Текст книги "Полигон"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Учебная модель, – продолжал пояснения Николай. – Не рабочий – учебный материал. Предназначен для практических обучающих курсов и для совершенствования управления виртуальной нервной системой. Это даже не гвардейцы. Так… кандидаты, не прошедшие конкурс. Лучшие и специально обученные бойцы из столичного милвзвода. Но не более.

– Выходит, никаких зомби у федералов нет? – с трудом выговорил Денис.

– Почему же. Есть. Но это слишком грозное оружие. Наверное, Кожин все-таки побоялся доверять его вам.

– Сегодня побоялся? Или… или вообще?

– Ну… в бункер-базе, где действия операторов легко контролировать, вам, может, и давали поиграться с настоящими зомби. Чтоб уж не возникало никаких сомнений.

И ведь не было сомнений-то. На этот счет – никаких. Денис вспомнил поразившую его с самого начала невероятную, нечеловеческую реакцию «рабочего материала». Настоящего «материала». И раны, наносимые жмурам на арене бетонного короба иод прозрачным потолком, вспомнил тоже. Заточки обреченных спарринг-партнеров – оргов-смертников, камикадзе «Мертвого рая», на которых операторы зомби-убийц отрабатывали боевые навыки, изредка, но все же оставляли порезы и проколы в камуфляже покойников. И из порванной плоти лениво сочилась жижица, мало чем напоминавшая кровь. И – никакой имитации.

– Полагаю, этой ночью вас тоже искали мертвецы, – бесстрастно излагал свои соображения Николай. – Вероятно, все они действовали в автономном режиме – в целях безопасности. Все, кроме одного. Кроме одной-единственной учебной модели. Живого… условно живого бойца в этом дистанционно управляемом мертвом отряде спецназа. Только он один был открыт для вмешательства извне. Его не так жалко терять. И не так страшно отдавать врагу. На него делал ставку Кожин. Его мы привели сюда. Остальные – «рабочий материал». Сто-про-цент-ный.

– Стопроцентный… – завороженно повторил Денис. – Рабочий. Материал.

– Я наблюдал. Я видел этих ребят в деле. Одного из них даже ранил. Так, задел слегка, по руке… Крови не было…

– Крови не было, – эхом отозвался Денис.

– Только раствор бальзамирующих инъекций.

– И что?

– Ничего. Едва ушел потом…

«Не служил бы в гвардии – не ранил бы жмура, – подумалось Денису. – И никуда бы не ушел. Не смог бы».

– …Ребята вовремя прикрыли. Целей у мертвяка было много. Со всеми и сразу расправиться не успел.

Ах вот оно еще что…

– Человек десять там осталось. Лучшие бойцы клана, между прочим. Моя личная охрана. Полегли все за пару секунд. Потом – еще столько же, пока отступали. Бежали, точнее. Врассыпную.

Да уж, если врассыпную, то всех уложить действительно сложно… Даже рабочему материалу. Даже настоящему. Стопроцентному. А стая Волчьего пахана сопровождала, видать, большая. Нехилая такая стайка – в два десятка оргов. Или того больше?

– Спаслись я и еще двое. Другим не повезло.

Николай говорил без какого бы то ни было надрыва, без сожаления. Будто совсем не переживал об убитых. Или этот типчик просто не умел переживать? Или умел прятать любые чувства. Глубоко, основательно, надежно.

– Кто вел мертвецов?

– Еще не понятно? У Кожина есть своя команда операторов. Не столь одаренных, как вы, не натасканных в «наружке», но все же неплохо управляющихся с покойниками. С настоящими покойниками…

– А мы, значит… – растерянно промямлила Юла. – А нам, значит… Все это время… Мы управляли… Живыми… Учебными… Пособиями…

– Теперь я склонен думать, что так оно и было. На боевых операциях вам подсовывали живой суррогат мертвого «рабочего материала». Их, и только их вам позволяли выводить на улицы.

Заметить разницу сложно. Тот же принцип дистанционного управления, те же камеры, та же виртуальная нервная система. Только «учебный материала», пропитанный наркотой, все же во многом уступает настоящему боевому мертвецу. А еще – он быстрее идет в утиль. Гораздо быстрее. В считанные дни. Живой организм перегорает от такой работы. Зато на живого можно ставить различного рода блокираторы и ограничители. Контролировать живого можно. Даже такого вот… Овоща.

Орг глянул на кровавую кашу у стены. Усмехнулся невесело.

– Нервная система человека позволяет многое. Она цепляется за жизнь, за любую жизнь, за любое существование, хотя бы отдаленно похожее на жизнь. И за все, что ей подсовывают в довесок. А вцепившись, способна длительное время хранить в себе всякий мусор.

«И – в том числе – запрет на выполнение команды „Делит”, когда перед жму… перед боевым овощем стоит Федеральный Полномочный посол Кожин Павел Алексеевич собственной персоной», – подумал Денис. Теперь-то все становилось на свои места.

– Она очень уязвима, живая нервная система, гораздо уязвимей виртуальной, – говорил группировщик. – Пока жива – уязвима. Пока мозг не перенес состояние смерти – истинной смерти, пока он хоть как-то функционирует, пока человек окончательно не превратился в мертвую машину.

– Как их вообще делают, эти учебные материалы? – спросил Денис. – Эти… условно живые овощи?

О штамповке своих мертвых солдат Кожин им рассказывал. И даже показывал кое-что из видеодосье столичной лаборатории. Об остальном – нет. Ни слова.

– Неважно. Этого вам лучше вообще не знать, – всем своим видом Николай показывал, что так оно и есть в действительности. – Спокойнее спать будете.

Ха! Спокойный сон после «Мертвого рая»? После всего, что было. Ну, вот это вряд ли…

– Просто смиритесь с тем, что до сих пор вам приходилось управлять не мертвыми, а живыми солдатами. И все.

– Невероятно! – простонал Денис. – Но ведь наши жмуры (Хотя какие там, на фиг, жмуры! Имитаторы жмуров, получается!) мочили вас пачками. Обычный живой человек не может…

– Может, – жестко перебил Волк. – Если человек этот – хорошо подготовленный боец и его действиями управляет опытный оператор. Плюс – наркотики. Спецкомплекс, который максимально ускоряет реакцию, обостряет рефлексы, необходимые для эффективного боя, и повышает болевой порог. Нет, не повышает даже – практически снимает его. «Материал» – ни живой, ни мертвый не должен чувствовать боли. На то он и «материал».

– Откуда тебе все это известно? – Денис от волнения и не заметил, что перешел с группировщиком на «ты».

Николай вздохнул:

– Я же говорил: мне приходилось курировать «Мертвый рай». До тех пор, пока из меня самого чуть не…

Орг осекся. Отвернулся.

– Из тебя тоже хотели сделать ЭТО? – Глазищи Юлы смотрели на изрубленный рабочий… учебный… на человеческий «материал».

Сочувствие и жалость слышались в ее голосе. Море сочувствия, море жалости.

– Нет, – он ответил с неожиданной злостью, – не это – хуже.

О том, что может быть хуже, Денис гадать не стал. Он мог сейчас думать только об одном. На кой мерзавцу Кожину понадобилось втягивать во все это дерьмо трех ни в чем не повинных операторов наружки.

Глава 5

Справиться с искореженной взрывом дверью удалось не сразу. Помогли снаружи. Там, на лестничной клетке уже ждали двое. Без масок. Ахмет и Чмо.

Борец-кавказец не скрывал радости, увидев шефа в добром здравии. Вероятно, радость была искренней. А вот в глазах Чмо промелькнуло расстройство. И явно виноваты в том были выжившие операторы. Ну и плевать! Денис улыбнулся волчьей шестерке – широко и нагло. Сейчас можно, сейчас они под защитой пахана.

Чмо проглотил.

– Су-у-у..! …ать! – Ахмет заглянул в разгромленную квартиру. Присвистнул. – Чё там, а Колян?

Отвечать Николай не стал. Спросил:

– На улице тихо?

– Как в моргэ, – хмыкнул кавказец.

– Ну, это ненадолго. Ты, – Николай ткнул пальцем в Ахмета, – предупреди наших. Пусть сваливают отсюда. Все. Сейчас же.

Гонец отправился выполнять поручение. С неожиданной для борцовских габаритов скоростью.

– Ты, – пахан обратился к Чмо, – пойдешь с нами. Поможешь перетащить компьютер. Сломаешь – сгною в подвале с мертвяком.

– Не-е, Колян, я аккуратно, жуб даю, – испуганно прошепелявил беззубым ртом шестерка.

Мнения операторов спрашивать никто не собирался. Отдавать им Славкин комп – тоже.

Из дома они не вышли. Остановились под козырьком подъезда. Смотрели. Как во дворе снуют люди.

Из ближайших многоэтажек на улицу валили орги. Много оргов. Так вот, выходит, где в Ростовске главное Волчье логово! Было…

Группировщики расходились, разбегались, расползались, пряча лица под масками. «Крысы на тонущем корабле!» – подумалось Денису.

Орги вокруг торопились, суетились. Один только Николай сохранял спокойствие и невозмутимость в этом броуновском движении камуфлированных фигур. Капитан решил покинуть идущее ко дну судно последним? Напрасный героизм! Комендантский час вот-вот закончится, а уж тогда не миновать встречи с ранними патрулями. Никак не миновать! Денис, Юла и Чмо затравленно озирались вокруг. До чего велик соблазн поддаться стадному инстинкту, рвануть с места и бежать, бежать, бежать… Абы куда бежать. Нет, ну в самом деле! Если Николай намеревается увести их подальше отсюда, надо спешить, а не стоять истуканами.

Пахан далеко не повел. Едва скрылся из виду последний орг, Николай повернул обратно. В подъезд. И бодро зашагал наверх. К лестничной площадке на пятом этаже. Туда, откуда они спустились.

– В чем дело? – встревожился Денис.

Лишняя трата слов… В подъездной темноте и безответном молчании двое операторов и волчий шестерка с компьютером плелись за Николаем.

Остановился он перед простенькой дверью – старой, обшарпанной, с облупленной краской. Той самой дверью, что сиротливо ютилась напротив квартиры оргского вожака.

– Перекантуемся у Секретарши, – хмыкнул пахан. – Здесь нас будут искать м-м-м… не так тщательно.

Что еще за секретарша? Операторы переглянулись. Николай нажал на звонок. Долго жал, с перерывами. Длинными и короткими. Кажется, орг вызванивал пароль – особый звуковой код, вроде того, что использовали районные следаки. У пахана группировщиков тоже имелась своя азбука Морзе. У пахана и его таинственной секретарши.

* * *

Теперь Денис ожидал чего угодно. Его теперь не удивило бы даже появление на пороге Ночки с чашечкой кофе для шефа. Для одного из своих шефов. Да, он вполне готов был поверить, что помощница мэра и федерального посла по совместительству подрабатывает еще и секретаршей у главаря бандитского клана. Но то, что произошло…

Шаркающие шаги за дверью, смачное покашливание, недовольное старушечье бормотание… Из дверного проема вынырнула седая голова на тонкой шее. Настороженные подслеповатые глазки на сухом лице с едва угадывающимися в частой сети морщин следами былой (ну очень былой) красоты вперились в подъездный мрак. В слабом свете прихожей Денис различил также замызганный ватный тулупчик поверх ночной рубашки, свисающие на коленях теплые чулки и толстые стоптанные вязаные носки. На правом – заштопанная дырка. На левом дырка только-только намечающаяся. Старые тапки не скрывают ни ту, ни другую.

Бабка! Хрензнаетскольколетняя… Однако же. Оргской романтике, оказывается, все возрасты покорны. Среди Волков, оказывается, тоже попадаются порой старые беззубые волчицы.

– Ох-хо-хо! Что ж в такую рань-то, – прошамкала старуха. – Ты, Коленька, радость моя? С друзьями? Ну, заходите-заходите…

Дверь открылась. Старушка отодвинулась.

Коленька?! Радость моя?! Ничего ж себе! Любящая бабушка встречает непутевого, но любимого внучка! Сейчас пирожками потчевать начнет…

– Это и есть твоя э-э-э… секретарша? – озадаченно шепнула Юла.

Озадаченно, тихо, но не беззвучно.

Бабка, однако, не услышала. Кажется, она еще и глуховата ко всему прочему.

– Не моя, – так же тихо ответил Николай, – просто Секретарша.

– То есть?

– Прозвище такое. Раньше она работала в Периметре. Давно уже – обслуживала еще деда Черенкова. Ну, и вроде бы влипла в историю. Лесбиянкой оказалась. Тайком от шефа закрутила любовь с девчонками-сменщицами. Застукали ее, короче, да вышвырнули из мэрии. С тех пор у нашей Секретарши зуб на Периметр. Бо-о-олыпой такой зуб. К Волкам примкнула. Пока молодая была, говорят, такие делишки вытворяла – зашатаешься. А под старость угомонилась немного, в богадельне этой поселилась. Но все еще оказывает клану некоторые неоценимые услуги. Ну, и мы, конечно, не забываем бабульку. Помогаем. Поддерживаем. Материально и так, вообще…

Денис только покачал головой. Участница организованной преступной группировки на содержании бандитского общака! Криминальная, блин, пенсионерка. Да еще и бывшая лесбиянка к тому же. Мрак!

Юла отчего-то замялась на пороге.

– Не волнуйся, ничего с тобой не случится, – подбодрил девушку оргский пахан. – У старухи вся любовь уже в прошлом, так что приставать не будет.

Юлька покраснела. Вошла в квартиру вслед за Денисом.

Последним порог переступил приотставший Чмо с компьютером. Не то чтобы его особенно тяготила ноша, просто этот беззубый, наверное, чувствовал себя униженным до глубины души. Еще бы! Тащить багаж за ненавистными следаками – совсем не то, что шестерить на пахана.

«Ничего, переживешь, сволочь», – со злорадством подумал Денис.

И без того тесная прихожая оргской Секретарши была завалена барахлом по самое не хочу. В стенке – криво вбитые гвоздики вместо вешалок. А на одном – ого! – болтается «МУД (шдх)». «Маломощная укороченная дубинка (шоковая домашнего хранения)». «Мудак». Шокер.

Здесь же – на обувной полке – зарядное устройство. Треснувший пенал-стаканчик, вроде карандашницы с контактиками на дне. А от стаканчика к болтающейся на соплях розетке тянется истертый шнур. Вилка – в розетке. И задорно горит зелененький огонек индикатора.

Боевая, блин, старушенция! И не из бедных, раз такой игрушкой для самообороны разжилась. Хотя есть ведь кому вспомоществовать. «Коленька, радость моя…» «Помогаем. Поддерживаем. Материально и так, вообще…» М-да…

А может, и заточка у старухи где припрятана? В прихожей-то заточки не вешают на всеобщее обозрение – не шокер все ж таки легальный. Но вот если поискать…

– Обувь и одежду здесь не оставляйте, – распорядился Николай. – Все свое барахло держите при себе.

Денис хмыкнул:

– А бабка что, еще и клептоманка?

– Нет, это на всякий случай.

– На какой такой всякий?

– На случай поквартирного обхода. В прихожей не должно быть чужих вещей.

Денису сразу сделалось кисло. Вообще-то во время поквартирного обхода проверяющие редко ограничиваются прихожей. И если уж входили, то, как правило, вынюхивали все углы.

Престарелая Секретарша предоставила в их распоряжение небольшую комнатушку. Скорее уж даже чуланчик, гордо именуемый спальней. «В номерах», правда, имелось небольшое окошко с треснувшим стеклом и замызганной шторкой светомаскировки. И даже кое-какая меблировка имелась: простенький стол, несколько стульев, узкая кровать с металлической сеткой, прорванной в двух местах. Интересно, кто сегодня будет спать на мягком? Или спать им вообще не придется?

Николай забрал у Чмо комп, поставил машину на стол, повернулся к Юльке:

– Нужна связь с камерой. Срочно.

К своему «Летящему глазу», оставленному в паре кварталов от гостинки, Юла подключилась в рекордные сроки. И – почти сразу же – в объектив попали человеческие фигурки, бегущие за БГМ. Фигурки в форме федералов и милвзводовцев. Неслыханно! Полномасштабная совместная операция! Причем начавшаяся прежде, чем окончился Комендантский час! Юла перегнала камеру на соседнюю улицу. То же самое. БГМ. Солдаты…

– Надо же, начали, не дожидаясь рассвета, – скривился Николай. – Отвели «рабочий материал» и начали. Чес…

Да, мертвых увели. Пришло время живых.

Следующая улица…

Внизу, справа, мелькнуло что-то темное, едва уловимое. Знакомый контур… Бронированный гроб на колесиках.

Изображение на экране мигнуло, погасло. И – чернь. Сплошняком. И снова заставить «глаз» работать – невозможно. Бесшумное и беспламенное оружие федералов и бьет тоже, как правило, без промаха.

– Катафалк, – Юла отключила бесполезный компьютер. – Это кожинский Катафалк-Призрак с детектором движения. Федералы засекли камеру. И сняли. Мы теперь слепы.

– Ну почему же? – Николай стоял у окна, чуть отодвинув засаленную шторку светомаскировки. – И так все видно. Уже…

Кажется, орг хотел добавить что-то еще. Не успел – помешал вой утренних сирен. Когда счастливый Периметр голосит о конце Комендантского часа, говорить невозможно.

* * *

Надрывающиеся сирены словно послужили сигналом. Отовсюду бодро – как по команде – застрекотали автоматы. Милковские, конечно. Федералы пользовались глушаками – их стволов слышно не было.

Громыхнул гранатометом вертолет воздушной разведки и поддержки. Ну, сегодня точно где-то медведь сдох. «Москит» тоже вылетел на утреннюю операцию и лупит «Кистенем» почем зря! Да что там «Москит»! Под окнами, ничуть не таясь, не опасаясь первых солнечных лучей, промчался ночной призрак. Жуть Комендантского часа. Кожинский Катафалк. Видать, ставка на кону слишком высока, раз посол решил сегодня рассекретить свой кладбищенский кошмар на колесах. Павлу Алексеевичу позарез требовался мобильный детектор движения – засечь это самое движение и дать целеуказание вертушке и автоматчикам.

Два пропавших беглеца-оператора должны были умереть. Любой ценой. Невзирая на возможные сопутствующие жертвы. Наверное, кому-то такое могло бы польстить. Теоретически…

Круги тотальной облавы шли по всему району. Боеприпасы расходовались с невиданной расточительностью.

Светлело… День будет ясный.

– В кого стреляют? – тихо спросила Юла.

– В моих людей, – угрюмо ответил Николай, – в тех, кто не успел укрыться. А если кому-нибудь еще сдуру понадобилось выходить на улицу – в них тоже.

Да, стреляли не только в оргов. Вон, из подъезда в доме напротив выскочил человек. Нет, не выскочил – просто торопливо вышел.

Мужчина средних лет в сером неприметном пальто с распахнутым воротом, в утепленном кепи, в строгом деловом костюме, в белой рубашке, с галстуком на шее и с пухлой папкой-портфелем под мышкой. Типичный клерк. Наверное, вот так же он выходил каждое утро после долгожданной сирены и торопился по неизменному маршруту к Трассе, к остановке, к родной (именно – родной, ставшей таковой за долгие годы верной службы) конторе или фирме, которым не посчастливилось оказаться внутри Периметра.

Возможно, этого потомственного служащего с примерной характеристикой начальства, кипой дипломов на стенке, пачкой рекомендательных писем в ящике стола и неплохими шансами сделать скучную, но гарантированную менеджерскую карьеру сегодня тоже вытолкнула на улицу неистребимая привычка вовремя опускать зад в офисное кресло специалиста, начальника отдела или руководителя направления. Такие ведь всегда боятся опоздать. Такие каждый день спешат на работу. Приходят спозаранку. Первыми. Чтобы теплое местечко – не дай бог – не занял в один далеко не прекрасный день более шустрый зад какого-нибудь молодого и наглого конкурента из соседнего кабинета.

Или все же дело не только в тупой привычке, оказавшейся сильнее страха перед пулями? Денис пригляделся внимательнее. Галстук на одетом с иголочки человеке повязан небрежно. Ослаблен, болтается галстучек-то. Накрахмаленный ворот рубашки вызывающе расстегнут, хотя далеко не Африка на дворе. Да и не торопился он никуда вовсе, этот клерк.

Мужчина остановился, не отойдя и десяти шагов от подъезда. Неуверенно помахал рукой. Солдатам. Вертолету. И Катафалку – тоже.

И не было в этих слабых взмахах ни приветствия, ни мольбы, ни смысла. И был человек, у которого сегодня отняли радость восхода солнца и надежду на краткую передышку между бессонными ночами. Давным-давно наладившийся ход вещей рушился, жалкое подобие дневной стабильности – о ней из года в год так громко трубили сирены Периметра! – безжалостно расстреливали теперь сотни стволов. И вся суть многолетнего существования маленького человечка улетучивалась этим утром легким облачком порохового дыма.

Затюканный мужичок у подъезда явственно осознал, что нового порядка с выстрелами вместо будильника и массированными утренними облавами он уже не выдержит. Очередная порция страха отказывалась помещаться в маленькой душе маленького человечка. И…

Крыша едет у всех по-разному. Так – тоже. Бывает. Нет, вовсе не привычка-ритуал ежеутреннего маршрута «дом-работа» выгнала сегодня этого клерка на грохочущую улицу.

Денис отвернулся, когда пули ударили в серое пальто, а в грязь полетели шапка и папка несчастного. Бывший следак и бывший оператор «Мертвого рая» хорошо понимал сломавшегося бедолагу.

Потом где-то неподалеку бил пулемет вертушки. Еще одной жизнью в Ростовске стало меньше. Хотя одной ли? Очередь была длинной. И снова – автомат. Где-то зазвенели выбитые шальной пулей стекла.

Стоять у окна становилось опасно. Они отошли.

Сидели на полу и молча ждали Пока не стихнет стрельба. Пока не раздадутся другие звуки.

* * *

Звонить милки не стали. Шарахнули по двери тяжелым армейским ботинком. Потом – прикладом. Удивительно, но хлипкая на вид дверь выдержала. С секретом, видать, дверца-то…

– Откройте, милвзвод! – рявкнули снаружи.

Денис вздрогнул. Такой окрик мертвого поднимет. Эх, Коля-Коля, Николай, до чего же наивно было полагать, что поквартирный обход минует их убежище.

– Открывайте, мать вашу!

– Да иду я, иду, – раздалось в коридорчике знакомое покряхтывание.

Так вот в чем предназначение оргской старушки: отводить глаза во время облав и проверок. Что ж, за это стоит почитать и уважать стариков. И оставлять их в живых.

Но ведь рано или поздно все равно приходит время последней, настоящей проверки.

Двое операторов и двое группировщиков затаились, прислушиваясь.

Звяканье ключей, лязганье замка, скрип открывающейся двери, шаги, голоса… Кажется, милвзводовцев трое. Но сейчас больше слышно не их.

– Чего ломитесь, как к себе домой, ироды треклятые! – разорялась хозяйка. – И не надо, не надо тыкать в меня своей пукалкой – не испугаешь. Тебе говорю, да. Засунь-ка лучше свою пукалку…

Ничего ж себе, божий одуванчик! Того гляди, схватится за швабру. Или за сковородку. Или за шокер. Вот только вряд ли это надолго задержит вооруженных гостей.

– Да убери же ты «Пса». Не то сейчас тоже сниму с гвоздика вон ту палочку и так ткну!

– Бабка! Не трожь «мудака», стрелять будем! – послышался голос, полный усталости и злого раздражения.

И будут ведь! А с шокером против автоматов не попрешь.

Снова ругань, перебранка…

– Когда милки войдут сюда, нам что, притвориться родственниками старушки? – прошептал Денис Волчьему вожаку.

– Если они сюда войдут, притворяться никем не придется, – спокойно ответил Николай. – Разве что трупами. Это у нас получится недурно.

– А как же твое суперменское прошлое? – Юлька в отчаянии смотрела на орга. – Тебя ведь учили драться!

– Девочка, у этих ребят не заточки, а скорострельные автоматы модифицированной серии «Пес», – чуть заметно скривил губы Волчий пахан. – Три ствола, понимаешь? А сколько еще в подъезде? А на улице? Там, где меня учили драться, никогда не поощрялись бессмысленные самоубийства. Слишком дорого стоило обучение.

Всхлип в углу. Чмо… Шестерка не понимал, о чем речь. Он понимал только одно: кранты!

Николай, не оборачиваясь, показал Чмо кулак. В комнатке стало тихо. Экспрессивный поток брани в прихожей тоже иссяк: запыхавшаяся Секретарша переводила дух. Старость – не радость…

Милвзводовцы сразу заполнили паузу.

– Слушай, бабка, – все тот же усталый раздраженный голос. – Мы разыскиваем особо опасных нарушителей и…

«И найдем их в этой квартире», – мысленно закончил за него Денис. Хоть бы стреляли сразу в сердце, что ли, чтоб без мучений… А в голове – только одна мысль. Один образ. Мужичок в сером пальто и с пухлой папкой под мышкой. Мужичку тому стало все равно. Все пофиг. Вышел – и отмучился. Может, тоже взять сейчас да и выйти из комнаты?

– Я ничего не нарушала, – сварливо затянула Секретарша. – Ни опасного, ни безопасного.

Нет, отчаянная старушенция определенно начинала нравиться Денису.

Милвзводовцы пропустили реплику бабки мимо ушей.

– В квартире есть посторонние?

Спросили без особого даже интереса, без нажима. Понимали, небось, что здесь, напротив рассекреченного волчьего логова, вряд ли кто-нибудь станет сейчас искать убежища. Но – служба…

– Вы думаете, в моем возрасте принято прятать под кроватью любовников? В таком случае можете разделить со мной ложе сами. Посмотрим, что у нас получится.

И эту опасную остроту бойкой старушки милки переварили без ответной стрельбы. Но надолго ли хватит их терпения?

– Осмотреть квартиру! – приказал старшой троицы. Теперь усталости в его голосе не было. Одно лишь раздражение.

Кто-то протопал на кухню. Кто-то… Кто-то, кажется, направился к спальне. Да! Шаги! Ближе! Ближе!

Как это произошло, Денис не уловил. Запаниковавший Чмо вдруг вскочил из своего угла. «Или разобьет башку об оконную решетку, или сдаст всех с потрохами, – успел подумать Денис. – Скорее второе».

Быстрее оказался Николай. Ух ты! Этому тоже учат в президентской гвардии?

Один удар в челюсть. Тихий, почти не слышный, но мощный, начисто вышибающий мозги. Обмякшее тело пахан подхватил под мышки, мешком завалил на бабкину кровать.

Предательски скрипнули старые пружины.

Три человека за стеной передернули три затвора.

– Кто там?

Старуха-Секретарша сориентировалась мгновенно.

– Я не думаю, что вам, господин офицер, стоит сейчас входить в мою… в нашу спальню. Хотя, если очень хочется… Люся, любовь моя, у нас появились кавалеры. Ты уже оделась?

Денис и Юла утратили дар речи.

Николай с заточкой наготове пристроился у дверного косяка – все-таки будет драться Волк. Если ничего другого не остается.

– Почти, – сдавленно, сквозь зубы ответил он. – Вот только трусики…

Невероятно! Получилось точь-в-точь как у какой-нибудь древней старухи. А в орге-то талант звукоимитатора пропадает.

– Ты че, бабка, розовая, что ли? – Милки тоже обалдели.

– Мля! Да это же та сумасшедшая… Секретарша, – прозрел самый догадливый. – Лесбиянка из Периметра. Ее тут полрайона знает. Маразматичка та еще! И до сих пор, выходит, развлекается!

Желание обыскивать квартиру престарелых лесбиянок у милвзводовцев пропало. Сразу.

– Пшли! – с отвращением выдавил из себя старшой.

Мат. Хлопнувшая дверь. Милки удалились.

– К-к-козлы! – прошипела старуха вслед.

То ли вошла в роль престарелой стервы. То ли от искреннего возмущения.

– Повезло, – философски заметил Николай. – Если бы федералы не гонялись сейчас за моими ребятами, а проводили обход сами, квартирку прошмонали бы полностью. Спальня розовых старушек их точно не испугала бы. На Кожина работают люди не из брезгливых.

– Так ты… Ты специально приказал им бежать? Своим Волкам? – Юла смотрела на оргского вожака. Он смотрел на нее.

Кивок:

– Специально. Приказал.

– Они должны отвлечь внимание федералов? – Юлька часто моргала, но не отводила глаз. – Замельтешить на детекторе движения? Стать мишенями, приманками, от которых разбегаются глаза, запутать стрелков? Пасть смертью храбрых беглецов?

– Да, – легко согласился Николай, – а еще – спастись. Кому-то, но должно повезти.

– А Кожин решит, что мы – в числе тех счастливчиков, кто вырвался из кольца?

– Именно так. Выживут немногие. Но если бы мои люди остались здесь, если бы не побежали, спасая нас, не спасся бы никто.

– Ты так говоришь, будто уверен, что…

– Уверен, – сухо отрезал вожак групиировщиков.

И отвернулся от девушки.