так стремительно, что не успеваешь различить отдельную, пока она в воздухе. Приближалась зима, и дождевая вода была холодной, а гром ревел, как разгневанный бог. Валери думала о Питере. Потом вспыхнула молния, и снова все окутал мрак. Сквозь тучи проглядывала луна, ее красный свет пачкал небеса.
В эту ночь Валери приснилось, что она летает.
7
– Я помню это с тех пор, как была совсем еще ребенком, – рассказывала Сьюзет, опускаясь на низкий табурет. – Мне было одиннадцать, когда я впервые увидела кровавую луну. В ту пору я сходила с ума по одному мальчику. Это было так романтично… – Она по-девчоночьи намотала на палец прядь густых длинных волос. – Конечно, если бы не было так ужасно.
Валери, погруженная в собственные мысли, не слушала. Утром, когда нужно заниматься множеством домашних дел, тревоги прошедшей ночи казались несущественными, а паника беспричинной.
Вымешивая неподатливое тесто, Валери думала то об одном, то о другом. Мне незачем беспокоиться о Питере, решила она, потому что он, похоже, знает что-то такое, чего не знают прочие.
Валери догадывалась, что Питер мог бы открыть ей немало тайн, многое рассказать о мире. Наверное, он способен придавать форму разным вещам, подобно тому как в детстве вырезал фигурки святых из дерева. Но, напомнила себе Валери, он ведь явился сюда только на время косьбы… А ее семья никогда не позволит ей быть вместе с ним из-за его прошлого.
Валери всем своим весом налегла на тесто, без причины осерчав… А может, и не без причины – ее раздражало однообразие работы и то, что в такой прекрасный день она вынуждена оставаться дома. Накануне был последний день осени, сегодня – начало зимы. Утром Валери проснулась оттого, что замерзли оголившиеся ступни. Но ей это нравилось. А теперь она прислушивалась к голосам, звучавшим на улице, но не могла угадать, кому они принадлежат, пока не услыхала смех. Это был дерзкий и звонкий голос Розы. Валери напрягла слух: интересно, пришла ли вместе с Розой Люси? Старшая сестра куда лучше, чем Валери, управлялась с выпечкой и обычно не отказывалась помочь, закончив собственные дела. Но на этот раз Люси позволила себе отдохнуть, оставшись ночевать у Пруденс.
– Впрочем, не важно, – закончила свой рассказ Сьюзет, поняв наконец, что дочь ее не слушает. – Пожалуй, мы уже достаточно печенья приготовили. А твое тесто оставим на потом, – добавила она, посмотрев на непривлекательного вида кирпич, который получился у Валери.
Девушка мыслями вернулась к увиденному нынче ночью сну, пока Сьюзет заворачивала в мягкий белый лоскут десяток горячих овсяных печений и сыр. Валери могла бы даже сказать, каков вкус у этого сна: резкий и необычный, как тот лимон, который ей довелось попробовать на ярмарке.
– Валери, я отнесу мужчинам обед, а ты на кухне приберись и пол подмети обязательно. А потом, – добавила Сьюзет усталым тоном, – будь так добра, сходи за водой.
– Хорошо, схожу, – кивнула Валери, быть может, чересчур торопливо.
* * *
Валери стояла у колодца и выбирала веревку. И представляла, как дает Питеру напиться прохладной воды, как его глаза смотрят на нее поверх кружки… Воображая этот восхитительный процесс, Валери позволила своему телу расслабиться… и ее пальцы разжались. Ведро устремилось вниз, гремя о каменную стенку. Девушка ахнула и едва успела поймать конец веревки. А потом перевела дух и осторожно вытащила бадейку с водой наверх.
И зашагала в лес, туда, где стучали топоры и так сладко пахло свежей щепой.
Староста был не из тех, кто упустит возможность нанять опытных работников, раз уж они оказались в селе. Эти лесорубы свое дело знали туго, они работали как один и даже одеты были похоже. Только Питер выделялся среди них. Черную рубашку он снял, и его крепкий загорелый торс поворачивался с каждым сильным и метким ударом топора. Валери, прислонившись к дереву, залюбовалась. Было что-то греховное в том, чтобы видеть его вот таким… но в то же время и правильное. Ведь Валери уже казалось, что Питер принадлежит ей.
Валери обрадовалась, когда увидела, что остатки обеда, приготовленного ее матерью, валяются на земле. Сьюзет уже побывала здесь и ушла.
– Ох уж эти акации! Чистое наказание! – обратился Питер к старосте, показывая на колючие кусты. – Топором их не взять, схожу за пилой.
Он воткнул топор в лежавшее рядом бревно и отошел за пилой.
Валери бросилась к оставленному без присмотра топору, схватила его и спряталась за деревом.
Ближайший дровосек остановился на миг, занеся топор над плечом, и покосился на Валери. Потом улыбнулся и прижал палец к губам, обещая помалкивать.
Валери тоже улыбнулась. Но тут заметила, что кое-кто не слишком усердствует в работе. А именно Сезар, расположившийся под деревом с бутылкой в руке. Глаза у него были совсем пустыми. Он не глядя зачерпывал ложкой овощное рагу из миски и частенько промахивался.
Валери привычно отвела взгляд. Опять ее отец в стельку пьян и совершенно бесполезен. Но он же был отличным дровосеком и охотником, сильным и честным… Был. А теперь он причина великой гордости Валери и великого стыда. Эти чувства одновременно и такие похожие, и такие разные…
Ожидание затягивалось – и что же могло так задержать Питера? Наконец он вернулся и сразу посмотрел в ту сторону, где пряталась Валери. Кровь в ее венах побежала быстрее. Она могла бы с уверенностью сказать, что Питер рад ее приходу, но когда он приблизился, она увидела хмуро сдвинутые брови. Парень не спешил поздороваться с ней.
Что-то не так. Не мог же он рассердиться за спрятанный топор… Это было бы совсем не похоже на Питера.
Он повернулся и пошел в густые кусты, где никто бы не смог его увидеть. Валери выскочила из своего укрытия и побежала за юношей. В холодном воздухе его густые волосы так пересохли, что почти не соприкасались между собой, и Валери подумалось: она могла бы пересчитать все до одного…
– Питер…
Он заставил девушку замолчать, прижав палец к ее губам. Валери не поняла выражения его лица и даже возмутилась слегка; не очень-то ей по нраву покорность. Но в тот момент она была слишком счастлива, просто таяла рядом с Питером, и потому сразу же забыла про свою обиду.
– Почему ты такой грустный?
Валери уловила в своем голосе кокетство. Но причиной его была радость; сердце девушки как будто собиралось расцвести.
– Верни топор.
– А что ты мне за это дашь?
Питер шагнул к ней, но она отступила к сосне. Он подошел очень близко, но не коснулся Валери. Но слишком уж серьезным было выражение его лица, чтобы продолжать игру. Девушка сдалась и возвратила топор, попутно скользнув пальцами по теплому мужскому телу.
– Валери… – Теперь он стал грустен. – Тебе не сказали, я вижу.
– Ты о чем?
Валери улыбнулась. Когда Питер тревожился, он становился еще красивее. Девушка подумала, что и она, наверное, пребывала бы в постоянной тревоге, если бы считала себя изгнанницей, отверженной.
– Не сказали чего? – нетерпеливо переспросила она.
– Недавно я слышал разговор твоих родителей. – Питер коснулся пальцем прорехи на шве ее голубого платья.
– И?.. – быстро произнесла Валери, натягивая разорванную ткань на плечо.
Она никогда не проявляла особой заботы о своей одежде.
– Валери, Валери… – Питер уже понимал, что должен ей все сказать. И придвинулся чуть ближе. – Тебя отдают замуж.
Его рука опустилась. Валери напряженно смотрела прямо перед собой и видела загорелую кожу Питера.
– За Генри Лазара. – Ему нелегко было произнести это имя.
Валери показалось, что в ее желудок упала скомканная мокрая тряпка.
– Нет, – пробормотала она, не желая верить. – Нет, нет! – повторила она, все так же глядя на его грудь.
Питер молчал: как бы хотелось сказать Валери что-нибудь приятное…
– Это невозможно! – воскликнула Валери.
– Но это так. Говорю тебе, все уже решено.
Решено?
– Я, наверное… А что, если… Я не знаю, как…
В голове у Валери все путалось, бессвязные слова вылетали сами собой, разум отчаянно искал возможность разорвать нежданную связь с Генри.
– И что же нам делать? – произнесла наконец Валери, прислонясь спиной к сосне.
Питер прошелся взад-вперед около нее, его лицо мятежно потемнело.
– Ты хочешь за него замуж? – спросил он наконец, останавливаясь.
– Знаешь же, что не хочу.
– Знаю ли? Знаем ли мы с тобой друг друга? Ведь все было так давно. Я очень изменился, я уже не тот, что прежде.
– Ты совершенно тот же, – уверенно возразила Валери. – Мы оба прежние.
Она понимала, что глупо позволять столь сильному чувству созреть столь быстро… Но так уж получилось. Ей казалось совершенно естественным быть рядом с Питером. Валери взяла его руку и крепко сжала.
Лицо Питера смягчилось.
– Ладно, тогда… тогда у нас только один выход, – сказал он, глядя вдаль, на серебристые торфяники почти у самого горизонта.
Валери смотрела на него и ждала продолжения. Она выглядела спокойной, но ее ум бешено работал, перебирая возможности.
– Я имею в виду побег, – пояснил Питер, когда в голове у Валери возникла та же самая мысль, но еще не успела как следует оформиться. Он подступил к девушке и теперь почти касался лбом ее лба. – Ты могла бы сбежать вместе со мной, – повторил он, на этот раз улыбаясь, широко и в то же время мрачно, как умел только он один.
Улыбка Питера как будто говорила о том, что он готов совершить любой поступок, совершенно не интересуясь последствиями. Валери очень хотелось стать частью его независимого, невозмутимого мира.
– И куда мы направимся?
Губы Питера коснулись ее уха.
– Куда только пожелаешь, – ответил он. – К морю, в большой город, в горы…
Куда угодно. Вместе с ним.
Питер чуть отодвинулся и всмотрелся в ее лицо.
– Ты боишься.
– Нет, не боюсь.
– Но готова ли ты бросить дом? Оставить родных? Всю свою прежнюю жизнь?
– Думаю, да… Что угодно, лишь бы с тобой, – услышала Валери собственный голос и поняла, что говорит чистую правду.
– Что угодно?
Валери только притворилась на миг, будто задумалась. На самом деле она уже решила окончательно.
– Да… – едва слышно произнесла она.
– Да?
– Да.
Питер помолчал, впитывая ее ответ.
Донеслось фырканье лошади, потом скрип тележных колес, но они не прислушивались к посторонним звукам, сосредоточась друг на друге. Вокруг словно никого не было. Казалось, сама судьба подталкивает их.
– Если мы действительно хотим это сделать, надо уходить прямо сейчас, – сказала Валери, словно прочитав мысли Питера.
– Да, у нас будет в запасе полдня, пока кто-нибудь не сообразит, что мы сбежали, – согласился Питер, дерзко улыбаясь.
– Ну так пошли!
– Я тебя увезу!
Он взял ее за руку и увлек туда, где стояла в ожидании запряженная в телегу лошадь. Валери бросила бадейку, и вода выплеснулась на землю.
«У нас с Питером будет свой дом, и фруктовый сад, и рядом речка, чтобы вместе купаться. А в полдень над домом будет висеть солнце, а по вечерам будут петь птицы…»
Чем быстрее она бежала, тем ярче становилась эта картина.
Валери ощущала себя бесконечно свободной и невесомой, как будто она вдруг стала пушинкой одуванчика, плывшей в потоках воздуха.
* * *
Тихий, спокойный Клод всегда замечал то, чего не замечали другие. Он видел, что ветви деревьев трепещут на ветру, как крылья, что пшеница колышется, словно морские волны… Он видел то, что скрывалось в тенях, и то, что таилось за тенями.
Клод серьезно относился к тайнам и пытался их разгадать. Вот только мир слишком щедр на чудеса и диковины – жизни не хватит, чтобы познать хотя бы малую их толику. Юноша прямотаки заставлял себя не вникать во все подряд. Однако сосредоточить внимание на чем-то одном было чрезвычайно трудно – потому что все остальное тоже требовало к себе внимания.
Клод нес мешок из сыромятной кожи, в который собирал те ягоды и цветы, чьи краски считал особенно восхитительными. Он умел не только замечать, но и мастерить.
Сегодня он соорудил высоченное пугало, увенчав его широкой старой шляпой. Костяком послужил тонкий крест из туго связанных пучков сена, а голову Клод изготовил из снопика пшеницы. Юноша обошел вокруг своего творения, похлопывая его, ожидая ответа, пробуждая к жизни. Клод глубоко верил в волшебство и себя считал волшебником.
Он достал из кармана самодельные карты Таро. Вместо красок сгодились добытые на кухне темный уксус и вино, свекольный сок и морковные выжимки. Однажды в селе побывал коробейник с картами Таро; Клод хорошенько их рассмотрел и запомнил, а потом сделал такие же себе. Несмотря на бедную палитру, удались они на славу, и каждая казалась оконцем в чужой, таинственный мир. Клод извлек одну из-за головы чучела; он любил фокусы и не упускал возможности потренироваться.
Юноша спохватился: надо же, так увлекся, что напрочь забыл о времени, а меж тем тусклое утро уже сменилось ярким светом разгорающегося дня. Он побрел к дому, на ходу тасуя колоду.
Вдруг из нее выпала луна и закувыркалась на ветру. Клод погнался за беглянкой, щурясь от яркого солнца, и вскоре очутился возле поля.
Пшеница здесь была примята и испачкана кровью.
Клод уловил в подвижном воздухе нечто особенное, вроде вкуса или запаха недавно посетившего это место зла. А еще он понял, что опоздал.
Он робко последовал за картой, приближаясь к чему-то ужасному. Шаг, еще шаг… идти все страшнее и страшнее… Клод пошатнулся и замер.
То, что он увидел, было чудовищным. Истерзанная плоть, грязный подол желтого платья… Карта Таро лежала картинкой вверх возле неподвижной руки.
Клод несколько мгновений смотрел на нее, окаменев от ужаса, а потом помчался к селу, спотыкаясь о торчавшие из земли корни и камни. Забытое чучело покачивало на ветру головой, видя все и не видя ничего.
* * *
Забираясь на телегу, Валери остро ощущала свободу, наполнившую ее тело. Она как будто оставалась видимой, но незаметной, подобно цветку, затаившемуся в высокой траве.
Весь мир принадлежал ей, и вокруг сияла красота. Красота была в спутанных волосах Питера, в шершавом борту телеги под ладонями, в блеске замасленных кожаных вожжей под солнцем.
Баммм!
Баммм!
Баммм!
В третий раз звон церковного колокола повис в воздухе, и все вокруг замерло. Кто-то из селян умер… Валери тоже застыла.
Баммм!
Четвертый удар разбил тишину вдребезги.
Валери и Питер переглянулись, сначала растерянно, потом – в ужасе. Потому что они поняли.
Четвертый удар мог означать только одно: нападение Волка.
Валери прежде не слышала четырех ударов, кроме того случая, когда они с Питером сами это проделали.
А сейчас четвертый удар прозвучал, и девушка поняла: жизнь уже никогда не вернется в прежнее русло.
