Текст книги "Совёнок (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

   Он старался работать так тихо, чтобы её не разбудить. Странно подумать, как громко может стучать клавиатура и щёлкать компьютерная мышь, когда рядом спит Совёнок. Алёна свернулась под его старым пледом, уткнувшись носом в толстый ворот серого свитера. Дунька пригрелась и спала возле бока. Она любила Совёнка, хотя сначала они не подружились, и в квартире кошка по-деловому обходила Алёнку стороной, вероятно, ревнуя к Серёже. Но это только пока Алёна не приманила кошку разными вкусностями и подачками.

   Глядя на Совёнка, можно было залюбоваться: такая мягкая, мирная и по-домашнему уютная, на новом диване, но под его старым пледом и в старом свитере. Наверное, Серёжа мог бы нарисовать их прямо сейчас: взять стилус, планшет и быстро набросать эскиз, вместе с кошкой, в качестве ещё одной детали их пушисто-шерстяной композиции. Но он знал, что ничего лучше той, первой картины, нарисовать было нельзя. Сергей свернул фотошоп, чтобы ещё раз взглянуть на лучшую свою работу, установленную прямо на рабочем столе монитора. Из мягких бежевых тонов заднего плана ему улыбалась Алёнка – его Совёнок.

  – Отлично, отлично! – похвалила она портрет, когда впервые увидела. – У тебя, конечно, все рисунки неплохо выходят, но этот... короче, в нём что-то есть!

  – В нём есть ты, – неловко подмазался Серёжа. Совёнок фыркнула в ответ, присела к нему на колени и обняла. Он помнил это как сейчас, пусть прошло около полугода их совместной жизни. Каждый день с ней был счастьем, как бы избито это кому не звучало.

   Серёжа развернул фотошоп и принялся за очередную работу. Он прорисовывал когти рогатому фэнтезийному монстру. Дьявол выпрыгивал из огня, готовый вцепиться в щит волшебницы-рыцаря, а та доблестно кастовала в свободной руке фаербол – всё в багряных тонах, посреди залитого жидким пламенем готического зала. Если бы картины могли звучать, то эта бы издавала нарастающий эпик – в честь грядущей победы героини над злом. Заказчица будет довольна.

  – Опять чудищ рисуешь? – спросила поверх Дунькиных ушей только что проснувшаяся Алёнка. Карие глаза смотрели на него задумчиво и серьёзно.

  – Надо же кушать на что-то. Пусть чудища нас и покормят. Рисую не для себя, – улыбнулся Серёжа и сделал вид, что снова работает над когтями, но стилус проходил по планшету только давно закреплённые линии.

  – Нарисуй небо, – предложила Алёнка. – Какое бывает, знаешь... как в сказке. Я много таких на разных артах видала: облака густые и розовые, солнце там, лучи всякие с птицами.

   Она потянулась, с удовольствием растопырив руки. Недовольная Дунька мигом сбежала с дивана, проверять ладки на кухне. Алёнка спрыгнула босыми ногами на мягкий ковёр и пошлёпала следом за кошкой: открывать холодильник и чем-нибудь завтракать. Из всей одежды на ней был только растянутый свитер. Как помылась вчера вечером под горячим душем, что напялила, в том и спать завалилась.

  – Тебе поесть принести чего-нибудь?

  – Нет, – откликнулся Сергей из-за компьютера.

  – Бутерброд с колбасой, пирожки, курица ещё осталась... – зачитывала Алёнка меню из холодильника.

  – Нет, я сытый! – только злее начал нажимать на когти Сергей.

  – Значит курица переходит в зрительный зал – к Дуняшке!..

   По тарелке звонко заскребла вилка. Дуня препротивно начала выпрашивать есть. На кухне звякнула посуда, щёлкнул поставленный чайник, захрустела упаковка печенья. Серёжа бросил взгляд на настенные часы.

  – Ты в институт сегодня во сколько?

  – Да ко второй паре пойду, – пробурчала Алёна сквозь набитый рот.

  – Ты давай не филонь. Для молодой девушки в наше время главное – образование.

  – Ха, спасибо 'дедуля', что надоумил.

   Щёлкнул вскипятившийся чайник.

  – Чай будешь?..

  – А?

  – Чай будешь, говорю?!

  – Принеси кипяточку, горло промочить.

   Через минуту Совёнок вернулась к художнику с двумя дымящимися кружками. Одну поставила возле компа, вторую держала в правой руке, при том ловко примостилась у Серёжи на коленях, волей не волей заставив его оставить работу.

  – Обожжёшь ещё!

  – Ай не сахарный, не растаешь!.. – хрюкнула Алёна в кружку. Пригубив чай, она лукаво на него посмотрела. – А может где-то и сахарный, не пойму, чего слаще...

   Кружка чая отправилась на стол к Серёжиному кипятку, Совёнок овила шею художника руками и поцеловала.

  – Ну, снова придуриваешься?

  – Ты небо мне нарисуешь? – потянула она за ворот рубашки.

  – Вот закончу с чёртом и нарисую, – пообещал ей Серёжа. – Заказов много, для себя почти ничего. Времени не хватает.

  – Ты только меня больше никогда не рисуй, ладно? – дотянулась она до компьютерной мыши, свернула редактор и снова открыла рабочий стол. Курсор побегал по бровям и губам портрета, после чего Совёнок потерял к нему интерес.

  – А если вдруг получится лучше? – обнял Серёжа Совёнка за талию под бесформенным свитером.

  – Не-а, не получится, – поудобнее устроилась она на коленях. Свободные полчаса ей хотелось провести вместе с ним.

  – Считаешь, лучше я тебя не нарисую?

   Алёнка открыла рот, чтоб ответить, но тут к ним в дверь позвонили.

  – Ждёшь что ли кого? – вскочила она. – Ну блин-блинский, я не одета!.. Иди сам открывай, а я в ванную!

   Совёнок легко упорхнула в освещённый настенными люстрами коридор, дверь в ванной захлопнулась, звонок повторился.

   Сергей с трудом встал из-за стола, нашёл палку и, подставляя к больной ноге, поковылял в полутёмную прихожую. Сильно болело бедро. Лампочка перегорела, и он с трудом отталкивал палкой стоптанную в прихожей обувь.

  – Сейчас, сейчас! – простонал Сергей, нашаривая замок. Провернув ручку, он открыл внутреннюю дверь, посмотрел через глазок: кто пришёл? В подъезде ничего не видно, темно, как и в прихожей, но, кажется, он угадал обесцвеченные волосы и короткую стрижку. Отодвинув засов, Сергей открыл железную дверь.

  – Долго ты, – сказала невысокая девушка в тёмной косухе. Густо подведённые тушью глаза глянули на него без любви.

  – Привет, Лена, – Сергей поздоровался, хотя был бы рад эту девушку вовсе не видеть. Пальцы на худых руках одёрнули на себе серый свитер.

  – Чё, зайти можно?

  – Ну да, проходи, – кивнул Сергей, отступая в сторону и давая гостье пройти в полумрак квартиры. Тогда-то он и увидел на площадке ещё одного человека. Лена пришла не одна, а привела с собой какого-то парня.

  – Это со мной, – предваряя вопросы, бросила она на ходу, когда протиснулась мимо Сергея. Парень вошёл и также ловко проскользнул мимо хозяина. В прихожей зашаркали и завозились. Видя грязь на полу, гости решили не разуваться, прошли в гостиную прямо в уличной обуви. То, что Ленин ухажёр застал в комнате, едва ли его впечатлило, разве что размах бардака: старая побитая мебель, пустые пластиковые бутылки из-под воды, разбросанные всюду комки несвежей одежды. Рядом с ободранным диваном стоял ещё приличный стол, а на нём старый компьютер с монитором, разбросанные листки бумаги с эскизами, шторы на окнах полуоткрыты. За стеклом всё равно не на что было смотреть: поздняя осень, голые ветви, три серых дома вокруг двора с детской площадкой. Единственным светлым и приятным пятом в гостиной был портрет девушки, сиявший на мониторе компьютера. Будто спеша спрятать и его, Сергей похромал к столу и наскоро развернул фотошоп. Лена глянула на рогатого чёрта...

  – Эт чё за корова? – без особого интереса махнула она рукавом куртки.

  – Это заказ, – пожал сутулыми плечами художник.

  – А-а... заказы, значит, есть, – безразлично протянула она. – Ну, я за долгом.

   Сказала и сразу глянула на своего парня. Тот стоял в шаге, сунув руки в карманы поношенных джинсов. При свете окон Сергей хорошо его разглядел: парень как парень – коротко стрижен, но не браток какой-нибудь и не спортсмен, телосложения среднего. Таких, пройдись по городской улице, встретишь на каждом углу.

  – А разве сегодня восемнадцатое? – растерянно начал Сергей, обводя своё жилище потерянным взглядом. Календарь был, только вот не на стене, а заложен под грудой тряпья. Да и календарь-то старый – за прошлый или вовсе за позапрошлый год.

  – Щас двадцать третье, – насмешливо оскалила Ленка мелкие зубки из-под накрашенных губ. В глазах у неё сверкнул недобрый огонёк, мол: 'Всё понятно с тобой'.

  – Ты у меня пять тыщь три месяца назад занимал за квартиру платить – на неделю, под новый заказ, говорил. Через неделю отсрочку выпросил ещё на неделю. Я к тебе, знаешь ли, уже седьмой раз хожу. Я ж не стерва какая-нибудь, всё понимаю... но, слушай, деньги самой нужны. К маме съездить, а билеты сейчас знашь каки дорогие?

  – Да, дорогие... неверное, – всё также рассеяно кивал Сергей. Как он занимал – точно помнил. Не помнил на какое число отдавать. Если бы не Ленка – соседка со второго этажа, вырубили бы у него интернет и прощай любая работа. Эти полгода, не сказать, чтобы были удачными. Скорее, он больше потерял, чем заработал. И долг на квартире скопился немаленький.

  – А я... ты в кошельке глянь, там было... – Сергей показал Лене за спину, где на расколотом трюмо лежал его бумажник. Девушка приободрилась, хоть и не без удивления заметила:

  – А чё это у тебя тут как после войны?.. В прошлый раз заходила, порядочней квартирка была и зеркало не расколото... Э, да ты чё, шутишь?! Тут всего-то писят рублей!

   Она откинула пустой кошелёк обратно на трюмо, но всю мелочь, которую нашла, сунула к себе в карман косухи.

  – Подожди ещё, вот чёрта дорисую – отдам. Куда я от тебя денусь, в одном ведь подъезде живём. Разе я сбежал от тебя или дверь не открыл? Я же дома работаю.

  – То-то и оно. Плохо работаешь, – буркнула Ленка, но, опустив глаза, уставилась на его палку. Крашенные губы поджались, белобрысую голову заняла какая-то мысль. Только бы не жалость! Не хотел Сергей, чтобы его жалели, даже если бы пришлось по морде за долги получить! Честный порыв, но, к несчастью, после честных порывов всегда приходит тень подлых идей. Ему захотелось, чтобы Лена простила долг и в этот раз, ушла к себе на второй этаж, или куда она там с кавалером с утра собиралась, не доставала его деньгами, которых у Сергея всё равно нет.

   И Лена, наверное, снова бы убралась. Пят тысяч рублей – сумма, но не такая, чтобы устраивать из-за неё... Да только вот парня она наверняка взяла с собой, чтобы не пойти на попятную. Остолбень ничего так и не сказал, а Лена, будто советуясь, в который раз на него поглядела, после чего в решении отжать долг утвердилась.

  – Ну нет, слышь, я больше не жду. Ты давай деньги и живи себе преспокойно, и я спокойно жить буду. Надоело, знаешь, это, таскаться, – бормотала она, тиская перстень с шипастой звездой на указательном пальце.

  – Ну что же мне, Лена, почку продать? – с максимально-дружелюбной улыбкой опёрся на палку художник.

  – Ну щас... – фыркнула кредиторша. – Не, давай так разрулим: ты мне чё-нить из своего барахла в счёт долга отдашь.

   Взгляд её сам собой упал на компьютер.

  – Комп? Я же не смогу без него. Мне на нём хоть как-то работать!

  – Моник убогий, за тыщу-полторы ещё толкнуть можно. А системник... на вид тоже старьё, – в первый раз подл голос Ленкин хахаль. Вот зачем она его притащила: и поддержка на переговорах, и оценка чужого имущества, и тягловая сила!

  – Ну да, комп с моником за 'пять тысяч'. Это ты ещё должна будешь! – пустился в торги Сергей за своё. Лицо парня сморщилось. Он по-хозяйски прошёлся, огляделся в квартире, задержался у банок на подоконнике и шипящей на незнакомого гостя Дуньке.

  – А эт чё, рабочий? – ткнула Ленка накрашенным ногтем под стол. Там прятался от судьбы обмотанный шнуром принтер. Парень быстро вернулся, наклонился и посмотрел на прибор.

  – Это чёрно-белый, он работает. И он тоже мне нужен. Я на нём документы распечатываю, – пояснил Сергей, не пытаясь больше сохранять дружелюбную мину.

  – Ну, а нам деньги нужны, – хмыкнул парень. Он всё больше смелел на чужой территории и вёл себя почти по-хозяйски.

  – Скок стоит такое, Саш? – кивнула Ленка на принтер. Парень бесцеремонно достал устройство и поставил его на стол.

  – Ну... чёт около двух. Может за две с половиной впарю. Он, значит, чёрно-белый, да?

  – Чёрно-белый, лазерный. Картридж только пустой, – сам не свой давал рекомендации художник. Лучше было не знать, что он и какими словами думал сейчас о Ленке и её ухажёре.

  – Ну, пусть две пятьсот. Спишу тебе, – заторопилась Лена, боясь, что добыча сорвётся. – Мы его, кароч, забираем. А там может заказ свой продашь и вернёшь остальное. Договорились?

  – Бери, – сдался Сергей. Какие ещё документы он будет на нём распечатывать? Держал принтер на будущее, когда с ногой станет полегче и жизнь хоть немного наладится. Чёрт с ним, он ещё себе заработает! Сейчас надо только как-то перетерпеть...

   Саша вынул из кармана куртки объёмный пакет.

  'Вот подонок, ещё заранее со своим мешком заявился!', – мелькнуло в голове у Сергея. Будь он на здоровых ногах, наверное, смог бы легко его отделать. Да что говорить, будь он в норме и у Ленки бы не занимал никогда!

   Парень примерился, накинул мешок на добытый им принтер, подвернул, завязал и подхватил за крепкий узел.

  – Ну всё, бывай. Мы пошли, – немного смущённо лыбилась Лена. Лишь бы только не заявлялась ещё две недели (а лучше месяц) за остатками долга!

   Сергей проводил их в прихожую, и всю дорогу до двери его одолевал соблазн применить против короткой стрижки грабителя палку. Этого он, конечно, не сделал, только хлёстко ругнулся: 'Коллекторы сраные!' – когда внутренняя дверь затворилась на вертушку замка.

   Внутри Сергея всё колотилось от злости, и это было нехорошо. Когда он нервничал, сильнее болело бедро. Упёршись лбом в мягкую обивку двери, Сергей постоял, перевёл дух и заставил себя успокоиться.

   Да ничего! Он был должен и хоть как-то долг отдал... часть долга. Настроение было такое, что хоть пусть всё забирают! Только в голове ухнуло: 'А чего же я Совёнка на принтере не распечатал, когда тот ещё был?' Теперь, если комп сломается или его заберут (причём неизвестно, что случится быстрее), портрет Совёнка останется только в его воспоминаниях, а с принтером могло быть хоть и кривое, чёрно-белое, но всё-таки материальное изображение!

   Испугавшись, Сергей скорее захромал к себе в комнату, схватился за мышь, свернул редактор и посмотрел на портрет. Каждую чёрточку, каждый оттенок он старался запомнить, но сосредоточиться помешала голодно замяукавшая Дунька.

  – Отстань ты!.. Отстань! – зло оттолкнул он кошку палкой, но та не унималась. В наполовину распроданной, в наполовину разгромленной квартире был только этот его страх потерять картинку на мониторе и плач некормленого животного. Сергей понял, что впадает в какое-то страшное, неописуемое состояние. Он опустошённо уселся на стул, отставил палку к столу и тяжело выдохнул. Догадавшись, что ничего не получит, кошка притихла и устроилась возле хозяйской ноги.

  – Ничего, нормально всё. Ещё всё нормально, – прошептал голодный хозяин.

   В коридоре раздался щелчок шпингалета, по линолеуму мягко прошлёпали ноги в носках.

  – Кто приходил? – осведомилась Совёнок. Она переоделась в толстовку с капюшоном и брюки, прошла не к художнику, а к рюкзаку на стеклянном кресле. К молнии рюкзака была пристёгнута мягкая игрушка-брелок в форме серенькой птички с большими глазами. Время поджимало, и Алёна торопилась в свой институт. Она учится на юриста, второй курс, занятия начинаются в девять, но сегодня она проспала, поленилась и уходила только ко второй паре.

  – Приходила соседка со второго этажа. Заняла принтер. Ей надо дочке распечатать что-то на утренник или доклад в школу – прослушал.

  – А на флешке притащить свой доклад не могла? На принтер же дрова надо ставить, да и таскать его на три этажа вниз... что она, совсем дура?

  – Ей много надо печатать, и на этот принтер не надо дрова ставить... это хороший принтер, пусть пользуется, – выдавил из себя Сергей. Совёнок на него посмотрела, словно бы заподозрила в чём-то, но только пожала плечами.

  – Ну отдал, и отдал: твой принтер, отдавай, если не жалко, – проходя мимо Серёжи с рюкзаком на плече, она быстро нагнулась и поцеловала его в щёку. – Щедрый ты у меня. Закроешься? Буду к вечеру только.

  – Я знаю, в половине девятого.

  – Да. Ну давай, удачки тебе.

   Она направилась в прихожую, но, не дойдя, обернулась.

  – Ах да, у тебя есть чего на кармане? Дай тыщу.

  – Вон, в кошельке на трюмо возьми, – махнул Серёжа рукой в сторону зеркала. Совёнок подбежала к трюмо, сцапала кошелёк, но пред тем, как открыть его, нагнулась к зеркалу, чтобы подтереть смазавшуюся возле губы помаду. Всё это время Серёжа мог любоваться её оттопыренным задом в чёрных брюках.

  – Ой, а я возьму у тебя две? Мне там сдать надо и ещё девчонок угостить, тоси-боси. У тебя тут... много ещё осталось. Возьму?

  – Бери. Только не трать всё за раз.

  – Спа-си-бо, – прохлопала она накрашенными губами, и на последнем слоге подскочила к Сергею, чтобы снова его поцеловать.

  – Ну всё, побежала я. Закройся! И поешь уже чего-нибудь. До обеда голодом не сиди. А то знаю я тебя...

   Знает... Дунька побежала провожать её до самой двери. Совёнок ещё кышкала на неё, отгоняя от выхода, чтобы не выскочила на площадку. Дверь открылась с вертушки, потом с большого запора, стукнула о железную раму. До полдевятого Сергей остался один. Он сидел на стуле, будто дожидался кого-то ещё, или тишина пустой однокомнатной квартиры могла прерваться звонком: Совёнок забудет что-то, вернётся, попросит у него ещё денег, он даст...

   Но нет. Ничего не случилось. Он до самого вечера остался один и её не увидит.

   Отыскав рукой палку, завалившуюся куда-то под стол, Сергей сделал усилие, поднялся на ноющем после операции бедре. Вечером, наверное, будет дождь. За полгода своей вынужденной хромоты он научился предсказывать погоду словно старик, хотя ему не было ещё и тридцати лет.

   Кошка вернулась из прихожей с громким мяуканьем. Надо было ей хоть что-нибудь дать. Сергей похромал на кухню. Раньше Дунька постоянно путалась у него под ногами, тёрлась о хозяйские брюки, но сейчас – никогда. Понимала. Всё-таки это умная кошка и надо бы её кому-то отдать. Но без Дуньки рядом не останется ни одной живой души. НИ ОДНОЙ.

   Кухонный стол заняла батарея пустых грязных кружек и сложенные стопкой тарелки. Миска Дуньки стояла в углу, у плиты. Сергей открыл холодильник, оценив своё неказистое богатство: пакет молока, пустой на две трети и давно перешедший из состояния простокваши в творог. Возле промёрзшей задней стенки холодильника лежало несколько веток укропа и пожелтевший осенний огурец. На нижней полке благополучно подсыхала банка засахаренного мёда. Сергей мёд ненавидел, и в лучшие времена заявлял, что у него 'медовая аллергия'. Но теперь с кипятком – в самый раз.

   Молоко было для Дуньки. Подцепив миску палкой, чтобы лишний раз не наклоняться, Сергей поставил её на холодную плиту и выдавил из пакета положенную порцию белой жижи. Остальное он оставил на сегодняшний вечер и на завтрашнее утро. Нагнуться и поставить миску обратно было тем ещё трюком. Нужно упираться на здоровую ногу, при том поддерживая вес тела на палке. Немудрено, что миска зацепилась за край плиты и опрокинулась на пол. Кислое молоко шмякнулось на линолеум жирной лепёшкой. Дунька не привередничала, принялась лакать прямо из лужицы, а вот Сергей в сердцах выругался.

  – К чёрту готовку... – проворчал он, направляясь в прихожую. По пути он заглянул в ванную. Там было темно, душевая штора задёрнута. Прикрыв дверь получше, он-таки добрался до выхода из квартиры, проверил вертушку замка – не идёт и закрыта, как он и оставил за Ленкой и её рэкетиром. Наружная дверь тоже была заперта. На всякий случай Сергей проверил: да, закрыто. Снова заперев внутреннюю дверь, он развернулся обратно и встретился взглядом с облизывающей усы Дунькой.

  – Ну, что же ты? – с укоризной бросил он, похромав обратно в комнату, к окну с видом на двор.

   Осень... Поздняя-поздняя осень. Во дворе к гаражам подкатила машина, кто-то юркнул в подъезд соседнего дома, за ним беззвучно закрылась железная дверь. Ни одного знакомого человека. Этот путь от двери к окну Сергей придумал сам, когда понял, что стоять возле окна сразу же после ухода Совёнка и высматривать, как она спешит в институт – бесполезно. Сколько бы не ждал, Алёна всегда проскальзывала незамеченной, хотя Сергей отчётливо видел всю дорогу от своего подъезда до выхода со двора, и на улицу. Не находя её во дворе, он испытывал нарастающий страх. Кажется, это было безумие, если бы только Дунька не ходила за ней по пятам, не провожала её на учёбу и не спала рядом с ней. Не могли же они с кошкой оба сойти с ума?

   Надо было чем-то заняться, выбросить из головы бредовые мысли и жить так, как даёт ему жизнь. Нет, надо жить ещё лучше, выполнить оставшиеся заказы, заработать и выправиться!

  – Руки целы, хорошо, что у тебя руки целы, раз ты художник... – повторил Сергей сказанные ему в больнице слова. Он сел за компьютер, развернул фотошоп и... ужаснулся. Без Совёнка эскиз выглядел омерзительным. Он ничего не узнавал: ни деву-воительницу, кастующую заклинание, ни навалившегося ей на щит рогатого демона. Какая-то дикая мазня цветов и аморфных форм, на которую он потратил целую неделю из отведённого срока.

   Фэнтезийный портал, девять иллюстрации для внутреннего альбома, за две недели. В первый же день он ознакомился с описанием мира и персонажей вселенной, побеседовал через видео-чат с арт-директором, – какой-то девчонкой, лет восемнадцати, показал ей старые примеры работ, ей понравилось, они обо всём договорились. Оплата только после завершения основной части эскизов, демонстрация должна была состояться позавчера, но девчонка уехала, просила его подождать пару дней, и они перенесли показ первой партии из четырёх артов на завтра...

   Что он ей будет показывать?

   Пальцы на мышке дрогнули. Сергей машинально дёрнулся к правой части стола, где обычно хранил свой планшет, но забыл, что планшет давно продан, и он делает зарисовки на вырванной из старых студенческих альбомов бумаге. Нет, так не годится! Он открыл вкладку кистей в фотошопе, начал спешно вносить исправления в работу – кажется, получалось. Бесформенные пятна эскиза имели свой замысел, и под умелой рукой они пиксель за пикселем превращались во что-то конкретное. Вот когти, вот набросок фигуры воительницы в коротких доспехах. Сергей даже вспомнил её витиеватое имя на эльфийском... Да, здесь ещё работать и работать! Если он просидит с этого часа до вечера, то арт будет более-менее завершён, а там Сергей возьмётся и подправит остальные три, которые казались ему такими же ужасными.

   Но он знал, что не просидит. Через три часа, когда были сделаны наброски языков пламени, жутко разболелось бедро.

   Не сидя, не уж тем более стоя, Сергей долго работать не мог, а лёжа – подавно: всё затекало, а отходняк, когда он пытался сменить положение в постели, накатывал ещё жестче.

  – Так, перерыв, – твёрдо решил он, вставая и морщась. Компьютер остался работать, эскиз в окне фотошопа выглядел лучше, но по-прежнему не обрёл завершённости. На часах было два.

   Чтобы размяться, художник прошёлся по комнате до окна и обратно, чувствуя, как отпускает затёкшую ногу. Чего было ждать? Он смотрел на часы и машинально прикидывал через сколько вернётся Совёнок. Сейчас было время его свободы, но, странное дело, свободы он не хотел. Шесть месяцев к ряду он не спускался ниже второго этажа, и уж тем более не выходил на улицу. Это было болезненно, и, хотя всё нутро бунтовало, на второй месяц он понемногу привык к роли затворника.

   Вот так время сжигалось, и в этом тлеющем костерке горела вся его прежняя жизнь. Пару месяцев к нему ещё заходили друзья – не из близких. Самых близких он потерял, а у остальных занял... ну что им было за дело? В лучшем случае позвонят справиться о долгах, а сам названивать им он не собирался. Он ещё не на краю, он вполне может выправиться, да и мысль об одиночестве как-то не посещала его вместе с Совёнком...

   Когда же она появилась? Сергей потёр лоб, пытаясь вспомнить их первый день, и не смог. Казалось, она была рядом всегда, и даже история, которую он мог бы сочинить об их встрече, на самом деле была не нужна. Просто они теперь вместе, и не ясно ещё, он ли сам или всё-таки она его не отпускала. Без неё, с девяти утра до полдевятого вечера, ему было немножечко легче, он думал и видел яснее, а с ней... с Алёнкой он был просто счастлив! И это счастье было реально, как окно в иной мир.

   От нервов ему захотелось курить. С ней не хотелось, а одному очень. Но курить было нечего: сигареты стали первым, на чём он сэкономил.

   К работе он не вернулся, только подошёл к компьютеру проверить почту. Несколько последних писем за прошлую неделю. Клацнул по одному, думая прочитать полностью. Письмо начиналось так:

  'Здравствуйте, Сергей! Мы долго сотрудничали с Вами, но получив последние работы...'. Дальше можно было не читать. Таких писем пришло не меньше десятка. Он терял заказчиков, срывал сроки, а бывало, махнув рукой, отсылал работы как есть, вызывая смущение и, естественно, недовольство. Безупречная некогда страница фриланса теперь полнилась отрицательными отзывами, и новых клиентов найти не всегда получалась. Часто по старым знакомствам, а порой чисто случайно. Но этого для стабильного заработка было мало.

   Иногда казалось, что он, как ввязавшийся в не свою битву корабль, получил слишком много пробоин и уже начинает тонуть. Но где-то же есть светлые берега? Надо только стараться, вырываться из водоворота бед и ударов, чтобы добраться до новой земли, доплыть, дожить, дотерпеть.

   Звонок в дверь. Сергей посмотрел на часы: нет, ещё слишком рано, только четыре! На отдых он убил два часа, а дело не сделано. Бросив досадливый взгляд на компьютер, Сергей снова захромал в прихожую. Звонок не повторился: человек за дверью терпеливо ждал, когда хозяин квартиры откроет. Так мог ждать только тот, кто приходил к нему регулярно.

   На пороге стояла низкорослая, полноватая женщина, в очках с круглыми стёклами. Короткая стрижка, распахнутый плащ, в руках плотно набитый пакет.

  – Ну что, голодный художник, впускай! – улыбнулась она крупными зубами. Сергей улыбнулся в ответ, и отошёл вглубь прихожей, уступая дорогу. Марья сама закрыла дверь за собой, сама сняла плащ и повесила его на крюк для одежды. Шурша пакетом, она прошла в комнату, на ходу оправляя полы пиджака.

  – Так и не убрался? – спросила она, оглядывая помещение.

  – Потом, – без интереса отмахнулся Сергей.

  – Разруха она не в сортирах, а сам знаешь где, – голос Марьи, да и манеры были слегка грубоватыми. Единственной яркой частью затенённой комнаты был компьютер, и взгляд любого, кто входил туда, неминуемо падал на монитор.

  – Заказ Наташкин доделываешь, договорились? – поправив очки, нагнулась Марья над фотошопом.

  – Девятый арт, – честно соврал Сергей. Здесь ему нервотрёпки ещё не хватало. С подоконника на гостью во все глаза смотрела Дунька. Марья прошествовала на кухню, Сергей как на привязи поплёлся за ней. По-хозяйски переместив грязные кружки в мойку, Марья поставила пакет на стол и извлекла из него три пластиковых контейнера, булку хлеба и пачку чёрного чая.

  – Садись, я тут тебе принесла. По дороге и хлеб купила. У тебя есть, куда вывалить? А то контейнеры мне нужны.

   Он указал на тарелки. Марья, не без брезгливости, выбрала из стопки посуду почище, и, открывая крышки контейнеров, вывалила их содержимое. В одном контейнере оказались тушёные кабачки, в другом остывшая гречневая каша. Открыв третий контейнер, она с сомнением принюхалась.

  – Слушай, я тут тебе борщ притащила, четыре дня у нас простоял. Вот не пойму, то ли пропал, то ли нет...

  – Ты возьми кастрюлю, перелей и поставь в холодильник. Я прокипячу. Спасибо тебе...

  – Лады, – кивнула Марья и достала из пакета слипшийся от влажного жира мешочек. – А я и Дуньке кожу куриную принесла, кыс-кыс-кыс!

   На призыв гостьи, Дунька отреагировала моментально, даже стремительно. Марья ходила к ним по два-три раза в неделю и была пока что единственным спасением от голода.

   Сергей отодвинул табуретку и, опираясь о стену рукой, аккуратно устроился за столом. Марья протянула ему ложку и пододвинула тарелки с кашей и кабачками.

  – Ешь и рассказывай, как там у тебя с бизнесом, – велела она, набирая в пустой чайник воды из-под крана. В кухне густо запахло духами с гвоздикой.

  – Да идёт потихоньку. Сегодня даже отдал часть долга соседке со второго этажа.

  – Это той-то, крашеной?

  – Угу, – принялся за кашу Сергей, стараясь есть не набрасываясь, хотя челюсти так и сводило от голода. – Я ещё тебя хотел попросить молока мне купить, хотя бы литр. Я тебе денег дам...

   Он запнулся, вспомнив, что последний полтинник забрала Ленка.

  – А хотя у меня ещё есть молоко, фиг с ним.

  – Так нет, давай я куплю, потом отдашь, – села Марья поближе.

  – Я и так в долгах как в шелках.

  – Наживное, – отмахнулась она, переместила к себе на колени дамскую сумку и достала начатую пачку сигарет. – Курить будешь?

  – Дай одну, – потянулся Сергей, и сразу пожалел, что не попросил больше. Марья вытряхнула сигарету, взяла и себе, прикурила от газовой зажигалки, а потом поднесла огонёк к Сергею. Рука у неё пахла всё той же гвоздикой, а ещё курицей с луком.

  – Я тебе рисунки отсканила, только забыла их на работе. Флешку вот принесла... – потёрла Марья висок под коротко стриженными волосами, а потом встрепенулась. – Ой, она у меня в плаще! Буду уходить, так ты напомни... Чё Наташка-то, созвонились?

  – Завтра. Она куда-то по учёбе уехала.

  – А мне не сказала. Но она надёжная девочка, я её знаю, заплатит. У неё папка богатый. Знаешь, он в пресс-службе у мэра начальствует? Семёнов.

  – Да ну?

  – Да. Хорошо нарисуешь, так она постоянно у тебя арты заказывать будет. Ты у неё больше проси за остальные. Даже если ломаться начнёт, так всё равно согласится. Я ей про тебя при знакомстве все уши прожужжала, мол ты буклеты её папашке на прошлой предвыборной оформлял и фотки ретушировал, и что ей ваще повезло, что на её волшебное дерьмо у тебя время есть. Такую рекомендацию накатала, что у девки аж челюсть отвисла. Ты только со сроками не тормози, пока ей вожжа под хвост попала с этими сказками.

  – Да, сроки завтра... – совсем забыл Сергей про дымящуюся в пальцах сигарету. Перехватив его зависший взгляд, Марья строго осведомилась:

  – Что, опять не справляешься?