Текст книги "Милость от своей звезды"

Автор книги: Сандра Частейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Неплохо, – ответила Джесси, хотя не могла сосредоточиться на мелодии: помещение наполнялось публикой, желавшей потанцевать и выпить. Надо было проверить запасы еды и спиртного, пополнить их необходимым.

– Я думал, мы сегодня исполним эту песню.

– Нет! – неожиданно громко вырвалось у Джесси помимо ее воли. – Может, позже.

– Потом не выйдет, – сказал музыкант. – Представитель фирмы грамзаписи из Нэшвилла собирался приехать послушать нас.

– О-о! Ты уверен, что он приедет?

– Так мне сказали. Это должно быть сюрпризом. Но ничего, мы всегда можем сыграть что-нибудь еще. У нас есть что показать и без твоей песни.

Джесси прошла через весь зал к небольшой эстраде и облокотилась о заднюю стенку старенького инструмента.

– Нет, эта песня хороша. Может быть, она лучшее, что мы создали. Мы с нею и выступим. Давайте-ка послушаем еще раз конец.

Спустя минуту Джесси уже пела. Ее глубокий, бархатистый голос вырывался в открытые двери. В песне звучала боль потерянной любви, и проходившие мимо туристы задерживали шаг у двери бара. Гейбриел Сент-Клер, находившийся на полпути в свой отель, тоже остановился.

– Здорово у нее получается, а? – обратился к нему старик, подметавший тротуар. – Никто не споет с таким чувством о сердечных муках, как Джесси.

– А это она?

– Угу. Вы, должно быть, Гейб? А я Лонни, муж Джейн.

– Джейн мне понравилась, хотя она глубоко заблуждается насчет Джесси и меня.

– Вы вскоре обнаружите, что моя жена обладает способностью превращать желаемое в действительность. Взгляните на меня. Перед вами бывший механик, специалист по дизелям, а ныне – управляющий туристского отеля, который недавно занялся и старинными танцами, а именно кадрилью.

Гейбу и раньше доводилось слышать о его супруге от своего одноклассника Гейвина, ее племянника. Она занималась общественной деятельностью, хотя трудно было разобраться, чем облагодетельствовала тетушка Гейвина город Делоунигу. Во всяком случае, ее натура считалась непредсказуемой, поэтому и ее рассказ о бойцовой курочке плутоватой мог вполне оказаться выдумкой.

Голос Джесси затихал. Гейбриел уже не улавливал слов, воспринимая лишь мелодию, полную душевной боли – боли, которую они когда-то разделяли… Чем отличалась женщина, с которой он разговаривал утром, от подруги его юных лет? Черт побери, в прежние времена она не влекла его как объект страсти, подобно Лоре. Очень трудно сопоставить детскую дружбу с чувством, которое он испытал сегодня. И когда Гейб услышал голос Джесси, его сердце отчего-то заныло… Он поправил сумку, висевшую на плече, и заметил устремленный на него взгляд Лонни: очевидно, Гейб упустил что-то из рассказа управляющего отеля. Он поспешил загладить неловкость:

– Скажите, Лонни, бывает на свете такая штука, как плутоватая бойцовая курочка из Новой Гвинеи?

– Я точно не знаю, но если Джейн пообещала зажарить эту птичку на ужин, то, пожалуй, вам стоило бы перекусить, перед тем как идти к ней в гости.

Танцевальная площадка в баре "Золотой песок" – большое квадратное углубление, окруженное столиками, – была битком набита посетителями в ковбойских костюмах и платьях прошлого века. Танцующие старательно выполняли сложные па в такт музыке.

– Помню, в моем детстве здесь была дискотека, – заметил Гейб.

Лонни наблюдал, как Джейн выделывала фигуры кадрили с каким-то незнакомцем.

– Готов побиться об заклад, вы с Джесси составляли парочку что надо.

– Мы с ней никогда не танцевали.

Но потом Гейбу вспомнилось: однажды они все-таки танцевали вдвоем. Точнее, он пытался научить ее, но все кончилось тем, что они, хохоча, повалились на пол и решили, что у спортсменов и музыкантов чувство ритма растрачивается в беге или мелодии, а на танцы ничего не остается. Они часто смеялись – их всегда окружала атмосфера веселья…

Гейб покачал головой и почувствовал угрызения совести. Ему пора звонить в свой офис, где для него была готова информация о всех правонарушителях округа, а он, пренебрегая своим долгом, занимался тем, что сидел в баре и наслаждался музыкой… Свет в зале приглушили, только яркий луч падал на площадку с пустым стулом. Но вот в освещенный круг вступила Джесси, и Гейб одним духом осушил свой стакан. На ней было платье, в каких появлялись в танцевальных залах девушки в прошлом веке, – розовое с черной отделкой. Юбка – с высоким разрезом, позволившим ей соблазнительно закинуть ногу за ногу; чулок в крупную сетку подчеркивал их красоту. Джесси стала зрелой, чувственной женщиной, и сердце Гейба забилось сильнее.

– Добрый вечер, леди и джентльмены! Приветствую вас в баре "Золотой песок". За моей спиной – длинноногие гитаристы из группы «Дастерс», а меня зовут Джесси Джеймс. Этим вечером мы споем вам мою песню о девушке, скрывавшей свою любовь. Она полюбила человека, который воспользовался ее доверием, а потом оставил.

Вряд ли Джесси знала о присутствии Гейба, но когда она запела, тому показалось, что она смотрит прямо на него. Это была та песня, которую Гейб слышал днем, но теперь он смог различить слова. Однако не в них было главное, а в мелодии, в низком, чуть хрипловатом голосе исполнительницы, который вселял в души замерших слушателей чувство нежности, печали и грусти о невозвратимом прошлом… Эти переживания увлекали, и даже у Гейба сжалось сердце. Ему хотелось выйти к Джесси на сцену, обнять и приголубить ее, как в юности, сказать, что все будет хорошо…

Песня окончилась, и вспыхнул свет. Зрительный зал взревел от восторга. Джесси с достоинством поклонилась, послала слушателям воздушный поцелуй и растворилась в толпе. Через минуту она уже была рядом с Лонни, Джейн и Гейбом.

– Джейн, – спросила она, – ну как? – В этот момент взгляд ее упал на Гейбриела. Было заметно, как лицо Джесси побледнело, но она быстро овладела собой. – Привет, Гейб, – кивнула она. – Я не знала, что ты любитель стиля "кантри".

– Я тоже не знал, но мне очень понравилось. Не подозревал, что ты певица, – громко сказал Гейб, пытаясь перекрыть музыку.

– Я не певица. Мы просто дурачимся с музыкантами.

– Знаешь, Лонни, – вмешалась вдруг Джейн, – мне захотелось отведать что-нибудь из блюд китайской кухни. – Она повернулась к Джесси и Гейбу. – Надеюсь, вы не будете против, если мы вас оставим вдвоем?

– Нет, нет, не уходите. – Джесси загородила старикам дорогу. – Вы пришли ужинать, и я вас не отпущу голодными.

– Я не настроена сегодня на курочку из Новой Гвинеи, – заявила Джейн. – Однако Гейб, по-моему, умирает с голоду, а ты, Джесси, уже распушила перышки и готова захлопать крыльями.

Прежде чем Джесси и Гейб разобрались, что происходит, они оказались за столиком вдвоем.

– Что еще за новогвинейская курочка?! Мы здесь подаем только бифштексы и гамбургеры.

Сочные, яркие губки Джесси недовольно надулись, и Гейб увидел перед собой уже не голенастую, долговязую девицу, а женщину-мечту из эротического сна, один вид которой заставил его стиснуть зубы от нестерпимого желания…

– Да я не очень голоден, Джесси. Нам лучше поискать более спокойное место, где мы могли бы поговорить.

– Нам не о чем говорить, Гейб, – ответила Джесси с той грустью в голосе, которая звучала в ее песне. Гейб увидел печаль в ее глазах и невольно почувствовал свою вину за несложившуюся жизнь женщины. Были же времена, когда они ничего не скрывали друг от друга, у них не было никаких тайн, хотя в основном он говорил о том, что его тревожит или радует, а она внимательно выслушивала.

– Все-таки, может, поговорим, Джесси?

На языке у него вертелись слова о необходимости разобраться, что произошло между ними, о возможности восстановить их отношения, но вместо этого, презирая себя за нерешительность, он начал говорить о своем задании, о случаях нападения бандитов во время перевозки золота, но Джесси оборвала его:

– Давай отложим этот разговор для более подходящего случая. – И исчезла в гуще веселящейся толпы.

Она с трудом добралась кружным путем до стойки, выскочила через находящуюся позади нее дверь и стала быстро подниматься вверх по лестнице. Бармены справятся какое-то время с заказами без нее, а ей необходимо побыть одной, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать дальше.

Но Джесси не суждено было побыть наедине с собой. Едва она успела достичь плоской крыши здания, как услышала шаги за спиной. Это был Гейб. Для того чтобы понять это, Джесси не нужно было оборачиваться. Он подошел к ней и, казалось, хотел поцеловать.

– Уйди, Гейб. Я хочу побыть одна.

– Почему? Разве мы не старые друзья?

– Нет, больше мы не друзья. А это, чем бы оно ни было, уже нечто новое.

– И ты не хочешь впустить новое в свою жизнь, так, Джесси? Ты держишься за прошлое, боясь изменить себе, забыв о нем?

– Уходи. – Голос Джесси дрогнул. – Да, я прошлое, твое прошлое, с которым ты некогда предпочел расстаться.

– Я сожалею о том, что держался в стороне, не объясняя тебе причины…

– Не надо никаких объяснений, Гейб. Мне ничего от тебя не нужно.

Но он не собирался верить ее словам, прочитав правду в темно-карих глазах Джесси утром в пустом баре, да и теперь она отводила от него взгляд, словно боясь, что он выдаст ее истинные чувства.

– Я не верю, Джесси. Мы с тобой не умеем скрывать свои чувства друг от друга. Нам это никогда не удавалось. Я хочу поцеловать тебя и знаю, что ты хочешь того же.

Он медленно повернул ее лицом к себе и обнял.

Джесси подумала, что была права, определив зарождающиеся между ними отношения как нечто новое. Она зажмурила глаза, губы ее раскрылись, и Гейб склонился к ней в нежном поцелуе.

И прошлое сразу отодвинулось и померкло.

3

Джесси без конца представляла себе их встречу и пыталась изгнать как какое-то наваждение мысли о ней из сознания. Гейб отрекся от нее, и исправить что бы то ни было ей не дано. Но их поцелуй сразу все изменил: Джесси сразу утратила волю к сопротивлению. Она прильнула к Гейбу, наслаждаясь ощущением тепла, силы и надежности его тела, столь же знакомого, сколь и чужого ей.

– Я знаю, что совершаю ошибку, – произнес Гейб, покрывая поцелуями лицо Джесси, – но не могу совладать с собой.

– Я больше не играю в игрушки, Гейб.

– Я тоже.

– Не верю, – заявила Джесси, глядя в его голубые глаза, в которых мерцало отражение неоновой рекламы. – Что ты хочешь от меня? – спросила она, отстраняясь. – Ты ведь предпочел бы находиться сейчас где угодно, только не здесь, верно ведь? Но ты целуешь меня, и тебя ко мне влечет…

– Да, – нерешительно подтвердил Гейб.

– Значит, мы займемся любовью, а что потом? Ты исчезнешь еще на десять лет? Ты что, вроде саранчи, налетаешь и уничтожаешь все накопленное без тебя? Остановись, Гейб. Теперь я уже не та, какой была.

– Я это заслужил, – признал он, чувствуй себя мальчишкой, попавшимся во время совершения проступка.

Но Джесси знала, что Гейб не заслуживал упреков. Ведь это она хотела отдаться ему, когда они встретились в последний раз. Тогда у нее не хватило сил оттолкнуть его, но теперь ее чувства перегорели и захоронены, иначе она не сможем еще раз пережить его исчезновение. Гнев душил ее, и Джесси позволила ему излиться: она взмахнула рукой и влепила Гейбу пощечину. Тот, опешив на миг, медленно разомкнул объятия и отступил на шаг.

– Прости меня. Я слишком много позволил себе. Мне показалось, что тебя так же влечет ко мне, как меня – к тебе.

– Ты просто захватил меня врасплох! – отрезала она.

Однако правда была на его стороне. При первом же прикосновении Гейба воля Джесси начала таять, не в силах противостоять зарождающемуся желанию.

– Для меня этот поцелуй – не меньшая неожиданность, чем для тебя. – Гейб уже овладел собою. – Прости. Похоже, мы неудачно начали. У меня на уме совершенно не было ничего такого, когда я последовал за тобой… – Он потер ладонями лицо, отвернулся и отошел к высокому, до пояса, кирпичному парапету, тянувшемуся по периметру крыши. – Послушай, Джесси. Я убедил себя, что случившееся с нами десять лет назад объясняется отчасти возрастом, отчасти тем, что мы отличались от людей, среди которых жили. Я не хотел причинить тебе боли и не знал, как поступить, когда заставил тебя страдать.

– Я знаю, Гейб. Ты прав. Я тоже сожалею, что так получилось. Просто… просто ты был моей первой любовью. Для каждого она памятна, и все ее идеализируют…

– Видимо, да…

Но, черт возьми, Гейб не собирался смотреть на Джесси сквозь романтический флер! Иначе он уже не смог бы расстаться с ней: Джесси была частью его жизни, болью его отроческого сердца. Тогда они не сходились только в одном: его извечным желанием было уехать, она же неизменно хотела остаться. В ушах Гейба все еще звучала грусть, пронизавшая песню, которую исполняла Джесси. Он не выдержал и спросил:

– Та песня, что ты пела сейчас, о нас с тобой?

– Разумеется, нет, – ощетинилась Джесси. – Только эгоист и тупица мог придумать такое. Ты не единственный мужчина в моей жизни! Кроме того, это я прогнала тебя прочь.

– Да, ты права, я эгоист и тупица и был настолько глуп, что дважды уходил от Джессики Джеймс. Похоже, я переоценивал свои умственные способности.

– Не исключено, – любезно согласилась Джесси.

Она добилась своего. Ей удалось удержать Гейба на расстоянии, закатив ему пощечину. Она смогла внушить ему, что ее секундная слабость была вызвана своего рода ностальгией, вспышкой детских воспоминаний и отроческих чувств.

Гейб оперся руками на выложенное белым кафелем ребро парапета, его взгляд устремился на горы, возвышавшиеся за городом. Итак, между ними все стало ясно, и говорить больше не о чем. Но тут Гейб вспомнил, почему он оказался в этом городке.

– Кому это пришло в голову, что кто-то намерен напасть на ваш караван с золотом?

– Не знаю. Почему бы тебе не сообщить мне об этом?

– Джой сказал, что, по-твоему, за этим стоит семейство Сент-Клеров.

– Такая мысль появилась у меня только после твоего визита.

– При чем здесь я?

– Не потому ли ты приехал, что собираешься сделать грязную работу за своего дядюшку? Не смущайся, Гейб. Бизнес есть бизнес.

Первой мыслью Гейба было назвать эти домыслы глупостью. Однако, учитывая прошлые деяния представителей рода Сент-Клеров, он не мог поклясться, что дядя Бак не запутан в этой истории. Гейб хотел бы сказать Джесси, что он здесь вовсе не из-за дядюшкиных козней, но начальник управления и шериф просили его не раскрывать, на кого он в действительности работает. Гейб не верил, что обоз подвергнется нападению, но долг обязывал его отнестись к такой возможности с полной серьезностью.

Гейб никак не ожидал, что Джесси подумает будто опасность нападения исходит от Сент – Клеров.

Он также не ожидал, что полиция может заподозрить в подготовке ограбления Джесси.

– Надеюсь, ты шутишь, Джесси?

– С чего мне шутить? Ты поступал ради своего семейства и похуже.

Время молниеносно вернулось назад.

…Стояла поздняя осень. Университет штата Джорджия засыпали опавшие красные и желтые листья. Джесси сидела за маленьким столиком у раскрытого окна в своей комнате в студенческом общежитии и пыталась заниматься. Ничего не шло в голову, так как единственное, чего ей хотелось, – это снова оказаться в горах вместе с Гейбом и, сорвав с ног туфли, пробежать по кромке воды к нему навстречу. Однако Гейба там уже не было. И он никогда не вернется туда. Все теперь изменилось. Джесси стала студенткой первого курса. Она первая из Джеймсов попала в колледж и была полна решимости получить солидное образование.

Может быть, если она выстоит, получит диплом и научится держаться, как красивые элегантные девушки, которых она видела прогуливающимися между учебными корпусами, тогда Гейб приедет домой – и?.. Нет, нельзя давать волю слабости. Ведь Джесси не знала даже, где находится Гейб. Говорили, что из-за травмы ему пришлось покинуть футбольную команду «Дельфины», и возможно, навсегда. Не исключено, что он успел жениться… Джесси видела фотографию в журнале: Гейб с красавицей-блондинкой. И все же почему-то в глубине души Джесси верила, что он принадлежит ей.

Затем, словно во сне, она подняла глаза и увидела его – он стоял в раскрытом проеме двери.

– Гейб, – прошептала Джесси. – Это ты?

– Ясно, я. Как дела, Джесси?

– Прекрасно – теперь. – С этими словами она бросилась в его объятия. – Я не надеялась, что когда-нибудь увижу тебя снова.

Они вышли на улицу. Джесси заметила, что из окон их ревниво рассматривали обитательницы общежития. Студенты в отличие от них, узнавая Гейба, оборачивались, чтобы получше рассмотреть девушку знаменитого спортсмена, которую прежде вообще не замечали. Гейб держал Джесси за руку, как положено.

– Я слышала, у тебя была травма, – сказала она.

– Ага.

– И как долго ты не будешь в состоянии играть?

– Они еще не знают сами. Куда бы мы могли пойти посидеть?

И не поняв даже, как все получилось, они оказались в номере Гейба в отеле. Джесси не задумывалась над тем, что в этом может быть нечто сомнительное, пока не услышала звук запираемой двери. С улыбкой облегчения Гейб вздохнул:

– Теперь мы можем побыть вдвоем, Джесси.

– Это точно. Но ничего, что мы вдвоем в номере отеля?

Он взглянул на нее, и Джесси поняла, что такой Гейб видит ее впервые. Раньше он видел в ней ребенка, даже в некоторой степени гадкого утенка, но вот прошло какое-то время, Джесси превратилась в прекрасного лебедя, и Гейб был ошеломлен ее очарованием…

– Я скучала по тебе, Гейб. Как давно мы уже… не были вместе.

Обоим вспомнился вечер накануне ее отъезда в колледж, когда он целовал ее, а она отвечала на его поцелуи…

– Джесси, прости мне мое поведение в тот вечер! Я никогда не должен был целовать тебя как свою девушку. Я был просто здоровенной и глупой рогатой скотиной!

– О, я все поняла. Я долго размышляла о тебе и Лоре и о том, насколько она, должно быть, лучше меня.

– Вовсе нет. Черт возьми, я совсем не то хотел сказать. Она тебе в подметки не годилась. Ты была… особенная.

– Я еще осталась такой, Гейб? Наверное, нашлось немало девушек, желавших ухаживать за тобой, когда ты получил травму?

– Не так уж много. – Голос его напрягся. Он опустился на кровать и включил свет. – Не надо было мне приезжать сюда. Никогда. Да я бы и не сделал этого, не будь я… – Он посмотрел на нее и совсем тихо произнес: – Я скучал по тебе, Джесс…

– Я тоже скучала… Мне не с кем было даже поговорить после твоего отъезда.

Гейб, встав, протянул было к ней руки, но потом снова сел на кровать.

– А теперь все изменилось. Ты стала почти взрослой и сумела уехать с нагорья. Из худенькой девчушки с длинными косичками, которая загадывала желания на первую звезду, ты превратилась в красивую, очаровательную девушку.

– Но я загадываю и сейчас, и мое желание наконец начало осуществляться.

Они некоторое время молча смотрели друг на друга, но Гейб неожиданно отвернулся.

– О, черт! – В сердцах он ударил кулаком в подушку.

– Гейб, что-то не так? – Она бросилась на колени, прижалась головой к его груди. С ним стряслась беда, и он пришел к ней. Это все, что ей надо знать. – Что бы там ни было, все образуется. Я уверена.

– Ты не понимаешь, Джесс. Всю жизнь я стремился бежать из наших мест, стать человеком, думал, что нашел свой путь. Но это был мираж. Все потеряно!

– Ты не потерял меня, Гейб. Я всегда буду рядом с тобой…

Она целовала, ласкала его, снимая с него одежду. В этот раз Джесси одаривала его любовью женщины, и пути назад не было. Оба они – взрослые люди, оба свободны, и Гейб брал щедрый дар, сливаясь с ней телом, обращая ее покой в огненную энергию, унесшую их в такие выси, в которых не бывал еще ни один из них.

Потом она лежала в его объятиях, и ей казалось, будто они взобрались на горную вершину и весь мир – у их ног.

– О, Гейб, – прошептала Джесси. – Я ждала этого, ждала тебя. Почему ты так долго не возвращался?

Внезапно она ощутила, как Гейб замер и напрягся. Он застонал, высвободился из кольца ее рук и сел, запустив пальцы в волосы.

– Я не верю, что совершил это, Джесс. О Боже, я так раскаиваюсь. Я приехал не для того, чтобы соблазнить тебя или наобещать и обмануть. Мне нужна была лишь твоя подпись на документе, дающем право прохода к нашей земле на взгорье. Теперь…

Джесси похолодела при этих словах. Значит, Гейб здесь не потому, что хотел ее видеть. Она не нужна ему. Требуется лишь ее подпись на юридическом документе, с которым Сент-Клеры приставали к ней уже несколько лет.

Она вскочила и начала одеваться, стараясь не разрыдаться и сдержать бешенство, закипавшее у нее в душе.

– Гейб, если бы ты сказал мне о причине твоего приезда сюда, я еще, может, подписала бы. Но, по-твоему, следовало заняться любовью со мной, чтобы получить то, что тебе нужно.

– Да нет, Джесси! Просто так получилось…

– А если я подпишу, что будет с нами дальше?

– Не знаю… Я отвезу документ дяде. Мой долг в отношении семьи будет выполнен раз и навсегда. Может, тогда они оставят меня в покое…

Джесси застегнула джинсы и сунула ноги в кроссовки.

– Неужели они держат тебя в качестве заложника?

– Что-то вроде того, – с горечью признался Гейб.

– Ну что ж, я не собираюсь облегчать твою участь.

С каждой минутой гнев Джесси и острая боль в душе нарастали.

– Можешь отвезти свою бумагу назад, к дяде, и сообщить ему, что я не подпишу ее ни сегодня, ни в следующем месяце, ни в будущем году. – Голос Джесси доходил уже до крика. – Пусть этот участок останется без путей подхода к нему на веки вечные. Никогда больше не желаю видеть ни тебя, ни твоего дядюшку, ни адвоката твоего дядюшки. Спасибо за интересно проведенный день!

– Нет, Джесс! Подожди! У меня даже намерения не было причинить тебе боль. Ты знаешь, что ты мне не безразлична. И так было всегда.

– Не желаю ничего слушать! – крикнула Джесси, выбегая из комнаты. – Больше я тебе не верю.

С тех пор они не виделись. До сегодняшней встречи.

* * *

Надо было отдать должное великодушию Джесси – она не помянула Гейбу той их, последней, встречи, словно давая ему возможность забыть о ней. Но Гейб все помнил и не собирался прятать голову в песок.

– Я сожалею, Джесси. Ты даже не представляешь как. – Гейб говорил медленно, с трудом подбирая слова. – Мне стыдно, что я позволил моему семейству использовать себя. Но больше всего меня мучает то, что я не сказал тебе всей правды. Я любил тебя. Думаю, любил всегда.

– Поделом тебе, Гейбриел Сент-Клер. Я знала, что тебе не безразлична. Ты никогда не лгал мне, и если в наших спорах права оказывалась я, ты признавал это. Никто и никогда не относился ко мне настолько честно. Потому-то мне и было тогда так больно.

– Когда меня отставили из команды, я, видимо, немного спятил. Страдал ужасно, но никто не понимал этого. Потом я увидел тебя, и все стало опять на свои места. Но ты убежала, не захотев выслушать того, что у меня было на душе…

– Я слушала, Гейб. Только что отдавшись тебе, я лежала в твоих объятиях и ждала, надеясь услышать: "Я люблю тебя, Джесс".

– А что последовало бы затем? Мы с тобой поженились бы и жили на взгорье, подобно нашим предкам, и изнывали бы от тоски и чувства загубленной жизни. Я вел себя как негодяй, Джесси. Последний негодяй. Но даже тогда я отдавал себе отчет в том, что наш брак означал бы наихудшее решение вопроса о будущем..

– Теперь я это понимаю. Но в то время я еще жила прошлым. Ждала, когда ты возвратишься, и вдруг ты действительно возвращаешься… да еще нуждаешься во мне! Но что же я услышала? Только то, что твоему семейству нужна моя подпись на клочке бумаги насчет права прохода по единственному участку земли Джеймсов, которым твои родичи еще не завладели. С этим заданием они могли послать кого угодно, Гейб, но согласился на него ты, хотя знал, с одной стороны, что значит эта земля для меня, и с другой – что значишь ты…

– Тогда уж выслушай и ты все до конца, Джесси. Я не хотел ехать к тебе, но позволил дяде убедить себя. Или, может быть, здесь больше подходит слово «подкупить». Семейство выкачивало из меня и деньги, и уверенность в себе. После травмы у меня не было ни карьеры, ни диплома, ни будущего. Приходилось искать новые пути к заветной мечте. Дядя Бак пообещал: если я поговорю с тобой, они никогда больше не станут просить меня ни о чем. Кроме того, родичи поклялись впредь не тревожить и тебя ни при каких условиях. И я сдался.

– Что ж, ты ошибся: я-то не сдаюсь. Я дала себе слово, что верну все земли, принадлежавшие нам. И так как ты находишься на моей территории без приглашения, то я хочу, чтобы ты ушел.

– Джесс, не надо так. Даже если ты не желаешь поговорить о нас с тобой, нам необходимо обсудить вопрос с золотом. Мне поручено позаботиться о лошадях, мулах и лагерном инвентаре. Кроме того, я обязан обеспечить охрану, поэтому ты должна познакомить меня со своими планами.

Джесси вздохнула:

– Ну, ладно. Поговорим в понедельник.

– В понедельник? А почему бы не завтра? Разве бар не закрыт в воскресенье?

– Да, но по воскресеньям я хожу в церковь.

– На весь день?

– Нет. После службы я обедаю, а потом еду в горы на прогулку верхом.

– Вот и чудесно. Мы пообедаем, а затем поедем кататься.

– Но у тебя нет лошади.

– О нет. Лошадь есть. Мой Блейз до сих пор ждет меня.

– Где он?

– У кузена Уолтера.

– Но мне показалось, ты не говорил ни с кем из твоего семейства. А чего ради Уолтер содержит твою лошадь?

– Ну, скажем, он таким образом выплачивает мне долг.

– Ладно. Тогда до завтра, Гейб.

– Прекрасно. Я заеду за тобой после службы в церкви.

У нее не хватило сил спорить. Бог знает, что она могла бы ему наговорить. Делать вид, будто ты неуязвима и безразлична ко всему, оказалось труднее, чем Джесси полагала.

– Речь идет лишь о разговоре, Гейб. Я не влюбленная малолетка, у которой душа нараспашку и над которой все смеются.

О каком смехе она говорит? Впрочем, Джесси права Он сам всегда относился к ней свысока, скрывал, что они дружат. И пользовался ею… Гейб уже сделал несколько шагов по лестнице, но остановился и вернулся с полпути:

– Ты действительно вышла из детского возраста, и Джейн правильно сказала, что крылышками хлопать умеешь. Жду не дождусь, когда ты приступишь к плутовским штучкам, – сказал он, пряча в глазах искорки смеха, и вновь начал спускаться по лестнице, пристроенной к наружной стене, перепрыгивая через ступени.

В полном изнеможении Джесси подошла к парапету и посмотрела на улицу внизу. Что за чепуха? Какие крылышки? Что за плутовские штучки? А главное – что заставило ее согласиться отправиться с ним на взгорье? Ведь сейчас у нее полно дел в баре – как там все устроить на время своей поездки с обозом… Джесси глубоко вздохнула и позволила себе робкую улыбку надежды. Не она изобрела угрозу ограбления, но от кого бы ни исходила эта информация, Джесси будет благодарна этому человеку всю жизнь: ведь он дал ей последний шанс…

Гейбриел Сент-Клер возвратился в отель. Джесси видела через улицу, как в его номере зажегся свет. В окне вырисовался силуэт Гейба, расстегивающего и стягивающего джинсы. Словно зная, что Джесси наблюдает за ним, он отдернул штору и послал ей воздушный поцелуй. Свет погас.

Гейбриел Сент-Клер отнюдь не был ангелом. Никто лучше Джесси не знал, какой он озорник. Он пробудил в ней тревожащие воспоминания, дурные желания. И похоже, он знал, что делает.

На следующее утро Гейб проснулся рано. Он надел выходную рубашку, которая была у него с собой, и, захватив пиджак спортивного покроя, отправился в столовую отеля, где огорошил Лонни вопросом:

– Нет ли у вас галстука взаймы?

– Конечно есть. Куда-нибудь идете?

– Думал сходить в церковь.

Лонни развязал светло-розовый шелковый галстук, который был на нем, и отдал его Гейбу.

Церквушка пристроилась на склоне горы. Окна были открыты, далеко разносилось пение. Гейб не мог похвастаться, что в детстве часто заглядывал сюда. Сент-Клеры никогда не отличались благочестием. Он оставил свой джип на стоянке, окруженной соснами, и вошел в храм. Все взгляды обратились к нему, когда он прошел по центральному проходу и сел в первом ряду. Смотрела на Гейба и черноволосая хористка в красном одеянии; он кивнул ей в знак приветствия. Сидевшая рядом дама протянула ему молитвенник, и Гейб с волнением присоединился к поющим. Давно уже у него не было так хорошо на душе. Не отрываясь, смотрел он на лицо Джесси. Под самый конец службы она солировала, пела об ангелах и всепрощении.

Гейб уходил из храма одним из последних. Среди паствы многие были ему знакомы и удивленно приветствовали его. Когда он уже приблизился к выходу, из заднего ряда встал пожилой мужчина, перегородив ему путь.

– Слыхал я, что ты объявился в городе, дружок.

– Дядя Бак?! Господи, ты-то как здесь оказался?!

– Да вот, время от времени хожу послушать службу. Однако насколько я помню, и ты никогда не был усердным прихожанином.

Гейб просто сказал:

– Я пришел повидаться с Джесси.

– Давно пора, – заявил Бак, кивнув кому-то за спиной Гейба, и степенно прошествовал в дверь мимо племянника. Особа, которой кивнул дядя Бак, не собиралась хранить молчание. Тронув Гейба за плечо, Джесси вопросила.

– Что ты здесь делаешь и где, Господи помилуй, ты спер такой галстук?

– Ай-ай, мисс Джеймс, что за выражения вы себе позволяете! Этот галстук – произведение искусства. Пожалуй, он очень подойдет к вашим шортам.

Джесси, только что стянувшая с себя церковное одеяние, смущенно посмотрела на свои голые ноги и поспешила снова накинуть длинную одежду.

– Жарко, – объяснила она.

– Садись в джип, Джесс, – приказал Гейб, не скрывая, что все это его забавляет. – Быстро или я сам затолкаю тебя в машину! Ну!

Должно быть, она поверила Гейбу, так как поспешно забралась в джип и захлопнула дверцу.

– Не знаю, зачем ты это делаешь, Гейб. Все очень глупо выглядит.

– Я приехал за тобой, как и обещал. Где бы тебе хотелось пообедать?