Текст книги "Сердце Дьявола 2"
Автор книги: Руслан Белов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
10. Черный готов.
Я стал святым.
Меня перестали интересовать выпивка, курево и женщины.
Мне стало радостно отдавать, но не брать.
Мысли мои стали простыми и просторными: я ведь выпрыгнул из жалкого человеческого тела, наполненного похотью и гордыней, приобщился к необозримому, приобщился к НЕМУ.
Я бродил по острову, плавал в океане, просто смотрел в небо, и каждую минуту счастье вливалось в мою душу полноводным потоком – небо заменило мне все!
Судьба Вселенной перестала меня беспокоить – если небо проявило и проявляет такую трогательную заботу обо мне, мельчайшей пылинке мироздания, то значит, ОН проявляет такое же трепетное участие и в жизни каждого жителя Вселенной.
Можно было бы сказать, что сопереживание вытеснелось из моего сердца смирением. Я спросил ЕГО: "Не грех ли это?" ОН сказал: "Нет. Если ты видишь, что человек убивает человека, то знай – на это моя воля. Я испугался, а он пояснил, что на убийце лежит грех его недобросовестных родителей, грех общества, их породившего и этот грех через него, убийцу, обращается на общество. Таким образом, убийца оказывается вовсе не убийцей, а божьим мстителем...
...Мы довольно часто беседовали с ним на богословские и иные темы. Из этих бесед я узнал, что каждому человеку, в том числе и мне, предназначено ИМ великое испытание... И если я вынесу свое личное испытание, то ОН будет безмерно счастлив и, может быть, даже сочтет, наконец, свой созидательный труд не напрасным... И не уничтожит его плодов. Вы понимаете? Из-за меня не уничтожит! Я выношу свое испытание и ставлюсь соавтором Вселенной!
...Но я чувствовал, что не до конца готов к великим деяниям и потому боялся не оправдать ЕГО бесконечного доверия. Эта неуверенность в себе вселяла в мое сердце тихое отчаяние. И я просил ЕГО лучше подготовить меня к грядущему испытанию.
ОН пошел мне навстречу... По молекуле он вытравливал из меня все еще прятавшиеся в моей душе гордыню, самость, тягу к удовольствиям и знаниям. Великим для меня счастьем стала ЕГО рекомендация неукоснительно выполнять все желания не только Худосокова и Светланы Анатольевны, но и Крутопрухова и дона Карлеоне.
Особенно эффективно мне помогла Светлана Анатольевна – по ее просьбе я часами рассказывал всем, как она хороша, умна и родовита. Сначала мне было неприятно это делать (я привык воздавать хвалу ЕМУ и только ЕМУ), но с каждым днем я все более и более понимал, как был не прав, недооценивая ее. И наконец, пришел ДЕНЬ и я понял, что ОН намеренно сделал ее такой, меня таким, вас такими для того, чтобы любовь к ближнему отличалась от животного аппетита, чтобы вырастала она не из презренных телесных надобностей, а из душевных.
К сожалению, Худосоков и дон Карлеоне не захотели мне помочь и даже плевались в мою сторону. А вот Крутопрухов помог. Когда я впервые подошел к нему со смиреной просьбой использовать меня как смиреннейшего слугу, он дико расхохотался и приказал встать на четвереньки... Я смиренно выполнил его просьбу, но Сверхсущий наслал на Крутопрухова слабость и тот удалился, огорченно ругаясь... Помимо служения ближним, я носил еще вериги, бичевал себя и молился каждую свободную минуту.
И вот, наконец, настал день, самый счастливый в моей жизни день, когда ОН сказал мне, только что помолившемуся, что я готов к великому испытанию, пройдя через которое, я стану неотъемлемый ЕГО частичкой. Я возрадовался – теперь я чувствовал в себе великие силы, и не было во мне меня – только ОН, только желание великого самопожертвования!
11. Баламут. – Регенерируются не только сосиски. – На корабле есть еще кто-то?
Внутри бытового генератора лежал сверток из скатерти, который Баламут когда-то сунул в машину эксперимента ради. Увидев сверток, он обрадовался: еды, оставшейся в нем после памятного банкета в Погребе (кусочки и крохи хлеба, закопавшиеся в них шпротины, куски запеченной утки и охотничьи сосиски, салатница с остатками оливье, полбаночки красной икры, большая бутылка тархуна и пр. пр. пр.), должно было хватить на двоих дня на три-четыре. Если, конечно, ничего не испортилось.
Но он ошибся. Вынув сверток, Баламут увидел, что, во-первых, по размерам оный раза в два больше того, который закладывался в машину, во-вторых, то, что скатерть та же самая, а в-третьих, то, что в нее завернут явно не агломерат посуды и остатков пищи. Не веря еще своей догадке, он развернул сверток на полу и увидел нечто напоминающее предел мечтаний каждого советского гражданина, а именно праздничный (ко дню Великой октябрьской социалистической революции) набор продуктов для передовых работников союзного Министерства общественного питания. Все, что оставалось в свертке перед тем, как Баламут, там, в погребе, забросил его в бетономешалку, было регенерировано на сто и более процентов.
Дрожащими от волнения руками Николай выставил на пол бутылку "Столичной", банку оливок, банку красной икры, буханку белого хлеба, полкило охотничьих сосисок в вакуумной упаковке, салат оливье, полутора литровую бутыль тархуна и прочее, прочее, прочее.
Выставив все это на пол, Баламут почесал в затылке и пошел на эксперимент: пошире раскрыв рот, откусил от буханки уголок и выплюнул его в смесительный барабан. Забросив, посмотрел внутрь, затем закрыл крышку, обошел машину и, вновь открыв крышку, увидел... откусанный уголок. Недовольно сморщившись, помотал головой и направился к бутылке "Столичной".
На полпути Баламута осенило. Вернувшись к машине, он вновь закрыл крышку и, найдя на панели управления синюю кнопку, нажал ее. Бетономешалка заработала как приличная стиральная машина. И, спустя некоторое время, отключилась. Открыв крышку, Николай увидел внутри целую и невредимую буханку. И она была теплой.
Премного довольный результатами эксперимента, Баламут принялся за Трахтенна и первым делом влил в него четверть бутылки "Столичной". Эта часть операции по спасению инопланетянина не обошлась без курьеза. Поя беднягу водкой, Коля подивился своей щедрости, но потом подумал: "А что ее жалеть? Накрутим сколько надо! Была бы пустая посуда".
Но, вспомнив, что в норове бетономешалки постоянные исчезновения в неизвестном направлении, испуганно отдернул руку с бутылкой от жадных уст Трахтенна и начал пить сам. Выпив до дна, сунул освободившуюся бутылку во чрево машины, нажал на синюю кнопку и, не мешкая, занялся внешним видом Трахтенна. Покрутив в руках скатерть, он вырезал в ее середине отверстие для головы – получилось замечательное пончо. Когда оно было надето на мариянина и поправлено, тот был уже в полном здравии. Полюбовавшись плодами своего труда, довольный Николай метко охарактеризовался: "Кутюрье сраный", затем открыл баночку икры (нож нашелся в свертке) и покормил инопланетянина с ложечки.
Бетономешалка отключилась не скоро. Заглянув в нее, Баламут ругнулся – внутри лежала четвертинка явно некачественной водки с многообещающим названием "Не болей!"
После того, как с ходовыми испытаниями бытового генератора было покончено, а личный состав отсека накормлен и напоен, Баламут попытался хоть что-нибудь вытрясти из Трахтенна. Но тот, наевшийся и захмелевший, никак не мог понять, что от него хотят. И Баламут отстал от представителя чуждой цивилизации и, приняв позу роденовского "Мыслителя", задумался.
Естественно, мысли его обратились к бетономешалке. Поразмыслив, он пришел к мнению, что ее нельзя рассматривать только лишь как сказочную скатерть самобранку, рог изобилия или что-нибудь в этом роде. Баламут понимал, что это странное устройство по своим основным функциям есть некий сложный прибор, попавший в его употребление из какой-то далекой цивилизации, переразвитой в иждивенческом направлении. И если бы этот прибор был предназначен только для регенерации пищи, то он, по всем видимостям, имел бы более эстетичный облик, подходящий к интерьеру современной кухни. Из этого следовало, что регенерация – это ее второстепенное свойство. И космонавт поневоле решил в опытных целях (да простим его, нечаянно захмелевшего после тысячи трехсот сорока шести нырков) поместить в нее Трахтенна с целью переобучения. Что и сделал без дальнейших рассуждений.
Бетономешалка работала натужно и долго, так долго, что Баламут разозлился. От нетерпения ходя по отсеку взад-вперед, он, в конце концов, пришел к здравой мысли "Солдат спит, а служба идет" и сразу же претворил ее в действие прямо на стальном полу отсека.
Проснувшись, Баламут увидел Трахтенна, сидящего перед ним в позе лотоса. Заметив, что синиец сфокусировал на нем зрение, он сказал на хорошем русском языке:
– Давайте знакомится!
* * *
...Через полчаса Трахтенн знал о ситуации на Земле все, в частности и то, что уничтожения ее вовсе не требуется, поскольку «трешка» контролирует Синапс и вовсе не собирается погибать.
Николай же узнал, что:
– до столкновения корабля с Землей остается около четырех суток;
– взрывчатка может взорваться только при определенном варианте ударного взаимодействия космического корабля с земной поверхностью;
– корабль, ввиду отсутствия струнного замедлителя в системе торможения, нельзя ни остановить, ни развернуть;
– в распоряжении Мыслителя имеется достаточно средств, чтобы их уничтожить.
– А почему он этого не делает? – спросил Баламут, метко закинув в генератор опустевшую пачку из-под сигарет "Честерфилд".
– А зачем? – недоуменно пожал плечами Трахтенн. – Он – машина, а машины ничего лишнего не делают.
– Значит, он считает, что мы этот чертов корабль никак повредить не сможем?
– Да.
– И ты так считаешь? – спросил Баламут, доставая из бетономешалки распечатанную пачку "Примы".
– Теоретические шансы существуют. Если захватить корабль, вернее, командный пункт, то можно попытаться восстановить тормозную систему...
Сказав, инопланетянин белозубо улыбнулся и добавил:
– А ты заметил, что этот тонкий и весьма дорогой прибор реагирует на грубости? Ты загрузил ее по-хамски и в результате получил высокосмолистые сигареты без фильтра?
– Ты думаешь? – не поверил Баламут. – А впрочем, давай, поэкспериментируем!
Через полчаса ему стало ясно, что бытовой генератор действительно ценит ласку и отрицательно реагирует на грубые слова: если после загрузки погладить (потереть) его по смесительному барабану и назвать лапушкой или, на худой конец, железушкой, то вместо дурно пахнущей тридцатиградусной водки, он выдает спиртное высшего качества.
Разобравшись с этическими особенностями чудного прибора, Баламут и Трахтенн, временами переходя на шепот, обсудили, как им захватить корабль.
Сначала Трахтенн рассказал, как устроена его космическая торпеда:
– По форме она напоминает короткий пистолетный патрон; все носовые отсеки (примерно половина корабля) забиты взрывчаткой. В узкой средней части располагается командный пункт с Мыслителем, мой личный отсек и бытовые помещения. В кормовой части корабля располагается двигатель, ну, вы бы его назвали двигателем, на самом деле эта такая особая система, позволяющая кораблю перемещаться по космической струне, как по монорельсу. Кроме двигателя там есть довольно громоздкое приспособление, вырабатывающее силу тяжести...
– А люки и двери? Они, наверное, могут быть заблокированы с командного пункта?
– Конечно... Но, видишь ли, я принимал участие в сооружении этого корабля. И ввел в блокираторы, – именно ими мне пришлось заниматься, – микросхемы, которые весьма чутко и весьма положительно реагирует на мое биополе. Ну, ты сам пойми – кому бы понравилось в своем собственном доме у своего собственного компьютера спрашивать разрешения пройти в соседнюю комнату или в релаксатор?
– Молодец, правильно сделал, нечего ждать милостей от природы, – сказал Баламут, одобрительно похлопав инопланетянина по плечу. И поинтересовался:
– Так значит командный пункт под нами?
– Да. Мы сейчас находимся на самом высоком уровне. Над нами (Трахтенн указал пальцем в потолок) полтора метра стали и пластика, за ними – космос и чуть-чуть дальше – твоя Земля.
– А сколько уровней до командного пункта?
– Сорок уровней с взрывчаткой, затем идет оболочка, окружающая командный пункт со всех сторон...
Баламут представил себя поседевшим в космосе звездным волком и спросил, покачивая головой:
– В аварийных ситуациях командный пункт, конечно же, можно отделить от носовых и кормовых частей корабля?
– Да. Над и под оболочкой находятся переходные отсеки. Командный пункт располагается как раз под моим уровнем.
– И каждый день после рабочего ты поднимался по винтовой лестнице в свою холостяцкую спаленку...
– Примерно так, – отвел глаза Трахтенн, вспомнив свои беспрестанные походы в релаксатор.
Они помолчали, думая о своем. С трудом выпроводив Нинон из головы, Трахтенн рассказал, какие защитно-силовые средства имеются на корабле.
Эти средства были взяты на борт не случайно – на середине маршрута корабль мог быть атакован рецессивными жителями окраинных систем Тройной Кракодобры. Перечислим эти средства в том порядке, в котором о них докладывал вон Сер:
1. Роботы, вооруженные стрелковым оружием. Обходят корабль регулярно.
2. Манолии-муты. Способны поглощать любые живые органические и кремнийорганические тела. До момента нападения невидимы, неслышимы, неосязаемы и, следовательно, неуязвимы. Имеют, однако, недостаток – с двух до трех мер (то есть шесть с половиной земных минут) галактического времени релаксируют, то есть впадают в глубокий сон. Могут находиться повсюду. Трахтенн-ксенот от них привит.
3. Микроскопические членистоногие из окраинных областей спиральной галактики Круасис. Внедряются в тела своих жертв (как органического, так и кремнийорганического происхождения) сквозь носовые, ушные и иные отверстия и выедают их изнутри. Могут находиться повсюду. Трахтенн был для них неуязвим, так как обрабатывался специальным отпугивающим средством.
4. Отравляющие газы, опасные для всех живых существ с нервной системой. Могут быть выпущены в атмосферу любого из переходных отсеков, окружающих командный пункт.
* * *
– Что-то мне и воевать расхотелось... – сказал Баламут, когда Трахтенн закончил перечислять средства корабельной защиты. – Эти твои невидимые членистоногие... Терпеть ненавижу не видеть противника.
– Вот их уж можно не и бояться! – рассыпчато рассмеялся Трахтенн.
– Ты надеешься, что средство от этих тварей на тебя по-прежнему действует? Сомневаюсь.
– Конечно, не действует. Но у нас есть бытовой генератор. Если тебя выедят муравьи, я брошу в него твою освободившуюся шкуру.
– Это я твою освободившуюся шкуру туда брошу, – выцедил Баламут, зримо представив себя лежащим в загрузочном барабане в виде опустошенного существа.
Трахтенн хотел отпарировать, но в это время по коридору кто-то пробежал. Этот кто-то был в кованых ботинках: звуки бега были хорошо слышны даже сквозь закрытую дверь. Не успели они стихнуть, как раздались другие звуки. И Коля их узнал – это бежал робот-охранник.
Трахтенн и Баламут посмотрели друг на друга, затем взоры их обратились на дверь – она медленно открывалась.
12. Бельмондо. – Бирюльки кончились. – Герои не суетятся. – Точка в пальмовой хижине.
После супружеской истории длиною с жизнь, не было бирюзового бассейна с пальмами вокруг и бокалом холодного сухого «Мартини» с полосато-красной пластиковой трубочкой. А были влажные джунгли с москитами, мухами цеце, змеями и другой нечистью. Обнаружив, что довольно сносно защищен походной одеждой от прелестей экваториальной Африки, Бельмондо полез за пазуху – там что-то топорщилось – и вытащил пакет с надпечаткой на хорошем принтере: «ВСКРЫТЬ НА МЕСТЕ ЗАДАНИЯ».
Борис не стал его распечатывать – что-то там, слева, в джунглях, ему не нравилось. Он перевел М-16 на три выстрела и начал стрелять. Когда магазин опустел, сменил его и пошел в джунгли и нашел в них большое животное из семейства кошачьих. Естественно, прошитое несколькими пулями.
"Блин, вот бы ее в ... эту экзотику со всяческими представителями кошачьих и водных пресмыкающихся типа крокодилов, – думал он на обратном пути. – Вот в России хорошо, там самое гадостное животное – это комар".
Вскрыв пакет, Бельмондо обнаружил в нем листок мелованной бумаги. На нем было напечатано следующее:
"Деревня Курринга – уничтожить. Население инфицировано вирусом-эндемиком TUIS. Летальность – 90% в течение шести месяцев. Передается капельножидким путем и при половых контактах. Особенность течения болезни – инфицированные индивиды в высшей степени сексуально агрессивны, вследствие чего вирус неудержимо распространяется. Если население деревни не уничтожить, то через восемь месяцев все население Африки будет поражено этой болезнью, а через год – весь мир. После проведения акции тела необходимо собрать и сжечь".
"Это – что-то новенькое... – подумал Бельмондо, сжигая пакет и послание. – Похоже, бирюльки кончились".
Он пошел в сторону деревни, думая о том, что скажи ему кто двадцать лет назад, что он, Борис Иванович Бочкаренко, инженер-гидрогеолог, будет ходить по Африке с американской автоматической винтовкой в руках, то он покрутил бы пальцем у своего виска.
Пройдя пару километров, Борис увидел африканку и африканца, занимавшихся любовью на окраине запущенного арахисового поля. Спрятавшись за деревом, он посмотрел в бинокль.
Зрелище было ужасным: и поджарый африканец, и африканка сплошь были покрыты бугристыми влажными язвами. Забыв о них, мужчина, лежавший сверху, бешено наяривал свою партнершу. Она выла от удовольствия, яростно подыгрывая тазом. Но только лишь мужчина начал кончать, женщина обмякла. Вглядевшись в ее лицо, Бельмондо понял, что она умерла. Но африканец не прекращал движений, пока не получил своего... Потом он встал, натянул штаны и поискал что-то глазами. Оказалось – лопату. Найдя, поплевал на ладони и принялся копать могилу. Выкопав, бросил в нее женщину. И упал следом с пулей Бориса в затылке.
...В деревне живых оставалось человек сто пятьдесят, все с язвами, а у Бельмондо было всего шесть магазинов по тридцать патронов каждый. Он задумался, как сделать дело так, чтобы никто не скрылся от его пуль в окружающих джунглях. Ничего не придумав, решил разведать окрестности деревни. И нашел то, что хотел.
Курринга располагалась на крутом берегу большой реки, изобиловавшей так не любимыми Бельмондо крокодилами (некоторые были тонны по полторы-две, не меньше). В полутора километрах от нее берег взрезал узкий овраг с крутыми стенками и ровным песчаным дном. "Загоню их сюда и без проблем перестреляю, – подумал Борис и, надев изолирующую маску и нацепив на рукав повязку с красными крестом и полумесяцем, направился в деревню.
В деревне он нашел старосту, который знал десяток-другой слов по-английски (учился в соседней англоязычной Кении) и написал ему на оборотной стороне пакета, что прибыл из Америки с чудодейственным лекарством, способным вылечить поразившую деревню болезнь. Староста не поверил и потребовал ему показать лекарство. Бельмондо усмехнулся (под маской, конечно) и, сняв вещмешок, вытащил из него объемистый целлофановый пакет с желтоватой пудрой. Посовещавшись со старейшинами, староста разрешил пришельцу вылечить своих сограждан. Следующие полчаса Бельмондо жестами объяснял ему, зачем надо собрать все живое население у оврага на берегу реки.
Когда все жители деревни собрались на берегу реки, Борис дал старосте пакет с желтоватой пудрой и попросил его приказать своим людям сосредоточиться в овраге и выпускать их только после приема внутрь столовой ложки снадобья. Но лишь немногие выполнили приказ старосты. Большинство больных, оказавшись на белоснежном береговом песке, немедленно занялось любовью.
Зрелище было ужасным не только из-за приковывающих взор фиолетовых язв: старики обнимали и слюняво целовали безгрудых девочек, старухи костлявыми руками ласкали недоразвитые половые органы мальчиков... Практически все мужчины были обессилены сексом и потому соития, вернее их попытки, выглядели жалкими и отвратительными.
...Лишь через час все население Курринги усилиями старосты и его помощников было полностью перебазировано в овраг. Как только последняя пара оказалась в нем, Бельмондо начал стрелять. Сначала он палил длинными очередями. Когда у выхода из оврага образовалась баррикада из мертвых тел, он перешел на прицельный огонь короткими очередями.
Убив всех, Борис забрался на обрыв. По бортам оврага было много сухого кустарника, и через два часа неторопливой работы гора трупов была засыпана горой хвороста. Бросив в самую ее середину несколько подожженных напалмовых шашек, Бельмондо пошел в деревню, проверить, не остался ли кто живой в ней и в ее ближайших окрестностях. Нашел он лишь трехмесячную девочку, лежавшую в одной из хижин в куче тряпья. Она казалась совершенно здоровой – чистая кожа, умные черные глазки... Но, перевернув девочку носком ботинка на живот, Бельмондо увидел на спине небольшую фиолетовую язвочку. "Убить эту девочку – тоже подвиг, – подумал Борис. – И никто с этим не поспорит".
* * *
После того, как головка маленькой негритянки вспылила от разрывной пули розовым облачком, Борис перекурил над ее телом, затем поджег деревню и пошел прочь. Обернувшись шагов через двадцать, увидел не полыхающие жарким огнем хижины, а ухоженную пальмовую рощу, между пальмами – дорожки из загадочного амазонита... Дорожки вели в аккуратный белый домик с оранжевой черепичной крышей и к бассейну с изумрудной водой. На площадке перед бассейном под полосатым красно-белым зонтом стоял столик, на нем высились стаканы с соломинками и бутылка холодного сухого «Мартини»; за столиком в удобном плетеном кресле сидела благосклонно улыбающаяся Стефания.
Выпив пару стаканов "Мартини" со льдом и искупавшись в бассейне, Бельмондо шлепком по ягодице направил Стефанию в дом и полтора часа обращался с ней как со шлюхой. И отметил, что девушке это нравиться.
"Любят они, стервы, мужскую грубость, – думал он, ополаскиваясь потом в душе, – любят... А я тоже хорош – пришел, увидел, поимел. Раньше такого не было... Немного лапшички, немного стихов ("Предвижу все – вас оскорбит печальной тайны разъясненье, какое горькое презренье ваш гордый взгляд изобразит"), потом немноко умело неумелых поцелуев под плакучими ивами... Самому приятно было интеллигентным человеком себя почувствовать. Что-то она из меня своим ля-ля про героев выполоскала. И моими подвигами. А может так и надо? Вперед и прямо? Если сильнее, если можешь... На втором курсе Черный как выступал... Сам застенчивый, гуманист, над стихами плакал, слабак короче... А в кабаке возьмешь его за жабры, скажешь: "Ну что, слабо к тем амбалам подвалится, бабу на танец вырвать?" И вырывал ведь, гад, на кураже... Немели амбалы, слова сказать не могли. А шпана как на него смотрела... Как на героя. Нет, есть все-таки в этом что-то – встать и сказать толпе: А я вас е...! Фак ю, короче.
Последние слова Бельмондо сказал вслух и Стефания, отодвигавшая полог, их слышала. И, улыбнувшись улыбкой самки, проворковала:
– Я заждалась тебя, мой герой!
В гостиной Бориса ждал накрытый столик. Посланница небес, сама услужливость, усадила его на диван и мастерскими поцелуями продемонстрировала свои нежные чувства. Покончив с едой, Бельмондо пришел к мысли, что настоящий герой не может не облагодетельствовать девушку, смотрящую на него такими восторженными глазами. И, совершив соитие на медвежьей шкуре, лежавшей на полу, спросил, слизывая с очаровательного округлого плечика паюсную икру (розетка упала со стола от неосторожного движения):
– Ты что, каждый раз снова девственница?
На что Стефания ответила:
– Как хочешь, милый... Но тебе, однако, пора. Инструкцию как всегда получишь на месте.
