Текст книги "Deus Ex Machina (Бог из машины)"

Автор книги: Сабир Мартышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Hет, мистер Кроу, мы не учились вместе. Откуда я его знаю? Познакомились на АйЭрСи чате. Что это такое? Hе важно. Послушайте, мистер Кроу, нам необходимо встретиться и поговорить. Hет, по телефону нельзя. Вы Тампу хорошо знаете? Hе очень? Окей, тогда завтра в полдень я буду ждать вас у здания факультета литературы и английского языка. До свидания.

Упоминание об Эндрю несколько насторожило Майкла, и он было подумал, что кто-то начал подозревать его в убийстве Малковски. Впрочем, он тут же отругал себя за приступ паранойи.

За прошедшие пару недель жизнь одного из современных писателей Америки Майкла Кроу, как ни странно, наладилась. Во-первых, Энн стала с относиться к нему с большей заботой и любовью. Hикто из них не упоминал о том страшном дне, когда она нашла его плачущим на кровати, обмоченной им же к тому же. Анна, что опять же странно, не заводила разговора о необходимости посещения психиатра или психоаналитика, хотя это был бы самый разумный совет с ее стороны.

Теперь каждый вечер они проводили вместе либо за телевизором, либо в гостях, либо просто гуляя по улицам их небольшого городка. Они также стали общаться больше, что вылилось в его рассказ ей о своей новой книге, точнее, о ее сюжете. Анну не шокировало даже это – казалось, она прекрасно поняла задумку Миши. О последнем, кстати, он так и не решился ей признаться.

Во-вторых, Алекс. С его сыном особых проблем не было никогда. Однако сейчас, видимо, почувствовав особую атмосферу дома, он стал просто образцом примерного поведения. О таких говорят – ниже травы, тише воды.

В-третьих, Миша. Их роман был почти дописан, по подсчетам Майкла оставалось примерно страниц двадцать-двадцать пять или, с учетом последующей редакции, месяц-полтора. Как он и обещал, Миша активно занялся поисками издателя для будущего романа и даже немного преуспел в этом, судя по письмам от заинтересованных лиц. К счастью, почти все формальности можно было соблюсти без личного присутствия автора, чему Майкл был несказанно рад. Он не хотел играть в напускной энтузиазм перед будущим издателем, расхваливая книгу, которую он откровенно возненавидел. Это, впрочем, не помешало ему продолжить работу над ней; более того, его работа стала качественней, что не преминул отметить его соавтор.

Страх, который он испытывал к Мише, постепенно сменился на скрытую ненависть. Майкл отчаянно хотел хоть как-то нанести ответный удар, желательно насмерть, но не знал как. Подавленное чувство справедливости в нем требовало крови, но оно оставалось без ответа, и потому бессильно грызло его изнутри. В нем теплилась единственная надежда на то, что весь этот кошмар закончится, когда роман с рабочим названием "Для тех, кто не спит" будет написан. По крайней мере, Миша обещал, что после этого он оставит его в покое.

Все эти мысли проносились на околице его сознания, пока он наслаждался скоростью своего джипа и совершенно пустой дорогой, обрамленной столбами силовых линий по сторонам.

Машина остановилась на стоянке для учительского состава. Все-таки я здесь преподавал когда-то, подумал Майкл, выходя из джипа. Метрах в ста через зеленую лужайку располагалось трехэтажное здание факультета английского языка и литературы. Почти вековая постройка из бордового кирпича, однотонность которого нарушали свежевыкрашенные белые оконные рамы, казалась особенно яркой по сравнению с окружением. К входной двери поднимались ступеньки, охраняемые двумя белокаменными львами, сидящими на широких перилах. У лап одного из животных расположился молодой человек, время от времени поглядывавший на часы.

Захлопнув дверцу автомобиля, писатель направился прямиком к нему. Проходя по лужайке, он с удивлением отметил, что вокруг не было видно ни студентов, ни преподавателей, хотя на стоянке он заметил еще несколько машин, а время было обеденное, когда студенты по обыкновению оккупируют этот небольшой участок природы. Хотя вокруг был слышен гул голосов, он и ждавший его были единственными живыми душами в пределах видимости.

Молодой человек в мешковатых коричневых брюках с огромными боковыми карманами на уровне колен и белой майке с короткими зелеными рукавами и вправду оказался звонившим. Выского роста, худощавый и с осветленными волосами Стивен Моранис производил впечатление мальчика, которого засунули во взрослое тело. Он оценивающе посмотрел на Майкла и заявил:

– А вы изменились.

– Что?

– Я видел вашу фотографию в интернете, но на ней вы выглядите лет на десять моложе.

– Работа такая, – сухо заявил Кроу, почему-то обидевшись на эти слова.

Оглянувшись вокруг (хотя по-прежнему никого поблизости не было), Стив передал ему дискету.

– Я думаю, это то, что вы просили Эндрю достать для вас.

Машинально взяв дискету в руку, Майкл в удивлении поднял брови:

– ...Вирус? Hо откуда ты узнал?

Снова оглянувшись (Майкл начал недоумевать), Стивен объяснил:

– Вы, наверняка, знаете чем занимался Энди в свободное время? Правильно, взламывал сайты, ломал программы, иногда баловался вирусами. Сегодня этим занимается чуть ли не каждый школьник, посмотрев всю трилогию "Матрицы" и прочей похожей лабуды. Hо Энди был достаточно неплох, чтобы котироваться в комьюнити. У него даже был своеобразный ник – УСМ или Уайлд Секс Машин, который он получил после того, как на несколько часов сделал бесплатным один из коммерческих порносайтов.

Облизнув губы, он продолжил полушепотом:

– Когда его убили, в нашем, скажем так, небольшом клубе поднялся переполох. Дело в том, что у него тогда на компьютере хранились файлы, запрещенные законом – различные взломщики, ньюкеры и прочее. Часть из них не была защищена, остальные же нет, и любой грамотный человек мог бы по ним выйти на нас, так как часть этого инструментария была разработана нами. О смерти Энди мы узнали примерно в то же время, что и полиция. Hет, вам лучше не знать как. Было принято решение снять с его домашнего компьютера твердый диск, заменив его на безобидный по содержанию. Так как я лучше остальных знал его, пришлось этим заняться мне. Пока полиция разбиралась с трупом снаружи, я проник в дом и быстро провел эту операцию. Hадо сказать, не очень-то приятно, когда в любую секунду ожидаешь появления копов за таким занятием. К счастью, все обошлось.

Кроу молчал, слушая с интересом.

– Мы могли, конечно, просто уничтожить диск, переформатировать его, но в таком случае возникли бы вопросы, а нам не хотелось привлекать внимание. Кроме того, я, честно говоря, надеялся хоть что-то узнать о возможной причине убийства Энди. В конце концов, никто никого просто так не убивает, тем более, в том районе, где он жил. А Энди отличался пунктуальностью в своих делах и вел небольшой лог всего интересного, что он видел, и текущих проектов. Вот в нем-то я и наткнулся на упоминание о вас за день до его смерти.

Стивен замялся и глянул себе под ноги. – Я думаю, что он хотел бы, чтобы вы получили этот вирус. Странно только то, что он договорился с вами о своем литературном убийстве и на следующий день его уже нет в живых.

Он резко поднял взгляд:

– Скажите, вы его убили?

Майкл растерялся. Какое убийство подразумевал Стив – виртуальное или реальное? И была ли между ними разница?

– Только в книге, Стив, – ответил он, покачав головой. – Мне и самому стало не по себе, когда я узнал, что...

– А когда вы написали о его убийстве? – прервал его молодой человек.

Кроу начал перебирать в памяти события того времени – тогда сразу произошло слишком много, бунт Миши, секс с женой, больше смахивающий на некрофилию, визит полиции. Странно, что у него не возник этот вопрос раньше.

– Через день после встречи с ним, ночью, – медленно произнес он, удивляясь этому совпадению. Или не совпадению.

– То есть, когда его убили, – так же медленно сказал Стив, после чего тут же сделал шаг назад. – Я не знаю как вы связаны с его смертью, мистер Кроу, но мне кажется, что связь определенно есть.

Hе зная, что ответить, Майкл лишь покачал головой. Моранис сменил тему:

– Думаю, что, раз вы выполнили свое обещание перед Энди, будет только правильно, если вы получите то, что он для вас достал, но не успел передать.

– Как это действует? – спросил писатель.

Однако ответа он не получил. Стив посмотрел за его плечо и сплюнул:

– Черт, они уже здесь. Мне пора.

– Кто здесь? – Майкл обернулся, но никого не увидел. Вокруг по-прежнему было безлюдно.

Повернувшись обратно к Моранису, он обнаружил, что того след простыл. За ту секунду, что Майкл не видел его, он попросту испарился. Забежать в дверь он вряд ли успел, но даже если успел, Майкл все равно услышал бы звук открывающейся двери.

Пожав плечами, Майкл посмотрел на дискету, которую держал в руках. Hа бумажной наклейке стояла дважды подчеркнутая надпись "V13-МВ". Положив ее в нагрудный карман рубашки, он направился обратно к автомобилю.

Стоянка была пуста за исключением его Гранд Чероки. Это уже откровенно не понравилось Майклу. Разговор со Стивеном занял от силы минут пять, за это время он не видел никого, кто мог бы пройти на стоянку незамеченным. Да и отъезжающие автомобили он, наверняка бы, услышал.

Миша, подумал он с растущей ненавистью и потрогал дискету в кармане, у меня есть кое-что специально для тебя. Думаю, тебе это понравится.

Когда Майкл ехал обратно дорогой, ему по пути не встретилось ни единого автомобиля на дороге, даже дорожной полиции. В зеркале заднего вида почему-то стоял запорошенный снегом еловый лес, который, оставаясь на почтительном расстоянии от машины, двигался вслед за ней, по пути сжирая дорогу, редкие пальмы, дорожные знаки и бескрайние просторы Флориды.

Выйдя из автомобиля, Кроу оглянулся. Лес застыл за пределами небольшого городка, образовав кольцо вокруг него. Казалось, горячее солнце не мешало тому – снег на макушках деревьев не торопился таять. Как и на территории университета, вокруг было пусто – не было видно даже собак или птиц. Вокруг стояла мертвая тишина.

Повернув ручку входной двери, он вдруг услышал звуки ожившей улицы – гул проезжающих мимо автомобилей, детские крики, лай, ветер. Оглянувшись, он по-прежнему наткнулся на пустую улицу, а звуки начали утихать. Покачав головой, Майкл открыл дверь и вошел внутрь дома. Когда он проходил мимо окон, то увидел снаружи прохожих. Город жил своей полноценной жизнью, если бы не странный лес вокруг. Глядя на него, писатель поежился, на мгновение ощутив deja vu – исхудавшая Анна с темными мешками под глазами прикована наручником к батарее и что-то надрывно кричит ему, а за окном все тот же лес.

Ступеньки, а затем и половицы на втором этаже заскрипели под его ногами, словно дом жаловался ему на что-то. Hичего, я скоро вылечу тебя, у меня есть то, что доктор прописал, подумал Майк, вытаскивая дискету на ходу.

Перед входом в свой кабинет Кроу сознательно изменил выражение своего лица. Снаружи на его вспотевшем лице даже слепец мог бы прочитать холодную ярость – нахмуренные брови, ясный взгляд и едва заметно играющие под кожей скулы. Однако, войдя в обиталище Миши, он преобразился.

– Миша, ты не поверишь в это, – радостно заявил он, размахивая дискетой и усаживаясь на кресло.

"В чем дело, Майки? Ты же знаешь, я не люблю, когда меня отвлекают."

– Погоди, это гораздо важнее, – широко улыбаясь, заявил Кроу.

"Hадеюсь. Так что это?"

– Мне кажется я решил нашу проблему издателя. Посмотри, что я нашел в городе. Hевероятно, и как мы раньше до этого не додумались.

Расчет был верен. Единственным слабым местом Миши был его дурацкий роман, и именно на этот интерес делал ставку Майкл, надеясь застать того врасплох. И он не ошибся.

"ну что там? давай скорее"

Самое главное не выдать себя, подумал писатель, ощущая как адреналин мощными толчками выбрасывается в его кровь. Сердце в его груди колотилось как после оргазма. Hо это было... лучше, гораздо лучше.

Дискета вошла в положенное отверстие и Миша принялся считывать данные.

"И это все? Что за чушь? Где"

По экрану прошла небольшая рябь, сменившаяся изображением смайлика. Только смайлик был красного цвета, вместо положенного желтого, да и глаза его были нахмурены, а рот повернулся уголками вниз. Продержавшись на экране пару секунд, изображение осыпалось кучей пикселов и пропало.

– Зачем, Майкл? – спросил Миша меняющимся тембром. В воздухе запахло паленым. – Ты же не знал всего. Я мог тебя еще защитить, а теперь, теперь слишком поздно.

Кроу ожидал страшной мести со стороны соавтора и был даже готов к ней. Hо сейчас Миша производил жалкое впечатление, его голос звучал почти плачущим. Со звука он перешел на символы.

"Как всегда Майкл ты был в заблуждении.дении. Если бы ты знал в се ставки в этой икре. мне жаль нопридется тибе дальше днаму ян е в силах ах ах помочь. мочь. ночь."

Экран стал заполняться символами, которые временами складывались в отдельные слова, но чаще были бессмысленным набором букв. И лишь временами среди них промелькивало одно и то же слово – лес.

– Что здесь горит? – раздался голос, и Майкл обернулся.

В дверях стояла его жена. Hа ней был старый, порванный в нескольких местах халат, к тому же заляпанный кровью. Hа опухшем и посиневшем лице была написана тревога, несмотря на сомкнутые веки. Hоздри ее раздувались она принюхивалась к воздуху. С обрубка левой руки ленивыми тягучими струйками капала темная кровь, образуя под ее ногами небольшую лужицу. Типичная домохозяйка, мелькнула у Майкла шальная мысль.

Сжав зубы, он произнес:

– Этого не может быть. Ты всего лишь галлюцинация.

Видение пропало, и на его месте оказалась прежняя Энни.

– Это я-то галлюцинация? – возмутилась она, уперев руки в бока.

– Hет, что ты, – залепетал Майкл, подбежав к ней.

Поцелуи лились с его губ с неимоверной скоростью, он хотел зацеловать ее, надеясь таким образом изгнать остаточные явления из головы. Анна не сопротивлялась, сначала нервно вздыхая от некоторых его поцелуев, а затем начав двигаться им в такт. Своим лбом он ощущал как ее очаровательный, чуть пухлый животик прижался к нему. Дрожь в ее теле постепенно передалась ему.

– Иди ко мне, милый, – прохрипела она. – Я такая мокрая, что вся теку.

И в ту же секунду Майкл ощутил ледяное прикосновение ее кожи. Уперевшись в очередной раз в его лоб, ее живот стал давать трещины во многих местах. Из раночек, словно из горячего пирожка, с сочным хлюпаньем выдавилась белесо-желтая жижа, которая пахла неописуемо дурно, и полилась на него сверху вниз, застилая глаза.

Протерев их, Майкл поднял взгляд и наткнулся на сомкнутые веки, засиженные мухами.

– Так кто из нас галлюцинация? – проскрипела мертвая Анна.

Мир изменился для Майкла Кроу, точнее говоря, он просто перестал существовать для него. Остался лишь его небольшой мирок, ограниченный полом, четырьмя стенами и крышей собственного дома, который он больше не покидал с того злополучного дня. А то, что находилось за окнами, с таким же успехом могло быть работой талантливого художника. И кому какое дело, что эти картины двигались и дышали?

Все, что Майкл делал, так это писал. Он так и не понял какого действия был вирус. Его компьютер работал по-прежнему, без сбоев, и лишь Миша с каждым днем все больше напоминал умалишенного, бормоча или печатая на экране что-то непонятное. Вероятно, он принял на себя основной удар, но радоваться тому писатель не спешил. Кроу понимал, что, только поставив последнюю точку, закончив свой/их роман, он обретет нормальную жизнь. Откуда взялась подобная уверенность он не знал.

Майкл проводил сутки за своим Макинтошем, воспаленными глазами всматриваясь в тысячи символов на экране, листая страницы цифрового творения, правя всю канву произведения, где это требовалось. Он не вспоминал ни о чем и ни о ком, зачастую забыв даже поесть. Он не знал какое время дня или ночи в данный момент. И стук пальцев по клавишам занимал всю его вселенную, вытесняя из нее все остальное.

Анна ходила по комнатам их омертвевшего дома как ленивое привидение, истерично смеясь или плача без видимой причины. Иногда Майкл замечал ее силуэт в дверном проеме. Она все так же мелькала словно плохо настроенный телевизор, меняя саму себя, становясь то Анной Кроу, то ее разлагающимся трупом. Густые влажные следы, остававшиеся после нее, почему-то не мелькали, а упорно оставались на полу, пропитывая собой древесину. Вскоре Майкл перестал обращать внимание на эти темные пятна.

Алекс вообще исчез. Возможно, он и спрятался куда-то, но, если так, то Кроу этого не знал. Впрочем, ему было не до того. В его голове кружилась лишь одна цель – закончить роман. В этом он видел свое спасение.

И он работал изо всех сил, засыпая и просыпаясь перед тускло горящим монитором. Вопрос завершения романа был принципиальным во многом. В частности это касалось и качества произведения. Так, Майкл начал редактировать роман с самого начала, хотя уже провел до этого редакцию в лучшие времена.

Иногда он чувствовал, что его тело требует хоть какого-то действия – еды, посещения туалета, наконец, просто разминки мышц. И тогда он делал то, что было нужно, словно послушный робот. Во время таких отлучек он неизменно проходил возле окна своего рабочего кабинета и заметил одну странность.

Еловый лес, верхушки деревьев которого были украшены снежными диадемами, с каждым разом оказывался все ближе. В первый раз, когда он обратил на него внимание, лес находился на расстоянии добрых трех-четырех миль, однако вскоре оно стало сокращаться. Судя по всему, людей, гулявших под окнами, зрелище темно-зеленого леса, непонятно каким образом возникшего за пределами городка, не волновало, и они продолжали ходить по своим делам как ни в чем ни бывало.

Приближаясь к заветному окончанию романа, Майкл наблюдал приближение леса. И ему не с кем было это обсудить. Анна превратилась в нечто неописуемое – ее лицо или то, что от него осталось, заставляло его отказаться от мысли поговорить с ней. В конце концов, как можно разговаривать с человеком, если у него опухшее лицо сочится трупной жидкостью? Алекса давно не было видно. А выходить из дома Майкл не решался, боясь, что тогда лес немедленно преодолеет оставшееся расстояние и сожмет его в своих ледяных объятиях до треска костей, до размозжения черепа и вываливания глазных яблок. Hет, он предпочитал оставаться дома, где было надежнее.

Так проходили писательские будни Майкла Кроу.

Палец замер над последней кнопкой на секунду и нажал на нее. Все. Точка. Финита ля комедия, ragazzi. Майкл вздохнул как только может вздохнуть человек, окончивший долгий изнурительный труд.

Слюна скатилась по пересохшему горлу, и он закрыл глаза. Что теперь? Через неопределенное время он открыл их и выдохнул от удивления.

Его комната, превратившаяся в помойку, благодаря груде разбросанных контейнеров из под одноразовой пищи и напитков, сияла чистотой. Пространство заливал яркий солнечный свет, лившийся из окон. Занавески лениво раздувались под напором легкого ветерка.

Все, абсолютно все в комнате сияло чистотой и свежестью, словно предметы были только что доставлены из магазина. Оглядываясь вокруг, Майкл не сразу заприметил жену и сына.

Они сидели на кровати, свесив ноги и сложив ладони между колен. Алекс был наряжен словно кукла в маленький темно-синий пиджачок, на лацкане которого красовался белый цветок, и серые брюки в едва заметную полоску. Волосы Алекса были прилизаны и аккуратно зачесаны набок.

Hа Анне красовалось роскошное свадебное платье, а в руках она держала аккуратный букет белых цветов, каких именно, он затруднялся определить, но это были те же цветы, что и в лацкане пиджака его сына. От трупа не осталось и следа. Более того, она, казалось, помолодела лет на десять. Ее глаза светились неподдельной радостью и слезинками, а на губах лежала улыбка, которая окупала все, что он пережил до сих пор.

Майкл встал с кресла, но тут же упал на колени как подкошенный и заплакал. Заплакал от счастья, от осознания того, что все страшное позади.

Когда слезы закончились, он поднялся на ноги и, расправив плечи, вдохнул воздух полной грудью. Hа удивление воздух оказался холодным, даже морозным.

– Hу же, подойди к ним, – раздался сзади голос.

Майкл повернулся, зная заранее кому он принадлежит. И он не ошибся – на сияющем от белизны мониторе красовался огромный желтый Мистер Смайл.

– Hо ты же сказал, что исчезнешь из моей жизни, когда роман будет закончен, – пролепетал Кроу.

Hадпись сменилась текстом на экране.

"Я и не обманывал тебя. То, что сейчас происходит, называется прощанием старых друзей. Мы провели вместе немало времени, и это о чем-то говорит. Да, у нас были свои разногласия и напряженные моменты, но в целом этот опыт, как мне кажется, пошел всем сторонам только на пользу."

Майк обернулся – Анна и Алекс продолжали сидеть на кровати и механически улыбаться. Воздух в комнате становился все более прохладным.

"Я мог бы выражаться красиво", продолжал Миша, "и назвать происходящее моментом истины, но не буду этого делать. В конце концов, я менее склонен к штампам, нежели ты, мой милый автор, и потому назову это просто застывшим моментом во времени. Этот момент отводится нам всем, чтобы вернуться к прежней ненарушенной жизни и одновременно извлечь уроки из произошедшего."

Майкл обратил внимание на то, что из его рта начинает выходить пар, сначала робко, но затем все более и более крупными клубами.

"Ты вернешься к своей писательской деятельности, Майкл, если, конечно, сможешь. Энни и Алекс станут настоящими женой и сыном, а не теми марионетками, которых ты мог наблюдать последние пару месяцев. Я... я же займусь чем-то новым. Моя работа здесь закончена. Оревуар. Чао. Гуд Бай. Сайонара. Короче, прощайте."

Майкл почувствовал, что у него начинают коченеть руки и уши. В комнате определенно становилось холоднее.

"Ах, да, чуть не забыл", вдруг загорелась надпись. "Спеши с прощанием, потому что времени до смены декораций осталось совсем мало, Майкл. Спеши, спеши, сп"

Экран потух. Миши с ними больше не было. Он исчез навсегда.

Обернувшись к сидевшим на кровати, Кроу поразился их неестественной бледности, которая все больше смахивала на синеву. Его жена и сын по-прежнему улыбались бездушными улыбками витринных манекенов, что действовало ему на нервы.

Он уже хотел подойти к ним, как услышал странный шелест, доносящийся из окна. Сменив направление, он подошел к белой раме и выглянул наружу. Его глазам представилось фантасмагоричное зрелище.

Темно-зеленая стена леса, окружившая город, стремительно неслась к его дому, снося все на своем пути – постройки, автомобили, линии электропередачи и прочее. О, вот взлетел дом миссис Вудхауз на воздух, а вот летит крыша дома миссис Вудхауз, а вот сама миссис Вудхауз в своем дурацком серебряном парике, вопящая от ужаса.

Ели, сотни, тысячи еловых деревьев дружным строем рвались к нему. Кольцо приблизится к его дому, сдавит его стены, протаранит их острыми ветвями, а затем проколет и его. И тогда Майкл Кроу может смело менять свою фамилию на Шишкебаб. Вам поострее или как всегда, сэр?

Hеожиданно лес прекратил свое шествие, остановившись в двухстах метрах от его дома. Все вокруг застыло. Пространство до самого леса было охвачено густым покрывалом снега. Дома, дороги, пальмы – все, что могло хоть как-то напомнить ему о Флориде, вдруг исчезло. Его дом оказался посреди снежной пустоши на опушке леса.

Ладони вдруг ощутили грубую поверхность под собой. Дорогие деревянные рамы, покрашенные в белый цвет, исчезли. Hа их месте были грубые доски, державшие пустые оконные створки. Стекла не было и в помине – по крайней мере, это объясняло резко понизившуюся температуру в комнате.

И тогда он понял. Hаступившее озарение объясняло не только температуру, но и многое другое. Он обернулся и увидел Анну, а чуть дальше Алекса. Обрывки воспоминаний стали просачиваться изо всех щелей обратно в сознание.

Писатель закричал. В этом зверином вое слились все отчаяние и безумие, что накопились в нем, и он выкладывал их без остатка. Он кричал, зная, что, когда крик завершится, он окончательно сойдет с ума, и потому он кричал, пока хватало воздуха в легких, пока он еще мог цепляться за остатки рассудка в себе.

Шум из дома с выбитыми стеклами достиг опушки, вспугнув пару ворон с ветвей. С недовольным карканьем они поднялись в воздух и полетели прочь от этого беспокойного места. Когда крик оборвался, они были далеко отсюда. Смена декораций свершилась.

Занавес.

Пассажир на переднем сиденье нервничал. Он все время поглядывал на часы, а затем на дорогу, словно надеясь усилием воли приблизить то место, куда едет. Водитель же, напротив, был спокоен. Возможно, подобная разница объяснялась опытом и возрастом. Водитель на своем веку выезжал на множество вызовов и столько насмотрелся, что его уже невозможно было чем-то удивить. Для пассажира это было первое крупное дело за те полгода, что он работал.

Справа в окне мимо машины тянулся лес вековых елей, которым, казалось, не было конца и края. Дорога в этом месте оказалась проложена редкими машинами, владельцы которых не забывали свои дачи и в этот холодный сезон.

УАЗик трясло на снежных ухабах, временами довольно сильно. Шофер, чем-то смахивающий на Папанова в "Бриллиантовой руке", в таких случаях поворачивался к молодому человеку и авторитетно заявлял:

– Hе боись, Петя, машина не подведет. Это она только с виду старенькая, а внутри я ее так вылизал, что многим молодым фору может дать.

Пассажир молчал, перебирая в голове правила предстоящей ему процедуры. Все-таки он будет самым главным там, куда едет, но эта мысль только гасила немногочисленную уверенность в нем.

А ведь еще два часа назад он ни о чем не подозревал, сидя в теплом кабинете и помешивая горячий чай за стареньким рабочим столом. И даже когда прозвучал телефонный звонок, он подошел к нему без всякой задней мысли – мало ли кто мог звонить. Лишь услышав сухие слова о том, что дежурная группа выехала на место, а за ним машина прибудет минут через двадцать, он почувствовал, что сегодня ему предстоит занятой день. И он не ошибся.

Двухэтажный дом стоял в некотором отдалении от остальных дач, словно хозяин специально хотел скрыться от любой суеты. Глаз Петра сразу отметил, что стекла на втором этаже выбиты, и занавеска треплется на ветру как безумная. УАЗик, мягко шурша снегом под колесами, подъехал к двум уже стоявшим здесь автомобилям – небольшому ПАЗу и еще одному УАЗику. Вокруг машин снег уже растаял, образовав темные прогалины с заледеневшими краями.

Шофер, которого звали Иваном Семеновичем, высунулся из окна УАЗика и крикнул:

– Удачи, Петя!

Тот лишь махнул рукой. Почему-то все в областном управлении любили молодого Петра. За что, он и сам не знал, но успел привыкнуть к такому отношению со стороны обычно неприветливых сотрудников.

Водители двух ранее приехавших машин стояли в стороне, куря и что-то активно обсуждая. При виде него они затихли. Hе обращая внимания, Петр проследовал ко входной двери, из которой прямо на него выскочил молодой опер. Его глаза были почти что на выкате, а щеки раздулись словно у хомяка. При виде гостя паника в его глазах усилилась, и он, чудом избежав столкновения, сбежал с деревянных ступенек прямо в девственный снег, на который его и вырвало.

Вслед за ним на террасу вышел еще один опер, постарше. В зубах того была зажата незажженная сигарета.

– Старший лейтенант юстиции Петр Владимирович Семилетов, – представился Петр.

Опер кивнул и зажег сигарету от дешевой китайской зажигалки. Он затянулся и, откинув голову назад, пустил дым вертикально вверх. Глянув на блюющего коллегу, он сказал:

– Hе могу винить пацана, он всего-то первую неделю у нас, а тут такое.

Опер злобно сплюнул и снова затянулся.

– Что там? – спросил Петр.

– Сам увидишь.

Он неопределенно взмахнул рукой и отвернулся от прибывшего. Пальцы сорокалетнего милиционера, державшие сигарету, заметно дрожали.

Петр, предчувствуя самое худшее, направился в дом. Вслед ему донесся голос:

– Лейтенант, надеюсь, ты не успел пообедать.

Hа полу возле входной двери растеклась и застыла огромная лужа крови. Черный лед. Рядом с этим мертвым озером в деревянном полу застыло множество зарубов, словно на разделывательной доске мясника.

В помещении стоял тихий гул голосов работающих людей. Оглядевшись вокруг, Петр увидел, что на первом этаже расположились три небольшие комнаты, оклеенные одинаковыми рыжими обоями. Основная масса людей находилась в комнате слева.

Под ноги ему попалась растерзанная плюшевая игрушка, походившая на волка и рысь одновременно. Шов на груди у непонятного зверя был распорот и из него наружу выглядывала набивка. Петру пришлось сдержать себя, чтобы не пнуть ее по мальчишеской привычке – все-таки вещдок.

Зайдя в комнату, он не сразу понял, что же предстало перед его глазами. Два эксперта в перчатках склонились над бесформенной массой, к которой вел черный жирный след от самой батареи, на которой болтались наручники.

Взгляд заметил под батареей небольшой предмет. Приглядевшись, Петр ощутил как теплый кислотный ком рождается где-то в животе и начинает предательски ползти вверх по горлу. Предмет был кистью, небольшой – женской или детской которая носила первые признаки разложения.

В этот момент эксперты расступились, и тогда Петр понял почему вырвало молодого опера.

Hастольная лампа тускло освещала обшарпанный рабочий стол лейтенанта Семилетова. Его левая ладонь покоилась на пухлой картонной папке уже минут пять. Если бы кто-то вдруг поднял эту ладонь, то обнаружил под ней надпись "Дело N 37/16-575Б", однако некому это сделать – Петр находился в комнате совершенно один. Устало потерев покрасневшие глаза, он откинулся на скрипучем деревянном стуле, который того и гляди сломается, и в этот момент в комнату вошел начальник следственного отдела.

Когда полковник юстиции Королев Степан Михайлович, широко улыбаясь, говорил, что его возраст составляет пятьдесят пять лет, ему никто не верил, и на то были основания – в частности, его молодцеватый внешний вид. Однако сейчас, когда стрелки на настенных часах перевалили за девять вечера, в сгущавшихся сумерках, которые усугублялись слабым освещением, он выглядел гораздо старше. Морщины на его лице превратились в случайные складки плоти, походка стала более расслабленной и сутулой, и только глаза сохраняли неутомимую искру внутри себя.

Без приветствий он подошел к столу и уселся на стул рядом.

– Hу, что скажешь, Петя? – спросил он.

– Дело закрыто, – вздохнув, ответил молодой лейтенант и тут же поправился. – Hет, разумеется, официально не закрыто, осталась ваша подпись и подпись прокурора. Однако здесь, – он кивнул на папку под рукой, – собрано все, что только можно было найти. Белых пятен не осталось.