Текст книги "Беспредел в школе Прескотт (ЛП)"

Автор книги: С. М. Стунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Мы не привязаны ко времени, это гибкая встреча, – продолжил Оскар, поворачиваясь и сжимая шелковистую веревку в своих татуированных руках. – А ты, похоже, намерена преследовать меня до самого края Земли, так что, вот мы и здесь. Ты боишься меня?

Его слова…очевидно были вызовом.

Я снова посмотрела на него, держащего в руках веревку, зная при этом, что он сделал с Дональдом, зная, что он сделал с Кушнерами. В его глазах не было ни малейшего сомнения, когда он спустил курок своего револьвера. Оскар Монток не живет по моральным принципам остального общества. Как и я.

Доверия, Берни, сказала я себе, прижимаясь кончиками пальцев к двери для опоры. Ты сказала, что доверяешь парням Хавок. Что изменилось здесь? Если я хочу Оскара, то должна принять его с каждой сломанной частью его души.

– Я не боюсь тебя, – сказала, и его серые глаза прищурились. Очевидно, он не ожидал такого ответа. – Должна ли? – я склонила голову набок, вспоминая ощущение пальцев на моем горле.

В его прикосновениях, конечно, чувствовалась жестокость, но она была сдержанной и хорошо скрытой и явно не была направлена на меня. Несмотря на его реакцию, я могла сказать, что единственным человеком, на которого он злился, был он сам. Вместо этого почувствовала страсть в его пальцах, когда он касался меня. Страсть, которую, очевидно, боялся принять. «Я не человек».

Ублюдок.

Оскар понятия не имеет, насколько человеческим было его лицо в ту ночь, когда мы переспали. Ни капельки. Я увлажнила губы, пробуя восковую текстуру помады.

– Нужно написать Вику, чтобы он знал, что мы не вернемся в школу, – сказала, и Оскар стиснул зубы.

– Уже, – ответил он, но не так, словно ожидал, что я останусь. – Стоит ли мне упомянуть, что мы потрахаемся?

Я сглотнула тяжелый ком в горле.

– Мы больше не должны объясняться перед Виктором, – почувствовала, как что-то щелкнуло в моей груди. Так должно было быть всегда. Не то, что Оскар ведет себя, как мудак, очевидно, а…я и мальчики. Они всегда были моими. Всегда. – Что ты планируешь делать с веревкой? – я кивнула подбородком в ее сторону, когда Оскар нахмурился.

Это будет гребаным ураганом. У него куда больше проблем с близостью, чем у меня, Хаэля, Аарона и Каллума вместе взятых. Не думаю, что Виктор испытывает такого рода проблемы, что довольно странно. Он всегда был готов признаться мне в своих чувствах.

– Наказать тебя, – обыденно сказал Оскар, словно это очевидно. – А теперь раздевайся, забирайся на кровать и встань на колени. Спиной ко мне.

Мои глаза только сейчас привыкли к полутемной комнате, и я без проблем смогла различить его лицо. Видеть и прочитать его – это две разные проблемы. Мотивы Оскара все еще были осторожно сложены и скрыты от мира.

– Ты звучишь, как серийный убийца, – пошутила, делая шаг вперед, чтобы по итогу мы стояли лицом к лицу.

Оскар посмотрел вниз на меня, когда я выскользнула из своей розовой Хавок и швырнула на пол. Его глаза нашли точку пульса на моем горле, наблюдая, как она билась, словно загнанная в ловушку птица.

Дальше я сняла верх, отложив в сторону свой топик с Харлеем в сторону. Еще один подарок от Виктора. На мне оставался только черный кружевной лифчик, который он купил мне. Оскар, видимо, распознал это, но ничего не сказал, не шевельнулся, чтобы коснуться меня. Я потянулась назад и расстегнула лифчик, позволяя ему спадать вниз по моим рукам и упасть на пол.

«Бернадетт, у тебя, блять, огромные сиськи. Ты должно быть смеешься надо мной? Нужно было читать между строк».

Я знала, что ему нравится моя грудь, может, даже больше, чем остальным парням. И все же, он не шевельнулся и не прикоснулся к ним. Кожу покалывало от нужды, но я не собираюсь бросаться на него как кошка во время течки. Это осторожный танец между двумя очень сложными личностями. Легче никогда не станет.

Но ничто стоящее никогда не бывает легким, правда?

Садясь на край кровати Оскара, у меня в животе поселилось странное ощущение, и я очень старалась не улыбнуться. Конечно, моя жизнь не была такой, какой могла бы быть или должна была быть, но это не значит, что нахождение в спальне парня, который мне нравился на протяжении десяти лет, не повлияло на меня.

Когда Оскар не остается у Аарона, он спит здесь. С тринадцати лет. Вся комната пропитана его энергией, я чувствовала будто тонула в ней. Слышала, что сначала, когда ты тонешь, то чувствуешь желание бороться, но потом вода заполняет твои легкие и нет ничего, кроме боли. А потом…тихое блаженство и легкий переход в следующий мир.

Ага.

Оскар Монток – это все равно что утонуть.

Сняла свои ботинки и носки, не торопясь. Никакой спешки. Мои глаза поднялись к глазам Оскара, но он не сдвинулся, выражение лица не изменилось. Он стоял смирно, тихо и был темным как ночное небо без звезд.

Расстегнув свои кожаные штаны (другую пару, раз Вик испортил мои любимые), я стянула их вниз по бедрам и раскрыла тот факт, что я вообще никогда не носила трусиков. Линии нижнего белья и все такое.

Теперь, когда я была обнажена, то чувствовала себя полностью уязвимой перед этим мужчиной так же, как той ночью на диване Аарона. Взгляд Оскара не изменился, но у меня сложилось впечатление, что он скоро сломается и раскроет нечто важное.

Я залезла на кровать и развернулась, опираясь на колени.

– Руки за спину, – сказал он, его слова были пропитаны темнотой, похотью и бесконечным, нарастающим желанием. – Запястьями вместе.

Святое дерьмо.

Хоть и знала, что могу доверять мальчикам, это был совершенно новый уровень. Всю жизнь секс использовался против меня как оружие. Моя сестра умерла из-за секса. Иногда мне трудно разделить ненависть, которую испытываю к своим обидчикам, и мои чувства по отношению к самому действию. Позволить Оскару связать меня – это совершенно новый уровень. По сути, становлюсь беспомощной и пойманной в его спальне.

Сильно выдохнув, я сделала то, о чем он просил.

Длинные пальцы приятно щекотали мою кожу, когда Оскар поднес веревку, скручивая и переплетая ее вокруг моих рук с достаточным давлением, это успокаивало, как будто он держал меня в своих объятиях. Тело задрожало, когда он прижался ртом к моему уху.

– Ты знаешь, что такое «шибари»^[20]? – спросил, ущипнув за мочку уха и заставив вскрикнуть от удивления.

– Связывание кого-то веревками… – посмела предположить я, что, думаю, вообще не было верным ответом.

Просто нужно было немного пошутить, пока все не приняло плотский оборот.

– Неверно, – Оскар дернул за веревки, скрепляющие мои руки, и я вскрикнула. Рада, что мы не были в главном доме, так что Ребекка не могла нас услышать. – В шибари должна присутствовать эмоциональная связь между тем, кто завязывает веревки, и тем, кого связывают. Если ее нет, тогда это всего лишь обычный бандаж.

Он нахмурился и прижался своей головой к моей. Глаза закрылись от прикосновения, а сердце забилось быстрее.

Оскар отступил в сторону, обходя меня, чтобы осмотреть спереди. Когда пыталась подвигать руками, они не двигались, но и не болели. Веревки не были завязаны слишком сильно. Они больше ощущались как длительная ласка, чем наказание в стиле БДСМ. Я подняла взгляд, он был в своем костюме, зеленом галстуке, серые глаза сосредоточены на моем лице, от этого пришлось подавить желание извиваться.

Бернадетт Блэкберд, блять, не извивается. Отвратительно.

– После этого я перестану тебе нравиться, – сказал Оскар, протягивая татуированную руку и прикладывая к одной стороне моего лица. Его пальцы и руки стояли в одном ряду с самыми красивыми вещами, которые я когда-либо видела. Он обладал длинными и нечестивыми пальцами, руки праздного дьявола, а его татуировки словно вылиты из чернильницы безумного бога. Рука была на удивление теплой, когда он коснулся меня. – Но я ничего не могу с собой поделать. Несмотря на то, что ты думаешь обо мне, я не обладаю контролем Виктора.

Какое-то время я держала свои глаза закрытыми, но когда открыла их, то обнаружила Оскара без пиджака, с расслабленным галстуком и расстегнутыми брюками. Он держал покрытый татуировками и проколотый член в своей великолепной руке, пальцами поглаживая по всей длине.

– Такой странный концепт секса, не думаешь? – спросил он, голос был мягким как коньяк за тридцать пять тысяч, который мы распивали у Винсентов. Он пошел так легко, заставляя мой живот гореть от вкуса. Блять, блять, блять. Напряжение в комнате было таким сильным, что я удивилась, как от него не вспотели очки этого засранца.

– Думаю, это палка о двух концах: идеально ужасная казнь души не в тех руках… а в другом случае – это слияние душ.

– Какие, по-твоему, у меня руки, Бернадетт? – Оскар задал вопрос, проводя большим пальцем по кончику члена и делая его блестящим от предэякулята.

– Руки дьявола, – прошептала в ответ, закрыв глаза.

Оскар схватил меня за волосы и подтянул назад, наклоняясь, чтобы приложить рот близко к моему. Я практически могла ощущать его вкус, странный яд, напоминающий мне о цветении ночных цветов и боли. Он не поцеловал меня, лишь рассмеялся у моих губ и еще сильнее потянул за волосы.

– Руки дьявола – это верно, – согласился Оскар, а затем толкнул меня на его постель.

Парень раздвинул мои колени и встал между ними на колени, смотря на меня сверху вниз своими серыми глазами со сдержанным выражением лица. Грудь вздымалась и опускалась в быстром темпе, пот стекал между грудями. Руки зажаты подо мной, оставляя в ожидании, чтобы он одарил меня своей нечестивой милостью.

Оскар провел своими пальцами с татуировкой Х.А.В.О.К вниз по моему горлу, и я застонала, вспоминая ощущения своей собственной руки на его татуированной шее. Он был подо мной, лишенный кислорода, и я на самом деле думала, что он вкладывался по полной. Какое глупое предположение. Конечно, самые твердые сердца закаляются в огне, но самое коварное – это пламя, выплавляющее этот металл.

– Ты ведь никуда не уходишь, не так ли? – спросил он, рассеяно поглаживая мое горло одной рукой, а другой дразня свой член. – Как бы сильно Аарон и я не старались, нас каждый раз подрывают. Каллум подрывает нас. Хаэль подрывает нас, – Оскар жестоко нахмурился, пальцы сжались вокруг моей шеи, вдавливая в кровать. – Виктор подрывает нас.

Он надавил немного сильнее, и я вздохнула.

И все же не боялась.

Он очень старался выплеснуть все, что у него было по отношению ко мне, заставить разозлиться, сбежать.

Но я не стану.

Оскару нужен кто-то, кому он мог бы доверять, кто-то, перед кем он мог бы раскрыться и не бояться, что они убегут. Он и вправду верит, что я откажусь от него. Докажу ему, что он ошибается.

– Ты, – выплюнул Оскар свое последнее слово после того, как снова фыркнул. – Ты подрываешь меня больше всего. Почему ты не видишь, что это не та жизнь, которая должна быть у тебя? Я не принц из твоих мечтаний.

– Помнишь то бумажное платье, которое ты сделал для меня в начальной школе? – прошептала я, когда Оскар сжал немного сильнее, не настолько, чтобы прервать мои слова, но достаточно, чтобы мое сердце забилось в ответ. Беги! – кричало тело, в то время как душа знала, что надо оставаться на месте. – Или яблоки, которые ты давал мне каждый день в средней школе?

– Тихо, – Оскар еще немного усилил давление на моей шее, но все еще не перекрывал мне поток кислорода. – Просто помолчи, Бернадетт. Позволь мне скорбеть по тому человеку, которым ты могла бы быть, если бы оставила нас позади. Мы были более чем счастливы быть твоими темными ангелами. Зачем ты вернулась? Лишь отдав себя дьяволу, больше никогда не вернешь свою душу.

Совершенно понятно, что он не хотел слышать ответ. Вместо этого я лежала на месте с его стройным телом между моими бедрами, член оказался в непосредственной близости от моего влажного жара.

Оскар переместился, толкаясь в меня кончиком своего члена. Я крепко зажмурила глаза, когда он проталкивался внутрь, сантиметр за сантиметром. Давление на моем горле никак не ослабевало. Оно было жестким и неподвижным, прижимая меня к кровати.

Как только он полностью вошел в меня, то испустил низкий стон, первый очень человеческий звук, который я слышала от этого парня за сегодня. Открыла глаза и увидела его на мне, наши тела соединились воедино, татуировки в нижней части его живота смотрели на меня. Я хотела его голым. Я хотела увидеть все.

Сомневаюсь, что это произойдет сегодня.

Он облизал свои губы и начал осторожно изучать меня, ослабевая свою хватку на горле лишь настолько, чтобы я могла говорить.

– С начальной школы, – сказал он, цитируя мои слова. – Что?

– Оскар, прекрати, – прорычала я, но затем он снова сжал мое горло, теперь пришлось сопротивляться желанию бороться с ним. Вместо этого я, наоборот, полностью расслабила свое тело. Он ослабил хватку. – Уверен, что сможешь вынести то, что я хочу сказать?

Вместо ответа Оскар наклонился вперед, оказывая еще больше давления на мое горло и погружаясь глубже. Постыдное удовольствие захлестнуло меня, но все это противоречит самой природе. Я была создана, чтобы бороться, жестокий и темный мир превратил меня из маленькой девочки в монстра. Подчинение не моя сильная сторона, так что решила, что так и будет. Это упражнение на выстраивание доверия. Потому что, хотя и лежу связанная под ним, прямо сейчас из нас двоих Оскар слабее в эмоциональном плане.

Член идеально поместился во мне, словно мы были созданы, чтобы соответствовать друг другу. Я лучше умру, чем скажу это, но такова правда. Оскар все еще жестко вдавливал меня в кровать, входя и выходя медленными, целенаправленными движениями.

Хотя взгляд на его лице…я безошибочно могла сказать, что он снова занимался со мной любовью.

Выражение лица было темным и извращенным, когда он наклонился вниз и попробовал на вкус краешек моих губ.

– Хммм, – пробормотал он, вместо это облизнув мое лицо. – Может, в следующий раз, когда ты решишь последовать за мной, то немного подумаешь о последствиях.

Я стиснула свои зубы, невозможно было злиться, когда он раздувал маленький уголек в моем животе в бушующее пламя. Входя и выходя, методично, греховно и так своевременно, чтобы нанести максимальный ущерб.

Оскар ненадолго остановился, чтобы расстегнуть свою рубашку. Он остался в ней, галстук свисал между раскрытыми краями, но, по крайней мере, я видела бесконечный цветовой вихрь, покрывающий его мускулистую фигуру. Из всех парней у него больше всего татуировок. Должно быть, потребовалось немало усилий, чтобы так быстро собрать их все.

Для того, кто якобы не любит, чтобы его касались, удивлена, сколько на нем пирсинга и татуировок. Даже сейчас, с его членом между моих бедер, он едва касается меня. Чего не было на диване, не так ли?

Нижние мышцы его живота сокращались и расслаблялись, когда он входил и выходил, удерживая меня на месте с помощью руки на горле, сердце метафорически было поймано в железной хватке. Ему нужно было лишь сжать немного сильнее, и я бы навсегда истекла кровью.

– Оскар, – смогла выдавить из себя, большой палец скользил вверх по моей шее, поглаживая, чтобы я снова замолчала. Мои глаза были наполовину прикрыты, соски затвердили в бриллиантовые точки, кожа покрылась потом. Я раскачивалась бедрами вверх и вперед, встречая толчки Оскара.

Он разбился вдребезги, словно хрупкое стекло, и начал двигаться быстрее, трахая меня и вдавливая в матрас с жадным безумием, говорящим, что, возможно он не человек. Чертово чудовище. Мои губы приоткрылись, и голова откинулась назад на его подушки, таз работал так, что наши тела сталкивались жестко, быстро и дико. Между ними было столько влаги. Движения были приятными и липкими.

Я все еще не могла говорить, его рука удерживала меня за горло, когда он кончил, сгибаясь пополам с гортанным стоном и несколькими резкими толчками, навстречу которым я поднимала бедра. Он изливался в меня, наклонившись вперед, темные волосы падали на его вспотевший лоб. Оскару потребовалось несколько минут, чтобы перевести дыхание, а затем выйти из меня.

Как только он отпустил мое горло, наконец смогла вдохнуть прекрасный кислород полной грудью, задыхаясь в попытке перевести дыхание и утихомирить пульс.

Тогда я и заметила, что он поднимает свою рубашку с пола и снова надевает.

– Что ты делаешь? – спросила, прибывая в ужасе, что он снова запаникует. Попыталась сесть, но это было чертовски сложно на этой пиздец какой мягкой кровати со связанными за спиной руками. – Ты не можешь снова оставить меня, Оскар.

– Мне нужно разобраться с Корали, прежде чем разобраться с… – он указал на меня своей татуированной рукой, а потом поправил галстук. – С чем бы оно не было. Будешь хорошей девочкой и подождешь меня здесь? – Оскар поправил свои брюки, а затем направился к двери, останавливаясь, чтобы взглянуть на меня. – Если Ребекка постучит, скажи ей, что я ванной. Ей не обязательно знать, что я вообще ушел.

Он открыл дверь, и я прокричала его имя.

– Блять, даже не смей, Оскар Монток! – закричала, но уже было поздно.

Он вышел и закрыл за собой дверь. Я слышала звук ключа, вставленного в замок. Засов встал на место, и я издала крик разочарования.

Это не может произойти снова.

Я, блять, убью его во сне.

Кусок говна.

Ублюдок королевского уровня, хуевый кошмар мужчины.

Я билась обеими ногами о его подножку, а затем перекатилась на живот и попыталась сесть. Мышцы живота изнывали, пока я пыталась принять сидячее положение, обе мои ноги твердо стояли на полу. Пальцы нащупали веревку, но Оскар в самом деле был мастером по завязыванию веревок. Когда я встала, чтобы разглядеть себя сзади через его зеркала в полный рост, то увидела замысловатый узор из розовых шелковых веревок, словно скульптура, сделанная из веревок и кожи.

У меня перехватило дыхание, но потом я вспомнила, что этот мудак только что оставил меня в своей спальне, связанную и без оргазма. В этом должен был быть какой-то подвох, потому что он бы не оставил меня настолько уязвимой. Если появится кто-то из команды Картера…

Я снова опустилась на кровать и упала на подушки, уставившись в потолок из попкорна над моей головой. Все тело было наэлектризованным и ощущалось живым, отчаянно нуждающимся в прикосновении. В итоге я закрыла глаза и представила, что Оскар вернулся, разделся и навис надо мной. Потирая свои бедра друг о друга, я создавала сладкое трение, от которого тело начало пульсировать в удовольствии.

Прикусив нижнюю губу, я сжала ноги и потерлась ими, пока не почувствовала поддразнивание оргазма. Этого все равно было недостаточно, как бы сильно не старалась, и снова в разочаровании ударила подножье. Спустя какое-то время, я уснула.

Когда проснулась, руки были развязаны, а Каллум лежал на другой стороне и смотрел на меня, его капюшон был надет, руки сложены в молитвенном жесте под его щекой.

– Привет, соня, – пробормотал он хриплым голосом. – Как себя чувствуешь?

Я села, понимая, что теперь мои руки развязаны, а голое тело было укрыто пушистым черным одеялом.

– Сколько времени? – спросила я, и Кэл замер, чтобы достать свой телефон из переднего кармана толстовки.

– Почти десять вечера, – сказал он, и почувствовала, как во мне поднималась паника. Хизер! – Не переживай: Аарон уже ждал твою сестру, когда приехал школьный автобус. Мы забрали ее, – я резко выдохнула, меня захлестнуло чувство вины. Стать частью Хавок означало обезопасить Хизер, но если я так глубоко с головой ушла в погоню за парнями, то не справлялась с обязанностями старшей сестры. Я издала звук разочарования, сжимая зубы, чтобы сдержать огромную ярость, которую испытывала к Оскару Монтоку. – И, если это поможет, я не думаю, что он намеревался оставить тебя так надолго.

– Лишь немного, – сказала, проведя руками по лицу, прежде чем осознать, что я сидела абсолютно голая в спальне Оскара, в то время как Каллум наблюдал за мной в темноте своими голубыми глазами. Показалось необходимым собрать свою одежду. – Где он?

Я встала, делая вид, будто не чувствовала взгляда Кэла на моей заднице. Прошло всего не так много дней с нашего первого раза. Я все еще приводила в порядок все свои эмоции. По крайней мере теперь, когда мы потрахались, он точно не умрет? Верно?

Так ведь складываются подобного рода истории. Ну то есть, в реальной жизнь это не имеет абсолютно никакого смысла, но я всегда могла надеяться, что какой бы нечестивый бог или богиня не присматривали за нами, они понимали, как много мы значили друг для друга. Сорвите один лепесток с нашего дерева, и мы увянем, не оставляя ничего, кроме смерти и шипов.

– У нас произошли некие проблемы, – объяснил Каллум, когда я собрала свою одежду, надев сперва лифчик и топик. Немного провокационно влезать в эти обтягивающие кожаные штаны, которые я так люблю. – Команда Картера оказывает сильно давление в отместку за то нападение. Скорее всего, к зимнему празднику мы будем в статусе полноценной войны, – я слышала, как Кэл зевнул, так что воспользовалась моментом, чтобы быстро натянуть штаны.

Конечно, потом я обернулась, а он уже прижимался ко мне.

– Оскар в порядке? – выдавила, потому что, хоть я и хотела отрезать его яйца охотничьим ножом Хаэля, только я могу заставить его истекать кровью, и никто другой. Может, полагаю, еще Вик, но только из-за бизнеса Хавок.

Каллум кивнул, потянувшись к моим волосам и заправляя их за ухо. От этих прикосновений я дрожала, они снова зажигали ужасную боль внизу живота.

– Его немного побили, но он выживет. Хаэль скоро будет здесь, чтобы забрать нас. Мы встретимся в гараже, – Каллум поднял мою куртку и помог надеть ее, лишь один раз остановившись, чтобы поцеловать меня в шею. – Я вижу синяки, – прошептал он, и я снова задрожала. – Если он причинил тебе боль, я убью его.

– Все хорошо, – ответила я, успокоившись на данный момент.

Приятно знать, что Кэл был на моей стороне. Снаружи раздался гудок, и он ухмыльнулся.

– Лучше пойти, да, Берни? – он положил руку мне на спину и открыл дверь, ведя за гараж и через ворота, выходящие на улицу.

Хаэль ждал, в его машине играла музыка, он постукивал пальцами по рулю и ждал, когда я и Кэл залезем внутрь.

– Пропустила школу, чтобы немного побыть связанной, да? – спросил Хаэль, хихикая, как придурок, коим он и был. Не знаю, как он узнал, чем мы занимались, но и ладно. В Хавок нет секретов, так? Я толкнула Хаэля, и он нажал на газ, мчась по дороге. – Надеюсь, тебя хорошо и приятно трахнули, потому что, кажется, сегодня ночью у нас намечается драка.

– Хорошо, – сказала я, позволяя своей злости на Оскара быстро и сильно пройтись по мне. – Потому что мне не помешает выпустить пар.