Текст книги "Джон Леннон навсегда"

Автор книги: Руди Бенциен

Несбывшиеся надежды

16 февраля 1968 года Джон и Синтия вместе с Джорджем и его подругой Патти вылетели в Индию. Через несколько дней за ними последовали Пол со своей возлюбленной Джейн Эшер и Ринго с женой Морин. Синтия надеялась, что запланированное на три месяца пребывание у Махариши в Ришикеше разорвет связь между Джоном и Йоко.

Леннон ехал в Индию с намерением глубже осмыслить философию Махариши. Он ждал избавления от душевных тягот и обретения нового смысла жизни. Синтия верила, что курс медитации излечит мужа от наркомании.

Оба питали самые большие надежды.

В Ришикеше собралось немало знаменитостей: Майк Лав из «Бич Бойз», английский фолк-зингер Донован, американская актриса Миа Фарроу и битлзы. Все жили в комфортабельных бунгало.

Стало ли это тем самым окружением, которое было необходимо для сосредоточенности и размышлений?

Легче всего удались внешние перемены. Джон и другие сменили свои хипповые одеяния. Женщины облачились в индийские сари, мужчины разгуливали в белых брюках, в развевающихся свободных одеждах и сандалиях. Чтобы состоятельные гости не теряли хорошего настроения, гуру не слишком обременял их монотонным пением молитв и медитацией, заботясь о разнообразии светской жизни. Один за другим следовали выезды на природу, бурные вечеринки.

Однако Джон медитировал долго и серьезно.

Синтия с радостным изумлением обнаружила, что он стал излучать покой и больше не притрагивается к наркотикам. Однако радость была недолгой – жена заметила в поведении мужа подозрительные перемены.

«Каждое утро он вставал около семи и тотчас исчезал, говоря, что хочет медитировать один. Первые недели в Индии протекали хорошо, но потом он меня полностью заблокировал. Мы всегда почти все делали вместе, и я не могла понять, почему именно в определенное время он меня отталкивал. Я думала: внутренне мы далеки, к тому же со временем его отношение к медитации изменилось. Но в любом случае я была рада, что он больше не прибегал к наркотикам. Медитация нанесла им смертельный удар как раз тогда, когда дальше уже было опасно. Но Джон становился все более нервным и раздражительным».

«Битлз» со своими подругами у Махариши Йоги в Северном Уэльсе (1967).

Главной причиной было то, что он не мог вытеснить из своего сознания образ японки. Да и не хотел этого. Почти ежедневно, втайне от Синтии, он ходил на почту, где находил письма от Йоко. «Я – облако. Разыщи меня на небе», – писала она. Джон тосковал.

От критического взгляда Леннона не могло укрыться и то, что между речами Махариши и его роскошным, наполненным весьма мирскими утехами образом жизни была заметная разница. Резиденция-люкс с посадочной площадкой для вертолета, алчность и сексуальный интерес к актрисе Миа Фарроу заставили Джона усомниться в честности учителя.

В начале апреля – раньше, чем планировалось, – он вылетел с Синтией в Англию. Слава Богу, в багаже среди прочего лежали около пятнадцати песен, которые он написал между делом в Ришикеше. Среди них была легендарная «Revolution» («Революция»). Вернувшись на родину, Джон заявил жене, что всё его время в ближайшие недели будут поглощать работа в студии и бизнес. Он предложил ей съездить с друзьями в Грецию.

Синтия так оценила новую ситуацию: «Нам обоим надо было передохнуть. Вряд ли он умышленно хотел от меня избавиться. Просто стремился вновь обрести себя после Индии, и я тоже этого хотела. Он потерял уверенность в себе и не знал, что делать дальше: был разочарован Махариши, и „Битлз“ должны были в самом деле серьезно подумать о своем будущем, ведь Брайан Эпштейн умер. К тому же между нами вновь возникли некоторые разногласия. Мне казалось, что будет лучше, если я предоставлю его работе».

Джон то и дело курсировал между Уэйбриджем и лондонской студией звукозаписи. В период между маем и октябрем битлзы работали над синглом «Неу Jude» / «Revolution» и новым долгоиграющим диском «The Beatles» / «White Album» («Битлз» / «Белый альбом»).

Возникла новая тенденция. До сих пор было обычным явлением, что Джон и Пол работали в творческом союзе. Новая пластинка производила впечатление, что была не единым произведением группы, а соединила сольные вещи ее членов. Общность интересов выразилась лишь в том, что все помогали каждому записать его песни.

На долю Джона в эти месяцы выпали важные решения. За сутки до того, как Синтия вернулась из Греции, он схватил ночью телефонную трубку и набрал номер Йоко.

«Я предложил ей заглянуть ко мне. Это было посреди ночи, Цин дома не было, и я подумал: теперь удобный случай для того, чтобы познакомиться с ней по-настоящему. Она пришла, и я не знал, как себя вести. Мы поднялись в мою студию, и я проиграл ей все мои пленки, частью – комическое, частью – электронные эксперименты. Это произвело на нее впечатление, и она сказала – о'кей, давай сделаем совместную запись, так возникли „Two Virgins“ („Два девственника“). Это было среди ночи, когда мы начали „Двух девственников“, а в предрассветных сумерках все было готово, и мы вместе легли спать. Это было чудесно».

Так Джон описывал события майской ночи 1968 года.

После обеда Синтия приехала в Уэйбридж. То, что она увидела, ошарашило ее: Джон и Йоко в купальных халатах сидели на террасе и пили чай, а перед дверью гостевой комнаты стояли тапочки Оно. Синтия отказывалась признаться самой себе, что это конец ее семейной жизни. А Джон молчал.

«Я поняла это безмолвие так, как если бы он хотел сказать: „Исчезни! Не мешай этому фантастическому мгновению. Убирайся! Ты все портишь“, – так мог бы он, наверное, выпалить, если бы захотел. По выражению его лица я поняла все без слов». Так говорила потом отвергнутая супруга.

Она покинула дом и пошла к своим лондонским друзьям. Через несколько дней она вернулась в Уэйбридж, чтобы повидать Джулиана, которого опекала экономка. Против ее ожиданий, Джон встретил жену дружелюбно. Он сказал ей, что связь с Йоко носила исключительно интеллектуальный характер, что они всю ночь только и делали, что экспериментировали с приборами звукозаписи.

Из поведения Джона в последующие дни и недели вытекал вывод, что для Синтии не все потеряно и что их брак еще имеет шансы. Синтия отдалась во власть этой иллюзии слишком охотно, поскольку больше всего на свете ей хотелось остаться с Джоном.

Еще до майского потрясения она намеревалась отправиться с матерью и сыном в развлекательное путешествие по Италии. Новые события поколебали эту перспективу, но Джон убедил ее отправиться в круиз.

Его решение о разводе окрепло, ему только не хватало мужества признаться в этом. Он хотел, чтобы первый шаг сделала Синтия. Несмотря на то, что в те дни он упорно работал с Полом, Джорджем и Ринго над «Белым альбомом», каждая свободная минута посвящалась Йоко. Он показывался с ней на публике. В то время как Синтия, догадывавшаяся, очевидно, о происходящем, отдыхала на Апеннинском полуострове, Джон и Йоко поставляли сенсационные заголовки крупнейшим газетам Англии.

15 июня 1968 года Д. Леннон и Й. Оно начали свою первую акцию мира – в Ковентри, перед городским собором, в рамках национальной скульптурной выставки. Они посадили два дубка, символизирующих мир. Желуди были посланы различным государственным деятелям планетарного масштаба. Посадив их, они могли тем самым доказать свою приверженность делу мира.

Йоко свела Джона с авангардистским искусством, открыла ему новый взгляд на бытие, подтолкнула к мыслям о мире без войн. Все это отныне стало играть большую роль в его песнях. Под влиянием японки он стал чувствительнее к общественным проблемам и политическим событиям 1968 года, о которых ежедневно сообщали газеты и телевидение: в Южном Вьетнаме началось наступление освободительных сил; в ФРГ состоялись массовые демонстрации против американской авантюры, закона о чрезвычайном положении и манипуляций шпрингеровской прессы; в Лондоне молодые манифестанты пытались штурмовать посольство США; в Париже бунтовали студенты, состоялась грандиозная забастовка, организованная левыми профсоюзами. В самой Америке стремительно росло сопротивление вьетнамской войне.

Казалось, мировая революция уже стучится в дверь.

И тут Джон Леннон ошеломил фанатов из левомаоистского движения, давно носивших его имя на своих флагах, считавших его образцом для бунтарей и ниспровергателей авторитетов.

В своей «Революции» Леннон дал концепцию ненасильственного изменения мира, противопоставляя ее левым экстремистам, делавшим ставку на стихийность и террор. И то, о чем Джон честно сказал им, они потом направили против него же.

 
You say wanna revolution
Weil, you know we all wanna change the world…
But when you talk about destruction
Don't you know that you can count me out…
You say you got a real solution
Well, you know we'd all love to see the plan…
But if you want money for people with minds that hate
All I can tell you is brother, you have to wait.
You say you'li change the constitution…
Well, you know you better free your mind instead…
 

 
Ты говоришь, ты хочешь революции.
Ну что ж, ты знаешь, мы все хотим изменить мир…
Однако если вы толкуете о разрушении,
То знайте – на меня можете не рассчитывать…
Ты говоришь, у вас есть реальное решение,
ну что ж, давайте посмотрим ваш план…
Но если вы хотите дать денег людям, которые ненавидят,
Тогда я должен сказать: брат, вам придется долго ждать…
Вы говорите, что вы против любой структуры.
Ну что ж, тогда освободите-ка лучше сперва ваши головы…
 

Встречная реакция была столь же острой. В своем эссе «Власть рока или насколько музыкальна революция» Хельмут Зальцингер писал: «В „Революции“ весьма беспокоит то, что подтверждает интеллектуально-склеротический процесс, идущий в „Битлз“. Времена давно изменились, но они остались прежними и поют самодовольную песенку под названием „Революция“, которая не проповедует ничего другого, кроме контрреволюции…

На фоне последних событий уже не приходится верить, что это сделано как имитация жизнерадостного оптимизма „Битлз“ или их образа жизни. Речь больше не идет о музыке, скорее – о предательстве…»

Позиция, которую Джон Леннон занял в «Революции» под влиянием идей Махариши, вовсе не была конечным пунктом его политического развития. Она стала скорее отправной точкой для новых мыслей и новых взглядов.

Дальнейшее поведение Джона по отношению к Синтии было каким угодно, только не благородным. Он поручил частному детективу наблюдать за ней в Италии. И не успела она вернуться домой, как он тут же выставил ей обвинения для развода. Основание: в Италии у нее была связь с владельцем отеля Роберто Бассанини. 22 августа 1968 года Синтия предъявила Джону встречную жалобу. В качестве повода для развода она назвала развал брака, начатого связью Леннона и Оно.

По-настоящему фронты обозначились, когда в октябре Джон и Йоко публично объявили, что ждут ребенка.

В начале ноября 1968 года Синтия и Джон развелись.

Суд отдал ей право на заботу о Джулиане и потребовал от Джона уплаты ста тысяч фунтов. Кроме того, он был обязан ежегодно платить «школьные» деньги – две тысячи четыреста фунтов.

Со своей стороны он распорядился, чтобы Джулиану по достижении двадцати пяти лет были выплачены еще сто тысяч фунтов.

До продажи дома в Уэйбридже Синтия могла в нем жить.

То, что стороннему наблюдателю казалось проявлением широкой натуры, имело, очевидно, совсем другую причину – Джон хотел деньгами успокоить свою потревоженную совесть.

Начало конца

Есть много легенд о конце «Битлз». Многие упрекают Йоко Оно в том, что она посеяла лицемерие среди Великих ливерпульцев и потому-де виновна в распаде.

Джон: «Нет, не она развалила „Битлз“… Она женщина, и она – японка, а у людей еще много расистских предрассудков. Кроме того, ее подозревают просто как женщину. Все это элементарно…» (Интервью Веннеру, 1970).

Но с дистанции в 10 лет он сказал Энди Пиблсу несколько иное (декабрь 1980): «Когда я вглядываюсь в прошлое, то начинаю понимать, что вся проблема заключалась в следующем: жены или подруги этих тесно сдружившихся парней принадлежали к тому старомодному сорту женщин, которых мы все знаем и любим. Они все свое время проводят на кухне или с ребенком и никогда не появляются на сейшнах. Женщин теперь вообще видят редко, только по особым поводам. И вдруг мы вдвоем – Йоко и я – сидим себе в углу, шепчем и хихикаем, делаем „Двух девственников“ и исчезаем в мешках. На другом фланге стояли Пол, Джордж и Ринго, которые спрашивали себя – что же делают эти двое? И что это с Джоном? Я почти полностью от них „закапсулировался“.

Это происходило совершенно неосознанно, просто я был настолько напряжен и воткан в дела, которыми мы оба занимались, что лишь позднее заметил, что остальные не питают к нам ответной любви. Теперь-то я понимаю, как они должны были себя чувствовать. Если бы Пол, Джордж или Ринго выкинули бы нечто подобное, я не знаю, как бы реагировал сам…»

Факт остается фактом – путь, который под влиянием Йоко торил Джон Леннон, все дальше уводил его от «Битлз». Но окончательному распаду группы мешал ряд причин, которые возникли еще тогда, когда Йоко не значила столь много в жизни Леннона. После прекращения гастролей каждый битл все решительнее стал заявлять о себе как о личности.

Джордж Харрисон уже в декабре 1967 и в январе 1968 года выпустил свою первую сольную пластинку «Wonderwall Music» («Потрясающая музыка»), в которой угадывалось сильное влияние индийской традиции. После сольного прохода Джона и Йоко с «Двумя девственниками – Неоконченным сочинением номер 1», все вещи которого появились за одну единственную ночь, последовал Ринго со своей первой сольной пластинкой «Sentimental Journey» («Сентиментальное путешествие»), которая объединила в себе двенадцать наиболее известных американских композиций последних лет.

После смерти Эпштейна усилились стычки между Джоном и Полом, поводом для которых послужили разногласия по вопросам менеджмента и бизнеса ансамбля.

Дела группы оказались весьма запутанными, даже несмотря на уверенную хозяйскую руку Эпштейна и ассистирование компетентных финансовых советников.

Теперь, когда не было направляющей руки Эпштейна, очень быстро стало ясно, что Джон и Пол оказались не готовы к управлению таким сложным хозяйством и не могли справиться с подступающими проблемами.

Они касались и «Nems Enterprises» – фирмы, которая опекала группу и продавала ее продукцию. В этом предприятии «Битлз» участвовали с 10 процентами, а 20—25 процентов прибыли от произведений битлзов присваивались «Nems». Однако музыканты получали часть этих доходов, поскольку участвовали в делах фирмы. Кроме того, было еще музыкальное издательство «Northern Songs» («Северные песни»), основанное еще в 1963 году. На долю Джона и Пола приходилось по 20 процентов, а 10 процентов принадлежали «Nems Enterprises».

К началу 1968 года Джон и Пол держали каждый по 744.000 акций. Помимо этого, они были компаньонами целого ряда других фирм. И среди них – два оригинальных общества: «Lenmac Enterprises» (Леннон—Маккартни) и «Maclen Music» (Маккартни—Леннон).

Степень переплетенности отдельных предприятий была столь велика, что ни Джон, ни Пол не могли в этом досконально разобраться. В джунглях финансового и налогового законодательства они были, как неопытные путешественники без карты и компаса.

Трясина бизнеса все глубже засасывала «Битлз».

В большей степени филантропией, чем знанием рыночных законов, было продиктовано открытие на лондонской Бейкер-стрит «Apple Boutigue» и фирмы «Битлз ЛТД», которая в январе 1968 года была переименована в «Эппл Корпз ЛТД».

Помимо всего остального, новой фирмой, единственными владельцами которой они были, битлзы хотели дать шанс молодым талантам.

Джон заявил об этих намерениях на пресс-конференции: «Наша цель – это не только куча золота в банке. Это все и так остается за нами. Мы хотим понять, можно ли достигнуть художественной свободы без предпринимательских структур и не можем ли мы создать что-либо, не неся при этом впятеро больших расходов, чем наши нынешние издержки».

Пол объяснял это так: «Мы хотим помогать людям, но не милостыней. Раньше мы, например, всегда валились перед этими животными на колени и смиренно просили: можно нам сделать то или это? Теперь мы оказались в счастливом положении, когда деньги больше не нужны. Впервые какие-то там боссы не имеют доли в нашей прибыли. Если кто-нибудь к нам придет и скажет: у меня есть идея, ответ будет таким – иди сюда и делай, что задумал».

В «Эппл-бутик» на Бейкер-стрит было не протолкнуться. «Битлз-шоп» предлагал товары, которые разбирались моментально. Но прибыли магазинчик не давал, поскольку большая часть посетителей, описывая дугу вокруг кассы и не платя, покидала престижную лавочку. Из-за повального воровства бутик был на пути к банкротству.

30 июля, после семимесячного существования, он закрылся. Оставшиеся товары были просто раздарены.

Казалось, что новая фирма «Эппл» превратится в империю.

Вместе с «Эппл Корпз ЛТД» возникли «Apple Films LTD», «Apple Publishing Company», «Apple Electronic» и «Apple Records».

Штат сотрудников все разрастался, конторы на Вэймор-стрит становились слишком тесными. Пришлось занять новый пятиэтажный офис на престижной Сэйвил-роуд.

На втором этаже нового офиса свое бюро имел Пит Шоттон, старый ливерпульский друг Джона. Леннон сделал его шефом персонала всех предприятий «Эппл» и передал ему руководство целым кустом розничных предприятий этой фирмы.

Все больше раздувались штаты – директора, руководители отделов, машинистки, секретарши…

При этом далеко не все служили «Эппл» так же верно и честно, как Пит Шоттон. Многие из служащих были неспособны к работе, поскольку их квалификация состояла исключительно в том, чтобы считаться друзьями Джона и Пола; многие из них приносили прибыль только для собственных карманов. Расточительство и бесхозяйственность господствовали на всех этажах.

Очень скоро Великие Битлы поняли, что не доросли до руководства таким сложным хозяйством. Финансовое положение фирмы было расшатано, убытки росли с каждой неделей. Они были едины в том, что коммерческое руководство их предприятием должно быть компетентным.

Но прежде, чем вспыхнул яростный спор о персоналиях – у каждого на примете был свой кандидат, – они вместе с Джорджем и Ринго вновь пришли в студию. Вопреки лихорадочной деловой активности между маем и октябрем 1968 года была создана двойная пластинка, которая так и называлась – «Битлз» – или по цвету конверта – «Белый альбом».

Диск произвел фурор.

Большинство из тридцати собранных на нем песен было написано в Индии.

Примечательным для альбома было то, что тяга к сольным произведениям проявилась здесь еще сильнее, чем в «Сержанте». Каждый обозначил свое направление.

Джон прокладывал свой будущий курс, поворачивая к политическому содержанию в песне «Революция» и в звуковом коллаже «Революция 9»; «Об-Ла-Ди, Об-Ла-Да» Пола проложила магистраль, по которой он впоследствии стал маршировать с новой группой «Уингз» («Крылья»); Джордж выступил с четырьмя зонгами, которые доказали, что как композитор он мог бы с успехом побороться с первыми двумя; сам Ринго спел собственную песенку «Don't Pass Me Ву» («Не проходи мимо меня»), которая напомнила о его старой любви к кантри и вестерн-музыке. Им, кстати, он остался верен на всем протяжении своей сольной карьеры.

Пол нашел песню Джона «Революция» плохой, потому что она была политической. Джон отверг «Об-Ла-Ди, Об-Ла-Да», посчитав ее текст малоинтересным.

И если раньше такого рода дискуссии всегда приводили к общему и весьма плодотворному знаменателю, то теперь они спорили без желания понять друг друга. Каждый оставался при своем мнении и делал только то, что хотел сам.

Когда записи были завершены, битлзы на общем совете установили их очередность, договорились о названиях, обсудили оформление конверта.

У Джона на этом совещании возникло чувство, что Пол невзлюбил двойную пластинку уже за то, что она в слишком малой степени была делом всей группы. Но Леннон не мог не признать при этом, что Пол делает все, что может, чтобы сплотить ансамбль.

«Белый альбом» имел выдающийся успех. И на него не могло повлиять даже мнение тех критиков, которые посчитали, что при более взыскательном отборе материала из этого двойного альбома могла бы получиться одна великолепная пластинка.

Наряду с требующим времени распутыванием хозяйственных дел «Эппл» и работой над «Белым альбомом» Джон и Йоко не уставали шокировать общественность.

Как уже говорилось, в июне состоялась высмеянная прессой «Дубковая» акция мира в Ковентри.

18 октября полиция произвела обыск на их квартире на «Montaqu Square» и конфисковала одиннадцать граммов наркотиков. Оба были арестованы. Днем позже их освободили под залог.

25 октября газеты известили о том, что Йоко и Джон ожидают ребенка.

Через четыре недели, 27 ноября, Йоко отвезли в больницу, у нее случился выкидыш. Джон улегся на соседнюю койку, а когда та понадобилась другой пациентке, он принес в палату надувной матрас и спал на нем. Сообщения и фото на эту тему появились во всех газетах.

Уже на другой день имя Леннона вновь замелькало в прессе: суд признал Джона виновным в том, что он злоупотребляет наркотиками и осудил его к уплате штрафа в 150 фунтов.

29 ноября газеты со сладострастием сообщили о новом скандале. В продажу поступила пластинка «Неоконченное сочинение номер 1». Но всеобщее волнение возбудило не то, что можно было услышать на пластинке, а то, что увидели на конверте. Джон и Йоко сфотографировались, в чем мать родила: на лицевой стороне – вид спереди, на обратной – вид сзади. Пластинку допустили к продаже лишь тогда, когда вся она вместе с конвертом была спрятана в коричневый бумажный пакет.

Неделей позже они появились на сцене «Royal Albert Hall», торчащие из мешков.

Неудивительно, что все эти эскапады принесли Джону славу мирового клоуна. Но он не понимал, что своей эксцентричностью ставит под сомнение искренность собственных песен. Ну как можно всерьез воспринимать человека, который пытается своим творчеством повлиять на общественные обстоятельства, поставляя в то же время скандалы бульварной прессе!

Всё это было, конечно, не только следствием гипертрофированной потребности все время «выставляться напоказ», что, в общем-то, и определяло обыкновенно поведение Джона. А главное – он мог наконец-то делать то, что хотел, – без оглядки на имидж «Битлз». Очевидно, это была также своеобразная реакция на то неприятие Йоко, которое демонстрировали битлзы и большая часть общественности. Джон не пропускал ни одного удобного случая, чтобы публично не признать себя сторонником ее идей. Чем жарче разгорался газетный скандал, тем приятнее было ему.

В феврале 1969 года напряжение в отношениях между Джоном и Полом достигло апогея. Главным поводом для затяжного скандала было различие во мнениях о личности, которая должна возглавить империю «Эппл». Джон боролся за Аллена Клейна, который до этого успешно вел дела «Роллинг Стоунз». Пол намеревался доверить бизнес двум известным в американской поп-отрасли адвокатам Ли и Джону Истмэнам. Подспудной причиной для этого выбора было то обстоятельство, что Пол находился в интимной связи с Линдой Истмэн. И в случае успеха дела группы повели бы его предполагаемые тесть и шурин.

Джон Леннон не без оснований опасался, что в этом случае «Эппл» превратится в гешефт Маккартни – Истмэн. К тому же Джон питал к Ли Истмэну антипатию, которую обосновывал следующим образом:

«Вряд ли поначалу это выглядело так, что мы хотим объединиться с Алленом, но Истмэны впали в панику, хотя вопрос был еще открыт. Я желал Аллена, но мог бы принять и Истмэна, если бы он не оказался тем, кем оказался. Была договоренность, что мы встретимся с обоими претендентами в отеле. Четыре битла и Йоко должны были познакомиться с ними поближе. Мы не провели там и пяти минут, как у Истмэна случилось что-то вроде эпилептического припадка: он наорал на Аллена, мол, тот, – самая гнусная крыса в мире, а потом еще громче стал вопить не менее распрекрасные вещи в том же духе. Аллен не стал с ним пикироваться. А Истмэн оскорблял его со всем своим мерзким классовым снобизмом… Но Пол влип в это дерьмо, потому что Истмэн повесил на стену Пикассо и носил костюмы с Западного побережья – яркая оболочка и ничего за ней…»

На переломе 1968 и 1969 годов для поезда «Битлз» были расставлены последние вехи – безостановочно он понесся к тому пункту, который называется «конечная станция». Джон меньше всех был заинтересован в том, чтобы затормозить этот поезд. Внутренне он уже распрощался с ансамблем.

Пол Маккартни тоже решил идти своим путем. Времена, когда их соперничество приводило к фантастическим результатам, отныне принадлежали истории.

Влияние Йоко Оно на этот процесс, который закончился в 1970 году необратимым распадом, не было решающим, хотя и ускорило события.

На взгляд Джона, главными причинами конца Великого ансамбля были следующие: «Мы развалились после того, как умер Брайан Эпштейн. Пол оседлал вершину, полагая, что дальше нас всех поведет он. Но что значит „вести“, когда двигаются по кругу? Тогда-то мы и развалились. Именно тогда и начался распад». (Интервью Веннеру, 1970).

На вопрос журналиста о том, когда Леннон в первый раз почувствовал неминуемость распада, Джон ответил: «Этого я не знаю. Я занимался своими собственными бедами. В конце концов я с этого ничего не поимел. „Битлз“ распались после смерти Брайана. Мы делали двойной альбом… Это было, как если бы каждую вещь записывали отдельно: одно сделал я, а другое – Джордж… Я уже об этом как-то говорил: казалось, один раз я играю с группой сопровождения, другой раз – Пол. И хотя мне это доставляло удовольствие, уже тогда мы в принципе распались…».

То, что Джон ответил на вопрос о влиянии «Битлз» на историю Англии, возможно, разочаровало многих, но показало одновременно, что он стал мыслить, как политик: «Я не имею понятия об истории. Люди, которые держат в руках нити, находясь у власти, и классовая система, и все это буржуазное дерьмо – это все осталось прежним. Изменилось только то, что сегодня толпа типов из среднего слоя с длинными волосами и в модном тряпье бродит по Лондону, а Кеннет Тинэн (авангардистский английский писатель – прим. авт.) словом „Fuck“ делает состояние. Абстрагируясь от всего этого, можно сказать, что не происходит ничего, кроме того, что мы все вместе немного почистились. Те же задницы сидят у рычагов, те же люди удерживают прочные позиции, всё то же самое – до волоска… Мы все стали лишь немного взрослей – отсюда и перемены. Мы на один шаг стали свободнее, но в основе, как и прежде, – старая игра, ничего не изменилось. Они творят всё те же чудовищные вещи, они продают оружие в Южную Африку, отстреливают черных на улицах… Люди живут в невероятной нищете – как крысы, которые по ним ползают… Всё – как было.

Ничего, кроме отвращения, не осталось. И однажды всё это до меня дошло. Мечта вымечтана. Всё так, как было, только мне уже тридцать, а люди носят длинные волосы. И это всё».

Потом Джон сделал по сути программное заявление. Он сказал: «Я больше не верю в мифы, а „Битлз“ стали мифом. Я больше не верю в него, иллюзия рассеялась. И я думаю, что это – проблема поколения. Мечты прошли, и мы должны, – это, во всяком случае, касается лично меня – вновь вернуться к так называемой реальности».

Здесь о себе заявил новый Джон Леннон, осознанно стремящийся к политической деятельности, не чувствовавший себя при этом обязанным какой-либо идеологии, которая могла бы служить ему компасом. Но он был готов к тому, чтобы посвятить свои признание, известность и влияние тому, что считал правильным и важным.