Текст книги "Чужое сердце (Шарада) (др. перевод)"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 8

10 октября 1991 года

Вскоре после полуночи они решили, что наигрались в видеоигры.

После полумрака аркады, в котором лица были почти неразличимы, яркий свет пустого торгового центра слепил и резал глаза. Потребовалось время, чтобы к нему привыкнуть. Почему-то это их даже рассмешило.

Большая часть магазинов и кафе уже давно закрылись. Их голоса гулким эхом разносились по огромному атриуму торгового центра. Зато как здорово, что не нужно кричать, пытаясь перекрыть электронную какофонию игрового зала.

– Ты уверен, что все будет в порядке?

Джерри Уорд одарил своего нового знакомого нахальной улыбкой, какой могут улыбаться лишь счастливые, уверенные в себе подростки.

– Мои предки уже спят. Они не ждут, когда я приду домой.

– Ну, я не знаю. С чего ты вдруг запросто пригласил меня к себе в гости? Ведь мы с тобой почти не знакомы.

– А разве это не способ познакомиться ближе? – Джерри понял, что нужно добавить пару убедительных фраз. – Слушай, тебя ведь только что уволили и тебе нужна работа, верно? У моего старика свой бизнес. Он всегда берет новых работников. Он и для тебя найдет что-нибудь.

Тебе же нужно где-то кинуть кости на ночлег? Вот и сэкономишь баксы, заночевав у меня. Если ты паришься из-за моих предков, то я тебя рано утром выведу из дома, и они ничего не заметят, а тебя познакомлю с ними потом. Им и не нужно знать, что ты ночевал у меня. Так что расслабься.

Он рассмеялся и широко раскинул руки.

– Ну что, успокоился?

Дружелюбие Джерри было заразительным, и он получил в ответ неуверенную улыбку.

– Да, я спокоен.

– Отлично. Ты только посмотри на эти ролики! – сказал Джерри, подбежав к витрине магазина спортивных товаров. Там были выложены роликовые коньки и сопутствующая экипировка – шлемы, наколенники, налокотники и прочее. – Видишь вон те, с зелеными колесиками? Крутые. Хочу себе такие в подарок на Рождество. И шлем, и прочие прибамбасы.

– Никогда не катался на роликах. На них недолго сломать себе шею.

– Точно так же говорит и моя маман, но я думаю, что на Рождество я ее все-таки на них расколю. Она так радуется, что я наконец взялся за ум, что непременно захочет сделать мне приятное.

Прежде чем пойти дальше, Джерри бросил на витрину последний взгляд.

– Как это понять, взялся на ум?

– Да так, пустяки.

– Извини, я не хотел влезать не в свое дело.

Джерри и не думал обижаться. Но он столько лет в глазах окружающих был недоделком. И хотя теперь он не такой, он люто ненавидел, когда ему об этом напоминали.

– Понимаешь, в детстве я болел. То есть по-настоящему. С пяти лет и до прошлого года. Точнее, год будет завтра. Маман даже решила отпраздновать это дело.

– Что именно? Извини за любопытство.

Они подошли к выходу. Дежурный охранник сидел на скамейке и, похоже, спал. Джерри повернулся к своему новому другу. На лице его читалось сомнение.

– Если я тебе скажу, обещай, что не станешь считать меня недоделком.

– С чего ты взял, что я должен тебя им считать?

– Знаешь, некоторые пугаются, когда узнают об этом, – сказал Джерри и для смелости набрал полную грудь воздуха. – У меня пересаженное сердце.

Это признание было встречено недоверчивым смехом.

– Клянусь тебе. Я болел и чуть не умер. Мне пересадили сердце как раз вовремя.

– Ты это серьезно? Не врешь? О господи!

– Вот-вот, – рассмеялся Джерри. – Мои старики уверены, что так пожелал сам Господь. Пошли.

Распахнув дверь, они шагнули навстречу холодному сырому ветру.

– Вот, черт! Снова этот дождь. Каждый раз, когда идет дождь, речка выходит из берегов. Где твоя машина?

– Вон там.

– Моя почти там же, недалеко от твоей. Хочешь, я схожу вместе с тобой?

– Нет. Ты просто подъезжай к «Сиэрсу». Оттуда я поеду следом за тобой.

Показав ему большой палец, Джерри натянул через голову ветровку и бросился под ливень. Он не заметил, как его новый знакомый оглянулся на спящего охранника.

После удачной операции родители Джерри купили сыну новенький пикап. Гордо подкатив на нем к «Сиэрсу», он дважды нажал на клаксон и посмотрел в зеркало заднего вида. Через минуту к нему сзади пристроилась машина его нового друга.

Проезжая по знакомым улицам, что вели из пригородов Мемфиса в сельскую местность, Джерри весело подпевал автомобильному радио и даже от себя добавил несколько звуков басовой перкуссии. Он ехал на умеренной скорости, чтобы сильно не отрываться от машины, катившей за ним следом. Если не знать здешних дорог, в темноте можно в два счета заблудиться.

Приблизившись к узкому мосту, он сбросил скорость. Как он и предполагал, река разбухла и превратилась в бурный поток. Джерри уже почти доехал до середины моста, когда кто-то врезался в его пикап сзади.

– Какого черта?!.

От толчка Джерри резко бросило вперед, но ремень безопасности удержал его на сиденье. Он дернулся назад. Шею тотчас пронзила боль, как будто кто-то вогнал в нее горячую спицу.

Вскрикнув от боли, он выпустил из рук руль и рефлекторно схватился за шею. В следующий миг второй автомобиль еще раз с силой врезался в его задний бампер.

Раздался треск. Это пикап пробил шаткие деревянные перила. Еще мгновение, и он рухнул в бурлящую, темную воду. Быстрое течение хлестко ударило по ветровому стеклу.

Хрипло вскрикнув, Джерри схватился за защелку ремня. Тот с громким щелчком расстегнулся. В темноте он потянулся к ручке дверцы и отчаянно дернул ее на себя, но тут же вспомнил, что при работающем моторе двери автоматически блокируются. Черт!

Вода тем временем уже подобралась к коленям. Он поднял ноги и ударил ими в окно со стороны водительского сиденья, ударил изо всех сил. Стекло треснуло. Полностью же разбила его мощь огромной массы воды.

Вода хлынула внутрь, в считаные мгновения заполнив собой кабину грузовика.

Джерри задержал дыхание, хотя и понимал: жить ему остались считаные секунды. Смерть, которую он волшебным образом несколько раз обманывал в детстве, наконец предъявила на него свои права.

Он уже на пути к Иисусу. Скоро они встретятся. Если быть точным, на эту встречу его отправил его новый знакомый. Знакомый ли?

Последняя мысль Джерри Уорда была окрашена недоумением и обидой.

Почему?

Глава 9

Лето 1992 года

– Ты сердишься. – Это был явно не вопрос.

Кэт продолжала смотреть в ветровое стекло «Ягуара».

– Как ты догадался?

– За последние двадцать минут ты не проронила ни слова.

– Потому что за меня говоришь ты. В очередной раз ты сделал заявление о нашей свадьбе.

– Кэт, я всего лишь во время ужина поддержал разговор с женщиной, сидевшей рядом.

– С женщиной, которая затем в туалете прицепилась ко мне с расспросами о подробностях. – Она посмотрела Дину в глаза. – Ты заставил ее поверить в то, что наша свадьба неминуема. Но ведь ирония судьбы состоит в том, что никаких планов пожениться у нас нет.

– Как это нет? Есть.

Кэт собралась было возразить, но Дин уже свернул на подъездную дорожку, что вела к его дому. В следующий момент входная дверь распахнулась, и на крыльце выросла домоправительница. С улыбкой поздоровавшись с ней, Кэт шагнула под куполообразный потолок вестибюля. Присутствие в доме прислуги всегда нервировало ее. Дин, напротив, воспринимал это как нечто само собой разумеющееся.

Кэт уже жалела, что согласилась остаться на ночь в его доме. Она пошла на это лишь потому, что вечер грозил затянуться надолго, и не имело смысла ехать в Малибу, чтобы рано утром возвращаться оттуда в студию.

Кэт решила, что если вдруг – у нее возникло такое опасение – они поссорятся, она позвонит в Бель-Эйр и попросит прислать за ней машину. Она направилась в кабинет Дина. Уютный и домашний, он нравился ей больше других комнат в его доме.

– Хочешь что-нибудь выпить? – предложил Дин, входя вслед за ней.

– Нет, спасибо.

– Что-нибудь перекусить? Я заметил, ты почти ничего не ела за ужином, так как увлеклась разговором с Биллом Вебстером.

Кэт пропустила его слова мимо ушей. После их первой встречи она и телемагнат из Техаса несколько раз пересекались по делам, связанным с ее телеканалом. Дин же неверно истолковал характер их отношений.

– Нет, спасибо, я не голодна.

– Я могу попросить Селесту что-нибудь приготовить для тебя.

– Не стоит беспокоить ее.

– Ей платят за то, чтобы ее беспокоили. Чего бы ты хотела?

– Ничего! – отрезала Кэт и тотчас пожалела о своей грубости. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вздох. – Не надо со мной носиться, как с малым ребенком. Если я проголодаюсь, то скажу об этом сама.

Дин вышел из кабинета, чтобы сказать домоправительнице, что та свободна. Вернувшись, он застал Кэт возле окна. Она молча разглядывала сад. Услышав, что он вернулся, она не стала оборачиваться.

Дин осторожно положил ей на плечи руки.

– Извини. Я не ожидал, что ты воспримешь мои слова так близко к сердцу. Почему бы нам не пожениться и тем самым не избавить себя от подобных разговоров?

– Я бы не назвала это веской причиной для нашего брака.

– Кэт, я хочу видеть тебя моей женой совсем не поэтому, – сказал он, поворачивая ее к себе лицом.

О чем бы они ни говорили – о погоде, любимом сорте мороженого, национальном долге, – разговор неминуемо возвращался к этой теме. Кэт закрыла глаза.

– Не хочу сейчас говорить об этом, Дин.

– Хорошо. Подожду. Я терпелив.

– Я знаю.

– Наша свадьба не обязательно должна быть объектом внимания прессы. Мы можем улететь в Мексику или в Лас-Вегас, прежде чем хотя бы один репортер пронюхает о наших намерениях.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем же? – с нажимом спросил он. – Только не надо говорить мне, что ты не хочешь расставаться с домом в Малибу или боишься пожертвовать своей независимостью. Это старые заплесневелые доводы. Если ты намерена и дальше отшивать меня, тебе придется придумать более убедительные возражения.

– После операции прошло всего полтора года, – тихо произнесла она.

– И что?

– То, что ты рискуешь обременить себя женой, которая будет проводить большую часть своей жизни, да и твоей тоже, в кардиологической клинике.

– У тебя нет ни единого признака отторжения тканей. Ни единого, – сказал Дин и выразительно поднял указательный палец.

– Но кто поручится, что они не появятся позднее? Некоторые годами живут с пересаженным сердцем, а потом бац! Без какой-либо видимой причины начинается отторжение.

– Некоторые умирают от причин, не имеющих отношения к сердцу. Вообще-то любого человека с вероятностью один на миллион может убить разряд молнии.

– Я говорю серьезно.

– И я тоже. – Он немного смягчил тон. – Немало людей с пересаженным сердцем прожили по двадцать лет без признаков отторжения, Кэт. Эти люди получили новое сердце, когда подобные операции были в новинку, когда они находились еще в экспериментальной стадии. С тех пор медицинские технологии ушли далеко вперед. У тебя есть шанс прожить нормальную полноценную жизнь.

– И каждый день этой «нормальной жизни» ты будешь отслеживать основные показатели работы моего организма.

Дин озадаченно посмотрел на нее.

– Прежде чем стать твоим другом и любовницей, Дин, я была твоей пациенткой. Думаю, ты всегда будешь видеть во мне пациентку.

– Нет! – решительно возразил он.

Так она ему и поверила! Дин покровительственно возвышался над ней, как постоянное напоминание о том, что она когда-то была хрупкой и уязвимой. Он по-прежнему обращался с ней как с хрустальной вазой. Даже когда они занимались любовью, он вел себя так, будто она в любое мгновение рассыплется. Его сдержанность раздражала, вызывала ощущение, будто ее обманывают, а не лелеют. Что, в свою очередь, охлаждало ее собственную страсть.

Из опасения обидеть его она молча подавляла свое раздражение. В душе ей хотелось одного: чтобы он относился к ней как к женщине, а не как к пациентке с пересаженным сердцем. Однако требовать этого от Дина, по всей видимости, было бессмысленно.

И все же Кэт знала: его избыточное внимание к ней было всего лишь поводом. Истинная проблема заключалась в том, что она его не любила. По крайней мере, не так, как любят человека, с которым хотят соединить судьбу. Жизнь была бы намного проще, если бы она его любила. Временами ей страстно хотелось его полюбить, но увы.

Она всегда пыталась щадить чувства Дина, пока не почувствовала, что устала. Лучше быть открытой и честной.

– Я не хочу за тебя замуж, Дин. Я хорошо к тебе отношусь. Если бы не ты, я никогда бы не выкарабкалась из моего плачевного состояния. – Пару мгновений помолчав, она мягко добавила: – Но я не могу сказать, что по уши в тебя влюблена.

– Понимаю. Кстати, я от тебя этого и не жду. Оставим любовь подросткам. Мы давно не в том возрасте, чтобы верить в романтическую чушь. Зато мы можем составить хорошую команду.

– Команду, – эхом повторила Кэт. – Это мне тоже не нравится. Я никому не принадлежу с восьми лет, когда мои родители… умерли.

– Это еще одна причина, чтобы я взял на себя заботы о тебе.

– Не надо обо мне заботиться! Я хочу оставаться собой, хочу быть Кэт. Новой Кэт. Здоровой, сильной Кэт. Я делаю все для этого каждый день, как только у меня появилось новое сердце. Я еще привыкаю к той женщине, которая поднимается наверх по лестнице, а не в лифте. Которая может вымыть голову за три минуты, а не за тридцать, как раньше.

Она прижала к груди сжатые в кулаки руки – к тому месту, где билось ее новое сердце.

– Время приобрело для меня новое измерение, Дин. Оно бесценно. Я ревниво оберегаю время, которое провожу наедине с собой. Пока я не узнаю до конца эту новую Кэт Делани, я не хочу делить его ни с кем.

– Понятно, – сухо ответил Дин, скорее обиженно, нежели с сочувствием.

– Перестань дуться, – улыбнулась Кэт. – Этим меня не разжалобить. Тебе не придется страдать, если мы не поженимся. Во мне ты больше всего любишь мою известность. Ты наслаждаешься тем, что купаешься в лучах моей славы, тебе нравится посещать голливудские премьеры, бывать в обществе телезвезды в легендарном ресторане «Спаго». – Кэт шутливо приняла манерную «звездную» позу: одну руку положила на бедро, а другу закинула за голову. Дин рассмеялся, и его глуповатая ухмылка показалась Кэт чем-то вроде письменного признания вины. – Признайся честно, Дин. Будь я кассиршей в супермаркете, неужели ты сделал бы мне предложение? – Она давно его раскусила, и оба прекрасно это знали.

– Ты холодная женщина, Кэт Делани.

– Я говорю правду.

Будь природа любви Дина к ней иной, она давно бы порвала с ним отношения, чтобы избавить его от душевных мук. К тому же он сам признался, что любит ее в меру своей способности любить. Не более того.

Дин обнял ее и поцеловал в лоб.

– И все же я люблю тебя, Кэт, и по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой, но пока что я тебе уступаю. Тебя это устраивает?

Они так ничего и не решили, но, по крайней мере, Кэт получила новую «отсрочку».

– Устраивает.

– Отлично. – Дин обнял ее крепче. – Готова ложиться?

– Пожалуй, перед сном поплаваю в бассейне.

– Составить тебе компанию?

Дин был не любитель плавать, а жаль, так как бассейн у него был просто шикарный, чем-то похожий на тропическую лагуну.

– Не надо. Ступай наверх. Я скоро приду.

Дин зашагал по лестнице на второй этаж. Кэт вышла в двери террасы и по мощенной камнем дорожке направилась через ухоженный сад к бассейну. Нисколько не смущаясь, она расстегнула и сбросила с себя платье. Затем, стянув чулки и трусики, голышом скользнула в восхитительно прохладную воду. Ощущение это успокаивало и очищало. Возможно, ей удастся смыть с себя гнетущую неудовлетворенность, одолевавшую ее последние месяцы, как из-за Дина, так и из-за всего прочего в ее жизни.

Немного проплыв вперед, Кэт перевернулась на спину. Она еще не устала удивляться тому, что может плыть, не задыхаясь и не опасаясь того, что сердце в любое мгновение остановится. Еще полтора года назад она не могла поверить, что подобное возможно. Она была готова умереть. И умерла бы, не умри перед ней кто-то другой.

Эта мысль прочно засела в ее сознании, и все равно, стоило ей вспомнить об этом, ее как будто пронзало током. Вот и сейчас эта злодейка вынудила Кэт спешно выбраться из бассейна. Дрожа, она на цыпочках зашла в кабинку для переодевания и завернулась в огромное полотенце.

Однако мысль неотвязно преследовала ее. Чья-то смерть подарила ей жизнь.

Кэт ясно дала понять Дину и всем его сотрудникам, делавшим ей операцию: она ничего не желает знать о человеке, чье сердце теперь бьется в ее груди.

Сама она старалась не думать о доноре как о человеке, у которого наверняка имелись родные и близкие, которые согласились на такую жертву ради того, чтобы она могла жить. Когда же она все-таки позволяла себе такие мысли, сомнения казались ей этаким Эверестом эгоизма и жалости к себе. Да, одна жизнь оборвалась, зато она получила новую.

Кэт опустилась в шезлонг и, закрыв глаза, стала считать, сколько раз в жизни испытывала счастье. Она преодолела горести трудного детства, добилась осуществления заветной мечты. Она была на пике своей карьеры и работала с талантливыми людьми, которые любили ее и восхищались ею. У нее было более чем достаточно денег, и она ни в чем не испытывала нужды. Ее любил и хотел красивый, культурный, уважаемый кардиолог, который ведет жизнь богатого принца.

Тогда откуда это беспокойство, которое она не может ни объяснить, ни выбросить из сознания? Жизнь, которая так нелегко ей досталась, теперь казалась бесцельной и бессмысленной. Ей недоставало чего-то такого, чему она не могла дать названия, была не в состоянии определить для себя, что это такое, что ускользало от ее понимания.

Чего же такого ей хочется, чего у нее нет? Что еще она может просить у судьбы, если уже получила в дар жизнь?

Кэт резко выпрямилась. Внезапное озарение наполнило ее новой энергией.

Сомнения в себе могут стать положительным стимулом. В самоанализе нет ничего плохого, а вот фокус ее самоанализа явно неправильный.

Что, если, вместо того чтобы просить большего для себя, она должна спросить судьбу, что она может дать другим?

Глава 10

10 октября 1992 года

В ее доме всегда пахло так, будто она только что испекла что-то в духовке. Этим утром это был запах пирожных с цукатами. Золотистые, присыпанные сахарной пудрой, они остужались на проволочной подставке на кухонном столе рядом со слоеным шоколадным тортом и двумя пирогами с фруктовой начинкой.

На распахнутых окнах с противомоскитной сеткой трепетали на ветру занавески. На холодильнике – прижатые магнитиками открытки-валентинки из красного картона и ажурные бумажные салфетки, изображения индейки на День благодарения в контурах маленьких детских ладошек и рождественских ангелочков с крылышками, напоминающих хэллоуинских летучих мышей. Все это – творчество ее многочисленных внуков.

Она ответила на стук в заднюю дверь, улыбнулась и жестом пригласила гостя войти.

– От ваших ароматов все соседи уже пускают слюнки. Мой нос почуял их, едва я вышел из дома.

Ее пухлое лицо раскраснелось от жара духовки. Она улыбнулась, и вокруг ее живых, простодушных глаз появились лучики морщинок.

– Угощайтесь, пока они горячие.

Она жестом указала на булочки.

– Нет-нет, что вы. Вы испекли их к вашему вечернему торжеству.

– Ну, хотя бы одну. Мне нужно услышать ваше мнение. Только честно.

С этими словами она взяла булочку и протянула ее гостю.

Зная, что будет невежливо отказаться, гость принял ее угощение.

– Мм-м. Просто тает во рту. Очень вкусно. Такие же, как когда-то пекла моя бабушка.

– Вы никогда не рассказывали мне о вашей семье. Во всяком случае, ни разу за те три месяца, что живете рядом с моим домом.

Повернувшись к гостю спиной, хозяйка принялась мыть миски, где замешивалось тесто, и мерные стаканы, которые до этого отмокали в кухонной раковине.

– Да особенно нечего рассказывать. Отец был военным. В годы моего детства мы часто переезжали с места на место. Двенадцать классов в двенадцати разных школах.

– Должно быть, это тяжело для ребенка. – Жизнерадостная улыбка исчезла, уступив место сочувственно нахмуренным бровям.

– Внимание, королевский приказ! Сегодня запрещено говорить о грустном! Сегодня объявляется днем праздника. Это ваш день.

Хотя ей было далеко за пятьдесят, она хихикнула словно девчонка.

– Мне так много всего нужно сделать до вечера. Фред рано придет с работы. Обещал быть дома в два часа. Дети приезжают вместе со своими семьями к пяти.

– Вам одной не справиться с приготовлениями. Давайте я вам помогу. Говорите, что нужно делать. У меня сегодня как раз выходной, специально взял его ради такого дела, так что я полностью в вашем распоряжении.

– Вам не нужно было этого делать! – воскликнула она. – Ваш босс будет зол на вас!

– Ну и пусть, это его проблемы. Я сказал ему, что мне повезло жить рядом с удивительной женщиной и, нравится ему это или нет, но я помогу ей отпраздновать вторую годовщину операции по пересадке сердца.

Его слова тронули ее до глубины души. В ее глазах блеснули слезы.

– Судьба была милостива ко мне. Когда я думаю о том, насколько близко я была…

– Нет, нет, не надо об этом! Думайте только о хорошем. С чего начнем?

Промокнув кружевным носовым платком глаза, она снова сунула его в карман передника.

– Уговорили. Если вас не затруднит, можете начать расставлять дополнительные складные стулья, а я пока полью цветы.

– Покажите, куда мне пройти.

Они прошли в гостиную. Здесь было уютно и светло. В одной из стен была скользящая дверь, выходящая во внутренний дворик. Прямо перед ней с потолка свисал «бостонский нефролепис». Его нарочно повесили там, чтобы он ловил лучи утреннего солнца.

– До него несложно дотянуться, – пояснила хозяйка. – Я обычно пользуюсь лестницей-стремянкой.

С того момента, как в Мемфисе в автокатастрофе погиб парень по фамилии Уорд, прошел год. Двенадцать месяцев тщательной подготовки подошли к концу. Хотя необходимость ждать раздражала, спешка в этом деле была еще опаснее. Методичность – вот в чем залог его успеха. Без дисциплины и порядка эта задача обернулась бы безумием.

Самое долгое ожидание – это часы после вчерашней полуночи. Они тянулись столько же долго, как все остальные вместе взятые. Сгорая от нетерпения, он вел счет даже секундам. Теперь это изматывающее ожидание близится к концу. До полного его окончания остаются считаные минуты.

Смотри, любовь моя. Я делаю это ради тебя. Это демонстрация любви, победить которую не может даже смерть.

– Лестница-стремянка. Удобная вещь.