Текст книги "Отец моего парня (СИ)"
Автор книги: Сандра Бушар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Ты спровоцировала меня, Маша. Не знаю, зачем… Но точно намеренно. Я ведь видел это!
– Я нашла свой телефон. И переписки. – призналась я, но тот и бровью не повел. Пришлось пояснять элементарные вещи: – Вы расстались за меня с Валерой! Заблокировали номер своего же сына на моем телефоне! О, это я еще упускаю байки про ремонт труб в общаге! Ложь… Кругом один сплошной обман…
Он не выглядел виноватым. Скорее, самодовольным. Будто детскую шалость совершил, а не нечто безумно переходящее грани личного пространства.
– Я облегчил тебе задачу, – только и ответил Дмитрий Петрович в свое оправление, – Избавил от неприятного разговора, который бы все равно состоялся. А с общагой… Просто не хотел отпускать. Разве ты что-то от этого потеряла? Разве тебе было плохо со мной эту неделю?
– И это тоже «облечение задачи», – я многозначительно указала на гаджет с отслеживающей программой, торчащий из его кармана брюк.
– Скорее, – замялся он вдруг, – защита, Машунь. Я параноик в некоторой степени. Мне лучше перебдеть, чем недобдеть.
– То есть, все ради безопасности, а не чтобы мужиков отслеживать, с которым я общаюсь, да? – наивно заморгала глазками я и тот сжал губы в тонкую линию.
– Естественно, золотце мое! – честно солгал он, – Только ради этого.
У Дмитрия Петровича на все был свой ответ, разговор становился изматывающим и бессмысленным, так что я прямо в лоб задала ему вопрос. Самый главный:
– Какими вы видите дальнейшие наши отношения? – наверное, мужчина впервые встречал таких наглых девушек, потому что глаза его удивленно распахнулись. А я ему помогла: – Я не работаю, сижу дома. Для выезда в город беру Игната. О, нет! Вы мне девушку-водителя наймете. Трахаемся мы с вами по первому желанию. Вашему, естественно. Вы существуете в том же ритме, что и до встречи со мной. А я, все своим планы и цели, должна обговаривать с вами?
– Я старше, Машунь. Умнее. Лучше знаю, как надо. – устало выдохнул он, растирая глаза. Будто Я его вымотала, а не наоборот. Будто я тут начудила, а не Он! Нет, нормально вообще? Злился уже, бесился явно, даже не скрывая этого. – И мне нужна девушка, которая будет понимать специфику моего и своего положения. А не стремиться гулять по кабакам со всякими с… сомнительным личностями.
– Ха! – я задохнулась от возмущения, – Ясно, какого вы обо мне мнения. И о моих друзьях.
– Чтобы быть со мной, тебе придется повзрослеть, – сказал Дмитрий Петрович на полном серьезе. Я посмотрела ему в глаза и увидела там… Что? Надежду? Он, что, на полном серьезе думал, что я буду уговаривать его меня не бросать? В ноги брошусь? Стану умолять? Это прямо по гордости полоснуло не ножом, а чем-то намного острее.
И в тот момент, я – забитая и закомплексованная по жизни – вдруг ощутила внутри себя какую-то внутреннюю силу. Желание доказать, что не какая-то кукла для траха, без мозгов и самоуважения.
– Хмм… То есть, ради вас мне нужно полностью поменять всю свою жизнь, верно? – многозначительно выгнув бровь, я ждала ответа. Скрепя зубами, Дмитрий Петрович молчал, а я принялась загибать пальцы. – Я могу сделать это по трем причинам. Первая, если вы – мой последний вагон. Не думаю, мне ведь всего двадцать один! Второе, если я страшная дурочка, которая рада любому мужику, обратившему на нее вынимание! При всем уважении – нет. И, третье, если я падкая на бабки, как вы там сказали? «Прыгающая по членам», да? Так вот, третье нет. Меня деньги не возбуждают.
– МАША, пока не поздно… Просто, нах, помолчи! – предупреждающе отчеканил Дмитрий Петрович, призывая меня закончить душевное излияние, но я осмелилась продолжить. Очень уж сильно он меня взбесил. Никогда такой злой не была от рождения!
– Так вот, – я перешла на свой обычный тон, без капли иронии и сарказма. – Я очень хорошо провела с вами время, но больше не вижу смысла продолжать это общение. Все купленные вами подарки прошу вернуть в магазин. За ремонт в общежитие прошу выставить счет. Как и за все остальное, что вернуть невозможно. Готова даже подписать кредит на возврат средств. – я коснулась его ладони, и ощутила, какими напряженными были пальцы мужчины в тот момент. Он стал самой настоящей каменной скалой. – Спасибо вам за все. Это самые незабываемые новогодние каникулы в моей жизни! Я их никогда не забуду. И вас тоже.
Аккуратно перекинув на мужчину букет, я увидела, что Дмитрий Петрович с огромным трудом сдерживаться, чтобы что-то не сказать. И, все же, он промолчал. Ну и я молча развернулась, возвращаясь в кафе. Спустя минуту машина уехала.
Глава 9
– Ма-а-ашь, – хитро окликнула меня Лера.
Я, поправляющая блузу перед зеркалом, повернулась к соседской постели и застала девушку жующую печенье.
– Ты уверенна, что готова к экзамену? – спросила она обеспокоенно и я нервно выдохнула.
– Я и на сессии была готова, ты же знаешь, – голос все равно подрагивал, – С чего бы мне сейчас не быть готовой?
Лера многозначительно кивнула на все те бесчисленные цветы, что превратили нашу комнату в огромную клумбу. А все потому, что Дмитрий Петрович молча передавал их с комендантом каждое утро. Даже представить боюсь, как он договорился с нашей престарелой злобной старухой о таком «одолжении»!
Мне некуда было их возвращать; в коридоре оставлять не разрешили; на улицу выставлять в мороз жалко. Пришлось брать в комнату. Но когда места для передвижения не осталось, Лера поставила мне условие: либо я съезжаю со своими цветочками на улицу, либо просто не беру больше цветы в комнату. И тогда пришел вариант дарить их работникам общаги. Только Дима их, словно нарочно, еще больше присылать стал, делая мою жизнь чертовым квестом: кому пристроить очередной букетик?
А еще он звонил. Все две недели звонил каждый день утром и вечером. Один раз. Почти в одно и тоже самое время. Я ждала этого звонка, хоть и не брала трубку. Заблокировать не могла, потому что номер был неопределенным. И на сообщения, которые он мне постоянно слал, ответить тоже не могла. Хотя… И так бы не ответила!
«Когда ты спала, я сделал твое фото и теперь оно стоит у меня на заставке. Ты там такая милая. Прямо ангелочек. Даже слюнка капает… Спокойной ночи, пчелка.»
«Доброе утро, Машунь! В общаге нет твоих вещей, поэтому Игнат привезет их ближе к обеду. Вряд ли ты захочешь забрать их лично, так что он оставить при входе.»
«В моей постели чертовски пусто без тебя. Это так странно, потому что целую жизнь до этого я спал один и ничего не смущало. Теперь же придется засыпать в обнимку с подушкой. Доброй ночи, зайчик!»
«Проснулся с мыслью, что хочу съесть ту твою яичницу, что ты мне готовила в отеле, помнишь? А помнишь лицо администратора, когда я попросил принести свежие сырые яйца прямо в номер? Бесценно!»
«Ехал с работы и увидел на витрине шикарную зеленую комбинацию. Она создана только для твоего тела и моих глаз, пчелка. Остановился, купил. Но увидишь ты ее только когда вернешься!»
Сообщения приходили каждый день… И, как бы я не хотела себе в этом признаваться, под конец второй недели я уже почти привыкла существовать в таком режиме «ждуна». Запрещала себе раскисать. Запрещала себе думать о мужчине, с которым просто нельзя быть вместе, а потом, как какая-то ненормальная, пол ночи перечитывая одну и туже строчку: «Без тебя все какое-то тусклое» датированную двумя днями ранее. И тело мое трепетало вместе с душей. И на губах появлялась улыбка, согнать которую вообще не выходило.
– Лучше бы ты так про джинсы переживала, – подмигнула я подруге, и та замерла с шоколадкой у рта.
– Про джинсы? – заморгала она непонимающе.
– Ты за каникулы столько сладостей слопала, что скоро придется закупать новый гардероб. Размерчика так на три где-то больше…
Договорить я не успела, потому что в лицо мне прилетела увесистая подушка. Я подошла к Лере, возвращая ее на кровать, и замерла у окна. Прямо у парадного входа стоял черный Рендж Ровер и рядом курил Игнат.
– Что там? А?? Куда пялишься?? – заметив мой ошалелый взгляд, Лера пристроилась рядом. – Машка, только не говори мне, что нашла себе третьего мужика за этот год! Я этого просто не перенесу…
– Это Игнат. Водитель того мужчины, что ты видела у кафе… – вынуждена была признать я, потому что подруга бы не отстала.
Довольно улыбнувшись, Лера кинулась к зеркалу, где быстро привела волосы впрядок. Скинула растянутую пижаму и натянула красную комбинацию.
– Идем, провожу тебя. – загадочно подмигнула мне она.
– Зачем? – искренне не поняла я.
– Покурю, – девушка постучала себе по голове. Мол, все элементарно. Но мне таким все не казалось.
– Ты не куришь! – качнула головой я, складывая руки на животе. Хитрый блеск в глазах Леры мне вообще не нравился. – И я с Игнатом никуда не поеду.
– Да не едь ты никуда, прости господи, – закатила глаза она, взрываясь. – Просто представишь меня ему и вали на все четыре стороны!
На такое я была согласна, только вид полу раздетой Леры смущал не на шутку. Если бы она вышла на улицу в купальнике, то выглядела бы более органично.
– Маша, доброе утро! – увидев меня, Игнат быстро выкинул сигарету. Только вот по мне он только мазнул взглядом, ошалело разглядывая Леру. – Дмитрий Петрович сказал подвести на экзамен по истории…
– Я сама дойду, спасибо, – мягко улыбнувшись, я отступила в сторону, позволяя подруге кокетливо вытянуть ножку впереди. Игнат очень оценил, даже испарина на лбу выступила. – Моя подруга Лера очень хочет покурить, но сигареты кончились. Я сказала, ты с ней поделишься.
– С р-радость! – немного растерянно улыбнулся мужчина, почесав затылок.
– Здрасте! – выпалила моя подруга, кивая мне в сторону. Мол, вали давай.
Я под шумок и слиняла.
Всю дорогу до вуза меня трясло не на шутку. Препод по истории отказался ставить зачет перед Новым Годом, хотя я ответила на три билета подряд правильно. Но он, великий и всезнающий, нашел мои слова абсурдными и назначил пересдачу. Как какой-то двоечнице, ей богу.
И хоть я знала в это раз намного больше, чем составляла программа, но все равно внутренний страх почему-то не покидал. Если в этот раз не сдам – будет комиссия. А если сдам на тройку – прощай стипендия. Пятерку уже не поставят, так что только четверка осталась. Других вариантов нет.
– Воронцова? – послышался надменный голос старика после первого же стука, – Входите.
Ему было около семидесяти. Во всяком случае, на вид: сморщенный, высохший, сгорбленный. С надменным видом и с вечно сжатыми губами. Назначил мне пересдачу в самом дальнем крыле вуза, который почти всегда пустовал. Еще и аудитория какая-то жуткая… Сперва входишь в темный предбанник, а из него три двери, лишь одна из них нужная.
– Здравствуйте, я ведь не опоздала?.. – оптимистично улыбнувшись, я кратко осмотрела маленькую аудиторию и поникла. – А где все? Я последняя что ли?
– Вы единственная такая «умная», – с издевкой хмыкнул тот и ударил кулаком по столу, указывая на билеты. – Тяните.
Готовилась я около получаса. Чисто для верности и от страха, потому что знала все прекрасно. И, как оказалось, не зря была моя паника! Паньков валил меня по каждому вопросу, не давая слова вставить. Когда я рассказала ему всю подноготную Екатерины Второй, он вдруг как спросит:
– А какую косметику она предпочитала? В дообеденное время и послеобеденное.
В тот момент я поняла, что дело плохо. Не могла только вспомнить, чем так сильно ему насолила?
– Неуд, Воронцова, – покачал головой старик. Снял очки, отложил их на край стола. На меня уставились два жутких голубых глаза, аж мурашки по телу поползли. – Никогда не видел более бездарной студентки! Да еще и на бюджете. Фу такой быть, Воронцова. Позорите наш прославленный вуз!
– Но… – от перенапряжения меня прорвало. Я пыталась сдержать рыдания, но нижняя губа позорно затряслась. – Я ведь все рассказала… Не понимаю… Все по ученику… Слов в слово…
– Рассказали, да не то, на что я рассчитывал, – уже более мягко протянул Паньков.
Перед глазами все поплыло от рыданий, но я смогла разглядеть, как от поднялся с учительного места и присел рядом за парту. Его плечо касалось моего, а рука руки.
– А на что вы рассчитывали? – спросила я с надеждой. Ожидая, что он подскажет мне новые учебники. Потому что информацию из тех, по которым я готовилась к экзамену, он напрочь отвергал.
– На ваше понимание ситуации, Воронцова, – его губы вдруг оказались слишком близко, прямо на моем ухе. Я настолько ошалела, что меня парализовало. – Давайте так… Я вам сейчас напишу адрес, куда вы мне методички принесете… Часиков в десять вечера, скажем. Берите с собой зачетку. Если мне все понравится, даже пятерку вам поставлю. Только постарайтесь, уж.
Резко одёрнувшись в сторону, я упала со стула. Тут же подняла, отряхнулась. Не… Нет мог он! Показалось, наверное…
– Какая методичка может быть по истории, Леопольд Валерьевич? – искоса взглянув на дверь, я увидела маленький просвет. Не закрыта, если что... Сбежать смогу, значит! Только вот колени позорно дрожали, голова кружилась, а ориентация пропала: комната двоилась.
– Любая, – рявкнул он раздражённо, будто эти игры в недопонимание его раздражали уже. Оттянул ворот, нервно вдыхая. А затем с какой-то жуткой угрозой отчеканил каждое слово: – Значит так, Воронцова. Ректор – мой сват. Мне ничего не стоит завтра просто пожаловаться на ваше непристойное поведение. О, а лучше на попытку передачи взятки! Поверьте, у нас такое «любят». До комиссии дело не дойдет, я постараюсь. Так что… – он достал он внутреннего кармана заранее заготовленный листик, подошел, засунул мне его под блузку и вернулся за стол. – Думайте. До вечера время есть. А сейчас свободны.
Ноги несли меня прочь из вуза. Я перебирала ими так быстро, будто спасалась об маньяка, не меньше. Но за мной никто не бежал. Нет… Паньков был не дурак, он устроил все грамотно.
Захлебываясь рыданиями, я вышла в главный корпус и буквально споткнулась взгляд об знакомую фигуру. Дмитрий Петрович сидел на широкой деревянной оконной раме в черном костюме с иголочки, рядом лежал черный плащ. В руках его был аккуратный маленький букетик пионов в розовой крафтовой бумаге.
Я замерла, уставившись в оба глаза. Думая о своем, мужчина смотрел в противоположную сторону. Мое же сердце заколотилось вдруг, как ненормальное. Дыхание сбилось, а в животе все стянуло в тугой спазм. А не видела его две недели… Две! И вот сейчас мужчина стоял прямо перед глазами: его волосы стали чуть длиннее, он зачесал их назад; борода же наоборот казалась короче.
Я не знала, что делаю, зачем и почему… Некоторые вещи просто нужны, как глоток кислорода, чтобы выжить. Внутри включилось что-то инстинктивное. Дмитрий Петрович как раз спустился ногами на пол, когда я едва не снесла его своими объятиями, зарываясь носом в ложбинку на шее. Боже, как же мне этого не хватало!
– Машунь… – сорвалось с его губ так ласково и нежно, что меня окончательно прорвало. Жадно вдыхая его аромат, я просто плакала, как ненормальная. Рыдала навзрыд. А он обнимал меня в ответ, и я ощущала себя в самом надежном в мире капкане. Словно и не было проблем вокруг. – Ну-ну, чего ты… Солнце? Пчелка, не сдала, да? То же мне, повод…
Сил ответить внутри просто не нашлось. Было так правильно, хорошо… Я словила себя на мысли, что хочу, чтобы всегда так было: чтобы кто-то был рядом во время важных событий. Держал за руку, обнимал, поддерживал.
Не кто-то, а именно он.
– Подумаешь, – шепнул он мне на ухо, – поглаживая рукой по длинным волосам. По телу прошли мурашки. Поежившись, я еще крепче вжалась в его вкусно пахнущий пиджак, будто пытаясь проникнуть под кожу. – Знаешь, я тоже в свое время экзамен завалил. И… Ничего, как видишь. Бутылки по трассе для размена не собираю.
Из груди вырвался грустный смешок, пропитанный гнилым сарказмом:
– Проблема не в том, что я завалила предмет… Я его отлично знаю! Проблема в том, что кое-то кто хочет меня завалить… Урод, блин!
Дмитрий Петрович замер. Его руки, обнимающие меня, превратились в камень. Он даже дышать перестал, а я вдруг поняла, что разоткровенничалась. Когда мужчина, сжав мои плечи, отодвинул меня в сторону, заглядывая в глаза, я едва в обморок не упала от его холодного взгляда.
– Что ты только что сказала, Машунь? – с деланным спокойствием отчеканил он сквозь зубы. Но жилка на шее все равно пульсировала, желваки играли.
– Н-ничего… – мне было страшно признаваться ему и стыдно. Неудачница, которая имеет сверхспособность вляпываться в проблемы галактического масштаба. А потом я вдруг поняла, что Дмитрий Петрович единственный человек, которому я ХОЧУ рассказать об этом, поделиться всем этим ужасом. И тогда слезы снова стали в глазах: – Он мне сказал, чтобы я ему «методички» вечерком принесла… Черт, он трогал губами мое ухо… Господи, меня до сих пор передергивает…
Два пальцы мужчины залезли в прорезь блузы, и я не сразу поняла, что он делает. Но когда замелькала записка Панькова, все стало на свои места. Клянусь, я слышала треск зубов.
– Я так бежала оттуда, что забыла ее убрать… – поморщившись, я покраснела.
– Он сам тебе туда ее засунул, нах?! – то ли спросил, то ли констатировал мужчина. Я не ответила, и он сжал листик в своем кулаке, попутно что-то доставая из внутреннего кармана. – Ничего, Машунь… Потрахаться ему захотелось? Ну, так я устрою ему секусальные приключения с учебником истории.
– Может… – попыталась вставить слово я, но Дмитрий Петрович вытянул палец вперед:
– Игнат, быстро в вуз зайти. Машуню мою в машину отведи и развлеки ее чем-то. Только без вот этих своих конченных анекдотов про импотентов! Давай, минуту тебе даю. – от этого его властного «мою» во рту все пересохло, а когда Дмитрий Петрович посмотрел на меня с натянутой оптимистичной улыбкой, вообще пространство запульсировало: – Знаешь, пчелка, я вот, наверное, сам к нему с методичкой наведаюсь. Боюсь только, до вечера не дотерплю. Сейчас его хочу увидеть, прямо чешется…
Вряд ли у Дмитрия Петровича чесалось то, о чем мечтал Паньков, поэтому я немного испугалась:
– А может не надо, а? Меня же тогда точно с вуза выпрут!
– Тебя-то?? Отличницу круглую? С этого-то? – надменно хмыкнул мужчина. – Да эта богадельня существует только за счет меня и Витьки, друга моего. А ректор мне еще три ляма должен.
Внезапно, как снег на голову, теплые руки обхватили мои щеки, а мужские губы впечатались в мои. Это был короткий поцелуй, как вихрь, но его хватило, чтобы я едва не упала в обморок.
– Для успокоения, – шепнул мужчина, делая шаг назад, – Боюсь, убью его, Машунь.
– Гхм?... – я хотела спросить что-то, но слова отказывались складываться в предложения. Да и Дима уже ушел в том направлении, из которого я недавно появилась. Оставалось себя успокаивать: – Он все равно не знает, куда именно идти…
– Знает, конечно, – послышался голос Игната позади. – Я сам лично боссу твое расписание передавал с кабинетами и блоками… Ну, что? Идем? Слышал анекдот классный про импотентов? Ты только боссу про него не рассказывай…
–…А вот еще один! Ваще атас, упадешь сейчас. – воскликнул Игнат, будто не замечая моей нервозность. Топая ногой по полу авто, я расправляла волосы пятерней, нехотя выдергивая их одну за другой. – Знаешь, какая разница между компетенцией и импотенцией, а, Маш? А? А?!..
Игнат затих, а я не сводила взгляда с центрального входа в вуз. Дмитрия Петровича не было уже полчаса и каждая секунда ожидая приближала меня к седым волосами и преждевременному инсульту.
– М-а-ш-а? – одернул меня Игнат, я резко на него обернулась. – Знаешь, какая разница??
– Прости, – без капли сожаления процедила, – Но на третьем анекдоте твой голос для меня стал, как лава, которую прямо в уши льют! Еще минута и я начну звать на помощь.
– А вот Лере нравится, – понуро поджав губы, мужчина отвернулся к окну, и я глубоко вздохнула. Жалко его стало, так что спокойно выдала:
– Не знаю я, какая там разница… Ну?
Тот по щелчку пальцев оживился и радостно ответил:
– Когда сильна потенция обычно мало компетенции, а когда выросла компетенция, ослабла потенция! Поняла, да?
И я вправду истерически рассмеялась. Кто бы мог подумать, что красивый молодой мужчина будет на полном серьезе втирать мне такую дичь? Абсурд какой-то!
– Вот скажи, только честно… – прищурив глаза, я уставилась на него пристально. Тот замер, словно ожидая подвоха. – Ты их в газете на толчке вычитал, да?
– Чего в газете сразу? Мне что, сто лет? – возмутился тот, надменно хмыкнув.
– Про толчок правда, значит, – закатив глаза, я и отвернулась к окну и продолжила ждать Диму. Еще пять минут и пойду ему на встречу. За это время, он либо прибил препода истории, либо что похуже… – Игнат, родной мой… Если ты хочешь закадрить Лерку, а не какую-то пенсионерку из собеса, оставляй эти анекдоты там, где ты их находишь.
– Так сильно видно, что запал, да? – послышался его растерянный голос, – Слу-у-шай, а че ей нравится? Цветы там, конфеты, плюшевые зайцы…
– Все и побольше, – пожала плечами. – Не маленький ведь… Разберешься сам.
Мне очень нравился Игнат, с ним я ощущала себя на одной волне. Именно поэтому мне совершенно не нравилась его симпатия к Лере. У нее была страсть: влюблять в себя мужчин и бросать через год отношений. Изменять им, играть чувствами. Так она самореализовывалась. А портить жизнь Игнату мне не хотелось. Как быть пока не решила. Оставалось надеяться, что само собой у них просто не сложиться.
Внезапно дверь с водительской стороны открылась и я вздрогнула. Это был Дима, которого я пропустила по-видимому благодаря веселым шуточка от Петросяна местного разлива.
– Выйди-ка, – раздраженно бросил Дмитрий Петрович Игнату, мазнув по мне быстрым взглядом. Будто удостоверился, перестали ли рыдать навзрыд. С охранником они переговорили быстро, а Дима оказался на водительском сидении, завел машину и выехал на дорогу. – Игнат вернется… Утрясет там пару вопросов. Я говорить пока не способен.
Развернувшись в пол оборота, я внимательно оценила расхлёбанный внешний вид мужчины: его пальто было распахнуто, галстук сдернут. Но самое страшное – это костяшки пальцев. Сбитые и окровавленные. Приправить это его бешенным взглядом и жуть берет.
– Куда мы едем? – спросила я шепотом и тот вздрогнул. Было видно, что на грани терпения. Эмоции из него так и рвались.
– Перекусим, малыш, – отмахнулся он, хмурясь. – Боюсь, что вернусь и хребет ему вырву… – Дмитрий Петрович грустно хмыкнул, злобно и агрессивно. – Знаешь, Машунь, а ты ведь не первая. У него таких «не сдавших» каждый семестр по две-три. Но, есть и хорошая новость! Ты первая, кто отказал. Умница моя.
– Он тебе сам в этом признался? – голос охрип от грустной догадки, потому что пару девочек с нашего потока пересдавали этому преподу экзамены. Теперь я боялась представить, каким местом.
– Я помог, – рявкнул он. На какое-то время затих, я даже выдохнула, хотя в авто все равно нависала атмосфера тяжелая. Затем он резко ударил кулаком по рулю, и я подпрыгнула. – Блядь! Я как представлю, как он тебя лапает, так сразу и хочется ему… Сука! Маш, я, наверное, вернусь… Если я этому долбоебу яйца оторву, меня в суде оправдают. Вот увидишь!
В висках застучал пульс, стало страшно за мужчину. Я втянула его в свои проблемы и он явно был готов зайти намного дальше, чем позволяли рамки закона. Этого уж точно допустить было нельзя.
Нервно сглотнув вязкую слюну, я на удивление четко отрапортовала:
– Останови машину.
– Маш, – устало выдохнул мужчина, – Мы просто поедим, честно. Обещая не приставать.
– Просто останови ее. – настояла я.
Несмотря на то, что ехали мы по восьми полосной дороге, да еще и под мостом на трассе, были укромные глухие закоулки, куда можно припарковаться.
– Да что опять, нах! – взорвался тот, вообще не доброжелательно. Сжав зубы, я спокойно пропустила это мимо ушей. Потому что злость эта была адресована сейчас не мне, а тому престарелому извращенцу, что так и манил Дмитрия Петровича вернуться обратно в здание вуза. – Маш, угомонись! Давай не сейчас, а? Я просто собой не владею!
– Останови! – настояла я, хотя было уже страшновато. Мягко говоря, мужчина рядом флюиды добра не сеял.
Дима свернул на обочину так резко, что не будь мы пристегнуты, убились бы. Ладно, это я преувеличиваю, но ушиб плеча точно светил.
– Ну, – рявкнул он, разворачиваясь с пол оборота, – Довольная, пчелка? И куда ты, извиняюсь за вопрос, пойдешь? Трасса! До города, как до Кацапетовки раком!
– Довольна, – несмотря на бушующий внутри ураган, я нашла в себе силы улыбнуться. И мужчина опешил. Тогда поспешно отстегнула ремень безопасности, скинула сапожки и даже шубку. После чего заползла к дракону огнедышащему на колени. Он настолько впал в ступор, что позволил накрыть свои виски пальцами. – Я тебе сейчас массажик антистрессовый сделаю. Офигеешь, какой я мастер! У меня даже диплом есть «золотые пальчики Краснодарского края»! Закрой сейчас глаза и подумай о чем-то хорошем.
Дмитрий Петрович усмехнулся краешками губ и мое сердце задрожало, если это вообще возможно.
– Твои бы золотые пальчики да в мирное рускло… Ах, золотце! Зачем закрывать, – прохрипел тот. Наверное, реальность начала медленно до него доходить, посему он наконец отмер и первым действием крепко обхватил мою пятую точку, обтянутую юбкой, своими клешнями. – Самое хорошее ведь всегда впереди.
– В смысле, – голос предательски осел, пальцы двигались на автомате. Пока они скользили по коже мужчины, из его груди вырывались какие-то урчащие звуки. – завтра?
– В смысле, – в тон мне, ответил тот. А затем совсем беспардонно поднял мою юбку, принявшись жамкать ягодицы прямо через тонкие колготы. – ты, Машунь. Перед глазами.
– Р-руки… – попыталась одернуть его я, хотя вышло как-то вяло. В голове неоновой вспышкой снова и снова взрывалась мысль: «Мне кажется, или он только назвал тебя лучшим в своей жизни?» Да, нет… Бред какой-то! Оговорился… Или я не так поняла.
– У меня свой массаж, – рвано прорычал он и я приняла этот ответ. Хрен пойми почему. Видимо, сама так хотела. Так давно не ощущала Его рядом, так давно не чувствовала Его кожу под своими пальцами…
Дмитрий Петрович имел какой-то особенный запах, его бы я определила среди миллиона других мужчин. Чего-то мужественного, бодрящего, возбуждающего… Я убеждала себя, что пытаюсь помочь ему расслабиться, но на самом деле тая от мысли, что имею приличный повод касаться его. Снова. Госпожибожемой, как же мне не хватало этого две недели!
– И мне тоже, – вдруг сорвался с губ мужчины, хотя глаза его на тот момент были закрыты. Он резко притянул меня к себе, прижимая к своему телу так крепко, что мы слово стали одним целым.
– Я ничего не говорила, – в голове засквозил испуг. Не мог же депутат мне жучок в мозг поставить?
– Я слышу, как нервно ты дышишь. Чувствую, как елозишь по ногам внутренней частью бедра… Как снова и снова сглатываешь слюни. А от постоянного покусывая губы уже опухли, как гребаный бантик. Смотреть не могу, голова кругом идет… – он резко распахнул глаза и так судорожно вдохнул кислорода, будто затянулся сигарой. – И, да, пчелка: я тоже скучал. И я тоже безумно тебя хочу.
– Я… – стало нечем дышать, легкие сдавило. Я тонула в этих карих глубинах и захлебывалась. Они гипнотизировали меня, вгоняли в какой-то транс…
– Когда ты уже поймешь, – процедил он чертовски серьезно, но от того не менее мягко, – что со мной тебе не надо стесняться чего-то или, тем более, бояться? Ты моя, Машунь.
– Я не твоя! – сорвалось с губ рвано и чертовски агрессинов. И это было все, на что хватило воинственной феминистки, живущей внутри, потому что взяло верх что-то более сильнее. Что-то более безумное. Необузданное. Сильное. Граничащее с безумием!
С рваным стоном, полной капитуляции, я накрыла его губы своими и почувствовала бабочки в животе. Такие живые… Грозящие распороть желудок изнутри.
Сжав шею, Дмитрий Петрович раздвинул мои губы языков, прочищая ему путь. Он помечал меня, изучал заново, осваивал свою территорию. «Моя!» – кричали его движения. Это было так же жарко, как секс с этим мужчиной. Так же грязно, так же порочно…
Когда его руки сжали грудь через блузу, я застонала ему в губы от полноты ощущений. Даже через толстый лиф кожа горела от Его прикосновений, будто кто-то ударил электрошоком. Возбуждение вскружило мне голову по щелчку пальцев, в машине пахло голым сексом.
Отстранившись от Дмитрия Петровича, я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять: почему он не идет дальше? Чего он ждет. Все читалось по глазам, как открытая книга. Он ждал, как хищник на охоте. Хотел, чтобы я сама приняла это решение. И, в этот раз, я готова была подыграть.
– Я хочу тебя, – голос даже не дрогнул, что удивила меня саму. Еще никогда ранее я ни в чем не была так уверенна, чем в своем решении. – Пожалуйста…
Я хотела этого мужчину прямо здесь и сейчас. На гребанной трассе под чертовым мостов. В совершенно неудобной позе на переднем сидении его авто. Дмитрий Петрович был старше меня и последние две недели я страдала, пытаясь перебороть влюбленность в этого мужчину. Собиралась страдать и дальше, потому что быть нам вместе не суждено. Но не сейчас. Сейчас был идеальный момент, чтобы раствориться в нем.
– Как скажешь, Машунь, – в глазах его промелькнуло что-то победное, на губах заиграла кривая ухмылка. Он думал, что победил, по проигравшей я сейчас совсем не ощущала. Особенно, когда горячие губы припали к моим соскам, вырывая из груди душераздирающий стон. – Ты скучала за этим? Скучала, пчелка? Признавайся…
– О, черт... Да! Очень… – мои пальцы вжались в его каменные, натренированные плечи. Дмитрий Петрович был, как скала. И кое-что не менее твердое терлось об внутреннюю часть бедра, от чего трусики стали такими беззаветно мокрыми.
– А по этому? – столько жажды было в его голосе, когда его ладонь заползла мне между ног, проникая в самое сокровенное место. Прикусив губу до крови, я услышала его гортанный смех. Волосы на теле стали дыбом. – Блядь… Я чувствую, как ты скучала… Черт… С ума сойти!
Я плавно раскачивалась на его пальцах, позволяя себе медленно уплывать в параллельную реальность. Клитор покалывал от его агрессивных касаний, как и пекли соски. Тело напоминало мне наэлектризованный провод… Я была уже в шаге от оргазма… В секунде от такой необходимой разрядки, когда он вдруг прекратил все. Оборвал на грани пика!
Никогда не видела Дмитрия Петровича таким суетливым. Уверенный в себе мужчина, с самооценкой уровня «бог» поспешно расстегивал ширинку, что получалось не так быстро, как хотелось бы. От чего он матерился, подрагивал. А я не сдержанно улыбалась. До тех пор, пока действия его не увенчались успехом и по животу меня не полоснул потемневший член.
