Текст книги "Никаких обязательств"

Автор книги: Салли Лэннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

3

В ту ночь ему плохо спалось. Сначала досада и злость никак не давали заснуть, а потом, когда ему это все же удалось, начали сниться сны, один хуже другого.

Все они были так или иначе связаны с его детством. То он вновь слышал брань бабки и чувствовал, как гибнет все светлое, что было раньше в его жизни. То уворачивался от пьяного громилы, брата матери, решившего поучить «сопляка» уму-разуму.

Саймон не впервые видел подобные сны. Но они давно уже не были пропитаны такой разъедающей горечью. Неужели возвращение в родные края разбередило не до конца зажившие душевные раны? Или, быть может, они и не заживали вовсе?

Он проснулся на рассвете в холодном поту. Сердце бешено билось о ребра. Поняв, что больше заснуть не удастся, Саймон решил немного пройтись. Быть может, прогулка и свежий воздух помогут ему прийти в себя…

Он ушел дальше, чем собирался. Этот с детства въевшийся в душу пейзаж имел над ним странную власть. Вот и сейчас, сам того не замечая, Саймон подпал под его тоскливое обаяние. Череда пологих пустынных холмов уводила вдаль, тонула в утренней дымке. В отдалении слышались крики чаек – до моря было совсем близко, оно скрывалось за полоской леса. Небо, казалось, само не решило, проясниться или, наоборот, покрыться тучами.

Внезапно впереди показался всадник. Саймон ничуть не удивился: он знал, что неподалеку от отеля есть конюшня, где можно взять лошадь. И этот одинокий всадник до того гармонировал со всем окружающим, что Саймон почувствовал, как напряжение спадает, как спокойно становится на душе. Остановившись в тени одиноко растущего дерева, он наслаждался чудесной картиной.

Всадник приближался неторопливым галопом. Только это оказался не всадник, а всадница. И ее длинные черные волосы развевались по ветру.

У Саймона пересохло во рту. Не может быть!

Амазонка была уже близко, но до сих пор его не заметила. Не доезжая нескольких шагов до него, она остановилась, легко соскочила с седла и нагнулась к ручью, бросив поводья. Послушный скакун ждал ее, не сходя с места.

Встав на колени, Дженифер зачерпнула воду ладонью, поднесла к губам. Саймон как завороженный шагнул вперед. Утреннюю тишину нарушило пронзительное ржание. Конь отшатнулся, заплясал на месте. Боясь, что он убежит, Саймон молниеносным движением ухватил поводья. Он умел обращаться с лошадьми, а те ему доверяли.

Дженифер поспешно вскочила с колен. Волосы ее рассыпались по плечам, тонкая трикотажная кофточка обтягивала высокую грудь, светло-серые джинсы – стройные бедра. Очков не было и в помине. Лицо молодой женщины раскраснелось от езды. И эту-то красавицу он умудрился посчитать безнадежной дурнушкой!

«Так тебе все-таки есть чем похвастаться?» – всплыло в памяти наглое замечание Джима. Теперь Саймон точно знал, что есть.

Зеленые глаза испытующе уставились на него.

– Что вы здесь делаете?

– А вы отлично ездите, – заметил Саймон, проигнорировав вопрос. – Это ваша лошадь?

– Я первая спросила.

Молодой человек обезоруживающе улыбнулся.

– Гуляю. Отрабатываю вчерашнюю индейку в сливовом соусе. И ананасное мороженое.

Глаза ее невольно скользнули по атлетической фигуре собеседника. Даже под джинсами и рубашкой навыпуск было видно, что на нем нет ни унции жира.

Скрывая смущение, Дженифер шагнула вперед и потянулась к поводьям. Но Саймон не спешил разжимать руку.

– А ответ на мой вопрос? Это ваша лошадь?

– Да, – ответила она, тряхнув головой. – И что дальше?

Саймон обвел рыжего жеребца взглядом истинного ценителя.

– Великолепные стати. – То же самое, разумеется, можно было сказать и о хозяйке лошади. – Вы часто ездите верхом?

– При каждой возможности. – Дженифер посмотрела ему в лицо. – Чтобы хоть ненадолго забыть о кухне, развеяться. Во всех смыслах. Чтобы не сойти с ума.

– Вы могли бы найти себе работу и получше.

– Кажется, вы повторяетесь.

– Так вы же не внемлете.

– Жизнь не так проста, как вы, судя по всему, думаете… сэр.

Уж если кто на свете и знал, что жизнь весьма не простая штука, так это он. Но Саймон сказал совсем о другом.

– Простите, пожалуй, я и впрямь бестактен, – произнес он. – Просто не могу представить, что вы так и будете прозябать здесь год за годом, когда вокруг открываются такие широкие горизонты.

– Да, я уже поняла вашу точку зрения.

– И я прошу прощения за Джима, – продолжал Саймон. – Он не так уж плох, просто ему нельзя напиваться, а он напивается каждый вечер.

– Я умею справляться с такими, как он.

– Это заметно.

– Со сливками вышло случайно.

– А у вас чудесная гнедая кобылка.

Дженифер ошеломленно уставилась на него, потом понимающе кивнула и рассмеялась. Саймон еще раньше понял, что у нее красивые глаза и ноги, теперь же добавил к этому перечню достоинств и все остальное. Хотя «красивая» – слишком затертое слово, чтобы передать всю прелесть этой женщины, ее гибкую грацию, природное достоинство и горделивость, нежный шелк кожи, сияние черных волос. И уж никакими словами нельзя было передать ту чувственность, сексуальный призыв, что она, сама того не подозревая, излучала.

Ну не безумие ли? Мало ли красивых женщин Саймон встречал на своем веку. Отчего же ни одна из них не волновала его до такой степени? Он полагал, что давным-давно потерял восприимчивость к их чарам… Да так оно, конечно, и было. А если сердце его и готово вырваться из груди, так это из-за бессонной ночи. Дженифер тут абсолютно ни при чем.

– Я даже не знаю вашей фамилии, – отрывисто произнес Саймон.

– А вам и не обязательно.

Он с широкой улыбкой протянул руку.

– Саймон Ричардс.

Дженифер и не думала подавать ему свою.

– Я вам уже говорила, что персонал не должен быть с клиентами запанибрата. Если кто-нибудь увидит нас здесь, у меня будут крупные неприятности.

– Н-да… Жаль, у вас под рукой нет взбитых сливок.

Лицо молодой женщины вновь осветилось лукавым весельем, однако не надолго. Саймон понял, что умирает от желания заставить ее еще раз засмеяться, – так волшебно преображалась она в эти секунды! Но как этого добиться?

– Кстати, – он все-таки взял ее за руку, – как ваш порез?

Дженифер не ответила. Маленькая рука в его ладони была напряжена.

– Джим поставил вам синяк, – ровным тоном заметил Саймон.

На этот раз он безошибочно распознал чувство, что промелькнуло в ее глазах. Страх. Чуть ли не паника.

– Пустите… Мне пора!

– Почему вы меня боитесь? – спросил Саймон.

– Не знаю… То есть нет, я не боюсь вас! Да и с какой стати мне вас бояться?

Саймон глядел на ее побледневшее, застывшее лицо. На виски, где выступили капельки пота. Как ему хотелось губами снять их, провести кончиками пальцев по тонкой загорелой шее вниз, туда, где в треугольном вырезе кофточки виднелось начало нежной ложбинки меж грудей… Саймон прервал полет фантазии – эти мысли могли завести слишком далеко. У него и так уже начало поднывать внутри.

Он много раз испытывал желание, но никогда еще такого жгучего. Инстинктивного и необоримого. Всепоглощающего.

– По-моему, вы самая красивая женщина, которую я только видел, – с подчеркнутой бесстрастностью сказал Саймон.

Если он ожидал, что Дженифер смутится или будет польщена, то просчитался. Лицо ее вспыхнуло – но не от удовольствия или смущения. От гнева. Рывком выдернув у него поводья, молодая женщина вскинула голову.

– В самом деле? Быть может, тогда вы понимаете, отчего я вынуждена носить эти уродливые очки? Чтобы такие, как вы, не делали мне дешевых комплиментов.

– Я сказал чистую правду.

– Ну да. А у меня чудесная гнедая кобылка, – насмешливо передразнила она.

– Дженифер, красота – не преступление.

– Возможно. Но при такой работы, как моя, существенный недостаток. И наш диалог это только доказывает.

– Вы судите обо мне по другим!

– Что, будете отрицать, что пытались со мной флиртовать?

В каком-то смысле она была права: на внешнем, поверхностном уровне он и впрямь флиртовал с нею. Саймон старательно изгнал из голоса даже намек на какое бы то ни было чувство.

– Вы очень красивая женщина. И мы оба это знаем.

Дженифер прижалась щекой к шее лошади.

– Ненавижу лесть.

И вдруг на Саймона снизошло озарение, столь сильное, что он не мог сдержаться. Выпалил, как мальчишка:

– Да вы ведь тоже меня хотите! Так же сильно, как я вас! Вот чего вы боитесь!

Казалось, все кругом замерло. И Саймон, и Дженифер – оба словно оцепенели. Наконец жеребец шумно фыркнул, нарушив чары.

– Вы с ума сошли, – прошептала она.

И это тоже была чистая правда. Иначе как сумасшествием его поведение не назовешь.

– И все же я прав. Верно?

– Ничего подобного! Это вы мне прохода не даете, а не я вам. А все потому, что я простая официантка. – Саймон был потрясен тем, сколько горечи прозвучало в этой короткой фразе. – Я здесь, только свистни. Такая доступная. Дешевая. В самый раз для вас: захотели – пришли, захотели – ушли. А мне деться некуда…

– Мои чувства не имеют никакого отношения к вашей работе, – горячо возразил Саймон.

– Ну да. Конечно. – Молодая женщина мотнула головой, отбрасывая волосы за спину. – Вы спрашивали мою фамилию? Я Дженифер О'Конноли. А моего мужа зовут Питер О'Конноли. Он местный почтальон. Кстати, скоро тут проедет, как раз по этой тропинке. Развозит почту в дальние коттеджи.

Саймону показалось, будто его нокаутировали.

– Вы же не носите кольца! – прохрипел он.

Молодая женщина гордо подняла голову.

– Оно слишком дорогое. Старинное, с бриллиантами. Не надевать же его на работу… или на прогулку.

Неужели она говорит правду? Дженифер, словно не ведая о душевных муках и сомнениях своего собеседника, смотрела на него прямым, открытым взглядом – воплощенная искренность. Но что там, за этой искренностью? Вызов? Или отголоски той паники, которая читалась в ее взгляде еще недавно?

– Вы отсюда родом? – спросил Саймон, пытаясь собраться с мыслями.

– Да. И прожила тут всю жизнь.

– Значит, я не мог видеть вас где-нибудь еще…

– Нет. Разве что уже когда-нибудь приезжали сюда.

Хотя детство Саймона прошло неподалеку, в Бингли он и впрямь никогда прежде не был. А уж во взрослом возрасте – и подавно. Молодого человека удивили горечь и разочарование, которые он сейчас испытывал.

– Должно быть, я ошибся. По-моему, вам пора, а то опоздаете на работу.

Выражение лица Дженифер по-прежнему оставалось настороженным. Ни следа облегчения.

– И вот что еще, – ледяным тоном произнесла она. – Будьте любезны, оставьте меня в покое. Чтобы я больше не принимала вас за очередного охотника до легкой поживы.

Отклонив помощь Саймона, она взлетела в седло и, ни разу не оглянувшись, ускакала прочь.

Отвергнутый поклонник убито глядел вслед всаднице. На черных как вороново крыло волосах женщины играло солнце, они красиво развевались за ее плечами.

Замужем. Недоступна.

Эти уродские очки, гладкий пучок, бесформенное платье предназначались вовсе не для того, чтобы ее не узнали, а чтобы отпугнуть слишком пылких клиентов. Дженифер ни от кого не скрывалась, не таила никакой страшной тайны. Все было ясно как Божий день.

И тем не менее Саймон себя не узнавал. Чтобы когда-нибудь какая-либо женщина заставляла его так переживать? Чтобы он приставал к ней с расспросами? Гадал о скрытом значении любого, самого пустячного ее поступка, слова, взгляда?

С тех пор как он в четырнадцать лет сбежал из дому, его главным приоритетом стала работа, работа и работа. И ничего больше. Шутка ли – подняться до таких высот с ноля. До женщин ли тут? То есть, конечно, здоровый мужчина не может обходиться без женщины, но они никогда не занимали центрального положения в его жизни, были так где-то с краешку. И это его устраивало. Саймон решительно не видел необходимости что-либо менять.

Блондинки, брюнетки, шатенки. Красивые, утонченные, элегантные. В меру умные, в меру образованные, в меру нетребовательные. Все они охотно – или на худой конец безропотно – принимали правила игры Саймона. А главное из этих правил гласило: никаких обязательств, ничего долгосрочного.

Каким же образом тоненькая, порывистая брюнетка – да еще замужняя! – умудрилась просочиться сквозь все его заслоны, обойти столь тщательно возведенные стены?

Саймон давно уже пришел к простому выводу: он не умеет любить. И более того, не хочет этому учиться. Зачем ему болезнь, что косит род людской, делает сильных слабыми, а мудрых – круглыми дураками? Чтобы очередная Далила обрезала тебе волосы?

Нет уж, исключений он делать не станет. Тем более ради замужней женщины, которая и глядеть-то в его сторону не желает.

Внезапно ему захотелось вернуться в отель. Что он вообще делает тут, среди нелепых холмов и ручьев? Нашелся любитель природы! Хватит с него свежего воздуха. Скоро завтрак, а следом очередной рабочий день.

Твердо решив впредь игнорировать гордячку и относиться к ней, как к любой другой официантке, Саймон принял душ и спустился в зал ресторана.

Однако претворить благое решение в жизнь оказалось не в пример труднее, чем принять. Саймона хватило примерно до кофе. А там сама судьба словно ополчилась против него.

Крис, Джим и еще двое участников фестиваля с жаром обсуждали последние новости из мира кино.

– Кстати, – вдруг встрепенулся Джим, – я тут жду одно важное письмо. Интересно, когда сюда привозят почту?

Дженифер как раз наклонилась к Саймону, подливая кофе. И он не выдержал.

– А об этом лучше всего спросить нашу официантку, – с деланной небрежностью произнес он. – Она ведь замужем за местным почтальоном.

Почудилось ему или Дженифер на мгновение замерла, точно застигнутая врасплох жертва? Почудилось или по щекам ее разлился легкий румянец? Однако уже в следующий миг она вновь стала собой.

– Почту в отель привозят утром, сэр. Между семью и восемью часами.

– Так, значит, ты замужем, а? – спросил Джим, протягивая ей и свою чашку. – Везет же почтальону… И когда же вы поженились?

На безукоризненно белую скатерть упало несколько капель кофе.

– Простите, сэр, – ровным тоном произнесла Дженифер. – Уже довольно давно.

– Год, два? – не унимался Джим.

Молодая женщина вздрогнула, пальцы ее крепче сжали ручку кофейника.

– Чуть дольше, сэр… Несколько лет.

– И он местный почтальон? – Джим не скрывал сарказма, как будто готов был в любой момент уличить ее во лжи. Но Дженифер уже пришла в себя и выдержала его взгляд.

– Да, сэр.

Если она и впрямь лгала, то делала это блестяще, хоть в театр бери. На какой-то безумный миг Саймона охватило желание вскочить из-за стола, отобрать у Дженифер кофе, снять с нее очки – и целовать, целовать, пока она, задыхающаяся, обессиленная, не сдастся на милость победителя. Но даже тогда узнает ли он всю правду об этой женщине?

Впрочем, вряд ли бы Саймон стал целовать эту женщину здесь, перед всеми участниками фестиваля, или где-либо еще. Однако в голове его теснились вопросы.

Почему Дженифер столь явно смутилась? Неужели она все выдумала насчет замужества? А если выдумала, то с какой целью?.. Конечно, существовал верный способ все узнать – спросить у кого-нибудь из персонала. Хоть у того же метрдотеля. Однако хорошо же он будет выглядеть, разгуливая по отелю и наводя справки о семейном положении официантки. Вопрос для самых догадливых: через сколько минут эта самая официантка получит расчет? Нет, никого ни о чем спрашивать было нельзя. Следовало найти другой способ, пусть и не такой легкий.

На середину дня была намечена трехчасовая пресс-конференция. Вообще-то Саймон собирался на нее пойти. Но если подумать – что он там забыл? Да и лишний раз появляться перед репортерами ему не хотелось. Лучше еще раз прогуляться по окрестностям… или съездить в деревню.

Там он наверняка сможет узнать, правду ли сказала ему Дженифер. Замужем ли она. А если нет, то почему солгала. И кого она так боится – его или себя?

4

В половине третьего Саймон взял со стоянки перед отелем одну из предоставленных в распоряжение участников фестиваля машин и медленно покатил по дороге к деревне. Никакого конкретного плана у него не было. И хотя утренняя решимость не покинула его, теперь, когда настала пора претворять задуманное в жизнь, стали видны просчеты в замысле.

Как, например, приступить к делу? Сначала он подумывал справиться у дежурного портье, где живет Дженифер. Но, поразмыслив, отверг эту идею. Верный способ скомпрометировать молодую женщину перед работодателем и товарищами по работе.

Оставалось одно: ехать в Бингли и положиться на удачу. В маленькой деревеньке наверняка все друг друга знают. И если с должным тактом повести дело, то можно будет с легкостью выяснить требуемое.

Узкая дорога петляла меж холмов, то тут то там по обочинам виднелись стада коз и овец, в отдалении стояли живописные маленькие коттеджи. Ветер гнал по небу кудрявые облачка. Премилая картина. Однако Саймон, как никто другой, знал, насколько неприветливы бывают эти края долгой осенней и зимней порой. Даже летом, стоило непогоде разыграться, и людям, и животным приходилось всерьез заботиться о поиске убежища.

В Саймоне неожиданно проснулся фотолюбитель. Достав камеру, он сделал несколько пейзажных снимков, хотя сам толком не знал зачем. Да и разумно ли было иметь под рукой изображение мест, похожих на те, где он провел худшие годы жизни?

И разумна ли сама эта затея с поисками правды? Не лучше ли развернуть машину и вернуться обратно? Уйти с головой в работу и постараться до конца фестиваля выбросить из головы все мысли о Дженифер. Всего три дня – а затем он возвратится в Дублин и окончательно позабудет об этой женщине.

Однако упрямство гнало Саймона вперед, не давало сдаться. Впереди уже показалась деревня – ряд красных кирпичных домиков на берегу моря. И вдруг он увидел ее – ту, которую искал.

Крайний домик, стоящий чуть на отшибе, глядел на зеленую лужайку, поперек которой была натянута невысокая сетка. И на самой лужайке играли в детский волейбол трое ребятишек и женщина. Саймон ударил по тормозам. Он узнал бы эту женщину где угодно, хотя сейчас она стояла к нему спиной, а волосы ее скрывались под белой панамой. На Дженифер была белая теннисная юбка до колен и светло-желтая обтягивающая футболка.

Но она же и словом не упомянула ни о каких детях!

Сердце Саймона так и норовило вырваться из груди. Какие тебе еще нужны доказательства, глупец? Вот она, мать семейства, почтенная замужняя женщина. Уезжай, ты видел более чем достаточно, произнес голос у него в голове.

Но Саймон медленно, точно повинуясь чужой воле, вылез из машины. Достал фотоаппарат, настроил объектив на увеличение. Увлеченная игрой четверка не обращала на него никакого внимания. Погнавшись за мячом, Дженифер отбежала чуть в сторону от детей. Сейчас она стояла боком к Саймону. Оживленное лицо раскраснелось, глаза сияли, юбка порхала вокруг стройных загорелых ног и круглых коленей. Такая беспечная, беззаботная – а он с ума по ней сходит! Что за наваждение! Саймон сделал несколько снимков и бросил фотоаппарат на сиденье машины.

И вовремя. Кто-то из детей заметил его и что-то сказал Дженифер. Она мгновенно развернулась к машине. На лице ее появилось уже знакомое молодому человеку настороженное, сердитое выражение.

– Вы… вы… Что вы здесь делаете? – Голос плохо повиновался ей. – К-кого-то ищете? – В этой реплике даже самый непредвзятый слушатель не усмотрел бы и намека на дружелюбие.

Похоже, он попался с поличным. И ему ничего не оставалось, как испить свою горькую чашу до конца. Нацепив на лицо непринужденную улыбку, Саймон направился к лужайке.

– Привет, Дженифер. Решил вот прогулять очередное мероприятие, проехаться по окрестностям… деревню поглядеть. Роскошный денек, а?

Не дожидаясь ответа, он приветливо кивнул старшему из детей – худенькому мальчишке лет восьми с копной взлохмаченных черных волос, ярко-зелеными глазами и открытой щербатой улыбкой.

– Давненько я уже не играл в волейбол. Можно с вами?

Мальчишка радостно подпрыгнул.

– Конечно! Будете в моей команде. А то от этого вот никакого прока – даже мяч через сетку перекинуть не может!

И он пренебрежительно указал на пухлого малыша лет четырех. Почти столько было Саймону, когда, осиротев, он попал в здешние края. В ответ на обидные слова брата малыш насупился и, кажется, собрался зареветь, но Саймон заговорщически подмигнул ему.

– Ничего-ничего, зато с ним нас в команде будет трое. Трое решительных мужчин. Как тебя зовут?

– Фредди, – ответил малыш. – А тебя?

– Саймон.

– Ларри, – тотчас же представился и неугомонный старший брат. – А ее вон Олли. – Он махнул рукой на стоящую рядом девочку, такую же худенькую и черноволосую, как он сам.

В полном восторге от его идеи та захлопала в ладоши. Одна Дженифер не разделяла всеобщего энтузиазма, но молчала.

Не обращая внимания на ее негодующие взоры, Саймон пролез под сеткой и занял позицию на противоположной стороне площадки. Игра началась. Было шумно и весело. Правда, юные игроки действовали довольно бестолково. Особую же сумятицу вносил юный Фредди: у него прорезался прямо-таки дар подворачиваться товарищам по команде под ноги в самый ответственный момент. Зато Дженифер оказалась серьезным противником. Не успел Саймон опомниться, как счет уже был три – ноль в пользу «девичьей команды». Олли восторженно верещала и показывала братьям язык.

– Ну ладно же, теперь держитесь. – Саймон с шутливой угрозой закатал рукава. – Я берусь за дело всерьез.

И взялся. Через минуту счет стал уже три – один, потом три – два. Теперь торжествовали уже Ларри с Фредди. Да и Саймон испытывал совершенно несообразный ситуации восторг. Интересно, когда он в последний раз предавался подобным невинным забавам?

Разве что в гостях у Роберта. Его ребятишки тоже обожали поиграть.

Посланный неловкой рукой Олли мяч взмыл было над сеткой. Саймон уже подпрыгнул и напрягся, готовый отразить удар, но мяч закрутился влево, срикошетил от столба и полетел в сторону от площадки.

Саймон бросился за ним – и «впечатался» в Дженифер, которая тоже погналась за мячом. Потеряв равновесие, молодые люди вместе упали на землю. Саймон каким-то чудом умудрился смягчить падение и не придавить свою хрупкую соперницу по игре. Но поза их выглядела весьма двусмысленно: Дженифер лежала на спине, Саймон нависал на локтях над ней. Тела их соприкасались, теплое дыхание женщины касалось его лица, губы беспомощно трепетали в каком-то дюйме от его губ. Грудь ее, притиснутая к его телу самым интимным образом, судорожно вздымалась. И до чего же приятно и свежо пахло от волос Дженифер!

У Саймона даже дух перехватило. И он ощутил вдруг прилив дикого, необузданного желания. Сквозь ткань рубашки он почувствовал, как твердеют соски Дженифер. Губы их уже тянулись друг к другу, как совсем рядом раздался быстрый топот детских ног.

– Эй, с вами все в порядке? – поинтересовался Ларри. – Ну и смешно же вы выглядите! А вы ее не раздавите?

Саймон отпрянул и поспешил встать. Дженифер, красная и смущенная, последовала его примеру, оправляя юбку, что задралась при падении до мыслимых границ приличия. Однако молодой человек успел оценить открывшееся на миг его взору зрелище, и оно лишило его остатков душевного равновесия.

Хорошо, что дети здесь, подумал он, сдерживая желание истерически расхохотаться. Не то, глядишь, не утерпел бы и занялся любовью с Дженифер прямо здесь, у дороги, на зеленой лужайке. Тем более что Дженифер, судя по всему, возражать бы не стала.

Игра продолжилась, но минут через десять Олли повалилась на траву. Фредди сдался еще раньше, и даже Ларри дышал тяжело и неровно.

– Перерыв, – объявила Олли. – Больше не могу.

Дженифер улыбнулась детям.

– Хотите соку? Бегите в кухню, он в холодильнике. Только пейте маленькими глоточками, а то горло застудите. Я сейчас приду.

Помахав на прощание новому приятелю, троица умчалась в дом, напрочь забыв об усталости. А Дженифер повернулась к Саймону, и на лице ее уже не было ни тени улыбки.

– Да как вы смеете вторгаться в мою личную жизнь? – с места в карьер начала она. – Какое право имеете являться сюда и навязываться моим детям?

Молодому человеку почудилось, будто стальная рука стиснула ему сердце.

– Так это ваши дети?

– А чьи же еще? – язвительно ответила Дженифер. – И я не хочу, чтобы к ним приставали все, кому не лень. Не люблю смешивать работу и личную жизнь. Да и вообще, я вам уже, кажется, говорила, чтобы вы оставили меня в покое!

– Очень милые дети, – нехотя признал Саймон.

– Да, очень. И если вы думаете, что я готова поставить на карту семью и детей ради интрижки, то вы просто спятили.

Саймон все еще не мог прийти в себя, стоял как пораженный громом. Дженифер все-таки замужем. Более того, у нее трое детей. И какого черта он сюда притащился? Правду хотел выяснить? Вот и получай ее, свою правду!

Он помотал головой, разгоняя дурман.

– Позвольте возразить. Я вовсе не собирался завязывать с вами интрижку.

Молодая женщина вспыхнула и вызывающе уставилась на него.

– Не делайте из меня дурочку! Я же не слепая, отлично вижу, что происходит!

– Если вы не слепая, должны видеть и то, что нас обоих с неодолимой силой влечет друг к другу. Это совершенно не зависит от нашей воли. Дело не во мне!

– Именно в вас!

Щеки Дженифер уже полыхали как маков цвет. Саймон насмешливо поглядел на нее.

– А вам не кажется, что подобный стиль беседы больше подходит Фредди с Олли? Это так! Нет, не так! Нет, так! Нет, не так! Нет, так… Чего вы вообще от меня хотите?

– Я от вас?! Можно подумать, это я вам проходу не даю! Лично мне надо только одно: чтобы вы как можно скорее убрались отсюда. И больше не возвращались!

Итак, все кончено. Решимость Дженифер не оставляла места даже для слабой надежды. Саймон и не помнил, когда еще испытывал такое безнадежное, глухое отчаяние – ощущение, когда в буквальном смысле слова опускаются руки. И никакого выхода. Остается лишь смиренно принять удар судьбы – и постараться сохранить хоть остатки собственного достоинства.

– Ну ладно, – произнес он с искренностью, удивившей его самого, – я уезжаю и больше не вернусь. Но мне будет трудно забыть вас – не спрашивайте почему, я и сам не знаю. И не думайте, будто я привык подобным образом бегать за официантками и горничными. Со мной такое впервые в жизни, и ваше социальное положение тут абсолютно ни при чем. Будь вы хоть дочерью миллионера, я бы испытывал то же самое.

Саймон умолк. Собственно, добавить было нечего. Но он по-прежнему не мог тронуться с места. Все смотрел на Дженифер, точно желая насмотреться на нее в последний раз, запомнить каждую малейшую деталь. Точеные черты лица, изящные губы, огромные зеленые глаза, рассыпавшиеся по плечам черные волосы. Подумать только – он больше никогда не увидит всего этого, а если и увидит, то на Дженифер снова будут жуткие очки, наколка и бесформенное платье.

– С какой стати мне верить вам? – звенящим от напряжения голосом спросила молодая женщина.

– Ни с какой. Вера вообще штука тонкая. Вы либо верите, либо нет. Да и потом, какая теперь разница?

– Вы правы. Никакой. – Дженифер прикусила губу. – Саймон, прошу вас, уходите. Я должна вернуться в дом и посмотреть, как там дети. Кроме того, вот-вот вернется Питер.

Вот уж кого сейчас Саймон совсем не хотел видеть, так это Питера. Законного мужа гордой красавицы, отца ее детей, мужчину, который каждую ночь ложится с ней в постель.

– Всего хорошего, Дженифер, – безжизненно произнес он и направился к машине.

Уже садясь, Саймон увидел, что молодая женщина, до сих пор неподвижно стоявшая на лужайке, тоже повернулась и поднялась на крыльцо.

Он медленно поехал дальше. Дорога вела через деревню, хотя теперь ехать туда было совершенно незачем. Правда, в нынешнем его состоянии ему было абсолютно все равно, куда и зачем направляться. Как это ни нелепо, но сейчас он испытывал почти такую же душевную опустошенность, как и много лет назад, когда впервые осознал, что остался один и в этом мире у него больше нет родной души.

В ушах все еще звучали последние фразы Дженифер. «Саймон, прошу вас, уходите. Я должна вернуться в дом и посмотреть, как там дети. Кроме того, вот-вот вернется Питер». И вдруг его словно обожгло. Саймон! Она впервые назвала его по имени! Хотя наверняка это случилось не только в первый, но и в последний раз.

За поворотом показалась вывеска маленького кафе. В нынешнем состоянии духа Саймон готов был уцепиться за любой предлог, любую возможность хоть как-то встряхнуться. И чашка кофе пришлась бы очень кстати. Да-да, чашка горячего крепкого кофе – это именно то, что надо для уязвленного самолюбия!

Ведь дело и впрямь заключается только в уязвленном самолюбии, размышлял Саймон. Смешно устраивать трагедию из-за того, что ему отказала какая-то вздорная особа. Вообще непонятно, как это она умудрилась настолько вывести его из душевного равновесия. Да, кофе, кофе и еще раз кофе. И, пожалуй, с коньяком.

В этом уютном крошечном кафе мужчины, похоже, были редкими гостями – даже сама обстановка поражала хрупкостью, миниатюрностью и чисто женским пристрастием к мелочам. Фарфоровые куклы на полках, скатерти и занавески в оборочках, букетики цветов на столах.

– Крепкий кофе с сахаром и коньяком, – бросил Саймон, втискиваясь за маленький круглый столик.

Официантка, высокая сухопарая женщина средних лет в кокетливом фартучке и пышной юбке до колен, расплылась в улыбке.

– Да, сэр. Сию минуту.

Она была накрашена сильнее индейца, вышедшего на тропу войны. В искусственно осветленных волосах красовалась алая роза. А выражение лица яснее всяких слов говорило: возможность подать кофе такому красавцу, как Саймон, станет для нее главным событием дня.

Молодой человек огляделся вокруг. Как и следовало ожидать, больше мужчин в кафе не оказалось. Да посетителей вообще было мало: две пожилые дамы за столиком в углу и три без умолку трещащие особы чуть моложе по соседству с ним.

Тем временем официантка – табличка у нее на груди сообщала, что ее зовут Ивонной, – принесла кофе. Он оказался на удивление крепким и вкусным, как раз таким, как любил Саймон. Подав заказ, Ивонна не ушла, а, сложив руки на фартуке, замерла у стола, полагая должно быть, что развлечь одинокого гостя беседой – прямая обязанность хорошей официантки.

– Что же вы ничего сладкого брать не стали? – поинтересовалась она для затравки. – Мы печем изумительные пирожные.

– Берегу фигуру, – отшутился Саймон.

– О, такую фигуру, как у вас, и поберечь не грех, – восхищенно заметила Ивонна. – Хотя уж вам-то с какой стати беспокоиться, не понимаю. Вы, верно, живете в «Рэйнбоу»?

– Да. Приехал на фестиваль, – ответил Саймон и вдруг, сам не понимая, к чему опять бередит незажившие раны, добавил: – Решил посмотреть деревню и как раз натолкнулся на Дженифер, она работает в отеле официанткой.

– Ну да, Дженифер О'Конноли. Она живет в желтом доме за церковью.