Текст книги "Алый ангел (ЛП)"
Автор книги: С. Т. Эбби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Глава 3
Путь истинной любви никогда не бывал гладким.
Уильям Шекспир
Лана
Мой брат был поклонником Шекспира. Он жил и дышал словами человека, которого его поколение принимало как должное. Люди того времени не уважали и не ценили страдания и мучения, связанные с трагедией, которую он создавал под видом настоящей романтики.
Маркус был романтиком до мозга костей, от которого исходили только свет и красота.
Мир вокруг нас погасил этот свет.
Они украли его достоинство.
Опозорили его имя.
Убили его.
Уничтожили нас.
Я с большим удовольствием наблюдаю, как Бугимен делает свой последний вздох. Он больше не будет красть такой же яркий свет, какой был у моего брата.
Бугимен больше не будет считаться неприкасаемым, насмехающимся над полицией или ФБР. Он больше не будет кошмаром,терроризирующим женщин. Не будет охотиться на их жизни. Его будут почитать смертным, погибшим от рук слабой женщины, которую он не смог убить.
Женщины, которой повезло достаточно, чтобы убить его первой.
Я натягиваю перчатки и от любопытства проверяю его карманы, обнаруживая пульт. Хм-м-м...
Я оглядываюсь и замечаю от чего этот пульт. Рядом с моим камином стоит какая-то штуковина. Я почти уверена, что это глушитель сотового сигнала. Мой телефон работал до того, как я вошла, значит он включил его в другое время.
Положив пульт обратно ему в карман, я встаю, чтобы подойти к своему телефону. Он выпал в первые пять секунд, когда Бугимен оглушил меня. Конечно же, когда я пытаюсь дозвониться, ничего не происходит. Нет сигнала.
Прекрасно. Это дает мне оправдание, почему я наблюдала, как он истекает кровью более тридцати минут ― точно также он позволял своим жертвам умирать.
Я оглядываюсь через плечо, когда на меня накатывает воспоминание из фильма ужасов, но он все еще мертв. Никаких исчезновений для смертного, испустившего свой последний вздох.
Я снова смотрю на телефон и несу его к дивану. Нормальная девушка не заметила бы глушилки (и даже не знала бы, что это такое)так быстро после травмирующего опыта убийства человека.
Я выключаю музыку, убирая айпод со станции. Придурок.
Ненавижу, когда чужие люди трогают мои вещи. Теперь он сгинул и залил кровью мой пол. Уйдет вечность, чтобы оттереть его.
Я бы назвала это наглостью, но поскольку его зарезала я, полагаю, это моя вина. Я должна была позволить ему наткнуться на нож на кафельном полу, а не на ковре.
Ох, ладно. Наконец-то я смогу заказать ту твердую древесину, о которой мечтала. Обычно я не занимаюсь ремонтом в своих домах, но, поскольку Логан живет поблизости, у меня больше причин остаться, чем уехать.
Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь проверит меня. Или я должна бежать по улице с криками? Как поступает нормальный человек после того, как на него нападает маньяк-убийца, и чудесным образом убивает его по счастливой случайности?
Или они забиваются в угол? Плачут? Надеюсь, что нет. Я не смогу изобразить слезы и не люблю раскачиваться. Меня укачает.
Я должна кричать и притворяться безутешной или напуганной? Я не люблю кричать. У меня заболит горло. И вести себя напуганной будет сложно, потому что... я не могу вспомнить, как нужно бояться.
По сути, он хотел изнасиловать меня. Я помню ощущение, которое накрывает после. Онемение. Сломленность. Нежелание жить. Но до такого состояния меня довел не один человек.
Это было намного больше, чем изнасилование, которое так сломило меня.
Так что на самом деле, наверное, это не имеет значения. Этот, черт возьми, никогда не заходил так далеко.
Должна ли я быть ошеломленной или шокированной? Должна ли выказывать раскаяние несмотря на то, что он заслужил смерти? Я начну смеяться, если попытаюсь изобразить раскаяние из-за этого садистского дерьма.
Я могу натянуть маску ошеломления или шока. Может быть сыграть так, будто я не могу осознать тот факт, что только что убила парня?
Нормальных девушек трудно понять, потому что я не могу вспомнить, когда в последний раз была нормальной. Нормальные девушки слишком много времени проводят, рефлексируя над своими действия. Они воспринимают воздух, которым дышат, как должное потому, что никогда не лишались дыхания.
Я? Я прошла через ад.Поэтому потеряла чувствительность ко всему остальному.
Я решаю оставаться шокированной. Это легче всего.
Итак, пока я жду, когда кто-то появится ― а они в конце концов придут, когда Логан поймет, что я не под защитой ― я репетирую свой пустой взгляд. Продолжаю держать нож, крепко сжимая его, уверенная, что девушка в шоке поступит также.
Ага.
Схватываю на лету.
И жду.
Жду.
Жду...
Черт.
Наконец, я слышу характерные возгласы и рев сирен, визг тормозов на моей подъездной дорожке. Боже. Я рада, что меня не нужно было спасать. Такой громкий звук сразу же убил бы меня, дав время, чтобы этот гребаный ублюдок, истекающий кровью, сбежал.
Идиоты.
Мне любопытно, когда они врываются в двери, используя свое периферийное устройство, я вижу, что они направляют оружие в воздухе перед собой: как они узнали, что он здесь?
Я продолжаю смотреть в пустоту, ожидая.
– Еб*ный в рот, ― говорит кто-то, но я по-прежнему в шоке и смотрю перед собой.
Как долго я должна это делать?
Мои глаза горят от того, насколько широко я держу их открытыми.
– Племмонс в гостиной, ― раздается громкий голос.
Я не двигаю головой, но могу видеть, как он встает на колени, когда другой мужчина направляет пистолет на Бугимена.
– Чисто.
– Чисто.
– Чисто.
Голоса продолжают щебетать одно и то же слово со всех уголков моего дома. Я же остаюсь статуей.
– Мертв, ― говорит парень, стоящий на коленях.Затем хватает рацию, прикрепленную к плечу. ― Диспетчер, Племмонс мертв. Дом чист.
Он щелкает по радио.Снова говорит в него, повторяя свои слова.
– Что за черт? ― спрашивает он.
Очевидно, этот глушитель делает больше, чем просто отключает сигналы сотовой вышки.
– Не знаю. Моя тоже не работает. Как и мой телефон. Не портите место преступления. Это дело ФБР. Очистите дом, пока они не доберутся сюда. Они уже упрекают нас за то, что мы потратили на тридцать минут больше, чем должны были. Откуда мне было знать, что этот парень параноик? Они заставили пойти копать безымянное кладбище все свободные руки.
– Мисс? ― обращается ко мне парень, подходя ближе. Я не отвечаю надутому придурку, а изображаю опечаленную шокированную девочку.
Он аккуратно дотрагивается до моего запястья, и я резко одергиваюсь.
– Ш-ш-ш, ― успокаивает он, вырывая нож из моей руки, и передавая его другому парню, который заворачивает его в пакет для улик. ― Вы в безопасности, мисс Майерс.
Его голос такой нежный, и мне приходится стараться сохранять невозмутимый вид, чтобы не улыбнуться ему в знак признательности за его искреннюю заботу.
Что-то дребезжит позади нас.Громкий стук-тук-тук, и я, не задумываясь, оборачиваюсь, пока полицейские вытаскивают оружие и целятся в шкаф в комнате.
Мое сердце стучит в ушах, когда они рывком открывают дверцы, и весь цвет уходит с моего лица, когда Хэдли вываливается на пол, вероятно, постучав головой о дверь шкафа.
Ее приглушенные звуки достигают моих ушей, когда мой взгляд останавливается на клейкой ленте на ее рту.
Беру свои слова обратно. Теперь я вспоминаю каково это ― бояться, потому что страх бежит по моей спине, поднимаясь все выше и выше. Они выпустят в меня всю обойму прежде, чем я смогу уйти. Прямо сейчас в моем доме по меньшей мере пятнадцать копов.
Мне также не нужно притворяться, что я застыла от шока. Мое тело немеет, поэтому даже если бы я захотела побежать, я бы не смогла.
Ее глаза останавливаются на моих, но она отворачивается, когда копы начинают развязывать ей ноги и освобождают руки от наручников. Как только ее руки свободны, она начинает отклеивать ленту.
И я становлюсь напряженнее с каждой секундой, молясь, несмотря ни на что, чтобы она все это время была без сознания. Я имею в виду, что ведь это возможно. До сих пор она не издала ни звука.
Как только ее рот освобожден, она начинает растирать запястья, когда копы помогают ей подняться. Она пытается встать, и один из парней помогает ей, поддерживая под подмышки.
– Я агент Хэдли Грейс, ― сообщает она им, когда наконец открывает рот, вероятно, чтобы идентифицировать себя.
Все закрывают рот и опускают оружие.
– Я пришла проверить, как тут мисс Майерс после того, как узнала, что патруль отозвали, ― лжет она. Эта выдумка так легко слетает с ее языка.
Она пришла потому, что хотела найти что-то на меня.
И нашла.
Как и всякая гребаная идиотка из фильмов, я достала все тузы из рукава, позволила словам вылететь из моего рта в сторону человека, который, как я знала, никогда не сможет никому рассказать. Черт возьми, я произнесла такой злой монолог!
Я сделала это, чтобы поддразнить его.
Я сделала это, чтобы лишить его власти.
Я не знала, что за мной наблюдают.
Она долго и внимательно изучает меня.
– Что случилось? ― спрашивает офицер.
Она обращает на него все свое внимание.
– Я была наверху, проверяя дом после того, как поняла, что дверь не заперта. Он ударил меня сзади и связал, чтобы подождать, пока мисс Майерс вернется домой. Он хотел, чтобы я наблюдала. Хотел, чтобы я увидела, что со мной будет после того, как он покончит с ней.
Хэдли снова смотрит на меня, и что-то безмолвно передает мне, хотя я не понимаю, что именно.
– Мисс Майерс сопротивлялась. Ей повезло. Она даже попала в него кое-какими вещами, ― говорит она, отчего шок внутри меня усиливается. Она указывает на разбитые остатки лампы и разбитый маленький столик, который он бросил в меня. ― Она застала его врасплох настолько, что наш Бугимен выронил нож. Каким-то образом ей удалось обойти его. Затем она развернулась как раз вовремя для того, чтобы он напоролся прямо на собственный нож.
Она продолжает изучать меня, а я пытаюсь понять, какого хрена Грейс сейчас делает. Почему она покрывает меня? Это просто для того, чтобы она могла сообщить правду своей команде, вместо того, чтобы отдавать арест копам?
– Чистая. Тупая. Удача, ― говорит она, практически цитируя мои слова.
Неуверенная, что ей движет, я остаюсь неподвижной.
– Определенно удача, ― соглашается один парень.
Хэдли дергает губой, когда отводит взгляд.
– Я позвоню своим ребятам.
У меня скручивает живот.С каждой секундой все сильнее тошнит. Она поднимает телефон, затем хмурится. Но потом смотрит на его тело.
– У него в кармане пульт. Я… видела его.
Все хуже и хуже.
Ненавижу игру, которую она ведет.
– Мы не может трогать что-то на месте преступления, пока не приедет ФБР, ― сообщает другой парень, и она выгибает бровь.
– Я и есть ФБР.
– Пока ваши...
– Где, бл*ть, все? Почему никто не берет еб*ную трубку? ― голос Логана заставляет меня повернуть голову в сторону двери.
– Лана! ― орет он с явной паникой в голосе.
– Я здесь! ― кричу я искренне ломающимся голосом.
Я не уверена, что собирается делать Хэдли, и слезы на моих глазах настоящие.
Возможно, он в последний раз смотрит на меня так, исключая ужас и отвращение, если она расскажет ему, кто я на самом деле.
Он находит меня своим безумным взглядом, и все его тело заметно расслабляется, когда мужчина бросается через комнату, даже не замечая окровавленного тела прежде, чем заключить меня в объятия.
Я смотрю на Хэдли, которая смотрит на нас с нечитаемым выражением лица. Она отводит взгляд, рассказывая полицейским что-то о нападении... еще одну ложь.
Логан прижимает меня к себе и напрягается, когда я прислоняюсь к нему, впитывая его. Он отстраняется, изучает мое лицо и сильно хмурится, осознавая нанесенный мне урон.
Со мной ничего не произошло в физическом плане, чего я бы и так не допустила. Ну, кроме первого удара. Племмонс всего раз удачно попал, чего я не ожидала.
– Что это за х*йня? ― слышу, как он произносит это, смотря вниз, где лежит Бугимен.
Он притягивает меня к себе ближе, словно защищая от этого вида.
– Ей повезло, ― говорит Хэдли, вновь привлекая мое внимание.
Он смотрит на нее.
– Что ты тут делаешь?
– Приехала осмотреться, когда узнала, что патруль отозвали, ― произносит она, снова обманывая.
– Копы посвятят тебя в детали, потому что на меня накатывает адская головная боль, ― она указывает на свой ушибленный висок и переводит взгляд на меня прежде, чем снова посмотреть на него. ― Сегодня она спасла нам жизнь.
И она уходит, но я все равно переживаю о том, что она узнала.
Она хотела грязи, а я дала ей гораздо больше, чем Хэдли ожидала. Почему она уходит? Почему не проливает свет на все это?
Логан берет в руки мое лицо, и я вздрагиваю, когда он сжимает слишком сильно, из-за синяка, от которого у меня уже опухает лицо.
– Черт, ― шипит он. ― Давай уведем тебя отсюда.
Входит Крейг, разглядывая мертвого человека в гостиной.
– Что ж. Кажется, еще одно дело закрыто, ― говорит он, распахивая глаза в неверии.
– Сообщите СМИ, что дело закрыто, ― обращается к нему Логан, прежде чем схватить меня и прижать к себе, будто я хрупкая.
Я позволяю это ему. Когда он рядом, я не чувствую, что должна быть такой непобедимой. Когда он со мной, создается ощущение, что обо мне просто заботятся, не делая меня слабачкой.
Как будто быть уязвимым – это нормально потому, что он никогда не использовал бы это против меня.
Он ведет меня через толпы копов, которых становится все больше и больше:каждый хочет увидеть мертвого Бугимена собственными глазами.
– Лана!
Знакомый голос заставляет меня оглянуться и увидеть, как Дьюк бежит в нашем направлении. В его глазах столько сожаления.
– Я приехал, как только ты позвонил, ― говорит он, потрясенно глядя на Логана. ― Как ты добрался раньше меня?
– Он ехал так быстро, что мой анус все еще плотно сжат. Не думаю, что он хоть раз нажал на тормоз, пока мы не приехали, ― сухо отвечает Крейг.
Я не знала, что он идет за нами.
– Убери своих парней из дома. Нам нужно расчистить место, ― говорит Логан.
– Что произошло? ― спрашивает Дьюк, осматривая нас. ― Он в самом деле напал?
– Ага. И Лане повезло, ― отвечает Хэдли, когда догоняет нас и подходит к Крейгу. ― Отвези меня домой, а то вдруг у меня сотрясение.
Мой живот скручивает в узел, и Логан осторожно проводит губами по моему лбу, не задавая никаких вопросов о том, как я убила человека в собственном доме. Все, что его волнует, – это то, что Бугимен мертв, а я жива. Все детали кажутся неважными, будто я превыше всего остального.
Его взгляд опущен, в глазах плещется чувство вины.
– Это не твоя вина, ― говорю я, зная, что синяки на моем лице омрачают его светлые глаза.
Мои раны не более чем поверхностные. Я пережила намного, намного хуже.
– Все это моя вина. Но больше никто не тронет тебя, Лана.
Он находит мои губы, и я целую его, решая разобраться с Хэдличуть позже.
Когда он прерывает поцелуй, то смотрит на мужчину и женщину, которые подъезжают, но не выходят из внедорожника.
– Отвезите нас в город. Сниму номер на ночь, ― говорит он им.
– Мой кошелек...
– Я смогу оплатить гостиничный номер, ― перебивает он, даже не посмотрев на меня.
На моих губах появляется улыбка, но я прячу ее, зная, что девушка, которая только что вытерпела то, что пережила я, не должна улыбаться из-за того, что он сейчас такой альфа. Я должна быть кроткой и робкой.
– Забирайтесь, ― говорит нам женщина.
– Кто-то, наверное, должен поработать над местом преступления, ― отвечает парень.
Они кажутся совершенно равнодушными или неестественно осторожными в отношении своего любопытства.
– Он мертв. Нет никакого дела.
– Мертв? ― изумленно спрашивает женщина, а потом хмурится. ― Я хотела быть той, кто арестует его.
– Я возьму недельный отпуск, ― объявляет Логан ни с того, ни с сего. ― Дело закрыто. На Хэдли напали. Лану...
– Хэдли? ― в унисон интересуются они.
– Он поставил ей фингал, ― объясняет Логан. ― У меня нет всех подробностей. Но прямо сейчас я не знаю, выдержу ли я их. Пусть сейчас этим займется Донни. Вы двое можете вернуться после того, как высадите нас.
Логан усаживает меня к себе на колени, размещая нас на заднем сиденье машины. Я не сопротивляюсь, чувствуя, как тяжелеют мои веки. Из-за того, что адреналин бурлил в крови, я почти забыла, что не спала уже более суток.
Теперь я чувствую себя избитой и разбитой, когда смотрю на часы на приборной панели. Уже приближается к сорока восьми часам вместо двадцати четырех. Некоторое время мы провели в офисе Логана, и уже приближался полдень. Когда я вернулась домой, было темно.
Сейчас... бл*ть, у меня настолько затуманен взгляд от недосыпания, что я не вижу время. Не могу понять, сколько сейчас времени.
Да и неважно.
Они разговаривают, пока чувак ведет машину. В какой-то момент я слышу, как Логан называет их Леонардом и Элис.
– Хэдли тоже поселилась в отеле, ― говорит кто-то, и это будит меня от дремоты. Элис. Это говорит Элис. ― Она сказала, что слишком вымотана, чтобы добраться до дома, да и слишком напугана.
– В каком отеле? ― спрашивает Логан.
– В новом, недалеко от нас, ― сообщает ему Элис. ― Там есть массажный кабинет. Уверена, она выбрала его именно поэтому.
– Отвези нас туда же. Я позже проведаю ее.
Хэдли до сих пор ничего не сообщила. Если бы она собиралась пролить на все свет, то уже бы сделала это, верно? Очевидно, что она поддерживает с ними контакт.
– Другое дело было адом в плане юрисдикции, ― заявляет Леонард, снова разбудив меня. Я даже не поняла, в какой момент мои глаза снова закрылись.
– Копы метят свою территорию. Дьюк сказал, что оно его, поскольку убийца находился под его юрисдикцией. В бумагах говорится, что дело принадлежит им, поскольку могилы находились в их юрисдикции.
– Ага, и они отозвали патруль от ее дома из-за состязания по мечению территории, ― рычит Логан. ― Сегодняшний вечер мог быть совсем другим.
Он крепче меня обнимает, но я притворяюсь, будто сплю.
– Чудо, что ей удалось выхватить у него этот нож. Хэдли рассказала мне, что случилось. Отправила длинное сообщение, ― тихо говорит Элис.
Тело Логана напрягается.
– Я все еще думаю, что не готов услышать это.
Сердце колотится как ненормальное.
– Она боец, Логан. Боролась за свою жизнь, и это окупилось. Она застала его врасплох настолько, что он совершил ошибку и умер от собственного ножа. Наткнулся прямо на него. Я думала, что такое случается только в кино.
Мои губы дергаются, но я ничего не говорю. Хэдли хранит мой секрет, если лжет своим друзьям.
Но почему?
Глава 4
Смерть ― страшная штука.
Уильям Шекспир
Логан
Мне кажется, что даже недели не хватит. Не то чтобы я действительно мог взять неделю отпуска. Мне повезет, что у меня будет несколько дней, несмотря на то, что сегодня вечером мою девушку чуть не убили.
В животе образовывается узел от одной мысли обо всем, что могло пойти не так.
Мы входим в номер отеля, когда я впервые отпускаю Лану. Регистрация была занозой в заднице, но Лана просто вынула мой бумажник из кармана и вручила очень любопытной женщине за прилавком все, что та просила, по порядку.
Могу сказать, что она еще не осознает всю серьезность ситуации. Слишком спокойна. Я хочу быть здесь для нее, когда ее накроет.
Она убила человека сегодня. Который чуть не убил ее.
И все это моя вина.
Она сворачивается на кровати, в глазах усталость.
Как только я раздеваюсь до боксеров, то присоединяюсь к ней, благодарный, что она позволила мне прикоснуться к ней. Если бы он…
Не могу думать обо всем, что могло пойти не так. Хэдли― обученный агент и все равно не может пойти домой одна. Она остановилась в отеле, где ее услышат, если позвать на помощь.
Лана, должно быть, на грани взрыва. Она просто гражданское лицо без подготовки.
– Прости меня, ― выдыхаю я ей в волосы.
Она мычит, прижимаясь ко мне.
– Ты не виноват, ― мямлит девушка.
– Знал, что моя работа вредна для отношений, но наивно полагал, что никогда не подвергну тебя опасности, ― мягко говорю я, гадая, не спит ли она уже, когда не слышу ответа.
Она переворачивается ко мне лицом, борясь со сном.
– Если ты пытаешься расстаться со мной после того, как я только что пережила Бугимена, то я надеру тебе зад.
Она пытается сухо пошутить, но я вижу уязвимость в ее глазах.
– Полагаю, что должен, если быть честным. Но я слишком эгоистичен, чтобы отпустить тебя, ― откровенно говорю я ей.
Она мягко целует меня и вздыхает, прижимаясь поближе.
– Я чувствую то же самое. Не могу отпустить тебя, даже зная, что ты заслуживаешь лучшего.
Я заслуживаю лучшего? Из-за меня она стала мишенью сексуального садиста. На нее напали, потому что однажды ночью я не позвонил патрулю, чтобы убедиться, что они на месте. Она почти пострадала, потому что я ее подвел.
Нет. Она пострадала. Не почти.
Синяки на ее лице и разбитая губа ясно и четко рассказывают эту историю.
Мой телефон звонит, когда дыхание Ланы выравнивается, и я слушаю, как она спит, прижимая ее к себе, словно все это иллюзия. Беспокоюсь, что проснусь завтра и пойму, что у меня был психический срыв, и теперь я живу в своей голове ― в мире, где Лана выжила.
Читаю сообщение от Крейга.
Крейг: Твоя девушка сопротивлялась достаточно сильно, чтобы оставить на нем несколько синяков. Коронер сказал, что это было нелегко, поскольку у него были крепкие мускулы. Она круче, чем ты думаешь. Перестань корить себя.
Я: Когда твоя девушка чуть не погибнет из-за того, что серийный убийца нацелился на тебя, тогда будем разговаривать.
Крейг: Туше. Как она?
Я: Мне кажется, она еще не осознает, что произошло. Сейчас спит.
Крейг: К слову, знаю, что ты взял отгул, но... кажется я нашел кое-что.
Я: Бл*ть. Что?
Мой телефон звенит, но Лана не просыпается. Скрепя сердцем, я отвечаю.
– Итак, этот маленький городок скрывает тот факт, что десять лет назад тут был серийный убийца. Сексуальный садист, очень похожий на нашего умершего Бугимена.
– Слишком рано, ― сухо говорю я.
– Знаю. Прости. Но в местных газетах об этом буквально нет ни одного упоминания.
– Причем тут серийный убийца?
– В том-то и дело, не похоже, что они посадили нужного парня.
Я медленно сажусь, стараясь не потревожить Лану. Обычно я бы ушел в другую комнату, но не сейчас.
– Что?
– Защитник представил его как голубого воротничка от тридцати до сорока лет. Но Леонард ― да, я позвонил сначала ему ― сказал, что в этом нет смысла. Парень был хорошо организован и проявлял психопатические наклонности, когда убивал. Женщин жестоко избивали перед, во время и после смерти. Этот парень всерьез хотел уничтожить тело.
– Что он делал?
– Короче говоря, он резал их зубчатым ножом, а затем вбивал в лоб гвозди. В основном после их смерти. Потом он стал делать это до того, как убьет их. Он превратился в настоящего бессердечного ублюдка.
– Он психопат с садистскими наклонностями. Не сексуальный садист. Похоже, о сексе подумали слишком рано. Причем здесь наш убийца? Я признаю, что это звучит безумно ― иметь еще одного серийного убийцу в этом город, но это явно не подражатель. Мотивация нашего субъекта ― месть.
– Именно это я и сказал. Думаю, защитник посадил не того парня. У серийных убийц редко бывают дети. Психопаты редко заводят детей. Черт возьми, девяносто процентов субъектов бездетны, потому что не могут построить здоровых отношений. Парень, которого они посадили, был любящим отцом двоих детей. Отцом-одиночкой. Его жена погибла пятью годами ранее в автокатастрофе. Его дети никогда не опаздывали в школу, их не оставляли одних. Они спорили о том, насколько невозможно, чтобы он был убийцей, если он был с ними дома каждую ночь и помогал готовить ужин.
– В чем он прокололся?
– ДНК. Они нашли его сперму на местах преступления.
– Пытаюсь быть профессионалом. Но это довольно изобличительно.
– Или гениально. Кому удается контролировать ситуацию?
– Нарциссам. Думаешь, убийца ― нарцисс?
– Может быть, это из-за того, что Бугимен все еще так свеж в памяти, но да. Думаю, независимо от того, что ты скажешь, нарциссизм имеет место быть. Мне кажется, что настоящий убийца подставил нашего парня. Иначе зачем кому-то столь организованному оставлять свою ДНК? А еще, у каждой жертвы обнаружили два вида спермицида.
– Но спермицид содержится на презервативах. Если он оставил после себя сперму, то зачем надевать презерватив?
– Похоже на вопросы, которые следовало задать десять лет назад. Так или иначе, у него двое детей, но они больше не живут в ДелейниГроув. Произошел несчастный случай, произошедший вскоре после того, как их отец был найден мертвым в изоляторе.
– Что? ― спрашиваю я, сбитый с толку. ― Что произошло в изоляторе?
– Ага. Роберт Эванс умер в день приговора. В отчете коронера было два слова: он повесился. Законно, вот и все. Через две ночи дети пропали без вести.
– Бл***ть. Что случилось?
– Мне пришлось покопаться, чтобы найти отчет, потому что его отправили в больницу в пяти городах отсюда. Долгая поездочка, когда доктор в другом городе. Якобы произошла автомобильная авария, но у мальчика семнадцати лет были серьезные признаки сексуальной травмы, и зацени… он был кастрирован.
Я сглатываю ком в горле.
– Это наш субъект.
– Тоже так подумал. Но только если он убивает, будучи зомби. Он умер той ночью в больнице после того, как каким-то образом сумел привезти себя и свою сестру туда, несмотря на травмы. Если он уехал из ДелейниГроув…Черт, я не знаю, как он не погиб от одной лишь потери крови. Сестру избили до чертиков, несколько раз ударили ножом, изрезали лицо, из нее торчал огромный кусок стекла. У нее тоже были серьезные признаки сексуальной травмы, но она утверждала, что это была автомобильная авария, как и он. Отмечается, что они были слишком напуганы, чтобы говорить, и девушка умерла той же ночью от осложнений. Это все, что я смог достать с помощью медсестры без ордера.
Я пробегаю рукой по шраму на боку Ланы, хотя он прикрыт ее одеждой. Девушка крепко спит, не замечая, как я прикасаюсь к ней. Это бьет по мне, напоминая, что она уже дважды была близка к смерти.
Мне стоит посадить ее в пузырь.
– Пи*дец. Все это такой пи*дец. Получи эти дела. Почему я никогда не слышал об этом раньше?
– Дело не попало в заголовки новостей из-за некой террористической угрозы, которая происходила в то же время. Если они посадили не того парня...
– Тогда это означает, что есть еще один серийный убийца, у которого было десять лет для коллекционирования тел. И это также могло привести к падению домино этой серии убийств из мести. Правосудие в маленьком городке ― всегда проблема. Обычно мы сами перевозим заключенных, но… почему дети? Насколько болен этот город?
– Девчонке тогда было всего шестнадцать. Мальчик получил стипендию в театральном Нью-Йорка. В конце концов они уезжали из города. Я знаю, что в этом городе их поместили в больницу. Вот почему они уехали умирать подальше от него. Парень мог выжить, если бы остановился раньше. Но он этого не сделал. Он просто проехал как можно дальше, чтобы увезти их подальше от ДелейниГроув. Я не могу это доказать, но мое чутье подсказывает мне, что именно это и произошло.
– Опроси городок. Посмотрим, что ты выяснишь.
Он затихает. Надолго.
– Есть ли шанс, что он не убьет ни в чем неповинных людей?
– Наш субъект? ― спрашиваю я.
– Ага.
– Убийцы из мести всегда заходят слишком далеко, убивая слишком много людей за малейшие прегрешения. Не пытайся сделать из него героя. Он может убить некоторых монстров, но прикончит и хороших людей. И никто не имеет права решать, кому жить, а кому умереть.
Я не совсем уверен, что убежден в этом, даже когда слова слетают с моих уст. Если бы Лана умерла от рук Племмонса, я бы бродил по миру, пока не нашел его и не упаковал в могилу.
Не произношу этого вслух.
– Верно. Ты прав. Я просто... эти дела всегда самые тяжелые.
– Ты сочувствуешь убийцам, когда понимаешь их мотивы. Я понимаю тебя. Только не забывай, что мы ― закон. Если все будут убивать людей, которые обидели их, то человечество вымрет. Очевидно, это кто-то из их близких. Покопайтесь в их прошлом. И в прошлом Линди. Она дружила с субъектом.
– Сделаю. Леонард работает над этим сейчас. Элис поселилась в том же отеле, в котором вы. Судя по всему, сейчас все напуганы возвращаться домой с тех пор, как Племмонс ворвался в дом Ланы и запер Хэдли в шкафу.
Инстинктивно сжимаю бедро Ланы, и она шевелится во сне.
– Пойду немного посплю. Я возьму как минимум несколько дней, и я серьезно. Мне нужно несколько дней полноценного сна.
– И секса, ― острит он.
Закатывая глаза, я вешаю трубку, ложусь позади Ланы, и она подсознательно приближается ближе. Она не кричит и не мечется. На ее губах легкая улыбка, будто с миром все в порядке.
Спасибо, бл*ть, за это маленькое чудо.
Она чертовски сильная. Думал, что это сломает ее, но с каждой секундой она производит на меня большее впечатление.
– Люблю тебя, ― говорит она, хотя все еще спит.
Мое сердце сжимается, и по коже проходят электрические разряды.
Приподнимаюсь и целую ее в щеку, улыбаясь, когда она вздыхает. И хотя я предпочитаю бодрствовать и смотреть на нее всю ночь, но долгие дни без сна, наконец, настигают меня, и я засыпаю с ней в моих объятиях.
