Текст книги "Поцелуй ангела"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Хм… Плоть выглядит вполне прилично…
– Мистер Холторп! А ведь меня предупреждали о вашей необузданности и грубости!
– Не сомневаюсь. Что вы с Мэри там сшили? Миссис Джоунс сказала, что меня ждет двойной сюрприз.
– Она не солгала. Именно двойной. Только я хочу попросить тебя – поддержи Мэри, ладно? Она в этом очень нуждается.
– Прямо не дом, а Армия спасения… Разумеется, поддержу. А что, нечто сногсшибательное?
– Миссис Картрайт выразилась в том смысле, что старые грымзы лопнут от злости.
– Неужели моя дочь все-таки решилась на костюм плейбоевского зайчика?
– Отнюдь нет. Но и бальным платьем в общепринятом смысле это не назовешь. Я вспомнила юность…
– Тяжело тебе было. Столько лет прошло.
– Не иронизируйте, ваше сиятельство. Дик, скажи, а как у вас в доме справляют Рождество? Я хочу подготовиться.
– Да обычно. Наряжаем елку во дворе, дом украшаем омелой и остролистом. Подарками заведует Мэри.
– А что дарить близнецам? Уилли? Самой Мэри?
– Мэри предпочитает покупать практичные подарки. Одежду, обувь, Уильяму что-то для школы. В этом году для Уилли у меня есть сюрприз – он давно мечтал о собственном транспорте, так что я купил ему мопед. Его привезут на следующей неделе, прямо на ферму.
– Ты хочешь сказать…
– Боюсь загадывать, но было бы здорово, если бы я все успел. Мы могли бы встретить Рождество на ферме. Пока я рассчитываю управиться к двадцатому.
– Ребята не знают?
– Мэри знает, что мы проведем на ферме каникулы, про само Рождество я не говорил из суеверия. Комната для близнецов уже готова – если ты не против, то твою кровать я бы поставил туда же… понимаешь, дом не очень велик… Либо с Мэри, либо с близнецами, но у них больше места. А мы с Уилли.
– Я не против, что ты! Помочь украсить дом?
– Занимайся детьми, чтобы они ни о чем не догадались. Мэри любит наряжать дом к Рождеству, а на ферме ей очень нравится.
– А что ты планируешь подарить самой Мэри?
– О, я даже и не знаю… Обычно она сама себе что-нибудь покупает…
Джессика уставилась на Дика с таким возмущением, что он даже оробел.
– Почему ты так на меня смотришь, мисс Фурия?
– Потому, что это ужасно! На Рождество должны случаться чудеса!
Дик грустно улыбнулся.
– Боюсь, Санта-Клаус из меня никудышный. Вот разве что Уилли в этом году повезет…
Джессика нетерпеливо взмахнула рукой.
– Всем повезет! Насчет тебя не уверена, я же не твоя няня, но надо думать, тебя осчастливит мисс Дарси… Кстати! А как же она? Ведь она приедет на Рождество…
– Нехорошо так говорить, но… я очень рассчитываю, что визит будет кратким. Рождественский вечер состоится накануне, двадцать третьего – на нем у Алисы будет возможность блеснуть и подарить нашим кумушкам тему для обсуждения еще на год. А потом, кода она узнает, что мы едем на ферму…
– …Она тоже поедет с нами. Ха-ха! Счастливого Рождества!
– Ох и злючка же ты, мисс Махоуни! Нет, тут я могу практически ручаться. Она считает ферму жалкой развалюхой посреди поля и ни за что не согласится провести там хоть одну ночь. Уедет утром двадцать четвертого, а то и прямо после вечера.
– Радушный хозяин, сразу видно.
– Джесс, я не пойму, тебе чего больше хочется – чтобы она уехала или чтобы осталась?
– Честно? Чтобы она не приезжала.
– Так далеко мои возможности не простираются. Алиса всегда делает только то, чего сама захочет. – Дик встал подошел к окну и задумчиво уставился на заснеженную улицу.
Джессика сердито дернула себя за локон.
– Знаешь, я ничего не могу поделать с этим… все время думаю: ну чего она привязалась к вам? А потом мне невольно приходит на ум…
– Куда?
– Мелко, граф. На ум. Мысль мне приходит…
– Ты лучше гони ее – не вышло бы беды.
– Это угроза?
– Почти. Я догадываюсь, о чем ты думаешь.
– Смотри какой проницательный! Нет, ну правда: мне, допустим, неприятно об этом думать, хотя я и не видела ни разу эту твою Алису, но если разобраться здраво – она вам не чужая, да и брак с ней…
– Умолкни, няня.
Джессика вскочила, зашагала по кухне взад-вперед.
– Дай договорить. Брак с ней – выгодная партия. Ей же плевать, что ты ее не любишь, важен сам факт…
– Не хочу слушать твои глупости.
– Это не глупости. Дик, зато у тебя появились бы деньги…
– Джессика, ты нарочно меня злишь, да?
– Я стараюсь мыслить позитивно и инициативно. Меня принято считать молодой и наивной дурочкой, но кое-что я в жизни понимаю, да и здесь живу уже два месяца, разобралась, что к чему. Твоя ферма дохода не приносит, а ребята растут, и скоро придется тратить еще больше…
– Заткнись!
– Не груби. Когда ты так зыркаешь, мне прямо кажется, что милая мисс Блант права – ты необузданный. И миссис Парселл об этом же говорила – звериный нрав…
Он свирепо посмотрел на нее – Джессика аж присела от ужаса; на секунду ей показалось, что Дик ударит ее. На потемневшем от ярости лице темными звездами мерцали глаза, но в них Джессика разглядела явную… боль!
Наверное, раньше девицам жилось куда легче – если что, вались в обморок, и все дела, – но Джессика родилась в лондонском Сохо. Перепуганная до дрожи, понимая, что перегнула палку, она и не думала сдаваться. Задрав курносый нос и воинственно выпятив подбородок, она выкрикнула дрожащим голосом:
– Ну и что теперь?! Утопишь меня в пруду? Замуруешь в подвале? Так и вижу заголовки в газетах: «Кровавая тайна Миддл-Маунтин!» «Загадочное исчезновение гувернантки!» «Граф-убивец!»…
– Замолчи! Заткнись!!! Умолкни, не то…
– Не то – что?!
– А вот что!!!
Он сделал всего один шаг – зато сразу через всю кухню. Сгреб Джессику в охапку, приподнял над полом, впился в губы злым, яростным поцелуем. У Джессики перехватило дыхание, она повисла в руках Ричарда безвольной тряпочкой. Впрочем, продолжалось это недолго.
Она ответила на поцелуй Дика с облегчением – ей уже давно казалось, что сердце может выпрыгнуть из груди. Два долгих месяца Джессика Махоуни вела борьбу с собственным телом, с собственной измученной душой, с любовью, переполнявшей все ее естество.
Да, она сама настояла на том, чтобы они с Диком и думать не смели об отношениях, но разве можно объяснить это – даже самыми благими намерениями – глупому девичьему сердцу, имевшему неосмотрительность насмерть влюбиться в темноволосого графа с руками крестьянина?
Она не признавалась даже самой себе – но по ночам ей все чаще снился один и тот же сон: они с Диком занимаются любовью. Не на ковре в гостиной, не в лесу, не на вершине горы – в их общей спальне, в их общей постели, и во сне Джессика совершенно точно знала, что имеет на это право и ни у кого не ворует Дика Холторпа, потому что они – одна семья…
Теперь, когда его яростные поцелуи обжигали ее, Джессика совершенно точно знала: во сне все правда… кроме, пожалуй, того, что они – одна семья. Влечение было сильным и иррациональным, Джессика просто поддалась порыву и не имела силы бороться и победить его.
Они целовались так, словно впереди их ждала только вечная разлука. Ноги у Джессики стали ватными и слабыми, она упала бы, не сжимай ее Дик в объятиях.
Вселенная понемногу сворачивалась в тугую спираль и собиралась улететь в форточку, когда где-то на самом ее краю раздался сонный голосок Сюзи:
– Папа! Там какая-то машина приехала и бибикает прям под окошками! А чего это вы тут делаете?
Дик выпустил Джессику, тяжело дыша, и хрипло сообщил:
– Это я хвалю Джессику за то, что она придумала для Мэри отличный подарок. А вы с Сэмом, кстати, придумали, что подарите сестре и брату?
Сюзи немедленно переключилась на более интересную тему.
– Конечно! Мы нарисуем пала… паррррровоз!
Дик вздохнул, проводя рукой по горящему лицу.
– Ой господи, опять паровоз… Дети мои, у вас нездоровая тяга к профессии железнодорожника… Минуточку! Какая еще машина под окном?
– Большая, – покладисто сообщила Сюзи. – Черная и длинная. Как у тети Алисы.
Дик посмотрел на раскрасневшуюся Джессику отчаянным и тоскливым взглядом, она попыталась независимо улыбнуться.
– Вот видишь! Сама судьба, можно сказать. Я поднимусь наверх – сейчас мне лучше с мисс Дарси не встречаться.
– За что мне все это?… Ладно. Джесс, я…
– Потом.
– Когда?!
– Ну уж точно не сейчас. Многовато для одного утра. Сюзи, идем.
Джессика стиснула теплую ручку девочки, словно черпая в ней силы. Дик провел ладонью по лицу, словно стирая с него остатки недавней вспышки, и направился к выходу, на ходу сдернув с крючка куртку. Теперь и Джессика слышала, как истошно гудит возле ворот автомобиль.
Сэм проснулся и сидел в своей кроватке, сонно хлопая глазами.
– Кто это приехал, Сью?
– Наверное, тетя Алиса. А Джесси целовалась с папой! По-взаправдашнему – в губы!
Джессика чуть не упала от такого вероломства и возмущенно посмотрела на маленькую предательницу, но Сюзи ответила ей безмятежным ангельским взглядом и продолжила:
– Ну и хорошо! Теперь ты влюбишься и останешься с нами навсегда.
Сэм оживился:
– А ты будешь тогда не няня, а мама, да?
У Джессики перехватило горло, но она смогла справиться с волнением.
– Кхм… нет, Сэм. Во-первых, Сюзи все придумывает…
– Ничего я не придумываю!
– … а во-вторых, мама у вас только одна, ваша собственная, родная мама. И вы должны всегда о ней помнить и любить ее.
Сэм задумчиво задрал ногу и пошевелил пальцами.
– А я маму не помню. Совсем ничегошеньки!
– И я не помню.
– Вы были очень маленькие, когда она… ушла, но ведь она вас родила, нянчилась с вами, кормила вас, переодевала, гуляла…
– Как ты?
– Нет. Как… мама.
Джессика вдруг с ужасом подумала: как объяснить этим детям то, о чем они не имеют никакого понятия?! Ведь у них действительно не было матери – практически с рождения, первые месяцы в жизни не в счет.
Следом пришла другая мысль, еще более паническая. Что будет, если про сегодняшний поцелуй узнают Уилли и Мэри?!
10
Правдами и неправдами удалось отвлечь обиженную Сюзи от захватывающего повествования о том, как «Джессика и папа целовались по-взаправдашнему». Начались обычные утренние хлопоты – но теперь Джессика еще и прислушивалась к происходящему внизу. Конечно, очень бы хотелось услышать что-то типа «уезжай и больше никогда сюда не приезжай», но она понимала, что это – полная утопия и фантастика.
Кстати сказать, ничего особенного снизу и не доносилось. Хлопнула пару раз входная дверь, взвился с лаем Демон – и тут же затих после сердитого окрика Дика. Женский голос – что говорит, не слышно, но тембр интересный – низкий, хрипловатый, томный. Из тех, что принято называть сексуальными…
Главное, и подслушать толком не получалось – близнецы по обыкновению трещали как молодые сороки. Джессика мрачно думала о том, что рано или поздно придется спускаться вниз – завтрак еще никто не отменял, и так близнецы проспали лишний час.
В конце концов, откладывать дальше стало немыслимо – Сэм и Сюзи бодро затопали вниз, а Джессика хмуро потащилась сзади. Волосы она туго стянула резиночкой и постаралась придать лицу безмятежно-идиотское выражение. Чем меньшее впечатление она произведет на Алису Дарси, тем лучше – так подсказывал Джессике внутренний голос.
Из гостиной доносился негромкий голос Дика, и Джессика остановилась в нерешительности – надо ли идти здороваться или сделать вид, что они только что проснулись и ни про каких гостей ничего не знают? Сэм решил эту проблему по-кавалерийски – решительно направился в гостиную и громким басом заявил:
– Здрасте, тетя Алиса. Как хорошо, что ты приехала. Ты надолго?
Джессика поколебалась, но, видя, что Сюзи идет следом за братом, тоже потащилась в гостиную.
Алиса Дарси потрясала воображение.
Высокая, умопомрачительно стройная, темноволосая, с холеными руками и неподвижным красивым лицом, напоминавшим античную маску, искусно раскрашенную рукой профессионального визажиста. На ней было узкое серебристое платье, на плечи небрежно наброшена белоснежная шубка – явно не из кролика. Шею обвивало элегантное ожерелье белого золота – как-то сразу становилось ясно, что это именно белое золото, а не серебро и не бижутерия.
Алиса Дарси слегка прищурила миндалевидные глаза и смерила племянника и племянницу холодным взглядом змеи, оценивающей свои возможности: проглотить сразу двоих птенцов или все-таки есть их по очереди… На Джессику она не взглянула вовсе.
Голос у нее действительно оказался хрипловатым, низким, чарующе вибрирующим.
– Привет, малыши. Выросли. Впрочем, воспитания не прибавилось. Да и с чего бы…
Ричард кашлянул.
– Алиса, позволь представить: мисс Джессика Махоуни, новая няня.
Алиса вздернула ровно выщипанную бровь строго на полсантиметра.
– Няня? Ты разбогател, Дикки? Начал нанимать прислугу? Лучше бы потратился на косметический ремонт. Этот сарай стал гаже ровно на год.
Джессика громко и звонко произнесла:
– Добрый день! Мисс Дарси, я полагаю? Очень приятно.
Легкое удивление на красивом личике. Вероятно, такими глазами мог бы смотреть волк, на которого неожиданно зарычал ягненок…
– Мисс Махоуни? У вас, вероятно, педагогическая практика в колледже?
– Нет, что вы. Испытательный срок в колонии для несовершеннолетних. Правительство разработало новую программу – «Исправляйся через труд». Если я выдержу испытание, мне скостят срок.
Дик издал такой звук, словно ему что-то попало в горло. Близнецы радостно захохотали. Алиса спокойно смотрела на Джессику, не изменив позы, только скрестила длинные безупречные ноги в белых кожаных сапогах.
– Остроумно. Что ж, я сама виновата. Нарвалась – так, кажется, говорят у вас в колонии? Не смею вас задерживать. Выполняйте свои обязанности. Дик, нам надо серьезно поговорить…
Кипя от гнева, Джессика развернулась и прошествовала на кухню. Демон приветливо постучал хвостом из-под стола – и на сердце полегчало. Судя по всему, пес тоже не жаловал змею-красавицу.
Сэм скорчил смешную рожицу и придвинул к себе тарелку с кашей.
– Не люблю ее. Она злая. Я в ее игрушки ни разу не играл.
– И я, и я! Мне ни разочка не интересно было в ейные Барби играть…
– Не в ейные, а в ее. А что она тебе дарила, Сэм?
– Да ну… машинки всякие. С пультом. Я их разломал.
– Зачем? Машинки же не виноваты.
– Все равно. Она всегда сердитая. Хочет Уилли отправить в честную школу.
– В частную, наверное?
– Ну да. В общем, отправить. А Мэри зовет серой мышью.
– Н-да… интересно, как она меня назовет… Ладно, ешьте скорей. Пойдем лучше гулять.
Завтрак уже шел к концу, когда Дик заглянул кухню. Лицо у него было осунувшееся и сердитое.
– Жертва пенитенциарной системы? Просить тебя о помощи бесполезно?
– А чего надо?
– Господи, и это няня моих малюток… Я не знаю, где у Мэри чистое белье. Алиса поселится в гостевой на первом этаже – там теплее. Вроде бы.
– Чистое белье – в комоде у Мэри в комнате. Мне застелить постель для госпожи?
Дик метнул на Джессику взгляд, полный тоски и боли, и она немедленно устыдилась.
– Прости. Я злая.
– Вот именно.
– А чего она!
– Джесс, не начинай. Просто дай мне чистое белье, я сам все сделаю.
– Ну уж нет. В конце концов, ты у нас граф, а она – всего лишь гостья в твоем доме. Я застелю.
– Спасибо. И прости за… ее грубость.
– О нет. Это не грубость. Мисс Дарси хамит вполне тактично и великосветски. Ты только скажи – я прикинусь ветошью…
– Не надо. Я постараюсь, чтобы вы пореже пересекались. Занимайся детьми.
– А обеды и ужины? Мне на время переехать в чуланчик?
– Джесс, не добивай меня, а? И какой, к дьяволу, чуланчик? У нас его нет.
– Я могла бы обустроиться в кладовке. Ладно, правда хватит. Так что с обедами?
– Не думаю, что будут сложности. Наша кухня Алису не устраивает, она обычно обедает в ресторане миссис Боумен. На ужин у нее, насколько я знаю, минералка и листок салата, на завтрак… ну завтрака ты не застанешь. Вы в это время ходите в поход.
Джессика кивнула, испытывая нешуточное облегчение. Алиса Дарси внушила ей с первого взгляда прямо-таки иррациональную неприязнь, но пикироваться при детях…
– Хорошо. Дик, ты меня тоже извини. Я не сдержалась.
– Ты не обязана выслушивать колкости. Да, и на всякий случай: ты не прислуга.
– Очень интересно. А кто?
– Близнецы, заткните уши, только по-честному.
Сэм и Сюзи тут же абсолютно честно заткнули уши. Дик, все гак же стоя в дверях кухни и практически не изменившись в лице, спокойно произнес:
– Ты – моя любимая женщина, Джессика Махоуни. Вот так.
Повернулся и ушел. Джессика медленно подняла руки к щекам. Они пылали. Близнецы с интересом смотрели на нее, не вынимая пальцев из ушей.
Гостевая комната, на взгляд Джессики, могла бы считаться образцовой – с учетом всех особенностей старого дома. Одной стеной она примыкала к гостиной, где всегда горел камин, так что стена над громадной кроватью не отсыревала, как в других комнатах. Вполне пристойные обои и веселенькие, в цветочек, занавеси делали комнату уютной, и даже ковер на полу не выглядел уж очень потертым… но в присутствии Алисы Дарси, как это ни прискорбно, всякое очарование гостевой меркло.
Джессика дала себе слово держать себя в руках, постучала и вошла. Алиса Дарси сидела в кресле перед камином, держа в тонких пальцах квадратный бокал с неразбавленным виски. Джессика молча принялась застилать постель, Алиса вроде бы не обращала на нее никакого внимания – все шло прелестно.
Бокал звякнул – и тишину прорезал спокойный хрипловатый голос:
– Ну и где он тебя подцепил, дорогуша?
Кокни! – в полном восторге подумала Джессика. Уж кому и знать говор кокни, как не уроженке Сохо! Но откуда в этой холеной стерве…
– Простите?
– Да ладно, брось. Здесь же никого нет, кроме нас. Милые малютки далеко, Дикки ломает руки за стеной… Так где он тебя подцепил?
Джессика взбила подушки и выпрямилась.
– Мисс Дарси, я не вполне вас понимаю, но если вас интересует, как мистер Холторп меня нанял…
– Пусть так.
– Через бюро по трудоустройству. Он оставил запрос, мое резюме всех устроило.
– Резюме-е… слова-то какие. Держу пари, это его тетушка – малахольная ведьма Клементина. Одержима идеей найти ему бедную, но честную. Дорогуша, ты, главное, запомни: ничего не выйдет.
– Вы о чем?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Согласна, экстерьер у тебя неплохой, если приодеть, так и вовсе красавица, но дело не в этом. Ричард Холторп – мой. Твой номер пятнадцатый.
– Вы так интересно выражаетесь…
Алиса встала стремительным и неуловимым движением, подошла к Джессике вплотную, взяла двумя пальцами за подбородок. От нее пахло французскими духами и виски – убойное сочетание.
– Я поясню, дорогуша. Не надо думать, что эта сраная деревенька находится на краю света. И полиция, и социальные службы – все имеется в наличии. Один мой звонок – например, о том, что у меня пропало бриллиантовое кольцо, или – еще интереснее – что ты вместе с малютками рассматриваешь грязные картинки в журналах, и ты окажешься именно в том учреждении, за выпускницу которого себя выдаешь. Я понятно изъясняюсь?
– Вполне. Только я не понимаю, с чего это вас так разобрало…
– С того, что у тебя есть сиськи, попка и острый язычок, свидетельствующий о некотором наличии мозгов. Тебе может прийти в голову, что карьера лондонской шлюшки чуть менее престижна, хотя и более выгодна, чем карьера жены настоящего графа. Так вот, дабы уберечь тебя от этого заблуждения: ничего не выйдет. Вытирай носы малышне, вари им кашу и сопи в две дырочки. Не будешь выступать – все закончится хорошо. После свадьбы я выдам тебе премию, и можешь отваливать.
– А когда у вас свадьба? Просто премия такое дело – чем раньше, тем…
– Не остри. Когда мы с Дикки поженимся, всему этому свинарнику придет конец. Мы уедем из Миддл-Маунтин. Мальчишка отправится в частную школу или в военное училище – там ему самое место, Мэри пристроим в колледж, а близнецам я найму нормальную няню, с образованием и дипломом. Я тебе это все рассказываю потому, что девица ты неглупая, должна понимать – есть предложения, от которых не отказываются. Это я и о Дикки, и о тебе. Свободна.
– Спасибо, барыня. Разрешите идти?
– Вали.
Джессика повернулась и вылетела за дверь.
Прогулка на Поляну Лепреконов вышла изумительная. Во-первых, они очень быстро дошли – близнецы еле поспевали за своей разъяренной няней. Во-вторых, их ждала поистине эпическая сага о самых злобных героях английского фольклора…
– Сегодня пришла пора рассказать вам о Деве Плача – Беанн Ши, или баньши.
– О-го-го! Сью, я не боюся!
– Я тоже! Только, Джесси, ты дай руку.
– Не бойся! Больше всего на свете баньши боится горячих рук и смелого сердца.
Приходит зима, замерзает вода в лужах, падает на землю белый снег. Засыпают деревья в лесу – умерли на них листочки и цветы, осыпались на землю плоды и ягоды. Пришла зимняя мгла – время смерти и льда.
В эту пору по ночам вылетает из своих потайных нор Беанн Ши – Дева Плача и Смерти. Черные у нее волосы, черные как ночь. Белое у нее лицо, белое как снег. Красные у нее губы, красные как кровь. Летит Дева Плача над холодной землей и слушает – где горе, где беда? Как почувствует, что в доме поселилась печаль да болезнь, – прилетит, сядет на крышу, сложит свои ледяные крылья и начнет выть. Если услыхал плач баньши – жди беды и смерти…
– Ой, Джесс, я немножечко опасаюся…
– Слушай дальше, маленький воин Сэм. Баньши питается нашими страхами и тоской. Чем больше слез и ужаса – тем шире ее ледяные крылья, тем пронзительнее вой. Этим воем она отбивает у человека охоту сражаться за свой дом, за свою жизнь, за то, чтобы солнце взошло поутру… Знает баньши – если испугает она всех людей на земле, и затворят они ставни, и спрячутся в своих домах… Не взойдет солнце! Настанет на земле вечная ночь. Ледяной дождь падет на леса, снегом засыплет дома, реки никогда больше не побегут голубой водой – и все живое погибнет.
– Джесс! А как ее победить, эту девку-то?!
– Просто, Сью. Надо перестать бояться. Надо петь веселые песни, пожарче топить камин и смеяться – даже когда совсем плохо и беда стоит у порога. Надо верить и ждать – и тогда на рассвете прилетит королек – птичка с алой, как кровь, грудью. Только ее пения боится баньши. Только детского смеха боится да веселого огня в очаге. От всего этого нападает на баньши тоска, и она превращается в клочок тумана, повисает на голых ветвях и висит, наводя тоску на заблудившихся путников…
– Ух, здорово! Сью, я вообще не боюся баньши! Я ее прогоню – зажгу факел и прогоню!!!
– И я не боюся! Я буду хохотать громко-громко – и она улетит! Растает как облачко!!!
Маленькие язычники заскакали с громким улюлюканьем по поляне, а Джессика украдкой зачерпнула снега, вытерла им пылающие щеки и от всего сердца пожелала баньши по имени Алиса улететь как можно дальше…
Уилли и Мэри восприняли приезд тетки на удивление спокойно. Уилли – в последнее время вообще очень изменившийся и повзрослевший – вполне терпеливо выслушал слова Алисы насчет того, что ему следует постоянно думать о том, какую тень бросает его поведение на фамилию Холторп. Мэри невозмутимо и бесстрастно приняла в подарок фотоальбом – и почти тут же засунула его на полку в библиотеке, не выказав при этом ни злорадства, ни раздражения. Похоже было, что присутствие Алисы ее действительно не волнует…
Впрочем, ребят можно было понять. Перед Рождеством они усиленно занимались в школе, готовились к бесконечным коллоквиумам, писали доклады и проекты – Джессика гордилась собой, потому что в половине работ ухитрилась оказать Мэри и Уилли посильную и весомую помощь.
Однако обстановка в доме оставалась напряженной. Наедине с Джессикой и близнецами – Дик, выполняя свое обещание, пропадал на ферме, готовя ее к Рождеству, – Алиса вела себя надменно и заносчиво.
День ее складывался следующим образом: в десять утра Алиса вставала и посвящала примерно час пилатесу и водным процедурам. Дров и угля на нагрев воды для этих самых процедур уходило немерено…
Потом Алиса завтракала – Джессика понятия не имела, чем в точности, но яиц в холодильнике становилось все меньше, а апельсины и грейпфруты они с близнецами таскали из магазина килограммами.
Затем Алиса тщательно наводила красоту и отправлялась на прогулку. Белоснежная шубка оказалась не единственной в ее арсенале, и Алиса пленяла воображение женской части населения разнообразными модными прикидами.
Примерно в три часа дня Алиса плавно перемещалась в закусочную Боуменов, которую миссис Боумен с простительным провинциальным апломбом именовала рестораном. Отобедав, Алиса вновь отправлялась на прогулку по деревне, в пять пила у Боуменов чай, в шесть возвращалась домой – и отравляла семье Холторп остаток дня.
На взгляд Джессики, такое времяпрепровождение могло бы вывести из себя даже бегемота, но Алиса выглядела спокойной и вполне довольной собой.
Впрочем, каждый день вносил свои коррективы.
Первым из-под зоркого ока Алисы начал ускользать Дик Холторп. Пару раз он не явился домой ночевать, после чего объяснил, что на ферме ужасно много работы. Алиса брезгливо наморщила нос и отказалась выяснять подробности, зато Джессика пристала к Дику буквально с ножом – дело было вечером, она нарезала хлеб для тостов близнецам, – и мятежный граф признался, что попросту сбежал.
– Джесс, я все понимаю, но там так хорошо и тихо, а здесь форменный сумасшедший дом… Я точно знаю, что ребят она не донимает, а ты…
– А на меня тебе наплевать, я поняла, спасибо.
– Ну не ври, злюка. Она наверняка с тобой не общается.
– Она меня игнорирует – это разные вещи, Дик. Впрочем… фиг с ней. Послушай… мне страшно неловко, но… можно тебя попросить выдать хотя бы часть жалованья – или сейчас это сложно?
– Конечно, можно! Зачем ты спрашиваешь?
– Просто я хотела кое-что заказать…
– Джесс, если ты опять собираешься дарить подарки…
Джессика немедленно вспыхнула как порох:
– Это совершенно не твое дел, понял?! Я собираюсь послать подарок своей тетушке в Австралию!
– У тебя нет тетушки в Австралии.
– Почем ты знаешь?
– Ты не говорила.
– Мало ли о чем я не говорила! Дашь денег?
– Господи, да что же это… Конечно, дам!
Уилли пропадал на улице либо у закадычного
дружка Джимми Картрайта. Однажды тетка вздумала провести воспитательную работу и нарвалась на форменное издевательство. На все вопросы Алисы Уилли отвечал совершенно ангельским голоском «Да, тетушка!», в результате чего Алиса выпила на один бокал виски больше, чем обычно, и навсегда оставила Уилли в покое.
Мэри… Мэри действительно была занята. Они с Джессикой каждый день репетировали и шили платье. Алиса, по всей видимости, немного побаивалась серьезной невозмутимости Мэри, поэтому никогда не заходила к ней в комнату.
Было и еще кое-что. Однажды, возвращаясь вместе с близнецами с прогулки чуть раньше обычного – Сэму приспичило по большому, а к этому процессу он относился трепетно, любил почитать, сидя на горшке рядом с теплым камином, – Джессика увидела удивительную картину.
Алиса Дарси, холодная и неприступная Снежная королева, выходила из калитки мисс Блант. При этом гордая красавица бдительно озиралась по сторонам, явно не желая, чтобы ее кто-то увидел. Джессика успела спрятаться за угол ограды, утянув за собой близнецов, поэтому Алиса ее не заметила.
В то вечер Джессика долго не могла сомкнуть глаз. Дружба горделивой и надменной красавицы с местной сплетницей была не просто странной и неестественной – она была попросту немыслимой!
И ничего хорошего от этой дружбы ждать не приходилось.
За неделю до Рождества Джессика навестила Агату Джоунс и имела с ней продолжительную беседу вполголоса. Близнецы медитировали возле макета железной дороги, так что никто не мешал Джессике и хозяйке лавки шушукаться, в результате же Джессика рассталась с большей частью своего жалованья и взяла с Агаты клятвенное обещание, что никто ничего не узнает… Через три дня грузовичок с лондонскими номерами остановился возле магазина миссис Джоунс, и из его кузова были извлечены несколько коробок и свертков.
По ночам становилось все холоднее и холоднее, Джессика уже привыкла вставать посреди ночи и подкладывать в камин уголь.
Мэри нервничала перед выступлением, но Джессика была неумолима – и индейский наряд, расшитый цветным бисером и перьями самого красивого петуха с фермы Дика, уже ждал часа своего триумфа в шкафу, а напевные строки Лонгфелло были вызубрены назубок.
Сама Джессика спохватилась насчет платья только накануне торжественного рождественского приема и едва не впала в отчаяние, но загадочно улыбающаяся Агата Джоунс поскребла по сусекам, громогласная миссис Картрайт без всякой жалости сняла с Джессики необходимые мерки, после чего забрала у миссис Джоунс два отреза ткани – изумрудного шелка и салатового шифона – и ушла шить. Джессика, для которой шитье всегда было в лучшем случае хобби, но уж никак не легкой работой, до самого конца не верила, что миссис Картрайт успеет…
Утром примчался Джимми Картрайт и принес тугой сверток. Джессика развернула его у себя в комнате – и восхищенно взвыла. Изящное платьице с корсажем и пышной юбкой, из-под которой виднелась пена многочисленных нижних шифоновых юбок, было сшито по моде пятидесятых – но это только придавало ему очарования. Безупречная строчка, переливы зеленого шелка, невесомость шифона – Джессика закружилась перед зеркалом, чувствуя себя принцессой.
Середину дня посвятили сборам – и все так нервничали, что Сэма стошнило, а Сюзи в волнении слопала обе порции обеда – благо Сэму было не до него. Уилли едва ли не силой впихнули в новые жесткие джинсы, но от галстука он отказался категорически. Мэри загадочно бродила по дому в застегнутом наглухо пальто и бубнила под нос стихи. Дик в половине шестого вышел из своей комнаты – и все присутствующие дружно решили, что папа лучше всех. Черный костюм и галстук, белоснежная сорочка – все это было страшно к лицу Ричарду Холторпу, делая его на несколько лет моложе.
Но потом сверху спустилась Джессика – зелено-золотая кудрявая Джессика, Джессика, благоухающая ландышем и лимоном, Джессика, чьи глаза сверкали ярче, чем бриллиант в скромном золотом сердечке на тонкой цепочке…
Уилли насупился и важно подал няне близнецов руку. Мэри улыбнулась. Близнецы издали дружный вопль одобрения.
Ричард не сказал ничего – но в его черных глазах горело такое искреннее восхищение, что Джессика и впрямь ощутила себя сказочной принцессой.
Все столпились в прихожей, ожидая появления Алисы. Она вышла из комнаты – роскошная и неприступная, надменная, великолепная – и снисходительно посмотрела на пеструю компанию. Серебряная парча обтягивала точеные бедра, крупные бриллианты сверкали не хуже электрических лампочек, соболья шубка небрежно свисала с небрежно оголенного плеча…
Она была восхитительна, Алиса Дарси, – и именно поэтому сердце Джессики наполнилось гордостью, когда Дик предложил руку не ей, а своей старшей дочери. Вторую руку он согнул и шутливо подтолкнул Джессику локтем. Алиса на мгновение растеряла свою невозмутимость и возмущенно фыркнула:
