Текст книги "Люди Черного Креста"
Автор книги: Руслан Мельников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 9
Верховный Магистр Святой Инквизиции вышел из шатра, благоговейно держа перед собой Ковчежец. Охрана – лучшие из лучших рыцарей – преклонили колени перед главной святыней Ордена. Не шелохнулись только автоматчики у входа и пулеметчики на поставленных возле шатра повозках. Им запрещалось отвлекаться от службы даже в момент выноса Ковчежца из Святилища.
Йохан Остландский улыбнулся. На сердце у Магистра было радостно. В самом деле, как ЭТО может не радовать? Вся гавань и прибрежные воды были буквально забиты кораблями. Большими и не очень. Боевыми, торговыми, транспортными.
Паруса – прямоугольные, квадратные, трапециевидные и скошенные треугольные, весла разной длины, моторы разной мощности… Над каждым судном развевался флаг с черным крестом, свидетельствующий о принадлежности корабля к Армаде Святой Инквизиции.
Орденская флотилия наконец-то собралась в единый кулак и была готова к морскому походу. В основном Армада состояла из простеньких, но надежных шнеккеров, кнорров, коггов, нефов, дромонов, хулков, драккаров и галер. Были здесь и трофейные или выкупленные у русов кочи, ладьи и струги. Были отбитые у арабов куркуры, заураки и гурабы. Было несколько небольших быстроходных каравелл.
В общей массе выделялись многопарусные и многопушечные каракки, галеоны, галеасы и шхуны, специально построенные опытными корабелами по заказу Святой Инквизиции и по старым чертежам. Команды этих судов состояли из специально обученных моряков, способных управляться со сложным парусным оснащением.
Диковинно смотрелись также парусно-весельные суда, дополнительно снабженные паровыми машинами и гребными колесами или винтами. Среди современных кораблей затесалось с десяток старых, латаных-перелатаных, но еще способных плавать яхт и военных катеров.
Флот для нужд Ордена предоставили в основном испанцы, португальцы, итальянцы и скандинавы. Внесли свою лепту и голландцы, переселившиеся на германские земли – подальше от Пролива Смерти, но не утратившие навыков кораблестроения. Кое-что подкинули греки. Ну и остальные – по мелочам. Кто сколько смог. А когда просит Инквизиция, могут многие и многое. Святая Инквизиция умела просить, у кого нужно было просить. И умела требовать, у кого нужно было требовать. И в том и в другом случае орденские послы неизменно добивались своего.
Конечно, Йохан не питал ложных иллюзий. Наверняка половина, возможно даже большая часть флотилии, погибнет в пути. Но и то, что останется, будет представлять серьезную силу. Суда Святой Инквизиции и орденский десант еще заставят содрогнуться заокеанскую Скверну.
Корабли, прибывавшие сюда со всей Европы, должны были добираться к месту сбора по морям, которые сейчас ненамного безопаснее суши. Кто смог добраться – заслужил право плыть дальше, за океан, а об остальных и горевать не стоило. То же и с ландскнехтами, составлявшими основную ударную силу Инквизиторского десанта. По приказу Магистра всех наемников прогоняли через Скверны. Такое испытание позволяет сразу отделить толковых воинов от бесполезного балласта. Отправиться на другой континент сможет только тот, кто умеет противостоять мутантам на этом.
Йохан перевел взгляд с моря на сушу, где раскинулся необъятный лагерь. Шатры, палатки, навесы…
Неподалеку, на расчищенном перед ставкой Магистра пространстве, выстроился отряд наемников – последняя группа ландскнехтов, прибывшая из французской Скверны. Последняя, кого ждали. Больше никого не будет, так что можно загружаться и отплывать.
Рекруты были уставшие, потрепанные, злые и безоружные. С оружием к шатру Верховного Магистра не подпускали ни одного неинициированного.
Йохану уже доложили, что Скверну прошла только треть наемников. В общем-то, неплохой результат. Некоторые отряды не добирались вовсе.
Собственно, ради этих новичков Магистр и вынес Ковчежец. Ландскнехтам предстояло пройти процедуру Посвящения. Это займет некоторое время, зато потом можно будет не опасаться предательства, бунта и удара в спину. После инициации любой наемник будет так же верен Святой Инквизиции, как верны ей орденские рыцари. Греховные мысли о наживе уйдут. На смену им придут благочестивые помыслы о честном служении Черному Кресту.
О, Черный Крест умеет наставлять людей на праведный путь! Даже самых отъявленных головорезов он легко обращалв преданных слуг.
Йохан снова улыбнулся. Никто из выстроившихся перед его Ставкой охотников за добычей даже не подозревает, какое перерождение их ожидает. Наверное, этот ландскнехтский сброд думает, что дело ограничится очередной ни к чему не обязывающей словесной присягой. Что ж, творить благие дела и изменять человеческую натуру в лучшую сторону можно и без ведома того, кому делаешь добро и кого меняешь.
Подняв над головой Ковчежец, Йохан подал знак. Ударили барабаны, взвыли трубы. И – тишина. И в тишине – зычные голоса глашатаев.
– Именем Великого Черного Креста! Именем Великого Черного Креста! Именем Великого Черного Креста! Именем Великого Черного Креста! – четырежды прозвучало по четыре слова.
Ритуал Посвящения начался.
– Вы все прошли через Скверну! – объявили полковники, стоявшие перед строем. Ротные капитаны переводили слова командиров подчиненным. – Вы доказали, что достойны плыть на запад и сражаться под знаменами Черного Креста. И сегодня каждому из вас будет оказана великая честь. Каждый коснется Черного Креста, и на каждого сойдет его благодать! Окончательное Посвящение сделает вас полноправными ландскнехтами Святой Инквизиции. Да будет так! Именем Великого Черного Креста!
В ответ послышался неровный гул уставших голосов – унылый, без энтузиазма. Ну, это пока без энтузиазма… Йохан продолжал улыбаться. Потом, после инициации все будет иначе.
* * *
В родной раковине, закрытой снаружи сталью, пластиком и золотом, было тепло и уютно. Как всегда. Мясо-жертва было впитано. «Съедено», как ошибочно сказал бы человек.
Много мяса, большая жертва. Так что сил для новой инициации ему сегодня хватит.
Его называли Черным Крестом. Те, кто себя называл Инквизиторами. Но это неважно, как и кто его называет. Важно, кем и чем он был в этом мире на самом деле и кем и чем он еще станет.
Или не станет.
Окружающий мир он воспринимал через крестовидную прорезь, которой одновременно мог видеть, слышать, ощущать, обонять, чувствовать и – главное – влиять. Воздействовать. Не на весь мир, конечно, но на не самых последних в этом мире существ. На разумных и вместе с тем удивительно глупых созданий, перестроивших мир под себя. И погубивших его. И чудом выживших. Чтобы снова попытаться его изменить.
На людей.
Люди, именовавшиеся Инквизиторами, носили его знак на своей одежде и что важнее – внутри себя. Все они были помечены им, а потому оберегали его покой, заботились о нем, питали его, исполняли его волю и поклонялись ему. Они давно стали его послушными орудиями. С их помощью и через них он имел возможность влиятьна мир. Воздействовать.
И чем больше было покорных ему людей, тем проще становилось влиятьи воздействовать.
Барабаны стихли, умолкли трубы, закончились речи. Вся пышная шелуха спала и развеялась ветром с океана.
Пришло время самой сути. Время инициации, перерождения и начала нового служения.
Его несли к людям, выстроившимся плотными рядами. Нес Магистр. Вокруг шагала хорошо вооруженная и тщательно отобранная стража. Лучшие бойцы. Инквизиторы берегли свой Черный Крест.
Сквозь узкую прорезь были видны лица неинициированных солдат. Лица грязные, уставшие, удивленные, злые и раздраженные.
А вот и первый боец, которому надлежит пройти Посвящение. Выступает из строя. Прячет ухмылку в густых усах, чуть морщится, смотрит насмешливо. Видно, что не воспринимает происходящее всерьез. А зря…
Его подносят ближе. Командир-Инквизитор уже объяснил подчиненным, что надлежит делать. Солдат делает.
Тук. Склоненный лоб касается крестовидной щели. Этого достаточно. Вполне. На лбу человека остается отметина. След. Печать. Метка. Человек меняется. Меняется навсегда.
Глумливая ухмылка ушла с губ, лицо просветлело, глаза заблестели верностью и верой. Фанатизмом. И по мере того как знак Креста впитывается в человеческий лоб, глаза инициированного блестят все сильнее.
У Черного Креста становится еще на одного преданного слугу больше.
Следующее лицо, лоб. Метка.
И – еще на одного.
Следующий.
И – еще.
Следующий…
Еще.
Крестоносцы – истинные крестоносцы, которые носят у себя в голове его знак, его Крест, а не тот, которому люди поклонялись раньше, появлялись из самого разного отребья. Их у него теперь много. Целая армия, посредством которой можно влиятьи воздействовать.
А ведь когда-то было иначе.
Продолжая метить людей, Крест погрузился в воспоминания. Он хорошо помнил, как все начиналось. Картинки из далекого прошлого были такими яркими и четкими!
* * *
…Долгий подъем наверх.
Тащить раковину по толстому кривому стволу было непросто. Маленькие, закрытые хитином щупальца с присосками и крючьями, больше приспособленные для точного прыжка, чем для движения по вертикальной поверхности, поочередно впивались и прилипали к шершавой коре, а затем подтягивали тело.
Тогда раковина была его единственной защитой от внешнего мира, в котором опасностей больше, чем остается на земле кровяных брызг после удачной охоты. А охотиться с дерева всегда удобнее.
Он забрался на корявую ветку и укрылся в зеленых мшистых клочьях. Теперь нужно ждать, пока под деревом пройдет очередная жертва. Потом – прыгнуть, упасть сверху, вцепиться. Подчинить своей воле. Повлиять.Заставить не сопротивляться. Впиться перекрестием прорези в плоть. Добраться до мяса. Впитать. Насытиться.
На этот раз жертва была особенной. Еще до того, как она прошла под деревом, он распознал смутные отголоски ее мыслей – связных и логичных, хотя и немного путанных. Существо оказалось разумным. Первая по-настоящему разумная добыча! Он ощущал ее разум и чувствовал уязвимость этого разума. Он мог бы подчинить такой разум, но не только для того, чтобы впитатьмясо носителя. Такой разум полезнее использовать иначе. И разум, и его обладателя.
Собственно, он и раньше мог не только лишать своих жертв воли во время впитывания, но и управлять ими. Даже неразумными и полуразумными. Но для этого нужно было все время висеть на голове добычи и постоянно воздействовать на ее мозг. Это неудобно, да и опасно: если носителя убивали, могли убить и того, кого он на себе носит. Чтобы сменить носителя-жертву на носителя-убийцу требовалось время. На то, чтобы убить, времени нужно меньше.
А вот по-настоящему разумное существо контролировать непрерывно не обязательно. Достаточно просто направить его мысли в нужное русло. После этого оно само будет думать и действовать так, как велено, используя весь свой потенциал.
Существо вышло точно под его дерево. Существо нелепое, высокое. Идущее на двух лапах-ногах. Раздвигающее заросли двумя лапами-руками. Вертящее по сторонам головой.
Но не догадавшееся посмотреть вверх.
Лишь в самый последний момент, когда он, скользнув с ветки, потревожил моховую поросль, существо то ли услышало, то ли почувствовало опасность.
Он упал прямо на поднятое лицо – испуганное и удивленное. Такое смешное и уродливое. Совсем не похожее на его узкую смотровую-слуховую-обонятельную-впитывающую-чующую-влияющую прорезь.
Бледная кожа, расширенные глаза, раззявленный в коротком вскрике рот, поднятые брови, смятый морщинами лоб.
Вот в этот-то лоб он и ударил. Прыжок был рассчитан точно. Как всегда.
Сухой стук, влажный чмок.
Вцепиться, прилипнуть, впиться…
Удар тяжелой раковиной сбил жертву с лап-ног, но он уже крепко держал голову разумного. Миг – и на разглаженном лбу, по которому расплывается такой аппетитный кровоподтек, поставлена черная крестовидная отметина проникающей и подчиняющей, влияющейслизистой субстанции. Еще мгновение – и клеймо уже стоит на чужом разуме. Память и мысли жертвы открылись полностью, как вспоротое брюхо.
Черный крестик быстро всасывался в кожу, в кровь, в плоть, в кость, в мозг, в суть…
Отныне это существо находилось в полной его власти.
И этот разум он отпускать не собирался.
Впитыватьмясо «че-ло-ве-ка» (таким словом, как оказалось, называл себя сам разумный) – тоже. Нерационально впитыватьполезного слугу.
Тот «че-ло-век» принес его к другим «лю-дям». Их разум он пометил тоже.
* * *
Уже потом его назвали «Крес-том». Черным Крестом. Он напоминал людям другой крест, которому они поклонялись раньше, еще до того, как изменили мир. Но теперь люди стали поклоняться ему. Они придумывали ритуалы поклонения и объединялись вокруг него, воспринимая его как новую Святыню и даже не подозревая о том, что святость нового Креста была Крестом же и внушена.
Так ему было удобно. Так можно было осуществлять свои планы и реализовывать самую заветную мечту.
А мечта, собственно, у Креста была одна: влиятьи воздействовать, воздействоватьи влиять. На мир вокруг и на живущих в этом мире. Он собирался изменить мир под себя и встать над миром. Для этого надо было занять место на верхушке человеческой социальной пирамиды и в общей пищевой цепочке. Первая часть задачи казалась решаемой, хотя и требовала определенного времени. А вот насчет второй…
Желающих подмять под себя мир оказалось слишком много, и основная опасность исходила, конечно же, не от людей. Люди теперь были всего лишь песком, попавшим в жернова, вытесанные природой и ускоренными мутациями из других видов. Мутации породили немало новых существ, способных выстраивать стратегические планы, влиятьи воздействовать – в том числе и на ментальном уровне.
Уже началась дележка мира и бескомпромиссная борьба за жизненное пространство. Крест порой остро чувствовал близость сильных особей, умеющих, как и он сам, подавлять и контролировать чужой разум. Или управлять теми, кто разума как такового пока не имел. Вот каких конкурентов опасался Крест. Вот от каких соперников следовало избавляться любой ценой и поскорее. Впрочем, угрозу представляли и другие виды, находившиеся в начале своего развития, но впоследствии могущие доставить неприятности.
Крест планировал и заглядывал далеко, поскольку намеревался жить в этом мире долго. Его метаболизм был приспособлен практически к вечной жизни. Если не будет перебоев с чужой органикой (мясо – идеальный вариант), которую Крест впитывали перерабатывал без остатка, и если его самого не сожрут и не убьют, он переживет много людских поколений. Но для этого нужно, чтобы ему не мешали другие мутанты.
Поэтому других следовало убрать, уничтожить, стереть с лица земли. Желательно – всех без исключения.
Крест начал войну против тех, других. Конечно, он воевал не сам, а руками послушных ему людей.
Появилась «Ин-кви-зи-ци-я». Орден Черного Креста. Началась зачистка «Скверн» – так Инквизиторы назвали земли мутантов.
Сначала люди, помеченные его меткой и защищенные металлической и пластиковой броней не только от зубов, шипов и когтей, но и от чужого ментального воздействия, искали и убивали таких, как он. Крест активно помогал в поисках. Флюиды себе подобных он мог распознать на расстоянии. Крест указывал людям путь. Люди шли по этому пути, находили и вершили расправу.
Крест не щадил никого. Потому что ни с кем не собирался делить мир. Другие раковины с крестовидными вырезами были объявлены Ложными Крестами («Еретические», как называли их люди) и подлежали уничтожению.
Впрочем, таких удалось отыскать лишь несколько особей. Самыми же многочисленными из потенциальных конкурентов оказались студневидные мыслящие шары. Лишенные защитных раковин, но чрезмерно расплодившиеся, они подчиняли полуразумных зеленокожих дикарей-мутантов и пытались создать свою армию.
Инквизиторы очистили территорию Ордена и от шаровидных кукловодов, и от дикарей-марионеток. Затем, выполняя волю Креста, принялись уничтожать всех мутантов без разбора. Ибо неизвестно, во что сегодняшний мутант, лишенный разума и ментально-телепатических способностей, превратится через два-три поколения.
Долгое время все шло великолепно. Людей, подвластных Кресту, становилось все больше. Инквизиторы зачищали Скверны. Территория Ордена крестоносцев, а значит – территория Креста ширилась и казалось, никто не сможет противиться его незримому влияниюи воздействию.
Однако с недавних пор у Креста появился новый повод для беспокойства: из атлантических вод начали выбираться твари, которые также несли на себе печать чужого влиянияи воздействия. Крест чувствовал, что их гонит кто-то, подобно ему намеревающийся изменить мир под себя. Трудно было даже предположить, какой ментальной силой должен обладать хозяин этих существ. И еще труднее было переоценить опасность, которую он представляет для Креста.
Судя по всему, это была лишь разведка. Но обычно разведку проводят для того, чтобы напасть.
Крест решил ударить первым. Вот только по кому? Его собственные разведчики-Инквизиторы, отплывавшие на запад, не возвращались, но это лишь укрепляло Крест в намерении нанести удар. Выполняя его волю, Инквизиция собирала корабли, которые могли бы доплыть до западных берегов, и войска, способные найти и уничтожить неизвестного пока врага. Внушить орденскому Магистру Йохану и всем остальным, что зачистка заокеанской Скверны является приоритетной задачей, было не трудно.
И вот флот собран. Армия готова к отплытию. Как только последняя группа ландскнехтов пройдет инициацию, можно будет грузиться на корабли и отправляться в путь.
Глава 10
– Не, ну и че там за хрень творится, ек-макарек?! – Костоправ тянул шею, стараясь получше разглядеть происходящее.
– Тебе же объяснили: Посвящение, – угрюмо отозвался неразговорчивый Василь. – Обязательный ритуал. Каждый должен приложиться к Черному Кресту. Вот, блин, и прикладываются.
– Да ты глаза разуй, слепошарый! Это ж не крест! – не унимался лекарь. – Это ящик какой-то, туды ж его налево!
– Может, Инквизиторы в нем крест и носят, – предположил Виктор. – Не суетитесь, Костоправ. К нам подойдут – все прояснится.
Вообще-то до них очередь должна была дойти еще не скоро. Группка вооруженных до зубов крестоносцев торжественно и неторопливо двигалась вдоль безоружного (все оружие наемникам приказали сложить еще на подходе к шатру Магистра) строя. Инквизиторы несли… вернее, нес один из них (сам Магистр, что ли?), а остальные охраняли небольшой ларец, которому отдавались всевозможные почести.
Ландскнехты выходили из рядов, снимали каски и шлемы, склоняли головы, касались ларца лбом и отступали назад. Дело это было долгое. Процессия шла медленно, не пропуская ни одного человека.
А вот это плохо, что ни одного не пропуская. Значит, Костянике тоже придется снимать шлем и открывать лицо. И не дай бог, крестоносцы увидят ее красные глаза.
– Костяника, слышь… – негромко позвал Виктор.
Арбалетчица, стоявшая в соседнем ряду, повернула к нему тонированное забрало.
– Когда дойдут до тебя – закрой глаза, – посоветовал Виктор. – И не открывай, пока снова не наденешь шлем.
– Точно-точно, – встрепенулась Змейка, – оно лишним не будет.
– Да уж не дура, закрою, – тихо отозвалась Костяника.
Виктор по голосу понял: волнуется. Впрочем, Посвящение проходило быстро и без особых заморочек. Раз-два – и готово. Один к ларцу приложился – выходит следующий. Хоть и медленный, но все же конвейер. Авось, пронесет. Авось, никто ничего не заподозрит.
Славянский полк, вернее, то немногое, что от него осталось после Котла, расположился в самом конце плотного строя, широкой дугой вытянувшегося перед ставкой Магистра. А сильно поредевшая русская рота, объединенная теперь с украинцами и белорусами, и вовсе оказалась на краю полковой линии. Отсюда, с выдвинутого вперед фланга, удобно было наблюдать, но долго дожидаться.
– Скорей бы уж эта мутотень заканчивалась, мать ее! – поморщился Костоправ. – Совсем задолбали, суки! Мы как-никак через Котел прошли! Только-только, мля, до лагеря доплелись, а тут – на те, хрен в томате – пожалуйте на парад! Не спавши, не жравши, не сравши. Не, ну нормально, а? Еще и ящик какой-то в морду суют.
Виктор внимательно наблюдал за церемонией Посвящения. Инквизиторы медленно, но верно приближались. Странно все-таки. Что на самом деле значит ритуал? Почему обставлен с такой торжественностью? Какой в нем смысл, если присяга на верность Святой Инквизиции уже была принесена в вербовочном лагере? Отчего это Посвящение крестоносцы не устроили там же? И чем, в конце концов, можно объяснить такую тщательность его проведения? Та же присяга оказалась, по сути, пустой формальностью: кто-то в общем хоре отбубнил нужные слова, а кто-то и вовсе промолчал. Виктор и его спутники, например, отмолчались. Никто из них ни в чем перед Орденом не клялся – и ничего, прокатило. А тут, гляди ты, всех поголовно обносят ларцом, включая ротных капитанов. Что ж это за ларец такой?
На передней стенке Виктор разглядел маленький темный крестик – то ли нарисованный, то ли вырезанный. Такой маленький. Удивительно, что Инквизиторы относятся к нему так благоговейно.
– Мне-то не жалко, – продолжал бухтеть над ухом Костоправ. – Боднуть ящик лобешником – не проблема, от меня не убудет. Но соображать же надо: люди после похода едва на ногах держатся. А эта братва в крестах тупит, мля, по-черному! Хоть бы отдохнуть дали перед своим гребаным спектаклем! Накормили бы, напоили. А уж потом…
Что «потом», Виктор не слушал. Очередной ландскнехт – уставший и мрачный верзила, вышел из строя и, чуть склонившись, коснулся лбом Инквизиторского ларца. Поднял голову. Повернулся.
Виктор снова увидел его лицо. Лицо совсем другого человека.
Куда только подевались усталость и уныние?
Ландскнехт словно одновременно глотнул крепчайшего первача и получил дубинкой промеж глаз.
Глуповатая физиономия – счастливая и немного удивленная, малость ошарашенный взгляд, вспыхнувшие глаза, блаженная улыбка. Такое впечатление, будто на человека и в самом деле вдруг снизошла внезапная така-а-ая благодать! А потом догнала и еще раз снизошла. На лбу наемника отпечатался черный крест, который, впрочем, быстро тускнел и таял. Тоже странно: это ж как надо было придавить лобешник к ларцу, чтобы осталась отметина?
* * *
Перемену, происходящую с наемниками, заметил не только Виктор.
– Ох, не нравится мне все это, – озабоченно пробормотал Василь. – Люди будто не к реликвии прикладываются, а дурь глотают. Может, им вкалывают какую-то дрянь из ящичка?
– Ага, мля, там у крестоносцев полный ящик вытяжки из берсеркерских мухоморов, – фыркнул Костоправ. – На всех хватит. Будем доблестными нарками туркнутой роты обдолбанного полка. А хрена? Покайфуем за чужой счет.
Виктор задумался. Кто знает, возможно, Инквизиторские алхимики и в самом деле изобрели не только парализующий «Смрад Геенны». Может, и наркоту какую-нибудь мимоходом состряпали – специально, чтобы подсаживать на нее наемников-ландскнехтов.
– Не, я серьезно, – беспокоился Василь. – Что-то мне неохота подходить к этому сундучку.
– Да забей! – посоветовал Костоправ. – Не стремайся, помор. Подумаешь, ящик какой-то! Меня больше интересует, когда нас кормить будут.
– Слышьте, вы, умники недоделанные, хватит чепуху молоть! – вмешалась в разговор Змейка. – Не о том языки че́шите. – Стрелец-баба понизила голос: – Лучше бы брата Себастьяна высматривали. Костяника? – Змейка неприязненно покосилась на соседку-арбалетчицу. – Видишь его?
Шлем с опущенным забралом качнулся.
– Брата Себастьяна здесь нет, – глухо донеслось из-под тонированного пластика.
– Не доехал, что ли? – заволновалась Змейка.
Было из-за чего волноваться: если Инквизиторский посол сгинул где-нибудь во французском Котле, то и поморскую карту, ради которой они, собственно, сюда явились, уже не отыскать. Впрочем, все это можно будет выяснить не раньше, чем закончится церемония Посвящения.
Между тем Инквизиторы с ларцом приближались к славянскому полку.
Полковник пан Якуб отдал короткий приказ по-английски. Жестяного рупора-матюгальника для этого уже не требовалось. Людей в полку сильно поубавилось, места плотно построенное подразделение занимало немного, так что слышимость была хорошая.
Капитаны встрепенулись, засуетились. Закомандовали.
– Стройсь! – послышался басок Кошкодера. – Сми-ирно!
Можно подумать, до сих пор они стояли без строя и по стойке вольно.
– Отставить! Ну-ка выровняться всем живо, выжарки котярские! Вот так. Сми-ирно!
Шеренги, словно поставленные по ниточке, застыли в неподвижности. Кошкодер удовлетворенно кивнул.
– Ладно, вольно пока, – позволил он.
Люди немного расслабились: это была просто проверка, время их Посвящения еще не пришло. Ну да, славян, как всегда – в последнюю очередь. Инквизиторы не очень любили наемников с востока.
– Только с места не сходить, – добавил капитан.
А сойти хотелось. Безумно. И не просто сойти. Сбежать. Свалить подальше. Чем ближе подходила процессия ларценосцев, тем тревожнее становилось на душе: опасения Василя передались и Виктору тоже.
А ведь никуда из строя не денешься: оружие ландскнехтов аккуратно сложено и составлено в пирамидки аж во-о-он за теми шатрами, а безоружных наемников окружают рыцари Святой Инквизиции с мечами наголо, заряженными арбалетами, самопалами и старыми стволами. При малейшем неповиновении и нарушении торжественного ритуала – виновников расстреляют и покрошат в капусту.
«Ох, неспроста все это», – подумал Виктор, не зная, впрочем, где кроется подвох и есть ли он вообще.
Уже заканчивалось Посвящение в соседнем полку. Люди выходили из строя, касались лбом Инквизиторского ларца и вновь занимали свое место. Вроде ничего страшного не происходило: рога, копыта и хвосты ни у кого не отрастали, замертво никто не падал, в безумный пляс не пускался. Но глаза и выражения лиц определенно менялись. Глаза – горели, лица – просветлялись.
Кошкодер прошелся перед строем, еще раз проверяя ряды и шеренги. Взгляд капитана скользнул по Виктору и его спутникам. Словно вспомнив о чем-то, Кошкодер задержался возле них. Снисходительно хмыкнул:
– Вы, кажется, хотели увидеть Магистра? Смотрите. Вон он, Ковчежец несет.
Ковчежец… Ага, вот как называется Инквизиторский ларец. Виктор подумал, что не ошибся: он с самого начала предположил, что ковчеженосец – и есть Магистр.
– Верховный Магистр Святой Инквизиции его преподобие Йохан Остландский, – представил одноглазый капитан, без надлежащего, впрочем, почтения.
Вообще-то имя Магистра Виктора не очень интересовало.
Кошкодер вдруг посерьезнел. Глянул на тонированное забрало Костяники:
– А ты, красавица, кстати, глазки закрыть не забудь, когда шлем снимать будешь. А то у тебя там это… После плевальщика-то. – Нахмуренные брови, плотно сжатые губы, укрытая где-то в глубине единственного капитанского глаза тревога.
– Да закрою, закрою, заботливые, блин! – процедила Костяника тоном Костоправа. Точно: волнуется.
– Слышь, Кошкодер! – тихонько позвал Виктор. – Ты сам Посвящение когда-нибудь проходил?
– Нет пока, – пожал плечами капитан. – Слышал о нем только. Теперь с вами до кучи пройду.
Он присмотрелся к Виктору и, видимо, разглядел что-то в глазах подчиненного:
– Да не боись, Золотой, – вялая улыбка на губах, запыленная повязка на лице.
А капитан-то тоже дико устал и хочет только одного: чтобы все поскорее закончилось.
– Видишь, люди прикладываются головой к Ковчежцу и возвращаются в строй вполне себе довольные жизнью.
Вот именно, что довольные. Чересчур довольные…
– Скоро отмучаемся – и отдыхать.
– Отмучаемся? – многозначительно переспросил Виктор.
– Ну, ты веселый, как на собственных похоронах! – досадливо сплюнул капитан. – Вспомни, как присягу давал. Ничего ведь страшного не произошло. А тут – то же самое.
– Не то же, – возразил Виктор. – Когда мы давали присягу, у нас оружие не забирали.
– Тогда рядом не было ни Магистра, ни Ковчежца, над которым дрожит вся Инквизиция. Это всего лишь мера предосторожности.
Виктору показалось, будто Кошкодер успокаивает не его, а себя. Значит, тоже нервничает. Нервничает, но понимает, что ничего поделать нельзя. А потому – не рыпается.
Дошла очередь и до их полка.
Якуб снова бросил что-то короткое и грозное.
– Сми-ирно! – на этот раз Кошкодер выполнил свою команду вместе со всеми, выпятив грудь колесом.
Откуда-то со стороны моря грохнула бомбарда.
Это было неожиданно и явно не вписывалось в проходящий на берегу ритуал.
* * *
Что за?.. Йохан прервал церемонию.
Охрана мгновенно окружила Магистра и Ковчежец плотным кольцом, ощетинилась обнаженными клинками и поднятыми стволами.
Еще один бомбардный выстрел. Автоматная очередь. Пальба ударивших вразнобой аркебуз и мушкетонов. Отчаянный звонкий и всполошный звон корабельных колоколов.
Тревога! Нападение! Но кто посмел? Кто решился атаковать Армаду Святой Инквизиции?
Ладно, не важно кто. Сейчас важнее – дать отпор и не потерять корабли.
– К оружию! – приказал Йохан, прижимая Ковчежец к груди, как мать прижимает ребенка. – К бою!
Он с досадой подумал о том, что на судах сейчас находится лишь малая часть экипажей. Основные силы готовятся к погрузке на берегу, так что боеспособность собранного у берега флота была невысокой. Отбиться от небольшой стаи морских тварей корабли, конечно, смогут, но…
Но, судя по непрекращающейся стрельбе, сейчас проблема была более серьезной.
В лагере поднялась суматоха. Со всех сторон доносились крики и команды, били барабаны, гудели трубы и сигнальные рога. Рыцари садились в седла, к береговой линии выдвигались боевые повозки и машины. Ландскнехтские полки выходили на открытое пространство. Только что прибывшие наемники, часть которых так и не успела пройти инициацию, тоже хватали оружие и готовились к битве.
Вот только с кем?
Йохан под защитой телохранителей поднялся на холм к своему шатру. Отсюда можно наблюдать и за лагерем, и за морем.
– Бинокль! – потребовал Магистр.
Ему подали бинокль.
Та-а-ак! Корабли на дальнем рейде уже начинали тонуть. Но с берега пока трудно было разглядеть, что именно с ними происходит. Одни от мощных ударов снизу подлетали над волной и разваливались на куски, другие переворачивались, опрокинутые неведомой силой, и зачерпывали воду бортами, третьи погружались медленно и величественно – без видимых повреждений, четвертые исчезали из виду быстро и внезапно, словно море вдруг разверзалось под ними и рывком втягивало в себя.
Под кораблями бурлила вода. То тут, то там в воздух поднимались высокие пенистые фонтаны, и что-то мелькало в водоворотах и бурунах. Плавники, щупальца, чьи-то огромные спины и панцири…
Нет, это была не стая исчадий Скверны. Это были много стай. Твари – самые разные, непохожие друг на друга, огромные, просто большие, средних размеров и маленькие – нападали на суда Святой Инквизиции и один за другим отправляли орденские корабли на дно. Но ведь мутанты разных видов редко действуют сообща. Разве что…
