Текст книги "Алый ангел (ЛП)"

Автор книги: С. Т. Эбби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5

Дыма без огня не бывает.

Уильям Шекспир

Лана

― Ты серьезно?― спрашиваю я Логана, улыбаясь, когда он кивает, нисколько не сомневаясь в себе.

– Тогда ладно, ― произношу я со вздохом, принимая его ставку, и выдвигая все свои «Тутси Роллс» (прим.: шоколадные ириски). ― Покажи мне, что у тебя.

Он усмехается, прежде чем раскрыть карты.

– Смотри и плачь. Флеш (прим.: комбинация в покере, когда выпадает пять карт одинаковой масти), детка.

Когда он приподнимает брови, я начинаю смеяться, потому что он очень милый, когда соревнуется.

– Прежде чем ты перевозбудишься...

Я раскрываю свои карты, и выражение его лица мгновенно меняется, заставляя меня засмеяться сильнее, когда он недоверчиво смотрит на мой флеш рояль (прим.: комбинация в покере, когда выпадает от десяти до туза одной масти ― самая выигрышная комбинация).

– Но... но... но...

Я тяну к себе «Тутси Роллс», и он внезапно бросается на меня, прижимая к кровати, пока я смеюсь. Он находит губами изгиб моей шеи, и я улыбаюсь, когда Логан целует там чувствительное местечко.

– Каким-то образом, ты смухлевала, ― говорит он напротив моей шеи.

– У меня просто офигенный покерфейс, ― откликаюсь я, оборачивая свои ноги вокруг его талии.

В течение трех дней он был целиком моим. Я слышала, что время лечит все раны, но это неправда. Влюбленность! Вот что заставляет вас забыть о своем гневе. Если бы не мои брат и отец, поиски мести были бы закончены.

СМИ окружили мой дом, что вызывает беспокойство. Джейку пришлось пробраться внутрь и проверить мою секретную комнату для убийств, чтобы убедиться, что никто не отыскал ее. К счастью, никто не догадывается о комнате в комнате.

Крейг приходил ко мне домой, чтобы взять мою сумочку и одежду. Ему приходилось брать их с собой на работу.За это бесконечно отчитывалиЛогана, ведь это он просил его об этом, потому что люди до сих пор стебутся над мистером Красавчиком за то, что он пронес женскую сумочку в здание. Они даже проверили его на месте обыска, пока он ждал в очереди кошельков, видимо, закипая.

И, конечно, меня это позабавило.

Затем он передал ее Элис, которая положила сумочку в свою спортивную сумку. Крейг был зол, что эта идея не пришла ему в голову. Элис принесла ее и мою одежду нам так, чтобы СМИ не узнали наше местонахождение.

Кроме того, папарацци сделали несколько снимков, на которых Крейг нес мою сумочку. Мне очень нравятся вещи, которые иногда интересуют СМИ.

И также я ненавижу их. Потому что это затрудняет вычеркивание имен в моем списке.

Когда все уляжется, мне придется ускорится. Мое синюшное лицо было во всех газетах и тому подобном дерьме, но все хотят интервью с девушкой, убившей человека, которому удалось ускользнуть от всех видов правоохранительных органов.

Так что да, я не продумала все до конца. Из-за того, что я – та самая женщина, уничтожившая женский кошмар, я случайно стала знаменитостью. Статус знаменитости не доставляет удовольствия, особенно когда ты серийная убийца, которой не нужно лишнее внимание.

Логан ушел из жизни Питера Пэна, по сути, пришивший себя ко мне, как заблудшая тень в последние несколько дней. Не то чтобы я жалуюсь. Просто я могу привыкнуть к нему.

Телефон Логана звонит, и он стонет, все еще лежащий на мне, когда протягивает руку и хватает его. Я продолжаю обвивать его ногами вокруг талии, удерживая на месте, пока он отвечает.

– Беннетт.

Он сводит брови и отрывается от меня, хмурясь. Я освобождаю его, когда он полностью встает.

– Когда? ― когда он закрывает глаза и сжимает губы в тонкую полоску, я понимаю, что он уходит ― Ага. Скажи им ничего не трогать. Я посмотрю, не спит ли Хэдли, и мы приедем, как можно скорее.

Он сбрасывает звонок и шумно выдыхает, изучая меня.

– Мне нужно поговорить с Хэдли и убедится, что она готова вернуться к работе. У нас два тела от другого нашего убийцы.

Меня обдает холодом. Лоуренс и Тайлер. Наконец-то их нашли. Сейчас они уже стали грудой гнили.

– Я поговорю с ней, ― сообщаю я ему, слезая с кровати. ― Мы как бы связаны всеми этими штуками Бугимена.

Он изучает меня добрую минуту.

– Ты уверена, что в порядке? Мы еще толком не говорили об этом.

Я мрачно киваю.

– Я еще не готова двигаться дальше, но справляюсь с этим лучше, чем сама думала.

Это заблуждение, но не ложь. Ну, не в общепринятом смысле. Я справляюсь с «последствиями» лучше, чем думала, учитывая, что ожидала, что он будет более подозрительным. Ему просто кажется, что я не до конца осознаю.

– Ты удивительная, ― говорит он, касаясь меня за подбородок, прежде чем коснуться губами моих.

– Я тоже хотела бы поговорить с Хэдли секунду, ― говорю я, убедившись, что у меня есть время все с ней прояснить, прежде чем она останется с ним одна в машине.

– Хорошо. Ага. Конечно. Просто дай мне знать, что она готова вернуться к работе, и когда закончите в целом.

Я встаю и обнимаю его за шею, притягивая к себе для поцелуя. Он обнимает меня, его прикосновение такое требовательное и сильное. Мне нравится быть в его объятиях, чувствовать ту безопасность, которая существует только в них.

– Я быстро, ― говорю напротив его губ.

Он хватает меня за задницу, стискивает, затем подмигивает и направляется в ванную.

Моя улыбка исчезает через секунду, как закрывается дверь.

Я все откладывала, беспокоясь о ее мотивах. Интересно, почему она никому ничего не сказала.

Натянув одежду, я проверяю коридор, как всегда беспокоясь, что кто-нибудь узнает, где мы остановились. Когда я вижу, что там пусто, быстро иду в конец, втягиваю воздух и стучу в ее номер.

Она тут же открывает, и я тяжело сглатываю, когда осознаю, что смотрю в дуло пистолета.

– Я ждала тебя, ― произносит Хэдли, осматриваясь.

Она делает шаг назад, но все еще направляет на меня оружие, когда я вхожу. Девушка закрывает за мной дверь. Я удерживаю дистанцию в два шага между мной и пистолетом, готовая среагировать, если замечу, что палец дернется на спусковом крючке.

– Правда я ожидала, что ты придешь намного раньше, ― говорит она, наблюдая, словно ожидая извинений.

Сохраняя спокойствие, я смотрю на нее самым холодным выражением лица.

– Логан хочет знать, готова ли ты вернуться к делу. Он ждет твоего ответа.

– Не притворяйся, почему ты тут, ― произносит она на грани срыва.

– Почему ты не рассказала Логану обо мне?

Она медленно пятится и жестом указывает мне сесть на кровать ближе к двери. Я делаю так, как девушка с оружием беззвучно приказывает сделать.Присаживаюсь, и она отступает, располагаясь напротив меня на другую кровать, не опуская оружие.

– Я здесь не для того, чтобы навредить тебе, ― сообщаю я ей, и она ухмыляется.

– Я сама буду судить об этом. А что касается твоего другого вопроса, это потому, что ты сказала Бугимену, что убиваешь его, дабы обезопасить Логана. Очевидно, ты понятия не имела, что я была там, так что это не было каким-то шоу. Я верю, что ты действительно думаешь, что влюблена.

– Я влюблена, ― незамедлительно подаю голос, а затем кривлюсь. Я не планировала говорить ей этого, пока не скажу ему.

Она поднимает брови.

– Психопаты не способны на любовь. Они могут только имитировать ее.

– Думаешь, что я психопатка? То есть, я шучу, что я псих, но это неверное определение меня.

– Правда? Я видела другую историю.

Я наклоняюсь вперед, и она кладет руку на рукоять пистолета.

– Легче, ― говорю я, поднимая руку. ― Просто устраиваюсь поудобнее. Ты даешь мне определение, ничего не зная обо мне. Хороший профайлер копается в прошлом.

– Я не профайлер. Я судмедэксперт и технический гений. Я видела то, что видела. И сообщу Логану. Просто хотела, чтобы сначала ты узнала об этом, так как убила мой собственный кошмар и спасла меня от Племмонса. Называй это вежливостью.

Слезы выступают у меня на глазах, и первая стекает по щеке. Воздух покидает мои легкие, и все мое тело кажется погруженным в чан со льдом.

Она наклоняет голову, изучая меня, и я смахиваю слезу.

– Тогда дай мне фору в пять минут, ― тихо говорю я.

Я начинаю вставать, а она движется со мной, приставляя пистолет к моей голове.

– Пистолет ― единственное, что удерживает тебя от моего убийства, ― внезапно говорит она.

Делаю резкое вращение так быстро, что слышу, как она выдыхает, и выхватываю пистолет у нее из рук, а затем полностью разбираю его ― и все это менее чем за две секунды. Я бросаю части на кровать, чувствуя себя разбитой и побежденной.

– Нет. Я не убиваю тебя, потому что ты не заслуживаешь смерти, ― сообщаю я ей, когда она пятится от меня. ― Пистолеты не пугают меня.

– Но потеря Логана ― да, ― тихо произносит она с комом в горле.

– В моей жизни есть только два человека, которых я люблю. Один похож на брата. Другой ― первый человек, в которого я влюбилась. Так что да, потеря Логана пугает меня.

– У убийц из мести случается психотический срыв. Они теряют из виду свои намеченные цели, и мораль искажается. Месть становится их единственной целью, и все, что стоит на пути, становится сопутствующим ущербом во имя мести.

– Ты профилируешь меня, но утверждаешь, что не профайлер. Тебе следует придерживаться своей повседневной работы, потому что ты ничего не знаешь обо мне и на что я способна.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и она кричит мне в спину.

– Подожди! Это был тест.

Сбитая с толку, я снова поворачиваюсь, когда она встает. Ее тело немного дрожит.

– Ничего, если я соберу свой пистолет обратно? Очевидно, ты достаточно быстра, чтобы разоружить меня, но мне все равно легче, если он будет рядом после того, как я видела, что ты сделала с Племмонсом.

– Просто возьми тот, что лежит под подушкой, ― говорю я ей, наблюдая как она бледнеет.

– Как ты...

– Ты многое пережила за последнюю неделю. Чтобы чувствовать себя в безопасности прямо сейчас, имеет смысл спать с пистолетом под подушкой. У тебя наверняка имеется больше, чем просто служебное оружие. Мне самой необходимо как минимум два пистолета, чтобы чувствовать себя в безопасности, когда я наиболее уязвима.

Она резко вздыхает, прежде чем вытащить пистолет из-под подушки, и я сажусь обратно, лицом к ней, оставаясь на точно правильном расстоянии. Мне нужно снова обезоружить ее, если возникнет необходимость.

На этот раз она не направляет пистолет на меня.

– Начни с самого начала. Объясни, что превратило тебя в это, ― говорит она, указывая на меня рукой.

– Они превратили меня в это, ― мягко говорю я. ― Отняли мою душу и оставили меня лишенной сочувствия к монстрам в мире. Я не психопатка. Я отличаю правду от лжи. Реальность от наваждений. На самом деле нет никаких заблуждений.

– Мы не нашли в этом городе ничего, что указывало бы на такой уровень насилия.

Я наклоняюсь вперед, но на этот раз она не реагирует.

– Копайте глубже.

– Просто расскажи мне. Я не решу, что делать, пока ты не расскажешь мне, что могло превратить кого-то в убийцу, настолько хладнокровного, что ты не вздрогнула, когда убила Племмонса. Ты хотела его помучить.

– Так же, как он пытал тех женщин. Не думаешь ли ты, что смерть для него была слишком легкой расплатой?

Она смотрит на меня глазами незащищенной души, несмотря на шрамы, которые, как я знаю, у нее есть.

– Ладно. Ты хочешь услышать историю ― я расскажу ее тебе. Но ты не сможешь рассказать своей команде. Они должны сами все понять, ― выдыхаю я.

– Почему? ― спрашивает она. ― Почему ты не хочешь, чтобы они знали?

– Потому что я хочу, чтобы город признался в своих грехах, которые они скрыли, ― горько произношу я.

– Докажи мне, что не собираешься причинять боль ни в чем не повинным людям, и я заключу сделку. Расскажи мне историю.

– Я могла убить тебя несколько раз, Хэдли. С того дня, как ты пришла ко мне домой и обвинила меня в краже личности Кеннеди.

– А ты украла ее личность?

– Чтобы выжить, ― тихо говорю я.

Ее губы сжимаются, но она жестикулирует в мою сторону, имея в виду, что хочет услышать мою историю. Что ей нужно знать, что у меня нет психотического срыва. Что, несмотря на жестокость, с которой убиваю, я контролирую свой разум.

И я рассказываю. Начинаю с самого начала, рассказывая ей о своем отце. О том, как он умер. Как работает правосудие в маленьком городке. Все больные, извращенные, сумасшедшие подробности. Онабледнеет, а затем хватает мусорное ведро, в которое блюет, когда ее живот теряет контроль над собой.

Рвота меня не беспокоит, поэтому я продолжаю говорить, пока ее рвет. Я рассказываю ей о Маркусе, о его красоте и о том, как они все это украли. О том, как они уничтожили его в последние несколько часов его жизни.

Как он так отчаянно пытался спасти мою жизнь, что пожертвовал своей собственной, уехав так далеко от Делейни Гроув, прижимая свою рану.

Рассказываю ей о Джейке и о том, что его отец был адвокатом и лучшим другом моего отца. Мы снова и снова пытались доказать, что папа не мог быть серийным убийцей, в чем его обвиняли. Я рассказываю ей, как они выгнали Кристофера Денвера из города за попытку спасти жизнь невиновного человека.

О том, как Джейк ушел, прежде чем город мог повернуться против него, потому что он должен был быть невиновным ради меня. Ради справедливости ― не только из мести.

Я рассказываю ей о Линди и о том, что Кайл с ней сделал. О том, как даже ее муж поверил насильнику, чем своей напуганной жене. О Диане и об угрозах, адресованные ее сыну, чтобы заставить замолчать. Все мрачные подробности, которые скрыл этот город. Каждый грязный секрет наконец находит свободу.

И хотя я чувствую себя свободной, зная, что другой человек теперь знает правду, Хэдли, похоже, никогда не оправится.

По крайней мере, я избавила ее от одной детали.

Имя человека, который умрет наиболее болезненно.

Человек, который тогда начал строить домино.

Мы сидим молча несколько долгих минут, и я проверяю свой телефон, зная, что Логан проявляет терпение, хоть и спешит. Никаких смс.

– Как ты выжила? ― спрашивает она хриплым шепотом.

Слезы текут из ее глаз, когда я смотрю на нее. У меня же не осталось слез для этого. Я уже все их выплакала.

– Никто не знает, ― честно отвечаю я. ― Но моя мама всегда верила в ангелов-мстителей. Последние слова Маркуса мне были о том, что мы вернемся в качестве этих ангелов и заставим их заплатить. Мы должны были сделать это вместе. Но он не вернулся.

Мой голос обрывается на этом последнем месте, но я подавляю эмоции.

– Джейк занял его место. Он любил моего брата больше, чем просто друга, но всегда слишком беспокоился, что город скажет или сделает, если они раскроют свои отношения. Это его самое глубокое сожаление.

Она вытирает слезы и проводит рукой по волосам.

– Я не скажу команде, ― наконец говорит она. ― Пока кто-то невиновный не попадет под перекрестный огонь, я обязана тебе своим молчанием. Ты спасла жизни бесчисленных детей, прикончив монстра, которого я выпустила на свободу. Спасла всех женщин, возможно, даже Логана, и меня от Племмонса. Пока у тебя не случится психотический срыв, я буду молчать.

Это больше, чем я ожидала. Мне кажется, что вся моя грудь поднимается с эшафот.

– Я прохожу профилактику против психического расстройства. Они превратили меня в оболочку человека. Теперь я использую это против них. Но мой разум? Мой разум цел, даже если душа ― нет.

– Как? ― спрашивает она, сбитая с толку. ― Как ты борешься со срывом?

– Любая форма боевых искусств, которые только существуют. От бразильского джиу-джитсу до американского каратэ, колумбийского грима, тхэквондо, бокатора и крав маги... ты уловила суть. У меня есть различные черные пояса по целому ряду боевых искусств. Не говоря уже об обучении владению оружием, которое я освоила ― метание ножа. Ты учишься дисциплине над своим разумом с каждой новой формой боя или тренировок. Учишься контролю. Это сделало меня сильнее морально, физически и эмоционально.

Она вытирает еще одну слезу, затем резко втягивает воздух.

– Тогда будем надеяться, что благодаря этому ты будешь достаточно разумной, чтобы закончить, не причинив вреда никому, кто не заслуживает боли. Я не знаю, смогу ли справиться с еще большим чувством вины.

Я начинаю уходить, затем поворачиваюсь к ней лицом.

– Ты пыталась рассказать людям, когда была ребенком. Эти люди подвели тебя. Подвели всех этих детей и заставили твой молодой впечатлительный ум поверить в то, что ты все это выдумала. Во всем, что произошло с тех пор, нет твоей вины. Она вся на них. Возможно, они не заслуживают смерти за свои неудачи так, как он заслуживал худшего, чем смерть, но они действительно заслуживают нести эту вину. Позвони матери. Возложи на нее это бремя. Позвони терапевту, расскажи ей все неприятные подробности его грехов. В полицейский участок, который проигнорировал крики ребенка о боли. Только они заслужили вес этой вины. Не ты.

Она втягивает воздух, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Как тебе удалось втащить огромного ублюдка из подвала на тот здоровенный холм?

Вопрос, который вызывает у меня улыбку.

– Я сильнее, чем кажусь, ― говорю я, смотря на нее через плечо. ― Но это было, бл*ть, нелегко.

Ее хрупкая улыбка в сторону болезненного юмора почти как мирный договор. Мы не собираемся быть лучшими подругами или что-то в этом роде, но у нас есть понимание.

– Скажи Логану, что я буду готова через пять минут, ― произносит она, прежде чем я выхожу.

Как только я оказываюсь за дверью, пишу Джейку.

Я: Позвони через двадцать минут. Нам нужно скорректировать наши временные рамки. Мне нужно наверстать упущенное.

Глава 6

Чтобы сделать что-то хорошее, нужно немного ошибиться.

Уильям Шекспир

Логан

Мы едва можем находится в подвале из-за воздуха, который благоухает запахом двух гниющих трупов.

– Он становится смелее, убив за раз этих двоих, ― говорит Элис, подавляя рвотный позыв, даже вдыхая при этом свежий воздух.

 ― Ужесточил пытки, заставил их смотреть друг на друга.

Трупов уже нет, поскольку их освободили от цепей, как только мы прибыли и осмотрели место преступления. Но там все еще зловонно. Хэдли с коронером, возможно, где-то недалеко от мусорного бака, чтобы облевать его.

Ошеломляющий запах.

– Всех остальных он оставлял в домах, чтобы их быстро обнаружили. Почему произошли изменения? Ведь это рискованно: одного похитить и перевезти обоих из Нью-Йорка в Западную Вирджинию, ― борясь с тошнотой, говорит Леонард.

Сложно оценить место преступления там внизу, учитывая, что помещение необходимо проветрить в течение нескольких дней, прежде чем аромат станет терпимым.

– Он близок к своей развязке, но совершенно очевидно, что эти двое действительно его разозлили. Однако признаков гнева по-прежнему нет, ― рассеянно говорю я.

Имя Хэдли вспыхивает на экране телефона, и я отвечаю на звонок, включая громкую связь.

– Что ты нашла? ― спрашиваю.

– Ну, как вам известно, их рты были зашиты, и когда мы их вскрыли, то обнаружили про-павшие пенисы.

Леонард давится приступами тошноты и отворачивается, и у меня также бурлит в желудке.

– Это… определенно эскалация, ― говорит Элис.

На ноге у нее шина, а рука в повязке, и она стоит на костылях, все еще отказываясь от инвалидной коляски.

– Но и это еще не самая худшая часть, ― продолжает Хэдли.

 ― Мы сделали анализ крови, собранной из их ртов, и... у Тайлера первая положительная. У Лоуренса четвертая положительная. Я обнаружила первую во рту у Лоуренса, а четвертую ― у Тайлера.

– Стой, погоди, хочешь сказать, что он вшил член Тайлера в рот Лоуренсу и наоборот? ― спрашивает Донни, становясь тревожно бледного цвета.

– Да. Это именно то, что я и хочу сказать.

– Не могу понять, развитие это или деградация, ― стонет Элис.

– У него определенно случится психотический срыв или он еще больше увяз в пытках, ― говорит Леонард, поморщившись.

– Нет, ― говорю я задумчиво. ― Эти двое вместе сделали что-то такое, что разозлило субъекта. Нам не удалось найти никаких следов данного субъекта на видеозаписях, но, проверив кредитную карту Тайлера, обнаружили оплаченную поездку в Нью-Йорк. Возможно, там они встретились, чтобы обсудить смерть других, хотя об этом не было в новостях. Если бы субъект последовал за ни-ми, возможно, услышал бы их разговор, и это могло бы привести к этому двойному убийству и дополнительным пыткам.

– Это все еще срыв, ― возражает Донни.

– Нет, это не так. До сегодняшнего дня не было жестоких нападений на случайных жертв. Пытка ― это наказание. Чтобы оттянуть момент смерти. Этот субъект преследует только тех, кто обидел его, и наказывает соответствующим образом, и все же, он в своем уме. Если они пересекли черту, он наказывает их строже, чем остальных.

Я делаю паузу, позволяя им впитать мои слова, пока теряюсь в собственных мыслях.

– Нам нужно больше информации об этом серийном убийце Роберте Эвансе, ― говорю я Донни.

Хэдли издает сдавленный звук, напоминая мне, что она все еще разговаривает по телефону.

– Ты в порядке, Хэд?

– Ага. Да, в норме, ― быстро отвечает она.

– Посмотри, что еще сможешь нарыть. Отправь на почту финальный отчет, но незамедлительно набери мне, если найдешь что-то стоящее.

– Позвоню.

Она вешает трубку, и Донни хмурится.

– Она ведет себя странно.

– Ее отчим насиловал ее, когда она была ребенком. Ее убедили, что все это происходило в ее голове, и другие дети погибли после того, как она сбежала. Прибавь к этому тот факт, что она чуть не стала жертвой Племмонса. Она имеет все права быть странной, ― напоминаю ему я.

– Как справляется Лана? ― спрашивает Крейг, когда я начинаю набирать сообщение.

– Намного лучше, чем я ожидал. Она чертовски круче, чем я думал.

– Это хорошо. Я на самом деле переживал. Помню, когда в первый раз застрелил кого-то. Это стало причиной, почему я передислоцировался сюда ― тут меньше насилия.

Я понимающе киваю. Мне было тяжело первые два раза, хоть я многих спас, уничтожив тех двух монстров. Но это не избавило меня от кошмаров. К счастью, эти воспоминания не появляются во снах Ланы. Она чертовски сильная.

И это заставляет меня любить ее еще больше.

– Запланируй поездку в Делейни Гроув. Субъекта бы вспомнили, если бы у нас было изображение двух убитых детей Эванса.

– Никаких упоминаний в их полицейских отчетах, ― тихо говорит Крейг. ― Этот город пытается вести себя так, будто семьи Эванс никогда не существовало. Коронер, который написал эту чушь о Роберте Эвансе, либо мертв, либо притворяется мертвым. На телефонные звонки никто не ответил.

– Тем более у нас есть повод приехать к ним лично.

Он кивает.

– И донести профиль до СМИ. Упомянуть, что с детьми Эванса могло случиться что-то травмирующее, что не понравилось бы близкому другу или члену семьи.

– Семьи не осталось. Их было всего трое. И единственными друзьями были папа-юрист и его сын, ― отмечает Донни.

– Мы навестим их, а вы продолжайте искать. Линди Мэй была другом. Я уверен, что были и другие, о которых мы просто не знаем.

Он кивает, и я иду к машине, набирая сообщение Лане.

Я: Я, наверное, приеду сегодня поздно.

ЛАНА: Тогда поеду на бизнес-встречу. Я все откладывала и перекладывала на своего партнера. Бугимена нет, и угрозы для моей жизни тоже.

Я: Что на счет журналистов?

ЛАНА: Они не знают про отель и мой бизнес в Кентуки. Я поеду на машине, взятой на прокат.

Я: Тогда я буду скучать :(

ЛАНА: Я вернусь завтра при первой же возможности <3

Я убираю телефон, ненавидя то, каким собственником я был. Хочу держать ее взаперти под замком. Это эгоистично. И нелепо. Даже немного незаконно.

– Только что нашли еще одно тело от ночного преследователя-убийцы, ― говорит Донни, тяжело вздыхая. ― Ощущение, что эти парни собираются вместе, чтобы убивать в одно и то же время, просто чтобы истощить наши ресурсы.

Он протягивает мне айпад с фотографиями, и кое-что мне бросается в глаза. Дело не в картинке, а в заметках. Волоски меха сибирского тигра.

– Я знаю, кто убийца, ― говорю ему, хватая свой телефон. ― Позвони в местный департамент и скажи, чтобы они брали брата первой жертвы. Я предполагал, что это он, но они исключили эту версию. Теперь я уверен, что это он. Он таксидермист по экзотическим животным.

– Ох*еть, ― шипит Донни, вытаскивая телефон, пока я бегу к внедорожнику.

Мне нравится, когда они упрощают задачу, и я на шаг ближе к тому, чтобы поймать своего убийцу из Делейни Гроув.

Хэдли перезванивает, как только я подхожу к внедорожнику. Я отвечаю, зажимая телефон между плечом и щекой, когда завожу машину и жду, когда Донни заберется на пассажирское сиденье.

– Что-то нашла?

– Типа того. Коронер нашел гвоздь в животе Лоуренса. Не знаю, что это значит, но подума-ла, что тебе стоит об этом сообщить, ― говорит она.

– Да, хотя я тоже еще не понимаю значения. Мы только что нашли ночного преследователя, и сейчас едем в Пенсильванию.

– Помнишь, как ты рассказывал, что встретил Лану в кофейне, которую обычно не посещаешь? ― вдруг спрашивает она.

Странная смена разговора.

– Ага. А что?

– Расскажи мне еще раз, как это произошло.

Я насмешливо фыркаю.

– Ладно… Крэйг хотел приударить за ней, а она его отшила. Я оплатил еду и кофе без согласия Ланы, а затем дал ей свою визитку, когда она пришла в ярость от того, что я сделал что-то хорошее по той простой причине, что она меня забавляла. Я не искал большего, но все же сказал ей, что-бы она позвонила мне, потому что, проведя с ней эти пять минут, я захотел узнать больше. Когда она наконец позвонила, она была... всем, чего я не осознавал, что хотел.

– Так, ты подошел к ней и как бы начал ухаживать.

– В этом весь я, ― говорю ей, смущенный, куда все это идет.

– А дело... ты рассказал ей подробности по делу Бугимена. Ты всегда делишься подробностями дела?

– Первый раз был случайностью, но она помогла мне его идентифицировать. Позже я держал ее в курсе, потому что она стала мишенью, как мы и поступаем с любым, кто оказывается под прицелом. Она не хочет, чтобы я рассказывал подробности дел, потому что ей не нравится, что я нарушаю правила из-за нее. Лана уважает мою работу и не хочет, чтобы у меня были проблемы.

– Она никогда не спрашивала по поводу деталей дела? ― спрашивает Хэдли, запутывая меня.

– Нет. Что происходит?

– Ничего, ― говорит она, тяжело вздыхая. ― Ты же знаешь, что я с подозрением отношусь к каждой девушке, с которой ты встречаешься, особенно к их мотивам. Лиза использовала твое имя, чтобы получить повышение. Она мне все еще не нравится.

Было сложно не рассмеяться.

– Слушай, Лана – прекрасный человек, Хэдли. Она сострадательная, понимающая, вдумчивая и чертовски заботливая. Это больше, чем я когда-либо ожидал, выбрав такую карьеру. К тому же она безумно независима и умна. Но если бы она меня использовала, я бы знал об этом. Она не интересуется ФБР в значении карьеры, хотя я думаю, что она стала бы профессионалом в этом деле.

– Верно. Ты прав. Прости. Мне нужно изучить еще кое-что из лаборатории. Поговорим поз-же?

– Ага. Дай мне знать, если найдешь что-то странное как, например, гвоздь в животе.

– Гвоздь в животе? ― спрашивает Донни.

– У Лоуренса Мартина нашли один. А что? ― спрашиваю я.

Он трясет головой.

– Где-то слышал. Просто не могу вспомнить где.

Донни, как и меня, завербовали сразу после колледжа. Он проработал в нашем отделе всего шесть лет, но в ФБР ― одиннадцать.

– Поговорим позже, ― говорю я Хэдли.

– Берегите себя.

Закатив глаза, я кладу трубку. По крайней мере, она начинает больше походить на себя. Вмешивается и язвит.

Донни выглядит погруженным в свои мысли и снова, и снова рисует гвоздь, вызывая у меня чувство замешательства. Но так выглядит его мыслительный процесс, когда он пытается воскресить воспоминания.

– Думаешь, он убивал еще раньше? ― спрашиваю я.

– Нет, ― сразу же отвечает он. ― Мне кажется, что я слышал об этом раньше. Гвозди в животе. На самом деле это жестокая техника пыток. Когда ты их глотаешь, они разрывают тебя, а затем прокалывают слизистую оболочку желудка. Не говоря уже о том, что произойдет, если тебе удастся протолкнуть их дальше. Но всего один гвоздь? Это что-то, да значит.

– Лоуренс был сыном полицейского из Делейни Гроув. Но он покинул это место примерно в наши временные рамки. Некоторые из них сделали то же самое. Они продолжали добиваться успеха. И никогда в жизни не проявляли никаких признаков насилия и, кажется, у всех была чистая совесть. Никогда человек не будет добиваться успеха, если его пожирает вина.

– Так ты думаешь, что они стали целью, но при этом не сыграли роли в том, что произошло той ночью? ― размышляет он.

– Не знаю. Я просто составляю их профиль. Это моя работа.

Он смотрит вниз, снова рисуя гвоздь. Линия за линией.

Мы все выясним и остановим убийцу. Это наша работа.

В конце концов, добро побеждает зло, потому что зло всегда действует в одиночку.