Текст книги "Семь шагов к счастью"

Автор книги: Сандра Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Шаг четвертый

Прелесть похмелья состоит в том, что если ты его никогда раньше не испытывал, то просто не можешь представить, что может быть настолько плохо.

Бриттани проснулась в десять часов утра на полу собственной кухни. Рядом лежала пустая бутылка, вокруг нее натекла лужица остро пахнущей прозрачной жидкости – этот факт Бриттани порадовал, по крайней мере, она выпила не всю бутылку!

Сама Бриттани была в основном голая, но еще немножечко задрапированная в кухонное полотенце и покрывало с углового диванчика. Видимо, в тот момент, когда мозг уже отказал, инстинкты все еще работали – иначе она замерзла бы, лежа на кафельном полу, да при открытом окне.

Впрочем, все эти мысли пронеслись где-то на краю сознания Бриттани Кларк. Соображать было трудно, жить – невыносимо, моргать – больно.

Она перекатилась на живот, встала на четвереньки, потом с очень большим трудом поднялась на ноги. Поплелась в ванную – и едва не заорала, увидев в зеркале иссиня-бледное чудовище с узенькими щелочками глаз и красным распухшим носом. Судя по всему, ночью она прорыдала часа два подряд, не меньше.

Второй раз желание заорать посетило ее при взгляде на настенные часы – и тут уж сдерживаться Бриттани не стала. Громкого вопля не вышло, но слабый стон – вполне.

В это время она обычно уже вовсю гоняла своих подчиненных на ежедневном утреннем совещании. Интересно, что они сейчас думают?

А ничего! – неожиданно встрял саркастический внутренний голос. Кофе пьют и радуются, что горгона Медуза не пришла. Кстати, могли бы и позвонить.

Мобильный был найден в коридоре, под жакетом и правой туфлей. На экране значилось восемнадцать звонков, это Бриттани порадовало – значит, не забыли. Потом она потащилась в кабинет и проверила почту. Основную массу сообщений оставляли панические вопли Моники – ее личной секретарши и помощницы («Бриттани, ты где?!!»), но при виде последнего сообщения Бриттани почувствовала себя совсем плохо. Оно гласило: «Ван Занд прилетает в одиннадцать и желает поговорить с тобой до заседания совета директоров. Ему нужны все графики, отчеты по продажам за полгода и внятные предложения по реорганизации. Хочет, чтобы ты его встретила лично».

Бриттани посмотрела на часы. Десять ноль девять. Даже если предположить, что она сможет вести машину в таком состоянии и успеет за пять минут привести себя в порядок – а это не так! – до аэропорта она все равно доберется с опозданием. Ван Занд будет в бешенстве.

Бриттани позвонила Монике.

– О господи! Бриттани, я чуть с ума не сошла! Курьера посылала – его консьерж к тебе не пустил. Звоню все утро… Что с тобой?

– У меня… нервный срыв.

– Нашла время!

Моника работала с ней в империи Ван Занда все эти восемь лет. Собственно, она и была тем самым помощником, вернее помощницей, которую старый дьявол попросил ввести Бриттани в курс дела. Отношения у них с Моникой наладились очень быстро, вместе они прошли огонь и воду, так что при личном общении Моника субординацию не соблюдала.

Бриттани осторожно села в кресло и поспешно подперла голову свободной рукой.

– Моника, я не шучу. Мне было очень плохо. Я только что проснулась.

– Брит, ты в курсе, что через сорок минут садится самолет Ван Занда?

– В курсе, но я не могу его встретить.

– Не хотела бы я быть тем, кто сообщит ему об этом.

– Поставим перед фактом. Посылай шофера.

– А! Ты хочешь, чтобы первая волна его гнева смыла меня?

– Страшен только девятый вал, а к этому времени я уже буду на месте.

– Ладно. Попробую отвлечь его девицами из пиар-отдела. Там есть парочка в его вкусе – и совершеннейшие блондинки.

– Прекрати, мы с тобой тоже.

– Мы крашеные, а те девки вообще брюнетки, но душа у них блондинистая. Брит, может, вызовешь врача? Что с тобой случилось?

– Меня вчера бросил Пол.

– Чего? Шутишь?

– Нет. Вызвал на свидание и совершенно официально бросил.

– И ты впала в нервный срыв? Не верю. У тебя нет нервов.

Бриттани горько усмехнулась и вдруг подумала с веселым отчаянием человека, пляшущего в зареве последнего сожженного им моста: а, наплевать! Все равно ведь Моника ее увидит и догадается. Да и кто бы не догадался?

– Нервов, может, и нет, но я выпила свою годовую норму алкоголя, и у меня ужасное похмелье.

– Ясно. – Судя по всему, Монику этот факт вовсе не шокировал. – Возьми две таблетки аспирина, запей минералкой. Контрастный душ, лед под глаза, крепкий кофе…

– Меня стошнит от кофе!

– Очень хорошо, пусть тошнит, у тебя же интоксикация. Короче, кофе – и на работу. Трудотерапия – лучшее средство от похмелья. Да, возьми такси. В твоем состоянии лучше не садиться за руль.

– Откуда тебе знать, в каком я состоянии?

– Шутишь? Мой Морис – ирландец. Когда они с друзьями отмечают День святого Патрика, одной годовой нормой дело не обходится. Все, до встречи. Машину в аэропорт я уже послала.

Что бы я без нее делала? – мрачно подумала Бриттани, направляясь в ванную.

Через полчаса очень бледная, неестественно прямо держащая голову женщина в громадных темных очках и дорогом костюме села в такси. Чего стоили Бриттани Кларк двадцать минут поездки – лучше не вспоминать.

– Добрый день, мисс Кларк!..

– Привет, Брит!..

– Мадам, вам уже говорили сегодня, что вы прекрасны?..

Бриттани прорезала толпу подчиненных, словно раскаленный нож – масло. Ворвалась в приемную и рухнула на кожаный диван. Моника, склонившаяся над компьютером, выпрямилась и с укором посмотрела на нее.

– Мисс Кларк, мистер Ван Занд успешно приземлился и уже едет к нам. Легкий завтрак накрывают в зимнем саду, у вас есть минут пятнадцать…

– Если я увижу еду, меня точно стошнит.

– Не выдумывай. Вот, я тебе приготовила. Только не спрашивай, что это, просто пей.

– Оу-у-у-фрхст!!! Мо… ни… ка…

– Ничего страшного. Знаешь, для алкоголички ты на редкость хорошо выглядишь.

– Знаешь, чего мне это стоило? Господи, что за дрянь я пила?

– Говорю же, не спрашивай. Туда входит перец…

– Это я почувствовала. Как ты думаешь, Ван Занд заметит?

– Заметит? Ха! Его папаша торговал самогоном во времена сухого закона, а сам Ван Занд служил в джунглях – там пили все, что горит, чтобы не было дизентерии. Естественно, заметит.

– Ох…

– Вот графики. Вот отчет. Вот предложения по реорганизации, прочитай страницу семь, там мы элегантно переводим стрелки на партнеров…

– Моника?

– Что?

– А почему он не назначил на эту должность тебя?

Моника О'Брайен выпрямилась, усмехнулась – и вдруг погладила Бриттани по голове.

– Второй этап похмелья – вселенское чувство вины и осознание того, как несправедливо устроен мир. Держись, Брит, скоро настанет третий этап, и тебе полегчает.

– Какой еще третий?

– Ненависть ко всему сущему. Тут надо поесть и лечь спать. Работать все равно не сможешь. Слушай, чего ж ты так напилась? Неужели только из-за Пола?

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Насчет должности… Видишь ли, я хороший второй. Надежный, исполнительный, решительный – но второй. Брать на себя окончательные решения я не умею и не люблю. Кроме того, я не особенно стервозна и не умею ходить по трупам.

– Браво! Блестящая характеристика для Бриттани Кларк.

В зеленых глазах Моники блеснул чуть заметный ледок.

– А разве это не так? И разве ты этого не знала? Думаю, Ван Занд тебе все внятно объяснил, когда приглашал на должность. Он всегда так делает.

Бриттани закусила губу и уставилась в пол. Вспомнила яркое африканское солнце, смятые шелковые простыни в лучшем номере лучшей гостиницы города, высокого статного старика с мощной волосатой грудью и фигурой тридцатилетнего мужчины… Его насмешливый голос: «В любовницы я тебя не возьму – это дело хлопотное, семья будет против, да и ты, скажем прямо, технична, но не зажигательна. Это не твое, поверь мне… Я хочу предложить тебе пост главного редактора в одном моем издательском доме… Хватка у тебя есть, принципов – ноль, ты цинична, хорошо соображаешь и выросла в провинции. Из таких, как раз и получаются акулы… Если все пойдет гладко, через пару месяцев войдешь в совет директоров. Не думаю, что я в тебе ошибся, так что… Удачи».

Она медленно кивнула:

– Да нет, все правильно. Просто сегодня… я не в форме.

Моника вздохнула.

– Я не имею права давать тебе советы, но… Брит, может, это нечто вроде знака свыше? Ну, насчет того, что пора бы остановиться, передохнуть, взглянуть на свою жизнь и что-то в ней изменить?

Бриттани Кларк подняла голову и посмотрела на свою помощницу спокойным и странным взглядом. Еще вчера на такое предложение она ответила бы резко и холодно, но сегодня… Сегодня с ее уст сорвались совершенно другие слова:

– Возможно, Моника. Все возможно. Ты даже не представляешь, до какой степени…

Ван Занд приехал – и сразу заполнил собой все окружающее пространство. Дело было даже, не в том, что по сравнению с ним самые дюжие охранники на входе выглядели изящными и хрупкими юношами. Дерек Ван Занд напоминал матерого льва: гривастого, мощного, страшного – и царственно красивого. Бриттани Кларк в который раз подумала о том, что в случае семидесятипятилетнего Ван Занда разговоры о десятке молодых любовниц и целом выводке внебрачных младенцев – вовсе не досужие сплетни.

Лев сейчас был несколько в ярости и потому желал крови. Взрыкнул на охрану, обжег взглядом помертвевшую девочку-референта, не глядя бросил плащ куда-то назад – и ведь поймали, естественно! – после чего в несколько шагов пересек зеркальный холл и остановился перед Бриттани, грозно сдвинув мохнатые брови. В зеленовато– серых глазах полыхал гнев.

– Н-ну? И что это значит, мисс Кларк?

Моника, верная Моника кашлянула откуда-то сбоку, готовясь изобразить собой спасительную кавалерию – но Бриттани пас не приняла. Она задрала голову и сняла очки.

– Доброе утро, мистер Ван Занд. Надеюсь, полет прошел успешно. Я не смогла вас встретить и приношу свои извинения. Вчера у меня был не лучший день, и я отреагировала на него не лучшим способом. Короче говоря, напилась и проспала все на свете. Если хотите, стукните меня, только не по голове, она очень болит.

Ван Занд помолчал еще немного. В холле воцарилась прямо-таки хрустально звенящая тишина. Потом раздалось странное глухое ворчание – и Ван Занд захохотал во все горло. Будто лавина в горах сошла…

Отсмеявшись, он крепко шлепнул Бриттани по тугой заднице, приобнял за плечи и увлек к лифту. Охранник шел рядом. Следом потянулись блондинистые брюнетки из пиар-отдела. Моника, пряча улыбку, последовала за ними. В лифте Ван Занд, окруженный истинным цветником, окончательно развеселился.

– Нет, все-таки я был прав восемь лет назад! Какова! Напилась – и смело мне об этом сообщает! Мисс Кларк, не думай, что я поощряю пьянство! Просто люблю честных и незатейливых, а ты именно такова. Когда знаешь, что тебе это выгодно… Так, птички мои, и как нас зовут?

– Элли…

– Джилли…

– Прекрасно! Мы у нас кто? Манекенщицы?

– Мы из пиар-отдела…

– Замечательно! Юбки нужно подкоротить еще на пару дюймов… а лучше вообще долой – и пиар-отдел нам просто не понадобится. Все и так на все согласятся. Моника, девочка, мне бы чаю…

– Мы едем завтракать, Дерек. Я заварила ваш любимый, с каркаде и лимонником.

Вот это всегда Бриттани страшно интриговало. Моника звала Ван Занда исключительно по имени – единственная из всех его подчиненных.

Лифт вознес всю компанию на крышу здания, где под стеклянным колпаком зимой и летом щебетали тропические птицы и цвели нездешние, пряно благоухающие цветы. Здесь Ван Занд посуровел, отправил брюнеток восвояси, охраннику нетерпеливо мотнул головой на скамейку под сенью рододендронов, Монику потрепал по щеке и вполне галантно придвинул стул Бриттани.

Некоторое время они молча и чинно пили чай, глядя, как Ван Занд поглощает сандвичи с ветчиной, потом настало время разговоров. Седовласый лев откинулся на спинку стула и удовлетворенно прорычал:

– Мне уже лучше, но я все еще зол. Перелеты в моем возрасте не так уж легки.

– Вы в отличной форме, босс.

– Знаю, но лет мне от этого не меньше. Девочки мои, я прилетел по очень важному делу.

Бриттани положила на стол пухлую папку.

– Здесь все. В общих чертах, разумеется. Подробнее я смогу ответить…

– Помолчи. Неужели ты думаешь, что я прилетел сюда для ознакомления с динамикой продаж вашей гламурной дребедени?

– Но я так поняла, что…

– Мои крючкотворы исправно следят за вами, птички мои. Не сомневаюсь, что с холдингом все в полном ажуре. Дело в следующем… Бриттани, почему у тебя такой вид, словно тебя полчаса назад от души трахнули в этой самой оранжерее?

Бриттани очнулась и посмотрела на босса. Мысли ее и впрямь витали в сферах, очень далеких от издательского дела.

Все дело было в том, что именно сейчас, точнее в лифте Бриттани Кларк приняла очень важное решение. Теперь оставалось самое страшное – сказать об этом Ван Занду.

Она откашлялась и торопливо схватила чашку с остатками зеленого чая. В голове было пусто и гулко.

– Мистер Ван Занд…

– Помолчи. Дело в следующем. Как бы я ни храбрился и сколько бы ни прижимал девчонок по углам, годы берут свое. Я стал старым. И очень устал. Устал, наверное, еще раньше, чем стал старым, но все это вместе меня доконало. Короче, не буду ходить кругами. Я собираюсь отойти от дел.

Моника громко вздохнула, а Бриттани опрокинула пустую чашку на блюдце. Ван Занд трагически заломил бровь.

– Понимаю ваше состояние. Моя старуха чуть кони не двинула, когда я ей об этом сказал – правда, в основном, от радости. Она спит и видит, как мы с ней будем изображать двух благообразных старичков на террасе, попукивая в шезлонгах и потягивая овсяный кисель.

Моника неожиданно прыснула.

– Извините, Дерек… Я с трудом представляю эту картину. Да и миссис Ван Занд…

– Она сдает, моя бирманская кобра. Перестала шастать по пластическим хирургам, занялась гимнастикой цигун, впервые в жизни поплыла на яхте с правнуками – правда, сбежала через три дня. Говорит, ее укачало, потому что они все время бегают, когда не спят.

Бриттани вспомнила миссис Ван Занд – и невольно улыбнулась. Супруга всесильного Ван Занда была моложе мужа на пять лет. Их брак длился уже полстолетия и был украшен своеобразными «звездочками на фюзеляже» в виде четырех детей, девяти внуков и шести правнуков. Пройдя рука об руку с мужем достаточно тернистый жизненный путь, мадам Ван Занд до сих пор сохранила жизнерадостность пятнадцатилетней девчонки, темперамент норовистого мула и страсть к всевозможным авантюрам. Выдав замуж младшую дочь, Сибилла Ван Занд сочла свой материнский долг полностью исполненным и занялась собой. Поднималась в горы, опускалась на дно океана с аквалангом, охотилась на тигров в Индии, на львов в Африке. Освоила виндсерфинг, прыгнула с парашютом (не понравилось!), открыла для себя прелести пластической хирургии, спонсировала два блокбастера в Голливуде – короче говоря, никак не укладывалась в образ типичной старушки.

Самое странное – они с Ван Зандом любили друг друга так же, как и в дни своей молодости.

Сибилла спокойно относилась и к его многочисленным любовницам, и к внебрачным детям, а Ван Занд – Ван Занд всегда возвращался к ней. Ходили слухи, что третьего числа каждого месяца он дарит ей по бриллианту – они познакомились в Кейптауне третьего марта, пятьдесят два года назад. При этом спокойным их брак было назвать никак нельзя – дочь профессионального траппера и охотника на слонов, Сибилла обладала поистине африканским темпераментом и, опять-таки по слухам, несколько раз стреляла в Ван Занда из ружья. Бриттани этим слухам не особенно верила. Либо Сибилла стреляла заведомо поверх головы супруга, либо это были враки. Меткость мадам Ван Занд вошла в поговорку среди завсегдатаев крупных сафари.

До Бриттани внезапно дошел смысл сказанного Ван Зандом, и она тут же забыла о Сибилле.

– Мистер Ван Занд, но как вы себе это представляете? У вас же не просто фирма, у вас империя!

– Ну да, ну да. Империя. Но император устал. Проблема в другом: Моника, ты ведь знаешь моего сына?

– Я знаю обоих ваших сыновей, Дерек.

– Я говорю о том сыне, которого ты знаешь особенно хорошо.

Бриттани бросила на Монику короткий взгляд – и остолбенела. Невозмутимая и хладнокровная Моника покраснела как маков цвет! Бриттани непонимающе посмотрела на босса, впервые в жизни чувствуя себя совершенно лишней. Ван Занд хмыкнул.

– Все-таки я прав насчет баб! Только дураки считают, что у баб язык как помело. Когда доходит до серьезного дела – тайну способна сохранить только женщина. Моника! Посвятим твою начальницу в тайну?

Моника кивнула и заговорила ровным, совершенно спокойным голосом:

– Видишь ли, Брит, много лет назад я была женой Энтони Ван Занда.

– Что? Ты была…

– Мы оба были студентами. Обычный юношеский брак. Долго он не продержался. Энтони привык к другому стилю жизни…

– Скажи прямо, детка, он всегда был испорченным, развращенным и избалованным хлыщом. Ничего удивительного, его же растила моя теща, ведьма старая. Я тогда был в Колумбии, Сиби занималась благотворительностью… или парашютным спортом, точно не помню, вот он и вырос не пойми кем.

Бриттани судорожно пыталась вспомнить родословную Ван Зандов. Первенцем был Джерард – ему уже исполнилось пятьдесят. Потом шли Тара (сорок восемь) и Глен на (сорок три). Энтони был младшим законным отпрыском, и лет ему сейчас было… пожалуй, лет тридцать пять. Значит, и Монике тоже. Как странно – Бриттани никогда не интересовалась, сколько лет ее главной помощнице. И уж тем более не могла предположить, что Моника является, по сути дела, членом семьи Ван Занд.

Моника кашлянула и продолжила:

– Словом, наш брак трещал по швам, а потом и развалился. Я хотела уехать домой, в Огайо, но Дерек меня не отпустил.

– Конечно, не отпустил! Единственная стоящая вещь, которую отколол мой младшенький, это женитьба на Монике. Ее жаль, впрочем, сама дура. Надо было смотреть, за кого идешь.

Бриттани светски улыбнулась:

– Ну, если речь идет о наследнике самого Ван Занда, можно и закрыть глаза на некоторые недостатки…

Она осеклась, потому что Ван Занд и Моника смотрели на нее с одинаковым и очень странным выражением. Вроде как жалели, что ли?

Потом Моника улыбнулась и терпеливо пояснила:

– Энтони учился в университете под девичьей фамилией своей матери. Энтони Роджерс. Я тоже стала не Ван Занд, а Роджерс. Ничего я не знала и не собиралась охмурять богатого наследника.

– Ну и стерва же ты, моя милая Кларки…

– Бросьте, Дерек. Это совершенно естественный ход размышлений, – вздохнула Моника. Я просто расставляю все точки над «i», Брит. После нашего развода Дерек взял меня к себе на работу. Это было тринадцать лет назад… и я ни разу не пожалела. Ни о чем.

Бриттани почувствовала, что краснеет. Ван Занд похлопал ее по коленке.

– Не тушуйся, мисс Кларк. Я тебя вовсе не осуждаю. Именно за твой склад ума я тебя и выбрал. Пылкость и искренность в серьезном бизнесе не приветствуются. Идем дальше. Джерард занимается своей океанологией, торчит на Большом Коралловом рифе, родил уже четвертого и выдал замуж дочку – все в Австралии. Возвращаться он не хочет ни под каким соусом, а характер у него мой, что решил – не отступит. Тара и Гленна… я их бракам никак не препятствовал, но, с моей точки зрения, вышли они за идиотов. Впрочем, это их дело. Внуки меня устраивают больше, но они еще молоды. Все опять упирается в Энтони. Надо сказать, годы не прибавили ему ума, так что он по-прежнему оболтус. Недавно переехал в Лос-Анджелес и теперь гоняет по Калифорнии на «феррари», набитом старлетками – это для него верх счастья. Спрашивается – кому я должен оставлять упомянутую империю?

– В любом случае кому-то из ваших детей.

– Правильно, но тогда все достается Энтони – а в этом случае проще продать все за наличные и торжественно сжечь всю эту гору денег где-нибудь посреди Сахары.

– Управлять компанией все равно будет совет директоров…

– Чужие люди? Ха! Нет, я буду ждать внуков. Марк, Джереми, Гай, Дик… отличные мальчишки, но в боссы им идти рановато. Мне нужен человек, который будет железной рукой держать все мое хозяйство в кулаке – прекрати хихикать, Моника!

– Каламбур…

– А? Черт… Язык у вас… Не сбивай меня! В общем, так: я решил передать управление компанией тебе, Бриттани Кларк. Ты меня устраиваешь больше всех – из всей банды, которая рулит в моем многообразном и разностороннем бизнесе.

Бриттани вздохнула и опустила голову. Как странно, в очередной раз подумала она. Я ничего не чувствую, а должна бы скакать от счастья. Все мечты сбылись. Вершина достигнута. Нечего больше добиваться. Что же это значит?

Это значит, что пришла пора. Птицы держат свой путь на юг, а тебе пора туда, где живет твоя мечта, Бриттани.

Она подняла голову и звонким ясным голосом произнесла:

– Мистер Ван Занд, это для меня огромная честь, но я не могу принять ваше предложение.

– Что?

– Брит!

– Простите меня. Я как раз собиралась вам сказать, но вы не велели перебивать. Я увольняюсь, мистер Ван Занд. Мне нужно ехать… домой. Вот так.

Наступила тишина. Моника беззвучно ломала пальцы, впервые утратив свою невозмутимость. Ван Занд тяжело и неотрывно смотрел на Бриттани. Она не отвела взгляда.

Потом Дерек Ван Занд тихо заговорил:

– Не буду говорить банальностей вроде того, что тысячи людей согласились бы ноги мне целовать за такое предложение. Не буду и уговаривать. Ты работаешь на меня восемь лет – я достаточно хорошо изучил твой характер. Если ты приняла решение – стало быть, продумала его от и до. У тебя холодный ум, Бриттани Кларк. Мужской. Меня это в тебе и устраивает. Но я должен тебя предупредить: обратной дороги не будет. Подобные предложения делают один раз в жизни. Ты ведь это понимаешь?

– Да. И я не попрошусь обратно. Я действительно приняла решение.

– Дурой обзывать?

– Как хотите. Не исключено, что это так и есть. Но я не могу поступить иначе.

Ван Занд встал, расправил могучие плечи. Моника подошла, встала рядом.

– Что ж… вполне в моем стиле. Быстро, складно, легко запомнить. Мисс Кларк, я уважаю ваше решение и выражаю вам свою благодарность за блестящую работу на корпорацию в течение восьми лет. Вы получите при расчете причитающийся вам полугодовой оклад, а также все бонусы, премии и персональный бонус от меня лично. Прошу вас за месяц подготовить все дела к сдаче и ввести в курс дела того, кто придет на ваше место. Его имя я сообщу вам сегодня вечером, после заседания совета директоров.

Бриттани неожиданно почувствовала, как защипало в носу. Пытаясь сдержать неуместные и несвойственные ей эмоции, она прерывисто вздохнула – и тогда Дерек Ван Занд шагнул к ней, притянул к своей могучей груди, обнял и погладил широкой жесткой ладонью по волосам.

– Маленький храбрый солдатик! Выше нос! Из тебя выйдет толк, Бриттани Кларк. Я искренне желаю тебе счастья – и удачи. – Он отодвинул от себя Бриттани и бодро взревел: – Ну-с, девочки, я поехал! Моника, проводи меня до машины. Бриттани… Надеюсь, еще увидимся. Вперед!

Ван Занд, Моника и охранник ушли. В зарослях рододендрона пришла в себя и робко чирикнула белая амадина. С почти беззвучным шелестом осыпались лепестки орхидей.

Бриттани Кларк подошла к стеклянной стене и долго смотрела на Нью-Йорк. Головная боль прошла, да и плакать больше не хотелось. Все тело наполняла странная, веселая легкость – наверное, так чувствует себя воздушный шарик, наполненный гелием.

Губы Бриттани тронула нежная улыбка. Если бы кто-то мог ее сейчас слышать…

– Я иду за тобой, Эл. К тебе, моя единственная любовь, мой мужчина… Эл Дэвис, я так люблю тебя!

Просто удивительно, как быстро распространяются новости по любому офису. Приблизительно через час после отъезда громогласного Великого и Ужасного по коридорам поползли шепотки и перемигивания. Потом начались бесконечные хождения в кабинет Бриттани – нет, сотрудники и раньше к ней заходили, в основном по ее вызову, но чтобы так много и по таким дурацким поводам… Доконало же ее посещение дамской комнаты – когда Бриттани была в кабинке, в туалет впорхнули две не самые юные прелестницы из отдела маркетинга и сладострастно зачирикали.

– Ты слышала, Бет? Ван Занд уволил Кобру!

– Да ну, перестань. Она же его бывшая пассия.

– Ну и что? Да по миру бродит целая толпа пассий Ван Занда, это ни о чем не говорит. А ты думаешь, зачем он лично приезжал? Вот как раз ее и уволить. Наверху, на крыше, такой крик стоял… Миллисент говорит, он ее по-всякому обзывал и велел сматывать удочки. Ну, или как-то так.

– Миллисент известное трепло. Впрочем… Знаешь, а у меня к Кобре особых претензий нет. Работать она умеет.

– Да, это надо признать. Жаль, что спивается.

– Лори, ну вот уж в это я ни за что не поверю! У нее вместо мозгов компьютер, пьющие так не могут.

– Ну, я же не утверждаю, что она все время пьет… Но Дженни с ресепшен своим ушами слышала, как она говорила Ван Занду, что у нее похмелье. Наверняка с горя вчера напилась – потому что уже знала, что ее уволят!

– Лори, мне кажется, что так говорить нехорошо. Ну что мы про нее, в сущности, знаем?

– Бет, не смеши меня. Мы здесь с тобой сколько работаем? Вот! Она пришла восемь лет назад. Все на виду.

– И часто ты ее с похмелья видела?

– Знаешь ли, восемь лет назад ей было тридцать с небольшим, это совсем другое дело. Я готова отказаться от версии с увольнением – может, ее подружка бросила?

– Лори, какая еще подружка? У нее же симпотный мужчинка, какой-то банкир или что-то типа… На Рождество она с ним приходила, не помнишь?

– Бет, ты меня в гроб вгонишь! Это же для отвода глаз, любому ясно. Кобра – лесбиянка, сразу видно.

– Да ну…

– Ну да! Посмотри, как она ходит. Как разговаривает. Как совещания проводит.

– Она же начальница.

– Ну и что? Майра Ривз тоже начальница – но какая лапочка!

– Ну не знаю. С Майрой я немного общалась, она все-таки из другого подразделения…

– Говорю тебе, Кобра – лесба!

Тут Бриттани Кларк не выдержала. С каменным лицом вышла из кабинки, прошла между остолбеневшими собеседницами и принялась тщательно мыть руки, рассматривая обеих дамочек в зеркале. Потом Бриттани сушила руки, потом вытирала их бумажным полотенцем, поправляла макияж, критически оглядывала свой костюм с разных ракурсов – и наконец повернулась к сплетницам. Эти две курицы стояли не шевелясь, причем на лице у Бет отчетливо читалось: «Я С Этой Женщиной Почти Не Знакома, Просто Пописать Зашла», а лицо Лори являло собой практически античную маску «Отчаяния И Смертельного Ужаса».

Бриттани долго и проникновенно смотрела на дамочек, а затем светски улыбнулась и пропела:

– Бетти Ладлоу, я полагаю? Отдел маркетинга. Вы поправились, я вас сразу и не узнала. Так вы все еще у нас работаете? Мне казалось, я отвечала на запрос насчет вашей пенсии… Вероятно, ошиблась. У вас такое милое лицо… совершенно типичное, легко спутать,

– А-арфхшшш…

– А вы – Лаура Финч. Вас я помню прекрасно. Два предупреждения и один испытательный срок – за постоянные опоздания на работу. Рада, что вы взялись за ум. У вас ведь трое детей, не так ли? С таким довеском, да в вашем возрасте на работу устроиться трудновато.

Лаура Финч смертельно побледнела, Бет Ладлоу, напротив, стала абсолютно свекольного цвета. Бриттани заправила платиновую прядь за ухо, развернулась и вышла из дамской комнаты. Ее разбирали одновременно и смех, и злость. Надо почаще ходить в народ! Кстати, насчет Кобры она не знала…

Майра Ривз. Цена свободы

К концу дня злость выветрилась. Бриттани сделала несколько важных звонков, расписала себе в ежедневник встречи на ближайшие пять дней, выпила кофе, потом аспирин – опять начинала болеть голова, а потом призадумалась.

Какая-то мысль ее тревожила, но вот какая…

Моника вошла неслышно, положила перед Бриттани папку с контрактами, забрала со стола кофейную чашку и негромко сказала:

– Брит, я думаю, тебе нужно знать. Дерек рассматривает среди прочих кандидатуру Майры Ривз. Она немного не в теме – издательским делом напрямую не занималась, но Дереку нравятся ее деловые качества. Вы же знакомы?

Бриттани хлопнула ладонью по столу. Моника удивленно вскинула брови. Бриттани с воодушевлением заявила:

– Точно! Эти дуры еще про нее говорили, вот я и подумала, что мы с ней давно не виделись, а она мне нравится!

– Что? Ты прости, я немного…

– Да это я о своем, не обращай внимания. Просто мне и сегодня о ней уже напомнили, а я не так давно сама о Майре думала. Кстати, если мистер Ван Занд остановится на ее кандидатуре – думаю не прогадает. У нее шикарное резюме.

– Вы подруги? Не знала.

– Мы не подруги. Подруг у меня, как ты знаешь, нет. Просто она приятная девица, обаятельная, не заносчивая, умненькая… Мы познакомились на каком-то официальном приеме, поболтали, потом пару раз сходили на ланч, примерно раз в два месяца созваниваемся. Вот и все.

– Я рада, что тебя это не раздражает.

Что именно меня должно раздражать?

– Ну… вся эта подготовка смены руководства…

– Моника, не говори ерунды, я сама уволилась. Держу пари, старый злодей был ошарашен.

– Дерек никогда не бывает ошарашен. Он говорит, что самой большой неожиданностью в его жизни было то обстоятельство, что Сибилла досталась ему девственницей.

– Ну, а ты? Удивлена?

Моника осторожно поставила чашку на журнальный столик, аккуратно присела на край стула и внимательно посмотрела в глаза Бриттани. Глаза у нее были зеленые, словно весенняя травка. Веселые… и чуть настороженные.

– Видишь ли, Брит… Если честно-честно – я чего-то в этом роде ожидала. В последние недели ты сама не своя. У тебя взгляд такой, словно ты смотришь куда-то… мимо. Знаешь, так птицы начинают на зиму улетать собираться.

Бриттани даже вздрогнула – настолько созвучны оказались слова Моники ее собственным мыслям.

– Ты неплохо меня изучила, Моника. Черт, а я думала, что прекрасно владею собой…

– Знаешь, Брит, ты права. Нужно что-то менять. Та же Майра испугалась однажды – а теперь, наверное, все останется по-прежнему.

– Гениально сказано! Я ничего не поняла.

Моника вздохнула и встала.

– Если вы с ней в достаточно хороших отношениях, она тебе сама все расскажет. Я стараюсь не обсуждать частную жизнь третьих лиц. Вдруг они однажды станут моими начальниками?

Уже у самых дверей Бриттани окликнула Монику:

– Моника! А обо мне, что ты могла бы сказать обо мне? Я ведь уже почти не твоя начальница.

Моника обернулась и усмехнулась.

– Для начала – ты интересуешься чужим мнением о себе. Это уже непривычно. Что я думаю о тебе… Ты – женщина, сделавшая прекрасную карьеру, но не достигшая личного счастья. Поскольку ты чертовски, дьявольски честолюбива, то сам процесс достижения вершин в бизнесе легко отвлекал тебя от мыслей о личном, но теперь, когда ты на вершине, тебя все чаще посещают совсем другие желания. Ты действительно встала на крыло, Брит. Тебе не терпится отправиться в путь. И ты уверена, что в конце этого пути тебя ждет счастье.