Текст книги "Совёнок (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  – Нет-нет, всё нормально! – вздрогнул он и побыстрей затянулся.

  – Здоровье у тебя как?

  – Хах, здоровье...

  – Болит? Протезирование шейки бедра – серьёзное дело.

  – Сама знаешь, что реабилитация долгая. Оно и будет болеть, пока тело не свыкнется. Не своя кость – железка... Но сейчас лучше.

  – Ходишь на улицу?

  – Нет.

  – Так и сидишь тут бирюком без свежего воздуха?

  – А у меня вон, форточка есть, – усмехнулся Сергей, показывая сигаретой в сторону кухонного окна.

   Помолчали. В комнате тикали часы, Дунька с хрустом уплетала варёные куриные косточки.

  – К весне расхожу, не переживай.

  – Зимой гололед будет, дома лучше сиди, – кашлянула Марья в тыльную часть ладони. – Слушай, а я ведь всё-таки спросила у родственников. В пригороде у них стоит дом пустой. Газовое отопление, только вода на колонке: к ней придётся ходить, но это, опять-таки, недалеко – всего в двух шагах от ворот. А на квартиру я тебе квартирантов найду – это доход, пока не оправишься. В общем, за свет и за газ в доме надо будет платить, но выйдет по сравнению с квартирой гораздо дешевле.

  – Да каким квартирантам нужна квартира с долгами? – усмехнулся Сергей.

  – Долг я погашу, – торопливо предложила Марья. – Потихоньку с квартирантов мне и отдашь. Сергей промолчал, стараясь не глядеть в её сторону, а на холодильник. Сигарета в руках догорала, во рту засела сухая горечь. Зря вообще курить попросил, ведь считай бросил. Марья нетерпеливо тарабанила ногтями по столешнице.

  – Я подумаю ещё.

  – Ты только недолго думай. Знаешь, с трудом родню уломала. До зимы надо будет решать. Сезон съёма жилья и так, в общем-то, прошёл. Студентов подселять надо было в конце августа или в начале сентября. А семейных искать...

   Она поджала пухлые губы и вскинула брови, мол: 'Сам понимаешь'.

  – Да, до зимы и решим, – заторопился Сергей, вдавливая сигарету в лежащую рядом грязную ложку. Он хотел встать, чтобы скрыться от неудобного разговора, но вспомнил кое-что и остался на кухне. – Слушай, Марья, а у тебя есть фотоаппарат?

  – На телефоне... – нахмурилась та.

  – Да нет, мне надо реальную камеру, желательно цифровую.

  – Чего ты в квартире фотографировать-то собрался?.. Или всё-таки выходишь куда? Нет, не выходишь. А может шпионишь за кем-нибудь из окна?

   Она засмеялась.

  – Ни за кем я ни шпионю, просто мне надо!.. Для работы сделать несколько снимков. Так у тебя есть?

  – Ну, есть дома старая, на батарейках. Надо, так я тебе принесу.

  – Спасибо. И кабель сразу к ней принеси, чтобы фотки перекинуть на комп. А то я совсем без аппаратуры остался.

  – Всё равно понять не могу, кого ты здесь собираешься фотографировать? – пожала плечами Марья и встала со скрипнувшей табуретки. По-мужски выставив локоть, она взглянула на часы:

  – Так, скоро полшестого, мне к семи обратно домой надо. Ещё флешку тебе отдать – не забыть.

   Сигареты и зажигалка отправились в сумочку, пустые контейнеры обратно в пакет. Сергей встал, чтобы проводить и закрыться за Марьей.

  – Ты подумай насчёт квартиры. Можно сказать, что это тебе реальный шанс по деньгам развязаться, – напомнила она в прихожей, когда натягивала на себя плащ. Сергей молча и терпеливо ждал. Дунька тоже, по своему обыкновению, пришла проводить уходящего человека. Хлопая себя по карманам, Марья обнаружила флешку и протянула Сергею:

  – Если не забуду, то в пятницу рисунки тебе занесу.

  – Спасибо, опять выручаешь. С другими эскизами пока не буду тебя загружать.

  – Увидимся, – махнула Марья, сама открыла дверь и вышла.

   Когда железная дверь захлопнулась, Сергей с облегчением вздохнул. Марья – старая знакомая, ещё по художественной школе. Несколько совместных проектов, но там они были просто коллегами и соискателями, где каждый имел свой интерес от заказчика. Да, общались, но не сказать, чтобы были друзьями. По крайней мере до...

   Сергей помассировал под штанами шрам после операции. Бедро успокоилось, хотя всё ещё ныло – верно будут дожди. Размышляя на ходу о переезде, он вернулся обратно в комнату.

   А может она виноватой себя в чём-то считает?

   Да всё едино. Из квартиры в частный дом он уезжать не хотел. Здесь у него работа, интернет, какие-никакие знакомства и центр. Квартира родительская.

   Он посмотрел на часы: действительно полшестого. Ещё три часа свободы от своей галлюцинации, в которую он боялся поверить, но расстаться с ней боялся ещё сильнее. Следовало бы вернуться к работе, хоть что-то закончить к завтрашнему показу, выдать это за почти завершённые четыре эскиза, но тут его обуял страх, который обычно резко накатывал, когда наступал вечер. А вдруг через три часа она не придёт, не вернётся из института и всё станет как прежде, невыносимо-реально?

   Опираясь на палку, он поспешил к темнеющему окну. Выпрямив ногу, сел на подоконник и уставился в сумрачный двор. Подъезжали машины, люди возвращались с работы, граждане-обитатели соседних домов спешили к семьям. На детской площадке, гремя ботинками по жестяному скату, штурмовали горку подростки.

   А вдруг она не придёт? Всё что он видел с ней, всё что делал – было слишком хорошо. Им было хорошо вместе, и никто больше не нужен. Запереть дверь, никого не впускать, никуда не выходить из квартиры, ничего не знать, ни с кем не встречаться. Если она была галлюцинацией, тогда почему он не придумал ей историю получше, чтобы не отпускать от себя на весь будний день? Его жизнь рядом с Совёнком и была самой что ни на есть настоящей.

   Конечно, он не увидел её во дворе. Ключи зазвенели в замочной скважине, затем открылась внутренняя дверь, и в извечно тёмной прихожей вспыхнул золотой свет. Она всегда входила, когда хотела.

  – Эй, живые люди! – окликнула из передней Алёна. Послышался стук сброшенных кроссовок. Через пару секунд Алёна появилась с рюкзаком на плече и ярким пакетом из соседнего магазина. – Привет, а ты чего тут торчишь на окне?

  – Да так, тебя жду.

  – Ну вот я, – развела она руки, удерживая пакет на трёх пальцах. Как была утром в толстовке и брюках, так и пришла к нему вечером, совершенно не изменившись. Только лицо слегка раскраснелось от подъёма по лестнице. Пробежав на кухню, Алёнка сразу взялась хлопотать по хозяйству. Загремели тарелки, хлопнула дверь холодильника.

  – Чего чайник не ставишь?.. Я тебе молока купила, слышь!

  – Спасибо...

  – Чего?!

  – Спасибо тебе, говорю!

  – А... – звякнула крышка кастрюли. – Ой ма-ать моя женщина. Серёж, а ты чего борщ проквасил? Нет, это уже есть нельзя.

  – Оставь...

  – А?! – она выбежала с кастрюлей из кухни.

  – Да оставь его говорю! – попытался Серёжа задержать, но Совёнок только скорчила лицо, нырнула за туалетную дверь, и судьба сомнительного борща закончилась с шумом воды в унитазе.

  – Жрать ещё всякую гадость будешь. Я тебе отбивных купила – твои любимые! Поставить в духовку?

  – Нет, сытый я.

   Она вышла из туалета с кастрюлей, явно собираясь вернуться на кухню, но Сергей успел окликнуть её:

  – Совёнок!

  – Что?

  – Подойди, пожалуйста.

  – Щас, вот только в мойку поставлю.

  – Нет, ты, пожалуйста, прямо сейчас подойди.

   Пожав плечами, она пересекла комнату, по пути поставила кастрюлю на стол и остановилась в полушаге от Сергея.

  – Что? – откинула с румяного лица прядку.

  – Просто хочу посмотреть на тебя. На твои глаза, на улыбку, на ноздри.

  – На ноздри? – засмеялась она, прикрываясь рукой.

  – Да, на ноздри. На то, как они трепещут, когда ты дышишь.

  – Ой боже, романтик! – не успел он опомниться, как Совёнок села к нему на колени. Она всегда садилась только на больное бедро, как кошка, которая сама чувствует, где следует полечить человека. И Серёжа не чувствовал боли. Когда Совёнок была с ним, он мог передвигаться без палки и не пенять на погоду. Сказочно, но у него ничего не болело и мир выглядел совершенно другим: другая квартира, хорошие вещи. Стоило отвлечься, взглянуть на Алёнку, как всё преображалось, и сам Сергей становился другим, будто квартирный сумрак от него отступал и в душе открывалась тайная кладовая, где спрятаны солнечные самоцветы.

   Но было несколько правил, нарушать которые не в коем случае нельзя, иначе рай таял. Первое правило – это то, что Совёнок никогда с ним не выйдет на улицу. У неё всегда найдётся причина выйти одной (тогда сказка исчезнет), либо остаться дома, пока сам Серёжа покидает квартиру. Но тогда, по возвращению домой из подъезда, его будет ждать пустота. Почти всё, что готовила или ела Совёнок, даже то, что предлагалось ему – производило тот же самый эффект. Стоило прикоснуться к еде, как Сергей проваливался в свою прежнюю квартиру, с хаосом вместо порядка, старым компьютером и завалами грязной одежды. Если к нему приходили, Совёнок никогда к двери не приближалась. А когда он шёл открывать, мир, начиная уже с прихожей, возвращался к обратному сумраку. Единственное, что охраняло их счастье – это полное одиночество и тишина.

  – Скучал без меня? – откинула она волосы со лба Сергея – тёплая и живая. Он ощущал её вес на коленях, её запах – какие-то очень мягкие, ненавязчивые духи. Слишком явно для галлюцинации.

  – Скучал. А у тебя было сегодня что-нибудь интересное?

  – Да ничего, – покривилась она. Никогда не рассказывала ничего об учёбе, не упоминала ни друзей, ни знакомых по именам. Серёжа знал, что если будет нарочно расспрашивать, то потеряет её. Это могло произойти совершенно внезапно, из-за неосторожного слова, фразы, жеста, связывающих его с реальным миром. Даже простая попытка пройтись вместе с палкой – прогонит Совёнка.

  – Что ты хочешь делать сегодня, как провести вечер?

  – Ну блин... поесть, помыться, потупить с тобой на кинчик какой-нибудь и спать завалиться. А ты что? Ты что-то придумал эдакое, а? – потёрлась она кончиком носа о его нос.

   Играет. Если бы он попробовал с ней заняться чем-то более близким, то дальше поцелуев дело бы не пошло. Принять её появление было легко, даже естественно, ведь она ожила из вымышленного образа, который давным-давно был нарисован Сергеем. Но вот научиться с ней жить, не теряя, следовать правилам, которые он только начинал понимать – оказалось непросто. Но это стоило всех предосторожностей: не пускать свою реальную жизнь к Совёнку. Он был слишком счастлив, чтобы отказываться от этой галлюцинации, объяснив её голодом или посттравматическим синдромом. В конце концов, ему делали томографию в больнице и даже сотрясения не нашли.

  – Ты, наверное, ангел, – шепнул он, крепко прижимая Алёнку к себе. – Ангел, который спустился спасти мня.

  – Ты иногда такие глупости говоришь... но очень красивые, – притихла она у него на плече. Стемнело. Через стекло потянуло ледяной ночью, в комнате хорошо было бы зажечь свет, но они сидели, обнявшись, и не ему, не ей не хотелось прерывать добрый миг, когда можно было ещё послушать дыхание и сердцебиение друг друга.

   Дунька прыгнула на подоконник, ей надоело сидеть в стороне, когда вся стая жмётся в клубок. Она потёрлась тёмным боком о руку Сергея, замурлыкала, и это вывело его из состояния влюблённого оцепенения.

  – Совёнок, а может быть ты завтра никуда не пойдёшь?

  – Ну-у, мне надо, – протянула она, нарочно гнусавя. – Надо учиться.

  – Один день.

  – Нет, завтра я никак не могу. Иначе придётся пересдавать римское право... ты точно не голоден?

  – Нет. Очень жаль, что ты не можешь остаться.

  – Я бы могла конечно, но только не завтра... а у тебя дел разве нету? Я, наверное, тебе только мешаться дома буду. Ты же работаешь.

  – Ты, мешаться? Да брось!.. Впрочем, завтра у меня демонстрация, звонок по видео-чату – важное дело.

  – Ну вот видишь! – сползла с его ног Совёнок и скорее пошла к выключателю. Вспыхнул свет, тёмная комната сразу преобразилась: вместо старой мебели – новая, компьютер с плоским монитором, планшет возле аккуратной стопки альбомов, пёстрые ковры, кресла из прозрачного пластика, даже ремонт. Беспечный мир, иная жизнь, где проводником и паромщиком в царство благополучия была его милая Совёнок. Только она не замечала своей важной роли, или умело её игнорировала. Для неё всё было обычно.

  – Чёрта будешь показывать?

  – Что?

  – Чего тупишь, сегодня днём рисовал, – она ткнула в экран с развёрнутым фотошопом. Сергей легко отошёл от окна. Палка в этой квартире не требовалась, здесь у него совершенно не болела нога и он знал, что найдёт свой верный 'костыль', только когда понадобится вернуться обратно.

  – Да, буду завтра показывать чёрта. Хотя он ещё чертовски не готов... – слова застыли у него на губах. Впрочем, стоило ли удивляться? Ведь давно было известно, что, если Совёнок находится рядом, всё выглядит лучше, даже эскизы. Он видел незаконченный арт на компьютере в гораздо лучшем состоянии, чем когда бросил дневную работу. Почти всё закончено, пара штрихов в фотошопе и можно считать готовым.

  – Красивенько, хотя страшно до чёртиков, – хихикнула Алёна и положила пальцы на мышку. Несколько кликов и открылась папка с работами. Один за другим она открывала все четыре арта из первой партии – красивых и качественных, как только задумывал сделать Сергей. Задумывал, но не сделал, все арты до этого казались ему отвратительными!

  – Погоди-погоди, это что?! – возбуждённо подскочил он к компьютеру. Перехватив мышку у Совёнка из рук, он начал сам пролистывать файлы.

  – Тебе видней! Ты же сам сказал, что чёрт твой последний рисунок для демонстрации. Остальные ты ещё день назад закончил рисовать.

  – Как же это... ведь верно, я их рисовал, но они были сырые, не нравились мне, а сейчас вот они, готовые! – он поражённо опустился на стул перед монитором.

  – Чудной ты, – фыркнула Алёна, встала у него за спиной и обняла за шею.

  – Нет, – перехватил он её руку и поцеловал. – Это ты у меня чудесная! Словно всю неделю работал как надо.

  – Ты и работал... чего ты меня пугаешь? Как сам не свой! По одному рисунку мне показывал. Вот это... – она снова завладела компьютерной мышью и пролистала изображения. На мониторе появилась фэнтезийная принцесса с чёрными крыльями. Перед ней стояло зеркало, в котором отражалось задумчивое лицо. – Ты сначала её с лебедиными крыльями нарисовал, а я тебе подсказала, что по лору она только претворяется доброй, а сама служит древнему тёмному предсказанию. Вот я и подумала, что не мешало бы ей придать грозности, вместо этого твоего сахарного гламура. Забыл?

  – Помню... кажется.

  – Тут помню, тут не помню, – посмеялась Совёнок, чмокнув его в макушку. Он всё ещё не мог отойти от удивления, неожиданная готовность первой части заказа его пугала, но потом нутро пробрала ещё более страшная мысль. Да-да-да, конечно, рядом с Совёнком всё получалось, но без неё эти рисунки станут в лучшем случае безобразной мазнёй! Он не сможет исправить их хотя бы на четверть готовности, к сроку завтрашней презентации. А что если...

   Рука нырнула в карман. По счастью он положил флешку Марьи в штаны. Теперь кусочек пластика выглядел как нечто чужое, холодящее пальцы.

  – Это что? – вдруг стала серьёзней Совёнок.

  – Это пустяк... – торопливо сунул он флешку в USB порт. Только бы сработало! Он перекачает рисунки, ведь вот они – файлы! И, если ему повезёт, если в этой сказке материальна не только Совёнок, то завтра ему будет что показать Наталье Семёновне – молодой девчонке, возомнившей себя арт-директором.

   Могло случится всё что угодно! Компьютер мог в одно мгновение превратиться в старую тыкву, флешка могла не открыться, винда крашнуться, вырубиться свет, отказать мышка! Но ничего этого не произошло. Компьютер опознал устройство и открыл папку с файлами – его эскизы, сделанные на вырванных альбомных листах и отсканированные на работе у Марьи. Места ещё предостаточно, можно перетащить туда тысячи файлов, а не только эти драгоценные четыре рисунка.

  – Серёжа, что ты делаешь? – спросила Совёнок, и голос у неё почему-то изменился. Он нутром чувствовал, как близко оказался к той грани, где Беспечный мир проваливается в реальность. Даже свет люстры над головой потускнел. Но Сергей действовал молча, молясь про себя, чтобы всё получилось. Вот скопировал, – у него только одна попытка, ничего не забыть! – вставил взятые файлы на флешку, и шкала состояния моментально заполнилась.

  – Зачем ты так?! – уже не скрывая слёз в голосе, попятилась Совёнок от стула. Она впервые отреагировала на действия, которые связывали Сергея с реальностью. Он хотел обернуться, успокоить её, но сначала надо было извлечь флешку из порта и спрятать в карман. Одно движение руки – сделано! Работа, которую бы он никогда в срок не закончил, оказалась готова! Не скрывая улыбки, Сергей поднялся со стула, но тут же бедро пронзила боль, и он со стоном опустился обратно.

   Старая квартира, горит одна лампочка в люстре, тихо гудит испачканный чайными разводами системный блок под столом. Перед глазами рабочий стол, с которого Серёже улыбается его Совёнок, но ни за спиной, ни в целом сумрачном доме её больше нет.

  – Алён?.. – позвал художник, а в ответ тишина. Совёнок исчезла. Тоска навалилась на сердце: неужели всё? Она не придёт? Больше никогда-никогда? Оно того стоило?

   Сергей достал флешку, покачал на ладони, будто взвешивая ценность одного маленького кусочка пластика. Может не открывать и тогда Совёнок вернётся? Чушь, детские мечты и загадки! Он должен проверить. С тяжело ухающим сердцем, Сергей вставил флешку в порт. Все файлы на месте, четыре готовых к демонстрации арта сохранены. На всякий случай он перекопировал их в пятнадцать или даже двадцать разных папок на жёстком диске.

  – Совёнок-Совёнок, как же спасла ты меня... – шептал он за работой. Только когда Сергей осмелился просмотреть содержимое файлов и наткнулся на арт с чернокрылой принцессой, жадность схлынула и осталось одно сожаление.

   Это Совёнок ему подарила, хотела порадовать, а он вцепился как зверь, рванул на себя и оторвал вместе с мясом. Ну что, доволен собой? Добыл себе счастье, художник? Прикрыл стыд и бездарность любовью?..

   Стало противно и гадко, захотелось самому себе дать по роже. В голове снова и снова прокручивались последние слова Алёнки: какой испуг, какой страх! Как он мог нарочно с ней так поступить, ведь знал, что не надо так делать: не надо, не надо, не надо!.. Может быть оттого он всё-таки сделал это, что ценил её меньше, чем свою настоящую жизнь?..

   Сергей оглядел заваленную хламом и мусором комнату. Отслоившиеся от стен обои хрустели при каждом порыве осеннего ветра, проникающим через щели в оконной раме. Но это настоящее, а она? Совёнок настоящая только для него одного.

   Стрелки часов показывали начало двенадцатого. Сколько же времени они провели ТАМ? С ней время летит незаметно.

   Сергей нашарил палку возле стола, сунул флешку в карман, выключил уставший за день компьютер и тяжело поднялся со стула. Скорбный путь сожалений вёл его на кровать, застланную прожжённым в нескольких местах пледом. Он забыл выключить свет, а лампочка в люстре осталась одна. Не желая выкручивать последнюю из ванной, Сергей развернуться на полпути к койке, чтобы пройти к выключателю. В темноте, только с узкой полоской сумрака от окна, он добрался до постели и, не раздеваясь, лёг спать. Вернее, он сказал себе, что 'ложится спать', но переживания уснуть не давали.

   После той, Марьиной сигареты, с новой силой захотелось курить. За стеклом, где-то глубоко в фиолетовом ночном дворе, хлопнула дверь, зачастила, заквакала далёкая ругань. В этот час они с Совёнком ещё спать не ложились и говорили обо всём, что его волновало. Верней, не его, а того Серёжу из благополучной квартиры. Больше всего обсуждали рисунки, мечтали и строили планы на летний отдых. За границу? Легко! Они посетят Париж, заглянут во французской столице на Монмартр и в Лувр, а потом поедут в австрийскую Вену, а за ней в Ниццу, в Венецию. Любая страна откроет для них двери лучших отелей, курортов и сокровищницы музеев. Стоит только захотеть, выбрать время, и...

   Мечты. С Совёнком было приятно мечтать, чувствовать себя свободным от долгов и обязательств, но Сергей давно повзрослел и не живёт одними мечтами. У него есть реальность, над которой надо работать, чтоб сделать жизнь лучше, и тогда, может быть, любая мечта воплотится.

   Найдя в этой мысли успокоение и даже какое-то оправдание для себя, Сергей наконец-то расслабился, отяжелевшие веки сомкнулись. Повернувшись на здоровый бок, он отключился мгновенно...

  – Давай-давай, быстро поедем! Марья с Антон Михалычем в кафе последние десять минут досиживают. Она мне весь телефон оборвала!.. Серёг, ты назад падай, а Анька со мной впереди. Затупим, заказ к другим уйдёт. Поехали, живо!

   Он вздрогнул и проснулся. Его постоянный кошмар, к сожалению, был реальным воспоминанием. Живо они поехали тогда, быстро. Лучше бы Марья позвонила им и сказала: 'Не спешите ребята, ушёл ваш заказчик...'. Ребята, ребята... Горло стиснуло и глаза зажгло. Двадцать восемь и двадцать один год, а сами в земле, в закрытых их хоронили. Жаль он прийти не мог, только мама Ани звонила в больницу. Не до него им было, не до того. Ох как всё тогда закрутилось! Вся жизнь полетела вперемешку с перекрученным железом и разбитым стеклом.

   Растревоженный мозг показывал то одно воспоминание, то другое, Сергей бессознательно бормотал обрывки из разговоров, отвечал на вопросы, на которые в своё время промолчал родителям лучших друзей. Сухие ладони тёрли заросшее щетиной лицо, будто хотели содрать с себя прошлое.

   Когда он смог успокоиться и дышать ровно, то почувствовал, что Алёнка лежит рядом с ним и не сводит глаз.

  – Сон плохой? – шёпотом спросила она. Сергей повернулся на пролеченный бок, но нога больше не болела, и вообще стало легче. Корившая его совесть, наконец, отпустила. Он выжил один: ехал на заднем сидении, а они впереди. Они умерли, а он живёт. Ну и пусть.

  – Да так, ерунда, – пригладил Серёжа русые волосы Совёнка, взъерошенные как у только что проснувшейся школьницы. – Ты меня извини, что напугал.

  – Когда?

  – Сегодня вечером, с флешкой.

  – А-а, – вяло протянула она. – Так это ты меня извини, я ведь сама не знаю, чего так напугалась. Может быть, что сейчас все рисунки исчезнут, ты её неправильно вытащишь, или... короче, испугалась, что ты берёшь их с собой – глупо как-то.

  – Нет, не глупо. Хотя, наверное... не знаю.

   Он помолчал, видя в глазах Алёны капельку ночного света. Совёнок смотрела в ответ, а рука под одеялом легла к нему на грудь, и он положил поверх свою руку. Сергей сжал тонкие пальцы Совёнка, чувствуя, что должен рискнуть ещё раз и подвести её ближе к реальности.

  – Совёнок, а ты мне поверишь, если я скажу, что совсем-совсем не могу рисовать.

  – Не поверю конечно, ты что, – улыбнулась она неуверенно. – Я видела, как ты рисуешь – это классно, и другим нравится, не только мне. Конечно, я в живописи не очень-то понимаю... Или ты о том, что другие художники где-то над тобой посмеялись? Так ты их не слушай! Им просто завидно.

  – Нет, Совёнок. Ты видишь то, что я только хочу нарисовать, а не то, что у меня получается. Завершения нет. Идея хорошая, а исполнение хромает.

  – Почему?..

   Он опять помолчал. Хотелось, чтобы сейчас она сказала ему что-то правильное, что-то необходимое. Если она его галлюцинация, то пусть хоть говорит в масть!.. А нет, Совёнок только пожала плечиком под одеялом и придвинулась ближе. Сергей услужливо подложил ей под голову руку.

  – Это всё потому, что ты чертей рисуешь и прочую гадость, – уютно поёжилась она возле художника. – А ты нарисуй небо. Знаешь, как в сказках: облака густые и розовые, через них лучи солнечные пробиваются. Мне кажется, это будет прекрасное завершение. Сложно тебе?

  – Нарисую, – в который раз пообещал ей Сергей, и вот тогда ему стало спокойнее. Через минуту-другую он смог приглушить в себе отголоски тревог и погрузиться в глубокий сон до утра, без сновидений.

   Проснулся он засветло, от торопливой спешки Совёнка. Напялив на себя старый свитер, она бегала из туалета в ванную, из ванной на кухню, а из кухни эпизодически появлялась в комнате. Похоже, сегодня она решила не опаздывать в институт и, курсируя с расчёской в руках по квартире, торопливо запихивала вещи в рюкзак. В доме приятно пахло свежесваренным кофе.

  – Проснулся? – остановилась она перед постелью, яростно расчёсывая себе волосы. – Завтрак на кухне, и только попробуй не съешь! Устроил себе голодовку, художник...

   Сергей подскочил на постели, попытался поймать её за край свитера, но Совёнок с весёлым визгом от него отскочила.

  – Ну хорош, Серёж, я опаздываю!

  – Ты всегда опаздываешь. Какое сегодня у тебя дело, чтобы ты не опоздала?

  – Не всем как тебе повезло: торчать весь день за компьютером. Мне ещё три года в этой шараге коптиться.

   Она отошла к шкафу, легко сбросила с себя свитер и Сергей залюбовался. Утренний свет обволакивал её фигурку золотистой каймой: покатая спинка, хрупкие плечи, узкая талия, бёдра в одних белых плавках. Но видение чистой девичьей красоты продлилось всего пару секунд. Совёнок укрылась за дверцей шкафа, чтобы одеться.

  – Сегодня солнышко, – сообщила она. – Бабье лето в начале октября, представляешь? А ведь ещё позавчера обещали снег – честно-честно! Я в поисковике погоду смотрела на месяц вперёд.

  – Зачем тебе погода на месяц вперёд? – Сергей встал, чтобы на цыпочках подкрасться к ней по ковру. Она уже протащила голову через футболку, и Сергей как раз вовремя подскочил со спины. Его прохладные руки охватили горячую грудь Совёнка.

  – Ай, Серёжка, пусти! – засмеялась она, пытаясь задом оттолкнуть донжуана, но только глубже увязла в его объятиях. Он прижимал Алёнку к себе, целовал, и ему было плевать, он уже не боялся странной и смешной мысли, что сейчас, где-то в реальности, пытается обнять пустоту и ведёт себя как идиот перед распахнутым шкафом. Здесь и сейчас он чувствовал её запах, мягкость русых волос, тепло тела и пытающиеся разомкнуть на груди руки. Пусть растает, пусть исчезнет потом как Снегурочка, прыгнувшая через костёр, но этот миг будет только его! Как бы хотелось продлить это нереальное счастье на вечность.

  – Серёжа, отста-ань! – умоляла она через смех.

  – Не пущу. Никуда тебя не пущу, дороже у меня просто нет! Останься со мной, хотя бы на день. Один день – ты же можешь? Целый день, смотри какое солнце! Ты же видела его!

   Обняв Совёнка, он подвёл её к окну и отдёрнул шторы. За стеклом было чистое небо, весь серый бетонный двор был залит золотыми лучами.

  – Мы все твои любимые фильмы посмотрим, – целовал он притихшую девчонку в висок, в щёку, в шею. – Я тебе позволю меня чем-нибудь накормить до отвала. Музыку будем слушать – какую захочешь! А надоест, так выключим всё и закроемся, и будем шептаться под одеялом, мечтать о своём. Никого к себе не пустим, даже если пожар, даже если снежная буря, потоп! Оставайся со мной навсегда!

  – Эх романтик, ты, романтик... – раскачивалась в его объятиях Совёнок. – У меня сейчас автобус уйдёт, а ты всё мечтаешь.

  – Я тебя на машине довезу, – решил испытать своё воображение Сергей. Если это фантазия, если это ему только чудится, значит пусть будет у них и машина! – На нашей машине, прямиком к институту!

   Это было уже чересчур. Он почувствовал, как тает тепло Совёнка в руках: слишком грубо и прямо он начал заигрывать с ней. Крепко закрыв глаза, он стиснул Алёну в объятиях как мог, не желая от себя отпускать. Пусть останется!..

   Да только напрасно. Эхом до него долетели слова, которые прибили Сергея к месту:

  – У тебя же нет машины, Серёжа. Ты себе после аварии так и не купил. Сам же рассказывал, что ногу еле как залечили...

   Он открыл глаза, руки его были пусты, а за окном хмарь беспроглядная и ни клочка чистого неба за серыми тучами. Он был так поражён услышанным, что даже не сразу сообразил: кто-то настойчиво терзает дверной звонок.

   Палка должна быть где-то рядом. Ага, вот она, у подоконника. Воздух дрожит от звонка, как будто действительно случился пожар. Сам не свой, Сергей захромал в прихожую. И вовсе не серое небо вместо солнечного дня поразило его, а то, что Алёна, его милый Совёнок, в Беспечном мире знает об аварии. Ведь ТАМ он здоров, о трагедии на дороге они никогда не говорили, а тут... прорвалось. И как сказано, будто дело-то давнее!.. Не себя же завтрашнего он с ней видит: излечившегося, разбогатевшего, вставшего на ноги, счастливого, любящего. Не может быть так, что за сдвиги во времени!..

   Нет, не может быть так, но так он думал, пока шёл до двери. Руки машинально открыли вертушку замка, сдёрнули засов и глаза тупо уставились на раскрасневшуюся Марью.

  – Ну ты чё, спал что ли? Дотрезвониться до тебя не могла! Я на работу опаздываю, да вот по пути решила фотоаппарат занести. На, держи, – она протянула пакет, кажется, вчерашний, в каком тухлый суп приносила. Сергей принял его, промямлив тупое 'спасибо'.

  – Ты нормально? – с подозрением спросила Марья.

  – Да-да, всё окей, – заставил себя встрепенутся Серёжа. – Значит, ты на работу, да?

  – Угу, – Марья всё ещё изучала его прищуренными глазами: 'На что только пьёт?'.

  – Ты с переездом ещё не решил?

  – Нет, совсем не решил. Давай об этом позже, не на площадке, – Сергей сделал вид, что боится шпионки-соседки.

  – Ну хорошо. Я может быть завтра зайду, или послезавтра. Не скучай тут, художник!..

   Легко сказала, легко ушла, зашуршав объёмным плащом. Сергей закрыл двери и, стараясь успокоить застучавшее сердце, вернулся в квартиру. Что же с ним происходит? Будущее он себе никогда не представлял, не загадывал, потому что сегодня надеяться особо не на что. Хотя есть рисунки: надо бы их проверить на компе и на флешке. Он спешно вернулся к столу, включил сетевой фильтр, нажал кнопку пуска. Машина натужно затрещала и взвыла, разогреваясь. Пока он смотрел на монитор с эмблемой загрузки, то развязывал пакет с камерой.

   В прихожей раздались щелчки замка и шорох обуви.

  – Я ушла! До вечера, Серёжка! – звонко окликнула из передней Совёнок.

  – Алёна, стой! – рванулся Сергей, но железная дверь уже громко хлопнула.

  – Ну нет, фигушки! Я и так опоздала! – эхом пронёсся голос в подъезде.

  – Алёна, стой! – торопился Сергей заново открыть дверь и выскочить на площадку. Будь она настоящей, он бы точно увидел, как она сходит по лестнице, но там было пусто. Заныла нога. Чёрт знает, когда он успел перескочить из реального мира в счастливый, а потом обратно в реальность, но вот ногу хорошо натрудил.

   Прихрамывая, Сергей вернулся назад, заперся, нашёл палку в прихожей. Встретила его голодно замяукавшая Дуняшка, видимо пробежавшая за Алёнкой. В квартире не пахло никакой едой, тем более свежим кофе.