Текст книги "Распад. Новое солнце"

Автор книги: Сандро Мамагулашвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Временной период, показания членов оперативной группы, отчеты баллистиков – все это присутствовало в рапорте, насчитывающем с десяток страниц, но даже так ему по-прежнему не хватало конкретики. Стали понятны причины допроса, на который они с полковником сейчас направлялись.

– Какова моя задача, сэр?

– Удивить меня, – произнес полковник, не отрываясь от окна. – Может, даже оправдать мои надежды.

– Ясно, – откровенно соврала Экка и наконец-то начала переживать.

Объект № 15. Локофос.

Ания разглядывала свое отражение, крутилась из стороны в сторону, словно маленькая озорная девочка, которая без спроса взяла мамины вещи и надеялась поскорее стать взрослой. Однако из зеркала на нее смотрел совсем не ребенок, а худосочная семнадцатилетняя девушка с загорелой кожей и сильными руками. Ее длинная растянутая футболка с надписью «Крысиная жизнь», одетая поверх темного спортивного топа, досталась ей совсем не от матери, а от бывшего коллеги мусорщика, нечаянно подорвавшегося на мине. После небольшой траурной церемонии его скарб пустили с молотка, и всего за трехсотграммовую гайку футболка благополучно перекочевала в ее гардероб.

Ания сделала еще оборот, приподнялась на носочки и развела ладони в стороны, плавно и грациозно, не переставая улыбаться и задорно хохотать. Она старалась особо не зацикливаться… не замечать того, что не хотела, например, грязных коротких волос и чересчур тренированных плеч, что заметно выпирали при каждом движении. Сейчас она была девушкой, не беженкой и не мусорщицей, а самой обычной девушкой, которая готовится к любви.

Дверь открылась, и в комнату вошел человек. Ания отпрянула от зеркала – единственной вещи, что находилась в этой серой маленькой комнате, помимо стола и двух стульев, и заметно напряглась. Ей хотелось «бежать», куда угодно: в угол, в темноту, как можно дальше, лишь бы скрыться от чужих, осуждающих глаз… но отступать было некуда.

Человек в плаще первым начал разговор:

– Добрый день. Меня зовут полковник Кален Паэнула, и я бы хотел задать вам пару вопросов.

Фамилия военного звучала как какое-то блюдо. Живот в очередной раз скрутило, она не ела уже больше суток, но продолжала упрямо отказываться от сухпайков, которые предлагали ей различные незнакомцы.

– Что вам надо? – повысила голос девушка. – Сколько еще меня будут здесь держать? Я невиновна!

– Отлично, тогда вам ничего не помешает обо всем мне рассказать.

Паэнула смотрел на нее как на загнанного зверька, испуганного и одинокого. Он не стал приближаться, лишь занял один из стульев в комнате и предложил Ании сесть на второй. Нехотя она согласилась.

– Вы желаете что-нибудь, прежде чем мы начнем?

Девушка не ответила.

– Вас зовут Ания?

Девушка не ответила.

– Вы предательница?

Девушка поморщилась, но все равно не ответила.

– Замечательно, – произнес полковник и бросил на стол светлую папку с документами, которую все время держал в руках. – Знаете, что это?

– Нет, но такое чувство, что сейчас узнаю, – огрызнулась девушка. Паэнула в ответ лишь сдержанно улыбнулся.

– Это рапорты членов оперативной группы, – уточнил полковник. – Благодаря ним я имею «некое» представление о случившемся вчера инциденте. – После чего он облокотился на спинку стула и на память начал перечислять: – 12:21, пограничный пост в Квадрате Н фиксирует аномалию – несколько мин и камера видеонаблюдения на границе выходят из строя. 12:22, специалисты исключают попадание молнии как возможную причину. 12:23, пропадает сигнал еще от дюжины мин. Через минуту это случается снова и снова. К 12:31 уже имеется вполне обозримый проход через весь кордон. Из-за противоречивости данных местное командование совершает грубейшую ошибку и не объявляет общую тревогу, намереваясь самостоятельно разведать причину. 12:50, на место прибывает оперативная группа – двадцать человек и три бота марки «GLM». Группа разделяется: одна часть остается, обеспечивая охрану территории, пока дроны восстанавливают минный кордон, вторая отправляется в ближайший населенный пункт. 13:11, десять солдат и один Голем прибывают в поселение беженцев в Квадрате Н. 13:20, после разговора с командиром группы староста удаляется для общения с жителями. 13:25, староста возвращается. Он рапортует о задержании подозрительного человека, возможно шпиона, и заявляет о готовности сотрудничать. 13:32, поселенцы выдают подозреваемого. Нарушитель границы имеет механические протезы правой руки и ноги. Он не оказывает сопротивления, находясь в полуобморочном состоянии. 13:35, командир группы требует выдать поселенца, обнаружившего нарушителя. Староста противится, его берут под охрану. Местные воспринимают это плохо. 13:45, ситуация накаляется, беженцы вступают в открытую конфронтацию. «GLM» выпускает слезоточивый газ, солдаты начинают стрелять. 13:53, пилот теряет связь с ботом, восстановить ее не удается, – из строя вышли даже резервные системы. Ориентировочно через семнадцать минут бунт подавлен. Итог: четырнадцать местных получают ранения легкой степени тяжести. Один оперативник найден без сознания, стекло шлема пробито, незначительные порезы на лице и сломанный нос. Еще у трех трещины на ребрах и синяки по всему телу – последствия длительного избиения ногами, а нарушитель… что же, в создавшейся суматохе ему удалось скрыться.

Ания понимала, что военный провоцирует ее этой историей, но сдержаться не смогла, – ее брови сошлись на переносице, ноздри раздулись, а верхняя губа слегка приподнялась.

– Раз вы и так все знаете, то зачем вам я? – поинтересовалась мусорщица сдавленным голосом.

– Я знаю лишь то, что написано в отчетах, – поправил ее разведчик, – и прошу поведать о том, чего в них нет.

– Мне нечего добавить. Как я и сказала…

– Прекращайте это, Ания, – перебил ее Паэнула. – Как думаете, что за человек ваш староста и сколько медлил, перед тем как вас сдать? Честно, мы даже не успели пригрозить ему потерей лицензии, просто пообщались с ним наедине, – голос майора был лишен какого-либо эмоционального оттенка, он словно констатировал факты, не требующие подтверждения или споров. – Это вы нашли того мужчину, и я хочу знать о нем все.

Паэнула замолчал, и комнату вновь заполнила тишина… но только не для Ании, ее мир в этот момент гудел, как разгневанный улей. Биение сердца заглушало мысли, походя на звук боевых барабанов, а от несправедливости хотелось закричать. Она так устала сглаживать углы, соглашаться и терпеть унижения. «Заботься о своих, и свои позаботятся о тебе», – именно так звучала любимая фраза этого вонючего старикашки, и вот, пожалуйста, предал «свою» не моргнув и глазом.

Несправедливо!

Толпа безумна, глупа и неуправляема, но при этом именно большинство легитимно и способно устанавливать законы, – вершить судьбы, определять правду для общества. Этот устрой принято считать справедливым, однако он такой только для тех, кто не стал фундаментом для его основания. Везде, где есть большинство, будет присутствовать и меньшинство, а значит, изгои и угнетенные, которых непременно выкинут на обочину. Баланс недостижим или недопустим, поэтому его нельзя выпросить, нельзя дождаться, за него можно только биться, раздувая угли, что теплятся в душе, надеясь, что они в скором времени вспыхнут праведным пламенем. И Ания как раз собиралась поддаться, стать топливом для этого огня, когда дверь в серую непримечательную комнату вновь распахнулась, впуская ветер перемен.

Растеряв все свое привычное стеснение и не удосужившись спросить разрешения у полковника, Экка ворвалась внутрь, держа в руках тарелку с двумя аккуратными сэндвичами без корки, разрезанными по диагонали.

– Извиняюсь, что так долго. На здешней кухне просто ужасный выбор ингредиентов. Надеюсь, получилось съедобно, – она вела себя так искренне и непринужденно, что полностью разрядила скопившееся вокруг напряжение.

Ставя еду на стол, она откинула волосы назад, позволив Ании увидеть свое покалеченное ухо, у которого недоставало верхушки.

– Ты очень красивая, и мне правда понравился твой танец, – прошептала Экка, наклонившись ближе. – С той стороны зеркала есть еще одно помещение, из которого можно видеть все, что тут происходит. Я не хотела подсматривать, но это действительно было здорово.

Щеки Ании как раз заливались румянцем, когда глаза девушек встретились и Экка произнесла то, ради чего все это и затеяла:

– Ты можешь нам доверять, – и поспешно удалилась, вновь оставив военного и мусорщицу наедине.

Бушующий огонь пропал, и на его место пришло что-то не менее теплое. Это чувство походило на солнечный свет, оставляло за собой не пепел, а жизнь. Ания знала это чувство, испытывала его когда-то давно и так хотела ему доверять, но не могла… по крайней мере так просто.

Мусорщица долго разглядывала сэндвичи – их разноцветные съедобные уровни, заключенные между двумя кусочками хлеба, и мельком посматривала на зеркало (хотела увидеть то, что скрывается за отражением).

– Если я расскажу, то что со мной будет? – серьезно спросила девушка.

– Сложно сказать, – не стал лукавить Паэнула. – Отпустить вас я не могу, но это все равно лучше, чем электрический стул.

– Значит, посадите в клетку до конца жизни, – нервно хохотнула Ания.

– Необязательно до конца, – успокоил ее полковник, но развивать тему не стал.

– У меня есть требования.

Паэнула позволил себе еще одну улыбку, печальную и ностальгическую.

– А у меня есть способы разговорить вас и без этого.

– Не сомневаюсь, что есть, – не уступала мусорщица, – вот только это займет время, за которое он успеет добраться до границы.

С этим доводом полковник поспорить не мог.

– Чего вы хотите?

– Справедливости, – серьезно ответила мусорщица. – Я нашла и привела чужака в поселение – это правда, но в начавшемся потом безумии я не виновата. Что бы ни заливал вам староста – все это его рук дело, он замешан и, в точности как и я, должен понести наказание. «Свои» должны держаться вместе, понимаете?

Паэнула понимал.

– Устройте нас в соседние камеры, только пусть моя будет гораздо лучше, так сказать со всеми удобствами. Но никого больше не трогайте и не отнимайте у поселения лицензию!

– Что-нибудь еще? – поспешил поинтересоваться полковник.

Да, было кое-что еще, но Ания эту просьбу не озвучила, сказав лишь:

– Нет, это все, – и в последний раз взглянула в зеркало.

– Думаю, я смогу это организовать, – сообщил ей Паэнула.

– Хорошо, – выдохнула Ания, после чего взяла в руки сэндвич и уже с набитым ртом спросила: – Что вы хотите знать?

28 часов назад. Граница «Грозового неба».

В этот полдень солнце принадлежало только ей одной.

Последние летние лучи согревали землю, похожую на тускло-зеленое покрывало, и разливались теплом по коже, наполняя энергией каждую клетку. Далекое лазурное небо, раскинувшееся перед глазами, казалось нереальным, придуманным и таким красивым, особенно в сравнении с непроглядной черной тучей, зависшей над Архелоном.

Столкновение крайностей и противоположностей – вот что представляло собой это место.

Четыре года минуло с тех пор, как здесь прозвучал последний выстрел. Война обожгла эти земли, а люди нарекли их бесплодными, правда, для таковых они чересчур быстро начали плодоносить, стоило только всем уйти и позволить природе восстановиться. Грустно, но случившееся в очередной раз доказывает нашу вину, подтверждает тот факт, что испокон веков соперником жизни была совсем не смерть, а другая жизнь, и на счету у человечества больше всего выигранных партий.

Трава здесь вырастала не высоко, но обхватывала собой все пространство, – даже то, где, по идее, ничего расцвести не могло. Накидка изо мха действительно шла искореженным боевым машинам, павшим здесь в ходе многочисленных сражений, придавала им статности и мудрости, ну и печали, конечно же. Теперь они и правда походили на могильные плиты, что служили предостережением, пугающим напутствием прошлого для тех, кто мечтает лишь о спокойствии и почетном забвении. Но, появившись на свет в эпоху технологий, боты оказались лишены этой возможности. Их обрекли на вечное перерождение, поэтому они по частям покидали свои посты, готовясь вновь оказаться на поле битвы.

Мусорщики уже успели завершить свой последний рейс перед обедом, загрузили тележки с горкой и направились домой. Все, но только не она, только не Ания. Девушка запрокинула голову и каждой клеткой тянулась вверх, стараясь вдоволь насладиться светом, перед тем как снова возвращаться в темноту. Местные обитатели не мешали ей в этом стремлении и, казалось, были увлечены собственными размышлениями.

С каждым разом она все дальше уходила от границы, вытаптывала продолжения знакомых троп, двигалась быстрее, а оборачивалась чаще. Неприятель мог поджидать за каждым углом… мог, но не поджидал, поэтому его место заняли бестелесные призраки, что пугали не меньше, чем их реальные прародители. Но со временем рутина пожрала даже их, визиты сюда перестали быть так волнительно невыносимы, притяжение Архелона слабело, делая Анию легче с каждым шагом, – способной на полет в неизвестные просторы. На месте ее держали лишь воспоминания, ставшие для нее страховочным тросом, привязанным к горлу, – ей не хотелось снова пускаться в бега, поэтому она довольствовалась той свободой, что имела (и если не натягивать поводок, то и дышать можно вполне спокойно).

Настало время возвращаться.

Ания открыла глаза и развернулась. Черная туча шириной в горизонт не сдвинулась с места, впрочем как и всегда. Благодарности к этому грозовому облаку она не испытывала, хотя и должна была. Наверное, виной тому служил характерный признак всего полезного, – в придачу всегда шел омерзительный привкус.

Мусорщица схватилась за ручки своей тележки (самой обычной – с одним колесом и большим ковшом для груза), приподняла ее и начала толкать в сторону Архелона. Сколько ей удалось сегодня собрать? Килограмм восемьдесят, учитывая этот заход. Неплохо! Еще немного, и она выполнит суточную норму, даже несмотря на то, что беспалые гарантированно ее обвесят. Засранцы всегда так делали – не могли удержаться, когда речь заходила о перевыполнении плана, но это несильно волновало Анию, – она никогда не противилась шансу еще раз оказаться снаружи.

Лавируя между ямами и неразорвавшимися снарядами, девушка не думала ни о чем, точнее ни о чем новом: пересчитывала в уме сбережения и воображала, что в этот раз сможет выторговать на ежемесячном аукционе. Помимо еды, одежды и всяких блестящих штучек, староста всегда привозил особенный лот, жемчужину представления, – абсолютно бесполезную и не менее желанную вещь, вокруг которой всегда разгорались споры. Местные вели себя как какие-то богачи, договаривались, перебивали ставки друг друга, поздравляли победителей и подначивали проигравших, – именно так и рождался настоящий праздник для всего поселения, с бесплатными напитками, лишь малая часть которых не содержала алкоголя. Шум, песни и смех не утихали до самого утра, а на следующий день, проснувшись утром в свой заслуженный выходной, каждый житель вдруг понимал, что нашел на этой свалке кое-что особенное, – скомканное подобие счастья.

Грезы о будущем отвлекли Анию от настоящего, поэтому она не заметила рытвину, взявшуюся из ниоткуда и находившуюся там все это время. В нее тут же угодило колесо, тележка накренилась, и, как ни старалась девушка, она не смогла ее удержать, – кропотливо собранный металлолом повалился на землю, сопровождаясь громкими ругательствами мусорщицы. Ее чувства были понятны – это место несправедливо относилось ко всем мечтателям, но еще ни одни проклятья ни разу не обратили время вспять.

Ания вернула тележку в прежнее положение и недовольно принялась за работу, а случайности примерно в это же время решили доказать, что они не случайны.

Погрузив обратно часть ноги кунэшевского паука, Ания выпрямилась, разминая уставшую спину, тогда-то она и заметила его – одинокого человека без поклажи, медленно направляющегося в ее сторону. Сначала девушка подумала, что он всего лишь мираж, который скоро исчезнет, растает в воздухе или примет очертания чего-то другого. Наверное, солнце просто играло с ней, а точнее, это она старалась обыграть реальность, но одинокий человек ничего не знал о ее чаяниях, поэтому продолжал сокращать дистанцию, по-прежнему оставаясь настоящим.

Не подбирая остатки деталей, девушка со всех ног побежала в сторону кордона, вот только не налегке, а толкая перед собой тележку, с которой даже и не думала расставаться (в критической ситуации привычки оказались сильнее здравого смысла). Резкий переход на бег выбил из неподготовленных легких весь воздух, но она отмахнулась от возникшего желания остановиться, мельком посматривая на запястье, где крепился небольшой прибор с квадратным экраном, отслеживающий ее местоположение, а самое главное – начало минного поля, выглядящего как сплошная зеленая линия.

Вопрос, который следовало задать еще пару минут назад, пришел ей в голову только в этот самый момент: а почему она, собственно, бежит? Девушка видела человека издалека, поэтому не могла с уверенностью сказать, кто за ней следовал: свой или чужак. А что, если сейчас она остановится, обернется и узнает в этом нечетком пятне на горизонте одного из своих соседей, потом услышит знакомый голос, окликнувший ее по имени? Они поговорят, и Ании поведают историю о незадавшемся дне: о том, как неосторожный мусорщик забрался слишком далеко, сломал свою тележку и теперь вынужден просить ее о помощи и извиняться за неудобства. Ания в ответ лишь рассмеется и тоже попросит прощения за то, что, не разобравшись, бросилась в бега. Ей станет стыдно, но она обвинит во всем «Грозовое небо», оберегающее и сдерживающее их на протяжении многих лет.

«Только глупцы считают, что за стенами нет никаких страхов, на самом деле там их гораздо больше, и величайший из них – это страх перед незнакомцами».

Мотнув головой, девушка стряхнула капли пота, подступающие к глазам, и обернулась. Одинокий человек больше не шел за ней и не казался размытым пятном – он стал ближе, бежал, как какое-то животное, – хищное и голодное, осознавшее, что добыча его заметила. Иллюзии развеялись, Анию будто окатило холодной водой, все тело оцепенело, а грудь наполнило чувство, которое трудно поддавалось описанию. Что-то щекочущее проникло в легкие вместе с воздухом, сжало сердце в тиски и со всей силы потянуло вниз. Девушка помнила это ощущение, давно распробовала его горелый вкус, осознала, что ее жизни снова угрожает опасность.

Их соревнование, бег наперегонки, началось без предупредительного выстрела, без равнения по стартовой линии, без согласия на это обеих сторон. Финишная черта поджидала ее далеко впереди, на конце огромной цепочки из одиноких шагов, которая могла прерваться в любой момент или не прерваться никогда. Сейчас она жила, но только на вдохе, а потом медленно умирала, пока не делала новый, тем самым обновляя таймер. Песок сыпался вниз, подчиняясь гравитации, часы переворачивались, следуя желанию владельца. Неважно, кто имел преимущество, – пока путь не пройден, победитель неясен. За это мусорщица и держалась – это были ее мысли во время бега.

Ания, а вернее точка, ее отождествляющая, почти вплотную подобралась к зеленой линии. Сверившись с прибором, она нажала на единственную кнопку, находящуюся в правом нижнем углу экрана. Раздался звуковой сигнал. Широкий ремень, к которому крепился планшет, наполнился воздухом, сдавив ее запястье, и проверил сердцебиение, а после она почувствовала легкий укол в руку и невольно напрягла мышцы.

Обработка продлилась недолго, и, судя по появившимся зеленым буквам, она успешно прошла тест на ДНК.

– ЯН-1, вы в порядке? – динамик ее планшета неожиданно заговорил, заставив бедное сердце в очередной раз замереть. – К чему такая спешка?

– Да, просто, – запыхаясь, ответила Ания, всеми силами стараясь изобразить беззаботность в нацелившийся на нее объектив видеокамеры, что располагался на верхушке длинного столба, установленного чуть в глубине минного поля. – Немного замечталась и теперь опаздываю со сдачей.

Она соврала. Ну конечно же, она соврала! Иначе бы ее просто оставили здесь на съедение волкам.

– Ясно… Ждите.

Мусорщица гадала, насколько хорошо пограничникам виден её настырный преследователь. Он еще походил на бесформенную груду пикселей или уже обрел контуры человека… без тележки и груза, не отмеченного на карте, не подающего никаких запросов? Стоит военным все осознать, обман девушки тут же раскроется. Дорогу перекроют, а ею пожертвуют, четко следуя протоколам безопасности, но на радость Ании, этого так и не произошло. Звуковой сигнал раздался вновь и в зеленой линии появился небольшой зазор, от которого протянулась витиеватая пунктирная линия, – ее безопасный путь через лабиринт.

Девушка переступила черту мгновенно, не думала, не сомневалась, шла вперед, пока «тире» за ней не стали пропадать (пройденные мины снова включались, преграждая путь любому, кто мог направиться следом), – простая мера предосторожности. Осталось совсем чуть-чуть, еще немного пройти вглубь, чтобы чужак точно не смог до нее дотянуться. Четыре оборота колеса вперед, десять оборотов направо, снова вперед. Она четко следовала присланным ей инструкциям, давно согласилась со всеми объявленными правилами, пусть и не принимала их до конца. Конец кордона был уже совсем близок. Сердце бешено стучало. Она знала, что надо успокоиться, но не могла, знала, что не должна оборачиваться, но все равно посмотрела через плечо. Ей хотелось убедиться в том, что теперь она действительно в безопасности, но именно это желание ее и погубило.

Стоило ей ослабить хватку, тележка накренилась. Девушка напрягла мускулы на спине и руках, сумев (на этот раз) удержать ее от падения, но невольно сдвинула ногу в сторону, ища опору, после чего застыла как вкопанная. Она никогда раньше не слышала этот глухой щелчок, но знала множество рассказов о нем. Источник информации всегда казался ей сомнительным, но, стоит отдать должное, страшилки несильно отличались от правды. Активная мина, спрятанная под землей, чуть правее от безопасного прохода, словно осела под весом ее тела. Стоит ей хотя бы сдвинуться с места, и все будет кончено.

Осознание скорой смерти пришло не сразу. Большую часть времени в ее голове существовал лишь вакуум: никаких моментов из прошлого или лиц любимых людей, только абсолютное ничто, – горькое отражение всей ее жизни. Слезы сами брызнули из глаз. Она завыла, хотя ее всхлипы больше походили на писк.

«Пусть это будет неправдой! Пожалуйста!»

Сколько она так простояла, продолжая держаться за проклятую тележку? Разве это имело значение и был ли смысл сопротивляться дальше? Она устала. Страх ужасно изматывал, опустошал, а избавление уже находилось рядом с ней, – на расстоянии длиною в шаг.

Слезы капали на землю, делая ее темнее. Ания не хотела, чтобы это зрелище стало последним, что она увидит в жизни, – на грязь мусорщица еще вдоволь насмотрится, особенно если ее изуродованное тело рухнет лицом вниз, поэтому она подняла голову, чтобы вновь полюбоваться солнцем, но вместо него уставилась на чужака, который подошел вплотную к зеленой линии и как раз намеревался за нее заступить.

– СТОЙ, – услышала Ания собственный голос, после чего прикусила губу.

Зачем? Зачем ей помогать этому человеку? Он враг, убийца… по крайней мере ее. Из-за него она сейчас стоит на мине и ждет, когда отправится в полет. Нет, забудь ее слова, чужак… слова предостережения. Всему виной чертовы привычки и рефлексы. Сделай последний шаг и позволь ей уйти отсюда не в одиночку.

Незнакомец помедлил, сгорбился, но, словно не услышав Анию, занес ногу над линией смерти и переступил. Если в этот момент и прозвучал взрыв, то девушка его не почувствовала. Если огонь и земля взмыли вверх, стараясь пожрать друг друга в бешеном и бесформенном танце, то девушка этого не увидела, а смотрела она очень внимательно.

Оставалось лишь смириться, что ничего не произошло.

«Счастливый засранец, проживет еще на шаг дольше», – подумала Ания, а взявшийся ниоткуда гнев вернул ощущение реальности, но странный человек словно игнорировал окружение, – ни одна из мин под его ногами так и не взорвалась.

Как такое возможно? Разве это справедливо? Сколько мусорщиков погибло здесь, зная о безопасном проходе, случайно оступившись, сойдя с маршрута? Чем он был лучше? Чем он от них отличался?

Ания присмотрелась: незнакомец делал остановки через каждые тридцать метров. Определять приходилось на глаз, но она верила своим чувствам. Рассчитывать расстояние – это навык, рознивший живого мусорщика от мертвого.

«Может, такая стратегия?» – гадала про себя девушка, ни на секунду не прекращая наблюдение. Со временем паузы стали дольше, а сам чужак начал неуверенно стоять на ногах. Нет, движения мужчины казались хаотичными, совсем не выборочными. Никакая это не стратегия. Тогда что? Сила или, может, технология?

– Эй.

Ания не сразу поняла, кто ее окликнул, хотя в округе не было никого, кроме них двоих.

– Я помогу, потерпи еще немного!

Незнакомец, как и все на континенте, говорил на иквеле44
  Иквел – название официального языка, используемого на территории Старшего материка.


[Закрыть]. Произношение показалось девушке необычным – она никогда раньше такого не слышала, но точно не архелонец, не проглатывал окончания.

Услышав его слова, осознав их, Ания почувствовала, что в ее душе начала расцветать надежда. А что, если враг действительно спасет ее! Попросит помощи, заставит предать Архелон. Пойдет ли она на это?

Чужак вновь застыл, теперь между ними оставалось не более десяти метров. Вдруг он упал на одно колено, выставил руки, чтобы не уткнуться лицом в землю, попытался встать, но не смог, поэтому просто пополз к ней на четвереньках.

Ания судорожно вздохнула, осознав, что совсем не дышала, пока наблюдала за его действиями. Незнакомец руками и ногами наваливался на едва заметные бугорки земли, скрывающие мины, а потом абсолютно беспрепятственно сходил с них. Раньше она думала, что он каким-то образом огибал мины, но теперь поняла – он их отключал, взламывал, выводил из строя, прокладывая путь не только для себя, но и для остальных.

Когда он поравнялся с мусорщицей, то уже из последних сил держался в сознании.

– Больше не могу, – произнес чужак, постоянно моргая и крутя головой. – Слишком часто… Помоги, – после этого он рухнул и отключился.

Умер!

Оказалось, что нет. Еще дышал, разгоняя в стороны маленькие крошки земляной пыли.

– Эй, эй… ты! – Ания по-прежнему не двигалась, удивленно рассматривая своего незадачливого спасителя.

«Да вы издеваетесь»!

Что произошло? Как такое могло случиться? Она кричала на чужака, оскорбляла его, умоляла очнуться, но в итоге просто стала буравить его взглядом и рассматривать во всех подробностях.

Загадочный человек оказался среднего роста: метр семьдесят, может семьдесят пять. Одежда была велика ему на размер, сшита из обычной (не прорезиненной) ткани и совсем не походила на военную. Он лег набок, поэтому мусорщица не могла хорошо рассмотреть его лицо, правда, и не пыталась. Кое-что другое привлекло ее внимание – длинные светлые волосы незнакомца сместились в сторону, выставляя напоказ что-то чужеродное, притягивающее солнечные блики. Это оказалась металлическая пластина, вживленная в правую часть головы. Имплант? Последствия повреждения черепа… или же что-то совсем другое? То самое отличие, которое она так рьяно пыталась найти.

Догадки множились, но подтвердить их было некому, поэтому она отбросила их и сосредоточилась на главном: что делать дальше? «Помоги», – именно так чужак и сказал, перед тем как предаться незапланированному сну. Но как она сможет это сделать? Он же прекрасно видел, в какой ситуации она находится, или же… Ох, черт! Подождите! Неужели он это сделал?! Выполнил свое обещание – в последний момент дал ей возможность сбежать из смертельной ловушки»!

Ания посмотрела под ноги – на мину, припорошенную землей, но не увидела в ней никаких изменений.

Согласно ее гипотезе, последовательные остановки чужака, совершаемые через каждые тридцать метров, делались неслучайно. Скорее всего, технология, что он использовал, имела ограниченный радиус действия и срабатывала не точечно, а покрывая некое пространство вокруг источника. Если все так, то сейчас мусорщица должна находиться в безопасной зоне, ведь в последний раз незнакомец замер метрах в десяти, максимум одиннадцати. Данную новость Ания решила причислить к рангу хороших, а то, что все это еще предстоит проверить, причем на собственной шкуре, – к рангу плохих.

Мусорщица медленно разжала руки, отпустила тележку и выпрямилась. Мина под ее ногой не взорвалась. Хорошо! Нужно сделать еще одно движение, а точнее как-то на него решиться, но любые доводы не казались ей убедительными. Всячески ругая себя за трусость, Ания приподнялась на носок и пообещала себе, что будет медленно двигаться в сторону, но следующие три минуты делала это лишь в своем воображении.

В конечном итоге она разозлилась.

– Черт, ладно, – крикнула девушка на чужака. – Если я нас подорву, то вина все равно будет на тебе, – после чего резко отпрыгнула в сторону, а когда приземлилась, то все еще оставалась в мире живых.

Ноги подкосились, и Ания опустилась на колени. Спасена! Спасена! Только эти мысли владели ее сознанием, только они оказались важны. Мусорщица смеялась, а может плакала, или и то и другое вместе. Безвкусный и пустой до этого воздух наполнился чем-то свежим и бодрящим, а все краски в одночасье обрели такую глубину и яркость, что стали абсолютно другими. Она любовалась всем этим, пока могла, понимая, что это не продлится долго, – ровно до тех пор, пока дофамин и серотонин не перестанут вырабатываться, а серость вновь не поработит ее печальную реальность.

Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя, после чего она осмотрелась и осторожно подползла к чужаку. Он по-прежнему лежал без сознания и, кажется, совсем не планировал просыпаться. Ания схватила его за локоть и перевернула на спину. Почувствовала что-то неладное. Вскочила, присмотрелась и сразу же поняла, в чем дело (для верности еще раз прикоснулась, но совсем не ощутила упругость человеческой плоти), – левая рука незнакомца оказалась протезом. Левая нога, как она позже выяснила, – тоже, а вот с правой стороны остались вполне себе человеческие конечности. Не сдержав любопытства, мусорщица повыше закатала рукав чужака и рассмотрела находку. Она немного знала о технологиях, но в запчастях разбиралась отлично: протез оказался навороченной военной моделью неизвестного ей производителя. Такой никак не мог достаться простому смертному: усиленные гидравлические поршни, если судить по сгибам на локте и запястье; амортизационная прослойка и корпус, сделанный из светло-серого металла с желтоватыми разводами, – сплава титана и золота. Такая рука была раза в четыре прочнее стали, а сила хвата могла достигать более восьмидесяти атмосфер.