Текст книги "Сказки Топелиуса"

Автор книги: Сакариас Топелиус

ДВЕ СОСНЫ

Далеко-далеко на севере, в дремучем лесу, росли две огромные сосны.

Они были такие старые, такие старые, что никто – даже седой мох – не мог припомнить, были ли они когда-нибудь молоденькими, тоненькими сосенками.

Маленькие бледно-розовые цветочки вереска, которые росли в лесу, с удивлением задирали кверху свои головки и робко шептали:

– Ах, неужели и мы будем такими же большими и такими же старыми?

Весною в густых ветвях этих сосен веселые дрозды распевали свои песни. А зимой, когда птицы улетали, а лесные цветы прятались под снежное одеяло, две сосны, будто два великана, сторожили лес.

Зимняя буря с шумом проносилась по вершинам деревьев, сметала снег с веток, выла и гудела так, что весь лес в страхе склонялся перед ней. И только сосны-великаны всегда стояли твердо и прямо, и никакой ураган не мог заставить их склонить головы.

А ведь если ты такой сильный и крепкий, – это что-нибудь да значит!

Неподалеку от леса, где росли эти сосны, на самой опушке, был небольшой пригорок, а на пригорке стояла маленькая хижина, крытая дерном.

В этой хижине жил старый лесник со своей женой.

Зимой старик рубил лес и возил бревна на лесопильный завод, – поэтому у него всегда было немного денег, чтобы купить хлеб и масло. А летом он разводил огород, – поэтому в доме у него всегда водилась картошка и капуста.

У лесника и его жены было двое детей – мальчик и девочка.

Мальчика звали Сильвестром, а девочку Сильвией.

Однажды – это было зимой, в самую стужу – брат и сестра пошли в лес, чтобы посмотреть, не попался ли какой-нибудь зверек или птица в силки, которые они расставили еще с вечера.

И верно, в силок Сильвестра попался белый заяц, а в сидок Сильвии – белая куропатка. Ни живы, ни мертвы от страха, заяц и куропатка сидели в силках и ждали своей участи.

– Отпусти меня, – пролопотал заяц, когда Сильвестр подошел к нему.

– Отпусти меня, – пропищала куропатка, когда Сильвия наклонилась над ней.

Сильвестр и Сильвия очень удивились. Они никогда еще не слышали, чтобы лесные звери и птицы говорили человеческим языком.

Им стало так жалко зайца и куропатку, что они решили их выпустить.

Ну и обрадовались же бедные пленники, когда Сильвестр и Сильвия распутали силки!

– Просите у великанов, о чем хотите! – крикнул заяц на скаку и помчался в глубь леса.

– Великаны всё вам дадут, о чем вы ни попросите! – прокричала куропатка на лету и, шумно захлопав крыльями, скрылась из виду.

И снова в лесу стало совсем тихо.

Сильвестр и Сильвия молча переглянулись.

– Про каких это великанов говорили заяц с куропаткой? – сказала, наконец, Сильвия. – Я никогда не слыхала, что в этом лесу есть великаны.

– И я тоже никогда не слыхал, – сказал Сильвестр.

– Пойдем отсюда, – сказала Сильвия и потянула брата за рукав. – А то великаны еще рассердятся, когда увидят нас здесь.

Но тут вдруг налетел ветер, вершины старых сосен зашумели, и в их шуме Сильвестр и Сильвия ясно услышали голоса.

– Ну, что, дружище, держишься еще? – спросила сосна у своей соседки.

– Держусь, – загудела в ответ другая сосна. – А ты как, старина?

– Что-то слабею я. Нынче вот ветер обломил у меня верхнюю ветку. Видно, совсем старость пришла.

– Грешно тебе жаловаться! – прошелестела в ответ сосна. – Тебе ведь всего только триста семьдесят лет, а вот мне уже триста восемьдесят восемь стукнуло!

И она тяжело вздохнула.

– Да, много мы видели на своем веку, – прошептала сосна – та, что была помоложе. – Давай-ка споем про старину, ведь нам с тобой есть о чем вспомнить.

Буря бушевала в лесу, и сосны, качаясь, запели свою песню:

 
Мы скованы стужей, мы в снежном плену!
Бушует и буйствует вьюга.
Под шум ее клонит нас, древних, ко сну,
И давнюю видим во сне старину —
То время, когда мы, два друга,
Две юных сосны, поднялись в вышину,
Над робкою зеленью луга.
Фиалки у наших подножий цвели,
Белили нам хвою метели,
И тучи летели из мглистой дали,
И бурею рушило ели,
Мы к небу тянулись от мерзлой земли,
И нас ни столетья согнуть не могли,
Ни бури сломить не хотели.
 

– Да, много нам довелось видеть на своем веку, – сказала сосна – та, что была постарше, – и тихонько закряхтела. – Я вот помню, как прапрадедушка этих детей был маленьким мальчиком и играл здесь у наших корней. Ох, давно это было!

– Пойдем скорее домой, – шепнула Сильвия брату. – Я боюсь этих деревьев.

– Пойдем, – сказал Сильвестр. Ему тоже было страшно, хотя он и не говорил этого.

Но не успели Сильвия и Сильвестр отойти и трек шагов, как увидели отца. В руках у него была веревка, а за поясом топор. Лесник шел и оглядывал деревья, выбирая, какое бы повалить.

– Вот это как раз то, что мне нужно! – сказал он, останавливаюсь около старых сосен. – Ну и сосны! Настоящие великаны!

И он постучал топором по старым стволам.

Но тут вдруг Сильвестр и Сильвия с криком бросились к отцу.

– Милый батюшка, – стал просить Сильвестр, – не тронь этого великана!

– Милый батюшка, и этого не тронь, – просила Сильвия. – Они оба такие старые! Они даже нашего прапрадедушку помнят. А сейчас они пели нам песню.

– Что за глупости вы говорите! – Сказал лесник. – Где это видано, чтобы деревья пели! А вот вашего прапрадедушку они, и правда, могли видеть. Ведь этакие старики! Ну, ладно, пусть стоят, раз вы так просите. Может, они вам еще что-нибудь интересное расскажут.

И он пошел дальше, в глубь леса, а Сильвестр и Сильвия остались возле старых сосен. Им хоть и было немного страшно, но всё-таки очень захотелось послушать, о чем еще будут говорить лесные великаны.

Ждать им пришлось недолго.

Скоро вернулся ветер. Он только что был на мельнице и так яростно крутил ее крылья, что искры от жерновов дождем сыпались во все стороны. И сейчас он налетел на вершины сосен с такой силой, – словно ему и тут надо было ворочать жернова.

Старые ветви загудели, зашумели, заговорили.

– Вы спасли нам жизнь, – говорили сосны-великаны. – Просите же теперь у нас, что хотите, и всякое ваше желание исполнится.

Сильвестр и Сильвия так обрадовались, что принялись даже плясать. Да и немудрено! Ты только представь себе, что по первому твоему слову может сбыться всё, что тебе хочется! Есть от чего радоваться и плясать!

Но когда Сильвестр и Сильвия стали думать, что бы им попросить у старых сосен, ничего не шло им на ум, словно им и желать было нечего.

Наконец, Сильвестр сказал:

– Я бы хотел, чтобы хоть ненадолго выглянуло солнце, а то в лесу совсем не видно тропинок. Того и гляди, заблудишься!

– Да, да, и я бы хотела, чтобы стало немного теплее, и чтобы скорее растаял снег, – сказала Сильвия. – А то каждый день я проваливаюсь в сугробы, и валенки у меня всегда мокрые.

– Ах, что за безрассудные дети! – зашелестели сосны. – Ведь вы могли пожелать столько прекрасных вещей. И богатство, и наряды, и почести, и слава – всё было бы у вас, а вы просите о том, что сбудется и без вашей просьбы. Но всё равно, ваше желанье должно быть исполнено. Где бы ты ни находился, Сильвестр, на что бы ни взглянул, всюду будет сиять солнце. И какое бы слово ты ни сказала, Сильвия, куда бы ни пошла, всюду вокруг тебя будет цвести весна.

– Ах, это больше, чем мы хотели, – закричали Сильвестр и Сильвия. – Спасибо вам, милые сосны! – И они весело побежали домой.

По дороге Сильвестр, как всегда, оглядывался, высматривая куропаток, и – странное дело! – в какую бы сторону он ни поворачивался, всюду блестел ясный луч солнца.

– Смотри, смотри! Солнце выглянуло! – крикнула Сильвия брату.

И едва успела она открыть рот, как снег кругом растаял, повсюду стали пробиваться зеленые ростки, а высоко в небе послышалась первая песнь жаворонка.

– Ах, как это весело! – закричали в один голос Сильвестр и Сильвия.

И чем дальше они бежали, тем теплее светило солнце, тем ярче зеленели трава и деревья.

– Мне светит солнце! – закричал Сильвестр, вбегая в дом.

– Ну, солнце всем светит, – сказала мать.

– Я могу растопить снег! – закричала Сильвия.

– Это всякий сумеет, – сказала мать и засмеялась.

Но прошло немного времени, и она заметила что-то неладное. На дворе уже совсем стемнело, наступил вечер, а в избушке у них всё еще как будто светило солнце. И так было до тех пор, пока Сильвестру не захотелось спать и глаза у него не закрылись.

А Сильвия никак не могла угомониться. Она болтала без умолку, и в доме вдруг так потянуло весенним теплым воздухом, что даже веник в углу начал зеленеть, а петух – совсем не ко времени – принялся петь на своем насесте. И он пел до тех пор, пока Сильвии не надоело болтать и она не заснула крепким сном.

– Послушай, отец, – сказала лесничиха мужу, когда тот вернулся домой, – боюсь я, не околдовал ли кто наших детей. Что-то чудное делается у нас в доме!

– Вздор! – сказал лесник. – Ну, какие теперь колдуны! Это когда наши прадедушки и прабабушки жили, колдуны водились на свете. А теперь их и в помине нет! Вот лучше ты послушай, что я тебе скажу. Завтра король и королева собственными персонами прибудут в наш город. Они ездят по всей стране и осматривают свои владения. Как ты думаешь, не отправиться ли и нам с детьми в город встречать короля с королевой?

– Что ж, я не прочь, – сказала лесничиха, – ведь не каждый день в наши места приезжают король и королева – собственными персонами.

На другой день, рано утром, старик заложил сани, и все тронулись в путь. По дороге только и было разговора, что про короля и королеву, и никто не заметил, что всё время ярко светило солнце (хотя небо было обложено низкими кучами) и что деревья по обеим сторонам дороги покрывались почками и зеленели (хотя мороз был такой, что вороны и те замерзали на лету).

В городе, на самой большой площади, перед ратушей, было людно, как в ярмарочный день, – народ съехался со в: ех соседних деревень, со всех хуторов. Но лица у всех были испуганные, и все с опаской посматривали на большую дорогу. Говорили, что король и королева очень недовольны: куда бы они ни приехали – всюду снег, всюду холодно. Королева чуть не отморозила пальчик на ноге и поэтому теперь всё время топает ногами.

И вот на дороге показались королевские сани. Сверху до низу они были разукрашены золотом, и даже упряжь и попоны на лошадях были раззолочены.

Сани быстро приближались и, наконец, въехали на самую площадь. Тут король приказал кучеру остановиться, чтобы переменить лошадей.

Король сидел, сердито нахмурив брови, и ни на кого не глядел, а королева сейчас же принялась топать ногами.

Народ на площади так и замер от страха.

И вдруг король поднял голову, посмотрел по сторонам – туда, сюда – и превесело рассмеялся, совсем так, как смеются все люди.

– Посмотрите-ка, ваше величество, – обратился он к королеве, – как приветливо светит солнце. Право, здесь не так уж плохо.

– Это вам кажется, ваше величество, потому что вы изволили хорошо позавтракать, – сказала королева. – Впрочем, я тоже нахожу, что здесь не так уж плохо. – И она слегка улыбнулась.

– Нет, положительно, это прелестное место! Взгляните, как ярко освещает солнце вон те две сосны, что виднеются вдалеке.

– Да, да, очень мило, – согласилась королева и на минуту перестала топать ногами. – Вообще здесь совсем неплохой климат. Посмотрите-ка, по календарю – январь, а деревья и кусты покрываются зелеными листьями, как в мае. Даже старая изгородь цветет. Это уж совсем невероятно!

Но ничего невероятного в этом не было. Просто Сильвестр и Сильвия взобрались на изгородь, чтобы лучше разглядеть короля и королеву. Сильвестр вертелся во все стороны, – поэтому солнце так и сияло вокруг, а Сильвия болтала, ни на минуту не закрывая рта – поэтому даже засохшие жерди в старой изгороди дали свежие ростки и покрылись листвой.

– Что это за дети сидят там на изгороди? – сказала королева, взглянув на Сильвестра и Сильвию. – Пусть они подойдут ко мне.

Сильвия и Сильвестр очень обрадовались, что могут совсем близко рассмотреть короля и королеву. Они мигом соскочили с изгороди и подбежали к королевским саням.

– Послушайте, – сказала им королева, – вы мне очень нравитесь, потому что, когда я смотрю на вас, мне делается весело. А я люблю, чтобы меня веселили. Хотите жить в моем дворце? Я одену вас в бархат и золото, вы будете есть на хрустальных тарелках и пить из серебряных стаканов. Ну что, согласны?

– Простите, ваше величество, – сказала Сильвия, – но нам неплохо живется и в нашей хижине.

– И потом мы не можем оставить наших великанов, – сказал Сильвестр.

– А нельзя ли их взять во дворец? – милостиво сказала королева. Она была в отличном расположении духа и нисколько не сердилась, что ей возражают.

– Нет, это невозможно, – ответили Сильвестр и Сильвий. – Они живут в лесу. И они очень старые. Одному великану триста семьдесят лет, а другому триста восемьдесят восемь.

– Чего только не выдумают дети! – воскликнули в один голос король и королева и при этом так дружно рассмеялись, словно они были не король и королева, а самые обыкновенные люди.

– Ну, хорошо, – сказала королева, – тогда я велю построить тут дворец, и вы будете каждый день приходить ко мне в гости. Ваше величество, – обратилась она к королю, – прикажите распрягать коней, мы остаемся здесь.

Сказано – сделано. Каменщики и плотники сейчас же принялись строить дворец. В знак своей милости королева приказала раздать всем по мятному прянику, а Сильвия и Сильвестр получили, кроме того, огромный крендель, который испек сам королевский булочник. Крендель этот был такой большой, что с трудом поместился на санях.

На обратном пути лесничиха шепнула мужу:

– Слушай, старик, а ведь я правду говорила!

– Это ты про что? – спросил лесник.

– Да ведь околдовал кто-то наших детей. Неужто ты сам не видишь? Куда они ни повернутся, на что ни взглянут, – солнце так сразу и засветит. Да посуди сам, где это видано, чтобы зимой цвели деревья и чтобы королева так милостиво разговаривала с деревенскими детьми? Уж я знаю, что тут колдовство замешано. Боюсь, как бы не вышло беды.

– Пустое ты говоришь, – сказал лесник. – Ну, что за беда, если на наших детей всем весело смотреть? Вот, если бы они всех до слёз доводили, – это, и верно; была бы беда!

А Сильвестр и Сильвия нисколько не удивились, что король и королева так милостиво разговаривали, потому что они никогда раньше не имели дела с королями. А то, что в пасмурный день светило солнце и посреди зимы всё цвело, тоже ничуть не удивило их – уж если сосны-великаны обещали, что так будет, значит, так и должно быть.

На другой день, не успели Сильвия и Сильвестр проснуться, как за ними пришли королевские слуги. Королева опять была очень сердита. Она приказала разбить около дворца сад и сейчас же посадить цветы, но, конечно, цветы сразу померзли.

Королева топала на всех ногами и, в конце концов, сказала, что если через полчаса не покажется солнце и всё не расцветёт, она уедет отсюда, а всех жителей накажет.

Но в это время пришли Сильвестр и Сильвия. Сразу заблестело солнце, зазеленели деревья, и королева снова сменила гнев на милость. Но всё-таки она решила прогнать своего придворного садовника и на его место назначила Сильвестра и Сильвию. И верно, они справлялись со своим делом лучше всякого самого учёного садовника. Никто не умел ухаживать за цветами так хорошо, как они. Ни в одном королевстве, ни у одного короля не было такого красивого сада!

Да и немудрено! Ведь ни один – даже самый могущественный – король не может заставить солнце взойти хоть на минуту раньше положенного срока. А Сильвестру и Сильвии солнце светило всегда, когда они хотели. Поэтому в саду у них всё цвело и зеленело так, что любо было смотреть!

Прошло много лет.

Однажды – это было поздней осенью – Сильвестр и Сильвия отправились в лес, чтобы навестить своих старых друзей и снова послушать их песни.

В лесу бушевала буря, в темных вершинах сосен завывал и гудел ветер, и, качаясь, сосны пели свою песню:

 
Стоим, как бывало, крепки и стройны.
Лишь снег нас оденет, и стает.
И смотрим, два друга, две старых сосны,
Как в мире сменяются зелень весны,
И снег, что белей горностая,
Как тучи проходят, дождями полны,
И птичьи проносятся стаи.
Взгляните – всегда наша зелень густа
На зависть березам и вязам.
Зима не оставит на них ни листа, —
Как вид их тогда безобразен!
Нам зелени вечной дана красота.
Щадят ее годы. И буря люта,
А нас не повергнуть ей наземь.
Так буйствуй же, буря, бушуй и лютуй!
Тебе не сломить нас…
 

Но в это самое мгновение внутри стволов что-то затрещало, заскрипело, и со страшным треском сосны повалились на землю.

Как раз в этот день одной сосне исполнилось триста восемьдесят пять лет, а другой триста девяносто три года. Что ж тут удивительного, что ветер, наконец, осилил их?

Сильвестр и Сильвия ласково потрепали седые, поросшие мхом, стволы, и такими добрыми словами помянули своих друзей-великанов, что бледно-красные цветы вереска не утерпели и выглянули из-под земли. И так много их было, что скоро они закрыли стволы старых сосен от самых вершил до самых корней.

Эту историю о двух соснах-великанах и о Сильвестре и Сильвии я слышал давным-давно.

Было ли так на самом деле или нет – я и сам хорошенько не знаю. Но если я не знаю, и ты не знаешь, и никто не знает, – кто же может сказать, что знает больше меня!

А я знаю хорошо, что когда на сердце весело и легко, тогда и солнце всюду светит, тогда и старый веник расцветает, точно куст сирени.