Текст книги "Попытка к бегству (СИ)"

Автор книги: Рустем Саетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

Фанфик по повести Дж. Р. Р. Толкиена "Сильмариллион". Это повесть о Судьбе. Эльфы знают свое будущее. Знают, но не могут ничего изменить. Но иногда сердце просто не в силах смириться с неизбежностью. И кто-то пытается обмануть Судьбу. Вот только у реки Судьбы не одно русло. Она делится на множество рукавов, протоков, ручейков. Но текут они все равно в одно и то же Море, приводят к одному неизменному, предопределенному, неизбежному результату.

Саетов Рустем Явгарович

Глава 1. Подарочек.

Глава 2. Путешествие.

Глава 3. Вечер.

Глава 4. На север.

Глава 5. Под покровом ночи.

Глава 6. Черное дыхание.

Глава 7. Память.

Глава 8. Тьма.

Саетов Рустем Явгарович

Попытка к бегству

Это повесть о Судьбе. Эльфы знают свое будущее. Знают, но не могут ничего изменить. Но иногда сердце просто не в силах смириться с неизбежностью. И кто-то пытается обмануть Судьбу. Вот только у реки Судьбы не одно русло. Она делится на множество рукавов, протоков, ручейков. Но текут они все равно в одно и то же Море, приводят к одному неизменному, предопределенному, неизбежному результату.

Глава 1. Подарочек.

В Химринге холодно. В замке на вершине холма, открытом всем ветрам, всегда холодно, даже в середине лета. А сейчас весна. Но солнечная гостья не торопится заглядывать в промороженную крепость. Уж слишком часто там бывает другой гость – северный ветер. Он свободно влетает в узкие окна-бойницы, проносится по коридорам и галереям, таится под высокими сводами, прячется по углам. В королевские покои – несколько маленьких комнаток, выходящих окнами на север, весна заглянет в последнюю очередь.

Майтимо отложил карту, подошел к узкому окну. С высокой башни Лотланн виден был весь, до самых Железных гор, пики которых, окутанные клочьями черного дыма, вздымались, будто зубья железной короны из взлохмаченных волос... Не надо этих воспоминаний! Нельяфинвэ перевел взгляд на свои владения. Огромная плоская равнина, открытая мертвящему дыханию севера, тоже не торопилась одеваться зеленью. Лишь кое-где, прячась с южной стороны камней, показались первые робкие пучки травы. Ничто живое не выдерживает взгляда Врага. Как и новый воин гарнизона Химринга, синда, пришедший с юга со своей семьей и пожелавший поступить на службу к вождю нолдор.

Не все синдар хотели жить за Завесой Мелиан, некоторым нравилось селиться свободно, в светлых рощах по берегам Сириона и его притоков. Когда в эти края пришли атани, эльфам пришлось потесниться. Юный синда рассказывал, что первые пришельцы оказались спокойными и мирными, никого не обижали. Но они не задержались надолго, ушли на запад. А следом явились другие. Нет, эльфов-соседей и эти люди не задевали, но они принесли с собой мрак. Грубые, резкие, атани совершенно не чувствовали гармонию окружающего мира, им ничего не стоило срубить цветущее дерево, убить самку с детенышами. Причем не от голода, а просто ради развлечения. Этим странным тварям нравилось видеть, как мучается, умирая, беззащитное существо, приятно было ощущать мелодию чужого страдания. Эльфы больше не смогли оставаться в краю, наполнившемся дисгармонией. Многие ушли в Дориаф, но юный менестрель и его жена решили, что от зла нельзя прятаться, с ним надо бороться. И пришли в Химринг. Но когда синда взглянул на мрачные Железные горы, дышащие угрозой, вся его решимость биться с Тьмой испарилась, высушенная черным дыханием... "Слишком уж они чувствительные и ранимые, эти синдар, не получится из них настоящих воинов", – подумал тогда Майтимо. Он отправил менестреля в Нимхелле, щадя самолюбие юноши, объяснив, что южная крепость тоже нуждается в защитниках. Но в осадной цепи вокруг Ангбанда не должно быть слабых звеньев.

Майтимо поежился, подбросил в очаг пару поленьев. В его жилище приходится топить даже летом. Ну ничего, завтра предстоит поездка в Нимхелле. В замке, надежно укрытом в холмах на юго-западе его владений, наверняка уже стало тепло. Маленькая крепость построена так, чтобы вражьи орды не смогли прорваться к ней, пока стоит Химринг. С севера напрямую к Нимхелле ведет лишь узкая каменистая тропинка, по которой можно двигаться только по одному, а конный путь проходит через земли Макалаурэ, ответвляясь от основной дороги на юг. В Нимхелле хранятся припасы и живут жены и немногочисленные дети защитников Химринга. В маленьком уютном замке семеро сыновей Феанаро собираются на совет.

Завтра тоже предстоит встреча с братьями, нужно посоветоваться, рассказать им о своих подозрениях. Что-то в последнее время Враг проявляет странную активность: небольшие группы орков все чаще шныряют по Лотланну, будто испытывая бдительность сторожевых отрядов нолдор. Алькарион, военачальник Майтимо, приволок уже несколько пленников, и у всех один и тот же приказ: разными путями пробраться как можно дальше на юг. А беззвездными ночами над укреплениями нолдор летают Крылатые Стражи, поносятся стремительно и бесшумно, прежде чем лучники успевают наложить стрелу. Нельяфинвэ считал, что зря нолдор расслабились, слишком обманчиво это спокойствие и показная уязвимость вражеских отрядов.

Ближе к вечеру следующего дня Майтимо с небольшим эскортом воинов подъехал к Нимхелле. В южных холмах и вправду царила буйная весна, мягкое солнце успело прогреть толстые каменные стены крепости. Вот только желанного отдыха с дороги не получилось. Маленький замок встретил вождя довольно нелепым происшествием.

Едва всадники миновали ворота крепости, к Майтимо устремился синда-менестрель. Начальник охраны замка пытался удержать его, но невысокий щуплый эльф увернулся от мощного нолдо, бросился на колени перед вождем. Нельяфинвэ спрыгнул с лошади.

– Что за паника? Что случилось?

– Государь, моя дочь! Она пропала! Мы обыскали весь замок, ее нигде нет. Ее наверное, похитил Крылатый Страж! Она же еще совсем ребенок, если Италиндэ попадет в плен... – синда задохнулся от волнения, его всего трясло.

– Ну-ка, спокойнее! – Майтимо взял юного отца за плечо и повел в замок, – во-первых, крепость охраняется, неужели ты думаешь, что Морготова тварь вот так спокойно может подлететь к замку, на глазах воинов сесть посреди двора, схватить ребенка и унести?! А выход из Нимхелле только один, ворота всегда на запоре и охраняются, так что убежать девочка не могла. А, во-вторых, неужели ты или твоя жена не можете услышать своего ребенка? Вы звали девочку по осанвэ?

Нельяфинвэ пытался вспомнить имя синда. Менестрель с женой и маленькой дочерью прибился к его народу около трех лет назад. Менестрель... Ах да, Линдир!

– Звали, государь, все время зовем! Но ничего не слышим... – на глазах синда заблестели слезы, он переглотнул, – или девочки нет в замке, или... – несчастный отец отвернулся, прижимая руку к горлу.

"Что за ерунда! – недоумевал Майтимо, – куда мог пропасть ребенок? Похищение Крылатым Стражем – полный бред, воины бы заметили, услышали, да и не залетают эти твари так далеко... Пока не залетали. Предположить, что девочка все же сбежала из замка, проскользнула в ворота? Маловероятно, да и зачем? Скорее всего, малявка где-то в крепости, спряталась, закрылась и не отвечает на Зов. Может, обиделась за что-то на родителей? Такое недоброе поведение не вяжется с эльфийским ребенком, но другие варианты еще менее правдоподобны". Нельяфинвэ приказал позвать воина-следопыта, у которого была хорошо обученная охотничья собака. Поиск решили начать с жилища менестреля. В тесных комнатах короля встретила юная светловолосая женщина с заплаканными глазами, мать девочки. Она объяснила, что с раннего утра женщины в замке решили начать большую весеннюю уборку, и она не видела дочку до обеда. А за столом в трапезной девочки не оказалось, и на Зов родителей малышка не ответила. Такого еще не было, Итарэль с мужем принялись искать дочь. Поиски длятся уже три часа, не осталось уголка в замке, куда бы они не заглянули... Следопыт между тем дал собаке понюхать платьице девочки. Умный пес оглянулся на хозяина и неторопливой рысцой двинулся из комнаты.

Рядом с жилищем Линдира находился спуск в подвал. Собака уверенно повела эльфов вниз по лестнице. Итарэль недоуменно говорила мужу:

– Линно, я два раза туда спускалась, звала, во второй раз все закоулки осмотрела...

Майтимо шел последним, высоко держа кристалл-фонарик и, усмехаясь, думал: "Кажется, я был прав!" Пес остановился у тяжелой двери, царапнул лапой по доскам. Его хозяин потянул за железное кольцо. Пес стремительно ворвался внутрь, звонко гавкнул. От дверей кто-то с визгом шарахнулся, маленькая фигурка метнулась за бочку. Через мгновение женщина выволокла на свет растрепанное ревущее существо. Нельяфинвэ, стоя в сторонке, терпеливо дожидался, когда иссякнут слезы и объятия. Потом подошел, решительно отодвинул в стороны всхлипывающих родителей и поставил беглянку перед собой:

– Теперь объясни мне, маленькая Италиндэ, где ты была? Все это время пряталась в подвале, чтобы помучить родителей?

– Нет, господин, что ты! – девочка испуганно прижала к груди стиснутые ручонки, – не хотела я мучить маму с папой! Я просто... заигралась... Забыла про время!

– Заигралась! А ты не слышала, что тебя зовут?

– Нет, государь, там не слышно.

– "Там" – это где?

– На поляне...

– Так! Значит, ты все же выходила из замка? И каким образом?

– Через подземный ход.

– Что?! В моей крепости есть подземный ход?! И я ничего об этом не знаю?! – сказать, что Майтимо был ошарашен – значит, ничего не сказать, – где он?

– Здесь, рядом, государь! – девочка взяла высокого нолдо за руку, потянула в угол подвала, – вот, смотри! – малышка опустилась на корточки, заставила грозного короля сесть рядом, – тут камень такой есть, у самого пола, из стены выступает. Нажимаешь на него – и вот!

От легкого касания пальцев ребенка часть стены вдруг провалилась вперед, открыв путь в темноту. Майтимо протянул туда руку с фонарем – узкий туннель, аккуратно выложенный тесаным камнем, уводил прямо вперед, насколько хватало света. Оттуда тянуло холодным, застоявшимся воздухом.

– Я еще в прошлом году этот ход нашла, – рассказывала между тем Италиндэ, – я тут часто играю. А тогда у меня кристаллик из фонаря выпал, я за ним полезла и нажала нечаянно... Сначала испугалась очень. А потом интересно стало.

– И ты, значит, полезла посмотреть, – усмехнулся Майтимо, – и до какой-то поляны добралась. Где же эта поляна?

– Я уже много раз лазила, – призналась девочка, – сначала недалеко, страшно было. Потом до конца дошла, до выхода. Это там, за холмами, из окошка не видно, только если по дороге ехать. В роще березовой. Далеко! По тайному ходу быстрее, чем по дороге, но все равно долго получается. А в лесу сейчас так хорошо! Вот я и заигралась. А мама с папой из-за меня огорчились... – длинные ресницы малышки печально опустились, на них повисли слезинки.

– Ладно, у мамы ты потом еще попросишь прощения. А зачем ты вообще туда убежала?

– За черемухой...

– Что?!

– Да за черемухой! Она же сейчас расцвела.

Так вот что за странный запах не давал ему покоя с момента спуска в подвал! Черемуха! Он и забыл уже, как она цветет. Глядя зимой и летом на мрачные громады Эред Энгрин, нетрудно забыть нежность весенних цветов... Нельяфинвэ захотелось расхохотаться, а в груди что-то сжалось, так, что трудно стало дышать. Малышка продолжала покаянную речь:

– У мамы завтра день рождения, мне так хотелось ее порадовать. Она жаловалась недавно, что устала жить в каменном замке, что ей хочется в лес, на речку, где много травы и цветов...

– И ты решила подарить ей букет? Принесла?

– Конечно! – радостно заулыбалась девочка, – вот он! Смотри, какой огромный!

Италиндэ юркнула за нагромождение бочек и через мгновение вынырнула, прижимая к груди пышную охапку цветущих веток. Пьянящий аромат разлился по всему подвалу, такой, что у Майтимо закружилась голова. Появилось вдруг смешное желание зарыться в белую кипень лицом. И неудержимой лавиной нахлынули воспоминания:

"Весна в Амане, теплая, ласковая. Они с Финьо убежали подальше от дома, скрываясь от надоедливой малышни. Выбрались на какую-то полянку посреди березовой рощи. Там росла необыкновенно густая трава, изумрудно-зеленая, мягкая. А вокруг полянки цвели кусты черемухи.

– Смотри, Нельо, как морской прибой! Белопенный! Сейчас как хлынет на нас! – закричал Финдекано, расхохотался и, раскинув руки, бросился на поляну.

Майтимо, всегда считавший себя старшим, снисходительно улыбнулся:

– Придумал тоже! Черемуха как черемуха.

Но чудесное место неудержимо манило к себе волшебной красотой, и Нельяфинвэ тоже выбежал на полянку, уткнулся лицом в пышные белые гроздья, вдохнул чарующий аромат... Потом бросился в мягкую траву. Финьо подскочил и упал рядом, задев куст и стряхнув на друга целое облако теплых ароматных снежинок. Майтимо засмеялся, отряхивая лепестки с ресниц. А Финдекано приподнялся на локте и сунул в рот кузену несколько листочков молодого щавеля. И сам тоже с наслаждением захрустел первым даром весны, жмурясь от удовольствия..."

Гордый вождь нолдор постарался отогнать непрошеные воспоминания. "Еще не хватало сейчас дурацкой слабости!" Майтимо подошел к девочке, погладил по светлым пушистым волосенкам:

– Вот что, малышка, пообещай мне больше не делать таких глупых и опасных вещей. Одной из крепости выходить нельзя, тебя могли поймать орки. Вражьи слуги могли выследить тебя, найти тайный ход и пробраться в крепость. Ты хотела порадовать маму, а получилось, что напугала и огорчила. Ты же умная девочка, подумай над этим!

Нельяфинвэ оставил семейку синдар разбираться с подарками и извинениями, а сам торопливо вышел, надеясь, что в темноте подвала никто не разглядел его лицо...

Глава 2. Путешествие.

Спеша по узкому коридору в свои покои, Майтимо вдруг ощутил в комнатах знакомое присутствие. Макалаурэ! Уже здесь! Братец всегда приезжал раньше остальных, надеясь хоть немного поболтать со старшим наедине. Не мог сегодня хоть на полчаса задержаться! Вождю нолдор хотелось прийти в себя, а то разволновался, как мальчишка, из-за пустяка. Но Кано уже почуял родича, выглянул из дверей, радостно облапил, втащил в комнату.

– Нельо! Наконец-то! Я так соскучился, приехал, а тебя нет нигде. Ты где лазаешь? – в этот миг чуткий эльда заметил нечто необычное в лице брата, – что с тобой произошло?!

– Кано, рад тебя видеть! Все нормально, ребенок потерялся, искали. Ерунда, в общем, родители вот только переволновались. Лучше расскажи, как у тебя дела, как на дорогах?

– Все спокойно, даже слишком. За этим спокойствием все яснее ощущается НЕЧТО. Затишье перед бурей... Нельо, почему ты уходишь от ответа? Не хочешь довериться? Мы с тобой остались самыми близкими существами в этом жестоком мире. По крайней мере, у меня ближе тебя никого нет! Раньше, в Амане ты дружил с Финьо, я помню, как вы убегали от меня, чтобы отправиться вдвоем бродить по лесам. А я обижался, пытался проследить за вами, мне так хотелось участвовать в ваших приключениях, таинственных и невероятно интересных... Так мне казалось тогда. А сейчас Финдекано далеко, вас разделяет расстояние и невеселые обстоятельства. Но я-то рядом!

Майтимо усмехнулся, обхватил брата за плечи, ласково растрепал непокорные черные волосы:

– Это хорошо, что ты рядом, родной мой! А что это тебя пробило на детские воспоминания?

– Не знаю... В последнее время что-то часто вижу, как мы в Амане... Тогда еще все вместе – отец, мама... Стараюсь отогнать эти картины, после них слишком горько возвращаться в реальность. Но они все равно приходят, стоит только лечь в постель и закрыть глаза...

– Вот и меня настигло такое же воспоминание, в самое неподходящее время. На войне нет места нежным чувствам, но сердцу-то не прикажешь, тепла хочется... А расслабляться нам сейчас нельзя, в мире что-то назревает. Кстати, у меня есть новость поинтереснее, чем видения из розового детства – в Нимхелле обнаружился подземный ход! Отыскала его та самая малявка, что пропала сегодня утром. Представляешь – из моего замка есть тайный выход, ведущий далеко за холмы, ребенок гуляет по нему целый год, и никто ничего не знает!

– Ничего себе, ситуация! А откуда взялся этот ход? Кто проектировал Нимхелле?

– Калондо, талантливый архитектор и храбрый боец. Он и Химринг мне помогал проектировать, а строительством Нимхелле руководил от начала до конца. К сожалению, этот доблестный витязь погиб давно уже, в стычке с отрядом орков. А знаешь, Кано, я кажется, догадываюсь. У Калондо жена была, любящая, пылкая, в изгнание за ним последовала, не раздумывая. Наверное, архитектор надеялся оставить для нее путь к спасению, если на замок нападут. Их комнаты как раз над этим подвалом... Только не судьба: девчонка, горячая душа, отправилась с мужем в патрулирование, с ним и погибла.

– Наверное, так и было. Но, мне кажется, надо все хорошо проверить, мы все живем в постоянном страхе предательства. Нельо, а ты хоть посмотрел, куда туннель ведет?

– Не успел еще, – Майтимо вдруг задорно улыбнулся, – а давай сейчас слазаем, пока не стемнело! Вдвоем!

Озорное настроение овладело гордыми принцами нолдор. Как непослушные мальчишки, братья вооружились фонариками и тихонько спустились в подвал, никого не предупредив. Нельяфинвэ присел на корточки, нащупывая хитрый камень-рычаг. Макалаурэ светил ему, опираясь ладонью о каменную кладку. Внезапно кусок стены провалился вперед. Кано чуть не полетел кувырком в черную дыру.

– Осторожнее! – Майтимо поддержал брата. Светя в два фонарика, они с интересом рассматривали хитроумную конструкцию. Деревянная дверь была аккуратно оклеена тонкими каменными плитками и не отличалась от стен подвала, ни на вид, ни на ощупь. Подвешенная на сложных рычагах, дверца отодвигалась вперед, но, отпущенная, сразу вставала на место. Ход так же был выложен ровно отесанным камнем, за прошедшие годы ничто не нарушило плотную кладку. Но пробираться по туннелю рослым нолдор пришлось, согнувшись почти вдвое. Майтимо, шедший первым, вдруг поскользнулся, больно ударился локтем о стену, вполголоса помянул имя Врага.

– Не призывай, накличешь! – усмехнулся Макалаурэ.

– Конечно, хорошо тут ребенку было бегать! А нам проще на четвереньки встать. И не боялась ведь, проказница, одна тут путешествовать!

– Ну, это понятно. Детей ее возраста в крепости нет совсем. Скучно же, играть не с кем, и на приключение подбить некого.

– А ведь и правда! Я над этим даже не задумывался. Ни одного ребенка младше двадцати лет! Еще один верный признак грядущих бед.

Пробираться пришлось долго, так, что даже спины заболели. Хорошо, хоть пол в туннеле был сухой и ровный. Внезапно луч фонарика уперся в ступеньки лестницы, ведущей к потолку. Кано пролез вперед, ему двумя руками было удобнее нащупывать выход наружу. Очень скоро он задел какой-то выступ, и по потолку прошла щель, нестерпимо яркая для отвыкших от света глаз. Макалаурэ надавил в этом месте, крышка люка отлетела, оказавшись совсем легкой. А в дыру хлынул дневной свет и непередаваемый аромат молодой листвы и весенних белых цветов. Щуря привыкшие к подземной темноте глаза, братья вылезли наружу. И оказались в сияющем лесу. Солнце, уже клонившееся к западу, заливало все вокруг золотистыми мягкими лучами, и стволы берез блестели в них, будто изваянные из серебра. А невысокие деревца и кусты черемухи окутались цветами так буйно, что за белыми гроздьями не было видно листьев и ветвей. В этот ласковый предвечерний час в мире стояло затишье – ни один листочек не шелохнется. И белокипенные кусты казались окутанными собственным благоуханием, как еле видимой серебристой дымкой.

Майтимо и Макалаурэ, незаметно для себя взявшись за руки, шагнули навстречу дивной красоте, будто преодолевая грань в иной, запретный для них мир. Кано остановился посреди поляны и закрыл глаза, всем существом впитывая незамутненный свет, доброту и тепло этого места. А Нельяфинвэ приблизился к цветущему дереву и зарылся лицом в пышные ароматные гроздья... Благоухание наполнило его с ног до головы, растеклось по всему телу до кончиков пальцев, сплелось где-то у горла в душный клубок... "Ох, только не это!.."

За спиной вдруг послышалось сдавленное всхлипывание. Майтимо резко обернулся: Кано уже не стоял, а сидел в изумрудной траве, пряча лицо в ладонях. Нельяфинвэ рванулся, было к нему, но вдруг понял, что не надо сейчас трогать братишку. Слишком много горечи накопилось в его чуткой, ранимой душе музыканта, а вождь не имеет права показать слабость перед своим народом. Как и он сам. Старший брат мысленно укутал младшего теплым облаком понимания и сочувствия и сидел, прислонясь спиной к прогретому солнышком, надежному стволу, глядя на неистовое кипение весны. Хотелось сохранить в памяти это прекрасное, но такое мимолетное мгновение. В Амане и краски ярче, и цветы пышнее, и, главное, нет этого неистребимого чувства смертных земель – ощущения быстротечности красоты, страха перед будущим, которое непременно погубит ее. Но зато как ценен каждый такой миг...

И на фоне этой дивной красоты, будто наяву, Майтимо увидел маленькую светлоголовую девочку, танцующую среди бело-зеленой весенней круговерти. Волна острой тоски окатила нолдо с головы до ног: "А у меня никогда не будет такого вот маленького чуда – дочери... Не будет жены... Для эльфов не имеет значения долгое ожидание, но даже если закончатся все войны, и во всей Арде настанет мир и благодать, мы останемся прОклятыми. Нам, семерым сыновьям Феанаро, нельзя любить и быть любимыми. Мы сами выбрали свою Судьбу, и теперь ее не обманешь..."

Макалаурэ подобрался поближе к брату и теперь сидел плечом к плечу, тоже глядя на цветущий лес.

– Как же так случилось, что мы и думать забыли о красоте? – тихо, словно сам с собой, прошептал младший братишка, – живем среди войн и злобы, ненависть управляет всеми нашими действиями. Мы будто сами превратились в стальные клинки...

– А как иначе? – Майтимо хотелось обнять брата за плечи, но тот сидел справа. Даже в этот миг Судьба не давала возможности забыться, – стоит проявить слабость – и предательство найдет способ проникнуть в наши крепости. Меня больше беспокоит другое, – возможно, этого не стоило говорить, но Кано хочет откровенности. Что же, он ее получит, – мне кажется, Клятва необратимо изменила наши души, извратила и высушила навсегда... Чем бы ни закончилась эта война с Мэлько, нам уже не стать прежними. Сможет ли что-нибудь в этом жестоком мире растопить оледенелые сердца?..

– Может быть, любовь? – еще тише прошептал Макалаурэ.

– Нам нельзя любить, неужели не понимаешь? – с невыразимой горечью воскликнул Нельяфинвэ, – все, кто следует за нами, оказываются под прицелом Жребия Нолдор. Так сказал Намо Мандос. А самые близкие и любимые существа – жена, дети?! Ведь наше проклятье падет и на них! Одно дело – страдать и преодолевать тяготы самому, и совсем другое – видеть, как мучается родное существо! Представь, каково это: смотреть, как терзают твою любимую, пытают, убивают ребенка?! А если Враг потребует чего-нибудь, приставив нож к горлу твоей жены, сможешь ты ему отказать?!

– Нельо, замолчи, пожалуйста! – взмолился Кано. Его трясло, описанные картины неотступно стояли перед глазами.

Майтимо заставил себя успокоиться. Все же обнял брата обрубком руки, притянул поближе. Макалаурэ прижался к нему, крепко зажмурив глаза... В этот миг на него обрушилось видение:

"Море бьется о скальный монолит со страшной силой. В этом месте всегда такой яростный прибой – он уже знает. Скала из необычайно твердого кварца обрывается в море отвесно, и глубина здесь неизмеримая. Поэтому сияющий камень никто никогда не найдет. По крайней мере, пока не разрушится Арда. Но ему уже все равно. Больше не осталось ненависти, боль уже не ощущается, тоска струится рекой где-то в стороне от него, не задевая. Есть лишь бесконечная усталость. И понимание.

Он стоит на самом краю обрыва, море бьется под ногами, но брызги сюда не долетают. Понимание звучит в его душе музыкой, от которой содрогаются скалы. Понимание кричит ему, что все произошедшее не случайно – создание и похищение сильмарилей, клятва, войны, предательство и братоубийство. Без страданий и бед для Мироздания невозможно движение вперед по Реке Времени. Повезло же им семерым во главе с отцом оказаться на острие Судьбы! Но теперь все кончилось. Хорошо, или плохо, не ему судить, главное, кончилось! Понимание складывается в слова, поднимается к губам, и звучит песня. Последняя.

Два юных эльфа из народа Келеборна подглядывают за ним из-за скалы, он чует их, но ему уже все равно. Сегодня отплывает последний корабль на запад. Келеборн и Галадриэль не приняли прощения, не захотели последовать призыву Эонвэ. Они отправляются на восток, здесь оставаться нельзя – весь Белерианд медленно, но верно погружается в море. Те, кто не последовал за Галадриэлью, уже восходят на корабль. А мальчишкам любопытно взглянуть на прОклятого. Что ж, пусть они принесут народу Эльдар его последний привет.

Песня кричит о понимании, которое всегда приходит слишком поздно, о прошлом, которого не вернешь, о мечте и цели, к которой стремишься, вкладывая все силы, забывая себя и близких. И вдруг, в какой-то миг становится ясно, что будущего для тебя уже нет, а все самое важное и дорогое ты сам добровольно оставил позади. В награду и в наказание дано это понимание, но кончились силы, больше нет воли к жизни, не осталось места для шага вперед – впереди пропасть, пустота без проблеска надежды...

Дрожь земли становится сильнее, с соседней скалы срывается огромный камень, падает в море, подняв тучу брызг. Но кварцевый монолит, на котором он стоит, не расколется на части. Рухнет в океан целиком. Он знает, что сейчас произойдет, но не двигается с места. Куда? Вперед не шагнешь – обрыв, а назад ему уже не вернуться никогда...

Юные ослушники покидают свой наблюдательный пост и перепугано мчатся от берега. Правильно делают – их мама ждет. А его? Наверное, ждет, несмотря ни на что..."

Видение промелькнуло слишком быстро, не оставив в памяти четких воспоминаний. Макалаурэ сильно вздрогнул и замотал головой, отгоняя непрошеные прозрения. И так ясно, что ничего хорошего их в будущем не ждет, зачем подробности?

– Кано, ты чего? Прости, наговорил тебе глупостей, – обеспокоился старший брат.

– Это не ты, это я сам, – рассказывать о видении не хотелось, и Макалаурэ заговорил о другом, – Нельо, мне вдруг подумалось: нас семеро братьев, и никто, кроме Атаринке, не женат. Келебримбор – единственный внук нашего отца. Если ужасная Клятва погубит нас всех, род прервется.

– Я тоже не раз думал об этом, – Нельяфинвэ откинул голову на ствол березы, глядя на легкое шевеление листвы, – но что мы можем поделать? Братик, женитьба для нас все равно не выход. Если бы суметь уберечь Тьелпе от Жребия! Ведь Клятву тогда с нами он не произносил.

– А как? Если бы отослать его куда-нибудь, далеко-далеко отсюда, где не слышали о войне, о Морготе...

– Нет в Арде места, кроме Амана, куда не дотянутся его грязные лапы. Да и Келебрмбор никогда не согласится покинуть отца, даже если Курво погонит его силой... Хотя... – Майтимо вдруг резко замолчал, уставившись в одну точку.

– Что-то придумал? – Кано с надеждой повернулся к старшему брату.

– Если Тьелпе не согласится добровольно... Нужно убедить Атаринке сделать что-нибудь такое, чтобы сын рассердился на него, возмутился. Пусть даже возненавидит! Главное, чтобы отрекся от отца и ушел. Подальше от нас всех, от Проклятия! Когда-нибудь он поймет и простит. Но уберечь единственного племянника, кровинку нашу, мы должны любой ценой.

Макалаурэ потрясенно смотрел на брата.

– Это жестоко, Нельо, – наконец тихо произнес он.

– Это единственная возможность! Нужно уметь вовремя отказаться от чего-то, чтобы сохранить более важное. Нужно, чтобы и Курво это понял. Попробую завтра убедить нашего упрямого братца, – Майтимо вдруг тепло улыбнулся братишке и резко изменил тему разговора, – а насчет красоты ты прав! Мы забыли, что значит радоваться чему-то простому и светлому. Давай завтра устроим музыкальный вечер! Споем и послушаем забытые песни, посидим у камина, согреваясь ощущением, что рядом родичи и друзья.

– Я уже не помню, как это – просто петь, – прошептал Кано с грустной улыбкой.

– Вот и вспомнишь! – Нельяфинвэ поднялся и еще раз прижался лицом к белым цветам, – братик, пойдем домой. Только не под землей. Прогуляемся немного по весенним тропинкам, стражу на воротах удивим!

Глава 3. Вечер.

Майские ночи светлые, и сейчас, несмотря на поздний вечер, солнце все еще висит над горизонтом, оранжевыми пальцами проникая в узкие окна-бойницы, разбрасывая зайчики по стенам, заигрывая с отблесками пламени в очагах. Нимхелле – маленькая крепость, и Каминный зал в ней лишь один. Он служит и трапезной, и комнатой для совещаний, а так же местом для проведения праздничного вечера, как сегодня. Даже повод нашелся – у одной из обитательниц замка сегодня был день рождения. Остатки пира давно убраны, столы и стулья сдвинуты по углам, вокруг одного из каминов расставлены удобные кресла. Рядом с другим – импровизированная сцена – свободное от мебели пространство, куда выходят певцы и сказители. Несмотря на солнечную погоду, вечер оказался более чем прохладным, и камины жарко топятся.

Майтимо расположился позади всех, поближе к огню. После страшных лет, проведенных в плену на Севере, он любил тепло и ничего не мог поделать с этой маленькой слабостью. Братья сгрудились вокруг него и притихли, заслушавшись. Сказитель исполнял какую-то длинную балладу, но Нельяфинвэ, думая о своем, не воспринимал смысла, слова скользили вокруг него гладкими волнами, уводя мысли далеко-далеко, вслед за бескрайней памятью эльдар... Майтимо думал о Финдекано, своем неунывающем друге, горячем, но справедливом, в юности страстно любившем путешествия и приключения. Каким он стал сейчас? Они не виделись уже целую вечность. Раньше, в первые века после расселения по Белерианду, друзья нередко встречались, не только чтобы обсудить важные вопросы, но и просто побыть вместе. Но не так давно Финьо женился, у него родился сын. И почему-то не стало времени на друга... Нельяфинвэ подумал, что даже ни разу не видел племянника. Почему все в жизни складывается так нелепо и печально? В ответ на невысказанный вопрос в памяти холодным, неумолимым приговором всплыло пророчество Мандоса: "Все начатое вами во имя добра, завершится лихом; и произойдет то от предательства брата братом и от боязни предательства. Обездоленными станете вы навек..." Майтимо вдруг ясно понял, что все, происходящее сейчас – лишь начало, мелкие неприятности, преддверие настоящих бед. А Проклятие вот-вот готово проснуться. Так как же другой племянник? Ведь он так и не поговорил с Атаринке! Майтимо тихонько окликнул братишку. Куруфинвэ обернулся. Карнистиро, сидевший рядом с Нельяфинвэ, уступил Курво место, но тот не сел по-нормальному, а устроился на подлокотнике кресла старшего брата: