Текст книги "Три любовных романа. Лучшие из лучших — 1995. Сборник."

Автор книги: Салли Уэнтворт

Соавторы: Розали Эш,Мадлен Кэр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Протяженная полоса золотого песка, по одну сторону которой неправдоподобно ярко голубело море, а по другую буйствовала густая тропическая зелень, представляла собой поразительно красивое зрелище. Софи была зачарована пейзажем, в то время как Эмма в ужасе схватилась за ведерко с лопаткой.

– А где зарыты сокровища? – разревелась она.

– Это уж ты должна выяснить, – улыбнулся Кайл. – Разве я говорил тебе, что это будет легко?

– Но ведь они могут быть где угодно!

– Никогда не знаешь, когда тебе повезет, – торжественно изрек Кайл. – Кстати, у меня есть ключ. Сокровища зарыты на берегу под самой высокой пальмой.

– Это, наверно, вон под той! Или под той!

– Прежде чем начать копать, нужно освежиться в море, – предложил он.

Песок был уже обжигающе горячим, когда они направились к морю через дюны, и Софи не могла противиться желанию окунуться в эту восхитительно-изумрудную воду. Не успели они расположиться, как она скинула платье и бросилась в воду.

Почувствовав упоительную прохладу ласкающей ее тело воды, она энергично поплыла к горизонту, радостно поднимая вокруг себя целый веер брызг. Что за чудный день! Небо над головой походило на ярко-голубой свод, и солнечные лучи струились на землю золотыми нитями. Вскоре к ней присоединились Кайл с Эммой. В воде Кайл чувствовал себя как дома, рассекая волну с непринужденной грацией большой рыбы. Он улыбнулся Софи, и в зелени его глаз отразилась небесная синева, придав им цвет моря.

– Похоже, вам здесь нравится.

– Я люблю Ямайку, – зачарованно вздохнула Софи. – Я твердо знаю, что когда-нибудь приеду сюда снова.

Они плавали почти час, наслаждаясь морем и красотой окружающей их природы.

Когда они уже лежали под палящим солнцем и полная надежд Эмма раскапывала свои сокровища под самой высокой из пальм, какую ей удалось найти, Кайл повернулся к Софи.

– Когда вы намереваетесь уезжать – Не знаю, – лениво протянула она.

– Вас ждет работа? – допытывался Кайл. – Что-нибудь интересное?

– В настоящий момент нет, – ответила она.

– Это должно означать, что я могу наслаждаться вашим обществом, так сказать, на неопределенной основе? – В его голосе звучала мягкая ирония.

– Вряд ли вообще стоит говорить о какой-то основе, – резко сказала она.

Софи подняла глаза. Он внимательно смотрел на нее. Ее мокрый, прилипший к телу купальник довольно откровенно обрисовывал фигуру. Кайл и не пытался скрыть любопытство, с которым ее разглядывал. Она пересилила стыдливое желание чем-нибудь прикрыться. В конце концов, ей тоже доставляло удовольствие любоваться его телом. Почему ей должно быть неудобно? Перестань быть Мэйзи, сказала она себе, и помни, что ты снова Софи!

Рядом возник жизнерадостный продавец фруктов с целой корзиной товара на голове. Кайл купил бананы, ананасы и несколько странного вида шишковатых плодов под названием суит-соп. Он обмыл ананасы в морской воде и стал снимать с них кожуру.

– А вы? – спросила она, наблюдая, как он разрезает истекающие соком фрукты. – Как долго вы собираетесь оставаться здесь?

– Я не спешу уезжать, – сказал он, удерживая взглядом ее глаза. – Но если мой брат и его жена так ничего и не решат со своим браком, я думаю зафрахтовать яхту и совершить путешествие с Эммой на Гаити и в Доминиканскую Республику. А также на Кайманские острова, если будет время. Может быть, даже на Кубу.

– Не скажешь, что это избитый туристский маршрут, – заметила Софи, глядя на него.

– Вы правы, – согласился Кайл. – Но он стоит того, хотя бы из-за креольской кухни. Продолжая разрезать ананас на сочные доли, он сверкнул белозубой улыбкой. – К тому же я знаю эти острова достаточно хорошо, чтобы не бояться за себя и за Эмму.

– Знания, приобретенные а дни беспутной юности – М-м-м.

Оценивающим взглядом, брошенным из-под густых ресниц, она посмотрела на его мускулистую грудь и мощные плечи.

– Вы очень скрытны в отношении своей юности. Неужели она действительно была столь предосудительна?

– Я ведь не всегда был скромным конторским писакой из Сити, – добродушно улыбнулся он.

– Так что же привело вас на Карибы – Это долгая история.

– У нас впереди утро, – напомнила она. Он протянул ей дольку ананаса, и она вонзила зубы в сочную мякоть. Это был настоящий нектар, совершенно лишенный кисловатого привкуса ананасов, продающихся в Англии.

– Вкусно? – спросил он, глядя на нее.

– Божественно. – Она вся облилась соком, но это не имело значения, так как море было всего в двух шагах. Тыльной стороной руки она вытерла подбородок. – Все же мне хочется услышать, что привело вас на Ямайку.

– Суть в том, что мой отец является одним из директоров коммерческого банка в Лондоне. Это не очень большой банк, – улыбнулся он, заметив выражение ее лица, – но дело в нем поставлено очень хорошо, и у него отличная репутация в Сити. Он был учрежден сто тридцать лет назад. – Он откусил кусок ананаса, сделав это намного аккуратнее Софи. – По установившейся в нашей семье традиции старший сын обязательно должен работать в банке. Из троих братьев я был самым старшим, но когда окончил университет, то был просто не готов к тому, чтобы запереть себя в банке.

– Бедненький, – протянула она насмешливо-соболезнующим голосом, – какая ужасная доля! Как это жестоко – силой навязать богатство и блестящую карьеру.

Он хрипло рассмеялся.

– В то время мне это виделось иначе. – Он протянул ей еще один кусок ананаса. – Мне тогда все люди, работающие в банке, казались серыми, солидными и скучными. В моем представлении они весь день только и делали, что считали деньги. А я был помешан на яхтах и морских путешествиях и мечтал посмотреть мир. Я сказал отцу, что мне нужно два года, прежде чем я смогу начать оседлую жизнь, и он неохотно, но согласился. Я тут же снялся с якоря.

– Расскажите поподробнее, что произошло потом.

– Я нанялся матросом на яхту, направлявшуюся в залив Монтего. Когда я увидел эти места, я просто влюбился в них.

Улыбнувшись, Софи вполголоса напела куплет из песни «Прощание с Ямайкой»:

 
На парусник я сел, Ямайку проходя,
Сошел на берег я…
 

– Вот именно, – захохотал он. – Следующие два года я провел, бороздя воды Карибского моря, работая на разных яхтах, плавал и… познавал жизнь.

– У нее оказалась темная или светлая кожа? – спросила Софи с непроницаемым лицом. Кайл добродушно рассмеялся.

– В общем-то, их было две, и у обеих кожа была цвета кортадо – то, что французы называют cafe au lait. Благодаря им я многое понял о жизни и… любви. Но я решил остаться там не только из-за них. Я действительно полюбил Карибы. Работа была тяжелая, но я был физически вынослив и ко многому готов.

Дальше развивать тему он не считал нужным. Софи, с мудрой осмотрительностью подавив любопытство, не спросила его, не звали ли одну из женщин фрэнси.

– В вашем изложении это звучит увлекательно, – докончила она.

– То была действительно хорошая жизнь, – согласился он. – Я много физически работал, но был свободен как птица. Я просто жил, не загадывая вперед, и делал то, что любил. Как-то, совершая рыболовную поездку, мы пришли во Флориду. И там я нашел старую, с проржавевшим стальным корпусом яхту, стоявшую на приколе в Майами. Я узнал, что она продается, и у меня как раз оказалась нужная сумма, чтобы купить ее. Я пригнал ее назад, в Кингстон, и привел в порядок – где выпрашивая, а где просто воруя нужные мне краску и лак. Месяц спустя у меня уже был свой чартерный бизнес.

Софи не смогла сдержать улыбки.

– Вот и доверяй себе. Несмотря на попытки вырваться на свободу, предпринимательская жилка дает о себе знать.

– В этом больше правды, чем вам кажется, – сказал он. – Видно, такова была моя судьба.

– Под каким знаком вы родились? – спросила она.

Кайл хмыкнул.

– Вы действительно верите во все эти глупости?

– Я что-то не понимаю. Не вы ли только что говорили о своей судьбе? Ну, так под каким все-таки знаком?

– Под знаком Скорпиона. – Он бросил на нее жесткий взгляд. – Я знаю, вы сейчас скажете, что я честолюбив, мстителен и способен на сильные и глубокие чувства, не так ли?

– Не знаю, – улыбнулась она, – но это характерные черты всех, родившихся под этим знаком. Особенно мстительность. Большинство Скорпионов, которых я знала, были большими мастерами сводить счеты. Похоже, они живут под девизом: никогда не теряй головы, всегда умей расквитаться!

– Возможно, – сказал он, пожав плечами. – Я терпеть не могу уступать кому-либо – что-либо.

– Об этом я и говорю. Вы всегда получаете то, что, как вы считаете, должно принадлежать вам?

– Всегда, – усмехнулся он. – Предпочитаю выигрывать по-крупному.

Софи почувствовала, как холодок пробежал у нее по коже, несмотря на жаркое тропическое солнце. Однако Кайл непринужденно улыбался.

– А вы? Какой ваш знак?

– Знак Девы. – Сказав это, она почему-то глупо покраснела, что не укрылось от наблюдательного взгляда Кайла.

– Это вам очень подходит, – улыбнулся он. – Разве я не говорил, что в вас есть что-то от холодной недотроги? Так что же случается, когда страстный и честолюбивый Скорпион встречает холодную весталку Деву?

Вопрос был задан явно не в ее пользу!

– Мы с вами говорили о вашей беспутной юности, – твердо напомнила она. – Что произошло после того, как вы занялись чартерным бизнесом Кайл вздохнул.

– Как и следовало ожидать, это стало началом конца. Я занялся этим делом с большим энтузиазмом. Через полгода я купил еще две яхты и нанял собственную команду матросов, а еще через полгода управляющий моими банковскими делами стал поговаривать о том, что нам выгоднее основать собственную компанию.

– Большинство и мечтать о таком не могут.

– Это не было моей мечтой.

– Волшебство исчезло?

– К несчастью, да, – кивнул он. – Пока я занимался этим не всерьез, наслаждаясь морем, друзьями и женщинами, была райская жизнь. Но как только сюда замешались деньги, все изменилось. Целый день мои мысли были заняты бизнесом. Если раньше я любил в свободное время полежать на пляже с бутылкой рома в компании хорошенькой девушки, то теперь постоянно строил планы, занимался яхтами и весь погряз в цифрах. – Он мягко улыбнулся Софи. – Как-то утром я проснулся и понял, что мое место не здесь. Успешнее я бы мог вести все дела в банке, и именно там мое место.

– Так прямо и подумали?

– Я обнаружил, что меня больше не увлекает то, что я делаю. Мне было двадцать три года, как раз столько, сколько вам сейчас, и я жил чужой жизнью.

– И вы решили все распродать?

– Все – до последнего гвоздя. Я несколько припозднился с данным отцу обещанием, но к двадцати пяти годам я уже работал в банке с близкой перспективой занять место в совете директоров.

Она следила за выражением его лица.

– Вы не скучали по Ямайке?

– Скучал, в ненастную, дождливую погоду. Но к тому времени я знал, что уже перебесился и что нельзя вечно убегать от ответственности. Но я всегда мог приехать сюда на отдых. Хотя, если бы не Эмма, – сказал он с усмешкой, – я был бы сейчас далеко от «Сан-Антонио».

– С кем-нибудь из ваших очаровательных смуглянок? – подсказала она, бросив на него холодный взгляд.

– Что-то вроде этого, – легко согласился он. По всему, Кайл и не думал скрывать тот факт, что у него была полная свобода там, где дело касалось женщин. – Честно говоря, – продолжал он, – на Карибах я многое понял как о себе, так и о бизнесе в целом. И еще я понял одну важную вещь, а именно что работа не обязательно должна быть безрадостной.

– По-видимому, вы сообщили банковским операциям свой собственный стиль? – спросила Софи.

Он еле заметно улыбнулся.

– В некотором роде да. Моя область – это финансирование проектов, отвергнутых другими банками как слишком передовые или слишком рискованные, но которые я лично считаю в основе разумными. В девяноста восьми случаях из ста это прекрасно окупается.

– А что касается оставшихся двух?

– Насчет двух процентов приходится давать объяснения совету директоров… в очень убедительной форме. – Он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза. – Но я умею быть очень убедительным.

– Уверена в этом. – Она перевела взгляд на его красиво очерченный, такой по-мужски соблазнительный рот. – А как вы отличаете разумные проекты от авантюрных прожектов?

– Это инстинкт.

– А оценивать, кто из людей чего стоит, вы тоже научились, ведя беспутную жизнь на Карибах?

– Это наиболее трудное искусство, – мягко заметил он. – Но, думаю, я неплохо владею им. Она взглянула на него с иронией.

– В самом деле? И вы никогда не ошибаетесь? Не делаете поспешных выводов на основе, скажем, одной только видимости?

– Время от времени. Но я стараюсь избегать их. У всех у нас бывают ошибки.

– Это, должно быть, большой талант, – сказала она с нескрываемым сарказмом.

– Почему у меня такое ощущение, что вы все время смеетесь надо мной?

– С какой стати? Ваша жизнь похожа на некий гибрид из жизни Эррола Флинна [3] 3
  Эррол Флинн (1909–1959) – американский киноактер, чья жизнь изобиловала бурными приключениями, в советском прокате в 50-е годы шли фильмы с его участием «Остров страданий» (1935), («Двойники» (1936), «Приключения Робин Гуда» (1938), «Королевские пираты» (1940).


[Закрыть]и Пир-понта Моргана [4] 4
  Джон Пирпонт Морган (1837–1913) – американский миллионер, основатель банкирской династии.


[Закрыть].

В ответ он расхохотался, откинув назад голову. Он был настолько красив, что у нее даже закололо в сердце.

– А вы ироничное создание, – заметил он, с удовольствием глядя на нее. Он поднялся, все еще не в силах совладать с душившим его смехом. – Пожалуй, пойду помогу Эмме отыскать ее сокровище.

– Вы что-нибудь приготовили для нее? Он показал ей маленькое серебряное колечко с рубином, явно недорогое, но тем не менее очень похожее на настоящее старинное изделие.

– Я купил его в одной из лавок, торгующих подобного рода поделками. Думаете, ей понравится?

– Она будет в восторге, – кивнула Софи.

– Нужно же ребенка немного побаловать. – Он смотрел на нее сверху, высокий и темный от загара. – Мне не хватает умения по части развлечения маленьких девочек. Но я учусь этому у вас. Не знаю, что бы я делал, не будь вас здесь.

– Я бы не сказала, что ей совсем невдомек, что происходит у нее в семье, – сказала Софи, вытирая липкие руки; – Сегодня утром она мне призналась, что ее родители говорили о разводе.

У Кайла изменилось лицо.

– Проклятье! Неужели нельзя уберечь ребенка от подобных вещей?

– Это невозможно. – Какое-то время они молча смотрели друг на друга. – Есть какие-нибудь новости от ее родителей?

– Прошлой ночью звонила моя невестка, – кивнул Кайл. – Ситуация не из приятных.

– Как жаль, – сказала Софи.

– Да. Ну что ж, такое случается в жизни, не так ли? – Но горечь, отразившаяся на его лице, говорила о том, как близко к сердцу он принимает все это. Он пересек полоску пляжа, чтобы спрятать кольцо в месте раскопок Эммы.

Софи пошла к воде сполоснуть руки. Какой он все-таки странный. В чем-то внимательный и заботливый, а в чем-то жесткий и безжалостный. В течение следующего часа она нежилась на солнце, временами чуть не засыпая, пока Кайл развлекал свою племянницу. В полдень они сели в машину и поехали дальше, в сторону Черной реки.

Была немилосердная жара. В придорожной лавке они купили крабов и раков, поджаренных на углях вместе с зеленым бамбуком, хлеб, приготовленный из корней маниоки, и остановились в необыкновенно живописном месте, чтобы устроить небольшой пир. Все было свежим и восхитительно вкусным, а морской воздух и прекрасная погода придавали их трапезе дополнительную остроту. Эмма была вне себя от радости, что нашла кольцо, очевидно совершенно не подозревая, что оно вовсе не принадлежало к закопанным сокровищам капитана Моргана.

Они еще немного поплавали на французском рифе, на этот раз в масках с дыхательными трубками. Вода была прозрачная, гладкая, и, хотя им не удалось найти ни одной жемчужины, они наслаждались необычной красотой подводного пейзажа, стайками ярко окрашенных рыбок, резвящихся в миниатюрных коралловых лесах и мерно колышущихся водорослях, перемежающихся с полосками серебристого песка.

Ближе к вечеру они направились к Кровавой бухте. В течение дня они все больше удалялись от излюбленных туристами маршрутов и теперь оказались в почти не тронутых цивилизацией местах. Простор и полная безлюдность пейзажа произвели сильное впечатление на Софи, и она поняла, как много теряла, оставаясь постоянно в Очо-Риос. Пляж в Кровавой бухте оказался намного протяженнее, а вода даже теплее, чем на Берегу Сокровищ.

Окунувшись в последний раз, Эмма свернулась клубочком в тени песчаной дюны и заснула, а Кайл предложил Софи немного пройтись вдоль кромки воды.

В течение всего этого дня их отношения становились все более близкими и теплыми, и теперь они шли молча, изредка перебрасываясь фразами и вдвоем наслаждаясь чудесным днем и великолепием природы вокруг.

– Как все невероятно красиво, – вздохнула Софи, когда они остановились и, повернувшись назад, залюбовались мерцающей полоской песка. Теплая, ласкающая берег вода почти смыла отпечатки их ног. Ни единой души вокруг, только две одинокие фигуры на фоне царственного великолепия моря и песка.

– Вы прекрасно смотритесь здесь, – тихо сказал он, – вы изумительно прелестная женщина. Мне трудно поверить, что вас не окружают толпы страждущих поклонников. Вы, наверное, оставили их в Англии – у меня нет поклонников в Англии.

– Так-таки ни одного?

– Меня постоянно окружают мужчины, – сказала она, на мгновение встретившись с ним взглядом. – Но не в том смысле, что вы имеете в виду – А что я имею в виду?

– Мне кажется, вы хотите спросить, есть ли у меня любовник, – улыбнулась она.

– И на это вы отвечаете – нет?

– В настоящий момент нет.

– Истинная Дева?

Ее сердце сжалось, когда она увидела, с каким выражением смотрит на нее Кайл. Кроме выцветших джинсов, на нем ничего не было, его обнаженный торс не был ничем защищен от палящего солнца. В своем ярко-красном купальнике и обтрепанной по краям соломенной шляпе, скрывающей в тени ее глаза, Софи выглядела пленительно-женственной и грациозной.

– При этом освещении вы выглядите особенно изысканно, – сказал он ровным голосом.

В ответ она попыталась рассмеяться и отвернулась от него. Несмотря на ежедневные заплывы и физические упражнения, сейчас она чувствовала приятную усталость. Ей трудно было соперничать с силой и выносливостью его тренированного тела.

– Во всяком случае, сейчас я чувствую, как изысканно болят у меня ноги.

– За это меня стоит расстрелять. Пойдемте сядем на песок вон там.

Они расположились на песке, спиной к внезапно задувшему с моря ветерку. Песок, прокаленный солнцем, был теплым. Софи облегченно вздохнула и, блаженно откинувшись на податливо-мягкое тепло, закрыла глаза.

– Подумать только, что однажды все это кончится, – мечтательно сказала она. – Это просто несправедливо. Красота должна продолжаться бесконечно.

Она почувствовала, как его пальцы прикоснулись к ее волосам, мягко лаская жесткие от соли, спутанные пряди. Вяло приподняв веки, она посмотрела на него глазами, вобравшими в себя краски вечернего неба.

– Вот что мне нравится в вас, – сказал он.

– Мои ужасные волосы? – улыбнулась она.

– Ваши прекрасные волосы, – поправил ее он. – То, что вы не считаете нужным постоянно возиться с ними. Я люблю, когда женщина ведет себя естественно. Терпеть не могу дерганых невротичек.

Она вспомнила, как в Брайтоне его раздражило, когда она то и дело хваталась за очки. Улыбаясь, он склонился над ней. Она почувствовала возникшую между ними близость, и внезапно сильное желание опалило ее – Я не покажусь вам банальным, если скажу, что вы прямо-таки излучаете свет? – спросил Кайл. Он провел пальцами по шелковистой коже ее щеки, очертив нежную линию подбородка. – Цвет вашей кожи напоминает цвет золота. В то же время в ней есть что-то от прозрачности жемчуга. Она похожа на шелк, какого не бывает в природе.

– По-моему, на вас слишком подействовала окружающая обстановка, – сказала она, стараясь не обращать внимания на его длинные пальцы, ласкающие ее шею.

– Может быть, – согласился он. – Как ваши ноги?

– Уже лучше. – (Его легкие прикосновения не оказывали на нее успокаивающего эффекта. Они были намеренно чувственными и в то же время невесомыми как пух.) – Мы сегодня одолели пешком несколько миль.

Он ничего не сказал и, склонившись ниже, прикоснулся губами к ее губам.

Ей показалось, что к ней прильнуло что-то теплое и мягкое, как бархат. В следующее мгновение это ощущение исчезло. Губы ее приоткрылись, и она зажмурила глаза, почувствовав, как все ее тело пронизало током.

– Вы покрылись гусиной кожей, – тихо сказал он, разглаживая приподнявшиеся золотистые волоски на ее руке.

Для ее внезапно ставшей сверхчувствительной кожи его прикосновение было одновременно мучительным и радостным. Софи почувствовала, как его губы прижались к ее лбу, а затем скользнули к векам.

Теплая влага его языка подсказала ей, что он наслаждается солоноватым от морской воды вкусом ее кожи, и она невольно вздрогнула. Софи почувствовала, как погрузилась в сладкий гипноз, и неподвижно лежала на теплом песке, в то время как Кайл целовал ее лицо, ни разу не дотронувшись до ее губ своими губами, то приближаясь к ним, то вновь удаляясь со сводящим с ума невыносимым самообладанием.

Когда наконец их губы встретились, то это произошло благодаря ей. Она подняла навстречу ему свое лицо и почувствовала, как он наконец поцеловал ее, одной рукой крепко притянув к себе.

Ее губы сами собой приникли к Кайлу. Он провел языком по ее мягкой, нежной губе, по влажно белеющим зубам и наконец почувствовал прикосновение нежного кончика ее языка. Его рот прижимался к ней все сильнее по мере того, как страсть овладевала им. В какой-то головокружительный момент он проник в сладостные тайны ее рта. Затем отвел от нее свое лицо, пытаясь как бы призвать их обоих к благоразумию.

– Мне страшно хотелось этого весь день, – прошептал он.

Он целовал ее щеки, нежные веки и шею, спускаясь все ниже, к душистой, лихорадочно пульсирующей ложбинке.

Из ее полуоткрытых губ невольно исторгся слабый стон обжегшего ее желания. Она так долго тосковала о Кайле, и блаженство было так велико. Наконец-то свершалось то, о чем она так долго мечтала.

Ее руки обвились вокруг его шеи, прижимая к себе его лицо, шея изогнулась, почувствовав жадное прикосновение его зубов. – Кто же был победителем и кто побежденным? Она чувствовала, как его гладящая рука постепенно приближается к мягкой выпуклости ее груди, как кожа ее напрягается в предвкушении ласки. Его прикосновение было уверенно властным, остро волнующим. Она чувствовала, что растворяется изнутри и ее охваченное пламенем сердце может не выдержать этого.

Кайл прошептал ее имя, и его рука скользнула за вырез купального костюма и стала гладить шелковистую кожу груди. Ощущение было во много раз острее и эротичнее, чем она могла когда-либо себе представить. Его прикосновения были нежными, умелыми, он знал, как нужно ласкать женщину. Она громко застонала, когда он стад гладить воспаленные кончики ее сосков, превращая их в жаркое средоточие испепеляющей страсти. Сама его нежность была мучительной. Все ее тело охватила безумная лихорадка желания, и Софи почувствовала, как самообладание начинает покидать ее.

Сделав над собой огромное усилие, она отодвинулась от него и разомкнула руки, обнимающие его шею.

– Пора возвращаться к Эмме, – сказала она дрожащим голосом. – И будет лучше, если мы прекратим все это.

– Почему? – улыбнулся он, глядя на нее затуманенным взором. Его пальцы оттянули верхний край купальника, обнажив незагорелую часть ее груди, в центре которой напряженно и требовательно розовел бутон соска.

Его увеличившиеся, потемневшие зрачки говорили о том, какой эффект произвела на него ее нагота. Подчиняясь молчаливому требованию, он наклонился и сомкнул губы вокруг ее соска.

Софи задохнулась от интимности этого поцелуя. Ее нежная кожа чувствовала кошачью шершавость его жадного языка.

Она неуверенно провела ладонями по его сильным плечам и шее. Ее пальцы почувствовали густоту и жесткость волос, когда она потянула его голову вниз, побуждая его к более неистовым ласкам. Кайл обхватил зубами ее воспаленный сосок в порыве граничащей с жестокостью страсти. Греховная острота ощущения исторгла откуда-то из ее глубин жалобный стон. Теперь его рука ласкала другую грудь, и от этого прикосновения ток молнией пробежал от груди к животу, наполняя ее плоть невыносимо острым желанием.

Не в силах больше вынести этого, Софи оторвалась от него и натянула купальник на обнаженную грудь. Теперь его эластичная ткань казалась ей слабой защитой, которая не могла скрыть набухших от возбуждения, остро торчащих сквозь нее сосков.

– Пожалуйста, – попросила она. В глазах ее стояли слезы. – Если вы хоть немного уважаете меня, не трогайте меня больше.

Он смотрел на нее, не скрывая неприкрытого желания.

– Вы намеренно пытаетесь довести меня до безумия? – сипло спросил он. – Я хочу вас, Софи! Разве вы не догадываетесь о моих чувствах к вам?

– Я знаю только то, что слишком мало знаю вас, чтобы позволить вам делать это со мной, – ответила она, приподнимаясь и садясь на песок. Страсть опалила сухим жаром ее рот. – К тому же вы выбрали неудачное время и место для этого. И помимо всего, мы забыли о том, что оставили девочку совершенно одну.

– С Эммой ничего не может случиться. – Он наклонился, чтобы снова поцеловать ее в губы, и у нее все поплыло перед глазами. – Боже, как я хочу вас, – пробормотал он, привлекая ее к себе.

– Не надо. Кайл.

– Вы просто чудо, – возбужденно прошептал он. – Такая стройная и изящная, такая холодная и неуловимая… – Его рука гладила ее бедро, наслаждаясь нежной гладкостью ее кожи. – С тех пор как я впервые увидел вас, я живу как в огне. Я знаю, что вы чувствуете ко мне то же самое.

– Ничего вы не знаете, – сказала она. Ей приходилось отвечать между его поцелуями, и она чувствовала, как кровь горящей лавой наполнила ее вены, подобно расплавленному золоту, отливаемому в новую форму.

Рука Кайла скользнула в гладкую прохладу узкого пространства между ее ногами, лаская нежную кожу так близко от центра ее желания, что малейшее движение могло стать роковым.

Его губы жаждали ее с требовательной неутолимостью. Она почувствовала, как его ладонь накрыла мягкую выпуклость ее сокровенной женственности, от которой его отделяла всего лишь полоска беззащитно-тонкой ткани. Ее глаза расширились, все тело напряглось, подобно пружине.

Внезапно она вспомнила Мэйзи. Не дав ему воспрепятствовать, она выскользнула из его объятий, встала, чувствуя, как дрожат ноги, и побежала по влажному песку к воде.

Вода была теплой, слишком теплой и слишком соленой, чтобы помочь ей смыть с себя обуревавшие ее чувства. Но по крайней мере она избежала затягивающего водоворота его страсти.

Пока избежала.

Через некоторое время Кайл последовал ее примеру. Его лицо было одновременно насмешливым и разочарованным. Она ожидала, что ее малодушное бегство вызовет у него едкий комментарий, но Кайл ничего не сказал. Он молча плыл рядом, ожидая, когда она выйдет на берег.

– Пожалуй, нам пора возвращаться, – сказал он, когда они, мокрые, шли к тому месту, где спала Эмма. – До Очо-Риос путь не близкий.

– Вы правы, – сказала она без всякого выражения.

– Вы не сердитесь на меня? – спросил он, обнимая ее своей сильной рукой и притягивая к себе.

– Нет, – напряженно ответила она. – Но я бы не хотела, чтобы это случилось опять.

– Господи, Софи! – с притворным укором воскликнул он. – Неужели вы всерьез думаете, что на этом все кончится?

Она не ответила.

Однако позднее, наедине с собой, она не могла больше притворяться, что все это было лишь хитрой игрой с ее стороны. Она хотела, чтобы Кайл оставался в неведении относительно ее, и хотела сыграть с ним некую шутку, причинить ему такую же боль, какую он когда-то причинил ей.

Но почему-то все получалось не так просто, как ей казалось.

Кайл желал ее-в этом больше не было никаких сомнений. Если ее тщеславие требовало, чтобы она стала желанной для человека, который однажды отверг ее, то теперь она знала, что это сбылось.

Она чувствовала восхитительное удовлетворение. Тот самый человек, который когда-то высмеял ее влюбленность в него, сегодня держал ее в своих объятиях и хотел любить ее прямо там, на морском берегу. Если бы она захотела, она бы сделала его… своим любовником. Удовлетворение? В каком-то смысле да.

Но была и боль. Застарелая боль, которая с такой остротой напомнила ей тот вечер в Брайтоне. Боль от сознания того, что он видит в ней лишь красивую женщину, ее тело. Как будто все остальное не в счет: ее чувства, ее ум, весь ее внутренний мир ничего не значили для него.

Что же хуже – быть униженной из-за своей внешности или быть желанной благодаря ей?

Пошел он к черту, подумала она с внезапной обидой. Если бы она могла на минуту поверить, что не безразлична ему, что она привлекает его как человек, то сегодняшний день мог бы стать счастливейшим днем в ее жизни, а не мгновением острой, горько-сладкой иронии.

Было и другое. Хорошо зная себя, она должна была предвидеть, как сильна может стать ее зависимость от него. Софи знала свою способность чувствовать, чувствовать глубоко и сильно. Хотя ни один мужчина до сих пор не вызывал в ней физического влечения, она всегда понимала, что если полюбит кого-нибудь, то полюбит навсегда, лелеяла в себе старомодную надежду обрести в одном и том же человеке любовника, мужа и друга, с которым она пойдет по жизни.

Возможно, в ней сказывался наивный консерватизм провинциального йоркширского воспитания. Но это была часть ее существа, и она сознавала, что никогда не сможет перенести боль, неизбежную при случайной связи, особенно с таким человеком, как Кайл Харт.

По собственному признанию, с женщинами Кайл был неисправимым ловеласом. Отнюдь не из тех, кто постоянен в любви.

Вряд ли она может рассчитывать на нечто большее, чем приятный курортный роман, который с его стороны не обещает ничего по-настоящему серьезного и глубокого. Это безнадежно.

Насколько она могла судить, впереди у нее не было ничего, кроме боли.

Как же ей быть? Что делать? Ее игра зашла так далеко, что уже поздно что-либо менять.

Что, если она откроется ему? Может ли она быть уверенной, что он окончательно не отвергнет ее? Мысль о том, что он будет взбешен, что она вызовет в нем отвращение, пугала ее. С яростным темпераментом Скорпиона шутки плохи. Она не была бездумным приверженцем астрологических откровений, но в случае с Кайлом все сходилось. Если он действительно тип Скорпиона, то его реакция на то, что его одурачили, будет ужасной и удар его жала станет роковым для нее. Она должна была или с самого начала рассказать ему всю правду о себе, или… Или ничего не говорить ему вообще? Искушение было слишком велико. С одной стороны, она рисковала навсегда потерять Кайла. С другой же – перед ней открывалась перспектива еще двух недель безоблачного счастья.

Может быть, она все же сумеет приготовить омлет, не разбив яиц? Если ей удастся избежать физической близости, если она сможет удержать их отношения на уровне той приятной дружбы, которой они наслаждались до сегодняшнего вечера, то что плохого в том, если он так и не узнает правды о ней?