Текст книги "Отец моего парня (СИ)"
Автор книги: Сандра Бушар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Ты че, дед? – возмутился Армен, неосознанно делая шаг назад. – Псих, да?
Потом очнулся и кинулся на Дмитрия Петровича. Я задергала ручку двери, а так оказалась закрыта. Тогда судорожно распахнула бардачек, в поисках чего-то для защиты. Нашла лишь полу пустой газовый баллончик и ножницы. Только вот толку с них, если я просто немой наблюдатель??
Когда я подняла взгляд, Дмитрия Петровича уже окружили трое. В тот момент я поняла, почему он так умело залез ко мне в окно по пожарной лестнице. Он занимался боксом, вот точно! Каждый удар кулаком был размеренным, ленивый, профессиональным. Я словно наблюдала, как опытный боец скучающе делает ненавистную работу, зевая. Особо даже не напрягаясь!
И, все же, каким же прекрасным он был в тот момент. Просто до дрожи. Сильным, смелым, уверенным в себе. Его окружили куча неадекватных парней и все равно, среди них именно Дмитрий Петрович был главным. Он лидировал. Он их всех нагибал, как бы те не пыжились из последних сил.
Один подошел сзади, мужчина блокировал его ногой. Другой замахнулся битой – он одним ударом кулака в шею заставил того скрутиться в позу эмбриона.
Я чувствовала, как сердце мое бешено скачет внутри. И дело было вовсе уже не в страхе. Нет… За этого мужчину вообще не стоило переживать, как выяснилось. Переживать надо исключительно за тех, кто перейдет ему дорогу. Меня обуревали другие эмоции... Совершенно безумные и не свойственные. Я хотела его. Так сильно, что самой стало страшно. Будто смотрела на сочный стейк через стеклянную стену ресторана.
Пока я любовалась Дмитрием Петровичем, пытаясь отогнать внезапное наваждение, куда-то все парни делись. То ли дело было в том, что никто не захотел получать по второму разу, то ли вбежавшие на парковку охранники клуба сделали свое дело. Кто знает.
– Как ты, малыш? – спросил он одними губами, и я задрожала от его косой, успокаивающей улыбки. Его карие глаза горели в тот момент от адреналина, а кулаки по-прежнему были напряжены. Между ног все сжалось почти до боли, а во рту пересохло. Мужчина словно уловив возбуждение, возникшее в воздухе и в глубинах его глаз заплясало что-то порочное, многообещающее. – Знаешь, пчелка…
Он сделал шаг ко мне, многозначительно приподнимая бровь, а затем замер. Армен возник из неоткуда. В кустах что ли прятался, придурок? Как крыса исподтишка. Только спустя секунду, увидев на бедре мужчины порез, я поняла, что тот с размаху полоснул его по бедру, разрезав и пиджак и рубашку.
– Блядь, – прошипел мужчина, проведя пальцем по покрасневшей ткани. – Это Армани, уебок!
Это было бы смешно, не будь так грустно. Дмитрий Петрович вырубил парня один ударом по его крысиной морде, но факт остался фактом – он был ранен. А я едва не потеряла сознание в тот момент, потому как не понимала насколько все плохо.
Я помню, как захлебываясь слезами барабанила кулаками по стеклу, просила мужчину разблокировать дверь. Пространство вокруг стало двумерным, пульсировало. Видимо, от адреналина события происходили слишком быстро. Как в тумане. Будто и вовсе не со мной.
– Открой же ее наконец! – прокричала я, мир вокруг растворялся. Я вообще слабо что-то воспринимала. Только порез и алое пятно, которое становилось все больше и больше.
Кажется, Дмитрий Петрович что-то говорил, но я не слышала звука его голоса. Сердце билось громче, кровь слишком шумно циркулировала, пульс отдавал битами в самый мозг. Но зато я заметила, как он зарылся в кармане брюк и достав наконец гребанные ключи, распахнул чертову дверцу.
– М-а-ш-а, – я буквально выпала из авто, с трудом удерживая равновесие за дверцу. Мои руки тряслись, когда я оказалась рядом, внимательно осматривая порез. – Ты меня слышишь? Ничего страшного не произошло.
Кровь не останавливалась, ее было все больше и больше. У меня началась самая настоящая паника, но все равно сообразила оторвать лоскут с подола платья и обвязать им талию мужчины.
– А вот теперь страшно! – возмутился он. – Ты же почти голая! Нет, нормально? Тут мужиков полный двор!
– Это все из-за меня… Все из-за меня… – шептала я себе под нос, даже не осознавая этого. – Боже, я ведь даже не сообразила вызвать полицию! Что за дура?
Он с немалым усилием поднял меня лицо вверх, заставляя встретиться взглядом. Я бы хотела знать, о чем думает Дмитрий Петрович в тот момент: осуждает, презирает, ненавидит? Но он плыл, как при катаракте. С трудом даже силуэт улавливался.
– Золотце, а ну-ка успокойся, а? – мягко прошептал он, каким-то волшебством собрав в русских буквах всю заботу и нежность целого мира. Странно, но от этого мне стало еще хуже. И тогда Дмитрий Петрович прижат меня к себе, укутывая в свои объятия. Я боялась касаться его, чтобы не сделать больно, но позволила себе зарыться носом в шею. И только потом поняла, что была ведь накрашена. Причем очень ярко.
– Я испортила твое Армани, – простонала.
– Тебе можно, – пообещал он, и я почувствовала массивную ладонь на своем затылке, а губы на лбу. – Испугалась, да? – он бархатно усмехнулся. – Пчелка, я в девяностые рос, и начинал с самого низа... К тому же, чемпион по боксу областной в свое время. Уж поверь, за свою девушку постоять могу. Было бы из-за чего переживать. Пфф!
– У тебя кровь, – прошептала я, едва ощутимо накрыв его бок ладонью. Просто чтобы проверить, не пропиталась ли временная повязка. Но мужчина вздрогнул, и я испуганно попыталась отшатнуться. Он не дал, лишь крепче к себе прижал. – Черт! Сильно больно? Да?.. Знаешь, твоя девушка самая настоящая идиотка. По статусу не положено. Нафиг тебе такое «добро» нужно.
– Во-первых, просто царапина. Ерунда! – прыснул мужчина. Хотя явно ведь геройствовал. Ну, не могло быть ему не больно. Просто не могло! Он ведь не Терминатор! – Во-вторых, ты у меня самая лучшая, Машунь. Минимум – украдут. Так что такое сокровище раскрывать не собираюсь. Себе дороже.
От услышанного по моему телу волнами прокатились мурашки, а сердце куда-то упало в самые пятки. Никто и никогда не говорил мне ничего подобного и почему-то мечтательный мозг воспринял откровение мужчины, почти как признание в любви. Может так и было? Говорил ли он еще кому-то такие нежности?
– И ты ни в чем не виновата, понятно? Выкинь это из своей миленькой головки сейчас же. – в чем-то даже строго качнул головой Дмитрий Петрович, пока я безуспешно пыталась прийти в себя и сбросить идиотскую улыбку. Которая, к слову, на фоне рыданий выглядела явно пугающе! – Ты же не можешь отвечать за действия всяких долбо… идиотов, да? Что уж поделать, раз ты родилась с таким недостатком – красивая? Будем как-то бороться. Другие несчастные живут, и мы справимся. Так ладно красивая, так еще и стройная. В довесок еще и умная. Как говорится, в семье не без урода. Придется мне этот крест нести, эх.
– Я уже не жалею тебя, знаешь? – соврала я угрожающим тоном. – И подумываю догнать Армена и вспороть тебе соседний бочек. Гладишь, с кровушкой еще пару бесиков твой внутренний мирок покинут.
– Охренеть! Ты еще и имя его знаешь? – прорычал мужчина, а я поняла, как оговорилась. Конкретно так! А мужчина так елейно-хитро протянул: – Знаешь, Машунь. Как ты к мусульманству относишься? Мне кажется, черный тебе к лицу. Я тебе самую красивую паранджу буду покупать. Вот честно-честно!
– А ты как к феминистскому богословию относишься, а? – мой спайдермен воздухом подавился. А может просто беззвучно рассмеялся? Хотя я лично ничего смешного не видела! – Да-да, такое тоже есть! Прикинь? Если на этом теле и будет черный платок, то только поверх купальника на пляже!
Дмитрий Петрович собирался что-то сказать, но я привстала на носочки и накрыла его губы своими. В тот момент это казалось чем-то физически необходимым, как кислород. Ощутить его плоть и кровь. Успокоиться самой и придать ему сил.
– Мне нравится, что ты перешла на «ты». Так и должно было быть, малыш. – прорычал он мне в лицо, скользя своими губами по моим. Нежно и неторопливо, будто мира вокруг не существовало. А я вдруг ощутила, что этот момент я буду вспоминать всю оставшуюся жить. И плевать, что охранники пытались до нас докричаться. Мы были в куполе искрящихся чувств. – Еще бы по имени называла… Как думаешь, осилишь, пчелка? Или мне еще раз с кем-то подраться. Так я готов! Как тебе этот? Пойдет для разогрева?
Дмитрий Петрович не двойственно кивнул на охранника рядом и тот испуганно замер. Потому что Армен до сих пор валялся на полу и явно не собирался вставать. На молодых парней физические способности «дедушки» произвели неизгладимое впечатление.
– Не-а, – качнула головой я и тот замер, удивлённый до глубины души. – Порез порезом, а по имени называть я не могу. Не получается. Пока во всяком случае…
– Раз имя мое не нравится, можешь как-то по-другому... – предположил мужчина. Явно размышлял в слух. Потому что, когда договорил, резко оборвал себя и прикусил язык. Передумал.
– Хм… Как же это, интересно? – притворно задумалась я, побив себя пальцем по подбородку. – О, Петрович! В самый раз.
– Машунь, – выдал тот сквозь зубы, под ржущего позади охранника, – я тебе не трубы прочищать пришел… Хотя… Не плохая идея! Дома порепетируем!
– Тогда… – отмахнулась я деловито и осмотрелась по сторонам. Пока вдруг не напоролась взглядом на эмблему на форме охраны в виде медведя. Он рычал, свирепствовал. Еще и коготками своими всех вокруг угрожал. Нет, ну чистый Петрович. Как говорится, найди десять отличий. – Я придумала! Ведмежонок, во!
Из груди Дмитрия Петровича вырвался какой-то скулящий стон, а глаз подозрительно задергался. Мне показалось, или волоски дыбом на голове встали? Или так всегда было?
– МАША, – прорычал он угрожающе. Нет, ну чистый медведь! А реакция его просто песня. Бальзам на мою хитрую душенку.
– Вот и порешили, – закивала наивно, на всякий случай сделав парочку шагов назад. Мой мужчина был настолько ошарашен, что объятия сами распались. Я даже испугалась: как бы инсульт не приключился.
– Полицию ждать будете? – спас меня охранник, возникший перед глазами. – Они уже на подходе. Парочку придурков мы поймали, а вот остальные...
– Люди из моей службы охраны разберутся с этой ситуацией сами, спасибо, – как-то слишком кровожадно пообещал Дмитрий Петрович, на мгновение обо мне забывая. – Поэтому ждать мы никого не будем. Извините за беспокойство. – и кивнул на меня многозначительно. Как будто собирался перейти сразу к десерту. Я вздрогнула и вжалась в авто. – У меня вон воспитательная работа простаивает. Дел непочатый край.
– Нравится? – спросил мужчина, странно на меня поглядывая, – Хочешь, я тебе такую же куплю? Правда ждать долго… Но ты ведь никуда от меня не денешься, правда? – он немного помолчал, ожидания ответа ровно три секунды. Я и рта открыть не успела. – Ответ досрочный: никуда.
Я хмыкнула, но глаз от дороги не отвела, плотнее сжав руль. Когда Дмитрий Петрович начал ко мне приставать в машине, я вдруг поняла, что не так все и прекрасно с его самочувствием. Только вот оказалось, что мой храбрый рыцарь не переносит больниц. Уверенна, просто боится. Так что уговорить его удалось лишь на ближайшую аптеку, где я купила все необходимые лекарства. Внутренние обезоруживающие и внешние, чисто рану обработать. Благо, косвенно разбиралась во всем благодаря маме!
А еще я уперлась, что не пущу его за руль. Нервы это. К тому же, он болен! И вспомнила, что сама умею водить. Папа меня с пятнадцати лет учил, чтобы после праздников их с мамой могла домой довезти.
– Если речь про пластырь с динозаврами, – подала голос я, – то обойдусь, ведмежонок.
– МАША, туды его в качель! – закричал Дмитрий Петрович во все горло. Я обожала эту его реакцию на данное прозвище. Оно действовала на мужчину, как электрошокер, подставленный к самому неожиданному месту в самый неожиданный момент. Он прямо в лице менялся, а мне весело. Но не сейчас!
С перепугу я резко свернула в бок и притормозила у первого столбика. Прямо машиной и притормозила. Впервые у меня сердце кольнуло так, что в глазах слезы от боли выступили.
– Господи… – резко заглушив двигатель, я на дрожащих ногах выбежала на улицу осмотреться. Прямо на идеально влитом капоте теперь красовалась царапина. Да, маленькая! Но ее словно на моей коже ножом высекли. – Нет… Нет. Нет!
– Пчелка, – весело пропел этот сумасшедший, вышедший на улицу без пиджака. Я бросила краткий взгляд на Дмитрия Петровича. Он смеялся! СМЕЯЛСЯ. Кажется, с валерьяночкой я переборщила. – кажется, твой послужной список все растет. Женщина загадка, блин.
– ГХМ… – странный рваных хрип вырвался с моих губ, и я снова обреченно застонал. – Ахх!
– Как думаешь, – решил добить меня этот умник, – сколько будет стоит покраска, а? При условии, что эту краску нужно будет доставить из Арабских Эмиратов, а специально покрытие из Америки, мм? – он задумчиво провел пальцем по царапине. Сантиметров пять от силы. – Где-то сто тысяч, думаю.
– Т-тысяч? – предположила я с надеждой. – Рублей??
– Наивная ты душа, золотце, – покачал головой тот, горестно вздыхая. – Долларов. Если не евро.
Зарыдав в голос, я уже видела, как продаю свою почку. Нет, обе. Потому что одна моя почка дешевле зубочистки «честного депутата». Возможно, придется еще родителям дачу продать, а бабушке ее миллион котов, что она дома разводит…
– Все, – резко отмахнулся мужчина, на редкость серьезно. Отодрал меня плачущую от бампера и на руки поднял. – Хватит, Машунь. Ну, врезалась и… что? Застрелиться теперь? Забудь и выкинь. Главное, ты у меня целенькая и невредимая!
Я уставилась на Дмитрия Петровича в оба глаза, как на неандертальца. Когда моя соседка Лерка на свою физиономию весь мой тональник вымазала, я ее чуть не убила и заставила новый покупать. Потому еще месяц с ней не общалась. А он сто рублей стоил, а не сто тысячью долларов!
Положив ладонь на лоб мужчины, я попыталась прислушаться к ощущениям:
– Вы сейчас главное не пугайтесь, но вам срочно надо в реанимацию. Температуры, кажется, нет. Но это еще хуже!
– К тому же, – подмигнул Дмитрий Петрович, напрочь игнорируя мое очень серьёзное заявление. – Ты так удачно припарковалась, прямо сама судьба нас сюда привела. Сам бы лично никогда тебя не затащил…
Он развернулся лицом к зданию со мной на руках, и я едва не ослепла от ярко-желтой вывески «Даймонт Ориджинал ВИП Хауз». Отель выглядел так, словно ночь там стоила, как две депутатских машины и одна моя почка. Возможно даже, со всеми бабушкины котами.
– Уверен, что хочешь, чтобы я туда заходила? – шепнула я ему на ухо заговорчески, когда тот смело принялся вышагивать в сторону швейцара.
– Припаркуйте, пожалуйста, – всучив ключи, он вернул внимание мне и чмокнул в щеку, – Уверен, малыш. Никогда еще так уверен не был!
– С моим везением, – тактично зашифровала слово «криворукость», – я тут что-то разобью. Вот увидишь! Кому потом платить, а?
– Ничего страшного, – отмахнулся тот, при этом выглядел таким довольным, что аж страшно: глаза горят, улыбка до ушей. Может это инсульт так проявляться?
– У тебя когда-нибудь закончатся деньги, – едва слышно промямлила себе под нос. Все вокруг на нас пялились. Парочка была еще та: один в порванной рубашке и с динозавриками на боку, а другая в рваном платье и зареванная.
– А ничего, – вскинул бровь тот, – Я как знал, что тебя встречу. Всю жизнь копил.
Я так рот и захлопнула. Потому что звучало это так, будто он меня всю жизнь ждал. И, вообще, серьезно настроен. Хотя… чего только на придумывает себе девушки?
– Здравствуйте, любезная, – громко поздоровался Дмитрий Петрович с администраторов на ресепшене. К слову, у нее за спиной весела картина Пикассо. И мне очень хотелось верить, что это репродукция. – Нам нужен самый большой номер с самой большой кроватью. Прямо гигантской.
Я резко взглянула на Дмитрия Петровича. Он в адеквате, такое на весь холл кричать? Или это месть мне за царапину?
– Минуточку… Президентский люкс устроит? – вежливо предложила она, улыбаясь до ушей. Естественно! Судя по полу пустому помещению, на всю столицу тут не много «жертв», кто наскреб на ночь в подобном месте.
– Если это лучший номер, то сойдет, – заявил Дмитрий Петрович. Меня удивило, что он даже предварительно расценки не спросил! Но, как оказалось, удивлять он собирался и дальше: – У нас тут медовый месяц. Нам главное, чтобы все поверхности были твердые и плотно прикручены к полу. И кровать, естественно, по прочнее. Понимаете, о чем я, правда?
Меня прямо парализовало и повело одновременно. Зарыв лицо в ладони, я вынужденно продолжала слушать это издевательство.
– Можете не беспокоиться. Мы отвечаем за качество головой. В случае чего вернем полную стоимость за проживание. – без капли растерянности моментально ответила девушка, как робот заведенный.
Это она, конечно, погорячилась с «вернем стоимость». Она просто еще не в кусе моей сверхспособности…
– Тогда отлично, – наконец поставив меня на ноги, мужчина достал из внутреннего кармана банковскую карту и паспорт. – Оформляйте.
Знаю, так нельзя, но я с каким-то диким восторгом ждала, когда девушка проведет картой и платеж не пройдет. Должен же быть какой-то предел возможностей мужчины? Так хотелось вернуться в машину и домой, спать.
Но, нет. Раздался пугающий «дзинь» и спустя мгновение в руках мужчины оказалась заветная золотая каточка.
Наш номер располагался на самом крайнем этаже, где было всего две двери: одна направо, вторая налево.
– Два номера занимают весь этаж, Машунь. – прочитав немой вопрос, сообщил Дмитрий Петрович.
Все вокруг было в новинку: безумно роскошное убранство по последнему писку моды, мраморные полы, изящные картины на стенах, приятный цветочный аромат и ненавязчивая мелодия.
Мои родители не были бедными, я считала себя из обеспеченной семьи, до встречи с Валерой. Такие, как он с его отцом были из другого мира. То, что для них естественно, для меня порой даже слишком.
– Вау-ля, – Дмитрий Петрович первым вошел в номер, кругом была тьма. И когда я попыталась переступить через порог, он вытянул руку вперед и не позволили мне его переступить. – Так не положено, пчелка.
– Ч-что не положено? – я и так боялась сделать что-то не так, выглядеть глупо, а теперь и вовсе покраснела. – А как положено?
– А вот так! – подхватив меня на руки, мужчина перенес меня через порог. – На счастье!
Я взвизгнула, стараясь не дышать ароматом кожи Дмитрия Петровича, в которую уперся нос. Он пах чем-то мускатным, сладко-терпким и пьянящим. Будто затянулась целой сигарой, скурив ее за одну тягу. Его ладони совершенно невинно лежали на спине и под коленкой, но все равно прожигали ткань, заставляя кожу потеть и покрываться мурашками.
– У нас не брачный месяц, – напомнила я, почему-то вдруг тихо и хрипло. – Мы не женаты.
– Помню, Машунь, – горестно вздохнул этот актер, – Помню я, об этом ужасном недоразумении!
Почему эти слова отзывались по телу покалываниями? Я не знала. Но, даже размышлять на эту тему не хотела, потому потянулась к выключателю, нажала кнопочку и… Ничего не поменялось.
– Как свет зажечь? Или тут «эко» режим и только свечи? – не давая мне решить головоломку, Дмитрий Петрович пошел вперед по огромной комнате. Которая, наверняка, служила чем-то вроде коридора.
– А что мне будет, если покажу? – заигрывая, с явным авантюризмом и подтекстом, проговорил он мне в самое ухо. Сжав зубы, я едва сдержала стон, так и рвущийся наружу.
– То, что тебе ничего не будет, – я сделала акцент на последних словах, – уже хорошо, медвежонок!
– Гхрм! – зарычал он и я захохотала. Шум моего голоса утонул в вскрике, когда этот варвар просто кинул меня на кровать. Как он ее разглядел в кромешной тьме? Загадка, да и только…
– Эй, я тебе что, дрова? Поосторожнее там!
– Не дрова, Машунь, – нависая надо мной, мужчина поймал меня в капкан из своих рук. Наши тела теперь были так близко, что грели друг друга. Я слышала, как нервно он сглотнул, как жадно облизал губы… Черт, даже биение его сердца! – Если сравнивать тебя с чем-то неодушевлённым, то, наверное… Хм… Вот, колокольчик!
Я даже не хотела знать, почему такие выводы: из-за раздражающего звона или выпуклых форм! В любом варианте звучало так себе. Но я решила ответить ему тем же, якобы равнодушно протянув:
– А ты тогда… Хм… – повторила его жест, как бы копируя, – Плойка, вот.
Он так и замер, а я прикусила губу, чтобы не расхохотаться.
– И, – нервно выдал тот, – почему же, Машунь?
А я ничего не ответила. Просто закинула руки на его шею и чертовски медленно скользнула пальцами вниз, расстёгивая маленькие пуговки одну за другой. В темноте можно было позволить себе быть смелой и наглой. Даже провести ладонью по его животу, от чего пресс во мгновение стал каменным.
– Я жду, – гортанно напомнил мужчина, выгибаясь под движения моей руки. – Заинтриговала, сил нет!
– Все очень просто, не поверишь…
Отбросив окончательно все моральные блоки, я скользнула вниз по шелковым простыням и коснулась губами его твердой упругой кожи. С губ мужчины сорвался рваный хрип, тогда я запустила ладонь под брюки, массируя его каменный стояк.
– Все еще жду! – не спросил, потребовал. Член приветливо содрогнулся под моими пальцами, требуя продолжения и тогда я резко отшатнулась:
– Вот свет включишь, расскажу.
Дмитрий Петрович яростно зарычал в подушку и только после этого агрессивно вскочил с места, едва не сбив на своем пути высокую фигурную вазу. Хоть внутреннее чутье кричало мне: «держись от него подальше», я пристроилась рядом, вышагивая вплоть до входной двери.
– Внимание, смертельный номер, – мужчина демонстративно отвел руку с картой. – Желательно убрать от экрана детей и беременных женщин! Сама выбирай, к кому ты себя относишь…
Я закатила глаза, сложив руки на груди. Тогда тот вдруг засунул ключ-карту в специальный отсек у панели с выключателями.
– Вуа-ля, Машунь, – сцепив зубы, он не двойственно указал подбородком на свой каменный стояк в брюках. – Оплату за шоу беру натурой.
Нахмурившись, я не поняла, что изменилось. Подошла к выключателю, нажала и, о чудо, комната озарилась не меньше красной площади!
– Это экономит электричество, – кратко поставил меня в известность тот, пока я осматривалась. – А еще в целях безопасности.
Это были самые настоящие хоромы в стиле хайтек. Чем-то напоминали Голливудские коттеджи по стилю оформления. Пока я с жадностью осматривалась вокруг, то взгляд зацепился за распахнутую дверь, за которой виднелся рукомойник и часть душевой кабинки.
Коварно усмехнувшись, я повернулась в Дмитрию Петровичу. Шаги были мелкими и направлены в нужную сторону.
– Что же, теперь придется платить, да? – наивно заморгав, я проследила, как тот прищурился и оценил меня цепко и жадно. – Что-то настроения нет. Голова болит, ага... А еще Меркурий в соседнем доме, или как там?
Тогда был мой ход. Я быстро стянула верхний топ, натянутый по верх основной юбки платья. Под низом оставалась еще майка и лиф.
– Машунь… – угрожающе прохрипел он, делая шаг вперед.– Не знаю, почему твой Меркурий в соседнем доме. Мой сегодня будет в твоем.
Я вытянула палец вперед и, о чудо, он послушался. Тогда медленно наклонилась и сорвала юбку, отшвырнув ее в сторону. Дмитрий Петрович сжал кулаки до хруста суставов и тогда я, окончательно войдя в игру, стянула высокие белые носочки один за другим, предварительно откидывая туфли на каблуках в разные стороны.
– Золотце, – прорычал он, совсем как медведь. Даже оскалился! – ты играешь с огнем.
В тот момент я действительно ощущала себя прыгающей через адское пламя, которое становится выше с каждое секундой, но все равно выдала:
– Максимум – фитиль. Не преувеличивай, медвежонок!
– Гхм! – вырвался с уст мужчины резкий звук и тогда я поняла, что он больше не остановится, если я попрошу. Из ушей разве что пар не шел!
Быстро скинула майку с лифом, и он удивленно замер. Больше от шока, откровенно пялясь на мою грудь. Это дало пару минут форы, и я за пару шагов юркнула в ванную комнату, запирая ее изнутри на сенсорный замок. Тут-то моих мозгов хватило!
– Самое время для душа! – прокричала ему через дверь. А за ней, что странно – тишина и покой. На Дмитрия Петровича вообще не похоже.
Подождав еще минутку, я даже немного разочарованно потопала в кабинку. По размерам она была больше чем вся ванная комната в общаге. Полностью обшита мрамором, а створки стеклянные и прозрачные. Включив поток воды с потолка (больше случайно, чем специально), я думала о своем, как вдруг замерла.
Теплые руки обвили мою талию, губы коснулись шеи, медленно скользя вниз по позвоночнику.
– Как?.. – выдохнула я, упираясь ладонями в стену и откидывая голову назад. Прикосновения мужчины отзывались по телу пьянящей негой и пронизывающим насквозь возбуждением.
– Ты ее не закрыла, гений мой, – шепнул он и от его дыхания кожа покрылась мурашками.
– Но, – когда его руки совсем не двояко опустились на мою попку, во рту мгновенно пересохло. И даже вода, льющаяся на лицо нескончаемым потоком, не увлажняла губы. – Я там что-то нажала…
– Ты попросила свежие полотенца, – удивил меня тот, внезапно пройдясь ладонями между складкой. Сжав пальцы ног, я неосознанно поднялась на носочки, вжимаясь пятой точкой в его абсолютно голый пах. – Просьба выполнена, госпожа.
– Ты принес полотенца? – мысли путались, речь была бессвязная. Его пальцы все агрессивнее скользили по клитору, а я все чаще елозила по его члену, упирающемуся мне в стратегическое место. Он был полностью готов, но мужчина медлил. Как обычно, пытаясь довести меня до предела.
– Я принес себя, пчелка, – рыкнул он, внезапно подняв меня за бедра и насадил на себя. Я глухо застонала от чувства, как мужчина расстягивает меня изнутри, наполняет собой, – Вытрешься мой.
Его член входил в меня резко, грубо, жестко. Даже сквозь шуршание воды слышались звонкие хлопки и мои оглушающие стоны.
– Тебе нравится? – сжав мою шею, он прижал мое тело к своему, а свободной рукой поднял ногу, входя под каким-то новым углом, словно пронизывая насквозь. Ощущения были на грани возможности, порой перед глазами темнело, я забывала дышать. Все, что я чувствовала, как его поршень доводит меня до умопомрачения. – Тебе нравится, как я тебя трахаю? Да, Машунь? Хочешь еще??
Его голос был властным, жестким, словно у дикого животного на охоте.
– Да… – мои слова были рваными и не разборчивыми. – Господи, да!
Мужчина отпустил мою шею, и накрыл ладонью грудь, которая безумно подпрыгивала от его вколачивающих толков. Он скрутил соски, оттягивая их в сторону. Это был мой собственный сладкий ад!
– Только я могу делать это с тобой, – не спрашивал, предупреждал он. Где-то на затворках я даже уловила угрозу. Но тогда было плевать. Напряжение стало все более невыносимым, комок стягивался все сильнее, тело напряглось почти до боли, член внутри меня стал больше, тяжелее… – Кому ты принадлежишь, пчелка?
– Черт! – оглушающая волна оргазма накрыла меня так резко, что я перестала ощущать свои ноги, буквально повиснув в крепких обитых мужчины. Каждый его последующуй толчок заставлял дрожать, как в припадке эпилепсии, меня буквально выкручивало наизнанку. – Тебе… Только тебе!
Мужчина напрягся, сжимая меня до боли и сделал пару глубоких толчков, излился в меня спермой. Прошла целая вечность, прежде чем я поняла, что именно наговорила. И, что более страшно, что Он сделал!
Глава 8
– Какого?... – язык по-прежнему вяз, сил повернуться не было. Но и мужчина не давал, не позволяя разорвать объятия. Он все еще было во мне, и я убежала себя, что это какое-то недоразумение. Мне просто показалось. – Что ты только сделал?
– Я только что, – его губы коснулись мочки уха, очертив контур нежной кожи. Я затряслась от этого касания и член внутри меня снова налился силой. – трахнул тебя, Машунь. И собираюсь сделать это еще хренову тучу раз. Привыкни и перестань так искренне удивляться.
– Я… Я не об этом! – соображать в его объятиях было чем-то из разряда мистики. Одни его ладони, по-хозяйски массирующие грудь, могли лишить способности говорить. – Ты знаешь!
– Хорошо, – выдохнул он, без капли стыда или напряжения. Будто все так, как и должно было быть. – Я кончил в тебя. Моя сперма сейчас стекает по твои стройным ножкам.
Это звучало так пошло и, в тоже самое время, так интимно! Будто вокруг нас был купол, где происходило что-то совершенно секретно и… семейное? Какую-то часть моего мозга, это безумно заводило, прямо до умопомрачения. Видимо ту, что отвечала за психические отклонения.
– Эмм… Что? – все же, адекватность победила, и я резко оттолкнула от себя Дмитрия Петровича. Он поддался сразу же, будто только этого и ждал. Когда я повернулась, мне нужно было закинуть голову назад, чтобы смотреть ему в глаза. – То есть ты, отдаешь отчета в том, что сделала это?
– Отдаю, – бесстрастно кивнул, лицо не выражало никаких эмоций.
– И, – я начинала злиться, – отдаешь отчета, что так делаются дети?
– Мой сын – твой ровесник. Так что да – я знаю, как делаются дети, – и снова его эмоции для меня оставались загадкой. Дмитрий Петрович будто пытался вывести меня на какую-то мысль.
– Но, – растерявшись, я пыталась восстановить дыхание, – я же могу забеременеть!
Дмитрий Петрович смотрел на меня прищурив взгляд. Изучает – поняла я. Проверяет? Испытывает? Что он, черт его дери, от меня хочешь?!
– Разве не ты говорила, что принадлежишь только мне, Машунь? – он вопросительно выгнул одну бровь и я смутилась, вспоминая свои совсем не двоякие стоны. Мужчина загнал меня в ловушку моих же обещаний. – Когда принадлежишь кому-то – хочешь от него ребенка. И это естественно.
– Во время секса часто говорят какую-то чушь! – сорвалось с моих губ, и я тут же пожалела о сказанном. Потому что первой проявленной эмоцией Дмитрия Петровича стала какая-то холодная ярость. Мне даже стало не по себе под горячими струями воды.
– И кому-то же ты еще говорила такую чушь, мм, золотце? – отчеканил он по слогам, челюсть вытянулось, желваки заиграли, а капилляры в глазах полопались. – Я жду!
– Я была девственницей, ты же знаешь! – взорвалась я, в каком-то отчаянье. Надо уметь – сделать гадость самому, а обвинять во всем меня.
– Сексом можно заниматься, оставаясь при этом косвенно девственницей, – ударил меня словами мужчина. Кроме того, в тот момент он посмотрел на меня так… Будто примерял образ: могла ли я сосать мужикам?
– Ах… Вот же дол… придурок! Ну, тебе ли не знаю о таком с твоими вечными телками! – рыкнула я, толкая его агрессивно в грудь. Видимо, это было слишком неожиданно, потому что Дмитрий Петрович тут же рвано выдохнул сквозь стиснутые зубы.
В тот момент, я вспомнила про его рану, посмотрела вниз, а там самое настоящее кровавое месиво. Даже пластырь спал.
