Текст книги "Не тронь гориллу"
Автор книги: Сандроне Дациери
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
2
Пятно на потолке было мне незнакомо, как и окно с темными занавесками, и скудная мебель. Я терпеть не мог просыпаться в незнакомых местах, особенно в дешевых гостиницах.
Встал с кровати, на которой валялся одетым, и распахнул окно. Дождь, серый свет, переулок с невысокими домами, мимо которых бурный водный поток, отражаясь в мусорных контейнерах и припаркованных машинах, тащил к канализационной решетке обрывки бумаги и рыбные останки. Куда бы я ни кинул взгляд, это был явно не Милан. Ничего похожего на мой симпатичный город. Я сел у столика, взял в руки листочки, исписанные мелким почерком моего Компаньона. Первая же фраза помогла определить координаты в пространстве:
«Добро пожаловать в Римини». Дальнейший текст примирил меня с отвратительным пробуждением. Из текста следовало, что визит на виллу оказался не такой уж глупой затеей. Компаньон был вынужден это признать, после того как обнаружил в одной из книжек серии «Harmony» бумажку с номером телефона отеля «Ривамаре» в Римини. На этом же клочке имелся и номер комнаты – двенадцать.
Мой Компаньон, полагая, что эту записку оставили Алиса или Труди, сел в поезд и покатил в Римини, надеясь разузнать побольше. Ему показалось невероятным, чтобы номер в такой гостинице снимал Скиццо, а тем более кто-нибудь из семейства Гардони: слишком роскошный для первого и слишком убогий для второго. Тогда кто его снимал?
Сегодня в 16.25 я переговорил с портье. Он сообразил, что нам нужна помощь, скажем так, неафишируемая. Его зовут Бенито, лет шестидесяти, волосы седые и редкие, коричневый костюм и очки в роговой оправе. У тебя с ним встреча в 19.30 в баре гостиницы. В это время заканчивается его дежурство. Придумай историю как можно более правдоподобную. Пойди и возьми деньги в банкомате. Они тебе пригодятся, если я правильно просчитал этого господина.
Придумать правдоподобное вранье – задача не из легких. Вот сукин сын! Мог хотя бы дать мне какую-нибудь подсказку, раз такое дело. Я сполоснул лицо над облупленной раковиной и внимательно рассмотрел собственную физиономию в маленьком зеркале, прикрепленном к стене. Ссадины почти прошли и были скрыты недельной щетиной. Бровь тоже казалась почти зажившей, хотя все время чесалась. Я постарался понять, выгляжу ли, хотя бы на первый взгляд, интеллигентным человеком, но оставил это занятие, чтобы не впасть в уныние.
Натянул плащ и пошел по улице в поисках банкомата, прикрыв голову от дождя газетой и прыгая через лужи. Получил деньги и в условленный час в баре гостиницы нашел нужного человека, сидящего в одиночестве за одним из столиков. Он листал спортивную газету, сдвинув очки на лоб. Я сел рядом, вытирая стекла очков бумажной салфеткой.
Бенито оторвал взгляд от чтения.
– Слегка промокли, синьор Дациери? – поприветствовал он меня хриплым, видимо, от повсеместной сырости голосом.
– Ходил полюбоваться местными красотами. Чуть позже переоденусь в плавки и пойду искупаюсь.
Он подал знак бармену, пожилому усачу, чтобы тот принес кофе. А я заказал третий бурбон за этот день.
– Сезон в этом году рискует закончиться намного раньше обычного: если погода не изменится, все клиенты сбегут отсюда. Но вы, как мне кажется, здесь не на отдыхе. Или я ошибаюсь?
Я улыбнулся:
– Не ошибаетесь. Именно поэтому я нуждаюсь вашей помощи.
Подошедший бармен поставил передо мной стакан, в котором было больше льда, чем виски. Я пригубил.
– Слушаю вас, – сказал Бенито.
– Вы знаете, что девчонки иногда убегают из дома… – начал я издалека.
– Бывает.
– Я друг одной синьоры, которая очень переживает за свою дочь, которая сбежала. Быть может, это глупо, но моя подруга не находит себе места. Вы понимаете?
– Чего тут не понять. Как зовут девочку?
Я прокрутил в голове список имен в поисках подходящего и назвал первое попавшееся:
– Валентина, шестнадцать лет. Рыжеволосая, с веснушками.
Бенито покачал головой:
– Нет, не помню. Вы полагаете, она останавливалась в нашей гостинице?
– Не исключено. Моя подруга обнаружила в ее вещах телефон вашей гостиницы и номер комнаты. Или же девочка звонила кому-то, кто снимал комнату. Если б нам удалось узнать, кто это был, мы смогли бы спросить у него, вдруг он знает, где она может быть.
Мой собеседник прищурил глаза:
– То есть вы хотите знать, кто снимал этот номер в гостинице?
– Именно.
Он вновь покачал головой:
– Мне очень жаль, но это против правил. У меня могут быть неприятности.
– А если девочка в опасности?
– Обратитесь в полицию. Они будут рады помочь вам.
– Мне бы не хотелось обращаться в полицию. Девочке это может не понравиться, и она окончательно порвет отношения с матерью. Знаете, как это бывает у молодежи…
– Тогда я хотел бы поговорить с матерью.
– Я предпочел бы, чтобы она ничего не знала. – Я подпустил в голос мелодраматичности. – Это моя личная инициатива, и я не хотел бы вселять в нее обманчивых надежд…
Бенито с любопытством уставился на меня.
– Знаете, что я думаю? – спросил он мгновение спустя.
– Догадываюсь.
– Все равно я вам это скажу. Я уверен, что не существует никакой девочки и никакой матери. Вы просто хотите подставить меня.
Я засмеялся:
– Вам следует больше доверять людям. На этом вы можете заработать.
– Заработать? – Выражение его лица не изменилось.
– Да, заработать. Я был бы рад компенсировать риск, которому вы себя подвергаете.
Портье инстинктивно огляделся по сторонам. В зале никого не было, только бармен, который, казалось, задремал у кофейной машины.
– Кто вы такой? Частный детектив?
– Нет, только друг семьи. То, что я делаю, противозаконно и для меня тоже. Поэтому у меня нет намерения болтать об этом на всех углах.
Он задумался на пару секунд, затем встал:
– Ладно. Пойдемте со мной.
Сразу за стойкой портье находился отделанный деревом маленький кабинетик с телефоном, факсом и шкафом с регистрационными карточками. На стене в деревянной рамке – фотография восточноевропейской овчарки.
– Сначала деньги, – сказал он, едва закрыв дверь. Я протянул три сотенных банкноты. Если бы этого ему показалось мало, я был готов дать мздоимцу по физиономии, но он поспешил сунуть деньги в карман.
– Время пребывания и номер комнаты? – спросил он, подходя к шкафу.
– Время – прошлый месяц, комната – двенадцать.
Бенито повернулся ко мне:
– Двенадцатая?
– Что-то не так? – встревожился я.
Он уселся на край письменного стола:
– Нет необходимости искать карточку.
– Это почему же?
– Комнаты двенадцать, тринадцать и четырнадцать предназначены для проживания персонала гостиницы, поскольку расположены в еще не отреставрированном крыле здания…
Мамма миа! Уж если мой «отреставрированный» номер мало отличается от крысиной дыры, то как выглядят эти комнаты!
– В двенадцатой ночевал Рене, один из наших работников, помощник официанта, помогавший убирать со столов. В середине месяца он отпросился на день и с тех пор больше не появлялся. Хозяин гостиницы попытался отыскать его, даже звонил родственникам, но те сказали, что понятия не имеют, где он может быть.
Я почувствовал, как в моей голове зазвонил колокол: впервые проклюнулось что-то существенное.
– И вы о нем больше не слышали?
– Нет, – твердо ответил Бенито. – Он оставил здесь все свои вещи и не пришел даже забрать заработанные деньги. Ему их, конечно, отдали бы, хотя он этого и не заслужил: сбежал в самый разгар сезона, поставив нас в трудное положение. Так что для него же лучше, что он не появился.
– Он исчез числа пятнадцатого, верно?
Шестнадцатого был обнаружен труп Алисы.
– Вероятно, вам известно больше, чем вы рассказали, но это меня не касается.
– Могу я посмотреть на вещи Рене?
Он пожал плечами:
– Ничего не было бы проще, да вещей у нас больше нет. Мы попросили его родителей забрать их, иначе пришлось бы их выбросить в мусорный ящик. Нам нужна была комната для нового официанта.
– Очень жаль. Но я и без того благодарен вам за помощь. Я узнал много полезного. Надеюсь, теперь смогу помочь моей подруге.
– Оставьте ваши глупости, я не первый год живу на свете. Я был уверен, Рене что-то натворил, а после разговора с вами только утвердился в этой мысли. Я и вы – мы с вами никогда не встречались, и на этом закончим.
Я развел руками:
– Как пожелаете, только дайте мне адрес паренька.
– Да бога ради!
Он обошел стол и начал рыться в ящике. Минуту спустя достал оттуда какой-то сверток.
– Мы забыли передать семье его рабочую книжку, я случайно обнаружил ее позавчера в моем ящике. Могу отдать ее вам, там все его данные. Однако это будет стоить чуть дороже. – В его свиных глазках вспыхнул огонек. – В качестве компенсации за беспокойство.
Пританцовывая от радости, я поспешил в свой номер. Горячо, горячо, горячо… На этот раз слишком много совпадений. Я не знал ни кто такой этот Рене, ни какие отношения связывали его с Алисой, но он стал главным кандидатом в ее убийцы. В рабочей книжке я прочитал: Ренато Джермани, 20 лет, проживает в Риме, переулок Пелличчиани, 10. Если его семья до сих пор живет там, я уверен, что смогу вытащить из родственников полезную информацию, которая помогла бы мне отыскать его или понять вероятную связь с убийством Алисы.
Номер телефона на листочке в книжке Алисы, записанный перед самым бегством, и парень, который исчезает за день до убийства, – все сходится. Видимо, Алиса должна была сбежать не со Скиццо, а с другим своим дружком. Неизвестно, когда и где она с ним познакомилась, а панку, конечно, ничего не сказала, чтобы не вызвать у него ревность. Хорошо бы узнать, знаком ли Рене с клиентами Блондина. Скорее бы Усатый оказался у меня в руках! Он-то мне все выложит. А потом уж пусть полицейские ломают головы.
Мне необходимо было поделиться с кем-нибудь своей радостью. Пришло время взломать блокаду любой ценой. Я набрал номер телефона и, развалившись на жалкой постели, стал ждать сообщения равнодушного автоответчика.
В трубке щелкнуло. Не дожидаясь ответа, я с пафосом плохого актера начал декламировать:
– Прекрати издеваться над Леопарди, засранец! – перебил меня на половине строфы голос Вале. – Руки прочь от моего любимого поэта, урод!
– Извини, но это был единственный способ вытащить тебя на свет божий. Я хотел только узнать, когда ты позволишь гнусному типу, коим я являюсь, преклонив колени на рассыпанном горохе, принести тебе смиренные извинения…
– Сходил бы в туалет, прежде чем читать стихи…
– Не согласен, у меня получилось не хуже, чем у твоего любимого актера Витторио Гасмана. Так когда ты снизойдешь до меня и обратишь свой надменный взор на мою жалкую личность?
– Хватит ныть! Я сама собиралась тебе позвонить. – Мне показалось, что она смилостивилась. – Я больше не злюсь на тебя. Ну, только если чуть-чуть.
– Ты меня еще любишь?
– Давай только без этой муры. Скажем так, я еще не решила послать тебя к такой-то матери. И лишь потому, что мне жаль твоего Компаньона, который мне ничего плохого не сделал. Бедняжка.
Наговорив друг другу приятных вещей на двадцать тысяч лир, на следующие тридцать я поведал ей о моих блестящих результатах. Опуская, разумеется, рассказ о визите на виллу Гардони.
– Уже второй раз в этом году ты ездишь на море. Будь осторожен, как бы не вошло в привычку, – сказала она, выслушав.
– Не беспокойся, я смертельно скучаю по Милану. Ты же знаешь, если я не подышу смогом, плохо себя чувствую.
– Разве ты не отправишься в Рим, чтобы поговорить с родителями официанта?
– Думаю, мне надо заняться кое-чем другим. А навестить его родственников попрошу кого-нибудь из римских друзей.
– Пусть они сделают это как можно скорее. – Тон ее стал серьезным. – Если ты еще не общался с Мирко, я расскажу ему, как идут дела. Новость для тебя: Скиццо пытался покончить с собой. Он вскрыл вены и сейчас находится в тюремном лазарете.
– Черт! И как он себя чувствует?
– С ним все в порядке, он вне опасности, порезы были не очень глубокими. Он добыл лезвие, разломав безопасную бритву…
Меня передернуло:
– Ну, тогда это словно ожог лосьоном после бритья.
– Не смейся. Мирко говорит, что, если не удастся добиться освобождения под подписку о невыезде, он постарается обосновать необходимость психиатрической экспертизы Скиццо и помещения его в психиатрическое отделение при тюрьме Сан-Витторе, хотя и это не самое лучшее место. А когда Скиццо окажется там, можно попытаться добиться на суде признания его психически невменяемым.
– То есть как невменяемым? А я тогда для чего корячусь?
– Понятия не имею. Как бы то ни было, Мирко считает, что с тем нулем, который вы крутите в руках, это единственный способ избежать пожизненного заключения.
Я представил себе Скиццо, привязанного к кровати, в окружении белых халатов и масок со зловеще сверкающими инструментами, готовыми сверлить его черепушку.
– Алло, алло, ты еще здесь? – вернул меня к действительности голос Вале. – Или опять впал в один из твоих обычных приступов паранойи?
– Хотел бы посмотреть на тебя на моем месте, – огрызнулся я.
– Кончай давить на жалость, не дождешься. Оставайся таким, какой ты есть, по крайней мере, сойдешь за эксцентричного. Пока, я прощаюсь.
– О'кей. Ты не против, если я навещу тебя, как только приеду?
Она задумалась, потом ответила:
– Лучше не надо.
Я опешил:
– Почему?
– До тех пор пока тянется эта история, нам лучше не видеться. Ты по уши завяз в ней, а когда ты в таком состоянии, я предпочитаю держаться от тебя подальше.
– Я не слишком ею занят. Работа как всякая любая. Правда, скажем так, немного труднее…
– Можешь вешать лапшу на уши кому хочешь, только не мне. – Она вновь стала жесткой. – Ты что, не помнишь, сколько лет мы знакомы?
– Конечно помню.
В те дни она готовилась к сдаче прокурорского экзамена, и это был настоящий кошмар. Я тотчас же влюбился в нее по уши.
– Хотя это бессмысленный вопрос, ты же никогда ничего не забываешь. Ну так вспомни, ты тогда еще работал на отдел маньяков и был не человек, а какой-то клубок обнаженных нервов: то дрожал от возбуждения, то впадал в депрессию. Я просто не могла выносить общение с тобой! К счастью, ты ушел из отдела, и это прекратилось. Сейчас, мне кажется, ты опять в таком состоянии. Из-за этой гребаной истории, в которую тебе захотелось влезть во что бы то ни стало.
– Мне захотелось? Да я мог бы спокойно обойтись без нее.
– И ты хочешь, чтобы я тебе поверила? Хватит с меня и прежних приступов твоей детективной паранойи!
– По-моему, ты преувеличиваешь.
– Нет! – отрезала она тоном, не терпящим возражения. – Я знаю тебя лучше, чем ты себя, это уж точно.
– Большое спасибо за моральную поддержку.
– Не за что. Полагаю, будет лучше, если мы увидимся, когда вся эта история закончится.
Я вздохнул:
– Будь по-твоему. Тогда хоть думай обо мне иногда.
– Это я тебе обещаю. Я тоже по тебе соскучилась.
Мы положили трубки.
Я просмотрел расписание поездов, которое Компаньон принес с собой. Последний поезд на Милан уходил меньше чем через полчаса, и я поспешил на вокзал, надеясь успеть вскочить в него хотя бы на ходу.
Я подождал, когда поезд отъедет, чтобы позвонить Кастеллини, моему другу – римскому издателю. Чтобы никто не помешал мне разговаривать с ним, я заперся в туалете и достал мобильник. Даже представить не могу, как до сих пор без него обходился. Дома он мне не нужен, там обычный городской телефон.
– Слушаю! – проорал голос в трубке на фоне дикой какофонии, в которой едва различались голоса и громкая музыка. Мне кажется, я даже узнал мелодию музыкальной заставки «UFO Robot».
– Это Сандроне. Ты где находишься? – закричал я в трубку.
– На празднике жуткого отребья! Ловлю кайф от этого бардака!
Толпа хором что-то скандировала.
– Найди местечко потише, мне нужно с тобой поговорить!
– Подожди! – Я услышал звук его шагов, музыка становилась все тише. – Вот, я заперся в сортире.
– Какое совпадение! Я тоже. Где это ты?
– На вечеринке. Пляшем под музыку из мультяшек, словно стая обезьян. В следующий раз, когда ты приедешь в Рим, организуем такую же в твою честь.
– Альберто, тебе уже почти сороковник! Тебе не кажется, что прошло время вести себя как идиот?
– Ни хрена ты не понимаешь. Здесь полно телок, сегодня вечером одна из них моя. Если бы ты перезвонил мне в другой раз, я был бы тебе очень признателен. Только что закадрил одну классную блондинку, и, если кто-нибудь уведет ее в мое отсутствие, я при встрече сверну тебе шею приемом карате. Я тебе говорил, что начал заниматься карате?
– Плевать мне на твоих баб, Альберто, поговорим серьезно. Итак, сколько услуг ты мне должен?
– Да ни одной!
– Я сейчас приеду и переломаю тебе ноги, каратист недоделанный!
– Ладно, ладно, с десяток. Чего ты от меня хочешь?
– Тебе придется кое-куда подъехать и переговорить с одной семейкой. Мне нужна информация об их пропавшем сыне. И если, что мало вероятно, он вернулся домой, сделай вид, что ничего не случилось, и сразу же перезвони мне.
– А ты к этому каким боком?…
– Долгая история. Надо вытащить одного парня из тюрьмы. Если сынок еще не дал о себе знать, постарайся разузнать, кто его посещал, перед тем как он исчез, и сколько раз он ездил в Милан. Узнай также, нет ли у него девчонки, кто она, где живет. И постарайся раздобыть ее фотографию.
– То есть ты хочешь, чтобы я поработал частным детективом. Мне что-нибудь обломится за это или нет?
– Это услуга за услугу, Альберто! У тебя есть чем записать? Я продиктую фамилию и адрес.
– Подожди. – В трубке послышалась возня. – Я готов, оторвал кусок туалетной бумаги. Диктуй.
Я продиктовал и добавил:
– Только, ради бога, не наломай дров. Дело очень деликатное.
– Буду вежлив, как учитель танцев! Перезвони завтра вечером. А сейчас я побежал, а то уже вышибают дверь.
Связь прервалась. Надеюсь, завтра у него хватит ума надеть приличный костюм.
Я вернулся в свое купе. Заняться было нечем, и я с завистью смотрел на супружескую чету средних лет. Муж и жена, сдвинув головы, похрапывали на кушетке напротив. Я открыл бутылку бренди, которую успел купить в табачной лавке на вокзале, и принялся опустошать ее маленькими глотками, всматриваясь в пейзажи, проносящиеся за окном, и думая о Вале.
Контролер, молодой и симпатичный парень, во второй раз проходя по нашему вагону, принял предложение выпить со мной, и, прихватив бутылку, мы переместились в коридор, принялись приветливо беседовать, как это нередко случается с незнакомыми людьми, которые симпатичны друг другу и знают, что вряд ли когда еще встретятся. Выяснилось, что наши вкусы совпадают в том, что касается научно-фантастических фильмов и боевиков со стрельбой в духе Джона By. Когда поезд начал притормаживать у перрона Центрального вокзала Милана, зазвонил мой телефон. Я извинился перед новым знакомым и побежал в тот же туалет.
– Это Слон. Угадай, кто только что вошел в бар? – сказал он тихо. Я представил себе, как он сидит в машине, согнувшись в три погибели, безуспешно пытаясь сделаться менее заметным.
– Усатый?
– В точку! Но он пришел с двумя дружками.
– Нет ли случайно среди них парня лет двадцати?
– Нет. Им лет по тридцать, и у них отвратительные рожи. Что мне делать?
– Оставайся там и ничего не предпринимай. Сейчас позвоню Алексу, и через полчаса мы оба будем рядом с тобой.
– А если он уйдет раньше? Я не хотел бы торчать здесь еще одну неделю.
– Если выйдет раньше – это плохо. Постарайся запомнить, какая у них машина, и запиши номер. И не вздумай поехать за ними, они тебя сразу засекут. – При мысли о Слоне в роли сыщика, идущего по следу, меня прошиб холодный пот.
– Ладно. Только давайте побыстрее.
И второй раз мне повезло. Видимо, кто-то поставил за меня свечку Мадонне.
Я набрал домашний номер Алекса, к счастью, он оказался дома.
– Мы попали в точку, красавчик!
– Бар?
– Браво! Срочно двигай туда. Я уже еду от Центрального вокзала. – Именно в эту секунду поезд остановился.
– О'кей. Бегу. Встречаемся напротив бара, на другой стороне улицы?
– Нет, не там. Припаркуйся метрах в трехстах дальше, слева, если смотреть на бар. Но не бери свою машину.
– А чью же?
– Сам смотри. Не хотел бы говорить лишнего по телефону, вспомни только, как ты выходил из положения в былые годы. Подойдет любая машина с вместительным багажником.
Он с лету понял мой намек и сразу поскучнел:
– Ты шутишь?
– Нет, к сожалению. Ситуация чрезвычайная, Алекс, я бы не просил твоей помощи, если бы машина не была нужна позарез.
– Ты же знаешь, я с этим давно завязал. И не хотел бы вновь за это браться.
– Алекс, послушай меня… – торопливо заговорил я, боясь, что он бросит трубку. – Слишком многое поставлено на карту, чтобы деликатничать.
– Это у тебя слишком многое поставлено, не у меня.
– У тебя тоже. Ты же сам сказал, что не отступишься. Что-то изменилось?
– Нет, но у всего есть предел. И не дави на меня!
– Мне необходима твоя помощь, – настаивал я. – На этот раз мне в одиночку не справиться. Это вынужденная мера.
– Ты понимаешь, как я рискую?
– Да, но я доверяю твоей осмотрительности и твоему опыту. Если увидишь, что дело невыполнимое, отступись. Но если есть хотя бы один шанс…
– Ладно, сделаю. До встречи. – И он положил трубку.
Я чувствовал себя законченной сволочью и тоскливо сидел в туалете, пока меня оттуда не выгнал пришедший уборщик.
Выйдя из вагона и шагая к стоянке такси, я набрал номер телефона, который оставил мой Компаньон. На другом конце линии обнаружил парочку персон, которые были счастливы оказать мне помощь.
