Текст книги "Белый зной (Брат мой, Каин)"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

3

– Это вам на закуску, мистер Крис, – сказала Селма, передавая ему большую тарелку с едой.

– Спасибо.

– А вам что положить, мистер Хойл? – Предполагалось, что экономка не будет работать в этот день, но она все же надела фартук поверх черного платья, который смотрелся странно и нелепо в сочетании со шляпкой, которую Селма так и не сняла после похорон.

– Я поем позже, Селма.

– Вы не голодны?

– Слишком жарко, чтобы есть.

Балкон над галереей давал достаточно тени, но этого было мало, чтобы избавиться от зноя. Под потолком вращались вентиляторы, но их лопасти только гоняли горячий воздух. Хафф все время вытирал платком мокрое лицо. Внутри работал кондиционер, но хозяин дома считал, что именно на крыльце они с Крисом должны встречать тех, кто приехал выразить соболезнования.

– Если вам что-нибудь потребуется, сэр, только позовите, и я все принесу. – Утерев слезы с глаз, Селма прошла в дом через высокую парадную дверь, которую она сама украсила большим креповым черным бантом.

Она не хотела, чтобы поминками занимались приглашенные помощницы, потому что терпеть не могла посторонних на кухне. Но Хафф настоял на этом. Селма не справилась бы с готовкой на такое количество гостей. Узнав о смерти Дэнни, она все время плакала и то и дело падала на колени, взывая к господу и моля его о милосердии.

Селма работала в доме Хойлов с того самого дня, когда Хафф перенес Лорел через порог в день их свадьбы, то есть больше сорока лет. Лорел выросла в доме, где всегда были слуги, поэтому для нее было совершенно естественно вручить бразды правления домашним хозяйством Селме. Уже тогда негритянка была женщиной среднего возраста, по-матерински заботливой и домашней. Никто не знал, сколько ей лет на самом деле. Она всегда была очень худенькой, но при этом сильной и гибкой, как ивовый прут.

Когда родились дети, Селма стала для них нянькой. После смерти Лорел еще совсем маленький Дэнни больше других нуждался в заботах Селмы. Она вырастила его, и между ними были особые отношения. Экономка тяжело переживала смерть своего любимца.

– Я видел буфет в столовой, – сказал Крис, поставив нетронутую тарелку на плетеный столик. – Там просто неприличное количество еды и выпивки, тебе так не показалось?

– Так как ты никогда в жизни не голодал, то считаю, ты не вправе рассуждать, много еды или мало.

В душе Хафф был согласен с сыном. Он и в самом деле перестарался. Но Хойл всегда работал как проклятый, чтобы у его детей было все самое лучшее. Не станет он экономить на поминках младшего сына.

– Ты собираешься прочитать мне лекцию о том, что я не ценю то, что имею, и не знаю, не в пример тебе, каково это – обходиться крохами?

– Я не жалею, что бедствовал. Нищета заставила меня трудиться, чтобы никогда снова не оказаться без гроша. Она сделала меня таким, каков я сейчас. И ты такой, какой есть, из-за меня.

– Расслабься, Хафф. – Крис сел в одну из качалок. – Я давно все выучил наизусть. Я вырос на твоих нравоучениях. Незачем повторять все снова сегодня.

Хафф почувствовал, что давление стало немного ниже.

– Нет, мы не будем ничего повторять. Вставай, вон еще гости.

Сын встал чуть позади отца, когда на крыльцо поднялась пара.

– Как поживаешь, Джордж? Здравствуй, Лайла. Спасибо, что пришли, – приветствовал их Хафф.

Джордж Робсон сжал руку Хойла обеими ладонями. Они были влажные, пухлые, бледные. «Как и сам Джордж», – с отвращением подумал Хафф.

– Дэнни был прекрасным молодым человеком, Хафф. Такие люди редкость.

– Ты прав, Джордж. – Хафф выдернул руку и с трудом справился с желанием вытереть ее о штанину. – Благодарю тебя за эти слова.

– Какая трагедия!

– Да, это так.

Вторая, совсем молоденькая жена Джорджа молчала, но Хафф заметил, что она украдкой посмотрела на Криса, который ей улыбнулся.

– Лучше тебе увести эту сладкую красотку в дом, Джордж, – заметил Хойл-младший. – Иначе она растает. Буфет в столовой.

– Там достаточно джина, Джордж, – добавил Хафф. – Попроси бармена налить тебе побольше.

Робсону было явно приятно, что могущественный Хойл помнит о его любимом напитке, и он поторопился увести жену в дом. Как только они отошли на достаточное расстояние, Хафф повернулся к Крису.

– И давно ты спишь с этой Лайлой?

– С прошлой субботы, когда Джордж возил на рыбалку сына от первого брака. – Крис ухмыльнулся и добавил: – Со вторыми женами всегда удобнее. У мужей уже есть дети, которые держат их вдали от дома по меньшей мере два уик-энда в месяц.

Хафф осклабился.

– Раз уж мы заговорили о женах, ты говорил с Мэри Бет? Или ты только развлекался с Лайлой Робсон?

– Наше общение заняло около пяти секунд.

– Ты сообщил ей о Дэнни?

– Как только она произнесла «алло», я тут же выпалил: «Мэри Бет, Дэнни застрелился», а она мне ответила: «Значит, моя доля наследства станет больше».

У Хаффа снова подскочило давление.

– Ее доля, черт побери! Эта девка не получит ни единого цента из моих денег, если не даст тебе развод. И не тогда, когда ей заблагорассудится, а немедленно. Ты спрашивал ее о бумагах на развод, которые мы ей послали?

– Прямо не спрашивал, но Мэри Бет не станет ничего подписывать.

– Тогда верни ее и сделай ей ребенка.

– Не могу.

– Ты не хочешь.

– Я не могу.

Встревоженный мрачным тоном сына, Хафф повернулся к нему.

– Почему это? Есть что-то, о чем ты мне не говоришь? Я чего-то не знаю?

– Мы поговорим об этом позже.

– Мы поговорим об этом сейчас!

– Сейчас не время, Хафф, – Крис говорил серьезно. – И потом ты покраснел, а мы знаем, что это значит, если помнить про твое давление. – Он направился к двери. – Я принесу выпить.

– Подожди. Ты только посмотри на это.

Следом за отцом Крис посмотрел на дорожку перед домом, где Бек шел к только что остановившейся машине. Он открыл дверцу водителя и протянул руку.

Сэйри вышла на дорожку, но руку Бека проигнорировала. Казалось, что она едва сдерживается, чтобы не зашипеть на него, если он до нее дотронется.

– Черт меня побери, – присвистнул Крис.

Они с отцом смотрели, как эти двое идут к дому. На полдороге Сэйри подняла голову и взглянула на дом из-под широких полей черной соломенной шляпы. Увидев брата и отца на крыльце, она повернулась и пошла к дорожке, ведущей к задней двери.

Хафф смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом дома. Он не знал, чего ждать от дочери, появившейся после десятилетнего отсутствия. Но он был горд тем, что увидел. Сэйри Хойл – плевать ему на то, что она сменила фамилию, – была просто красавицей. Настоящей красавицей. С его точки зрения, лучшего и желать было нельзя.

Бек подошел к ним.

– Я сражен, – прокомментировал Крис. – Я думал, она тебя пошлет.

– Ты недалек от истины.

– Что случилось?

– Как вы и думали, Хафф, Сэйри собиралась уехать, не повидавшись с вами.

– И как же ты ее сюда заманил?

– Я воззвал к ее чувству семейной верности и приличий.

Крис фыркнул.

– Она всегда была такой злой? – спросил Бек.

Крис ответил «да» в ту же секунду, когда Хафф сказал:

– Девочка всегда была немного нервной.

– Моя сестрица всегда была занозой в заднице, отец просто мягко выразился. – Крис обвел глазами двор. – Думаю, все уже собрались. Идемте в дом и отдадим Дэнни должное.

Дом был битком набит людьми, и это не удивило Бека. Любой человек, знакомый с Хойлами или даже отдаленно связанный с ними, обязательно явился бы, чтобы почтить память того из них, кто умер.

Служащие высшего звена компании явились с женами. Пришли и несколько рабочих. Бек знал, что они начали работать на Хойла еще в юности. Они держались в стороне от остальных гостей, отличаясь от прочих галстуками на резинке и рубашками с короткими рукавами. Им явно было не по себе в доме Хаффа Хойла, и они неловко пытались удержать тарелки с едой и не расплескать содержимое бокалов.

Не могли не появиться и лизоблюды, старавшиеся снискать расположение Хойлов, потому что от этого зависело их благосостояние. Местные политики, банкиры, преподаватели, хозяева магазинов и врачи, все жили от щедрот Хойла. Поссоришься с Хойлом – попрощайся с бизнесом. Это неписаное правило помнил каждый. Все эти люди старались расписаться в книге гостей, чтобы Хафф, если им не удастся поговорить с ним лично, все-таки знал, что они приходили и выразили свое почтение.

Самой немногочисленной была группа тех, кто пришел действительно ради Дэнни, и они выделялись из толпы искренней скорбью на лицах, держались вместе, негромко и печально переговаривались между собой. Им не о чем было говорить с Беком, Хаффом или Крисом и было наплевать на них. Возможно, они боялись подойти к ним. Друзья Дэнни оставались положенное время, потом ушли.

Бек перемещался между гостями и принимал соболезнования почти как член семьи.

Сэйри общалась тоже, но только с гостями. Она избегала Бека, Хаффа и Криса, игнорировала их, делала вид, что ее родных нет в зале. Люди держались с ней отчужденно, если она подходила к ним, и Бек это заметил. Дочь Хойла была для них чужой. Она вела себя дружелюбно, но им становилось не по себе от ее изысканности.

Мерченту лишь однажды удалось встретиться с ней взглядом. Сэйри шла под руку с Селмой и утешала экономку, рыдавшую у нее на плече. Она заметила взгляд Бека, но посмотрела сквозь него.

Прошло не меньше двух часов, прежде чем толпа начала редеть. Бек подошел к Крису, отлично проводившему время у буфета.

– Где Хафф?

– Курит в кабинете. Ветчина отличная. Ты ел?

– Позже поем. С Хаффом все в порядке?

– Думаю, он устал. Последняя пара дней оказалась нелегкой.

– А ты как?

Крис пожал плечами.

– Ты же знаешь, у нас с Дэнни были разногласия. Но все-таки он был моим братом.

– Пойду проверю, как там Хафф, а ты оставайся за хозяина.

– Благодарю вас, сэр, – съязвил Крис.

– Не отчаивайся, все не так плохо. Я видел Лайлу Робсон. – Крис успел похвастаться своей последней победой, подтвердив то, что Бек давно подозревал: муж Лайлы просто недотепа. – Мне показалось, она скучает, – заметил Бек. – Похоже, она была бы не против, чтобы кто-то составил ей компанию.

– Нет, крошка дуется.

– Почему?

– Лайла думает, что нас с ней связывает только секс.

– И с чего же это она так решила? – саркастически поинтересовался Бек.

– Откуда мне знать? Женушка Робсона начала жаловаться на это сразу же после того, как отсосала мне в ванной наверху. – Крис взглянул на часы. – Это было минут десять назад.

Бек посмотрел на него.

– Ты шутишь?

Крис пожал плечами, ничего не подтверждая и не отрицая.

– Пойди проверь, как там Хафф, – сказал он. – Я прослежу, чтобы этот сброд не сбежал с семейным серебром.

Бек нашел Хаффа курящим в уютном кресле.

– Не возражаете, если я немного посижу с вами?

– Кто тебя прислал? Крис или Селма? Я точно знаю, что это не Сэйри. Она бы не стала обо мне беспокоиться.

– Я не могу говорить за нее, – Бек сел на диван, – а вот я за вас тревожусь.

– Я в норме. – Хафф выпустил облако дыма в потолок.

– Вы отлично держитесь, но вы только что потеряли сына, и вам, должно быть, приходится несладко.

Хойл-старший молча курил, потом ответил:

– Знаешь, я думаю, что Дэнни стал бы любимчиком Лорел.

Бек подался вперед, оперся локтями о колени.

– Почему?

– Потому что он был похож на нее. – Хафф посмотрел на Бека. – Я когда-нибудь рассказывал тебе о Лорел?

– Так, кое-что.

– Она была именно такой, какую я искал, Бек. Может, не слишком умная, но, черт побери, кому это нужно! Лорел была нежной, уступчивой и красивой.

Бек кивнул. Портрет маслом на парадной лестнице являл женщину нежную, уступчивую и красивую. Но он не мог не думать о том, что особую привлекательность Лорел придавал литейный завод, принадлежавший ее отцу, на которого работал Хафф.

– Я был грубым, неотесанным сквернословом. А она была утонченной леди, знала, что какой вилкой брать.

– И как же вы уговорили ее выйти за вас замуж?

– Я взял Лорел напором, – Хафф хмыкнул при воспоминании об этом. – Я заявил: «Лорел, ты будешь моей женой». И она согласилась. Мужчины всегда ходили вокруг нее на цыпочках. Думаю, ей понравилась моя прямота. – Хойл посмотрел на кольца дыма. – Ты, наверное, не поверишь мне, Бек, но я ей не изменял. Ни разу. Я пошел к другой женщине, только когда после смерти Лорел прошло приличное количество времени. Мне казалось, я в долгу перед ней.

Хафф надолго задумался, потом продолжал:

– Когда Лорел забеременела, я чуть с ума не сошел от гордости. Я знал, что родится мальчик. Иначе просто быть не могло. Крис стал моим с той самой секунды, когда его вытащили из нее и передали мне. В те времена отцов не допускали в родовую палату. Но я подкупил персонал – пожертвовал кучу денег больнице, – и меня впустили. Я хотел быть первым, кого увидит мой сын, когда появится на свет.

С самого рождения Крис был моим. И я с легкостью отдал Сэйри жене. Девочка стала для нее живой куклой, которую наряжали в красивые платьица. Для нее устраивались пикники, чаепития в саду, ее учили верховой езде. Но если бы Лорел осталась жива, они бы с Сэйри разругались вдрызг. Моя дочь не из тех, кто любит званые чаепития. Ты ведь заметил?

Бек только кивнул.

– Сэйри наплевать на все, что было так ценно для Лорел. – Хафф вздохнул. – А вот Дэнни… Мать молилась бы на него. Он настоящий джентльмен. То есть он был настоящим джентльменом. Как и Лорел, он опоздал родиться лет на сто. Ему следовало бы жить в те времена, когда все одевались в белое, играли в крокет. Он бы потягивал коктейль-шампань на галерее. Тогда безделье было искусством.

Хафф посмотрел на Бека, и выражение нежности, вызванное на его лице воспоминаниями, тут же исчезло.

– Дэнни не был предназначен для бизнеса, особенно для нашего. Наш бизнес слишком грязный. Недостаточно чистый для такого, как он.

– Но Дэнни хорошо работал, Хафф. Рабочие любили его.

– Они не должны нас любить. Они должны бояться нас до холодного пота. Как только мы появляемся, у них должны дрожать коленки.

– Согласен, но Дэнни служил буфером. Он был для них доказательством, что мы тоже люди. До известной степени хотя бы.

Хафф покачал головой:

– Не спорь, Дэнни был слишком мягкосердечным и податливым, чтобы стать бизнесменом. Он всегда всем уступал. С ним слишком легко было справиться.

– Вы сами часто так поступали, – напомнил Бек.

Хафф кивнул в знак согласия:

– Черт возьми, согласен. Дэнни хотел, чтобы все были счастливы. Я знал это за ним и использовал в моих интересах. Только Дэнни так и не понял, что невозможно всех сделать счастливыми. Если только попытаешься, тебя сметут раньше, чем ты начнешь.

К несчастью, мой сын слушал не только меня. Мне неприятно говорить о нем плохо, но я всегда называл черное черным. Я могу быть честным, говоря о характерах моих детей. Дэнни был слабаком.

Хотя Бек не стал возражать, он сам никогда бы не использовал слово «слабый», чтобы описать характер Дэнни. Благодарение богу, он никогда не впивался сразу в горло, как его отец и брат – или как сам Бек, кстати. Но и у мягкости есть свои преимущества. Мягкий человек не обязательно слабый. Дэнни очень быстро во всем разбирался и понимал, где проходит граница между добром и злом.

Бек размышлял о том, не послужили ли высокие моральные принципы причиной гибели Дэнни.

Хафф последний раз затянулся и загасил сигарету.

– Мне пора вернуться к гостям.

Оба встали, и Бек сказал:

– Вчера вечером я положил папку на стол в вашей спальне. Вероятно, у вас не было возможности заглянуть в нее.

– Нет. А что там?

– Я просто хотел, чтобы вы просмотрели ее. Мы можем поговорить об этом позже.

– Хотя бы намекни.

Бек знал, что о бизнесе Хафф готов говорить всегда, даже в день похорон сына.

– Вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Чарльз Нильсон?

– Не припоминаю. А кто он?

– Адвокат профсоюзов.

– Ублюдок.

– Это определенно синонимы, – криво улыбнулся Бек. – Он написал нам письмо. Копию я положил в папку. Мне необходимо знать, как вы хотите, чтобы я ему ответил. Это не срочно, но ответить надо. Так что не ждите слишком долго, просмотрите письмо.

Они вместе пошли к двери.

– Этот Нильсон, что он за адвокат?

Бек замялся, но, когда увидел, что Хафф начинает сердиться, махнул рукой, словно говоря «я сам этим займусь».

– Он делает репутацию в другой части страны, – ответил Бек. – Но мы сможем справиться с ним.

Хафф похлопал его по спине.

– Я доверяю тебе на все сто. Кто бы ни был этот сукин сын и кем бы себя ни мнил, от него только воспоминание останется, когда ты с ним закончишь.

Хойл открыл дверь. Через широкий холл они видели непарадную гостиную с высокими окнами, которую Лорел превратила в оранжерею. Там росли папоротники, орхидеи, фиалки и другие тропические растения. Комната была не только ее гордостью и радостью, а предметом гордости Клуба садоводов Дестини, председателем которого Лорел была несколько лет подряд.

После ее смерти Хафф нанял специалистов из Нового Орлеана, которые приезжали в Дестини раз в неделю, чтобы ухаживать за растениями. Он хорошо им платил, но не забыл пригрозить судебным иском, если хотя бы одно из растений погибнет. Оранжерея оставалась самым красивым помещением в доме, но туда почти никто никогда не заходил.

А теперь там за пианино спиной к ним сидела Сэйри, опустив голову к клавишам.

– Ты сможешь убедить Сэйри поговорить со мной, Бек?

– Я едва убедил ее поговорить со мной.

Хафф подтолкнул его вперед.

– Постарайся еще раз.

– Мы не могли бы начать с чего-нибудь полегче? – через плечо спросил Бек. – С Чарльза Нильсона, например? Или с Третьего рейха?

4

– Вы играете?

Сэйри повернулась. В оранжерею вошел Бек Мерчент, руки он засунул в карманы брюк. Он подошел к скамье, стоявшей у фортепьяно, с таким видом, словно ждал, что она подвинется и даст ему место. Но Сэйри не шевельнулась.

– Мне любопытно, мистер Мерчент.

– И мне тоже. Мне любопытно узнать, почему вы не называете меня Беком.

– Откуда Хафф узнал, что я приехала на похороны? Ему кто-то сообщил о том, что я еду?

– Он надеялся, что вы приедете, но никаких гарантий у него не было. Мы все разглядывали толпу, пытаясь обнаружить вас.

– В церкви ни он, ни Крис не дали понять, что знают о моем присутствии.

– Но они знали.

– Что-то витало в воздухе?

– Нечто подобное, полагаю. Родственные связи. – Он помолчал, будто ждал, что она рассмеется. Когда Сэйри промолчала, Бек снова заговорил: – Неужели вы и в самом деле полагали, что темные очки и шляпа помогут вам остаться незамеченной?

– Я знала, что на похоронах будет много народу. Я надеялась затеряться в толпе.

Бек помолчал, потом заметил:

– Думаю, вы никогда не сумеете затеряться в толпе, Сэйри.

Комплимент был изящным, полным многозначительности и недосказанности. Она на него не напрашивалась и не любила лести. Так что если Мерчент рассчитывал на игривое «спасибо» с ее стороны, то его ожидало разочарование.

– Если бы вы не надели шляпу, Хафф и Крис сразу же заметили бы вас, – сказал Бек. – Я бы заметил, а мы ведь даже не были знакомы.

Шляпу Сэйри давно сняла – она давила на виски. Уйдя в оранжерею, Сэйри избавилась от заколки и распустила волосы. От влажного воздуха они снова стали виться, хотя обычно Сэйри не давала им такой возможности, высушивая феном и используя специальный бальзам для распрямления волос. Когда она проходила по коридору, то в одном из зеркал увидела свое отражение и поняла, что ее волосы снова превратились в непослушную гриву, как это бывало в юности.

Солнечные лучи, проникавшие в оранжерею ее матери, высвечивали каждый завиток, играли бликами на волосах. И то, как Бек Мерчент рассматривал ее волосы, заставило Сэйри пожалеть, что она не сидит в густой тени.

И еще ей не понравилось, что приходится запрокидывать голову, чтобы поговорить с ним. Альтернативой был разговор с пряжкой его брючного ремня. В любом случае она оказалась в невыигрышном положении. Намереваясь уйти, Сэйри скользнула к концу скамьи.

– Прошу прощения.

– Интересное имя.

Она замерла и посмотрела на него через плечо.

– Простите?

– Сэйри. Кто вас так назвал?

– Моя мать.

– Это семейное имя?

– Так звали ее бабушку по отцовской линии.

– Мне нравится.

– Спасибо. Мне тоже нравится.

– Долгое время после того, как я стал работать на вашу семью, я не знал, как оно правильно произносится.

– Как написано, так и произносится. Да и какое это имеет значение?

– Очевидно, никакого.

Сэйри снова сделала попытку уйти, но Бек помешал ей.

– Вы так и не ответили на мой первый вопрос, Сэйри.

На этот раз она повернулась к нему всем телом.

– Вы пытаетесь казаться умным?

– Нет, просто стараюсь поддержать разговор. Но что бы я ни сказал, вас все раздражает. Отчего это?

Сэйри громко вздохнула и сложила руки на груди.

– Я не помню вашего вопроса.

Он кивком головы указал на фортепьяно:

– Вы играете?

– К сожалению, нет. Мама записала меня на уроки музыки, когда мне было восемь, и требовала, чтобы я занималась по часу каждый день. «Потому что молодая леди должна уметь играть на музыкальном инструменте», – так она говорила. – Сэйри улыбнулась, вспоминая, как мать выговаривала ей за нежелание заниматься каждый день. – Мама пыталась обуздать меня, но в конце концов сдалась, объявив меня необучаемой. Для игры на пианино необходимы способности и самодисциплина, а ни того, ни другого у меня не оказалось.

– В самом деле? – Бек сел рядом с ней, спиной к клавишам, бедро к бедру, лицом к лицу. – Вам не хватает самодисциплины?

– Я говорю о том времени, когда мне было восемь, – Сэйри старалась говорить непринужденно. – С тех пор многое изменилось.

– Надеюсь, не в ущерб необузданности. Рыжеволосая женщина с самодисциплиной – это потеря для общества.

Сэйри не доставила ему удовольствия и не прореагировала на эти слова, а сказала:

– Вы оправдываете мои ожидания. Я предполагала, что вы станете меня оскорблять.

– Оскорблять? Я пытался сделать вам комплимент.

– Вероятно, вам стоит почаще заглядывать в словарь.

– Зачем?

– Уточните, что значит комплимент.

Сэйри встала, прошла через оранжерею и остановилась у портьеры, отделяющей буйство зелени от главного вестибюля, полного собирающихся уходить гостей. Многие останавливались и негромко выражали ей свое сочувствие.

Среди прочих был и шериф Ред Харпер. За последние десять лет его лицо стало еще более худым и длинным, но Сэйри все равно узнала его. Она видела, как перед уходом шериф пожал руку Хаффу и Крису и о чем-то шептался с ними. Увидев это, Сэйри вспомнила, зачем она вернулась в этот дом, хотя поклялась никогда этого не делать.

Бек Мерчент встал позади нее. Она почувствовала его близость. Сэйри спросила негромко, но внятно, чтобы он мог слышать ее:

– Шериф Харпер сомневается, что Дэнни покончил с собой?

– Давайте выйдем на улицу.

Он взял ее под локоть, но она тут же повернулась к нему лицом и выдернула руку.

– Лучше мы останемся здесь.

Ее отказ определенно разозлил Бека, правда, голоса он не повысил:

– Вы уверены, что нам стоит говорить об этом там, где нас могут подслушать?

Они долго смотрели друг на друга, и это было схваткой характеров. И все-таки Сэйри вышла из оранжереи и, не оглядываясь, направилась в заднюю часть дома, уверенная в том, что Мерчент идет за ней следом. Когда они проходили через кухню, Селма, загружавшая посуду в посудомоечную машину, спросила, успели ли они поесть.

– Я поем позже, – ответила Сэйри.

– Я тоже, – поддержал ее Бек.

Они уже выходили через заднюю дверь, когда услышали слова экономки:

– Вам надо поесть. Силы вам еще понадобятся.

Не думая о том, куда идет, Сэйри шла через вылизанную зеленую лужайку по направлению к реке. Глинистый берег позади дома часто служил ей убежищем в детстве. Она приходила, чтобы погрустить в одиночестве, если все получалось не так, как ей хотелось; сбегала из дома, когда атмосфера там накалялась, потому что Хафф был не в духе; пряталась от Криса, который обожал дразнить и мучить ее.

Сэйри часами лежала под ветвями кипарисов и виргинских дубов, во власти тех эмоций, которые обуревали ее в тот момент. Она строила амбициозные планы на будущее или думала о том, как отомстит за нанесенную обиду. И не раз Сэйри мечтала о другой семье, где чаще смеются и реже ссорятся, где могут обнять друг друга, где меньше враждебности и где родители и дети по-настоящему любят друг друга.

И вот теперь, оказавшись возле любимого места, Сэйри с разочарованием увидела, что заросли кустов, в которых она любила прятаться, исчезли и вместо них разбита клумба с бегониями. Красивые цветы, но в них не найти убежища маленькой девочке, искавшей утешения.

А вот старые деревянные качели уцелели и по-прежнему свисали с толстой горизонтальной ветки одного из дубов. Веревки были толщиной с ее запястье. Доска пострадала от непогоды, но качели не сняли, и Сэйри обрадовалась этому.

Она провела пальцами вверх и вниз по колючей веревке.

– Не могу поверить, что они на месте.

– Ваши качели? – Бек сел на противоположный конец доски.

– Старый Митчелл… Я знала только его фамилию. Этот человек работал у нас садовником. Он повесил для меня качели и сказал, что эти канаты с пиратского судна, затонувшего у наших берегов во время страшного урагана. Вся команда погибла. Но духи пиратов так полюбили Луизиану, что решили остаться здесь, вместо того чтобы отправиться на небеса. Они все равно не получили бы в раю достойного места из-за их дьявольских деяний на земле. Так говорил старый Митчелл. Поэтому они прижились здесь. Раз в месяц в полнолуние привидения появляются и вступают в сделку с теми, кто наберется для этого храбрости.

– И старый Митчелл был храбрым?

– Если верить ему, то да, – улыбнулась Сэйри. – В обмен на пинту рома он получил золотой браслет, из которого сделал себе зубы. – Она засмеялась. – Я завидовала его золотым зубам и хотела такие же. Я устроила истерику, когда Хафф и Крис высмеяли меня, услышав, что я требую золотые зубы. А мама просто расстроилась.

– К счастью, они не позволили вам поступить по-своему.

– Действительно, к счастью. Как бы там ни было, старый Митчелл выменял на ром браслет и канаты. Он уверял, что объяснил капитану корабля, самому свирепому из пиратов, что канат пойдет на качели для мисс Сэйри. И ради меня пираты выкинули ему еще и кусок доски для сиденья. – Сэйри легко качнула качели.

– Старик рассказал вам красивую сказку.

– Я поверила каждому его слову. Он убедил меня в своем волшебном могуществе. Садовник говорил, что научился этому у одноглазой колдуньи вуду, живущей со своей пантерой на болоте. Митчелл носил на шее кожаный мешок со своим гри-гри. Но он ни за что не соглашался мне его показать, да и Селма пригрозила вышибить из него дух, если он это сделает.

Сэйри провела немало дней, бродя за старым Митчеллом по всей усадьбе, пока он работал в саду. Она не отставала от него ни на шаг и наверняка ему мешала. Но садовник явно не возражал против ее компании и постоянной болтовни.

– Старый Митчелл сердился на меня только тогда, когда ловил рыбу. Он всегда приказывал мне заткнуться, чтобы не распугать рыбу. А однажды он заметил меня вот на этом дереве, – Сэйри указала на могучий дуб, – и велел мне немедленно слезть, пока я не упала и не сломала себе шею. Несмотря ни на что, я считала его своим лучшим другом, что приводило в ужас мою мать и шокировало Селму. Иногда, закончив с работой по саду, садовник разрешал мне влезть в его тележку и катил меня до сарая с инструментами. Странно, – вдруг спохватилась она, – я не видела старого Митчелла на похоронах. Ему следовало быть там.

– Садитесь, я вас раскачаю, – предложил Бек.

И это предложение оторвало Сэйри от воспоминаний о детстве. Она почувствовала себя глупо из-за того, что разболталась.

– Нет, спасибо, – сухо поблагодарила она.

– Что ж, тогда вы можете раскачать меня.

Бек сел на качели, взялся руками за веревки. Он улыбался Сэйри, в его глазах плясали солнечные зайчики, и она вдруг заметила, что они темно-зеленые, не только красивые, но и умные, проницательные. Сэйри так и не поняла, какое их качество раздражало ее больше всего.

Пренебрежительно хмыкнув, она обошла качели и пошла к реке, медленно, но неуклонно двигавшейся к заливу. От мутного потока исходил морской соленый запах. С противоположного берега, шумно хлопая крыльями, сорвался пеликан.

Под легким порывом бриза зашептались ажурные ветки кипарисов, затрепетали пряди испанского мха, но силы ветерка не хватило, чтобы расшевелить тяжелую листву виргинских дубов.

Высокие каблуки Сэйри утонули в мягкой земле. Она сняла туфли и понесла в руке. Влажная земля приятно холодила ступни. Если бы не Бек, она бы улеглась на берегу.

– Я что-то не так сказал? – спросил он.

Сэйри обернулась к нему.

– Не тратьте на меня свое обаяние, договорились? Это напрасно. Я выросла среди очаровательных мужчин и знаю, насколько фальшивым может быть обаяние. В моих глазах, мистер Мерчент, обаятельные мужчины давно потеряли привлекательность.

– Называйте меня Бек. И что конкретно вы так не любите? Обаяние или мужчин?

Качели еще не достигли самой большой амплитуды, но он по-настоящему раскачивался, и это буквально вывело Сэйри из себя.

– Мне не нравитесь вы.

– Вы меня не знаете.

Она с горечью рассмеялась:

– Я вас знаю. Вы в точности такой же, как они, – Сэйри махнула рукой в сторону дома.

– То есть?

– Вы бесчестный, безнравственный, жадный и самодовольный. Мне продолжать?

– Не думаю, что мое эго вынесет продолжение, – сухо заметил Бек. – Мне лишь интересно узнать, каким образом вы сумели составить обо мне такое неблагоприятное мнение за такой короткий срок. Мы только что познакомились.

– У меня было на это достаточно времени. Я читаю отчеты о работе компании, которые мне продолжают присылать, хотя я неоднократно просила вычеркнуть меня из списков.

– Тогда почему вы их читаете?

– Потому что мне любопытно посмотреть, на что способна моя семья, чтобы выколотить для себя лишний доллар.

– Но вы же совладелица «Хойл Энтерпрайсиз».

– Я не хочу ею быть, – парировала Сэйри, повышая голос. – Я потратила год и тысячи долларов на адвокатов, чтобы выйти из числа совладельцев. Но ваши коварные махинации не позволили мне этого добиться.

– Все эти махинации были законны.

– В минимальной степени.

– Но это считается. – Бек встал с качелей и подошел к ней. – Я работаю на Хаффа. Он хотел, чтобы вы оставались партнером в семейном бизнесе, и попросил меня потянуть за все ниточки, чтобы не дать вам выйти из дела. Я сделал только то, за что он мне заплатил.

– Следовательно, нам известно, что вы за человек.

– Хотите назвать меня продажным? – Он снизил голос до шепота. – Не думаю, что вам захочется поговорить об этом, Сэйри. Не так ли?

Намек на два ее замужества, принесшие ей неплохие дивиденды, был ясен, и она рассердилась. Боли Сэйри не почувствовала. Больше никто не мог причинить ей боли.

– У вас такие же грязные методы борьбы, как и у них.