Текст книги "Милость от своей звезды"

Автор книги: Сандра Частейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

4

Есть что-то такое в чистом горном воздухе, чего не найти больше нигде на земле, подумал Гейбриел и повернулся к девушке.

– Когда ты начала петь, Джесс?

– Я всегда пела, оставаясь одна. Я не знала, как бы ты к этому отнесся, и боялась, что будешь смеяться надо мной.

– Разве я когда-нибудь смеялся над тобой?

Джесси искоса посмотрела на него. Гейб стоял, залитый солнечным светом; рубашка на нем была того же оттенка, что и его голубые глаза; выгоревшие волосы блестели, словно драгоценный минерал. В Гейбриеле ощущалась необычайная скрытая сила, которую Джесси ясно чувствовала даже в своих самых сокровенных снах, посвященных этому человеку…

Некоторые женщины, по наблюдениям Джесси, предпочитают мрачных таинственных мужчин, кипящих страстями, которые способна смирить лишь многоопытная любовница. Но Гейб был сексуально притягателен по-другому: он влек к себе простотой, иллюзией покоя, обещанием радостей, скрытых от постороннего глаза. В этом он не изменился.

– Да, ты никогда не смеялся надо мной, и я очень это ценила…

– Зато делал вид, будто ты для меня ничего не значишь, и это гораздо хуже. Я позволял кучке хлыщей третировать тебя, вместо того чтобы поставить их на место.

– Я все понимала и не винила тебя, Гейб. Ты хотел стать личностью и добился своего. Я всегда знала тебя как сильного человека.

– Да, – задумчиво сказал Гейб, анализируя прошлое, – ты поддерживала мою мечту, как никто другой. Ты права, я хотел встать на ноги, чем-нибудь заняться, увидеть мир за нашими горами и выбрал футбол как ключ к будущему.

– Знаю. Я слушала твои рассуждения и представляла себе тот иной мир. Мне даже хотелось, чтобы ты отправился на поиски своей мечты, хотя знала, что для меня это означало бы одиночество.

– Кроме тебя, Джесси, я никому не был нужен. Я никогда не говорил тебе, как много ты значила для меня.

– Ты стал светилом студенческого спорта, тебя пригласили играть в профессиональную команду…

– …И тут-то я получил травму, а тебя не оказалось рядом, чтобы поддержать меня в тяжелую минуту.

– Тогда ты и решил вернуться домой?

– Да. Врач моей команды сказал, что я больше никогда не смогу играть. Отец и дядя Бак предложили мне самостоятельно хозяйничать на нашем участке земли, если я поделюсь с ними страховой суммой, полученной за травму.

– А почему ты не согласился?

– Как ни странно, виновата в этом была отчасти ты. Они предложили мне кусок земли на участке, куда можно было попасть лишь по твоей земле. Раньше они пытались его продать, но ты отказалась предоставить им право доступа.

– Гейб, я не знала, что речь шла о земле, которая предназначалась тебе.

– Они использовали меня, Джесс. Поняв, что я сотворил, я так разозлился, что даже не заикнулся им о встрече с тобой, никогда не вернулся к ним. Почти всю выплаченную мне страховку я израсходовал, пока учился в колледже и потом искал работу.

– Тогда, выходит, ты ни в чем не виноват передо мною, Гейб. Пожалуй, ты прав: пора все простить и забыть прошлое…

Гейб невольно подумал, что между ними осталось прежнее распределение ролей. Он исповедовался перед ней, а она выслушивала его тревоги и сомнения и даровала ему отпущение грехов. Гейб за полчаса излил ей свою душу так, как никогда прежде с кем-либо другим. Джесси – победительница его демонов.

Палящее полуденное солнце освещало знакомый ему с детства пейзаж, ласковый ветерок шевелил волосы, и Гейбу не верилось, что прошло столько лет. Он вновь чувствовал себя юношей… С трудом Гейб вернулся к действительности. Чтобы нарушить затянувшееся молчание, он спросил:

– Ты сама пишешь тексты песен для вашего оркестра?

– Некоторые из них. Временами, когда ребята дурачатся, мы пытаемся придумать что-нибудь новенькое.

– У тебя здорово получается.

– Да нет. Я просто пытаюсь петь так, чтобы слушателям передались мои чувства…

Коварная штука жизнь, думала Джесси. Ее никогда не оставляла уверенность, что однажды Гейб вернется. Осуществит свою мечту и вернется. Когда это случилось в первый раз, Джесси была захвачена врасплох. Но уж на этот раз она не должна упустить свой шанс, ибо он скорее всего окажется последним. Гейб здесь с какой-то определенной целью. Вся эта чепуха насчет ограбления золотого обоза – бред сент-клеровского воображения.

Повороты на горной дороге Гейб проходил с такой скоростью, что машина почти ложилась на бок. Из-под колес в густые заросли разлетался гравий, а он, как некогда в юности, издавал воинственный клич, от которого у Джесси мороз шел по коже…

Наконец Джесси не выдержала и поинтересовалась, куда они, собственно, едут.

– Я думал заскочить к кузену Уолтеру, чтобы подготовить Блейза к долгой прогулке. Заодно, может, добудем лошадь и тебе. Ты ведь говорила, что ездишь верхом в воскресенье после обеда, верно?

– Это же наша бывшая ферма, – с болью проговорила Джесси. Гейб почувствовал, как напрягся ее голос, и тут же сбавил скорость.

– Мы не поедем туда, если тебе не хочется. Давай отправимся на озеро.

– Нет. Едем на ферму. Все в порядке, просто я давно там не была.

– Должно быть, ты страдала, когда твоему отцу пришлось продать твой родной дом.

– Ужасно. К счастью, дед не дожил до этого. Совершенно неожиданно мы вынуждены были перебраться в городскую квартиру. Думаю, отец так и не привык к новой жизни. Но мне она помогла понять, почему ты чувствовал себя словно в клетке и хотел бежать.

– Может быть, нам все-таки лучше не ездить туда? Мы можем устроить пикник где угодно и вполне обойдемся без прогулки верхом.

– Нет. Я должна взглянуть на родной дом. А с тобой мне будет легче.

Вскоре они, свернув на узкую, разбитую дорогу, начали спускаться вниз, затем переехали речку по мосту, который заметно обветшал, как отметила Джесси. Отсюда было уже рукой подать до дома. Вот он примостился у ряда лиственниц, прикрывших своими ветвями амбар, на краю маленького поля, где Уолтер посадил табак и яблони.

Джесси ощутила, как что-то сдавило грудь. Ей казалось, что дом гораздо больше, чем он был на самом деле. Краска на стенах выцвела и облупилась, крыша покрылась бурыми пятнами ржавчины, а крыльцо покосилось…

Гейб подъехал к входу и затормозил. Они вышли из машины, и он направился к амбару. Там царил полумрак, гудели пчелы, мелькая в тонких лучиках солнца. Пахло конюшней. Согнувшись над разобранным тракторным двигателем, у окна работал Уолтер, с которым Гейб регулярно переписывался, но не виделся уже несколько лет.

Кузен распрямился.

– Гейб! Не верю своим глазам! Разве ты не получил последний взнос в счет погашения долга?

– Получил. Но я приехал не за деньгами.

– Если насчет Блейза, то не беспокойся. Можешь его держать здесь, пока он не околеет, хотя для такого почтенного возраста он в хорошей форме. Я каждый день выезжаю, как и обещал тебе.

– А вообще-то как идут дела?

– Ты же не захочешь стать фермером, верно ведь?

– Нет, спасибо. Я ухитрился унести отсюда ноги. Теперь меня и калачом не заманишь.

– Ты молодец, Гейб, что уехал. Все наши наконец поняли это. Дядя Бак – единственный, кто еще остается на взгорье, но я думаю, что и он подумывает о том, чтобы перебраться в город.

– У тебя нет тут случайно еще одной лошади?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Со мной Джесси. Собирались покататься.

– Ну, я думаю, Блейз возьмет вас обоих, если леди пожелает.

– Пойду, повидаю старого друга, потом узнаю, как настроена Джесси.

– Конечно. А я пока займусь этой кучей железного лома.

Гейб оставил кузена, вновь склонившегося над мотором. Верно сказала Джесси, здесь все веет грустью и запустением. Правда, крупный вороной конь, похоже, не унывал и радостным ржанием встретил Гейба. За десять лет родной город мог забыть своего блудного сына, но животное, росшее вместе с мальчиком, похоже, узнало его.

Джесси тем временем медленно осматривала окружающее, и ей казалось, что она впервые видит эти деревья и строения. Да, ферма пришла в упадок, запущена, но здесь был ее дом, и сердце защемило при мысли о том, что все это уже никому не нужно.

– Где Блейз? – спросила Джесси у подошедшего Гейба.

– В загоне, обижается, что его не берут на пикник, – улыбнулся Гейб. – Сегодня слишком жарко. Он не увез бы нас двоих да еще корзину с едой. Боюсь, придется отложить верховую прогулку.

– Вот и хорошо. Мне все равно пора возвращаться в город.

Через несколько минут они уже мчались обратно по той же дороге. Джесси была погружена в свои мысли, и Гейб не беспокоил ее.

– А не пообедать ли нам на берегу? – предложил он.

Джип переехал речку по мосту, с натужным гудением поднялся по склону, свернул с дороги и продрался сквозь заросли лавра к лужайке у воды, совершенно закрытой от посторонних взглядов.

– Похоже, ты нередко бывал здесь, – заметила Джесси и мысленно добавила: "Но без меня".

– Да, частенько проводил здесь время.

Гейб откинулся головой на спинку сиденья и закрыл глаза. Внезапно он увидел себя снова старшеклассником, рядом с ним сидит Лора. Он до боли жаждет обладать ею.

– С Лорой проводил время? – мягко прозвучал вопрос Джесси.

– Да, мы приезжали сюда и…

– …Занимались любовью?

– Не знаю, можно ли так назвать наши с ней дела. Лора мне говорила «да», а через минуту – «нет». Просто доводила до безумия.

– Ты хочешь сказать, что никогда не…

– Нет, никогда. Для парня атлетического типа я был удивительно наивным. Знаешь, что самое смешное? Я вспоминаю те дни и думаю, она позволила бы мне, но у меня не хватало опыта, чтобы взять ее – все ходил вокруг да около. Если бы не ты, не возможность поговорить с тобой, я, вероятно, стал бы употреблять наркотики или чего-нибудь натворил.

– Рада, что могла быть полезной, – сказала Джесси. – Жаль только, у меня не было никого, кто понял бы, через какие испытания прохожу я.

Гейб открыл глаза и повернулся к ней: он никогда не допускал мысли, что у Джесси могли быть проблемы.

– Джесси, мне очень жаль. Ты хотя бы подсказала мне.

– Что я могла тебе подсказать, Гейб? Что мое тело тоже развивалось? Что меня влекло к тебе, что мне хотелось касаться тебя и я жаждала твоих прикосновений?

– Я вызывал у тебя такие чувства?!

– Неужели это так трудно понять, Гейб? Ты слыл в школе первым красавцем и большим призом для той, кто победит. Ты был моим. Моим – еще до того, как стал принадлежать Лоре. Ее я ненавидела за то, что она старше, что она глупа, что захватила место, по праву принадлежавшее мне… Ты не ведал, какую преданную душу имел во мне.

На Джесси неожиданно нахлынуло волной отчаяние. Она распахнула дверцу джипа и бросилась по кустам к речке. Зачем было признаваться Гейбу, что ее влекло к нему как к мужчине? Зачем было выворачивать перед ним душу наизнанку, рассказывать о самом сокровенном? Однажды она уже обожглась, исповедуя его, но это ее ничему не научило…

– Прости меня, Джесси. – Гейб догнал и схватил ее за плечи, повернув к себе лицом. – Ты всегда ждала меня – единственная, с кем я мог поговорить, единственный настоящий друг, который у меня был. Прости меня за мой эгоизм.

– Незачем извиняться, Гейб. Для того и существуют друзья. Ты не виноват, что мне хотелось большего. Я никогда не смогла бы соперничать с городскими девушками, вечно бы оставалась гадким утенком.

Пальцы Гейба, лежавшие на плече Джесси, напряглись. Дыхание его участилось, голубые глаза обрели новую глубину.

– О, Джесси, разве ты не знаешь, как ты прекрасна?

Она не знала. Она не имела ни малейшего представления о том, как бесконечно желанна, когда стоит вот так на берегу в летний полдень, с бликами солнца в волосах, черных, словно бездонное озеро. Ее полные губы приоткрыты от бега, а карие глаза горят желанием.

– Ты никогда не была гадким утенком. Ты – Джесси, и я всегда знал, что ты моя.

– Но ты никогда не хотел меня, Гейб, – шепотом сказала она.

– Я был идиотом. Возможно, и остаюсь им.

– Нет, Гейб. Ты всегда знаешь, чего ты хочешь: Возьми эту нашу поездку. Ты привез меня сюда не для того, чтобы переговорить о золоте. Это можно было сделать и в городе. Зачем ты пришел в церковь?

– Я хотел быть с тобой и даже не знал, куда тебя повезу.

– Гейб, мы приняли слишком большую дозу воспоминаний, в нас бездна эмоций, не нашедших выхода. Весь этот груз мы тащим теперь с собой…

Что правда, то правда. Гейб попробовал исправить положение, поменяв тему разговора.

– Вполне возможно, – сказал он, – но точно знаю одно: я голоден. Мы меняем расписание. Сначала – еда, потом – разговоры. Ты подыскиваешь удобное место, а я тем временем доставляю продовольствие.

Спустя минуту он расстелил старое армейское одеяло на берегу речки, открыл портативный холодильник и, глядя на Джесси, ухмыльнулся.

– Почему вы смеетесь, Гейбриел Сент-Клер? Не потому ли, что забыли захватить еду?

– О нет. Есть хлеб для тела, вино для настроения и кое-что для души. Давай поедим, а потом я расскажу тебе во всех подробностях о брачном сезоне курочек плутоватых из Новой Гвинеи.

Они ели и разговаривали, обсуждая безопасные темы – музыку, положение дел в баре у Джесси, предстоящую поездку с золотом. Когда трапеза была закончена, Гейб собрал остатки пищи в холодильник и отнес его в машину. Когда он вернулся, Джесси лежала на одеяле, закинув руки за голову.

Гейб не мог понять, почему Джесси считала себя гадким утенком. Взглянув на нее, он почувствовал, что пульс у него участился, а в голову пришли весьма соблазнительные мысли. Он улегся рядом с ней, хотя намеревался держаться подальше.

– И когда ты мне поведаешь о курочках из Новой Гвинеи? – Джесси повернулась на бок и подперла голову рукой. Теперь она была слишком близко, и Гейб чуть не застонал.

– Может, лучше оставим их на другой раз?

– Другой раз? – переспросила Джесси, словно сомневаясь, что они еще когда-нибудь встретятся.

Он поцеловал ее. Джесси не ожидала этого, да и Гейб поступил так под влиянием эмоционального напряжения. Они в течение нескольких часов пытались обходить подводные камни, чтобы не вызывать тени прошлого, но оказалось достаточно какого-то мгновения – и все полетело к чертям. Ничего больше не существовало, кроме гулких ударов сердца и оглушающего шума крови в ушах. Джесси откинулась на одеяло, и он лег на нее, ни на долю секунды не отрываясь от ее губ.

Джесси воспринимала каждое его касание словно мощный подземный толчок. Волосы Гейба струились шелковой пряжей между ее пальцами, в то время как он покрывал ее кожу жгучими поцелуями, бормоча слова, которые она не могла разобрать, но каким-то образом понимала, что он хочет ей сказать. Наконец-то. Сжатые в кулаки пальцы Джесси сначала были препятствием между ними, но потом разжались, и она стала нежно гладить тело Гейба, задерживаясь на его мощных бицепсах.

– А что это, Гейб? – Джесси осторожно потрогала свежий шрам на его груди.

– Ничего, пустяк, – небрежно ответил он, сморщившись, однако, когда она нечаянно надавила на рубец.

– На мой взгляд, это след пулевого ранения, – заявила Джесси, лизнув языком грудь Гейба. – Чем ты занимаешься, работая на губернатора?

– Так, разные разности, что поручат.

Она с сомнением подняла бровь и поцеловала шрам.

– Знаешь, Гейбриел Сент-Клер, в моей банде всегда найдется местечко для хорошего парня.

– А ты считаешь, что я хороший? – спросил Гейб, бездумно наблюдая, как меняется выражение лица Джесси.

– Я главарь, Джесси Джеймс, – рассмеялась она. – Всегда вижу нашего поля ягоду. Ну как, согласен?

Кто-то смеялся. Это был не он, потому что давно уже нет того паренька с гор, что назывался Гейбом.

Кто-то простонал. Это не могла быть Джесси, потому что та девушка умела скрывать свои чувства.

Соскользнув с одеяла, они перекатились на траву. Сухие сосновые иглы кололи ягодицы Джесси, ее голова откинулась назад, а колени раздвинулись, уступая тяжести его тела.

Он опустил глаза, чтобы запомнить навсегда румянец, разгоревшийся на ее щеках, губы, вспухшие от его поцелуев, этот взгляд, чуждый всякого коварства и скрытности. Но где-то в глубине души Гейб понимал, что совершает безумный шаг, спуская с узды демонов. Каким-то чудом он все же ухитрился остановиться, отвернуть в сторону.

Они долго лежали молча, ошеломленные, не верящие сами себе. Ни слова не сорвалось с их губ. Да что тут скажешь? Наконец Джесси кашлянула, прочищая осипшее горло.

– Я… Я не верю, что ты сможешь уехать и навсегда позабыть меня…

– Да, Джесс, я хотел бы, но это не в моих силах.

– Почему ты остановился? Я бы позволила тебе все… И ты прекрасно это знаешь.

Гейб взял ее за руку.

– Да, знаю. И видит Бог, я хочу тебя. Но мы уже пустились однажды по этой дороге, и все кончилось плохо. В этот раз мы сумели справиться со своими чувствами.

– В этом, по-твоему, суть пережитого нами в жизни?

– Не знаю, что бы получилось, сложись наши судьбы по-иному: если бы у меня не было травмы, если бы ты не отдалась мне, когда я приехал к тебе в колледж, если бы я не уехал с нагорья?

– Что ж. Нечего теперь лить слезы сожаления, Гейбриел Сент-Клер. Не надо возлагать на меня ответственность за собственные провалы и промахи. Что твое, то твое, а мое принадлежит мне. – Она махнула рукой и поднялась. – Уже поздно, Гейб. Мне пора в бар. Надо подумать об очень многих вещах.

В городе, когда машина остановилась у отеля, Джесси, открывая дверцу, почувствовала на своей руке ладонь Гейба.

– Куда ведут нас события, Джесси?

– Туда же, где мы были до твоего приезда. Никуда. – Джесси тяжело вздохнула. – Мы отвезем золото. Потом ты вернешься в свою жизнь, а я останусь в своей.

– Не уверен, что мне этого хочется.

– Зачем преувеличивать значение того, что произошло? Если ты не можешь обеспечить сохранность золотого обоза, пусть пришлют кого-нибудь еще. Тогда ни тебе, ни мне незачем будет беспокоиться по поводу того, что может произойти.

– Меня больше волнует, – мягко сказал Гейб, – то, чего может не произойти.

– Я говорю об обозе, – уточнила Джесси, выбираясь из джипа. У обоих сердца обливались кровью. Некогда они были лучшими друзьями. Потом познали друг друга как любовники. Теперь они ни то ни другое. Кто знает, что ждёт их впереди?

– Спасибо, Гейб, – ее голос звучал проникновенно, – за то, что был со мной, когда я посетила нашу бывшую ферму. На будущее я уже ничего не загадываю. Полагаюсь на судьбу.

Отъезжая, Гейб думал о том, не придется ли ему сожалеть, что он вернулся в родные края.

5

Джесси не проведешь. Это был след пули, свежий рубец после ранения. Кто-то стрелял в Гейба, стараясь убить. Ему ничего не стоит сказать, будто работает на губернатора, ну а если он лжет? Вдруг он в самом деле явился, чтобы похитить золото?

Конечно, в девяностых годах нашего века никто не занимается грабежом обозов с сокровищами. Это что-то из нравов Дикого Запада. Несомненно, наркомания и преступность в Делоуниге есть, но такой абсурд… Но Гейбриел Сент-Клер, разгуливающий с пулевым ранением, – еще больший абсурд. Джесси не знала, чем он зарабатывает себе на жизнь, но Гейб не преступник. Однако шериф в курсе его дел, и невозможно представить себе, чтобы такое лицо было с преступником заодно. Правда, с шерифской звездой сейчас здесь один из Сент-Клеров, а это меняет правила игры, но все равно надо сдерживать фантазию.

Вот след от пулевого ранения – факт. И записка, найденная Джесси под дверью по возвращении домой, – тоже реальность. Текст повергал ее в ужас: "Берегись! Он не тот, кем кажется".

Гейб пропадал десять лет. Три года из них проведены в колледже. Год он играл в профессиональной футбольной команде, а потом куда-то сгинул. Допустим, сидел в тюрьме. И вдруг выскочил откуда-то как раз в тот момент, когда она собралась перевозить дедовское золото из банка в Атланту.

Сент-Клеры вечно тащили у Джеймсов. И Гейб нередко появляется в тех случаях, когда им чего-нибудь требуется от Джесси. Ее мозг бился над загадкой, душа разрывалась между чувствами и фактами. Дело не может быть только в четырнадцати унциях золота, а вот где зарыта собака, понять никак не удавалось.

На какое-то время во второй половине дня Джесси позволила себе чуть расслабиться, и тут – откуда ни возьмись – записка, вернувшая ее к жизненным проблемам. Она не могла поверить, будто Гейб потенциальный грабитель, но у нее не было полной уверенности, что в таком деле можно довериться своему инстинкту. Неужели же она до замирания сердца, до умопомрачения влюблена в налетчика? Сразу и не сообразишь, не найдешь ответа. Для начала следует постараться хотя бы не оставаться с ним наедине.

Есть дело, которое предстоит сделать до того, как обоз двинется в путь. В понедельник утро надо начать с визита в банк. Прежде всего она попросит новый кредит, чтобы компенсировать Уолтеру то, что он вложил в ферму. Затем предстоит проверить напоследок сейф с дедовским золотом.

Ей не хотелось задумываться над тем, как пройдут три дня с Гейбом в одном фургоне. Но посторонних к этому делу допускать нельзя. Сохранность золота под ее ответственностью, и если она даже не верит в содержание записки, то обязана вести себя так, чтобы ее автор считал, будто она поверила.

Заодно, может быть, она найдет способ немного встряхнуть Гейба.

В среду утром на окраине города уже запрягали мулов в повозки. Гейб вместе с остальными ждал, когда шериф с помощниками привезут золото.

– Вы только посмотрите, разве это не восхитительно! – восторгалась Джейн, сидя в старинном наряде из домотканой материи и чепце рядом с Лонни. – Настоящий фургон из Коунестоги! Я чувствую себя колонисткой.

– Это потому, что знаешь: тебе не надо быть погонщицей мулов, – ныл Лонни. – И в сапогах жарко.

– Ах, животные взволнованны, как я сама! Я немного поболтала с одним из них, его зовут Гораций Он дал понять, что ему приглянулась одна из кобылок, что возит прогулочные коляски в центре Атланты.

Брови у Лонни поползли вверх.

– Как может мул Гораций услышать о лошадке, которая трудится в центре Атланты? Ведь до Атланты отсюда – семьдесят миль.

– Кобылка из этих краев. Они были близко знакомы, пока ее не отправили туда. А я дала торжественное обещание позаботиться, чтобы они смогли восстановить свои отношения, если, конечно, та не отдала свое сердце другому.

– Мне казалось, что мулы не могут иметь потомства, – неуверенно заметил Лонни.

Джейн одарила его уничтожающим взглядом, который словно говорил: "Не верь всему, что видишь и слышишь", и заявила:

– Во-первых, Гораций совсем не такой, как все. Во-вторых, если он даже холощеный, это не значит, что он бесчувственный!

– На твоем месте, Джейн, я бы держал при себе соображения о твоих переговорах с мулами. Боюсь, Гейбриел уже начинает подозревать, что ты не в себе!

Джейн широко улыбнулась супругу и пристально посмотрела на Гейба.

– И почему он ходит сам не свой последние два дня? Похоже, здесь мы имеем дело с тем самым случаем, когда и хочется, и колется.

Джесси, сидя на коне, прислушивалась к болтовне Джейн. В то утро она была не в своей тарелке, проведя без сна две ночи. Она убеждала себя, что не хочет видеться с Гейбом, но не ожидала, что тот не появится. Нащупав записку у себя в кармане, Джесси раздумывала, не надо ли отдать ее шерифу. В конце концов она пришла к выводу, что ничего не случится, если Гейб не будет знать о весточке тайного благожелателя.

– Ты в порядке, Джесс? – крикнул Гейб со своего места на передке.

Джесси утвердительно кивнула:

– Да, все хорошо.

Остальные участники экспедиции расселись по повозкам. Тут были и телеги для сельскохозяйственного инвентаря, и двухместные кабриолеты, и даже воз с сеном. Старинная походная кухня была набита запасами бобов, гамбургеров и бифштексов.

Наконец раздались завывания полицейских сирен, извещая о прибытии золота. Еще утром, ровно в девять, шериф с помощниками и Гейб встретились с Джесси в банке. Они вскрыли бокс, хранившийся в сейфе, и извлекли оттуда мешочек с сокровищем, были подписаны документы о передаче вклада в руки Джесси, а затем шерифа. И теперь полицейский чиновник укладывал драгоценный груз в фургоне под замок в специальный ящик. Ключ получила Джесси.

Наблюдая за процедурой, Гейб нащупал у себя в кармане второй, запасной, ключ. Конечно, он полностью доверял Джесси, но Гейба тоже беспокоили сообщения неведомого осведомителя. По словам кузена Джоя, сначала раздался телефонный звонок с предупреждением, а сегодня утром он получил записку следующего содержания: "Берегись людей вне закона. В ночи крадется вор".

Гейб позвонил своему шефу. Тот подтвердил требование губернатора, чтобы золото находилось под усиленной охраной. Шериф решил послать с обозом двух своих помощников, хотя и считал, что кто-то просто баламутит воду: на подозрении у него никого не было. Члены семейства Джеймсов, за исключением Джесси, были вполне ординарными обывателями, хотя, подобно Сент-Клерам, они вечно ухитрялись попасть в какую-нибудь переделку. Единственную их заслугу Гейб видел в том, что они произвели на свет Джесси. Но, как простодушно отмечал Джой, у Сент-Клеров за долгие годы вклад в укрепление законопорядка тоже был не так уж велик, если не считать Гейбриела.

Джесси дала сигнал трогаться; Лонни дернул вожжи, но Гораций оглянулся через плечо и уперся копытами в землю.

– Дайте ему кнута, Лонни, – потребовал Гейб.

– Вы не посмеете бить Горация! – возмутилась Джейн.

Голос Джесси прозвучал спокойно, но строго:

– Джейн, мулы упрямы. Если Лонни сразу же не даст им почувствовать, кто над ними главный, то наша поездка затянется.

– Чепуха, – саркастическим тоном заявила Джейн. – Дайте мне поговорить с большим мальчуганом один ни один.

Она спрыгнула с передка, быстро подошла к мулу, пошептала ему в ухо и вернулась на место. К удивлению зрителей, минуту спустя Гораций уже вышагивал по шоссе.

Гейба не оставляло беспокойство. Он выполнял самые разнообразные задания, но это, видимо, будет самым хлопотным. Если и впрямь существует грабитель, то он затаился. По официальным каналам среди местной криминальной публики ничего подозрительного найти не удалось, но Джой послал записочку таинственного вестника в графологическую лабораторию. Гейбу хотелось бы поговорить с Джесси о загадочных звонках и посланиях, но она замкнулась в себе.

К полудню устроили привал, чтобы напоить животных и перекусить. Хотя прошли они всего десять миль, Гейб уже чувствовал себя разбитым. Блейз держался хорошо, но его хозяин сдавал. Значит, после ранения он еще не вошел в настоящую форму, подумал Гейбриел.

Уже далеко за полдень путешествующие достигли реки Итоува недалеко от Силвер-Сити, где остановились на ночлег. Гейб приказал возницам поставить повозки кольцом вокруг лагеря, как если бы ожидался набег индейцев, и проследил, чтобы лошади и мулы были напоены, вычищены и накормлены. Джесси продолжала избегать контакта, занимаясь бивачным костром, установкой палаток, раздачей постельных принадлежностей.

Пока повар возился с ужином, Джесси проверила, цел ли ящик с золотом и на месте ли ниточка, которую она незаметно протянула от крышки до запора.

Бобы и гамбургеры оказались почти "как настоящие". Термосы со льдом, предназначенным для охлаждения пива и соков, были вполне современными.

Гейб, похоже, старался не попадаться Джесси на глаза. Вот и хорошо. Тем легче ей будет в течение последующих двух дней. К субботе они доберутся до Атланты, и золото будет вручено губернатору. Они погонят фургоны домой, на официальное открытие фестиваля "Дни Золотой лихорадки", Гейб останется в Атланте, а ее жизнь вернется в обычную колею.

Джейн и Лонни сидели в легких складных креслах.

– Это, – объяснила Джейн с искоркой в глазах, – дань возрасту и находчивости. Будем ли мы петь песни у костра?

– Ага! – отозвался кто-то. – Джесси, ты захватила гитару, не так ли?

– Нет, я не взяла.

– Взяла, взяла, – поправил Лонни и вытащил сумку Джесси из-под сиденья в повозке.

Оставалось только подчиниться общему требованию. Джесси перебрала струны, настроила гитару, и импровизированный концерт начался. Она исполняла песни, которые знали все: "Ты мое солнце", "Собрался жениться лягушонок", "Клементайн".

– Сыграй одну из своих, Джесси, – попросила Джейн. – Моя душа просит перед сном что-нибудь красивое и печальное.

– Ой, нет! – воскликнула Джесси.

– Но почему, Джесс? – прозвучал знакомый низкий голос, обладатель которого явно старался справиться со своим волнением. – Давайте послушаем песню о том, кто уехал…

Этого невозможно было избежать, лишь только появилась гитара.

– Ну, хорошо. – И Джесси запела свою так потрясшую Гейба песню:

 
Я только им опять живу,
Мы вместе тот же путь проходим,
Люблю во сне и наяву,
Меня уносит половодье…
 

С последними словами горло Джесси сжалось, она едва допела. Ей поаплодировали, она встала и убрала гитару в футляр.

Джейн отправилась на ночлег.

– Я устала. У колонистов, должно быть, отрастали кожаные подушки сзади. Спокойной ночи, друзья.

Джесси проследила глазами, как два пожилых неразлучных чудака сложили свои кресла и зашагали бок о бок к палатке, которую разбили на опушке рощи. Тут она приметила разложенные под фургоном постели. Одна – для нее, а другая?

– Минуточку, Гейб. Тебе здесь спать не положено.

– Однако я сплю здесь, Джесс. Как можно охранять золото на расстоянии?!

– Но… Однако…

Гейб был прав. Мешочек с золотом заперт в фургоне, если Гейб призван выполнять обязанности стража, то ему, как и ей, нельзя никуда удаляться.

– Как ты считаешь, Джесси? – мягко заговорил он. – Мне не по душе, что происходит. Я думаю, нам обоим требуется хорошо выспаться. Давай заключим перемирие на время перехода?

– Сможем ли мы его соблюдать?

– Попробуем.

Согласие было дано, но процедура отхода ко сну оказалась не такой уж простой. Повозки отстояли друг от друга на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать дыхание соседей в спину, но в то же время не настолько далеко, чтобы насладиться одиночеством. Кроме того, за чертой лагеря с двух сторон расположились люди шерифа.

Джесси, не раздеваясь, лежала поверх спального мешка, спасаясь от жары. Огни постепенно затухали, по мере того как люди укладывались. Гейб отправился в обход. На вопрос Джесси, кого он надеется обнаружить, Гейб отшутился:

– Индейцев.

Рассуждая логически, она знала, что золото надежно охраняется, однако предупреждения лишили ее покоя. Повременив, она выбралась из-под фургона. Гейб ушел, а она должна беспокоиться! Что до посторонних, то золото лежит надежно под замком в ящике, который привинчен ко дну повозки. Единственный ключ у нее. И все-таки тревожное чувство не покидало ее.

Джесси быстрым шагом обошла стоянку, затем сквозь деревья пробралась к реке. Может, быстро окунуться, смыть дорожную пыль? Глядишь, удастся расслабиться, снять душевное напряжение.

Благая мысль пришла в голову не только Джесси. По всплескам она определила, что кто-то плывет к другому берегу. Прячась за стволом дерева, Джесси увидела, как блеснула в свете луны золотистая голова Гейба. Он добрался до противоположного берега и стал выходить из воды.