Текст книги "Стрелы Немой скалы"

Автор книги: Рудоль Итс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Где двадцатая таблица?

Остаток ночи в Москве друзья провели в гостинице и, получив билеты, в 12.30 следующего дня сели в поезд, уходящий с Ярославского вокзала.

Купе вагона «Москва – Абакан» было двухместное. Поезд тронулся. Никто не провожал Скворцова и Демидова. Впереди несколько суток пути – надо устроиться добротно. Как только друзья распихали чемоданы, Виктор достал том Андронова. Он лег на нижней полке, поудобнее поправил подушку и открыл книгу. На титульном листе стояло: «Ал-др Андронов. За Саянами. СПб, 1891». Следующий лист содержал короткую надпись: «Посмертный дар автора – русской науке», под ней мелким шрифтом – «Издатель». Виктор перевернул еще страницу и стал читать.

Андрей от скуки подолгу стоял в коридоре вагона, на остановках выходил на перрон. В коридоре было мало народу. Пассажиры, очевидно, еще устраивались. Андрею стало тоскливо, и он вошел в купе. Он попросил друга прочитать вслух что-нибудь интересное, но тот лишь огрызнулся. Андрей уныло полез наверх.

Демидов успел прочитать половину книги, когда часы показывали пять вечера. Поезд остановился вновь, и от резкого толчка Андрей очнулся от дремы. Взглянул на часы: пора идти есть! Виктор уговорил его повременить, дочитал до главы, и они пошли в вагон-ресторан. Расстаться с книгой Демидов не захотел: не дай бог опять пропадет!

В вагоне-ресторане народу оказалось много. Совершенно свободным был столик у буфета. Друзья сели, и Виктор, предложив Андрею изучить меню, вновь углубился в чтение. Он не заметил, как к их столику подошел невысокого роста мужчина в темных брюках и зеленой куртке. Мужчина попросил разрешения сесть на свободное место, и Андрей согласился. Бросив взгляд на соседа, Андрей подумал, что где-то уже видел это малоприметное лицо с широкой переносицей.

«Где же я его видел? – силился вспомнить Андрей. – Ну да, он едет в нашем вагоне, в третьем купе». Вспомнил и успокоился.

Подали солянку. Андрей пододвинул мисочку Виктору и бросил: «Ешь!», но тот как будто не слышал и продолжал читать.

– А ваш друг предпочитает духовную пищу материальной, – вдруг раздался над ухом сипловатый голос; это заговорил сосед. – Видно, интересный роман?

Демидов оторвался от книги и с удивлением посмотрел на говорившего; казалось, он сейчас скажет: «Откуда вы взялись?» Но ничего не сказал, закрыл книгу и положил ее к окну.

– Разрешите полюбопытствовать? – Мужчина протянул руку и взял книгу. Первый момент друзьям хотелось отнять ее и ответить что-то резкое, но, сдержавшись, они только кивнули.

– Ого, да мои молодые попутчики интересуются не иначе как Тувой. Очень любопытная страна. Вы едете прямо туда? – Сосед говорил с воодушевлением.

Виктор ничего не ответил, а только следил за движением пальцев неожиданного собеседника, листавших книгу. Андрею, успевшему расправиться с первым блюдом, пришлось отвечать:

– В эти районы. А вы едете туда же?

– Конечно! Я еду абаканским вагоном в третьем купе. Вы как-будто в том же вагоне?

Андрей кивнул и спокойно взял книгу из рук собеседника. Тот не смутился и решил представиться. Зовут его Аристарх Евгеньевич Веденский, он учитель географии из подмосковной школы. Любит свой отпуск проводить в поездке по стране, собирает гербарии, коллекции редких камней, немного занимается археологией. Неоднократно бывал в Туве. Друзьям пришлось назвать себя, но на предложение Веденского «по стопочке за знакомство» они не согласились. Разговор шел вяло.

– Вы случайно не геологи? – пытаясь расшевелить друзей, задал вопрос Веденский.

– Не совсем, но что-то вроде! – Виктор подмигнул Андрею.

– Жаль, – добавил Веденский. – Сейчас все больше геологи в Туву едут. В прошлом году я там нашел один камешек. Хотел сам определить – не получилось. Вчера перед отъездом показал знакомому минералогу, он говорит, интересный камень, но какой – не сказал. В том месте таких камней много было. Жаль, что вы не геологи, а может быть, все-таки разберетесь?

– Давайте я посмотрю. – От соседнего столика подошел плотный загорелый мужчина. – Я тут невольно подслушал ваш разговор, Аристарх Евгеньевич.

– А я и не заметил вас, Михаил Иванович. Подсаживайтесь. – Обращаясь к Скворцову и Демидову, Веденский пояснил: – Мой сосед по купе, тоже в Туву едет.

Михаил Иванович сел за их столик. Веденский, изумленно разводя руками, произнес:

– А я и не знал, что вы геолог, Михаил Иванович. Я вам обязательно камешек покажу. Куда же вы?

Вопрос был задан друзьям, которые кончили обедать и поднялись. Оставив попутчиков за беседой, они вернулись к себе в купе. Теперь Виктор с книгой полез наверх, а Андрей прилег на нижней полке и заснул.

Осталось всего несколько страниц текста, а дальше шли таблицы. Вот и окончен весь текст. Виктор вновь вернулся к последним страницам и тихо позвал Андрея. Тот не откликался. Виктор шумно спрыгнул вниз и растолкал друга.

– Ты только послушай, что пишет Андронов. Это самые последние записи. Слушай! Вот, он нашел нишу и там самые разные надписи на камне. Он пишет… Ты слушаешь? «…Ни одной надписи я прочесть не смог. Мои знания в этих письменах меньше, чем ничто, я, видимо, даже не очень точно определил их принадлежность. Я пожалел уже тогда о своем неведении в разных письменах и жалею сейчас, спустя три дня, когда продолжаю писать эти строки. Может быть прочитав надписи, я бы сумел срисовать их точнее и наверное бы узнал, куда показывают стрелы, к чему приведет указанный ими путь. Куда-то или к чему-то они должны были показывать, иначе зачем же их изобразили?» И вот, Андрей, слушай дальше: «Сегодня я чувствую себя вознагражденным за труды. Мне кажется, что я наткнулся на что-то интересное. Может быть, по этим стрелам Немой скалы, Зная место и условия работы, будущий путешественник отыщет какой-то загадочный путь и познает тайну. Интерес надписей несомненен, и не только потому, что они связаны со стрелами, но еще и потому, что написаны они на разных языках. Разгадка их может пролить свет на отдаленные времена, на историю народа, утверждавшего некогда владычество в стране, занятой в настоящую пору другим народом, иным языком, чуждой верой. Кончаю этот день. Балбал зовет меня продолжать путь. Еще один ночной переход – и мы или у разгадки, или у завесы тайны. Я знаю, что ни ночной прохладный степной воздух, ни мерный шаг наших лошадей, ни тягучие песни проводника не развеют меня. Я жду с нетерпением завтрашнего дня, я хочу знать, к каким тайнам ведут эти стрелы…» Ты понимаешь, Андрей, Андронов написал эти слова за три дня до смерти. Тайна осталась нераскрытой, а что, если мы будем удачливее?

Виктор размечтался. За окном мелькали перелески и поля, а ему уже виделись степи Тувы, солончак пересохшей реки и таинственная ниша, открывающая свою загадку.

Андрей взял книгу. Ему, конечно, не совсем безразличны очень интересные записи Андронова о значении стрел, но ведь их задача была иной – провести первую археолого-этнографическую разведку в Туве. Хотя маршрут группы, как говорил Медведев, совпадает с путем Андронова… Нельзя было не поддаться искушению и вновь не перечитать последние записи русского ученого. Андрей начал с них. И вдруг неожиданно спросил Виктора:

– А ты таблицу смотрел?

– Какую таблицу?

В тексте книги после описания надписей и изображений в нише в конце страницы стояло примечание редактора: «Смотри таблицу XX». Конечно, он проглядел эту ссылку. Так, значит, на двадцатой таблице должен быть и ламаистский святой, и монгольская вязь, и рунические знаки, которые могут быть только орхоникой, письменностью древних тюрков, населявших в первом тысячелетии нашей эры Центральную Азию! Ну, Виктор, тебе и карты в руки – шесть строк из девяти рунические.

Таблиц в книге было много. Друзья листали их. Пятнадцатая… шестнадцатая… девятнадцатая и… сразу двадцать первая, двадцать вторая. От первой до двадцать восьмой таблицы были на месте, кроме одной. Не было всего одной таблицы, не было таблицы двадцатой!

– Где же двадцатая таблица?..

Широкие колеса шасси коснулись посадочной полосы. Реактивный лайнер «Каравела» компании «Эр Франс» завершил очередной рейс Париж – Москва. Через несколько минут самолет подрулил к аэровокзалу и заглушил реактивные двигатели. «Каравела» сидела низко и рядом со стоявшими с двух сторон реактивными и турбовинтовыми гигантами Аэрофлота казалась маленькой и неуклюжей.

Врач и офицер-пограничник, как обычно, первыми вошли в самолет. Когда они покинули его, на трап высыпало разноязыкое пассажирское племя. Взволнованные, возбужденные люди впервые ступали на московскую землю и торопились в багажный павильон, чтобы закончить таможенные формальности.

Лишь четверо из пассажиров «Каравелы» остались в транзитном зале вокзала. Для молодой четы и их пятилетнего сына Шереметьево всего лишь пункт остановки на пути в Каир, а у мужчины в легкой спортивной куртке и светлых брюках был транзит до Карачи через Ташкент и Кабул.

Пока семейство оформляло свои билеты, мужчина подошел к телефону в дальнем углу зала. Разговаривал он недолго. Во всяком случае, когда дежурная подняла голову от стола, он уже сидел напротив нее и выжидательно теребил билетную книжку.

Стрелки больших часов показывали без пяти час. За большими окнами зала майское солнце заливало теплом и светом летное поле, свежую зелень березовой рощи.

– Мсье Констанс, самолет на Карачи вылетает в 21 час. У вас восемь часов свободного времени, вы можете отдохнуть в гостинице.

Дежурная говорила на хорошем французском языке, но мсье Констанс, который имел приобретенный в Париже билет компании «Эр Франс», не говорил по-французски.

Смутившись, он с трудом, но довольно правильно попросил:

– Повторите, пожалуйста, вашу речь по-русски. Я не Франция, я Швейцария. Я понимаю по-русски.

Дежурная повторила. Среди шума моторов, проникавшего в зал, слышен был только голос мсье Констанса.

– Нет, благодарю. Гостиницы не надо. Я бы хотел в Москву. Это возможно? Транзитной визы у меня нет. Я никогда не был в Москве… Пограничная служба на месте паспортного контроля?.. Спасибо. Благодарю, я спрошу…

Паспортный контроль находился в багажном павильоне. Здесь уже никого не было из пассажиров «Каравелы», и мсье Констансу пришлось поторопиться.

– Господин офицер, – обратился швейцарец к капитану пограничной службы, – мой самолет на Карачи (Констанс говорил торопливо) будет восемь часов вперед. Я никогда не был Москве. Здесь Кремль, Красная площадь… Я никогда не видел…

– Вы хотите поехать в город, а у вас нет транзитной визы?

Констанс обрадованно закивал:

– Да, да. Я не имею нужной визы. Как ее сделать?

– Хорошо, я вам поставлю отметку в паспорте. Только не опаздывайте к самолету.

Поставив небольшую печать в паспорте и обменяв несколько долларов на рубли, Констанс уже в два часа дня сидел в такси, уносящем его по Ленинградскому шоссе навстречу городу.

Москва предстала стройками жилых кварталов, гулом дорожных машин на новой автостраде и неожиданно засуетилась потоком пешеходов и транспорта на знаменитой улице Горького.

Констанс ничего не видел. Задумавшись, он смотрел поверх встречных домов, бульваров и прохожих.

– Кремль, – сказал шофер и посмотрел на иностранца, раздумывая, выключать счетчик или нет.

Констанс медленно перевел взгляд с водителя на счетчик. Проезд стоил четыре рубля шестьдесят копеек. Молча положив на сиденье пять рублей, швейцарец быстро вышел из машины. Вскоре он затерялся в большой толпе москвичей, устремившихся по подземному переходу на Красную площадь.

В половине четвертого мсье Констанс сидел на скамейке сквера у театра Советской Армии и вел спокойную беседу с элегантным, но несколько старомодно одетым гражданином. В это время в парке посетителей было мало. Мамаши и бабушки с детьми и внуками старались занять открытые солнечные места, а на тенистых аллеях почти все скамейки свободны. Беседе двоих, очевидно очень хороших знакомых, никто не мешал.

– Мистер Констанс, мне не совсем ясен столь повышенный интерес вашего отдела к научным трудам предков. Вы или не хотите ставить посольство в курс дела, или…

Констанс довольно невежливо перебил:

– Причем здесь «или». Вы читаете, господин Луммель, хотя бы последние советские издания? Не обижайтесь, но в одной из статей геолога Голованова, опубликованной в журнале «Наука и жизнь», – редкая сводка о древних горных выработках в Туве. Ни я, ни вы не можем поручиться, что Андронов нашел нишу с указанием пути к ценным рудным ископаемым. То, что удалось прочитать, слишком загадочно. Но если все-таки за стрелами скрыт путь к ним, что тогда?

– Русские, найдя план ниши у Андронова, найдут и путь. Я, кажется, что-то понимаю.

– Слава богу, наконец-то у нас нашелся умный человек в посольстве.

Констанс определенно насмехался и обидел собеседника. Тот встал и подчеркнуто вежливо заявил:

– Благодарю за комплимент. Надеюсь, я свободен. Не волнуйтесь, я сделаю запрос о книгах Андронова, может быть, сделаю больше, чем вы. Честь имею, посмотрим, что удастся вам.

Констанс тоже встал и примирительно сказал:

– Простите меня, господин Луммель, нервы не выдерживают. Вы же знаете, что моя просьба об экспедиции зависит от ваших успехов. Честь имею. До встречи.

К самолету Констанс не опоздал; больше того, он вернулся на аэродром к семи вечера.

Прошло полтора месяца. Во второй половине июня, когда поезд на Хабаровск с вагоном «Абакан – Москва» пересекал Волгу, мистер Констанс в Сингапуре ждал телеграммы от Луммеля. Их приходило много, но той, самой важной для швейцарца, все еще не было.

Сделайте остановку в Омске

Несколько раз Андрей и Виктор вновь перелистывали таблицы. Ошибки не было. Просто отсутствовала двадцатая таблица – перерисованные тексты и изображения из ниши у Скалы письмен, названной Андроновым Немой скалой.

В дверь постучали. Веденский пытался зазвать друзей к себе, но Демидов отказался, сославшись на болезнь друга, который лежал уткнувшись в стенку. Выпроводив Веденского, Виктор вновь стал рассматривать таблицы. Теперь он заинтересовался сшивной частью и обнаружил, что на том месте, где должна быть двадцатая таблица, оставлена короткая полоса – срез. Он отогнул его и провел пальцем по сшивному краю двадцать первой таблицы. Палец почувствовал узкий желобок. На свет была заметна линия среза и внизу, на двадцать первой, – легкий разрез.

– Таблица была вырезана! – Он подвел Андрея к свету и показал книгу. – Ты видишь, таблица вырезана бритвой!

– Вижу, довольно четкий срез, повреждена немного и таблица двадцать первая. Ну и что?

– Не могла ведь таблица быть вырезана при издании или самим Багровым. Значит… – Виктор рассуждал вслух, и Андрей перебил его:

– Значит, она вырезана недавно, может быть, совсем недавно. Но кем?

Если таблица вырезана недавно, то ее могли вырезать только те лица, которые уже держали эту книгу в руках. Кто же? Нина Багрова? Ее мать? Вряд ли. Кто еще? Букинист? Зачем? Разве можно продать одну таблицу?

С книгой Андронова происходили какие-то странные вещи, которые невольно заставляли насторожиться и быть внимательным. На самом деле, ни в одной библиотеке Ленинграда не сохранилось сочинение Андронова; экземпляр, бывший у Скворцова, исчез; том из собрания Багрова не имел важной таблицы; рукопись в архиве университета оказалась безнадежно испорченной. Друзьям было о чем подумать. Теперь и Андрей заинтересовался таинственными стрелами и надписями в нише. Следовало во что бы то ни стало достать целый экземпляр труда Андронова.

Когда поезд миновал мост через Волгу и пошел дальше на восток, друзья составили телеграмму в институт. Отправить ее удалось лишь на одной из уральских станций.

Поезд уходил дальше; Андрей внимательно читал Андронова, друг его спал.

Последние два дня профессор Медведев регулярно звонил в институт и справлялся о поступившей корреспонденции. Сообщение о том, что получена телеграмма из Кунгура, заставило его выехать в институт немедленно.

Как и предполагал Медведев, телеграмма была от специального отряда. «Обратите внимание на двадцатую таблицу книги Андронова «За Саянами»; в нашем экземпляре она по каким-то причинам вырезана. Таблица имеет большое значение в материалах Андронова. Андронов в последних записях уделял ей основное внимание. Едем благополучно. Телеграфируйте возможность получения нами другого экземпляра книги до востребования станции следования. Демидов, Скворцов».

Медведев тут же позвонил Багровым и убедился, что они, конечно, не портили книгу. Институтская книга у Скворцова пропала, – значит, необходимо разыскать экземпляры издания с двадцатой таблицей в библиотеках, магазинах старой книги. Срисованные Андроновым тексты, о которых он ничего не помнил, чрезвычайно заинтересовали Медведева, и он вызвал Егорова.

Ученый секретарь вошел с письмом, только что полученным из архива университета. «Согласно запросу вашего сотрудника Демидова В. М. сообщаем, что книга Ал-дра Андронова «За Саянами» была издана университетом в 1891 году в количестве 98 экземпляров. По имеющимся в архиве документам, была направлена в следующие пункты: 1. Цензурный комитет – 5 экз. 2. Библиотеку Академии наук – 2 экз. 3. Публичную библиотеку – 3 экз. 4. Румянцевскую библиотеку в Москве – 9 экз. 5. Книжно-торговый магазин издательства в Петербурге – 20 экз., в Москве – 15 экз. 6. Редактору-издателю проф. Багрову – 2 экз. 7. Сибирскому книжному складу купца Сафьянова – 30 экз. 8. По документам более позднего времени указано, что книги Андропова посланы и в адрес «Коледж де Франс». Таким образом, можно предполагать нахождение остальных экземпляров в Париже. Главный хранитель архива Волобуев».

Первым заговорил Егоров:

– Этот документ бесспорно интересен. Надо искать в Румянцевской, ныне библиотеке имени Ленина, так как в Публичной нет, из собрания Багрова остался один экземпляр, и он у наших путешественников, в библиотеке Академии также больше нет. Остальные были в магазинах и разошлись по личным собраниям.

С соображениями Егорова трудно было не согласиться. Однако Медведев не считал возможным сбрасывать со счетов Сафьянова, обычно распределявшего свои покупки по крупным учреждениям Сибири. Медведев решил позвонить в Москву и попросить московских коллег ознакомиться с фондами библиотеки имени Ленина.

Возможность обнаружить книгу Андронова с двадцатой таблицей привела Егорова в самые крупные магазины старой книги. Итог был неутешительным: единственный и не совсем «целый», как сказал продавец, экземпляр был куплен в букинистическом отделе магазина «Академическая книга» на днях.

Вернувшись домой, Егоров с удивлением увидел у себя Медведева.

– Что-то случилось?..

Через несколько часов Егоров уже ехал в Москву поездом «Красная стрела».

Московские сотрудники разыскали книгу Андронова с двадцатой таблицей и просили кого-нибудь из института приехать. По словам москвичей, таблица довольно странная. Москвичи хотели проверить свои предположения на свежих людях.

Утром в библиотеке Егорову и сопровождавшему его сотруднику московской части института Шихареву показали книгу Андронова.

На таблице в центре был изображен Будда, сидящий на облаке, над ним горизонтальная надпись, похожая на тибетскую. Девять вертикальных строк были различными. Первая вообще не напоминала никакой письменности, вторая – шестая больше всего походили на руническую орхонику, седьмая – девятая были как будто монгольскими. Под Буддой две стрелы – прямая и изогнутая. Шихарев покачал головой. Письмо было только похоже на монгольское, однако это были какие-то обрывки слов, которые ничего не могли дать. Егоров согласился с ним и добавил, что первая строка вообще не может быть письменностью. По каким-то причинам Андронов не смог точно срисовать то, что написано в нише.

По мнению Егорова, не может быть прочитан и текст горизонтальной надписи: он также срисован неверно. Остается только орхоника, но Егоров не владел этой письменностью. Ее вообще-то знали единицы. К такому же выводу, что единственно значимым может быть рунический текст, пришли и московские товарищи. Но тут Егоров услышал удивительную новость: крупнейшие специалисты по орхонской письменности в Москве заявили, что данный текст прочесть нельзя.

Егоров взял книгу, долго всматривался в замысловатые штрихи орхоники, затем неожиданно посмотрел страницу на свет, потер рукой и решительно заявил:

– Все прочие тексты, кроме орхоники, в том виде, как их срисовал Андронов, ничего не значат. Это бесспорно. Но я убежден, что прочесть орхонский текст можно. Для этого надо другую двадцатую таблицу, здесь же все важные элементы знаков тщательно подчищены чем-то острым…

Находившиеся в кабине москвичи заговорили разом.

– Верно, подчищены. На этом настаивает наша специальная экспертиза.

Егоров недоуменно добавил:

– Непонятно, зачем кому-то надо подчищать текст, вырывать таблицы. Интересно, давно ли брали эту книгу?

Оказалось, совсем недавно. Три дня назад ее брал Корольков Петр Семенович, сотрудник букинистического отдела магазина Москниготорга. По наведенной тут же справке, он уже неделю находился в отпуске. Узнать, в каком виде была таблица, когда книгу брал Корольков, не удалось, и Егоров решил навести справки о труде Андронова в сибирских библиотеках…

Скорый поезд с вагоном «Москва – Абакан» подходил к Свердловску. Виктор попытался выпроводить Андрея на почту, но тот воспротивился. Он уже был поглощен книгой Андронова и, читая ее, делал поправки в маршруте отряда. Демидову пришлось отправиться на почту самому. Закрывшаяся за ним дверь тотчас открылась. В купе вошел Веденский:

– Все читаете и читаете. Опять Андронов, бросьте. Приходите к нам, я вам расскажу много больше, чем здесь написано, и о сегодняшней Туве. Желаете?

Андрей приподнялся и сел:

– Простите, Аристарх Евгеньевич, дорога длинная, и мы обязательно придем, но только не сейчас.

Андрей снова лег. Веденский обиделся:

– Что же это, вежливый отказ? От ворот поворот? Не ожидал от вас, Андрей Дмитриевич. Такой по виду воспитанный человек! Не ожидал.

Андрей пожал плечами и продолжал чтение, часто делая записи в блокноте. Дали второй звонок, Виктора не было. Андрей подумал, не отстал бы, но тут же забыл о своем беспокойстве. Демидов вошел в купе, когда поезд тронулся. Полученная телеграмма была более чем короткой: «Организовали поиски таблицы. Медведев, Егоров».

Андрей рассказал о приглашении Веденского и своем отказе. Друг даже не поверил, что такой истый джентльмен, как Скворцов, мог обидеть пожилого, хотя и надоедливого человека.

– Давай все-таки сходим к нему, послушаем, так ли он знает Туву, как рассказывает?

Андрей больше не протестовал, и Виктор, встретившись с Веденским в коридоре, церемонно поклонившись, сказал:

– Аристарх Евгеньевич, разрешите воспользоваться приглашением и прийти послушать ваши воспоминания о Стране Голубой реки.

Беседа началась в куне, где ехали Веденский и геолог Михаил Иванович, но затем они перешли в купе друзей. Веденский действительно хорошо знал Туву и очень интересно рассказывал о ней. Друзья узнали много нового. В конце беседы Веденский сообщил, что он хочет пополнить свои гербарии флорой пустынных районов центра Азии.

Кончив рассказывать, Аристарх Евгеньевич посмотрел на стоику книг. Сверху лежал труд профессора Малова об орхонской письменности.

– Ого! – сказал Веденский. – Молодые друзья изучают орхонику?

– Это книги Демидова, – ответил Андрей.

– Я с вами поделился своими планами на лето, поделитесь и вы.

Веденский обратился ко всем, хотя и смотрел на Андрея. Тот собирался что-то ответить, но Виктор опередил и, к удивлению Скворцова, не сказал правды:

– А мы, Аристарх Евгеньевич, едем читать лекции по приглашению Тувинского научно-исследовательского института.

– А вы? – Веденский спросил Михаила Ивановича и сам добавил: – Вы, конечно, копать землю?

– А что еще делать геологу?! Кстати, где же ваш камешек?

– Никак не найду, но обязательно покажу, Михаил Иванович. Обязательно!

Пора было расходиться. Веденский о чем-то задумался и вдруг спросил:

– Вот вы знаете разную литературу о Туве, а вы, Михаил Иванович, много, наверное, исходили и там, и в Монголии. Не приходилось ли вам читать о специальных тайниках буддийских священников с ценными породами камней или драгоценностями?

– Нет! – Все ответили разом. – А что?

– Так просто, я вот слышал о таком и хотел узнать у специалистов. Ну пора и бай-бай.

Виктор долго не мог заснуть. Странное ощущение чего-то недосказанного оставил последний вопрос Веденского. Почему он спросил? Ах, да! Он нашел россыпь каких-то камней… Пытаясь вспомнить прочитанное, Виктор восстанавливал в памяти строки разных источников. Что-то похожее о небесных камнях и тайниках лам он где-то встречал. Но о тайниках, которые интересовали Аристарха Евгеньевича, он ничего не мог припомнить. Андрей давно спал, а вскоре заснул и он.

В третьем купе беспокойно ворочался Веденский. С каждым толчком поезда, стуком дверей он внимательно всматривался в освещенный ночным светом угол багажника, где лежали его два громоздких чемодана. Обычно только под утро, когда кто-либо в купе просыпался, он засыпал спокойно и спал долго.

На третьи сутки утром поезд прибыл в Омск. Стоянка была двадцать минут. Первым делом Демидов вбежал в вокзал. У почтового окошка никого не было; ему сразу же передали телеграмму. Он прочитал ее, отдал оказавшемуся здесь же Андрею и побежал в вагон. В телеграмме значилось: «По полученным сведениям, из тридцати экземпляров, бывших на складах Сафьянова, три переданы в городскую библиотеку Омска, остальные проданы в Токио. Книги в городской библиотеке есть. Сделайте остановку в Омске, познакомьтесь с книгами и фотокопией таблицы из Ленинской библиотеки в управлении культуры. Медведев, Егоров».

Когда было дано отправление, оба с чемоданами выскочили из купе и наткнулись на заспанного Веденского. Аристарх Евгеньевич, увидев уходящих, бросился к ним:

– Куда вы, молодые люди?

– В Омск. Дела у нас. Счастливо доехать! – весело откликнулся Виктор и спрыгнул вслед за Андреем.

Внизу стоял вышедший из здания вокзала Михаил Иванович; он попрощался с друзьями и уже на ходу вскочил на подножку. Веденский почему-то заметался и порывался к выходу:

– Погодите! Как же это? У меня тоже дела в Омске. Остановите поезд!

Проводник и Михаил Иванович осторожно оттащили его в коридор из тамбура. Проводник что-то бубнил о необходимости предупреждать заранее в случае остановки в пути, но Аристарх Евгеньевич уже успокоился. Проходя в купе вместе с Михаилом Ивановичем, он бросил:

– Нервы никуда. Такие милые люди – и вдруг сошли. А я что-то несусветное нес?

Михаил Иванович улыбнулся:

– Конечно, несусветное. Но это спросонья бывает. А насчет молодых людей зря расстраиваетесь. Мир тесен, еще встретитесь!