Текст книги "Ночь, дождь, Город... (СИ)"

Автор книги: Руслан Бирюшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Мисс Хелси... Полагаю, тянуть дальше не имеет смысла. Я должен сказать, что мы проявили рентгеновские снимки вашей грудной клетки ещё позавчера... И до сего момента проводили дополнительные исследования, чтобы исключить ошибку... Теперь всё готово. Вернее, готово было ещё прошлым вечером.

– У нас в больницах обманывают пациентов? – Приподняла брови Анна, подтягивая одеяло. – К чему был этот цирк, уж простите на грубом слове? Я ведь просила вчера...

– Видите ли, – перебил её медик, – сразу после вашего поступления к нам мы провели полное обследование на предмет внутренних травм. В том числе и рентгеноскопию. На снимках мы обнаружили явные и сильные затемнения в области лёгких. Мощные, видимые в обеих проекциях, и в боковой, и в прямой. Потребовалось время, чтобы поставить диагноз с гарантией – здесь ошибка недопустима. Но теперь уверенность полная... Простите, что не спешили вас проинформировать. Думаю, это было неправильно – мне кажется, вы сильная женщина, и предпочтёте встретить проблему лицом, а не убегать от неё.

– Можно... ближе к вопросу? – Анне не хотелось обижать этого полноватого старичка с забавной старомодной бородкой, который, похоже, искренне о ней беспокоился, но после беседы с агентами Бюро женщина была одновременно расстроена и растерянна. Перемешавшиеся эмоции с трудом удавалось держать в узде. – Я уже поняла, что на добрые вести рассчитывать не стоит. Не бойтесь меня огорчить.

– Если не вдаваться в медицинские подробности... – Врач снова глубоко вздохнул. – Мисс Хелси, у вас рак лёгких в поздней стадии. Очень запущенный. Вероятно, начавшийся давно и усугублённый вашим пристрастием к сигаретам. Боюсь, сейчас мы не сможем даже задержать его развитие. Интенсивное лечение даст несколько дней отсрочки, это предел.

– А без лечения... сколько мне... на сколько меня хватит? – Тихо спросила Анна, удивляясь собственному спокойствию. В самом деле, не сказать, чтобы слова доктора её шокировали. Она давно уже догадывалась, что кашель и слабость, не проходящие ни после приёма лекарств от простуды, ни после хорошего отдыха, являются признаками надвигающейся беды – однако не решалась признаться в этом самой себе. Тот факт, что её срок чётко отмерян, почему-то вовсе не пугал – беспокоило то, что знание его может лишить сил, и руки опустятся...

– Без лечения... – Старичок-доктор потёр затылок, стараясь не смотреть женщине в глаза. – Я бы дал вам месяц. Но вероятно – несколько меньше.

– Что ж... – Анна улыбнулась – вполне искренне. – Месяц – весьма неплохо. Думаю, мне хватит.

– На что? – Настала очередь доктору недоуменно вскидывать брови.

– На то, чтобы завершить одно дело... – Ответила Хелси, глядя на увядшие цветы, подаренные Чарльзом.

* * *

Покинуть больницу оказалось не так-то просто – Анне отказались выдавать одежду, ссылаясь на то, что в таком состоянии отпустить её домой будет просто аморально. Попытка же выйти на улицу прямо в пижаме и тапочках встретила препятствие в лице охранника госпиталя, который загородил дверь, прогудев, что все пациенты должны оставаться в лечебных покоях до выписки. Хелси начала подозревать сговор. Смахивало на то, что медики выполняют тайные инструкции – то ли от агентов Бюро, то ли от излишне заботливого Старика. Последнее больше походило на правду – пожелай Бюро её изолировать, и у дверей палаты торчали бы ребята в штатском... или даже не в штатском, а в чёрных мундирах. В принципе, несмотря на всю слабость, Анна смогла бы без лишних церемоний вырубить охранника... Наверное. Однако она решила, что это уже слишком, и отступила для перегруппировки. Новый план выработался почти спонтанно, с наступлением сумерек. Около десяти вечера район обесточили. Где-то внизу, в подвале больницы, тут же утробно заурчал генератор, в коридоре вспыхнула тусклая аварийная лампа. Но снаружи, за окном, воцарился непроглядный мрак – фонари погасли, затянувшие небо тучи скрыли луну и звёзды. После недолгих колебаний, Анна встала, надела очки, повозившись с закрашенными шпингалетами, распахнула окно, глянула вниз. Второй этаж. Прыгать всё ж рискованно, особенно на асфальт. Но карниз широкий, и не скользкий, так как дождя вчера не было, а справа, всего в паре метров, труба дождевого слива. Можно попытаться....

Инспектор оторвала от занавески шнур, стянула им волосы в привычный хвост, подумав немного, сняла всю занавеску – от свежего ветерка с улицы её заметно знобило, а ткань шторы была плотная... Свернув "трофей" в рулон и закинув его на плечо, сунув тапочки в карманы, женщина вскарабкалась на подоконник. Осторожно ступила босыми пятками на камень карниза. Выпрямившись, перевела дух. Прошептав под нос: "Даже если шлёпнусь, отделаюсь переломами. Эка невидаль", начала приставным шагом двигаться к трубе, вжимаясь спиной в холодную, неровную стену госпиталя. Добравшись до цели минут за пять-семь, ухватилась за неё сперва правой рукой, потом резко развернулась и вцепилась обеими, повисла на крепёжной скобе. Пальцы сразу начали разжиматься, и Хелси стремительно соскользнула вниз, обдирая ладони до крови. Оказавшись на земле, торопливо обулась, шипя от боли, развернула и набросила на плечи штору, пригибаясь, поспешила прочь от госпиталя.

– Побег века. – Бормотала она, пытаясь хоть немного успокоиться. – То-то доктор удивится... Завтра в газетах напишут: "Сотрудница Агентства украла в госпитале казённую занавесь!". И будет скандал до небес...

Женщина старалась держаться ближе к зданиям, чтобы не выходить из тени. Хорошо, что больничная пижама не белая, как во многих госпиталях, а тёмно-синяя, и ставшая плащом штора ей в тон. Ночью, на тусклых мониторах, сонные операторы вечерней смены едва ли разглядят детали её одежды, и примут Анну за позднюю прохожую в брючном костюме и накидке. Нужно лишь не попадаться на свет. Вот встретить патрульную машину не хотелось бы – у офицеров патруля наверняка появится уйма вопросов к бледной женщине, которая тёмной ночью бредёт по улицам, завернувшись в занавеску... Хотя и для них у Анны было кое-что припасено. Встреча же с теми, от кого патрули берегли горожан, инспектора вовсе не пугала. Почему-то она была уверена, что легко выкрутится – но не смогла бы объяснить, откуда эта уверенность.

То, что больница располагалась в одном из центральных районов столицы, сыграло свою роль. Патрули здесь ходили часто, и всего полчаса спустя Хелси наткнулась на полицейский экипаж. Её осветили прожектором, попросили держать руки на виду. Пока один офицер прикрывал, держа наизготовку дробовик, второй подошёл к женщине, поинтересовался, всё ли с ней в порядке. Не дожидаясь, пока патрульные решат отвезти её в ближайших дом для умалишённых, Анна зашла с козырей – представилась по всей форме, назвала номер своего значка, попросила проверить его через картотеку и заявила, что находится на задании. Ошарашенные таким напором полицейские без споров связались по радио с участком, и получили подтверждение – хотя ждать пришлось довольно долго, пока запрос ушёл в НАР и вернулся назад. Это и днём-то занимало немало времени, а ночью любые сроки следовало умножать на три.

– Номер значка актуален. – Произнёс старший патруля, откладывая микрофон рации и всё ещё подозрительно косясь на инспектора. – Ваша внешность соответствует описанию. Простите за нашу подозрительность, мэм... Час неурочный, сами понимаете.

– Не извиняйтесь, сержант. – Отмахнулась Хелси, поправляя очки и с достоинством одёргивая занавеску. – Вы действовали верно. Но могу я рассчитывать на ваше содействие?

– Разумеется.

– Мне нужно, чтоб вы меня кое-куда подвезли.

– Никаких проблем, мэм... Но вы должны понимать, что мы будем вынуждены зафиксировать отклонение от маршрута патрулирования и указать ваше имя...

– Разумеется. Только... Можно мне в салон? Тут холодно.

– О, простите. Садитесь, мэм. – Офицер открыл заднюю дверцу. Анна же отметила, что, несмотря на последний теракт, особый режим успели отменить, и патрульных в экипаже теперь всего двое. – А... не позволите ли узнать, что с вами случилось и почему вы так... легко одеты?

– Не позволю. – Отрезала Хелси, забираясь на широкое сиденье, предназначенное для задержанных. Сержант лишь хмыкнул.

Патрульные довезли её до дома, даже не включая сирены – улицы и без того были пустынны. Распрощавшись с офицерами, женщина поднялась к себе, отпёрла дверь запасным ключом, который хранила в тайничке меж кирпичей, вошла в квартиру. Неожиданно даже для себя всхлипнув, с отвращением сбросила импровизированную накидку, разделась прямо в прихожей, прошла в спальню. Достав из ящика комода сигаретную пачку и спички, закурила. С папиросой в руке, обессиленная, рухнула на кое-как застеленную кровать, закуталась в любимое пуховое одеяло – тяжёлое, пахнущее слежавшимися перьями. Уставясь в потолок, выдохнула облачко дыма, вслушалась. По стёклам барабанил дождь – он начался недавно, уже после того, как Анна вошла в подъезд.

– Интересно, почему я так люблю тепло, и так не люблю слякоть? – Не понижая голоса, сказала она в пустоту. – Здесь ведь всегда так, это Чарли может помнить, как всё было прежде. Мне должно казаться нормальным, что вечно дождит... А я тоскую по солнцу...

Анне хватило сил и предусмотрительности загасить окурок о спинку кровати, прежде чем сон овладел ей окончательно...

* * *

Вопреки ожиданиям, до самого рассвета инспектора никто не побеспокоил. И её появление в офисе НАР у коллег удивления не вызвало – даже охранник на входе привычно поздоровался, не отрываясь от замусоленного журнальчика про довоенные авто. Старательно обойдя по дуге кабинет Диксона, Анна тихонько пробралась в свой, уселась в кресло, и сразу же почувствовала себя много уверенней. Повесив на вешалку плащ, проверив стенной сейф и убедившись, что Чарли потрудился оставить в нём оброненную на месте взрыва «серпенту», инспектор перевела дух, выкурила сигарету у окна, глядя на проезжающие внизу машины, и только после этого пошла сдаваться. Старик был занят – перебирал ворох документов на своём столе. При виде женщины он не выказал заметного удивления, лишь нахмурился. Спросил:

– И как ты сюда попала?

– На автобусе, машины же у меня нет теперь. – Отозвалась Хелси, разглаживая жакет. Костюм был запасной, долго лежавший в шкафу, и инспектор слишком поздно заметила светлые полосы на местах сгибов. – Неудобно тебя просить, но можешь сделать мне большое одолжение?

– Слушаю внимательно. – После длинной паузы пожилой инспектор отложил картонную папку, которую держал в руках.

– У тебя же есть друзья в Бюро? У тебя везде есть друзья.

– Ну, допустим, не друзья, а знакомцы, это не одно и тоже. – Диксон облокотился о стол, сплёл пальцы, пристально глядя на женщину. – Но допустим, что есть.

– Можешь добыть мне хотя бы самые общие материалы по одному делу? Быстро добыть. И ещё – если приедут злые санитары на "скорой помощи", не говори им, что я здесь, ладно?

Анна так и не узнала, насколько добрыми были знакомцы Старика в БНЗ, однако ещё не пришла пора обедать, когда вполне официальный курьер доставил в офис тощую подшивку – открытые материалы по делу о побеге следователя Тёрнера... Хелси тут же нырнула в них с головой, разложив по столу чистые носовые платки – на случай несвоевременного приступа кашля. По всему выходило, что специальный агент Волчер от неё практически ничего не утаил. Майлз прибыл к убежищу подозреваемого прежде оперативников Бюро, подверг его пыткам, убил, вытащил архив и был таков. След машины детектива терялся за северной окраиной. Дальние посты, замкнувшие кольцо на всех шоссе сразу после объявления тревоги, никого не поймали, и теперь розыскные команды уходили всё дальше от города, а на пограничные заставы шли ориентировки. Что-то здесь было... Именно здесь, в этих строчках. Какая-то ниточка, зацепка...

Снаружи застучали колёса очередного локомотива, лампа под потолком закачалась, а инспектор внезапно ударила ладонью по столу. Ну конечно же! С чего все решили, что Тёрнер вообще покинул столицу? Судя по бумагам, БНЗ упёрлись в версию о том, что он иностранный шпион, и будет стремиться к границе, чтобы покинуть Республику. Но даже если так – не логично ли пересидеть шум в укромном месте? А именно в северных районах такое местечко имеется, и не одно – Анна сама там побывала. Ни полиции, ни "Тысячеглазой"... Квартал трущоб подходит слабо, там не укроешь машину, плюс полно полицейских осведомителей, которые запросто сдадут бывшего "патрона" его коллегам. А вот сама старая промзона на северной окраине...И лучше всего прятаться там, где уже искали, ведь так?

Хелси вскочила, сунула пистолет в кобуру, сняла с крючка плащ, просунула руки в рукава, шагнула к выходу – и нос к носу столкнулась со Стариком, который вошёл в кабинет с термосом в одной руке и картонным пакетом сэндвичей в другой.

– Чарли, одолжишь машину? – Спросила женщина, поправляя воротник плаща. – Ненадолго.

– Да лучше я тебя просто подвезу. – Седой инспектор поставил снедь на стол, повернулся к Анне. – Говори, куда.

– Нет уж, прости. – Мотнула подбородком Хелси. – Сама управлюсь. Но я знаю, что ты не отвяжешься, потому от помощи не отказываюсь. Прикрой мне тыл, ладно? Я назову тебе адрес, но ты приедешь по нему не ранее, чем через час после меня. А до этого присмотришь, что бы за мной не было "хвоста". Договорились?

– Анни... Куда ты лезешь? – Нахмурился Диксон.

– Я не ле... – Женщина закашлялась, зажала рот ладонью, схватилась за грудь. Сознание помутилось, и она едва не упала, однако её поддержали сильные руки.

– Ну, ну... – Пробормотал Старик, приобняв Анну за плечи. – Всё, уже всё... Дыши глубже, ровнее... Так... И куда ты поедешь в таком виде, а?

– Куда... надо... – Выдавила инспектор, освобождаясь из объятий и отступая на шаг. Кровавые капельки остались на пиджаке и белой рубашке Диксона, но тот не обратил на них внимания.

– Ох-х... – Старик достал из кармана связку ключей, отделил один, бросил Хелси. – Так и быть. Но... Анни, пожалуйста, береги себя. Я не хочу, чтобы наш отдел потерял свой талисман.

– Талисман? Я?

– Ну да. – Чарли устало улыбнулся и вздохнул. Анна поразилась, насколько старым он сейчас выглядит – она никогда не замечала возраста друга. И десять лет назад, когда инспектор поступала на службу, он был точно таким же, как теперь. Но в этот момент, глядя ей в глаза с усталостью и грустью, Старик действительно казался стариком – измотанным, оставившим позади целую жизнь...

– Есть такое убеждение, что порядочный человек не может быть хорошим полицейским. – Продолжил он, сунув руки в карманы. – И что от идеалистов на службе нет прока, одни проблемы. Это звучит логично, но каждый день на службе я вижу... до сих пор видел живое опровержение. И не только я. Не скажу за других, но мне становится гораздо легче на душе, гораздо проще не сорваться. Я... – Он запнулся. – Я знаю, почему ты так безрассудна. Но прошу тебя – побудь ещё с нами. Со мной, старым дурнем. Сколько сможешь.

– Я постараюсь, Чарли. – Анна стиснула в кулаке ключ от авто. – Честно, постараюсь.

Диксон ездил на серебристом «монархе» – машине, которая и до войны выглядела старомодно. Круглые фары, скошенный зад, округлый капот, сильно выступающие передние крылья, прямо как в старых кинолентах. Страшно подумать, каких ухищрений стоило пожилому инспектору поддерживать такой раритет в идеальном состоянии – однако ухаживал за авто он сам, это Хелси знала точно.

"Монарх" был солиден и тяжеловесен, при желании им можно было таранить автобус или большегруз без большого риска для себя, но вот скорость автомобиль выдавал скромную. До заброшенного склада в старой промзоне ехать пришлось часа полтора. Инспектор остановила машину у самых грузовых ворот, некогда выбитых грузовиком, заглушила двигатель, проверила магазин "серпенты" и выбралась наружу. Ёжась от мерзкой мелкой мороси, сыплющейся с неба, прошла под бетонной аркой, огляделась. Кое-какие следы случившегося здесь боя ещё сохранились – трупы давно убрали, гильзы педантично собрали, но замыть лужи крови никто не потрудился, а серый бетон стен был испятнан выбоинами от пуль и осколков. Анна двигалась осторожно, стараясь не наступать в подсохшую кровь, потихоньку продвигаясь вглубь склада. Наконец, удача улыбнулась ей – она заметила, как среди куч мусора мелькнуло нечто серебристо-серое, слишком чистого и яркого оттенка для куска бетона. Женщина приблизилась, и поняла, что у стены стоит знакомый ей "астро", присыпанный для маскировки всяческими полусгнившими отходами и накрытый куском истлевшего утеплителя. Инспектор подёргала ручку на двери водителя – заперто...

– Анна, это ты? Чёрт, не ожидал... – Произнёс за её спиной мужской голос. Хелси крутанулась на каблуках, вскидывая оружие – и увидела Майлза. Тот спокойно стоял перед ней, держа револьвер в опущенной руке – такой же растрёпанный, как при первой встрече, в том же самом чёрном мятом костюме.

– Ну что ж... – Бывший полицейский вздохнул. – Значит, кончено.

– Что именно? – Напряжённым голосом поинтересовалась Анна. – Ты можешь мне объяснить, что за игру затеял?

– Боюсь, не могу. – Качнул головой Тёрнер. – Потому что нет никакой игры. Вы там, наверное, десять заговоров со мною во главе просчитали... Но я просто сорвался. Натворил глупостей, о которых не жалею. И, тем не менее, прошу у тебя прощения – ведь в итоге и ты можешь пострадать.

– Что ты сделал? Что ты, чёрт возьми, натворил, Майлз? Скажи, пожалуйста... – Голос Хелси дрогнул, и она кашлянула. Вот только приступа сейчас не хватало.

– Благодаря инспектору Диксону, о том, что террориста опознали, я узнал одновременно с НАР и БНЗ. А вот нашёл его чуть раньше – иногда старые методы и хорошо налаженная сеть информаторов полезнее современных технологий, знаешь ли... – Пояснил мужчина, стоя абсолютно неподвижно. – Решил попробовать его взять за глотку. Но недооценил, какой это мерзкий тип. Высокомерный ублюдок, почти что богом себя считал – от салочек с полицией в самоуважении утвердился, а после удачного нападения на участок вовсе разум потерял. Ну я и не выдержал... Впервые за годы службы. А по ходу дела он мне рассказал про свой архив. Бумаги здесь, если тебе интересно. Не в машине, в подвале.

– Зачем они тебе? – Женщина обхватила рукоять "серпенты" второй ладонью – у неё устали руки, локти начали дрожать. – Решил поиграть в сказку про драконьи сокровища? Убивший дракона сам становится драконом, так, что ли?

– Может быть. – Тёрнер пожал плечами. – Я, честно, сам так и не придумал, на кой мне всё это. Просто понял, что эта вещь позволяет маленькому человеку сделать большое дело. Помнишь? Благое или дурное – от человека зависит. Такая вещь, которая сама по себе ни злая и не добрая, лишь инструмент. Я вот не могу больше просто жить. Я не паладин, но этот чёртов гниющий город вечного дождя меня раздавил. Я всё ещё хочу защищать его жителей, но разве рутинной работой тут поможешь? С каждым днём только хуже, и так год за годом. Может быть, яркая вспышка – единственный шанс? Какая-то подвижка. Я не придумал, не успел придумать, как использовать архив. Если его получит БНЗ – они залатают последние дыры в "Тысячеглазой", и её контроль станет абсолютным – но прок от этого будет лишь для политической полиции. Передать за рубеж – и им придётся отказаться от городской системы, либо на корню её переделать, что тоже большое движение, хоть и на одной плоскости. Использовать самому... не знаю, вряд ли. Но теперь это не важно. Ты здесь. Ты меня поймала. Но я не сдамся.

– Майлз, ты... – Инспектор сглотнула. – Ну какой же ты болван. Сдавайся, и я постараюсь, чтоб это дело замяли. Объясним как недоразумение. Чарли поможет, отделаешься взысканием. Всё будет хорошо. Просто положи оружие.

– Нет, прости. – Мужчина усмехнулся. – Я бы и сам мог сдаться, если б хотел. Но я не хочу – уже всё решил. Однако и отпустить меня просить не стану. Если ты согласишься – тебе же будет хуже. БНЗ наверняка отслеживали твои перемещения, и знают, куда ты направилась сейчас. Уверен, скоро здесь будет их штурмовая команда. Анна, ты замкнулась в своём коконе, и отсекла всё, что выходит за пределы города. Твоего города, который ты защищаешь. Специально отсекла, иначе, наверное, не смогла бы оставаться такой... Какая ты есть.

– Я...

– Но ты всё же хороший человек, и я не хочу, чтоб ты ответила за мою дурость, за мой срыв. – Продолжая криво улыбаться, Тёрнер медленно поднял руку с револьвером. – Я не могу сбежать, пока ты здесь. Давай решим этот вопрос быстро.

– Что за глупости. – Анна сильнее сжала рукоять "серпенты". – Я не собираюсь в тебя стрелять, если ты ещё не вконец сбрендил.

– И почему-то я был уверен... – Бывший следователь улыбнулся шире. – Однако попытаться стоило. Прости.

Барабан револьвера провернулся и грянул выстрел. Женщина вдавила спуск мгновеньем позже, уже понимая, что опоздала, проиграла...

Голова Майлза дёрнулась от удара, и он, взмахнув руками, тяжело рухнул навзничь. Оружие вылетело из его ладони, с лязгом проскользило по влажным камням. Инспектор Хелси, ещё не веря толком в случившееся, оглянулась. Пулевое отверстие в стене за её спиной было на высоте метров двух, и много правее. Пуля, выпущенная детективом, не могла задеть Анну даже случайно.

– Ах ты... Чёртов ублюдок! – Опустив пистолет, женщина перевела взгляда на распростёртое тело полицейского-ренегата. Сквозь перехвативший горло спазм выдавила. – Идиот... проклятый... идиот... болван... Почему... так? Почему?...

Морось перешла в дождь. Тяжёлые капли дробно стучали по листовому железу крыши, стекали струйками сквозь многочисленные щели.

Конец.

Потух огонь, растрачено тепло.

Таков конец всех песен на земле.

Вино златое выпито. На дне

Лишь капли, что полыни горше мне.

Здоровье и надежду унесло –

Вслед за любовью канули во мгле.

Лишь призраки со мною до конца –

Из тех, что без души и без лица.

И скучно и тоскливо ждать нам всем,

Когда опустят занавес совсем...

Таков конец всех песен на Земле.

(С) Эрнест Доусон, «Остатки!», 1899