355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рустам Максимов » Ментовский вояж. Везунчики » Текст книги (страница 9)
Ментовский вояж. Везунчики
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 22:27

Текст книги "Ментовский вояж. Везунчики"


Автор книги: Рустам Максимов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   – Ну, то, что эти амеры вояки не особо серьёзные – видно невооружённым глазом, – вступил в разговор Соловьёв. – Автомат держать, конечно, умеют, но не более.

   – Зато умеют работать скальпелем, на что способен отнюдь не каждый, – возразил я. – Будь на их месте крутые спецназеры – лежать бы сейчас Кольке в церкви, рядом с Антоновым и Федосеевым.

   – Твоя правда, майор, – согласился со мной тёзка. – Чёрт, ну, как же вы, так, мужики, а?

   – А вот так – каком к верху. Лопухнулись мы, и всё тут, – зло отозвался Михаил. – Сам завтра увидишь видео, когда суд будет. А сейчас не береди рану, и так тошно.

   Мы потеснились, перебравшись, кто куда, расселили вновь прибывших с комфортом. Дом у Николая, конечно, не маленький, но в нём никак не помещались дополнительные семеро человек, а именно столько было гостей-американцев. Семь морпехов, среди которых пара женщин, и один легкораненый боец. Женщины, впрочем, казались способными за себя постоять, и, как показала практика, были привычны к виду крови.

   Прикинув количество едоков, Саша Барулин вздохнул, и попросил помочь ему с готовкой. Пришлось почти всей толпой топать на кухню. Вскоре туда же заглянул лейтенант-американец, и, не говоря лишних слов, присоединился к чистке картошки. За ним появились и другие морпехи, принялись помогать, кто чем, толкаясь и мешая друг другу.

   Капитан посмотрел на этот бедлам, и отобрал себе пятерых 'поварят'. В результате я оказался лишним, вышел во двор, где и столкнулся с Коллинзом. Тот общался со слегка подвыпившей Мариной, и, что удивительно, не смотрел на девушку с осуждением, как это было у здания администрации.

   Американец, похоже, успел расспросить Марину про полёт 'аэробуса' и его посадку на воду, про то, что на шоссе приземлились ещё два авиалайнера, и про много другое. Девушка ничего не скрывала, говорила, и говорила, словно на исповеди. Коллинз лишь качал головой, уточняя какие-то детали. Мда, морпех – он и в Африке морпех, даже если полевой хирург.

   – Владимир, можно ли нам съездить на побережье, а затем посмотреть самолёты? – увидев меня, поинтересовался подполковник. – Мы возьмём с собой эту замечательную девушку, если она будет не против.

   – Хорошо, Дэвид, сейчас пообедаем, дадим задачи личному составу, и съездим на море, – подумав, я согласился с предложением американца. – А затем я бы хотел проехать к тому месту, где вы пересекли границы миров – когда выехали с полигона, и когда вновь вернулись в 'наш' мир.

   Спустя примерно час с небольшим я ехал к морю вместе с Коллинзом на его 'хамви'. Для начала подполковник попросил показать ему дорогу к церкви, где он поднялся на колокольню, и зафиксировал весь окружающий ландшафт на свою видеокамеру. Затем американец проложил весьма сложный маршрут, в результате чего мы посетили место аварии фуры с продовольствием, а затем прокатились по пляжу, огибая лесистый мыс.

   Вскоре впереди показался полузатонувший 'аэробус', какие-то обломки на песке, следы гусениц 'витязя', тянущиеся к пробитой сквозь лес дороге. Мы свернули на этот путь, и уже через три минуты выехали на шоссе, где повернули налево, в сторону 'аэропорта Данилово'. Так со вчерашнего дня величали место стоянки на трассе двух успешно приземлившихся самолётов – 'боинга' и 'ила'.

   Работавшие в поте лица лётчики не ждали никаких гостей, но были в курсе всех новостей посёлка. Получив известие о жертвах среди мирного населения, Зайченко отослал в Данилово пару ополченцев, выставленных погибшим участковым для охраны авиалайнеров. Затем из посёлка примчались несколько пацанов, которые до стрельбы крутились вокруг, да около, и рассказали, что произошло. Рассудив, что лётчики ничем не помогут ни раненым, ни погибшим, пилоты продолжили снимать двигатели с 'боинга'.

   После появление американских морских пехотинцев работа застопорилась. Немцы и французы – отличные работяги, по словам наших пилотов – втянули подполковника в длительную беседу. Марина едва успевала переводить, я слушал, узнавая для себя множество интересных моментов и технических подробностей.

   В-общем, оказалось, что самолёт 'Люфтганзы' практически не имеет шансов вновь подняться в воздух – повреждённая при посадке стойка носового шасси требовала заводского ремонта. Чудо, что она ещё полностью не накрылась. Лётчики трёх стран изучили проблему, и решили, что 'боинг' можно стать кладезем запчастей и материалов, которые однозначно понадобятся нам, землянам.

   Наш же 'ил' был в рабочем состоянии, и мог взлететь в любой момент. Оставалось лишь освободить взлётную полосу, для чего требовалось столкнуть 'немца' с трассы. Дело, в общем-то, не особо сложное, но состояние почвы вокруг шоссе не позволяло просто так выпихнуть многотонную машину в чистое поле. Поэтому экипажи занялись облегчением 'боинга' – снимали с самолёта двигатели и другие ценные девайсы. Кроме этого, французы надеялись в перспективе вытащить на берег и свой собственный 'аэробус', чтобы разобрать его на материал. Планы, как говорится, наполеонские, оставалось надеяться, что и возможности лётчиков не разойдутся с их намерениями.

   – Владимир, я многое повидал, и имею полное право утверждать, что эти люди – самые настоящие герои, – заявил мне Коллинз, когда мы распрощались с пилотами, и уехали с шоссе. – Да, да, не я, не мы, медики, а они – спасшие сотни жизней. Я надеюсь, что их знания и опыт будут востребованы в этом новом мире.

   – Согласен, Дэвид, – кивнул я. – Предлагаю сегодня вечером посидеть всем коллективом, отметить наше знакомство, помянуть погибших, и просто подлечить нервы.

   – А ты хитрец, товарищ майор, – улыбнулся подполковник. – Ладно, будь по-твоему – посидим, выпьем водки – русского национального напитка.

   – Будешь смеяться, Дэвид, но бар у 'Ерёмы' забит вашим виски и французским коньяком, – засмеялся я. – Там всего лишь пара бутылок водки, да и та шведская.

   – Расскажи мне, Владимир, про своего друга 'Ер-йоу-му', – попросил Коллинз. – Вы, как и мы, воевали с талибами, да?

   – В те времена их называли 'духами', – помолчав, я решил рассказать американцам, как мы лазили по горам, сидели в засадах, ставили минные поля, ели из одного котелка. – После развала Союза в Таджикистане началась гражданская война...

   Как-то незаметно я втянулся в повествование, и вскоре обратил внимание, что подполковник очень внимательно меня слушает. Стоявший за турелью сержант Мак-Кинли спустился вниз, притих на своём сиденье, и даже перестал жевать жвачку. Марина переводила, причём делала это с куда большим интересом, чем беседу морпехов с пилотами. У меня возникло ощущение, что девушка изучает мою личность по моему же рассказу, словно заправский психолог. Хе-хе, девочка, не тебе соревноваться в психологии с матёрым опером.

   – Мы приехали, Владимир, – неожиданно прервал меня Коллинз. – Вот это место, где мы пересекли границу с Россией. Там, дальше – чужой лес, чужие звери, абсолютно не наша земля. Я не рискну ехать туда на этой 'жестянке'. Туда надо ехать на бронемашине.

   – Дэвид, а сколько километров вы проехали по чужой земле между полигоном и нами? – поинтересовался я, удивляясь про себя неожиданной трусости американца. Впрочем, на нас никакие 'тигры' не нападали, и мы углублялись в чужой мир метров на двести, не более. – Меня интересует расстояние по-прямой.

   – Сколько по-прямой – я не знаю, – подумав, ответил подполковник. – Мы покружили по чужому лесу около часа, прежде чем выбрали более-менее проходимый маршрут. Думаю, полоса чужой земли тянется на двенадцать-пятнадцать...эээ, километров.

   – Десять-двенадцать километров, сэр, – уточнил сидевший позади сержант. – Я почти всегда стоял на месте, пока Вы с лейтенантом искали дорогу, поэтому примерно запомнил, сколько мы проехали без блужданий.

   – Да, да, Рон вёл грузовик, к которому мы возвращались раза четыре, – кивнул Коллинз. – Поэтому он прав, а не я.

   – Ладно, поехали обратно в Данилово, – решил я, поглазев на пробитую американцами дорожку сквозь кустарник. – Дэвид, я всё-таки хочу проехать по вашему маршруту, посмотреть ваш полигон. Никогда не был в Штатах – хочется побывать.

   – Хорошо, Владимир, ты побываешь в Америке. Мы, кстати, также никогда не бывали в России, – усмехнулся хирург. – Имей в виду, что на нашем полигоне расставлены мишени для боевых стрельб – корпуса старой и разбитой техники, годной лишь на металл. Поэтому ничему там не удивляйся.

   Когда мы приехали обратно на базу, ко мне подошёл Михаил, извинился перед гостями, и отозвал меня в сторону для приватного разговора. Я удивился такой конспирации, сказал американцам, что сейчас подойду, и последовал за капитаном.

   – Володя, знаешь, что я видел у ополченцев? Автоматы! Самые настоящие Пэ-Пэ-Ша. Не шучу, – Ковалёв действительно был обеспокоен не на шутку. – Пока тебя не было, Никитин прислал вестового на велосипеде, и тот передал записку. Вот она. А у вестового за спиной был 'шпагин', я отвечаю.

   – Ну, и что из этого? У нас же есть пулемёт, немецкий, почему бы и Василию не раскопать старый схрон, – заметил я, читая записку от нового главы. – Странно, почему он послал из-за ерунды вестового, когда бы мог просто вызвать по рации.

   – Вот и я не понимаю, зачем присылать автоматчика, когда есть рации, – нахмурился мой напарник. – Это ещё не всё. Американка Кейт заперлась в ихнем броневике, и разговаривала с кем-то по радио. Сам я не видел, но мне Лёня сказал, охранник. Не к добру это, что-то они затевают, эти чёртовы америкосы.

   – Может, Коллинз не сказал нам всей правды, и на ихнем полигоне оказалась крупное подразделение 'кожаных воротников', и те вскоре пожалуют вслед за разведчиками? – предположил я. – Хм, это не объясняет, почему отряд подполковника двинулся в путь... По идее медики должны сидеть в тылах, а не лезть вперёд, вместо разведчиков. Если бы у этих семи амеров были товарищи, то они давно бы пожаловали в Данилово. Нет, в этом нет логики, здесь что-то другое.

   – Ну, как знаешь, – насупился Ковалёв. – Я доложил тебе о своих подозрениях, а ты решай, что теперь делать.

   – Не будем спешить, Миша, – решил я, вновь пробежав глазами записку Никитина. – Полагаю, что ты уже поделился подозрениями с парнями, а наших оперов никакие морпехи не обведут вокруг пальца.

   – Да, мужики держат ухо востро, – хищно оскалился капитан. – Если что, мы уделаем пиндосов первыми, причём по-тихому.

   Около часа спустя мы с Ковалёвым отправились на разговор с новым главой, решив на обратном пути завернуть к 'госпиталю'. Двор Никитина нашли быстро, благо заранее знали, куда свернуть. После известных событий глава решил не тревожить покой раненых, и перенёс штаб в своё собственное жилище.

   – Проходите, товарищи, чувствуйте себя, как дома, – в ответ на приветствие кивнул Василий, сразу же представляя коренастого дядьку в камуфляжной кепке. – Знакомьтесь: Александр Матвеевич Доценко, с сегодняшнего дня отвечающий за возрождение покинутых деревень.

   – Смотри, ты не верил, – пихнул меня локтем Михаил. – Вон, у Александра Матвеевича 'шпагин' на плече, готов поставить, что не муляж, и не игрушечный.

   Действительно, на плече гостя висел автомат Шпагина с дисковым магазином. Держался Доценко свободно, уверенно, как и полагает вооружённому человеку, не боящемуся никого и ничего. Дядька пожал нам руки, пристально оглядел с ног до головы, словно впервые видел. Хотя, может, так оно и было.

   – Присаживайтесь на диван, мужики. А ты, Матвеич, не тяни, излагай свою просьбу, – Никитин присел на стул напротив нас. – Наташа! Принеси нам чего-нибудь перекусить, гостей угостить.

   – Дела у нас не самые весёлые, товарищи, – Доценко погладил свои пышные усы, бросил острый взгляд в нашу сторону. – Чтобы всем выжить, надо немедленно начать посевные работы. Для этого требуется земля, горючее, техника, семенной фонд, и рабочие руки. В достатке у нас лишь последнее и предпоследнее. Земля, к сожалению, частично запущена, а солярки для тракторов хватит на месяц-другой.

   – В посёлке есть несколько лошадей, – напомнил новый глава. – Пахать, кстати, можно и на коровах. В войну, Матвеич, и не такое бывало.

   – Придёт время – будем пахать и на коровах, – вполне серьёзным тоном произнёс собеседник. – А пока надо выжимать максимум из техники. В-общем, с завтрашнего дня мы начинаем распахивать заброшенные поля, и заново отстраивать покинутые деревни. Для этого очень нужен ваш вездеход, без которого нам никак.

   – И нафига вам 'витязь'? – поинтересовался мой напарник. – Это же не трактор, на нём пахать как-то не очень.

   – Никто не собирается пахать на 'витязе', он нужен нам как самоходный дом для бригады строителей, – Доценко, похоже, совершенно не имел чувства юмора. – Вы были на ферме Макеева, и лучше нас знаете, какие звери бродят в чужих лесах. Мужикам, которые первыми начнут работу в покинутых деревнях, придётся ежечасно рисковать своей собственной шкурой. У нас есть автобус, пара бытовок на колёсах, но это не совсем то, что нужно.

   – Что же, 'витязь' подходит на роль самоходной крепости, – я согласился с железной аргументацией Матвеича. – Работать, как понимаю, будете вахтовым методом?

   – Да, нет никакого смысла кататься туда-сюда, да попусту жечь горючее, – ответил собеседник. – Поедем сразу целой бригадой, человек пятнадцать, восстановим наиболее сохранившиеся дома, потом перейдём к следующей деревеньке. Даст бог, за пару недель управимся, начнём расселять народ.

   – Я всё-таки спрошу: а где вы раздобыли свой Пэ-Пэ-Ша, Александр Матвеевич? – не удержал любопытства мой напарник. – Уж больно он хорошо сохранился, ажно завидно.

   – Где взяли, там, к сожалению, больше нет, – вместо Доценко отозвался Никитин. – Мы же не спрашивали вас, где вы отрыли Эм-Гэ.

   – Михаила интересует, каким образом удалось обеспечить столь хороший внешний вид оружия, – усмехнувшись, уточнил я. – С патронами, кстати, как – не сгнили?

   – Секрет сохранности прост: герметичная бочка, солидол, отсутствие перепадов температур, – улыбнулся в ответ Василий. – Патроны ещё толком не отстреливали, не до того было. Наташа! Гости, что, так и уйдут голодными?

   Появилась хозяйка, вполне симпатичная женщина около сорока лет, принесла большой поднос с разнообразными холодными закусками. Затем на столе появился чайник, домашний пирог, банка с малиновым вареньем. Пожелав всем приятного аппетита, супруга Никитина удалилась, шурша юбкой. Василий хмыкнул, гордо глянув в нашу сторону, мол, хороша Маша, да не ваша.

   За трапезой поговорили практически обо всём, обсудили многие вопросы, согласовав некоторые позиции с местной властью. В частности, новый глава реорганизовал работу наблюдателей на колокольне, заменив местных девушек квартетом пенсионеров уже непризывного возраста. Кроме этого, Никитин послал в Замятино ещё пятерых ополченцев, чтобы усилить отряд Семён Семёныча. На эту деревеньку, как мы поняли, местные власти возлагали огромные надежды в плане расселения народа.

   Попутно мы решили вопрос о замене 'витязя' парой грузовиков, чтобы лётчики смогли демонтировать двигатели с 'боинга'. Василию ещё раньше понравилась идея превратить авиалайнер в комфортабельное общежитие, но он сразу же предупредил, что без помощи местных пилоты сразу же сядут в лужу. Почти в прямом смысле этого слова, т.к. почва вокруг того участка шоссе очень вязкая. Самолёт можно было столкнуть с трассы, лишь построив бетонные дорожки под его шасси. Материал для этого – бетонные плиты – как оказалось, имелся, и, по идее, в достаточном количестве. Не так давно в Данилово началось возведение двух особняков для каких-то не самых бедных горожан, материалы для стройки подвозили весь апрель, в т.ч. кирпич, арматуру, бетонные перекрытия. Теперь местные планировали использовать всё это добро для ремонта домов в Замятино и в заброшенных деревнях.

   Кроме этого, Никитин намекнул, что еремеевский забор построен из очень хороших плит, которым нашлось бы и иное применение. Я согласился с идеей Василия, предложив для приличия дождаться одобрения со стороны хозяина этого забора. А то как-то неприлично ломать постройки в доме человека, который приютил тебя и многочисленных незваных гостей. Начнёшь с забора, а там и до брусчатки руки дойдут, и до прочего.

   В конце разговора, уже под чаёк, обсудили американцев, которые оставались 'тёмной лошадкой', непредсказуемой, но с очень хорошими зубами. Никитин предложил идею интегрировать морпехов в силы самообороны Данилово, чтобы амеры не оказались в стороне от общественных процессов, и не стали бы источником каких-нибудь проблем. Коллинз в этом случае назначался бы главным по медицине, с весьма широкими властными полномочиями. Я пообещал подумать, прозондировать позицию Дэвида на этот счёт, обставить данное предложение так, чтобы подполковнику сложно было бы пойти в отказ.

   – Василий, думаю, ты прекрасно понимаешь, что завтра трибунал вынесет десяток смертных приговоров, которые надо будет приводить в исполнение, – я решил заранее расставить все точки над 'и'. – Имей в виду: ни я, ни мои люди в палачи не пойдут. Одно дело убить, когда на тебя нападают, и совсем иное – казнить, пусть даже преступников. Поверь, я знаю, о чём говорю.

   – Умеешь ты под конец обломать, майор, – тяжело вздохнул глава. – Думаешь, если мы деревенские, то нам пофигу, кого закалывать – кабанчика, или человека? Да у меня самого эта мысль о казни не выходит из головы, постоянно давит, и давит, как не знаю, что. Не знаю я, кому поручить это дело! Не знаю!

   – Смягчить приговор, как я понимаю, невозможно? – на всякий случай закинул удочку Ковалёв. – Ну, типа, заменить 'вышку' пожизненным, или каторгой?

   – Нет, Миша, не в данном случае, – отрицательно покачал головой я. – Да, никто и не пойдёт на такое, не тот мир, и не то время.

   – Есть один вариант, товарищи начальники, – неожиданно заговорил Доценко. – Даст бог, никому из наших не придётся проливать кровушку, и брать лишний грех на душу.

   – Говори, Александр Матвеевич, что за вариант такой? – сразу же оживился Никитин. – А то хоть самим в палачи идти.

   – Тех, кого приговорят казнить, надо попросту запереть в подвале старой водонапорной башни, не кормить их, и не поить, – промолвил гость, очень внимательно наблюдая за нашей реакцией. – Остальное они сделают сами. Жестоко, конечно, но Романа Георгиевича нам никто не заменит, да и Антонову они не дали ни одного шанса. Такой вариант, товарищи.

   – Жестоко. Жестоко, но справедливо, – помолчав, согласился глава. – И я не вижу никакого иного решения. Наверное, так и поступим, если никто не захочет марать руки о всякую грязь.

   – Ладно, товарищи, будем считать, что вопрос решён, – глянув на часы, я поднялся на ноги. – Нам ещё надо американцам застолье выкатить, напоить, накормить, и в печь посадить. Шучу. Удачи, мужики.

   – Чёрт, да этот Доценко хуже маньяка, – уже на улице произнёс мой напарник. – Интересно, не сидел ли он, часом? А если сидел, то по какой статье?

   – Да, пофигу, Миша, – отозвался я, садясь за руль. – Забудь и забей. Жизнь пошла другим путём, и всем нам дали второй шанс. Наше прошлое осталось в другом мире. Извини.

   Ковалёв ничего не сказал, лишь громче обычного хлопнул дверью. Мы поехали на базу через 'госпиталь', проведали раненых, поговорили с сиделками. Выяснили, что ни Николай, ни девушка ещё не пришли в себя, а полчаса назад пациентов проведала американская докторша-капитан, приехавшая с переводчицей на 'хамви'. Джулия, как я понял, намеривалась заступить на ночное дежурство, чтобы лично контролировать состояние пациентов. Американцы взяли очередные очки в свою пользу.

   Вечером пили почти все, невзирая на национальность, звания и пол. Кто-то выпил чуть больше, кто-то – часовые на воротах – лишь пригубил символически. Зато все поели, сколько хотели, никто не остался голодным. Во дворе дома развели большой костёр, пару костров поменьше для шашлыков и барбекю, пустили по кругу пару бутылок отличного виски. Зеленцов распорядился, чтобы Костя сгонял в 'госпиталь' с угощением для Джулии и сержанта Мак-Кинли, которые следили за состоянием раненых.

   Пока народ отдыхал и расслаблялся, я улучил момент, отловил Марину, а затем попросил Коллинза улизнуть для беседы тет-а-тет. Дэвид, похоже, нисколько не удивился, и пошагал с нами к мостику через ручей. Предупредив переводчицу, что отныне она включена в круг посвящённых, я приступил к беседе я подполковником.

   Американец удивил. Как оказалось, он сам хотел занять какое-то место в местной иерархии, чтобы форматировать многонациональную толпу пассажиров во что-то более похожее на коллектив. Надо сказать, что иностранные граждане сразу же прониклись уважением к Коллинзу и его людям, признали влияние и авторитет морпехов, и прислушивались к мнению подполковника.

   В то же время, Коллинз не хотел давать никаких обещаний сейчас и здесь, отшучивался, предлагал для начала освободить шоссе, и совершить облёт хотя бы ближайших окрестностей нового мира. Американец не исключал, что кроме всех нас в чужом мире оказалось множество землян, среди которых могут оказаться самые разные люди и сообщества. К примеру, подполковник не хотел бы встречаться с китайцами, с вьетнамцами, не желал бы жить по соседству с арабами, и с любыми другими мусульманами.

   Я быстренько прикинул национально-религиозный состав населения Данилово, и стал активно расписывать Коллинзу, как ему повезло с русскими. Дэвид не спорил, соглашался, но продолжал гнуть свою линию. В конце концов, мне удалось выжать из американца обещание, что тот подумает денька три, и примет какое-либо решение.

   Марину этой ночью я так и не отпустил. Как-то само собой получилось, что после ухода Коллинза мы остались на мостике одни, и продолжили разговор о нас. Затем уединились в одной из запирающихся на ключ комнат еремеевского особняка, и перешли к сладкому. Девушка оказалась горячей, достаточно опытной, жаждущей ласки и ощущений после пережитых стрессов. А стрессы, как известно, хорошо снимаются интимной близостью с особями противоположного пола.

   Под утро меня разбудил Толик, и страшно зевая, сообщил, что шефу пора бы отправляться на дежурство, а не почивать с красавицей под боком. Я шутливо погрозил Новичонкову кулаком, тихонько, чтобы не разбудить Марину, улизнул из комнаты, вышел во двор. Стоял тот предрассветный час, когда ночь постепенно сдавала свои права нарождающемуся дню, таяли сумерки, а по низинам стлался туман. В почти полной тишине с моря доносился лёгкий шум прибоя, обычно не слышный в дневное время.

   Дежурили на пару с Марком, эмчеэсником из Архангельска. До этого момента у меня как-то не получалось пообщаться с этим парнем, и я постарался восполнить данное упущение. Как оказалось, Марк имел в своём послужном списке военное прошлое – служил на Кавказе в спецназе Внутренних войск, о чём предпочитал не распространяться.

   Я припомнил, что Барулин упоминал о командировках эмчеэсника, имевшего звание капитана, но по какой-то причине эта информация влетела мне в одно ухо, а через другое вылетела. Мда, старею. На вид Марк – тихий скромный парень, даже немного стеснительный, и никто бы не подумал, что он владеет практически всеми видами стрелкового оружия, водит БТР, умеет работать с ножом, сапёрной лопаткой. Кроме этого, не понаслышке знаком с миномётом, АГСом, различными минами и взрывными устройствами.

   В-общем, я подумал, и предложил эмчеэснику на выбор автомат, или снайперскую винтовку. Марк подумал, и выбрал СКС с оптикой, а как дополнительное оружие – старый, проверенный временем и многими войнами ТТ. Тот самый, с глушителем, из еремеевского запаса. Попутно наш новый снайпер намекнул, что неплохо бы стянуть что-нибудь зачётное у американцев, уж очень у них навороченные стволы, ажно завидно. Я засмеялся, и ответил, что морпехи скоро перейдут из разряда гостей и союзников в статус нашего личного состава.

   Ночь не принесла никаких проблем, или неожиданностей. Всё те же ежечасные переклички по рации, спокойные доклады ополченцев с ближайших ферм, очередные нервы Семён Семёныча, визуально наблюдавшего марш стада местных слонов по околице Замятино. Я вновь запретил бывшему военному стрелять в этих животных, чтобы не провоцировать их ответной ненависти. Если слоны не трогают нас, то и людям нет особой необходимости бить зверей, пусть даже ради мяса. Мы ещё не настолько голодаем, чтобы устраивать форменную бойню этих миролюбивых животных.

   Новый день начался с визита целой толпы даниловских мужиков, под предводительством уже знакомого нам Доценко. Народ, как я понял, пожаловал почти всей бригадой – и себя показать, и на американцев посмотреть. Последние, похоже, оценили наличие у ополченцев семи автоматов – пары 'ксюх' и пяти ППШ. Это, не считая других стволов, в основном, охотничьего оружия. Сразу было видно, что Доценко подходил к предстоящему делу на полном серьёзе, и подобрал к себе в бригаду не менее ответственных товарищей.

   Пока Марк передавал мужикам материальную часть, я выяснил, что ополченцы планируют немедленно заняться модернизацией 'витязя' по своему проекту, а затем сразу же выехать на место. По словам Доценко, никто из его бригады не собирался присутствовать на предстоящем суде. Мужики нисколько не сомневались, что народный трибунал примет единственное справедливое решение, и не хотели зазря тратить драгоценное время. Ну, да, всё правильно – если сейчас не позаботиться о будущем, то через какое-то время мы коллективно положим зубы на полку.

   Следом за вездеходом усадьбу покинули лётчики, направившись к Никитину за обещанными вчера бетонными плитами и техникой взамен 'витязя'. Когда я сообщил Зайченко, что отныне Марк вливается в наше боевое ядро, Михаил погрустнел – ему жаль было терять такого классного специалиста. Попытался, было, отвоевать эмчеэсника обратно, но потерпел фиаско – я стоял намертво.

   На помощь Зайченко неожиданно пришёл Коллинз. Заинтересованный в самолёте американец предложил лётчикам двух своих подчинённых – сержанта Мак-Кинли и ещё одного капрала. Эти двое морпехов, по словам подполковника, могли разобрать и собрать любую технику, от компьютеров до танка 'Абрамс'. Подумав, Михаил согласился с предложением Дэвида, и уточнил, чтобы американцы захватили себе сухой паёк на целый день. Пилоты также не собирались тратить время на судебное заседание, исход которого был предрешён заранее.

   Спустя примерно полчасика на связь вышла Джулия, она же капитан Санчес, сообщив нам хорошую новость – Еремеев пришёл в себя. Мы с Михаилом прервали участие в приготовлении завтрака, захватили с собой Лёню, прыгнули в джип, и помчались к 'госпиталю'. Зря, конечно, неслись, словно на пожар, всё равно не успели: Николай уснул, напичканный новыми медикаментами. Следом за 'Ерёмой' пришла в себя и девушка, едва не отправившаяся вчера на тот свет. Обвела взглядом помещение, понаблюдала за фигуристой капитаншей в экзотическом камуфляже, и погрузилась в сон, когда Джулия добавила её в капельницу какого-то, там, препарата.

   Ожидая, пока с базы приедет дневная смена в лице Дианы, мы переговорили с капитаном Санчес о состоянии всех её пациентов, и возможных сроках их излечения. Затем, прихватив задержанного Сидоровича, поехали к церкви, куда уже постепенно стекался народ. Вскоре своим ходом прибыли остальные обвиняемые, в сопровождении конвоя из ополченцев и моих парней. Я слегка удивился, увидев среди своих Коллинза с сержантом Мак-Кинли, которые внимательно слушали, что им рассказывала Марина.

   Появился Никитин со своим отрядом из родственников и приближённых, группа присяжных, выбранных по жребию из числа местных жителей и граждан РФ, волей случая оказавшихся в Данилово. Новый глава, как я понял, стремился к скорейшей интеграции пассажиров в местное общество, поэтому расширил круг избираемых присяжных, включив в него всех русскоязычных. Иностранцам Василий не доверял, интуитивно чувствуя чуждость их менталитета и буржуинские замашки. Исключение составляли лишь пилоты обоих западных авиакампаний и американские морские пехотинцы, делом доказавшие, по выражению Никитина, свою способность носить штаны в любой ситуации.

   Последним появился судья – им оказался директор школы, Юрий Александрович Вышинский, он же составитель новой Конституции и УК для даниловского анклава. Папочку с копиями этих самых Конституции и УК, Вышинский, кстати, вручил мне сразу же, как только поздоровался.

   Я полистал новоиспечённый Кодекс, пробежался глазами по статьям, количество которых сократилось в разы, и понял, что Юрий Александрович прямо-таки натуральный анархист – учитель ни словом не упомянул ни государство, ни общественно-политический строй, ни тему оскорблений чести и достоинства местной власти. Может, оно и правильно: единственная в Данилово власть не страдала комплексом неполноценности, могла постоять и за свою честь, и за честь народа, продемонстрировав, кхм... своё достоинство любому желающему.

   С другой стороны, я не заметил каких-либо вопиющих неточностей и неясностей – всё было сформулировано чётко и юридически грамотно. Украл – возмести причинённый тобой ущерб, убил человека – будь готов отправиться вслед за покойным, организовал какое-нибудь преступление – получи на всю катушку по совокупности, и распишись в доставке. Преступления в составе группы квалифицировались, как совершённые с отягчающими обстоятельствами.

   Заглянул, пока было время, и в текст Конституции. Здесь Юрий Александрович так же пошёл по пути предков – власть в Данилово и его окрестностях принадлежала народу, народное вече избирало главу посёлка и его помощников, т.е. администрацию. Все ресурсы и богатства из старого мира объявлялись общественной собственностью, и могли быть экспроприированы в случае чрезвычайных ситуаций, список которых прилагался чуть ниже. Одновременно сохранялся и принцип неприкосновенности частной собственности, владения движимым и недвижимым имуществом. Ну, да, здешние фермеры, мигом выросшие в масштабах чуть ли ни до олигархов, не желали выпускать из рук рычаги управления обществом. Так, разрешалось и поощрялось свободное ношение оружия, как огнестрельного, так и холодного. Более того, в обязанности каждого гражданина буквально вменялась забота о собственном вооружении, и готовность постоять за себя и за других.

   Дочитав текст до конца, усмехнулся про себя: по всему выходило, что у даниловских граждан всего лишь две обязанности перед обществом – позаботиться о собственном пропитании и вооружаться до зубов, кто, чем может, и как может. Практически, жизнь по принципу: не до жиру – быть бы живу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю