Текст книги "Сказки Топелиуса"

Автор книги: Сакариас Топелиус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Конечно, это было сказано очень смело, даже более чем смело – просто легкомысленно. Горный король отлично знал, что каждый год солнце всходило, и не было никаких причин, чтобы оно не взошло на этот раз. Но ведь известно, что многие верят только тому, чему хотят верить.

А тут еще все кругом послушно повторяли слова короля, и громче всех ему вторило эхо.

– Так я хочу! Так будет! Так должно быть! – пронеслось по горам.

Услышав эти слова, гномы и тролли завизжали, запрыгали, запищали и, как сумасшедшие, принялись выкрикивать на все голоса:

– Вечная тьма и вечный холод! Так хочет король! Так хотим мы! Так будет! Так должно быть!

Но тут среди зверей поднялся глухой ропот. Волки и медведи были очень довольны, что отныне и навсегда будет вечный мрак и вечная зима. Горные крысы, у которых никогда не было собственного мнения, сразу поддержали их. Но олени и прочие звери ничего не имели против лета, хотя лапландская мошкара порядком надоедала им в летние месяцы.

А маленькая оленья блоха решительно запротестовала против вечной зимы и вечной ночи.

– Как же так, – пропищала она и подпрыгнула во всю свою прыть, чтобы ее лучше видели (недаром она слыла самой бойкой на всей горе), – как же так? Ведь мы собрались сюда, чтобы проститься с ночью. А раз ночь кончится, значит настанет день, и взойдет солнце. Так и раньше всегда было.

– Замолчи, жалкая тля! – заревел белый медведь. Он уже занес лапу, чтобы придавить ее, но вовремя удержался. – Сегодня у нас праздник не такой, как всегда. Сегодня у нас будет настоящее веселье! Солнце никогда больше не взойдет! Солнце погасло! Солнце умерло!

– Солнце погасло! Солнце умерло! – завыли волки, и даже ледяные горы и каменные скалы вздрогнули от ужаса.

А тролли принялись прыгать и хлопать в ладоши так, что даже колпачки слетели у них с головы.

И снова раздался громовой голос горного короля:

– Знайте все – солнце погасло! Солнце умерло! Всё живое на земле будет теперь поклоняться мне – царю вечной зимы и вечной ночи!

Тут уж Сампо-Лопарчёнок не мог удержаться, он вышел вперед и, задрав голову, крикнул во весь голос:

– Ты лжешь, горный король! Солнце не умерло! Я сам видел вчера в облаках его гонцов! Солнце взойдет! И твоя борода еще растает, когда солнечные лучи покажутся над землей. Вот увидишь!

Это была такая дерзость, что все звери замерли в страхе, не смея взглянуть на короля. И верно, на него, было страшно смотреть. Над головой его сошлись черные тучи, лицо потемнело, брови сдвинулись. Наступила такая тьма, что даже звезды в небе померкли.

– Кто ты такой, что посмел придти сюда и спорить со мной? – страшным голосом спросил горный король.

– Почему же мне не спорить с тобой, если ты говоришь неправду, – сказал Сампо-Допарчёнок. – А если ты хочешь знать мое имя – изволь, я скажу его: отец зовет меня Сампо, а мать…

Но горный король не дал ему кончить.

– Для того, чтобы проглотить тебя, мне довольно знать, как зовет тебя отец! – И он протянул свою огромную страшную ручищу, чтобы схватить Сампо-Лопарчёнка.

Но тут вдруг яркие слепящие лучи прорезали тьму и ударили прямо в лицо великану.

Это было так неприятно, что горный король зажмурился и опустил руку.

А в это время золотой край солнца стал медленно и торжественно подниматься над землей.

Солнце осветило горные хребты, ущелья, снежные пустыни, заледеневшие сугробы, осветило всех гномов и троллей, всех зверей и маленького храброго Сампо-Лопарчёнка.

Солнце весело посмотрело всем в глаза, заглянуло во все сердца. И всем почему-то сразу стало весело. Даже тролли с Северного’ полюса, которые больше всех ненавидели солнце, вдруг обрадовались, когда оно взошло. Правда, они изо всех сил жмурили глаза и закрывали лицо ладонями, чтобы не видеть это противное солнце, но всё это было одно притворство, – на самом деле они очень обрадовались солнечному свету.

Дело кончилось тем, что от радости они совсем потеряли голову и даже стали ходить вверх ногами. Это служит у троллей знаком того, что они находятся наверху блаженства.

А горный король не мог и прикрикнуть на них как следует, потому что у него самого понемногу начало таять сердце, хотя добраться до его сердца нелегко даже солнечным лучам. Но что было еще хуже – начала таять его борода, и скоро она бурным потоком побежала по его шубе.

Трудно сказать, сколько прошло времени с тех пор, как взошло солнце, – никто об этом не думал, даже Сампо-Лопарчёнок.

И вдруг он услышал, как за его спиной олень сказал своему детенышу:

– Пойдем, сын мой! Пора! Наше время истекает, надо скорей уходить отсюда, пока волки не смеют нас тронуть!

Тут и Сампо-Лопарчёнок вспомнил, какая опасность грозит ему, если он останется на Растекайсе хотя бы одну лишнюю минуту. Он поглядел по сторонам – олени уже почти все ушли. И вдруг он увидел великолепного оленя с чудесными золотыми рогами. Гордо подняв голову, олень пробирался сквозь сборище волков и медведей, которые, глядя на него, жадно щелкали зубами.

Недолго думая, Сампо-Лопарчёнок вскочил оленю на спину, и они понеслись во весь дух с горы.

В другое время золоторогий олень ни за что не позволил бы человеку сесть к нему на спину, но сейчас ему было не до того.

– Что за топот слышен позади нас? – спросил Сампо-Лопарчёнок, когда они уже были у подножья горы.

– Это тысяча медведей скачут по нашим следам, чтобы растерзать нас на куски, – ответил золоторогий олень, – Но не бойся – еще ни одному медведю не удавалось догнать меня.

И он несся – через обрывы и пропасти – всё вперед и вперед.

– Что это за пыхтенье слышится позади нас? – опять спросил его Сампо-Лопарчёнок.

– Это сто тысяч волков гонятся за нами, чтобы съесть нас живьем, – ответил олень. – Но не бойся, разве какому-нибудь волку догнать меня!

И он понесся так быстро, что его копыта едва касались земли.

– Что это за гром гремит позади нас? – опять спросил Сампо-Лопарчёнок. – Может быть, это горы обвалились?

– Нет, – ответил золоторогий олень, и Сампо-Лопарчёнок почувствовал, как задрожала у оленя каждая жилка. – Это сам горный король гонится за нами. Теперь мы оба пропали. От него никто не может уйти.

– Милый олень, давай спрячемся где-нибудь, – сказал Сампо-Лопарчёнок.

– Нет, – ответил олень, – от горного короля нельзя спрятаться. Но если мы успеем доскакать до озера, где стоит домик школьного учителя, мы будем спасены. Горный король не имеет власти над тем, кто сильнее его.

– Да разве школьный учитель сильнее горного короля? – просил Сампо-Лопарчёнок. – Ведь горный король может раздавить его одним пальцем.

– Это верно, – сказал золоторогий олень, – но дело в том, что школьный учитель совсем не боится горного короля, потому-то он и сильнее его.

– Так мчись же, мой добрый олень, скорее, мчись по горам и долам, и, когда мы вернемся домой, я накормлю тебя свежим овсом из деревянных яслей!

Но оленя не надо было просить, он и так бежал быстрее быстрого, быстрее вихря, не бежал, а летел. А тяжелый топот позади слышался всё ближе и ближе, всё громче и громче.

Вот уж домик школьного учителя совсем рядом. Одним прыжком олень перелетел ограду, ворвался в сени и, едва дыша, грохнулся на пол. А Сампо-Лопарчёнок кубарем отлетел к стене.

И не успела дверь за ними захлопнуться, как горный король уже бушевал во дворе. Он так стучал в дверь, что, казалось, весь домик сейчас разлетится в щепки.

А учитель преспокойно подошел к двери и спросил:

– Кто там стучит?

– Ты еще спрашиваешь, кто стучит? – громовым голосом закричал великан. И вся земля затряслась, а домик пошатнулся. – Это я! Отворяй дверь горному королю! У тебя тут спрятался мальчишка, которого я хочу проглотить за то, что он посмел со мной спорить.

– Ах, ваше величество, простите, вам придется подождать. Я должен надеть свой парадный костюм и повязать на шею галстук, чтобы с честью встретить такого высокого гостя.

– Ладно уж, – прогремел горный король. – Да смотри поторапливайся, а не то я и тебя проглочу, хоть ты и без галстука!

– Нет, нет, как это можно, ваше величество, – воскликнул учитель. – Я непременно должен повязать галстук!

Потом он поманил Сампо-Лопарчёнка в самую дальнею комнату и спросил его:

– Откуда ты, малыш? Я никогда раньше не видел тебя в школе.

– А я никогда раньше и не был в школе, – ответил Сампо-Лопарчёнок. – Я живу на берегу реки Таны.

– Как же ты попал сюда? – удивился учитель.

– Дело в том, что я был на вершине Растекайса, – сказал Сампо-Лопарчёнок, – и у нас с горным королем вышел спор. Он сказал, что солнце никогда больше не взойдет, а я сказал, что оно непременно взойдет! И я был прав. Но всё-таки горный король почему-то хочет меня съесть.

– Это, конечно, несправедливо, – сказал учитель. – А скажи мне, как тебя зовут?

– Мать зовет меня Лопарчёнок, а отец…

Но в это время стены домика опять зашатались.

– Ну, скоро ты будешь готов? – прогремел горный король.

– Сейчас, сейчас, ваше величество, – ответил учитель. А сам подошел к печке, которая почти совсем потухла, и подбросил несколько поленьев. Поленья мигом вспыхнули, и жаркий огонь загудел в трубе.

– Эй ты! – закричал горный король. – Советую тебе поторопиться. – А не то я растопчу сейчас твой дом!

И он уже занес ногу над крышей, но сразу же отдернул, потому что из трубы посыпались искры, и великан так обжег себе пятку, что чуть не завыл от боли.

Тут как раз дверь отворилась, и вышел учитель. На шее у него был повязан самый лучший – в красную горошину – галстук, а в руках у него была яркая лампа. Он поднял лампу как можно выше и почтительно сказал:

– Прошу простить меня, ваше величество, что я заставил вас ждать…

Но горный король даже не дал ему кончить.

– Как ты смеешь светить мне в глаза – мне, королю вечного мрака! – закричал король и поскорее; зажмурился. Он боялся яркого света так же, как маленькие дети боятся темной комнаты. – Где мальчишка спрашиваю, где мальчишка, который смел со мной спорить? Его зовут Сампо.

– Сампо? Простите, ваше величество, но здесь нет такого мальчика. Если хотите, вы можете сами поглядеть. – И он еще выше поднял лампу.

– Что? Ты, кажется, тоже вздумал спорить со мной? – загремел горный король.

И он протянул свою страшную ручищу, чтобы схватить учителя. Но так как он очень боялся ослепнуть от лампы, то открыть глаза он не решался. Поэтому учителю ничего не стоило увернуться от горного короля. Он ушел у него, можно сказать, из-под самых пальцев.

Тут уж горный король чуть не лопнул от злости. Он топал ногами, тряс головой и, в конце донцов, разразился такой снежной метелью, что в один миг весь домик был занесен снегом до самой крыши. Только кончик трубы высовывался еще наружу, а через минуту и его не стало видно.

И когда горный король решил приоткрыть глаза, – кругом была тьма, холод и снег.

– Ну-ка, теперь поспорь со мной! – закричал горный король и зашагал к себе на Растекайс, прихрамывая на одну ногу.

А на утро взошло солнце, весь снег растаял, и маленький домик, словно умытый талым снегом, снова стоял, как ни в чем не бывало.

Сампо-Лопарчёнок поблагодарил учителя и стал собираться в путь.

Учитель дал ему свою пулку, Сампо-Лопарчёнок впряг в нее золоторогого оленя, и они помчались к берегам реки Танайоки, домой, к родным местам.

А старый лопарь и его жена уже оплакивали своего сына… Да и что еще им оставалось делать! Маленький олень давно уже вернулся с пустой пулкой. Теперь и надеяться было не на что. Конечно же, Сампо-Лопарчёнка съели волки.

– Вот, отец, – говорила старая лопарка, утирая слезы, – хоть и называл ты нашего сына Сампо, а не принесло это ему счастья.

– Это ты отпугнула от него счастье, – говорил старый лопарь, тяжело вздыхая. – Не называла бы ты его по-другому, так и не случилось бы с ним беды.

Зато и обрадовались же старики, когда Сампо-Лопарченок, живой и невредимый, подкатил к юрте, да еще на золоторогом олене!

– Видишь, жена, – сказал старый лопарь, – не зря я называл сына Сампо. Он у нас и вправду счастливый.

– Да разве я что говорю! – согласилась жена. – Только, по-моему, и Лопарчёнок имя неплохое. И уж если человеку на роду написано быть счастливым, так никаким именем счастье от него не отпугнешь.

И она по-прежнему называла сына Лопарчёнком, а отец называл его Сампо.

С той поры зажили они все по-старому, по-хорошему.

И золоторогий олень остался с ними. Ему очень понравилось свежее зерно, которым накормил его Сампо-Лопарчёнок, и он не захотел никуда уходить.

А когда Сампо-Лопарчёнок вырос и стал еильным и храбрым, как учитель, он каждый день кормил своего оленя золотым овсом из серебряных яслей. А где и как он раздобыл золотой овес и серебряные ясли, – об этом расскажем в другой раз.

СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ В НОЯБРЕ

Муравьи хлопотали без отдыха и срока.

Их было не меньше, чем десять тысяч, и всё-таки каждый работал, по крайней мере, за десятерых.

Да и немудрено! Был уже ноябрь, а работы оставалось еще видимо-невидимо!

Первым делом надо было наглухо заделать все щели и щелочки, чтобы зимой мороз и ветер не пробрались в муравьиное жилище.

Потом нужно было обойти все кладовые и проверить, – достаточно ли в них запасов, чтобы прокормиться до весны, и хорошо ли они спрятаны.

Но это еще нё все.

Надо было хорошенько укрепить рее входы и выходы на случай нападения вражеского племени.

Потом предстояло очистить от хвойных игл и сухих листьев все дорожки, ведущие к муравейнику, потому что зима – зимой, а порядок должен быть во всем.

И, наконец, надо было залезть на самые верхние ветки самых высоких деревьев и занять все сторожевые посты, чтобы не пропустить прихода зимы. Хуже нет, когда зима нагрянет внезапно. А она могла придти со дня на день.

Все самые крохотные существа, живущие на земле, торопились найти укромные места, где бы можно было спрятаться от зимы. Этим были заняты все жуки, пауки, букашки, козявки, – а их на свете 94 квинтильона, 18 квадрильонов, 400000 трильонов, 880000 миллионов, 954367!

А ну-ка, попробуй, запиши это число!

Мне сказали, что их ровно столько, но я не поручусь, что это так. Может быть, их всего только 94 квинтильона, 18 квадрильонов, 400000 трильонов, 880000 миллионов, 954 366!

В ожидании зимы вся земля уже оделась в траур.

Деревья сбросили нарядные зеленые платья и стояли темные, понурые, печально опустив ветки.

С полей и лугов кто-то словно снял пестрые веселые ковры, и ветры – послушные слуги зимы – уже начали рассыпать над землей белые пушистые снежинки.

Оцепеневшие от холода волны с жалобным бормотаньем тихонько плескались у берега, пока, наконец, совсем не замолкли, уснув подо льдом..

Всюду было холодно, пасмурно, печально…

Даже тучи, проносившиеся в небе, глядя на землю, не могли удержаться от слез.

Да, это было самое ненастное время года.

И вдруг, когда никому на ум не приходила даже мысль о солнце, вдруг, пронизывая холодный воздух, блеснул солнечный луч.

Это был самый настоящий золотой солнечный луч.

Он прорвался сквозь темную тучу и заблестел на увядших стебельках цветов, на голых, безлистых деревьях, он скользнул по застывшим волнам, взглянул на маленьких нахохлившихся птичек, на трудолюбивых муравьев, на все 94 квинтильона букашек, жуков, пауков – сколько их в точности, я уже позабыл, – и в одно мгновение всё кругом изменилось.

– Что это? – с удивлением сказал филин и зажмурил, глаза.

Он сидел на высокой сосне и во весь голос пел гимн осени, который начинался словами: «Летний зной, ты несносен! Да здравствует осень!»

Голос у него был хриплый, скрипучий, но он всё-таки пел, – назло всему свету, – потому что ему надоело слушать жалобы и слезы о том, что лето ушло.

И как раз в это время блеснул солнечный луч!

– Что это? – снова спросил филин. – Что это за глупые шутки? Я не могу петь, когда солнце ударяет прямо в глаза, и не поручусь, что не сфальшивлю.

Муравьи тоже были недовольны.

– Это ни на что не похоже! – с возмущением говорили они.

Муравьи любили порядок во всем и считали, что раз уж лето ушло, так незачем солнцу и появляться, – особенно тогда, когда все его оплакивают.

Сами муравьи только что с большим трудом кончили нанизывать иней на листья папоротника и застывшие белые капельки, точно слезы, покрыли потемневшие, печально поникшие листья.

И тут вдруг – совершенно некстати – блеснул солнечный луч, и всё стало таять.

– Это ни на что не похоже! – говорили муравьи. – Всему должно быть свое время и место!

Но пока они ворчали, – солнечный луч убежал уже далеко.

Он скользил по черной земле всё дальше и дальше, пока не наткнулся на осиновый листок.

Сюда, под этот листок, забился полевой кузнечик. Целое лето он трещал и прыгал, нисколько не заботясь о том, что с ним будет зимой, и вот теперь лежал ослабевший от голода и холода. Он уже совсем было приготовился к смерти, как вдруг его нашел и пригрел солнечный луч.

«Наверное, зима уже кончилась, и вернулось лето», – подумал кузнечик.

И ему стало так весело, что он снова затрещал, застрекотал и стал выкидывать такие коленца, что увядший осиновый листок и тот запрыгал вместе с ним.

А солнечный луч уже мчался дальше.

С разбегу он упал на замерзший пруд и заскользил по светлому осеннему льду.

С самого утра тут толпилась целая ватага школьников. Мальчики катались на коньках, вычерчивая на первом льду затейливые узоры, а девочки забавлялись тем, что обламывали звонкую ледяную кромку у берега.

Всем им было очень весело.

– Не нужно ли кого-нибудь согреть? – спросил солнечный луч.

– Нет, нет, – закричали ребята, расстегивая шубки и снимая рукавицы, – нам и без того жарко!

– Пожалуйста, только не растопи лед! Нам так весело кататься на коньках!

– Что ж, если вам и без меня хорошо, я побегу дальше, – сказал солнечный луч.

И так как он бегает быстрее всех на свете, не прошло и секунды, как он был уже за сто миль от пруда и заглядывал в окно маленького домика.

В комнате около окна стояла девочка. В руках она держала цветочный горшок и плакала горькими слезами.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь тебе? – спросил солнечный луч.

– Да, да как раз ты мне и нужен, – обрадовалась девочка. – Мой миртовый отросточек совсем завял. Он так хорошо рос всё лето, а потом все листики на нем опали, и вот теперь даже стебелек начал вянуть.

– Ну, этому горю легко помочь, – сказал солнечный луч.

И он засветил так приветливо и тепло, что миртовый росток мигом ожил и выпрямился, а у девочки сразу высохли слезы.

– Ах, не можешь ли ты остаться у нас подольше, – стала просить девочка.

– Сейчас я очень тороплюсь, – сказал солнечный луч, – ведь я убежал, не спросив позволения у нашего господина – солнца. Но потерпи немного, весной я вернусь со всеми своими братьями!

Солнечный луч еще раз взглянул на позеленевший миртовый росток и понесся дальше.

Он побежал по улице, перебежал через площадь и ворвался в первое попавшееся окошко.

Тут он увидел мальчика, который грустно стоял один посреди комнаты. Старшие братья и сестры затеяли в соседней комнате какую-то веселую игру, а его в игру не приняли.

– Ты еще маленький! Только мешать нам будешь!

Мальчику было очень обидно, и он уже готов был заплакать.

И тут вдруг в комнате блеснул золотой солнечный луч. Он сразбегу наткнулся на зеркало и сразу отскочил к другой стене.

– Солнечный зайчик! Солнечный зайчик! – закричал мальчик и весело захлопал в ладоши.

А солнечный зайчик прыгнул раз, другой и выскочил в окно.

Ему надо было торопиться. Со всех сторон надвигались тучи и грозились закрыть ему дорогу домой.

И всё-таки солнечный луч не утерпел и, добежав до окраины города, заглянул еще в одно окошко.

На этот раз он попал в большую комнату, где всё было перевернуто вверх дном: ящики из комода выдвинуты, все вещи разбросаны. А по комнате суетилась старушка и в десятый раз передвигала и перекладывала всё с места на место. Старушка искала связку ключей. Только что они лежали вот здесь, на столе, а теперь точно сквозь землю провалились.

В комнате было совсем темно, спички тоже куда-то запропастились, и старушка не могла даже зажечь лампы. Она то охала, то вздыхала, а то вдруг принималась бранить какого-то Ваську, – верно, кота, – который всегда играл с ключами.

Беспорядок в комнате был такой, что даже солнечный луч не сразу мог найги ключи. Он обежал всю комнату и, наконец, наткнулся на них – они лежали на столе на самом видном месте.

– Вот они! – воскликнул солнечный луч и, словно пальцем, показал старушке на связку ключей.

– Ах, да вот же они! – обрадовалась старушка. – И спички тут же лежат! Хорошо, когда солнечный луч проглянет. Всё тогда на лад идет!

А солнечный луч подождал, пока старушка зажгла лампу, и исчез в окне.

Всё небо было уже затянуто тяжелыми, черными тучами, и только в одном месте оставалась щелочка, через которую солнечный луч мог проскочить. Хорошо, что он был такой быстрый и юркий – в одну минуту он очутился за 14 миллионов миль, у самого солнца.

Он вернулся как раз вовремя.

Тучи плотно сошлись за ним, – точно наглухо закрылись створки двери, – и нигде больше не оставалось ни входа, ни выхода.

Но солнечный луч не унывал, – он знал, что это не навсегда. Поэтому он уселся на самый край солнца и ждал только удобного случая, чтобы снова соскользнуть вниз.

И каждый раз, когда он вспоминал свое путешествие на землю в пасмурный ноябрьский день, он начинал сиять так, как будто бы уже наступило лето. И в этом нет ничего удивительного – если тебе удалось хоть немного утешить или развеселить кого-нибудь, ты можешь считать, что сделал хорошее дело!