Текст книги "Алое Пламя"

Автор книги: Руднева Моргана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Мария Руднева
Алое Пламя

Пролог

– Слушай и запоминай, о странник, легенду, которую я тебе поведаю! Рассказывают, о странник, что страна ифритов, о которой нынче никто и не вспоминает уже, когда-то была частью этой земли, как это царство, как соседнее царство. Только те благостные и спокойные времена давно уже минули. Сотни сотен лет назад исчезла она в огне, ибо осерчал на ифритов создавший нас всех единый бог Ар-Лахад и низвергнул их в пучину огня, и исчезла страна ифритов с лица земли. Только, сказывают, попасть-то в нее возможно, да ни один путник ни разу не вернулся еще оттуда, – речь звездочета была плавной и убаюкивающей. Старик же, воспользовавшись паузой в рассказе звездочета, немедленно долил доверху вином опустевшие чаши. Странник взял свою чашу, и отпил вина, и ждал с нетерпением продолжения рассказа.

– Сказывают, что ифриты живут в своей стране и редко когда покидают ее пределы, ибо тягостно им пребывание среди людей. Но известно всякому мудрецу, что ифриты славятся своим умением вредить и творить зло, поэтому часто призывают их люди себе на подмогу, дабы устранить соперника, обокрасть соседа или похитить женщину. Но такие сделки опасны, ибо никогда нельзя заранее угадать, какую плату потребует за свое деяние ифрит. Ведь ифриты существа коварные и хитрые и просто так не стали бы ничего делать, пусть даже кроме этого им во всем мире нечем было бы заняться!

– И я прекрасно их понимаю, о прозорливейший из мудрейших! – вставил свое слово старик, вновь наполняя чаши вином. – Ведь, как гласит мудрость, имея возможность получить за работу плату, только осел будет работать задарма!

– И вновь ты прав, о хитрейший из умнейших, – отвечал ему звездочет. – Вот почему говорю я, что сделки с ифритами опасны и вредоносны! Однако ифриты не живут в своем царстве сами по себе. Старые легенды сказывают, что править ифритами не может ифрит, потому как равно сильны и могущественны они, и ни один из них другому не уступит власти над собой, и это мудро. Поэтому вынуждены ифриты иметь владыку, что не ифрит и ифритом никогда не был. Над ифритами всегда царит человек, который среди других людей был бы уподоблен цветку лотоса или драгоценной жемчужине. В стране ифритов застывает для него время, и обретает он вечную молодость и силу ифритов и никогда уже не покидает страну ифритов до того момента, как они не находят себе нового правителя.

– И часто это с ними случается? – Бурдюк с вином снова оказался в руках старика, и в четвертый раз наполнил он чаши.

– Слушай, что я скажу тебе, о хитрейшая из лисиц пустыни! Долгие годы может править Владыка Ифритов, ведь время не движется для него, и если правление его мудро, ифриты будут слушаться его и подчиняться ему. Но если вздумает он нарушить законы страны ифритов или навредить им, пользуясь своей огромной властью, ими дарованной, они вольны отнять у него силу и лишить его грешной жизни! И тогда настает время, когда они ищут среди людей себе нового Владыку, и заполучают его, и снова в стране ифритов наступает мир и покой.

– А где же, поведай мне, мудрейший из мудрецов, находится страна ифритов? – молвил странник.

– О, тут я тебе не могу дать совета, – сокрушенно покачал головой звездочет. – Ведь страна ифритов появляется там, где ей угодно появиться. Говорят, что если город вымирает от войны или болезни, то его предают забвению, и он становится частью страны ифритов. Никому неизвестны размеры ее, ни у кого не сыскать даже приблизительной карты, и возникает она тогда, когда ей угодно, так что оставь, о странник, свои тщетные надежды разыскать ее! Лучше выпей еще вина! Ведь не зря же говорится:

Растить в душе побег унынья – преступленье,

Пока не прочтена вся книга наслажденья.

Лови же радости и жадно пей вино:

Жизнь коротка, увы! Летят ее мгновенья.

***

Солнечный диск уже прошел по небу свой путь и клонился к закату в то время, когда царь Эшиа пересек границу царства Айнар. Алый закат сопровождал его по пути ко дворцу. Конь неспешно ступал по дороге, вымощенной камнем цвета крови, высокие деревья склонялись над гостем и дарили ему прохладу. Ворота дворца мягко распахнулись перед ним, словно бы по своей воле – так тихи и незаметны были слуги в доме царя Айнара. Три прекрасные девы вышли из дворца, чтобы встретить высокого гостя с наивысшим почтением, подобающим ему. Одна из дев повела его коня, уставшего от долгого пути, в роскошные конюшни, где лучшие конюхи царства уже приготовили стойло и чистую прохладную воду. Две других препроводили царя Эшиа в гостевые покои, и сам царь Айнар вышел поздороваться с ним.

Царь Эшиа приветствовал царя Айнара так тепло, как приветствуют друг друга только давние и преданные друзья. Царь Айнар ответствовал ему с такой же теплотой и предложил разделить с ним скромную вечернюю трапезу.

– Завтрашним днем, – молвил царь Айнар, – в твою честь, царь Эшиа, я устрою пир, какого достоин только благороднейший и знатнейший среди моих друзей. А ныне позволь угостить тебя лучшими фруктами и напоить вином, слаще которого ты никогда не пробовал.

И правда – никогда и нигде до этого царь Эшиа не пил такого сладкого вина и не угощался такими сочными фруктами. Воистину, не лгали легенды, ходившие о царстве Айнар, богатейшем и прекраснейшем из царств!

Царь Эшиа и царь Айнар беседовали за трапезой обо всём, как и полагается друзьям, которых дорога много лет вела друг к другу и вот наконец позволила встретиться. Многие годы провел царь Эшиа в странствиях в поисках мудрости и знаний, и царь Айнар жаждал теперь разделить с ним его знания и мудрость, ибо негоже такие дары приберегать лишь для себя. И охотно царь Эшиа делился с ним тем, что довелось ему узнать и пережить – ничего не утаил о своих странствиях царь Эшиа, и вели они неспешную беседу до самого рассвета. На рассвете же оставил царь Айнар своего дорогого гостя вкушать предутренние сны и предупредил, что к обеду пусть будет тот уже готов.

Царя Эшиа разбудили лучи солнца, настойчиво стремящиеся ворваться в комнату через плотные, тяжелые шторы. Неохотно расставался он с уютным, мягким покрывалом сна, укутавшим его плотно в этом гостеприимном доме, но утро вступило в свои права, и нескромно стало сопротивляться его власти. Тихий слуга скользнул в комнату и поинтересовался, чего желает господин. По просьбе его в комнате появились принадлежности для умывания, легкий завтрак и одежда — чистая и свежая, как лепесток розы на рассвете.

Царь Эшиа с радостью примерил расшитые золотой нитью зеленые одежды и причесал длинные черные волосы, украсив их золотым венцом, посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Несмотря на то что третье десятилетие его жизни подходило к концу, сохранил он и гибкость тела, и красоту лица. Возраст и долгие странствия лишь отточили черты его лица, словно опытный резчик, прибавив царственной суровости чертам и твердости карим глазам.

Много времени оставалось у царя Эшиа до обеда, и попросил он слугу провести его в сад. Царство Айнар славилось своими садами, где росли невероятные цветы, подобных которым нигде и никто не встречал. О них слагали песни, и были эти песни настолько красивы, что царь Эшиа слышал их даже в далеких странах, куда заводили его путешествия. Тяжелые темные гроздья едва распахнувшихся бутонов тянули густые кусты к земле. Легкие белые лепестки стремились к солнцу. Желтые колокольчики перезванивались друг с другом на радость играющему с ними ветру.

Много времени провел царь Эшиа в саду. Сад умиротворил его, высокие кроны деревьев спрятали от пламенеющего солнца, полностью вступившего в свои права, и царь был счастлив побыть наедине с благоухающими ароматами и тихим голосом цветов.

Долгое время пробыл там царь, и никто не рискнул нарушить его уединение. Но все-таки время обеда неукоснительно приближалось, и царь Айнар послал слугу в сад, дабы передать царю Эшиа любезнейшее приглашение к столу. Одетый в тончайшие покрывала слуга разыскал царя Эшиа и, низко кланяясь, сообщил ему, что ждет его царь Айнар с сыновьями в сладостном стремлении разделить с ним трапезу.

Царь Эшиа с улыбкой поблагодарил слугу, поднялся с изящной скамейки, на которой нашел отдых под сенью жасминовых деревьев, и проследовал по цветочному лабиринту следом за слугой. Неспешен был его шаг, ибо ни на минуту не забывал царь Эшиа, как прекрасен сад вокруг него, как переменчив его вид, как сладостен его аромат. Дорога не могла помешать царю насладиться каждой минутой пребывания здесь.

Слуга тем временем вывел его из сада и провел через коридоры и двери в обеденную залу, где все уже было готово к приему высокого гостя.

Длинные столы были накрыты скатертями из тончайшего узорчатого шелка. Не счесть было яств, украшавших стол. Были здесь и сладкие финики, и сушеные ягоды, и горячее мясо, и холодные лепешки, к которым в изящных вазочках принесли семь видов меда, густое масло и рассыпчатый свежий сыр. Были здесь и сладости, которыми славилась страна Айнар и каких долгие годы не видел в своих странствиях царь Эшиа. Не поскупился царь Айнар и на свежие овощи, и на зелень, и на рыбу, еще утром плескавшуюся в водах реки Ерзалах. Взгляд радовался нарядно убранному столу.

Возле стола на мягчайших подушках сидел царь Айнар в окружении трех своих сыновей.

Много лет нежнейшей тесной дружбы связывало царя Эшиа с царем Айнаром, но с его семьей он до сих пор не был знаком. Знал только от странников, с которыми встречался в пути, что несколько лет назад скончалась от тяжелой болезни царица Гюльнар, прекраснейший цветок в саду царя Айнара, его единственная и любимая жена. И теперь лишь три сына услаждали взор царя.

Впервые видел их царь Эшиа, но о каждом был вполне наслышан: об этих юношах слагали легенды, ибо каждый успел прославиться за пределами своей страны.

Старший из братьев – наследник царя Айнара, царевич Эймир – был известен своей мудростью и острым, проницательным умом. Царю Эшиа лишь стоило встретиться с ним взглядом, чтобы понять, как правдивы слухи. Устремленный на него взгляд был подобен взгляду ворона, что по праву зовется мудрейшим из птичьего рода. Говорили, что нет задачи, с которой не справился бы царевич Эймир – шла ли речь о математике, или о шахматах, или о военном деле. Гибок был его ум, и множество решений он мог найти, и ничто не останавливало его в намерении достигнуть цели. В облике его были видны и спокойствие, и сила – неизменные черты наследника престола.

Средний сын, царевич Хайет, пленил царя Эшиа мягкостью черт лица и скромностью речей. Говорили, что он много времени проводит среди книг, и почти столько же – с мечом. Не было ему равных среди воинов. Говорили, что армия царя Айнара непобедима, пока во главе ее стоит царевич Хайет. Быть может, на нем и держался мир в этой цветущей стране? Царь Эшиа видел мягкий взгляд темно-карих глаз, в котором плескались сдерживаемая сила и страсть, и понимал, что и здесь не солгала молва. Царевич Хайет обладал лучшим из достоинств – умением сдерживать свой горячий норов, обуздывать свои страсти и держать себя в руках даже в самых тяжелых ситуациях. Оттого-то и шли за ним люди – одним взглядом умел он успокоить и коня, и человека, будь они хоть насмерть перепуганы.

О младшем же сыне, царевиче Ардлете, другие ходили легенды: красоту его воспевали все от мала до велика. Говорили, что царевич Ардлет втрое превосходит красотой свою мать, сияющую царевну Гюльнар. Сказывали, что глаза его подобны драгоценным опалам, губы – лепесткам нежнейшей из роз, румянец на скулах пламенеет, как закат после жаркого дня, а с изящным изгибом бровей вправе сравниться только изгиб крыла сокола в полете. Его ресницы мягче, чем самая дорогая кисть лучшего из живописцев, изящности его шеи позавидует и черный лебедь в саду Владыки Ифритов, а шелковые волосы его подобны водопаду. Царевич Ардлет не был ни наследником престола, ни воеводой. Его наследством была его красота, и говорили, что день ото дня он становится только прекраснее.

Царь Эшиа не был ценителем мужской красоты. Он лишь отметил про себя, скользнув взглядом по царевичу Ардлету, что юноша, пожалуй, действительно хорош собой. Но не было в нем внутренней силы царевича Эймира или мягкой уверенности царевича Хайета. Цветок – лишь украшение, которое быстро увянет, не более того. Из всех трех сыновей друга младший заинтересовал его меньше всех. Пожалуй, если бы царь Эшиа был вынужден вести с ним беседу, он не нашел бы темы, интересной им обоим. Хвала Аллаху, он был избавлен от подобного разговора. Царевич Ардлет по большей части молчал за обедом, изредка вставляя малозначащие реплики, царь Айнар скрывал в усах лукавую улыбку, зато царевичи Хайет и Эймир охотно вели беседу с высоким гостем. О, сколько приятных минут доставили царю Эшиа эти разговоры!

Под самый вечер, когда солнце катилось уже за горизонт и вечерняя жара толстым покрывалом обволакивала утомившихся от долгих разговоров и изысканных яств людей, царь Айнар обратился к царю Эшиа с такими речами:

– Любезный господин мой Эшиа, в честь твоего визита я решил приготовить для тебя подарок: самые прекрасные наложники сегодня будут танцевать, дабы усладить взор твой своей красотой.

Царь Эшиа отвечал на это:

– Любезный господин мой Айнар, я почту за великую честь принять такой подарок и с нетерпением жду этого момента.

А царевичи Эймир и Хайет, хоть и молчали почтительно, не смея присоединиться к разговору отца с высоким гостем, тоже ждали с нетерпением. Потому как очень редко пиршества при дворе царя Айнара сопровождались танцами, и поводом для них было только большое торжество. И только царевич Ардлет оставался спокоен. Пожалуй, вздумай кто вглядеться попристальнее в его черты, то отметил бы некоторое напряжение в его облике: слишком прям был его стан, слишком цепок и внимателен взгляд. Однако с губ его не сходила прелестная улыбка, а движения были так же мягки и плавны.

По жесту царя Айнара слуги распахнули тяжелые бархатные занавеси цвета спелого граната, которые закрывали вход в пиршественную залу. Запели скрипки, зазвучали барабаны, влилась в мелодию длинная тростниковая флейта… С первыми звуками пронзительной чистой музыки в зал шагнули танцоры.

Шесть юношей с лицами, едва прикрытыми разноцветным шелком, со смоляными волосами, украшенными золотом и драгоценными камнями, неслышно ступали по мраморному полу маленькими ступнями в бархатных туфлях. Их руки с лебединой грацией изгибались, послушные сложной мелодии, звенели браслеты, оплетающие тонкие запястья, шелестел шелк, ниспадающий с плеч. Трепетали ресницы, тени ложились на тонкие крылья ключиц, когда тела их низвергались, подобно водопадам, и возносились, подобно стремящимся к небесам стройным кипарисам. Плавность их движений завораживала, и царь Эшиа невольно подумал, что подобной красоты он, пожалуй, не встречал никогда в своих странствиях, а ведь немало диковин довелось ему повидать. Шестеро танцоров двигались в едином ритме, едином порыве, зачаровывая, завлекая.

Царь Айнар, видя, как восхищен царь Эшиа, улыбнулся и сказал, наклонившись близко к гостю:

– Это еще не все, что мы приготовили для тебя, господин мой Эшиа. Смотри же…

Музыка изменилась. Флейта зазвучала громче, торжественнее, словно предвещая явление царя перед народом. Шестеро танцоров взвились в одном стремительном движении – и бросились врассыпную, замерли, изогнувшись, а посреди мраморного зала оказался наложник в изумрудном шелке и бархате. Его огромные темные глаза с таящейся в глубине искрой смотрели на гостя прямо и словно бы с вызовом. Прямые волосы ниспадали по плечам и спине под тяжестью изумрудов и серебряных нитей, вплетенных в них. Лицо его было скрыто зеленой тканью, но любой, лишь раз взглянув на безупречную линию лба, на изысканный полет бровей, на густую занавесь черных, как смоль, ресниц, на очаровательные раковины ушей, украшенных тяжелыми серьгами, не смог бы отрицать, что прекраснее этого юноши нет существа ни среди людей, ни среди ифритов. Наложник замер, замерла и музыка – лишь для того, чтобы через мгновение зазвучать вновь. Изящная нога ударила в пол, руки взлетели, взметнулось расшитое колокольцами покрывало, и царь Эшиа на мгновение забыл, как дышать – настолько была прекрасна представшая ему картина. Танцор не столько двигался под музыку, сколько был музыкой сам, пропускал ее через себя, каждым движением наполняя ее новым, ярким, затейливым смыслом; казалось, под руками его расцветали неземные сады, ноги его касались не мрамора, но облаков и неба. И когда юноша замер, склонив изящную голову и опустив взгляд так, что глаза скрылись под тенью ресниц, последние звуки музыки растворились под сводом залы, и все вокруг окутала звенящая, напряженная, восхищенная тишина.

Царь Эшиа, потрясенный, не мог оторвать взгляда от хрупкой фигуры. Нигде еще не доводилось ему видеть танца настолько изысканного, равно как и танцора, обладающего таким даром.

Резкий звук разорвал тишину: то царь Айнар аплодисментами благодарил танцоров за удовольствие, принесенное ими. Взгляд у него при этом был хитрый и очень довольный. Семеро танцоров, склонившись до земли в изящном поклоне, покинули залу.

– Потрясающе, – пробормотал царевич Хайет себе под нос, – вот уж не думал, что у нас здесь такое… дарование.

Царевич Эймир обменялся с братом взглядами, но мнение свое оставил при себе. Однако по лицу его было видно, что представление доставило ему немалое удовольствие.

– Господин мой Эшиа, – обратился к гостю царь Айнар, – как ты находишь наших наложников?

– О, это было достойное представление, – молвил в ответ царь Эшиа, не раздумывая ни минуты. – Признаюсь честно, я видел много чудес в самых дальних странах, но подобного чуда нигде не случилось мне встретить. Воистину, жемчужины из жемчужин спрятаны в вашем дворце от взгляда случайного гостя!

– Если гостю будет угодно, к его услугам любой из этих наложников в любое время, когда он того пожелает, – молвил царевич Эймир, и царь Эшиа заметил улыбку в уголках губ царевича Ардлета, но не придал ей особого значения.

Царь Эшиа лишь покачал головой в ответ, давая понять, что не заинтересован в такого рода радости.

– В таком случае, господин мой Эшиа, – почтительно обратился к нему царевич Хайет, – разрешите предложить вам сыграть со мной в шахматы.

– Никогда не откажусь я от подобного предложения.

И царевич Хайет позвал слугу и велел ему принести расписную доску, дабы скрасить досуг высокого гостя игрой в шахматы.

Шахматы – древняя игра военачальников и мудрецов, весьма уважаемая как в царстве Айнар, так и во многих других. Издревле случалось этой игре быть помощницей и в делах войны, и в делах мира. Многие судьбы решались за доской из слоновой кости! Сам царь Айнар в молодости заключил за ней мирный договор с правителем соседнего государства, который хотел напасть на царство Айнар, но не решился на бесчестный поступок и послал гонца, а затем сам нанес визит по высочайшему приглашению правителя страны. О, что это была за игра, что это была за схватка! Величайшие сказители с тех пор неустанно поминают ее в легендах, как лучшую среди лучших, изящнейший алмаз стратегии!

Царевич Хайет же предпочитал использовать шахматы как способ понять и узнать собеседника. Ведь и манера ведения боя, и поведение самого игрока могут сказать о нем больше, чем любая беседа, пусть даже самая откровенная.

Быстрые и исполнительные слуги молниеносно разложили доску на низеньком столике между царевичем Хайетом и царем Эшиа и расставили фигуры.

– О господин мой Эшиа, – с такой речью обратился к нему царевич Хайет, – ты гость в доме моего отца, а ведь дом моего отца и мой дом тоже, и неуважительно с моей стороны как со стороны хозяина дома не уступить тебе право первым начать игру.

И развернул царевич Хайет доску белыми фигурами к царю Эшиа, и дал возможность ему сделать первый ход.

О, что за битва развернулась между этими проницательными умами!

О, как сладостен оказался этот поединок для изголодавшегося по счастью сражения с равным соперником царевича Хайета! И ожидания его относительно царя Эшиа оправдались в полнейшей мере: царь Эшиа открылся ему со всей возможной откровенностью.

Часто рассказывал царь Айнар своим сыновьям о друге своем, и вот теперь уже царевич Хайет самолично убедился в том, что нисколько не преувеличивали те рассказы, а скорее и преуменьшали достоинства царя Эшиа! В битве он не юлил и не искал лишних хитростей, атаковал прямо, но без откровенной угрозы. Его стремления шли к мягкому обозначению своей силы перед противником, он ясно дал понять царевичу с первых же ходов, что готов усердно и до последней капли крови защищать свою территорию. Узрев это, понял царевич Хайет, что его преимущество зависит от крепости защиты и внезапности атаки. В напряженной схватке проходили минуты их досуга!

Царь Эшиа склонился над доской, черные волосы плотной занавесью скрывали его лицо от пристального взгляда противника. Царевич Хайет, напротив, возлежал в расслабленной позе, и фигуры его скользили по доске, повинуясь плавным жестам сильной руки.

И очень скоро царевич Хайет обратил внимание, какая гармония царит среди фигур на стороне противника. Они выстроились настолько симметрично, что казалось, не воины отправляются в смертельный поход с той стороны доски, но изящнейший дворец возник среди пустыни. Но не обманулся царевич Хайет видом этой красоты, ибо понял он, как опасна видимость подобной гармонии: ведь король и визирь никогда не будут равны друг другу, и лодка скоро опрокинется на один бок, хоть сейчас и кажется неколебимой. Хайет же играл твердо и жестко, так же, как и сражался. Он ни на секунду не сомневался в целесообразности жертв, которые придется рано или поздно принести. Его фигуры угрожающе захватывали поле противника, не останавливаясь, надвигаясь несокрушимой волной.

Царевича Хайета переполняло восхищение. Ведь редко встретишь таких соперников, как царь Эшиа, и редко кому посчастливится иметь такого друга. Величие малого, которое каждым ходом превозносил царь Эшиа, обращало его взор к истокам и началам, к тому, что редко кому удается в сражении. Он сохранял уверенность и спокойствие, голос его оставался мягок, а во взгляде не отражалось и тени волнения. Однако он не упустил момента, когда в защите царевича Хайета образовалась брешь, и слон его – фигура скрытная, притаившаяся в тихом ожидании своего часа – бросился в атаку.

– Твой талант и твоя мудрость не перестают удивлять меня, господин мой Эшиа, – проговорил царевич Хайет, склоняясь над доской. Расслабленность исчезла из его позы. Царь Эшиа ответил ему улыбкой.

– Я был и царем, и полководцем, господин мой Хайет, – сказал он, направляя своего коня в атаку.

– Вижу я, ты не знал поражений, – с улыбкой отвечал ему царевич Хайет, – но даже мудрейший из мудрых имеет право ошибаться.

И черный слон, стремительный и легкий, атаковал ладью, неосторожно выведенную царем Эшиа под удар. Ведь что такое малая жертва, когда на кону победа гораздо большая! Не настолько важна легкая фигура, ее можно отдать в плен врагу, не глядя, не думая о ней, не заботясь о том, что случится с ней. Но вот и не такая уж легкая фигура – ладья – тоже покинула поле, и открыты теперь дороги для нападения на короля, и визирь не может здесь помочь! А скоро и визирь пал под решительной атакой фигур царевича Хайета! Ужесточилась схватка, искрился воздух между противниками, и цепко впивались они взглядами друг в друга, пытаясь предугадать следующий ход соперника.

Подумать только, сколь важное положение при дворе занимает визирь! Человек, который не вхож в царскую семью, и вроде бы политика и военное дело равно далеки от него, но его забота – вовремя дать мудрый совет тому, кто нуждается в нем – царю или военачальнику. А если падет военачальник, так с ятаганом в руках возглавить войско, защищая своего повелителя! А коль с правителем случиться беда, так и во главе страны придется встать, и править столь же мудро, как правит царь, которому он служит. Потеря его всегда губительна для боя! Ведь кто как не визирь – надежная опора для войска и царя?

Царь Эшиа лишился своего визиря, а визирь царевича Хайета гордо возвышался посреди черно-белой доски. И увидел царевич Хайет, что партия клонится к своему закату, и что близка его победа, и что поражение царя Эшиа еще ближе. И, еще пару раз двинув фигуры, увидел он, что от прозорливого ума царя Эшиа тоже не укрылось это знание. И обратился тогда царевич Хайет к царю Эшиа с такими словами:

– День клонится к закату, господин мой Эшиа. Изголодавшись по обществу столь достойного соперника, я сладостно желаю продолжения нашего сражения, но, признаюсь честно, ужин и танцы изрядно утомили меня, и ныне желаю я вкусить отдыха. Не соблаговолит ли господин мой Эшиа закончить завтра нашу партию?

По сердцу пришлась царю Эшиа хитрость царевича! И возрадовалось сердце его оттого, что не ошибся он в нем! И согласился он закончить партию в другое время.

Царь Айнар улыбнулся довольно и хлопнул в ладоши, и появившиеся слуги в один миг унесли доску и фигуры, а другие тотчас же подали чай и сладости.

Ночь окутала царство Айнар теплым душным покрывалом. Алмазной пылью усыпало небосвод – то звездный ковер сиял и переливался в свете тонкого рога серебряного месяца. Царь Эшиа неспешным шагом миновал высокие кусты роз, склонявшиеся к белому мрамору крыльца, и ступил в исполненный ночной тишины сад. Долго бродил царь Эшиа среди восхитительных душистых цветов и густых деревьев, в ожидании, когда же сморит его вечерний сон. Но столь много событий случилось с ним в этот день, столько было долгожданных встреч, что не находила душа его покоя, не ждала успокоительного сна с жадностью и надеждой. И даже прогулка по благоухающему саду не могла успокоить его взволнованное существо. Царь Эшиа ушел в глубь сада и нашел беседку, которая притаилась в самом дальнем, самом тенистом уголке; он надеялся обрести там успокоение и уединение, которое навеяло бы на него сладостный сон, и вернулся бы он в покои, и предался бы ночному сну на пышном ложе. Но увы, не нашел он уединения, которого так жаждал. В белой беседке, столь изящной, что летящая ласточка позавидовала бы ее легкости, подобрав под себя маленькие ножки, сидел танцор, так украсивший вечер царю Эшиа и царю Айнару, и прочим, кто вкушали с ними питье и еду. Лицо его больше не было скрыто в тени шелков и бархата и дорогих тканей, в которые он был одет, но тонкие руки его все еще были унизаны драгоценными браслетами и нитями жемчуга; перстни, украшающие его пальцы, переливались и искрились в свете любопытной луны. Облик его был тих и печален, словно утомил его бурный день и пышное празднество, и стремился он к покою и тишине. Но случилось так, что невольно потревожил царь Эшиа его покой, и хрустнула под его ногами ветка черешни, и крикнула птица из высоких ветвей, и обернулся, услышав этот звук, прекрасный танцовщик, и увидел царя Эшиа. Встрепенулся он, подобно напуганной горной лани, и поднялся плавно и торопливо со скамьи, на которой сидел, и склонился перед дорогим гостем в низком поклоне, как было принято испокон веков.

– Поднимись, – молвил царь Эшиа, и танцор повиновался. Лицо его, попав в свет луны, ослепило взгляд царя.

– Отчего ты столь печален? – спросил царь.

– Оттого, что солнце село за горы, и ночь накрыла наше королевство. Я печалюсь оттого, что лишен солнечного света на долгое время и вынужден довольствоваться сиянием луны. Оттого сердце мое теснит отчаяние, что пение соловья я услышу еще не скоро…

– Как светла твоя душа, юноша – воскликнул царь Эшиа, потрясенный его словами. – Прошу тебя, останься, раздели со мной эту темную ночь, ублажи мой слух изысканной речью!

И юноша повиновался.

До самого рассвета он услаждал слух высокого гостя необычными рассказами и историями, коих знал тысячи тысяч. В его рассказах расцветали опасные цветы и диковинные растения, попадали в шторм корабли и гигантские морские гады грозили смелым путешественникам… Никогда прежде не доводилось царю Эшиа слышать подобных сказок из уст такого рассказчика. Когда же запел вдалеке соловей, сказитель сомкнул уста, и царь Эшиа слушал вместе с ним, как поет эта дивная птица, впервые в жизни оценив по достоинству ее неземное искусство. После танцор поднялся неслышно со скамьи, поклонился и исчез в густых зарослях роз, а царь возвратился в свои покои в надежде хоть немного вздремнуть перед наступающим днем.

Наутро царь Эшиа вышел к завтраку, и то, что он увидел, заставило его в первый миг остолбенеть, а потом засмеяться от всей души. Ибо за столом, рядом с царем Айнаром и царевичами Эймиром и Хайетом, сидел вчерашний танцор, только теперь уже разодетый в драгоценные шелка, как и положено младшему из королевских сыновей. Тот же, кто вчера сидел на его месте, прислуживал ему теперь в одежде слуги. Лица обоих выражали крайнее удовлетворение.

– Что ж, ловко тебе удалось разыграть меня, царевич Ардлет, – рассмеялся король Эшиа. – Я не стыжусь признать, что купился на твой обман. Ты обвел меня вокруг пальца! Даже не могу сказать, кто из вас оказался более умел – ты в роли наложника или же твой слуга в роли принца!

С этими словами царь Эшиа сел на свое место и вкусил яства, а после обильного завтрака царевич Хайет вновь предложил царю разделить с ним партию в шахматы, и царь Эшиа был склонен согласиться с ним.

Кроме ни к чему не обязывающих бесед, царь Эшиа не обращал внимания на царевича Ардлета. Безусловно, тот изрядно позабавил его своей выходкой и ночной беседой, но и только. Что до красоты его, то он и правда оказался редкостно дивен, так, что даже сам царь оторопел на миг, увидев его, но такая красота – лишь песня соловья, мимолетный вздох.

Во всем царевич уступал своему брату Хайету и понимал это, оттого набегала тень на прекрасное лицо, оттого портила злоба изгиб его губ.

Царь Эшиа видел в лице царевича Хайета благородную мудрость и сдержанную красоту взрослого мужчины. В нем отсутствовала нежная женственная прелесть, свойственная Ардлету, зато в глазах его горел огонь такой силы, что он мог всё смести на своем пути.

Так и вышло, что на все время пребывания во дворце стал царевич Хайет любимым спутником и собеседником царя Эшиа.

Как-то раз пришлось явиться царю невольным свидетелем ссоры царевичей:

– Как подло и низко с твоей стороны, о лучезарный брат, красть все внимание нашего гостя! – возмущался царевич Ардлет, очаровательно нахмурив тонкие брови.

– Нет ничего подлого и низкого в том, что я стал интересен ему, брат. Возможно, ему просто не о чем беседовать с тобой, или твой вид скучен ему.