Текст книги "Марблит. Стеклянный город"
Автор книги: Руднева Моргана
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глава 5.
(В которой присутствуют Карусель, галстук Мэра и рисунки Бритт.)
Что до Бритт, то она никуда не пошла. Она не любила гулять по незнакомым городам, быстро в них терялась и не могла найти дорогу назад. В глубине души она подозревала, что и в нынешнее приключение влипла только потому, что отправилась путешествовать в одиночку, несмотря на попытки Брайана и Ри ее отговорить. Но братья никогда не вмешивались в ее решения: могли давать советы и предлагать варианты, но в конечном итоге слово оставалось за ней. Теперь Бритт в глубине души сожалела об этом.
Брайан и Ри снились ей ночью, но поговорить с ними не получилось. А два чужака, с которыми судьба свела ее на заснеженном перроне, разбежались кто куда поодиночке. Бритт оставалось только удивляться: кто добровольно останется в одиночестве в незнакомом месте? Но и навязываться им не захотела. Осталась в своем собственном, совершенно недобровольном, одиночестве, и отправилась гулять по площади. Здесь тоже было красиво. Очень красиво. И никуда не надо было идти.
Площадь – видимо, центральная, как часто бывает в небольших европейских городах – с четырех сторон была окружена домами. Бритт помнила, что главным зданием положено быть либо ратуше, либо дворцу, либо собору. Никаких церквей поблизости не наблюдалось, а вот ратушу она опознала сразу: по помпезному виду и флюгеру на островерхой башенке. Бритт пересекла площадь и прочитала табличку на двери. «Ратуша города Марблита» – гласила табличка, а вокруг не было ни охраны, ни работников, да и сам дом выглядел тихим и сонным. Видимо, у главы города рабочий день начинался позже, чем у тетушки Мэйв.
Бритт обернулась. Дом тетушки Мэйв стоял прямо напротив, окна в окна. Видимо, их гостеприимная хозяйка в самом деле занимала высокое положение в городе, раз ее дом так удачно расположен.
По другим домам сложно было сказать, жилые они или нет. Магазинных витрин было не видно, но и только. Быть может, там сплошное засилье юристов и менеджеров. Бритт терпеть не могла юристов и менеджеров. А художники точно не выбрали бы себе подобные дома: в них тесно творить.
На площади было пустынно. Только в западной части высилось какое-то сооружение, прикрытое шторой – не иначе, как от снега или дождя. Бритт заинтересованно покосилась на него и решила посмотреть: что там?
Она почему-то подумала про трибуну. Если есть Мэр, как она краем уха слышала из разговоров, то должна быть трибуна, с которой оный Мэр зачитывает свои указы. Она устроила альбом для рисунков удобнее под мышкой и решительным шагом направилась к темнеющему в рассветных сумерках полотну.
«Было бы забавно, если бы трибуна тоже была из стекла», – подумала Бритт, наблюдая свое отражение в крупных мозаичных плитках, которыми была вымощена площадь.
Здесь определенно очень, очень, очень сильно любили стекло. Иначе сложно было объяснить страсть к витражам и мозаике и пренебрежение простым, проверенным временем крепким булыжникам.
Широкое плотное полотно определенно скрывало что-то, что при ближайшем рассмотрении никак не могло оказаться подиумом. Из-под ниспадающей ткани, похожей больше на цирковой шатер, проступали странные силуэты. Конструкция не была огорожена ничем, поэтому Бритт сочла возможным заглянуть под необычный шатер и узнать – что же все-таки он скрывает. Она приподняла тяжелую, промерзшую за ночь ткань, ощутив покалывание в ладонях от соприкосновения с холодной материей, и просунула под нее голову. Ее обдало холодом. Она присмотрелась и в сумерках увидела лицо с прикрытыми глазами.
Бритт громко охнула и отшатнулась, попав в чьи-то крепкие объятия.
– Леди, позволите узнать причину вашего испуга? – вкрадчиво прошептал голос в самое ухо.
– Т-т-там… лицо! – выдавила Бритт, чья натура, впечатлительная, как у многих истинных художников, легко дорисовывала собственной фантазией любые намеки реальности.
– Лицо наверняка расположено на голове, а голова – на плечах, а стало быть, и бояться не стоит, – неизвестные руки отпустили плечи Бритт.
Человек обошел ее со стороны, давая себя рассмотреть. Одет он был чудно: в старомодный длиннополый пиджак нежного зеленого цвета, фиолетовый галстук, расписанный часами и звездами, а в глазу у него торчал настоящий монокль.
– А вы кто? – осторожно спросила Бритт.
– Я? – Человек крутанулся вокруг своей оси. – Мое имя Дроссельфлауэр. Дрос-сель-фла-у-эр. Почти как Дроссельмейер, только у меня в имени есть цветы, и я – знаете – просто терпеть не могу кукол! Особенно всяких щелкунов.
– Меня зовут Бритт, – поспешила Бритт восполнить недостаток вежливости, который начинала ощущать со своей стороны.
Дроссельфлауэр рассеянно улыбнулся.
– Красивое имя, ни мужское, ни женское, скорее английское, – пробормотал он. – Так вернемся к тому, что вас испугало. Разрешите показать?
Бритт заинтригованно кивнула. Дроссельфлауэр ухватился за тяжелый позолоченный шнур, которого Бритт не видела раньше, и с силой дернул вниз. Ткань медленно опустилась на землю, надуваясь, как парашют, открывая взгляду величественную старинную карусель.
Все в ней поражало воображение: размеры диковинных животных под позолоченными седлами, мощные столбы, поддерживающие фигуры на весу, гигантский купол, расписанный яркими звездами… Фантасмагорические фигуры выступали из туманной дымки и высились над Бритт, поднимаясь над ее головой. Чтобы подняться на карусель, надо было воспользоваться лесенкой. Другие же наоборот – дремали, точно верблюды, преклонив колени, почти на уровне ее роста. У одной фигуры Бритт увидела глаза, что напугали ее. И поняла, наконец, что было не так. Дело было в этом лице – человеческом, на звериной морде. И вовсе не лошади и верблюды кружились под веселую музыку в карусели. Крылатый сфинкс, единорог, вепрь, и огромная змея с витой бородой – вот кто это был. У всех, кроме сфинкса, были открыты глаза – и это пугало еще сильнее.
– Неплохо, да? – спросил Дроссельфлауэр, подходя ближе.
Он похлопал сфинкса с человеческим лицом по фиолетовому боку. Бритт захотелось сию же секунду нарисовать его руки: тонкие, с длинными пальцами, затянутыми в светлые замшевые перчатки.
– Меня напугало… лицо. Очень живое.
– Да, такова природа стекла. При необходимости оживит все, что угодно, но придаст ему мертвый вид!
Бритт присмотрелась. Глаза фигур были все до единого выполнены из стекла.
– Здесь, что же, все из стекла? – выпалила она.
Дроссельфлауэр рассмеялся.
– По большей части. Такой уж город! Что стоит изобрести неразбиваемое стекло крепче алмаза, и не использовать его в быту? К тому же цветные стеклышки это так красиво…
Глаза его подернулись мечтательной дымкой.
– Я хочу нарисовать их, – прошептала Бритт.
– Так нарисуй. Что тебе мешает?
– Я не знаю… Как передать эти цвета.
Небо окончательно прояснилось, и солнечные лучи добавили стеклянным фигурам оттенка и глубины. Они мерцали и переливались, как мерцает и переливается морская вода на глубине.
– Ничего не мешает попробовать, – шепнул ей на ухо Дроссельфлауэр.
Бритт заворожено кивнула.
Скинув шарф прямо на землю, она принялась обустраивать рабочее место. Ей уже много лет не требовалось удобство для творчества: она рисовала где угодно, где застал порыв, и привыкла сидеть и на обледенелых перилах, и на грязной земле. Чистая мозаичная мостовая казалась подарком судьбы. Разве что шарф для тепла скинуть вниз: все-таки земля промерзла за холодную ночь.
Альбом для рисования Бритт разложила на коленях, сложив ноги по-турецки. Карандаши, фломастеры и цветные мелки появились из глубины ее необъятной сумки; из этой стройной баррикады, похожей на армию готовых к бою солдат, Бритт выбрала свой любимый карандаш, который использовала для ночного неба, и сделала первый штрих.
Дымчато-сиреневый бок сфинкса начал проступать на белом плотном листе.
Глава 6.
(В которой Меган, Хью и Бритт встречаются в кофейне «Цветочный сон».)
В условленное время Меган, Хью и Бритт встретились у дверей кафе «Цветочный сон».
Меган пришла первой и мерзла, пританцовывая у дверей, спрятав руки в карманы. Пока ждала остальных, рассматривала обстановку. За закрытой дверью кафе (конечно же, витражной, с узором из красных и зеленых стекол в виде диковинных цветов) виднелись деревянные столики и стулья с мягкими подушками на сиденьях. Должно быть, хозяева кафе заботились о тепле и удобстве гостей. Столиков в это время года на улице не было, однако небольшая веранда была украшена цветами, развешанными в красивых кашпо. Меган не удержалась и потрогала одно из них за листик: растение было настоящим.
– Не надо трогать цветы! – раздалось за ее спиной. – Ты можешь повредить их, и они погибнут.
Меган обернулась.
Бритт стояла позади нее, прижимая к груди альбом для рисования. Рюкзак повис у нее на локте, шарф огибал шею в один оборот, волосы растрепались, а на лице застыло мечтательно-восторженное выражение художника, получившего в свое распоряжение на время всю красоту мира. Правда, его немного портило колючее выражение глаз, которые Бритт не спускала в руки Меган – пока та не вернулась в карман.
– Хорошо-хорошо, не буду, – примирительно улыбнулась Меган. – Ты давно пришла? Я не слышала твоих шагов.
– А я вообще тихо хожу, – пожала плечами Бритт. – И я не уходила отсюда. Рисовала. Увидела, что ты подошла, и перестала рисовать.
– Понятно…
Хью стремительным шагом вырулил из-за угла и направился к ним.
– Мы в самом деле будем там сидеть? – вздохнул он. – Надеюсь, у них есть мясо!
– Увидим! – сказала порядком замерзшая и уставшая от чужого ворчания Меган, и первой толкнула тяжелую дверь.
Кофейня внутри оказалась совсем не похожей на ту, в которой Хью пил кофе с Талассом. По обстановке сразу было видно, что кофейня стоит на ратушной площади, и сюда заходят на кофе-брейк вполне себе серьезные господа. Правда, сейчас было совершенно пусто.
Меган выбрала столик у окна. За желто-зелеными витражами площадь выглядела еще более сказочной и совсем не настоящей. Бритт и Хью сели рядом. Бритт выложила на стол альбом для рисования, Хью повернулся к окну спиной и закинул ногу за ногу.
Никто из них не произнес ни слова, пока не подоспела миловидная официантка маленького роста, похожая на тоненькую фею, и поставила перед каждым по кружке горячего шоколада:
– Это от заведения, – ослепительно улыбнулась фея. – Вы ведь только прибыли в Марблит и первый раз у нас? Добро пожаловать. Мы любим, любим гостей!
– А скажите, – кашлянув, спросил Хью, – у вас есть что-то с мясом?
Фея растерянно моргнула:
– Вообще у нас сладости… Но можно сделать для вас бутерброд!
Хью махнул рукой, соглашаясь на бутерброд, Бритт немедленно захотела сладкого, а Меган ограничилась шоколадом. Тревожащее чувство странности происходящего вернулось вновь. Однако шоколад заглушил тревогу: ничего лучше она еще не пробовала. И только сделав первый глоток горячего густого напитка – настоящего, а не разведенного какао, который предлагали в колледже на обед, – она поняла, что продрогла почти до костей.
– Ну, что? – Хью с минуту расправился с бутербродом и ощутил потребность поговорить. – Нашлось что-нибудь интересное?
– Да тут весь город… Интересный, – ответила Меган. – Я побродила по улицам, но все было закрыто. Зато нашла еще одну площадь. Та, на которой мы находимся, называется Площадь Цветов. А та, другая – площадь Карты. Это мне Кип рассказал, местный охранник. Он меня и на платформу провел посмотреть на карту – она вымощена мозаикой по всей площади! Марблит, оказывается, немаленький город. И со всех сторон – горы, горы…
– Я никуда не ходила, – пожала плечами Бритт. – Сидела тут и рисовала. Красиво же. Зато видела карусель. Отличная карусель, когда ее запустят, можно и покататься. Так мне сказал тот человек.
– Какой человек?
– Со странным именем и в дурацком галстуке. Назвал себя Дроссельфлауэром. Понятия не имею, в самом деле его так зовут, или он выдумал, но мужик забавный. И рисовалось здорово, как раз потеплело слегка.
Меган бы не сказала, что вокруг потеплело, хотя замерзшие пальцы, обхватывающие чашку, начинали медленно отогреваться.
– Ну, а ты, Хью? – спросила она. – Познакомился с кем-то из местных?
– Да, – помедлив, ответил тот. – Со стекольщиком. Зовут Джим-Стеклодув. Он тут самый известный, по его словам. Но других стекольщиков я не знаю: пришлось поверить на слово.
Почему он умолчал о встрече с Талассом, вряд ли смог объяснить и сам. Просто почуял нутром, что не стоит заговаривать ни о нем, ни о чудесной кофейне с книжными полками: приберег это знание для себя.
Бритт тем временем принялась раскладывать на столе свои рисунки. При взгляде на сфинксов и змей, кружащих вокруг карусели, Меган почувствовала смутную тревогу. Возможно, дело было в руке Бритт и в смысле, которым она наполняла фигуры, но… Меган резко расхотелось идти смотреть на карусель.
И вообще – захотелось домой, в убогую комнату общежития, на застеленную старым бельем кровать, проснуться от странного сна, побежать на вокзал и успеть на нужный поезд, чтобы выполнить задание для журнала…
– Когда мы собираемся обратно? – спросила она.
Хью и Бритт синхронно подняли на нее удивленные взгляды:
– Обратно?
– Ну, да. Мы все ехали по делам. У нас были цели и планы перед тем, как мы застряли на том перроне. У меня задание для журнала… И я уже опаздываю на целый день с его выполнением, между прочим. Не хотелось бы попусту обострять отношения с редакцией…
Бритт пожала плечами:
– А здесь ты задание выполнить не можешь? Обязательно тащиться через горы?
Меган растерянно моргнула:
– Ты… о чем это?
Бритт подперла кулаком лицо и угрюмо посмотрела на Меган так, словно это Меган мешала ей немедленно вернуться на площадь и продолжать рисовать.
– Здесь тебе что, плохо? Прекрасный город. Ходи-снимай.
– Я не могу снимать! – почти закричала Меган. – Здесь не работают фотоаппараты, и вы знаете об этом не хуже меня, и телефоны не работают, и вообще здесь все странное. Странное! Неужели не обращаете внимания? Стеклянные шарики вместо денег! Мозаики вместо мостовой! Все люди вокруг приветливые и улыбаются! А нас сюда привезли почти насильно… Почему вас ничего не смущает?!
– Допустим, смущает, – хмыкнул Хью. – А орать так зачем?
Меган осеклась.
Хью продолжил:
– Мы здесь оказались не по своей воле, а по какой-то ошибке или умыслу. Кто и по какой причине так с нами поступил, почему именно мы – в этом надо разобраться. Пока с нами обращаются хорошо: дали денег и отпустили погулять. Надо присматриваться, прислушиваться и говорить, а не бросаться очертя голову на Сторожевые башни.
– Именно. А если нас просто не выпустят?
Меган вздохнула. Хью и Бритт, несомненно, были правы – вот только что делать с их правотой?
– Охолонись, – смягчившись, попросил Хью. – Если хочешь знать, нам это тоже не нравится. Верно, Бритт?
Бритт кивнула.
– Тебя кто-то хватится дома? – спросил Хью. – Как быстро?
– Нескоро, – помолчав, ответила Меган. – Официально меня отпустили на выходные, но в колледже знают, что у меня фотопроект, и я могу задержаться. Поездку я оплатила сама… Некоторое время никто и вспоминать обо мне не будет.
– Я так и думал. Я живу сам по себе.
– В университете внимания не обратят, что меня нет, – вставила Бритт.
– Стало быть, у нас есть время. И мы используем его, чтобы разобраться, что это за место. Оно… – Хью помедлил, подбирая слова. – Неплохое. Не злое, как мне кажется. Мне здесь нравится. Но то, что мне где-то нравится, не значит, что тут не может быть вреда. Будем осторожными и поищем ответы на вопросы.
– Например, как тетушка Мэйв узнала, что мы на вокзале?
– Или… откуда она знала наши имена?
Хью кивнул.
– Именно. А для начала – допьем напитки и вернемся погреться в особняк Мэйв и послушаем, что она нам расскажет. Бежать впереди паровоза глупо. Особенно когда и паровоза на горизонте нет.
Посидев еще немного за столиком, они расплатились с феей-официанткой за напитки (за все ушло три стеклянных шарика) и вышли на улицу.
Глава 7.
(В которой Меган и Бритт выясняют, кто такой господин Дроссельфлауэр, а Хью подводят обстоятельства.)
На площади царило оживление. Люди, одетые в яркие пальто и палантины, сновали туда-сюда, направляясь только по известным им делам.
До дома тетушки Мэйв было рукой подать. Хью шел молча, погруженный в свои мысли, убрав руки в карманы длинного пальто. Бритт, снова закутанная в шарф, разглядывала площадь, задержавшись взглядом на вновь закрытой плотным покрывалом карусели. Меган ежилась от холода, внезапно ставшего особенно ощутимым, и спешила к дому, радуясь, что тот находится совсем близко. Поднявшись на крыльцо, она оглядела площадь.
Прямо напротив высился помпезный особняк с высоким шпилем – тот самый дворец, который поразил воображение Меган. Шпиль украшал медный петушок, вертящийся под порывами ветра.
– Мы на самой Площади Цветов, – проговорила она. – Это центр города! Вот этот дом со шпилем – резиденция Мэра города, господина Дроссельфлауэра. Он там в самом деле живет, этот Мэр, не только работает… Кто же тогда тетушка Мэйв, что живет в подобном месте?
– Наверняка она занимает высокое положение, – ответил Хью. – Возможно, нам стоит и об этом ее расспросить. В конце концов, что плохого в том, чтобы мы – гости издалека, случайно здесь оказавшиеся – забросали свою гостеприимную хозяйку вопросами? Не вижу здесь ничего плохого.
В словах Хью был свой резон. Для трех подростков, затерянных среди гор в городе, где не было ни единой вышки сотовой связи, вполне естественно было наброситься с расспросами на гостеприимную хозяйку – особенно после утренней обзорной экскурсии по Марблиту.
Меган, стоявшая ближе всех к дверям, взялась за тяжелое дверное кольцо и трижды ударила. Послышался шум и скрип, двери распахнулись, пропуская гостей в сонный темный зёв особняка.
Складывалось впечатление, что в отсутствие тетушки Мэйв жизнь в доме останавливалась. Впрочем, не прошло и пары минут, как ниоткуда возникли горничные и принялись помогать выпутываться из курток и шарфов. Впрочем, свой огромный шарф Бритт привычно оставила при себе.
– А тетушка Мэйв дома или еще не пришла? – очаровательно улыбнувшись, спросил Хью у одной из горничных.
Та захлопала глазами:
– Она на службе! Но насчет вас оставлены все необходимые распоряжения. Вы хотите обедать?
– Возможно, чаю, – быстро ответил Хью. – В мою комнату. Мы будем сидеть там.
– Почему это в твою? – возмутилась Меган.
– Потому что. Почему бы и нет? – пожал плечами Хью и пошел вверх по лестнице.
Меган покачала головой и бросилась за ним, пытаясь на ходу придумать, как ответить на возмутительную наглость.
В черно-белой комнате Хью Меган было некомфортно. А вот Хью, казалось, чувствовал себя как дома: сбросив куртку и ботинки, с ногами завалился на черное покрывало, вытянувшись во весь рост. Бритт удобно устроилась в глубоком кресле, положив на колени раскрытый альбом.
Неловко оглядевшись по сторонам, Меган нашла взглядом стул и осторожно села на самый край, словно готовилась вот-вот вскочить и броситься прочь. Неясное чувство тревоги вернулось – и теперь, кажется, вовсе не желало отпускать.
– Итак, тетушка Мэйв вернется вечером, – протянула Бритт, заправляя за уши бирюзовые пряди. – И, судя по всему, она занимает в этом городе какую-то важную должность… Кто-нибудь в курсе, как ту все устроено?
Бритт говорила таким тоном, что Меган едва поборола в себе желание поднять руку, прежде чем ответить:
– Я немного знаю. Пока я рассматривала карту, Кип, Хранитель Площади Карты, рассказывал мне, что где находится. Дворец напротив нас – Дом Мэра. А Мэр здесь один, и зовут его господин Дроссельфлауэр. Каждый человек в городе ценит и уважает его…
– Погоди… Дроссельфлауэр? Так ты его назвала? – Бритт перелистнула альбом на чистый лист, схватила карандаш и в две минуты сделала набросок.
Человек в странном пиджаке и с моноклем в глазу смотрел с листа на Меган и Хью. Они переглянулись и спросили растерянным хором:
– Кто это?
– Это Дроссельфлауэр, – ответила Бритт. – По крайней мере, этот человек так представился. Сказал еще, что это похоже на Дроссельмейер… Хотя я понятия не имею, что все это значит…
– Это Щелкунчик, – проговорила Меган, и по спине у нее пробежала холодная дрожь. – Щелкунчик. Дроссельмейер – кукловод из старой сказки… Помните? Крысиный король, девочка Клара…
– Что-то припоминаю, – хмыкнул Хью. – Ну и что?
– Да так… – Меган не смогла найтись с ответом.
В самом деле – и что? Кроме тревожного холодка, пробирающего насквозь. Но не предъявишь же холодок в качестве аргумента.
– Итак, Дроссельфлауэр живет в Доме Мэра… – Бритт сделала пометку в альбоме. – А Площадь Карты далеко отсюда?
– Буквально в нескольких улицах. Хочешь сходить туда?
– Потом, – кивнула Бритт. – Хочу зарисовать карту, так будет проще понять, что за город нас окружает.
– Меган, а ты видела что-нибудь еще, кроме Площади Карты? – спросил вдруг Хью.
Меган покачала головой.
– Нет. Гуляла, потом нашла Площадь, и там уже заболталась с Кипом… Все по каким-то неважным вопросам. А ты?
– Тоже недалеко ушел. Был в неплохой кофейне, да вот еще какао на себя опрокинул – засмотрелся по сторонам. Точно! Свитер застирать бы…
Хью вскочил на ноги и стянул через голову свитер, оставшись в футболке с изображением какого-то супергероя – Меган в них не разбиралась.
– Знать бы, где у них прачечная… – пробормотал Хью и выскочил за дверь.
Свитер у него отобрала появившаяся ниоткуда горничная. Очаровательно улыбнувшись, она прощебетала, что госпожа велела заботиться о гостях и гостям надо только попросить.
Не успел Хью опомниться, как другая горничная втолкнула в комнату чайный столик на колесиках.
– Ребята, вы наверняка хотите чаю. И пирожных! – защебетала она. – Вы только попробуйте эти пирожные! Такие воздушные и нежные!
Она сняла крышку с блюда, и Меган почувствовала, как при виде пирожных у нее потекли слюнки. Завтрак был довольно давно, а в кафе она не поела. Хью растерянно застыл на пороге.
Бритт, поглядев на них, хмыкнула и взяла инициативу в свои руки:
– Спасибо, спасибо, – закивала она, ненавязчиво тесня горничную к дверям. – Пирожные – это то, что надо моему творческому уму, получившему столько впечатлений! И чай! Я мечтала о чае, мы все мечтали о чае! А теперь, пожалуйста, дайте нам насладиться этим прекрасным «файв-о-клок», вы прекрасно делаете свою работу, наши благодарности тетушке Мэйв, спасибо!
Дверь захлопнулась. Бритт уперлась рукой в черно-белый витраж и выдохнула, прислушиваясь. За дверью было тихо. Судя по удаляющимся шагам, горничные ушли. Бритт осторожно приоткрыла дверь, тихо щелкнув замком, и выглянула наружу.
– Ушли.
Она заперла дверь и вернулась в кресло.
– Как думаете… Они подслушивали? – спросила Меган.
– Или да, – медленно произнес Хью. – Или просто очень хорошо работают.
Бритт помахала рукой:
– Давайте не отвлекаться на горничных!
Хью сел обратно на кровать.
– Итак. Предлагаю собрать все кусочки мозаики… Тьфу, вот с чем тут проблем нет, так это с мозаикой, воедино. Этого города нет на карте, но он есть. Нет сотовой связи, электричества – но при этом почему-то вся остальная городская инфраструктура работает. Есть кофейни и магазины. Как минимум, книжные, я видел один такой. И еще видел лавку стеклодува.
– Я видела вывески и открывающиеся магазины, здесь много ремесленников. И все по утрам читают газеты! – подключилась Меган.
– Бред какой-то, – пожал плечами Хью. – И часы не ходят. Как-то же они узнают время?
– И самое главное: здесь нет денег! – напомнила Бритт. – И поезда непонятно как ходят. Не говоря уже о контрольно-пропускном пункте на границе. Вряд ли мы уйдем отсюда так просто…
– Слушайте! – воскликнул вдруг Хью. – А вдруг это не город?
Меган и Бритт хором спросили:
– А что?!
– Это интерактивный развлекательный парк! – Хью поднял вверх указательный палец. – Ну, знаете, вроде «Долины Муми-троллей» или «Диснейленда»? При этом гостей парка погружают в атмосферу, приближенную к реальности!
– Звучит как бред, – хмыкнула Меган. – Или как «Парк юрского периода», что, в целом, одно и то же. Бред и есть.
– Зато бред логичный, – кивнула Бритт. – Хотя такие парки стоят бешеных денег. Не знаю уж, как вы, а у меня, бедного студента, таких денег сроду не водилось.
– У меня поездка по заданию колледжа, – объяснила Меган. – Мне оплатили дорогу и жилье… Но точно ни о каком Марблите речи не шло. Будь то город или интерактивная развлекательная зона. Могу билеты показать.
– Да не надо, верим, – хмыкнул Хью. – Я на свои, мне содержание позволяет, но планы тоже были совсем другие. И я могу точно сказать: никаких билетов никуда кроме поезда я не покупал. Даже без жилья поехал. Доверился обстоятельствам.
Бритт расхохоталась:
– Поздравляю, Хью! Обстоятельства тебя подвели!
