Текст книги "История начинается в Шумере"

Автор книги: Самюэль Крамер

Дело в том, что большинство ученых полагали, будто Думузи был за что-то низвергнут в ад до того, как туда спустилась Инанна. Возможно, такое представление возникло благодаря семитической версии мифа («Нисхождение в ад богини Иштар»), опубликованной раньше ее шумерского прототипа. Ученые считали, что Инанна, подобно Иштар, спускалась в подземное царство, чтобы освободить и вернуть на землю своего супруга Думузи. Но вновь обнаруженный в коллекции Йельского университета текст доказал, что такое толкование неправильно. Инанна вовсе не спасала своего мужа! Наоборот, она сама, разгневанная высокомерием Думузи, отдала его демонам, чтобы те низвергли его в «страну, откуда нет возврата».

Новая табличка из вавилонской коллекции Йельского университета, с которой хранитель коллекции Ф. Стивенс снял превосходную копию, потребовала третьего, дополненного издания этого мифа. Оно вышло в 1951 г. (Journal of Cuneiform Studies,vol. V) при активном участии моих коллег А. Фалькенштейна, Б. Ландсбергера и Т. Якобсена.

Хотя подземное царство шумеров считалось темным и страшным миром, где «жизнь» в лучшем случае была только жалкой тенью земной жизни, оно имело и свои «положительные стороны» – в частности, в те часы, когда на землю спускалась ночь. В самом деле, ведь там существовал суд над мертвыми, и если решение суда было благоприятным, душа покойного, по-видимому, могла пребывать в довольстве и счастье и даже добиваться исполнения желаний.

Это довольно противоречивое, парадоксальное представление шумеров о загробном мире отражено в двух элегиях, начертанных на прекрасно сохранившейся табличке московского Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, с которой я смог ознакомиться в 1957 г. Этим двум элегиям я посвятил монографию, опубликованную в Москве в 1960 г. на русском и английском языках [28]28
  С. Н. Крамер. Две шумерские элегии,Издательство восточной литературы, М., 1960. – Предисловие, введение, перевод шумерского текста, комментарии и примечания на русском и английском языках.


[Закрыть]. Она же легла в основу следующей главы..

24. Элегии
Первые погребальные песни

Осенью 1957 г. я получил приглашение от Академии наук СССР посетить Советский Союз в качестве гостя Академии и поработать два месяца над археологическими коллекциями Москвы и Ленинграда. В свою очередь Музей Пенсильванского университета предложил Г. Ф. Дебецу, известному советскому антропологу из Института этнографии АН СССР, провести два месяца в США для работы в области антропологии. О таком обмене учеными, первом в истории СССР и США, договорился доктор Ф. Рейни, директор Музея Пенсильванского университета, во время своего кратковременного визита в Советский Союз весной 1957 г.

Целые три недели я провел в Москве, главным образом в Музее им. А. С. Пушкина, где собрано около 2000 клинописных табличек. В результате предварительного ознакомления с этой коллекцией, любезно предоставленной в мое распоряжение дирекцией музея, я обнаружил великолепно сохранившуюся табличку с шумерским литературным текстом, записанным в четыре столбца. При ближайшем изучении оказалось, что это два самостоятельных стихотворных произведения, относящихся к жанру погребальной песни. Поскольку погребальные песни, или элегии, были обнаружены среди сохранившихся шумерских литературных текстов впервые, мне, естественно, захотелось подробно изучить эту табличку из Музея им. А. С. Пушкина с тем, чтобы впоследствии опубликовать ее транскрипцию и перевод с комментариями. Таким образом, большую часть моего пребывания в Москве я посвятил работе над точной транскрипцией шумерского текста, в чем мне немало помогли сотрудники музея.

Но вскоре я понял, что для подготовки полного научного издания необходимо несколько месяцев упорного труда, и поэтому решил заняться этим уже в Филадельфии. В Москве мне любезно предоставили серию отличных фотографий заинтересовавшей меня таблички. Пользуясь этими фотографиями и транскрипцией текста, сделанной в Москве, я и подготовил настоящую главу.

Табличка, которую писец разделил на четыре столбца, несомненно была составлена в древнем городе Ниппуре около 1700 г. до н. э., хотя сами элегии могли быть сочинены значительно раньше. На табличке два отдельных произведения неодинаковой величины, отделенные друг от друга чертой. Первая, более длинная элегия состоит из 112 строк, вторая – из 66. За текстами обоих произведений следует концовка из трех строк, отделенная двойной чертой. В ней указано название элегий и число строк каждого произведения в отдельности и обоих вместе. Большую часть текста составляют погребальные песни, исполненные человеком по имени Лудингирра.

В первой песне Лудингирра оплакивает смерть своего отца Нанны, который, если я понял правильно, умер от ран, полученных в какой-то схватке. Во второй песне тот же Лудингирра оплакивает свою добродетельную и любимую жену Навиртум, умершую, по-видимому, естественной смертью.

Обеим песням предшествуют прологи, как бы воссоздающие обстановку, в которой происходило действие. Пролог к первой песне состоит из 20 строк, то есть довольно короток по сравнению с самим произведением. Пролог ко второй песне, состоящий из 47 строк, почти в два с половиной раза длиннее самой песни. Оба произведения написаны высоким поэтическим стилем, с использованием различных видов повторов, параллелизмов, хоровых рефренов, поэтических сравнений и метафор. Деяния и добродетели покойных, равно как скорбь и страдания покинутых ими близких, воспеваются в высокопарных и выспренних фразах, что свойственно похоронным песням и надгробным речам всех времен и народов.

Пролог к первой песне начинается двумя строками несколько более прозаического характера, в которых говорится, что сына, уехавшего в далекую страну, вызвали обратно в Ниппур, так как отец его смертельно заболел. Далее следуют шесть строк, характеризующих отца в самых лестных выражениях. Каждая строка заканчивается повтором: «(он) заболел». В следующем отрывке описываются тяжкая болезнь отца, его страдания и близкая смерть (строки 9-15). Весть о несчастье настигает сына во время «далекого путешествия», откуда он, как мы можем предположить, возвращается в Ниппур и, скорбя, сочиняет плач по умершему (строки 16–20).

Сама погребальная песнь начинается с описания глубокого горя жены покойного, которая была, вероятно, матерью

Лудингирры (строки 21–32). Далее описывается плач не названной по имени жрицы «лукур» бога Нинурты (строки 33–39), безымянной жрицы «энтум» бога Нуску (строки 40–46), а также скорбь сыновей покойного и их невест (строки 47–62). Потом следует краткая молитва о благополучии покойного Нанны (строки 63–69), затем описывается горе дочерей усопшего, старейшин и «матрон» Ниппура, а также его рабов (строки 70–75). Следующая строка весьма любопытна; она, как мне кажется, является молитвой, касающейся старшего сына покойного (строка 76). За нею идет серия проклятий в адрес убийцы Нанны и потомства убийцы (строки 77–84). Погребальная песнь заканчивается рядом молитв. Здесь молитва о благополучии усопшего в загробном мире (строки 85–98), молитва личному богу усопшего и богу его города с просьбой быть к нему благосклонными (строки 99-103) и молитва о благоденствии его жены, детей и всего рода (строки 104–112).

Пролог ко второй элегии, как я уже отмечал, длиннее ее текста. Пролог начинается с известия о смерти Навиртум (следует ряд параллельных сравнений и метафор, строки 113–121), затем описывается горе обитателей Ниппура (строки 122–131). Смысл следующих двух отрывков неясен (строки 132–138 и 139–150). В первом речь идет как будто о том, что в связи со смертью Навиртум было приостановлено отправление какого-то важного религиозного обряда. Затем появляется муж покойной Лудингирра, чтобы произнести исполненную печали погребальную песнь (строки 151–159). Песнь может быть разбита на две части: скорбный плач по поводу тяжелой утраты Лудингирры, состоящий из ряда последовательных параллелизмов, причем каждый заканчивается одним и тем же рефреном (строки 160–168), и нескольких молитв за усопшую, за ее мужа, детей и домочадцев (строки 169–178).

Таково содержание элегий. Что касается их значения, то они, разумеется, обладают немалыми достоинствами как литературные произведения. Это одна из первых попыток передать в образной поэтической форме человеческие чувства и переживания, вызванные трагической утратой – неизбежной смертью самого дорогого из близких. С точки зрения истории литературы, они являются древнейшими, бесценными образцами жанра элегии. Они опередили на много веков плач Давида о Сауле и Ионафане и гомеровскую погребальную песнь о Гекторе, которой так печально заканчивается «Илиада». В силу этого они имеют огромное значение для сравнительного изучения элегического жанра.

Первое из этих двух стихотворных произведений, кроме того, важно также для понимания космологии шумеров. Из строк 88–89 мы узнаем, что шумерские мудрецы, или по крайней мере некоторые из них, считали, что солнце после захода продолжает свой путь через загробный мир, а строка 90 сообщает нам, что бог луны Нанна проводит свой «день сна» – то есть двадцать восьмой день каждого месяца – в загробном мире. И, что самое важное, эти два произведения (особенно первое) проливают новый свет на представления шумеров о «жизни» в загробном мире. Так, например, мы впервые узнаем, что бог солнца Уту, который вообще считался судьей рода человеческого, выносил окончательные приговоры усопшим и что бог луны Нанна в какой-то степени «определял судьбу» усопших в день, когда он посещал загробный мир (строки 88–90).

Что касается авторства двух элегий и мотивов, побудивших к созданию их, то нет никаких сомнений в том, что они были написаны одним из «педагогов» шумерской школы и что использовались они в качестве учебных текстов. Ученики должны были заучивать эти стихи наизусть и переписывать их. И действительно, в Ниппуре была обнаружена учебная табличка, содержащая 20-ю строку первой элегии, начертанную как рукой учителя, так и рукой ученика.

Внешне создается впечатление, что автор только сочинил прологи к обеим песням, тогда как собственно погребальные плачи – это истинные плачи самого Лудингирры. Более того, в первой элегии автор прямо указывает на то, что Лудингирра сам сочинил погребальный плач (строка 20), как бы намекая, что он располагал копией подлинных погребальных плачей Лудингирры.

Однако это представляется маловероятным, в особенности если учесть одинаковый стиль пролога и самого плача. В целом создается впечатление, что обе элегии явились плодом творческого воображения поэта, ощутившего потребность излить свои мысли и чувства в красноречивой форме трогательной погребальной песни. Точно так же он мог бы вдохновиться, например, на создание мифологической или эпической поэмы.

Ниже приводится буквальный перевод обеих элегий с неизбежными пропусками и вопросительными знаками, так как текст, к сожалению, все еще весьма труден для понимания.

Первая элегия

 
[Отец] послал в отдаленные края за своим сыном,
Сын, уехавший в отдаленные края, не… наставления тех дней.
Живущий в городе отец заболел,
Бесценный алмаз, встречающийся (только) в далеких горах, заболел,
Тот, кто был прекрасен (и) красноречив (?), кто…., заболел.
Тот, кто имел привлекательную (?) фигуру, а также (?) (привлекательное) лицо, заболел,
Тот, кто был мудр в замыслах, искусен в собраниях, заболел,
Тот, кто был человеком праведным, богобоязненным, заболел,
Заболел – и не ел – слабел (?),
С устами (?) плотно сомкнутыми (?), он не вкушал пищи, лежал изголодавшийся,
Подобно табличке (?), подобно козленку (?), он. . . .,
Герой, вождь (?) не [шевелит (?)] ногой (?),
Из-за (?) своего недуга… он измучен плач[ем (?)] по (?) своим детям (?),
Сердце удрученное [содрогающееся (?)] от рыданий,
Ученый умер в Ниппуре (от ран, полученных) при нападении (?).
 
 
Весть эта настигла его сына в далеком путешествии,
Как всякий сын, который никогда не разлучался (?) со своим отцом,
Он не возвратил (?) одежду (?), которая была послана (?) ему,
Сын проливал слезы, бросился наземь, произнес для него «гимн песни»,
Лудингирра из глубины своего пылающего (?) сердца сочинил погребальную песнь?
 
 
«О, отец, ты, кто умер при нападении (?),
О Нанна, ты, кто по злому умыслу был унесен в загробный мир,
Твоя жена – прежде (?) она была супругой, (а) теперь она вдова —
Кружится (?) вокруг тебя, подобно вихрю, для тебя…,
Подобно … она делает для тебя, (да), тебя – рассудок ее помутился
Она испустила [крик (боли)], словно перед родами,
Поворачивает…, [стонет (?)], подобно корове… испустила крик (боли), льет слезы.
Спрятала его (?)…, и (?) обезумела.
. . . . во тьме (?) . . . .,
Кто собирает (?),
Трогает тебя, на (?) сердце… тяжело (?).
Кто (?) . . . . встает (?) . . . . . на заре (?),
Среди. . кто живет. ., жрица „лукур“ (бога) Нинурты (?) из. . простерлась [во прахе (?)],
Подобно скорбящему (?) богу (?), она . . . .
Ее крики (?) (душевной муки) . . . . злой,
В (?) середине (?) обители (?) она (?) . . . .,
 
 
Дал (?) многочисленным [лю]дям (?).. зерно…. воду (?)
Смятение (?) битв (?) жрица „энтум“ (бога) Нуску (?) . . . .,
. ., слезы отдельно (?) для тебя (?), для тебя ее (?)…
 
 
. . . . с твоего лона . . . .,
 
 
Твои сыновья [с которыми (?)] обращались (?), как с царскими сыновьями,
Что бы они (?) ни ели. . . .,
Что бы они (?) ни пили. . . .,
Мед (и) топленое масло они (?). . . .,
Стол они (?) заставляют (?) маслом (для) тебя,
Слезы, которые они проливали по нем, – горестные (?) слезы,
Их скорбь (?) о нем – скорбь любящих (и) чистосердечных,
Подобно высохшему зерну, они…,
Птенцы возвращаются (?) . . . ., поднимают (?) . . . .
 
 
Невесты (?) твоих сыновей, которые сказали: „Где, где он теперь?“ —
На них упал (?) твой…,
В их. . . . были успокоены (?) ради тебя,
В кругу домо(чадцев) (?) . . . . для тебя,
Твои. . . . сладкие звуки. . . . спят. . . .,
Подобно. . . . было. .,
. . . .погребальный плач о тебе (?)…. не (?) прекращается.
 
 
О мой отец, [пусть] твое сердце [успокоится],
О Нанна, [пусть] твой дух [умиротворится],
Эна и энси. . . ., [Пусть (?)] те, кто избежал руки смерти. . . . —
Рука смерти была… в (?) их (?). . . ., [ни] кто. . . .,
Смерть – это милость (?) богов, место, где определяется судьба. . . . —
Пусть твои потомки… твое колено (?).
Твои дочери имеют… для тебя в своих (?)…,
Старейшины твоего города… [начали (?)] причитать (?) [по тебе],
Матроны твоего города. . . . по тебе,
Раб [подле (?)] жернова. . . . [проливает (?)] слезы о тебе,
Дом, где (?) он (?) находится (?). . . .,
Он… серебро (?), он приобрел (?) зерно, он [приумножил (?)] обширные владения,
 
 
Пусть старший сын [установит (?)] для тебя твои… прочные основы.
Человек, убивший тебя [который (?)] подобен тому, чье сердце…,
Кто напал (?) (на) тебя, (да на) тебя, с грубой силой —
Истинное (?) мщение принадлежит царю (?), пастырю, твоему (личному) богу,
Истинный (?) совет принадлежит (богу) Уту —
Тот человек, [да] будет он проклятым, смерть (да будет его уделом),
[пусть ни]кто не [зароет (?)] его кости,
Его потомство,. . . . [пусть] имена их [исчезнут (?)],
Пусть их имущество, подобно летящим (?).. воробьям (?). . . .
 
 
Пусть. . . . Страны (?). . .
Принесет (?) твои благосклонные… слова, пусть они удовлетворят тебя.
О Нанна, да возрадуется твой дух (?), да обретет покой твое сердце,
Уту, великий владыка (?) Ада,
Когда превратит темные места в светлые, будет судить тебя (благожелательно),
Пусть (бог) Нанна решит судьбу твою в „День сна“ (благожелательно),
(Пусть) Нергал, Энлиль загробного мира. . . ., перед (?) этим (?)
Пусть едящие хлеб герои (?) произнесут имя твое…, пищу,
(Пусть). . . . загробного мира жалость. . . .,
Пусть (?). . – пьющие [утолят (?)] твою жажду своей (?) свежей водой,
[Пусть (?)]. . . .
В силе [пусть (?)] Гильгамеш… твое (?) сердце (?),
[Пусть] Неду и Этана [будут] твоими союзниками,
Боги загробного мира будут [произносить (?)] молитвы за тебя,
Пусть твой (личный) бог скажет: „Довольно“, пусть он
(благожелательно) [определит (?)] твою судьбу,
Пусть бог твоего города… для тебя… сердце,
Пусть он [отменит] для тебя [твои] обещания (?) (и) долги,
Пусть он [снимет] вину домо(чадцев) [со] счета (?),
[Пусть отразит все] козни, замышляемые против тебя
Пусть те, кого ты оставляешь, будут счастливы, [пусть]. . . .,
Пусть. . . . возьмет (?)
Пусть (добрые) духи (и) гении [защитят (?)] твои. . . .,
Пусть зачатые тобой дети будут внесены (?) в число вожд[ей (?)],
Пусть (все) твои дочери выйдут замуж,
Пусть твоя жена будет здорова, пусть умножится твой род,
Пусть благополучие (и) здоровье (?) сопутствует (им) всякий день,
В твоем. . . . пусть пиво, вино (и всякое) добро никогда не иссякнет;
Пусть призыв (?) [твоих (?)] домо(чадцев) вечно будет призывом (?) твоего [личного (?)] бога!»
 

Вторая элегия

 
Злой день [настал (?)] для матроны в (?) ее (?)…  дурной глаз,
На птичку, вылетевшую (?) (из) гнезда, [упала (?)] сеть,
Много рожавшая мать, мать (многих) детей, [запуталась (?)] в силке.
Желтой масти корова, много рожавшая (?) дикая корова, [лежит (?) разбитая (?)], словно сосуд «гаккул»,
Навиртум, много рожавшая (?) дикая корова, [лежит (?) разбитая (?)], словно сосуд «гаккул»,
Та, что (никогда) не говорила: «Я больна», не требовала забот,
Которая (никогда)… не… место божественное (?),
Подобно их (?) месту отдохновения, их (?) брошенный… не был…
Ниппур заволокли тучи (?), в городе. . . .,
Толпы людей издают стон (?) печали (?)
 
 
Их охватила (?) жалость к той, чья жизнь кончилась,
Они (?) страдают (?), видя, как она лежит (?) подобно золотой статуе —
Тот, кто взглянет на нее, (как) он не опечалится (?)? —
Плакальщицы. . . .,
Лучшие (?) песни певцов (?) сладкоречивых
Повсюду превратились в погребальные песни (и) стенания (?).
Ибо (?) . . . . возвратились (?), [они (?) произносят (?)] ее (?) песнь для нее,
Ибо (?) от ее маленькой. . . .,
Камень . . . . .
Ибо (?) в объятиях ее мужа дни (ее) не продлились, (и) рыдания не смолкли.
Ибо (?) из его… Нинурта не вернул (?) радостный возглас,
Ибо (?) его любимая жрица «энту» не вошла в гипар.
Ослицу, избранную (?) в жены (?), не приняли (?) в качестве жертвы (?).
 
 
Потому что (?)…. пришло к концу (?) рядом с ним,
Он (?) поднимается (?) в (?) величии [и (?)] благорасположении, произносит погребальную песнь для нее,
Ее (?) матери, родившей ее (?), он…, он. . . . для нее,
Их (?) доли (?), их (?). . . ., он совершает для нее в (?)…,
Их души (?) встали перед (?) ней, их грешные (?) тела (?) растерзаны (?)
Их (?)… работники (?), [и (?)] родня (?)… их (?)
Ибо (?)…. с колен (?)….,
Они [н]е (?) стояли (Все) их няньки были….,
 
 
Подобно людям, охваченным яростью, камни…. больные (?),
Над ее (?) городом свет небесный…. не воссиял (?).
 
 
Тогда (ее) люби[мый] муж совсем о[дин]. . . .,
В своем городе, в Ниппуре, городе (?). . . .
Аудингирра, ее [люби]мый муж, совсем о[дин]. . . .,
В своем городе, в Ниппуре, городе (?)…,
Подошел к ней с (?) мукой (?) в сердце (?), [в (?)]. . . ., великое местожительство,
Они (?) взяли (?) его (?) руку, сердца их (?) были поражены (?),
Его… были отвращены (?) от пищи, дыхание его прерывалось (?),
Он издавал [стоны (?)] подобно корове, одежд… на нем не было,
Их (?)… он надевает, он над нею плачет:
 
 
«О где же….! Я бы воззвал к тебе,
Где же (богиня) Меме (и) гений радостный (?)! Я бы воззвал к тебе,
Где же [милые (?)] уста (?), прекрасные уста, добрые уста (?)! Я бы воззвал к тебе,
Где же мое превосходное (?) оружие (?), на славу (?) изготовленный (?) колчан! Я бы воззвал к тебе,
Где же то, что озаряет лик (?), мой царственный совет! Я бы воззвал к тебе,
Где же мой. . . ., мой бесценный алмаз! Я бы воззвал к тебе,
Где же мои прекрасные песни, радовавшие сердце! Я бы воззвал к тебе,
Где же мое превосходное (?) оружие (?), золотой колчан, озаряющий душу! Я бы воззвал к тебе,
Где же моя танцовщица, резвая (?) (и) „воздевающая руки“! Я бы воззвал к тебе.
Пусть твой (жизненный) путь не исчезнет (из памяти), пусть имя твое называют (в грядущие дни),
Пусть грехи твоих домо(чадцев) будут забыты, пусть долги твои будут прощены.
Пусть твой муж будет здоров, пусть он достигнет успеха как доблестный муж (и) как старейшина (?),
Пусть судьба детей твоих будет благоприятной, пусть благополучие будет их уделом,
Пусть твои домо(чадцы) преуспевают, пусть будет у них щедрое будущее.
Пусть Уту принесет тебе свет из загробного мира – он, который…,
Пусть Нинкурра… тобой (?), пусть она вознесет тебя высоко,
Потому что злой ураган обрушили (?) на тебя, пусть небо повернет (?) его вспять,
Пусть произнесут (?) страшное заклятие против демона, который поднял на тебя руку,
Потому что добрая матрона простерта во всем своем великолепии (?) подобно быку, [печ]альна погребальная песнь о тебе!»
 

В начале 23-й главы мы объяснили термин «Кур», как обозначающий пространство, лежащее под земной корой и отделяющее землю от бурного первозданного океана (библейского «Техома»). Но, по-видимому, это же слово «Кур» означало свирепого дракона, который должен был держать в повиновении разрушительные подземные воды. Борьба богов и героев с драконом – один из излюбленных сюжетов шумерской мифологии. Этой теме и посвящается следующая глава.