Текст книги "Изумрудный король (СИ)"

Автор книги: Рябова Марина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Глава 1 ==========

После Рагнарёка Локи снова оказался в камере. Он ненавидел разлюбезного братца за очередное предательство. Тор обещал не трогать его, если Локи поможет, воспротивится Хель. И ётун принял сторону брата, помог подчинить Хель, вернуть её обратно в царство мёртвых и закрыть портал между мирами. И что он получил взамен? Уютную камеру в подземельях Асгарда. Одинсон снова пленил его.

Как же Локи его ненавидел, свернул бы шею собственными руками, если бы сил хватило. Как ни странно, камера для узника была обставлена со вкусом и со всеми возможными удобствами: широкая царская постель, пара удобных кресел, столик, на котором пленника ждали фрукты, внушительный гардероб с вещами, принадлежащими магу, имелось всё необходимое и даже более того – библиотечный стеллаж с книгами и каким-то склянками, взятыми наугад из покоев Локи. Бросив короткий взгляд, Лафейсон заметил пару склянок с заживляющими мазями, маслами, травяными смесями. Значит, Одинсон изначально не собирался отпускать его, камеру подготовили заранее. Пристанище Локи теперь было побольше прежнего, более уютное, больше походило на комнату, чем на тюремную камеру, если забыть о невозможности выйти отсюда, можно даже представить, что сидишь в своей любимой комнате, где под окнами благоухают ароматные вишни и яблони.

Локи расхаживал из угла в угол, не замечая удобств, какими окружил его «заботливый» братец. Он только переоделся в простую зелёную рубашку и лёгкие штаны, на ноги обул тапочки. В Асгарде, должно быть, пируют, отмечая победу асов и поражение Локи и Хель. Лафейсон хотел бы повернуть время вспять и разрушить этот ненавистный мир асов, камня на камне бы не оставил. Пуще всего Локи выводило из себя то, что он теперь снова один, никто о нём и не вспомнит. Кроме караульных. Ему подали обед, но Локи к нему даже не притронулся, принесли ужин. Маг поковырял в тарелке вилкой, выудил овощи, к мясу не притронулся. Слуга забрал поднос под наблюдением караульного в полном воинском облачении, который неотрывно следил за Локи.

Опального принца оставили в полном одиночестве. Ну ничего, Тор всё равно явится, когда Локи спонадобится ему, остаётся подождать год-другой. И, как назло, в соседних камерах ни души. Тишина резала слух. После звуков битвы, криков умирающих и яростного клича воинов на поле брани, коим стал Асгард, противопоставляя свои силы владычице царства мёртвых и её войску, Лофт чувствовал себя так, словно оказался в вакууме.

Ближе к полуночи Лафейсон заслышал звук шагов, стремительных, неотвратимых. Маг немедленно поднялся с кресла, он стоял посреди своей клетки, руки отвёл назад, он не покажет своей злости, и без того выглядит как поверженное посмешище.

Лжец нацепил на лицо непроницаемую маску. Если это за ним, значит, Тор не ограничится долговременным заключением, это на людях он добрый царь, защитник девятимирья, а на самом деле прикажет его убрать по-тихому. Казнь, скорее всего, должна состояться без зрителей, а, возможно, даже и не казнь, а простая расправа над ним.

В освещённом коридоре показались двое, Тор и Огун. Плечи брата укрывала тёмная накидка, никакого пафоса, строгий вид, простая одежда. Огун же облачён был в воинские доспехи, в руках он держал скромный по размеру ларец, инкрустированный светло-зелеными полудрагоценными камнями. Локи предположил, что, скорее всего, внутри какое-то оружие, способное ему навредить. Ох, если бы ётун мог, он с радостью вырвал бы обоим глаза и раздавил бы на полу с отвратительным хлюпаньем, выпотрошил бы заживо, словно зверей. Тор крепко удерживал в одной руке свой молот, в другой – матерчатый мешок.

Локи не смог сдержать ядовитой улыбки, какую кару придумал узколобый сын Одина?

– Не может быть! – пропел Лофт, облизнул губы подобно хищнику, которого дразнят долгожданной жертвой, истекающей кровью. – Сам царь явился ко мне, и зачем бы?

Локи так ничего и не успел сказать, когда конвой уводил его в темницу, он просто опешил, потерялся. Ведь у них был договор, но Тор, казалось, забыл о том, что должен отпустить брата.

Тор глубоко вдохнул, смотрел открыто, в нём было столько силы, что Лофт вдруг усомнился в том, что смог бы сладить с ним голыми руками, тут надо оружие посерьёзнее и поострее. Одинсон держался как обычно гордо, взгляд прямой, настрой воинственный.

Огун бросил неуверенный взгляд на своего друга и царя, но спорить с ним не стал. Он уж точно был в курсе планов Тора относительно брата. Но почему здесь только Огун, а где другие прихлебатели? Неужели всё будет так страшно и кроваво? Одинсон доверил другу тайну и поручил по истечению ночи в надлежащий час вернуться.

– Ты мне что-то принёс, братец? – ядовито поинтересовался Лофт, снова нарушая затянувшуюся тишину, а голос нарочито небрежный, словно они маленькие дети, и старший брат, любимый брат, подарит ему какую-нибудь глупую поделку.

О нет! Он пришёл дарить боль, а потом, может, смерть. Но без боя Локи всё равно не сдастся.

– Принёс, Локи, – кинул Одинсон и взмахом руки активировал прозрачное защитное поле, меняя полярность магических формул.

Лофт тут же отступил, стараясь не делать слишком резких движений, обнажающих его нервозность по поводу визита молодого царя. Пленник пристально наблюдал за тем, как Огун молча заносит ларец в камеру, ставит рядом с креслом тёмно-зелёного цвета, с которого маг так поспешно вскочил, заслышав шаги воинов в коридоре. Так же молча верный Тору ас покидает пределы камеры, без насмешек, излишних взглядов.

Локи призывает всю свою выдержку, чтобы дождаться кульминации, пока он понимает лишь то, что Тор явился не просто так. Что он задумал? Кровавое возмездие? Огун кивает царю в знак уважения и согласия с его приказом, а затем, словно бы поддерживая, похлопывает по плечу, Одинсон коротко улыбается и кивает в ответ, а затем минует барьер, оказываясь в камере Локи. Огун взмахивает рукой, блокируя защитное поле, маг против воли хмурится, косится на аса, что остался за пределами клетки. Огун разворачивается и уходит.

Шаги удаляются, Локи неприязненно смотрит на брата, сжимая кулаки до хруста. Тор выжидает, молчит и вовсе не нападает, а смотрит так, что магу становится не по себе, обдаёт жаром, мягкая рубашка и простые штаны стискивают так, словно душат.

– А ты поднаторел в обманах, – снова Локи говорит первый и словно невзначай информирует, – ты ведь в курсе, что защитный барьер открывается только снаружи?

– Разумеется, – кивает Тор и отворачивается к ларцу, он нагибается, ставит молот на пол, открывает крышку, Локи тоже издалека заглядывает с любопытством. – За мной вернутся утром в семь.

Тор достает какую-то одежду. Осторожно вешает на спинку кресла: чёрное и белое. Рядом ставит ботфорты со шнуровкой.

– Моё погребальное одеяние? – интересуется Лофт буднично, посмеиваясь, но смех его напряженный. Тор бросает на него резкий взгляд, палит жаром и прокаливает.

– Надень, прошу тебя, а потом я всё объясню, – спокойно говорит Одинсон.

– А если я не соглашусь? – гримасничает Локи.

– Пропустишь веселье, неужели не любопытно, братишка? – интонация Тора чуть молящая, чуть взволнованная.

Одинсон надеется, что узник примет правила игры, но маг не торопится соглашаться.

– Ты пришёл убить меня, и мне не любопытно…

– Я не за этим пришёл! – прогремел Тор, на какой-то миг теряя контроль.

Маг резко замолк. Наверное, братец подготовил для него занимательную развлекательную программу. Тем опаснее ожидание, ведь если бог грома до сих пор не напал, значит, есть возможность избежать жестокой расправы. Но зачем Лофту принаряжаться, пока не ясно. Медленно и настороженно кивая, маг осторожно приблизился и подхватил одежду. Тор сделал несколько поспешных шагов в сторону, только тогда Лофт нагнулся за обувью. Маг держал зрительный контакт до тех пор, пока брат сам не отвёл взгляд.

Лафейсон исчез в ванной комнате, переодеваться на глазах у Тора показалось ему неуместным. Странно всё это, но что греха таить, любопытство пересилило чувство самосохранения. Когда узник облачился в одежду, принесённую братом, и взглянул на себя в зеркало, то самому себе показался чересчур чувственным. Мягкий чёрный шелк обтягивающих штанов, натянутый на абсолютно обнажённое тело, своим нежным касанием напоминал чуткие пальцы. Белая рубашка сидела на боге обмана как влитая, ботфорты с металлическими мысками и шнуровкой – слишком экстравагантно для Асгарда, мода смертных, не иначе. Локи разглядывал своё отражение и старался даже мысленно не комментировать свой внешний вид.

Дверь в ванную открылась медленно, опасливо. Лофт стоял на пороге, облачённый в узкие штаны из очень тонкого, но упругого материала, они облегали стройные ноги подобно второй коже. Тор стоял в метре от кресел на коленях, опустив голову словно раб, и не смел поднять взгляд, поэтому видел только змеиное изящество ног Локи.

Пленник открыл рот от изумления, он оценил коленопреклонную позу брата на полу: пшеничные локоны разметались по обнажённым плечам, мышцы вздулись, словно после тренировки. Обнажённый по пояс бог грома, эталон силы и власти, скатился до рабского подчинения. Туника и тёмная накидка небрежно висели на спинке кресла.

Как такое возможно? Что происходит? Это просто сон?

Локи облизнул пересохшие губы, отвёл взгляд в сторону, на его постели, застеленной изумрудным покрывалом, были разложены разнообразные плети, гибкие хлысты, несколько палок с острыми зубцами разной длины.

Маг снова перевёл взгляд на брата, тот держал руки за спиной. Маг молча опасливо обошёл его кругом и остановился за спиной, ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что руки брата скованы кандалами. Он сам себя сковал? Лафейсон удивлённо смотрел на поблескивающий металл, сковывающий руки бога грома, и его губы сами собой растянулись в улыбке.

Одинсон почувствовал себя чуть уютнее, когда брат оказался позади него. Узник молчал и не двигался, причём стоял где-то в метре от Тора. Воин выпрямился и наконец заговорил:

– За мной придут в семь утра. Можешь причинить мне боль, любую из возможных, используй всё, что понравится.

Локи слышал голос Тора словно сквозь вату, у него затряслись руки, так и хотелось вцепиться в глотку этому гаду, который снова запер его. Смысл дошёл до мага не сразу. Ему позволено причинить боль?

Что он предлагает? Избить его до полусмерти и успокоиться? Тор потерял рассудок на радостях от того, что стал царём? Обезумел?

– Какой сигнал ты подашь своим дружкам, как только я возьмусь за эти глупые игрушки? – прошипел Локи, не приблизившись к Тору ни на шаг. – Объявишь меня безумцем, которого следует лечить? Что ты задумал? Мы ведь договорились, что ты отпустишь меня, я поверил тебе! А теперь я здесь снова взаперти.

– Никакого сигнала не будет, Локи, – покорно отозвался Тор, сжимая кулаки, он нервничал не меньше брата и совсем тихо добавил, —ты обманывал меня и того чаще.

– Таков я, но не ты, ты должен был сдержать слово, – нервно выпалил ётун. – До семи, значит? Ну хорошо!

Локи действовал на эмоциях, он был зол и растерян этим показательным жестом доброй воли. Маг рванул к постели, схватил первое, что попалось под руку, – длинный хлыст. Лафейсон снова оказался у Тора за спиной, размахнулся и ударил со всей силы, не щадя, уж несколько ударов Тор успеет получить, пока сбегутся его дружки, конечно, после этого Локи и сам получит, но униженный братец – слишком сладкое зрелище, стоит того.

Пленника хватило на пятнадцать ударов, причём самыми сильными из них были первые восемь, маг быстро устал, запыхался. Он толком и не понял, что произошло. Почему в коридоре не слышно торопливых шагов, переходящих в бег, никто не ворвался в камеру, не отнял у него хлыст, не помог Тору, спина которого стала красной, прочерченной яркими багровыми полосами? Маг опустил руку с зажатой в ладони рукоятью хлыста, обернулся к защитному барьеру, никто не спешил на подмогу царю.

Локи стало тесно в чёртовой мидгардской одежде, невыносимо жарко. Он выместил злость, и для этого оказалось достаточно полутора десятка ударов, ему больше и не надо. Никакого удовольствия Лофт так и не получил. Что Тор находит такого притягательного в насилии? Для мага предпочтительнее иное воздействие, принесение боли посредством проклятий, наговоров. С большим удовольствием он бы причинил ему нестерпимую душевную боль, оскорбил бы нежные братские чувства, сокрушил бы храм души в его теле, растоптал бы все моральные принципы громовержца.

– Продолжай, – раздался хрипловатый голос Тора, его напряжённая спина вздрогнула.

– Чего ты добиваешься? Думаешь, мне достаточно этих игрушек? Мне их мало будет, чтобы отыграться на тебе.

Лофт приблизился, коснулся растрепанных волос Тора, глянул на следы от хлыста, брат не поднял головы, только снова повторил:

– Продолжай, Локи.

– Думаешь, всё так просто? – усмехнулся Лофт, он небрежно взял хлыст левой рукой, а правой коснулся спины царя. Тор вздрогнул от неожиданности, пальцы у мага оказались тёплыми, а прикосновение слишком нежным, интимным.

– Я в твоём распоряжении до утра, почему медлишь? – хрипло вопрошал Одинсон.

– Да ты плохо меня знаешь, братишка, – маг немного расслабился, усмехнулся, замечая, как спина Тора покрылась гусиной кожей, так гораздо лучше, не ту боль Тор ждал. – Хочешь, чтобы я выместил злость и простил тебя?

Локи накрыл голову Тора ладонью, погладил растрёпанные волосы по всей длине, словно домашнего питомца. Одинсон заметно напрягся, но не пытался скинуть руку Локи со своей головы, пытается понять, что происходит, но действия узника для него – пока загадка.

– Да, хочу, – Тор кивает. – Так будет правильно.

– Это ты сейчас так говоришь, – Локи нагнулся к его уху, касаясь губами жёстких золотых прядей. – Когда я начну по-настоящему, ты вмиг откажешься от своих слов, грош цена твоим обещаниям.

Тор громко сглотнул, он вовсе не собирался идти на попятную. Он здесь, он всё для себя решил. Братья смогут наладить отношения лишь тогда, когда оба получат по заслугам. Кажется, Локи уже многое стерпел, пока Тор упивался своей силой и воинской удалью, уважением отца, любовью матери. Локи же за всю его жизнь досталось мало настоящего и искреннего, у него не было таких друзей как у Тора, всегда один, непонятый, нелюбимый, порицаемый.

– А я хочу получить удовольствие, – между тем продолжал нашептывать Локи. – Но ты как всегда всё испортишь, не дашь мне насладиться…

– Я в твоём распоряжении до утра, – с вызовом напомнил Тор. – Я скован, а ты волен поступить со мной как хочешь.

– Так не интересно, – Локи хмыкнул, Тор дёрнулся от неожиданности, когда кандалы издали короткий щелчок и вдруг исчезли. Одинсон инстинктивно выпрямился, размял затёкшие руки, но не попытался подняться с пола в ожидании следующих действий. – Вот так уже лучше.

Локи неторопливо обошёл старшего брата, отбросив хлыст в сторону.

– Зачем снял? – подозрительно спросил Тор.

– Уж точно не из благородных побуждений, какое удовольствие от вынужденных оков, я хочу, чтобы ты всё понимал и делал так, как я скажу, – пояснил Локи, Одинсон набрался смелости и поднял голову. Локи выглядел великолепно, он принял условия, которые ему предлагал громовержец, он согласен выместить свою злость и простить. – Согласен? Игра тебе не понравится, ослушаешься – можешь убираться и больше не приходить, что с тебя взять, если ты не способен держать ответ.

Одинсон глубоко вздохнул и положительно кивнул, слишком долго Локи готовит его к своей мести. Не иначе, придумал нечто из ряда вон выходящее. Ладонь мага снова опустилась на голову Тора, заставляя подневольного брата поёжиться от этого простого действия и опустить глаза. Локи всегда обладал изящной фигурой, но в этих обтягивающих штанах смотрелся просто ошеломляюще, Тор одёрнул себя, не надо бы ему так пялиться на ноги брата. Рука Локи соскользнула на затылок и сжала золотые локоны в кулак, запрокидывая голову воина.

Лофт нагнулся над своей жертвой, прошипел прямо в лицо брату, ловя растерянный взгляд бога грома:

– На меня смотри.

– Хорошо, – Тор выталкивает из горла звуки.

– Ты ведь мой раб, – хищно улыбнулся ётун и демонстративно облизнул губы. – Раб обычно должен удовлетворять желания хозяина.

Тору такая формулировка показалась оскорбительной, она подозрительно отдавала пошлостью. Одинсон хотел было что-то ответить, но Лофт выпустил его пряди, выпрямился, опустил ладони на широкие обнажённые плечи. Бог грома заметно напрягся, Лофт уловил его беспокойство.

– Обними меня.

– Что? – опешил Тор. – Прямо так?

Лофт кивнул, и в его глазах сверкнул опасный огонь. Тор постарался успокоиться, он не знал, как лучше обхватить брата руками, чтобы это выглядело как объятия, при этом удобоваримые для такой щекотливой ситуации и положения громовержца. Но действовать надо было хоть как-то, а то вспылит Локи, и пиши пропало. Одинсон порывисто обхватил ноги пленника, прижался грудью. Маг охнул, когда воин щекой прильнул к его бедру, стараясь избежать неловкости и не ткнуться лицом в пах. Хотя где-то глубоко внутри Тора тормошило странное предчувствие, что именно этого брат и хотел.

– Хочешь унизить? – пробухтел Одинсон, не сдержавшись, он надеялся, что узник не ответит, и совсем не к месту буркнул чуть тише. – Всё равно никто не увидит.

– Ну и что? – сдавленно отозвался маг, перемещая ладони на спину брата, едва ощутимо касаясь багровых отметин, Тор зашипел, почувствовав неприятные прикосновения, маг тут же убрал руку. – Ты такой горячий, порка взбудоражила?

– Глупости говоришь, – Тор решительно отлепился от бедра Локи и поднял голову, чтобы одарить бога хитрости хмурым взглядом и с надеждой спросить. – Может, лучше палкой меня отходишь?

– Попроси кого-нибудь другого, если так понравилось, – ухмыльнулся маг и добавил как ни в чём не бывало. – Твои ладони не там, где я хочу их ощутить.

– А где надо? – Одинсон немного отстранился, коснулся изящных икр.

– Выше.

Тор скользнул ладонями, огладил сгибы коленей.

– Выше.

Одинсон заскрежетал зубами, у Локи были слишком изящные для мужчины ноги, прямые, длинные, безупречные.

– Выше.

Тор напрягся, выше было некуда. Точнее, было куда, но там он трогать брата не собирался.

– Рехнулся? – хрипло выдавил бог грома.

– Тогда вали отсюда, – выплюнул маг, на его ещё секунду назад спокойном и почти умиротворённом лице отразилась резкая перемена, отрицание, злость.

Одинсон сделал то, что требовали, бездумно, без размышлений. Накрыл ладонями ягодицы Локи, обтянутые, казалось бы, совсем тонкой тканью. И, судя по ощущениям, под штанами больше ничего не было. Ладони Тора чуть дрогнули и сами собой немного сжали упругую плоть через ткань. Лафейсон судорожно выдохнул и облизнул губы.

– Ты рехнулся, это точно, – уже не вопрос, Тор чувствовал себя нелепо.

– У тебя такие руки, братишка, – прошелестел Локи и демонстративно запрокинул голову, наслаждаясь всем сразу, глупым положением Тора, в которое он сам себя поставил, его нервозностью и недальновидностью.

Одинсон старался быть бесстрастным, но Локи рушил его выдержку, ещё немного, и младший получит по морде, конечно, потом Тор пожалеет об этом, но кулаки у него чешутся, просто зудят.

– Может, тебе лучше деву привести? – рыкнул молодой царь.

– Какие руки, – всё не мог успокоиться Локи, он уже разыгрывал представление, хотя, положа руку на сердце, ладони у Тора действительно сильные, горячие, а прикосновения приятно будоражат. – Ну же, сожми, погладь, приласкай меня, я хочу насладиться.

– Локи, – процедил Тор.

– Ты можешь уйти в любой момент, – чуть более мягко ответил маг. – Но пока ты здесь, то подчиняешься.

«Как же я уйду, умник?! Огун вернётся утром, ещё вся ночь впереди!» – возмущённо подумал Одинсон.

– Я не могу уйти, камера закрыта снаружи, – недовольно пробубнил Тор, он уже успел пожалеть о своей глупой задумке.

– Хватит ныть, выполняй что приказано, – разозлился маг, настаивая на своём.

– Ладно, – проскрежетал Тор и крепко сжал ягодицы мага, тот от неожиданности дёрнул бёдрами вперёд, и Одинсон подбородком ткнулся ему в пах. Ас рассвирепел, когда понял, что именно этого пленник и добивался, и со злости хотел отпихнуть брата от себя. Но вышло всё как-то нелепо, он ведь только хотел выставить ладонь вперед, чтобы не дать достоинству Локи уткнуться ему в лицо, а получилось, что накрыл ладонью его член и даже чуть сжал, Лофт застонал, замер, Тор открыл было рот, чтобы бросить оскорбление, но так и застыл, не издав ни звука.

Маг стоял над ним, опустив голову, жмурясь, словно от боли, закусив нижнюю губу, он дышал поверхностно. Тор не мог отвести глаз, то ещё зрелище. Младший брат то ли наслаждался, то ли мучился в агонии, понятной только ему одному.

С таким безумцем как Локи и сам не ровен час станешь ненормальным извращенцем. Что за игры такие у него? Чего он добивается? Может, действительно деву притащить в его подземелья, нежности захотелось… Или не деву вовсе. Одинсон не отводил взгляда, всё смотрел на замершего брата. Наверное, он заразился чужим безумием, если собственная рука, чуть дрогнув, немного погладила через ткань. Маг неожиданно резко распахнул глаза и дёрнулся в обратную сторону, уходя от контакта, живот скрутило сильным спазмом – боль и возбуждение.

– Хватит, – хрипло выдавил Локи. – Убери…

Маг был не готов к такому выпаду. Действительно, надо было избить Тора, изодрать ему спину в кровь, до мяса. Выпотрошить. Локи дёргается сильнее, но рука Тора на заднице словно прилипла к ткани, а та, что накрыла член, снова мягко сжимает. Неужели Одинсон не чувствует, как чужая плоть подрагивает, стремится в тепло широкой ладони?

Тор вдруг неожиданно отпускает. Лафейсон, пошатываясь, разворачивается, ему бы только до постели добраться, а там он возьмёт палку с шипами и хорошо отделает Тора, чтобы ему надолго запомнился этот визит, но успевает сделать лишь пару шагов, сзади его хватают за ноги, и, потеряв равновесие, Локи падает вперёд, выставляет руки перед собой, больно ударяется коленями и ладонями об пол. Он не тратит силы на слова, он лягается, но тот, кто позади, физически сильнее, пусть и не больно-то ловкий. Тор давит силой как всегда.

Мага не смущает поза, в какой они оказались, он не тратит время на глупые самобичевания, пытается выпрямиться, ударить локтём. Нет, всё же поза немного беспокоит его. Локи чувствует, как нарастает возбуждение, и горячность братца заводит неимоверно. Но Одинсон не отвечает на болезненные тычки, дышит как разъяренный бык. Одной рукой опирается на пол, прижимаясь к спине брата, а другая быстро скользит по бедру как намагниченная, накрывает пах, сжимает.

Локи закусывает губу, он так и не удержал стон, Тор точно слышит, как он скулит. Точно скулит, жалобно, просяще, и громовержец продолжает поглаживать там, где его рукам совсем не место.

– Пусти, – хрипло выдыхает маг. – Тор, пусти!

«Сходить с ума поодиночке скучно», – в голове сына Одина вяло шевелится странная мысль.

Они многое уже пережили вместе и порознь, и это переживут как-нибудь. Тор решительно отнёсся к своим действиям, как к обычной братской поддержке. Воин скривился. Ну, какой брат станет дрочить другому? Но ведь они особенные, боги всё-таки! Простят себя за эту вольность потом. Сейчас он чувствует, что Локи это крайне необходимо, и ведь не подпустит к себе строптивая зараза кого-то другого. Кто ещё сможет с ним управиться, если не старший брат?

– Что ж ты зазевался, – Тор просто задыхается в пылу их возни. Просто от напряжения дыхание сбилось. – Давай уж как-то доиграем до конца, насладишься по полной программе.

– Ты что несёшь?! – взвился Локи, снова дергаясь в стальных объятиях молодого царя.

Тор прикусил себе язык, подцепил пуговичку на штанах Локи, затем вторую, третью. Маг зарычал или завыл, Тор толком и не понял, а потом просто упёрся в пол ладонями, и Одинсон понял – поддаётся или сдаётся совсем. Но времени тратить не стал, потянул узкие штаны вниз, бездумно, не рассуждая на счёт того, правильно это или нет, стянул ровно на столько, чтобы иметь возможность беспрепятственно прикасаться к средоточию боли и наслаждения. Тор обхватил ладонью возбуждённую плоть, нервно сглотнул. Ощущения знакомые, воин знает, как это делается, были моменты полного одиночества, когда просто хотелось снять напряжение, и Тор позволял себе забыться и кончить от ласковых движений собственной руки. Пленник задыхается от ощущений, стоит только Одинсону обхватить его член.

– Горячий, – удивлённо выдыхает Тор почти на ухо брату и снова прикусывает себе язык.

Он вовсе не собирался вслух такое говорить. Лофт задушенно выдохнул, окончательно смиряясь со своим фиаско, и толкнулся бёдрами вперёд в попытке найти удовольствие в этом бредовом визите брата, он пытается создать трение, но только досадливо шипит.

– Слишком сильно, сухо, – рыкнул Локи, скребя ногтями по полу, он снова жмурился. Рука Тора исчезла на какие-то пару секунд, громовержец сплёвывает на ладонь и снова обхватывает член брата, маг нетерпеливо облизывается, чувствуя, как стало влажно.

– Двигайся, давай, – хрипло бросил Тор и сам на себя разозлился. Что он несёт?

Локи мягко качнул бёдрами на пробу, потом снова и снова. Сначала Тор просто приемлемо сжимал плоть брата, позволяя ему самому двигаться как хочется, а сам уткнулся ему между лопаток, дышал так, словно сам загонял в горячую глубину чужого тела. Белая рубашка прилипла к спине брата, он тоже дышал часто, иногда постанывал.

А потом всё покатилось в пропасть, глубокую и тёмную. Тор уже сам скользил ладонью по члену брата, как того хотел. А он хотел, и без возражений! Собственная плоть едва не разрывала плотную ткань штанов, Тор тёрся бёдрами, толкался вперёд, шлёпая мага по ягодицам, в надежде хоть так снять напряжение.

– Сильнее! – рыкнул Локи, подходя к краю бездны, готовый сделать ещё один шаг и упасть. – Сильнее, Тор! Сожми сильнее!

Одинсон и не подумал возразить, он вообще не хотел сейчас думать. Делал то, что требовалось, как хотел Локи. Маг завыл в голос, взорвался как мыльный пузырь, окропляя спермой белую рубашку и местами пол, Тор ещё пару раз толкнулся сзади, так прижался к заднице брата, что искры из глаз посыпались.

Одинсон кончал, порыкивая Локи между лопаток, кончал в штаны как мальчишка. Едва ли он смел надеяться на то, что пленник ничего не понял. Что там Тор пыхтел у него за спиной, тёрся о его задницу, возбуждённый, твёрдый, безумный. Локи обмяк, едва удерживаясь на руках, по телу разливалось тепло. Старший брат всё ещё прижимался сзади, приходя в себя, он ожидал реакции.

Локи будет сыпать проклятьями, погонит его прочь, и не важно, что громовержец не может покинуть камеру без помощи Огуна. Но Лофт повёл себя странно, хрипло попросил отпустить, натянул штаны и, пошатываясь, снова скрылся в ванной комнате. Пленник исчез ненадолго, вскоре он вышел, облачённый в ту одежду, в какой встретил визитёра, на Тора даже не глянул, прошёл к постели, демонстративно скинул все игрушки, что ждали своей очереди, но так и не дождались, оттолкнул покрывало и лёг под одеяло.

– Я воспользуюсь ванной? – неуверенно поинтересовался Тор. Маг не ответил.

Как известно, молчание – знак согласия. Одинсон привёл себя в порядок минут за пятнадцать, штаны, правда, пришлось надеть эти же. Громовержец уставился на своё отражение в зеркале. Что это было там в комнате? Что он делал? Как дошёл до этого? Уж точно не умом! Тор скосил глаза на небрежно брошенную мидгардскую одежду, перед мысленным взором тут же поплыли душные образы, послышались горячие стоны. Безумие!

Когда Одинсон покинул ванную комнату, света в камере не было, едва заметно мерцали огни в коридоре, но сну пленника они не мешали. Одинсон погасил свет в ванной комнате, осторожно вышел и как можно тише собрал принесённые с собой пыточные игрушки, цепь, завернул обратно в мешковину, положил под стол и, потоптавшись немного, сел в одно из кресел.

Отчего-то Тору казалось, что если он заснёт, то с утра уже не проснётся, Локи убьёт его во сне. Может, именно так он поступил с отцом, брат так и не рассказал о кончине Одина, хотя прежде чем попросить Лофта о помощи, громовержец уже успел бросить обвинения, что Лофт повинен в кончине их отца.

Кажется, его план вышел из-под контроля окончательно, теперь они ещё больше отдалятся, Локи так и не показал своих чувств по поводу случившегося. Значит, ожидать можно чего угодно. Знать бы чего?

Тор забылся беспокойным сном прямо в кресле, пару раз он просыпался: сначала от боли в спине, конечно, в сравнении с другими боевыми травмами порка – просто детская забава, но всё же спину тянуло, второй раз молодой царь Асгарда вынырнул из сна просто от неудобной позы, проскользнула шальная идея, что можно было немного потеснить брата и лечь рядом, но как-то это совершенно не нормально, наконец Одинсон проснулся от кошмара под утро, Локи душил его во сне тем самым злополучным кнутом.

Распахнув глаза, Тор ошарашенно осмотрелся по сторонам. Локи спокойно спал в своей постели, даже и не пытался к нему подобраться.

«Смотри, как утомился» – подумалось Тору, губы против воли растянулись в лёгкой улыбке.

Больше Тор так и не смог заснуть, он тихонько прошёл в ванную комнату, собрал принесённую для брата мидгардскую одежду и обувь, вернулся в комнату, стараясь передвигаться тихо, и сунул обратно в ларец.

Скоро вернётся Огун.

***

Проснувшись с утра, Локи потянулся, сладко зевнул, вспомнил вчерашнюю ночь и сокрушенно прикрыл ладонью лицо.

– Это действительно произошло, или я просто рехнулся? – спросил он вслух у пустоты, стены молчали в ответ. Маг потёр лицо и сел в постели, он сам регулировал свет в своей комнате-клетке, и почему-то хотелось продлить впечатление, что ещё ночь. Хоть эту иллюзию он может себе позволить. Несмотря на отсутствие света непосредственно в его камере, в коридоре свет приглушённо горел, и можно было рассмотреть предметы и обстановку в комнате. Лафейсон скосил глаза в сторону кресел, ларец пропал, а вот под столиком осталась лежать мешковина.

Зачем было оставлять эти пыточные игрушки? Хотя желание ещё разок отлупить Тора снова возникло на периферии. Ударов десять хватило бы, чтобы немного потешить Локи, вообще он и не хотел причинять слишком много боли, но немного в игровых целях не помешает.

Как только Тор догадался выкинуть такое?! Конечно, он всё понял, и возбуждение Локи было очевидным для него самого и для братца тоже. Но кто его просил?! Локи и сам справился бы, без чьей-либо помощи.

– Убил бы, – зло рыкнул маг и снова улёгся на постель, закрыл глаза и застонал от досады. Ну почему у Тора такие правильные руки?! Всё сделал как надо, было так хорошо, что маг даже забыл на какой-то миг о том, что это брат. Не родной, конечно, но какая разница. Брат же! Лафейсон не мог представить, до какого маразма дошёл Тор, если вчера так горячо надрачивал ему, о том, что Локи чувствовал стояк Тора, вообще не хотелось думать. Если Одинсона всерьёз возбудила их вчерашняя возня, значит, они оба окончательно рехнулись, и это факт. И, словно бы этого ещё мало, так опальный бог допустил мысль о том, что они вовсе не закончили выяснять отношения, и, если Тор явится снова, то… то что?