Текст книги "Год любви"
Автор книги: Рози Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
Тучный мужчина раздраженно хмыкнул, и Оливер прекратил разглядывать девушку.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – вежливо поинтересовался он.
Мужчина указал пальцем в сторону массивного темного особняка.
– Это Фоллиз-Хаус?
– Совершенно верно.
– Господи, да вы только взгляните на эти ступеньки! – у него был выговор жителя Атлантического побережья, однако в нем безошибочно угадывались отголоски ист-эндского лондонского диалекта. – Хоббс, как вы думаете, вам удастся благополучно снести вниз все наше барахло?
Шофер перегнулся через парапет.
– Да, мистер Уоррен, надеюсь, удастся.
Вторая женщина еще теснее прижалась к мужчине.
– О, Мейсфилд! Тут так сыро… Моя прическа…
Ее спутник без лишних слов открыл дверь автомобиля и усадил женщину в «роллс-ройс». Хоббс наклонился и снова поднял чемодан. Девушка стояла, не шевелясь, и глядела на Оливера. Туман, казалось, поглощал все звуки, и люди двигались в какой-то жуткой, сверхъестественной тишине.
– Я могу вам помочь? – опять спросил Оливер.
Но мужчина, мельком взглянув на него, буркнул:
– Спасибо, не надо.
Девушка в белом опустила голову и пошла за своим отцом вниз по ступенькам. Хоббс снова нагнулся к чемодану и неуклюже затопал вслед за ними. Сидевшая в лимузине женщина смотрела прямо перед собой и приглаживала волосы.
Оливер пошел дальше, он направлялся по улице Сент-Олдейт к колледжу Крайст-Черч. По дороге он вновь принялся насвистывать все тот же забытый мотив. Теперь он знал, кто эти люди. Мужчину звали Мейсфилд Уоррен. А девушка в белом была Пэнси, его дочь. Ее широко распахнутые, удивленные глаза были ему знакомы по фотографиям, сотни раз мелькавшим на страницах светской хроники. Пэнси Уоррен отличалась не только изумительной красотой, она была еще и наследницей своего отца, чьих миллионов уже никто не мог сосчитать.
Когда Оливер проходил под Башней Тома, он неожиданно вспомнил забытый мотив.
2
В следующий раз Оливер зашел за Элен в воскресенье утром. По воскресеньям в Оксфорде всегда звонят колокола, а в то утро они звонили еще громче и мелодичнее, чем обычно. В первые дни после начала занятий все время лили дожди, а теперь небо прояснело. Листья уже облетели с деревьев, и оттого колокольный перезвон приобрел хрустальную чистоту.
Элен собиралась позаниматься в библиотеке, из окон которой открывался вид на лужайки и башни.
«Сегодня воскресенье, – сказала она себе, складывая книги. – Ты должна ради мамы и Грэхема трудиться как можно упорней, но не вечно же твоя жизнь будет такой скучной!»
Элен вышла из дверей Фоллиз-Хауса и тут же увидела Оливера. Он стоял, опершись о парапет моста, и глядел на нее. Оливер не шелохнулся, наблюдая, как Элен поднимается по ступенькам и подходит к нему, чувствуя себя ужасно неуклюжей в тяжелом пальто, с кипой книг. Но едва она поравнялась с ним, он улыбнулся. Элен была поражена тем, как улыбка преобразила его лицо, и оно вдруг перестало казаться современной копией парадных портретов его знаменитых предков, а моментально приобрело индивидуальность, сделалось неповторимым. Оливер шагнул вперед, загородив ей дорогу.
– Сегодня никакой работы! – твердо сказал он. – Разве ты не знаешь, что сегодня воскресенье! – Оливер взял у нее по одной все книжки. – Лучше пошли со мной.
Он не уговаривал, а просто сказал ей, что она должна сделать.
– Мы можем поехать, куда захочешь. Весь мир у твоих ног.
Элен покорно отдала ему книги, она была не в состоянии воспротивиться и убедить его, что ей нужно работать.
– Ох, уж эти мне книги! – весело воскликнул Оливер. – В прошлом семестре меня определили в группу к преподавателю, которого зовут Стефан Спарринг. Он попытался заставить меня ходить на какие-то унылые семинары, где собирались озабоченные девушки из колледжей, о которых я и слыхом не слыхивал…
– Такие, как я? – Элен невольно рассмеялась.
– Нет. Совсем не такие. Ты же не ходишь на семинары и не принимаешь марксистскую интерпретацию «Зияющих высот»?
– Отчего же? Постоянно хожу. Ты, наверное, не знаешь, но Стефан Спарринг пользуется очень большим авторитетом.
– Тогда прекрати немедленно!
Оливер встал перед Элен и, приподняв ей подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. Он поглядел на девушку с шутливой серьезностью, а затем усмехнулся и убрал руку.
А ей захотелось воскликнуть: «Сделай это еще раз!»
– От таких семинаров один только вред! – продолжал Оливер. – Надо же, кто у вас пользуется авторитетом?! Харт, между прочим, выяснил, что Спарринг входит в какой-то «совет старейшин», надзирающий за постановкой нашего спектакля. Вот зануда!
Так уничижительно отозвался Оливер о звезде английского факультета.
«До чего же он, – подумала Элен, следуя за ним, – самоуверен».
Оливер небрежно бросил книги девушки на заднее сиденье своей открытой машины. Она стояла у бровки тротуара и показалась Элен слишком низкой и вызывающе блестящей. Элен частенько видела Оливера в этой машине. Но сейчас она сказала:
– Какая замечательная машина! Что это за марка? Оливер распахнул перед ней дверь, помог сесть на кожаное сиденье, а затем впрыгнул на свое место, даже не открывая двери.
– Это «ягуар», – с удовольствием ответил он, поглаживая ореховую кожу сидений, – «ягуар ХК-150». Очень старая и редкая модель.
Мотор хрипло взревел, и Оливер просиял.
– За ней ухаживает один человечек с Ботли-Роуд. Он обожает копаться в старинных машинах. Представляешь, какое везенье? А у меня – ну, никакого интереса ко всяким там шестерням и смазкам. Мне хочется только ездить на ней, и чем быстрее – тем лучше! Так что у нас троих – включая машину – прекрасные взаимоотношения.
Элен смотрела на него завороженно. Ей впервые встретился человек, настолько довольный жизнью и уверенный в своих силах. И куда подевалась погруженность в себя, задумчивость, пленившая ее в тот вечер, когда Оливер сидел у окна и глядел на темный Кентерберийский Двор, и Элен показалось, что он идеальный романтический герой?!
Машина неслась по широким, обсаженным деревьями улицам Северного Оксфорда, на тротуарах которого кружились золотые листья. Редкие прохожие проскальзывали мимо, кое-где хозяева выгуливали собак, резвившихся в кучах опавших листьев.
– Куда мы едем? – спросила Элен.
– А куда ты хочешь? – откликнулся Оливер. – У тебя есть какие-нибудь пожелания?
– Нет.
– Ну, тогда предоставь выбор мне. Сначала мы пообедаем. После встретимся с одним человеком, мне с ним надо поговорить о собаке.
Элен больше не задавала вопросов. Она откинулась на спинку сиденья, и ветер унес с собой все, кроме ощущения чуда, возникшего у нее этим утром.
Она прикрыла глаза и увидела пляшущие пятна, светлые и темные – блики солнечных лучей в тенистых деревьях. Когда же она их открыла, то увидела перед собой длинный черный капот машины, оставляемые позади окраины города и Оливера рядом. Он вел машину очень небрежно: одна рука на руле, другая на полированном деревянном набалдашнике переключателя скоростей. Они неслись, плавно лавируя между автомобилями на весьма перегруженной трассе, а затем вдруг очутились за городом. Элен почувствовала, как ее вдавливает в сиденье: машина резко рванулась вперед. На ее лицо все чаще набегали тени, ветер трепал волосы.
Оливер искоса взглянул на нее. Знай Элен его получше, она, вероятно, распознала бы эту еле заметную, тайную усмешку: он поздравлял себя с тем, что все идет гладко, как по маслу. Когда Элен снова посмотрела на Оливера, усмешка уже исчезла, и он небрежно спросил:
– Тебе не холодно? Там, сзади, лежит моя куртка. Если хочешь, можешь укрыть ею ноги.
Эта была та самая коричневая лётная куртка, которую он надел тогда вечером. Элен инстинктивно запахнула свое поношенное шерстяное пальто.
– Нет, все хорошо. Спасибо.
Машина неслась вперед. Они уже были в Котсвулдсе, миновали несколько деревушек, где дома были построены из золотистого, словно медового камня, проехали мимо готовых к зиме охристо-коричневых полей.
– Какой чудесный сегодня день, – Оливер откинулся на спинку сиденья и крепко сжал руками руль. – Правда же прокатиться куда лучше, чем корпеть над этой дребеденью в библиотеке, увядая во цвете лет?
Оливер кивком указал на книги, брошенные сзади.
«Гораздо лучше!» – мысленно произнесла Элен, решительно заставляя умолкнуть робкий голос совести и уже едва слышный шепоток, предупреждавший, что ничего хорошего из всего этого не выйдет. Рядом с Оливером Мортимором она не чувствовала себя спокойно, в безопасности. Но с другой стороны, чем же так хороша безопасность? Элен уселась еще удобнее и загляделась на стремительно проносившуюся под низким капотом «ягуара» дорогу. Она мельком подумала о Хлое. Элен была уверена, что для Хлои безопасность далеко не самое главное. Может быть, и для нее это не столь уж важно? Элен не могла объяснить, почему она так увлеклась лордом Оливером Мортимором. С непривычки она была ужасно польщена и взволнована его вниманием. И теперь намеревалась – что бы ни произошло между ними – наслаждаться близостью Оливера. От такого безрассудства у Элен даже дух захватило. Она так редко делала что-нибудь необдуманно! Однако Оливер просто не давал ей времени подумать. Он свалился как снег на голову, и Элен готова была принять это. Так же, как и он.
Элен хватало здравомыслия, чтобы понять: она ничего не добьется, если будет корчить из себя неизвестно что, надеясь заинтересовать Оливера.
Довольно уже и того, что он в ней увидел при знакомстве, подумала Элен и решительно вздернула подбородок.
Но ей страстно хотелось, чтобы Оливер в ней не разочаровался… Глаза Элен вновь устремились на юношу, небрежно развалившегося за рулем. Да, он, конечно, невероятно красив, но не только это притягивало ее, как магнитом. Элен привлекали его непринужденность, раскованность и самоуверенность – качества, которыми она ни в коей мере не обладала. Ей казалось, что он излучает тепло, и она хотела погреться у этого очага. И было еще другое… Элен считала, что распознала в нем тонкую чувствительную натуру под всем этим светским шиком, и он стал для нее вдвойне привлекательным. И немножко загадочным.
«Осторожней!» – предупреждал Элен слабый здравомыслящий внутренний голос.
Но другой, более сильный, возражал:
«Я всегда веду себя осторожно. Теперь же я просто хочу посмотреть, что произойдет. И если это ненастоящее чувство – ну и пусть! Пусть даже это продлится один-единственный день!»
«Ягуар» сбавил скорость. Они съехали с магистрали на дорогу, которая вела к маленькой уютной деревушке. Дома лепились вокруг неправильного зеленого треугольника и церкви с невысокой, приземистой колокольней, скрывавшейся за аллеей тисовых деревьев. На одной из вершин треугольника располагался кабачок. Над его низкой дверью красовалась вывеска с изображением шелковицы.
Оливер выключил зажигание, и на его лице опять заиграла ослепительная улыбка.
– Вот где мы с тобой перекусим.
И опять он не дал ей возможности возразить, захоти даже она это сделать. Элен покорно позволила Оливеру повести ее по зеленой лужайке к двери под шелковицей. Он легонько обнимал ее за плечи. В кабачке пылал камин и стояли дубовые стулья с высокими спинками.
– Ты всегда так мерзнешь, – усмехнулся, глядя на Элен сверху вниз, Оливер. – Давай-ка сядем поближе к огню.
Его рука снова на миг прикоснулась к ее шее, прикрытой растрепавшимися черными кудрями.
– Доброе утро, лорд Оливер, – приветствовал юношу мужчина из-за стойки бара. – Доброе утро, мисс.
Элен поняла, что здесь Оливер чувствует себя, как дома.
– Привет, Билл. Что будем пить, Элен?
Элен быстро взглянула на бар и выбрала интуитивно.
– Херес, пожалуйста. Со льдом.
– Вполне безопасно, но немножко скучно, – подразнил ее Оливер. – Я лично собираюсь выпить шампанского, и, по-моему, тебе следовало бы ко мне присоединяться.
Напитки подали сразу же: Оливеру в серебряном кубке, а ей в высоком, узком бокале.
«Забавно, – подумала Элен. – Второй раз за неделю! А ведь раньше я почти никогда не пила настоящего шампанского. Как же все удивительно!»
Она подняла бокал и слегка насмешливо взглянула на Оливера. В его глазах вспыхнул огонек.
– Ты очень хорошенькая, – сказал он Элен. – Почему ты пытаешься это скрыть?
– Я не пытаюсь, – тут же насторожилась Элен. – И потом внешность это еще не все.
– Интересно, – рассмеялся Оливер, – а что же еще имеет значение? Ну, расскажи мне… на примере Элен Браун, пожалуйста. У меня не было возможности побеседовать с тобой во время чаепития. А потом нас с тобой занесло куда-то совсем не туда.
Оливер отпил большой глоток шампанского и выжидающе смотрел на девушку.
– Гм… на твоей вечеринке… – Элен попыталась таким самым безопасным путем уйти от его вопроса. – Скажи, все эти люди – твои друзья?
Оливер пожал плечами, ему явно было неинтересно об этом говорить.
– Нет, в основном, это не друзья, а так… знакомые. Кроме Тома Харта. Он совсем другой, это страшный человек!
Элен припомнила смуглое, напряженное лицо, резко выделявшееся на фоне бело-розовых физиономий английских аристократов, и слегка усмехнулась. Он-то ей показался гораздо менее страшным, чем светские знакомые Оливера.
– Но ты сменила тему, – укоризненно произнес Оливер. – Неужели ты не любишь говорить о себе? Все женщины, которых я знаю, это обожают.
Он откинулся на спинку стула и, сцепив руки за головой, ждал, пока Элен заговорит.
Но Элен молчала. Как она могла говорить с этим обходительным, светским молодым человеком о том, что ее волновало? Она знала инстинктивно, что Оливер будет ошарашен и, возможно, смущен, если она расскажет ему о своих проблемах. У нее не было никакого желания говорить с ним об отце и даже о матери с братом в их холодном, едва отапливаемом доме. А что волновало ее меньше, то показалось бы ему вовсе скучным. Она не надеялась, что лорда Оливера Мортимора позабавит рассказ о ее рабочих буднях и редких развлечениях, которые она подчас себе позволяла. Элен покраснела под его пристальным взглядом, но все-таки решила, что изменять своим привычкам не следует.
– Нет, – холодно сказала Элен. – Я предпочитаю не распространяться о себе.
Оливер смотрел по-прежнему дружелюбно, но в глазах его появилось любопытство. Она неожиданно улыбнулась ему.
– Но разве это не отличает меня выгодно от всех знакомых тебе женщин?
Оливер пожал плечами.
– В общем-то отличает.
Он кивнул бармену, что хочет еще шампанского.
Поскольку по ее вине разговор угас, Элен обратилась к нейтральной теме, пытаясь восполнить наступившую паузу.
– А где ты живешь? Ну, когда не занимаешься в Оксфорде.
Оливер нахмурился и заглянул в кубок.
– Совсем недалеко отсюда. Во всяком случае, мое семейство тут проживает… Слава богу, я не старший сын и не должен особенно вникать в семейные дела.
Элен могла только гадать, какие «семейные дела» он имел в виду. Ей представился некий образ феодального семейства с главой вроде баронского великолепия отца Оливера. Интересно, кто он? Герцог? Виконт?
– А ты где живешь?
Элен назвала свой родной город, на лице Оливера не отразилось ровным счетом ничего.
– А… – протянул он. – И как там, хорошо?
– Да не очень-то. Но не всем же жить в Глочестершире. Мне не следовало этого говорить, – спохватилась Элен, но Оливер только ослепительно улыбнулся.
– Да, – согласился он, словно она высказала некое предположение. – Не могут. А жаль.
Сидя в углу и наслаждаясь теплом, разлившимся по ее телу благодаря шампанскому и огню, потрескивавшему в камине, Элен сознавала, что Оливер дальше от нее, чем она могла предположить вначале. Казалось, они выходцы с разных планет. И тем не менее эта мысль не угнетала ее, а, наоборот, возбуждала. Элен исподтишка наблюдала за Оливером. Он рассеянно вертел в руках серебряный кубок, стараясь поймать отблески огня в камине. Его мягкие светлые волосы при этом освещении порыжели, а щеки слегка порозовели. Горделивые черты, напоминавшие Элен изображения мраморных рыцарей, высеченных на могильных камнях, смягчились, и Оливер больше походил на себя самого, а не на отпрыска благородного семейства.
«Я хочу его!»
Слова эти вдруг возникли в сознании Элен и на мгновение шокировали ее.
«Его ты хочешь?» – спросила она себя.
«Быть причастной, – ответила ей другая, тайная Элен. – Хоть немножко быть причастной к нему, такому экстравагантному и блестящему и… довольно опасному человеку. Я надеюсь перенять у него то, чего у меня никогда не было: уверенность и веру в свои силы. А деньги и всякие привилегии меня интересуют лишь постольку, поскольку они помогут человеку обрести эти качества. Я хочу его! – подумала она, – но не больно-то стараюсь добиться желаемого. Если бы я была Флорой или Фионой, я бы хихикала и сплетничала. Он, наверно, решил бы, что я дура, но уж во всяком случае, я не сидела бы молча».
И тут ей как раз пришел на выручку официант в модном черном пиджаке.
– Ваш столик накрыт, лорд Оливер.
– Прекрасно. Ты готова, Элен?
Небрежно державшийся Оливер иногда демонстрировал великолепные манеры, что по нынешним временам казалось старомодным. Он поддержал под локоть Элен, хотя ей нужно было спуститься только на одну ступеньку, чтобы попасть в обеденный зал. Оливер жестом дал понять появившемуся официанту, что справится сам, и предложил Элен стул, усадил ее, а затем, встряхнув плотную салфетку из белого льна, положил на ее колени.
– Ну, как тебе здесь? – Оливер, усевшийся на другом конце стола, покрытого жесткой белой скатертью, обвел рукой маленький обеденный зал. Элен посмотрела по сторонам. В коридоре горел яркий свет, но здесь его поглощали темные стены и массивная дубовая мебель. Небольшие лампы, стоявшие на столиках, отбрасывали круги света, но в основном зал был погружен в темноту. Здесь была только дюжина столиков. Посетители в массе своей выглядели гораздо старше Оливера и Элен. Это были тучные мужчины с серебристыми усами и тонкоголосые женщины в костюмах хорошего пошива.
– Я никогда не была в клубах для джентльменов, – сказала Элен, – но мне кажется, это похоже на тамошний обеденный зал.
Удивленный Оливер рассмеялся.
– Ты недалека от истины. Только здесь еда в миллион раз лучше. И хотя это всего лишь деревенский паб, здесь, надо сказать, потрясающие погреба.
«Он имеет в виду вино», – напомнила себе Элен, в представлении которой возникли было таинственные, затянутые паутиной подвалы, прямо под ее ногами.
Оливер кивнул неподвижно застывшему официанту, и тот моментально и трепетно принес бутылку, обернутую белой салфеткой. Оливер отведал красного вина, налитого на полдюйма в его бокал, сосредоточенно нахмурился… Потом еще раз одобрительно кивнул официанту, веля ему наполнить бокал Элен. Она заинтригованно наблюдала за этой сценой, после чего взяла бокал и, подражая Оливеру, понюхала вино. Оно пахло очень приятно, аромат был густой и дурманящий, совсем непохожий на запах вин, которые она когда-либо пробовала. А отпив один-единственный глоток, Элен убедилась, что была права: это вино особенное.
– Это бургундское, – объяснил Оливер. – Жеври-Шамбертен, Кло Сен-Жак. Не самое изысканное, но лучшего почти нигде не найти.
Оливер поднял бокал к свету, внимательно посмотрел на него, а потом опорожнил, выпив все до капли.
– Да-а… – наконец выдохнул он, и Элен поняла, что она забыта.
Через мгновение Оливер поднял на нее глаза и пришел в себя.
– Сюда приезжают, чтобы полакомиться дичью, – сказал он. – Мы закажем куропатку, о'кей?
Элен кивнула. Она не стала бы возражать, даже если бы он предложил ей пингвина.
Но вообще-то еда пришлась ей не по вкусу. Мясо имело какой-то резкий привкус и казалось не очень свежим. Элен съела, сколько смогла, и потом сидела и только смотрела на Оливера. Он в ответ принялся развлекать Элен. Она поняла, что, когда Оливер хотел, он мог быть очаровательным собеседником. Он смешил ее, рассказывая всякие потешные случаи, приключавшиеся с ним из-за его беспечности, и больше не задавал неловких вопросов, принуждавших Элен к самозащите. Похоже, Оливер жил только вечеринками, уик-эндами в городе – так он называл Лондон – и аристократическими клубами. А еще – для Элен это было совсем уж непостижимо – он страстно любил собак и лошадей.
– А ты разве не занимаешься? – спросила Элен.
– Нисколечки! – он так лукаво улыбнулся, что и она не сумела сдержать улыбки. – Я, конечно же, на экзамене получу «трояк». Как мой отец. И его отец, кстати сказать. А мой братец даже не потрудился закончить Оксфорд. Какое это имеет значение? – он весело усмехнулся. – Хочешь еще вина?
Примерно посередине обеда Оливер в очередной раз осушил бокал, отставил в сторону пустую бутылку и велел официанту принести следующую.
– Еще одну? – Элен невольно повысила голос.
– Конечно, – Оливер был слегка удивлен. – Во всяком случае, для меня давно миновали те дни, когда я выпивал за обедом только одну бутылку вина.
Он выпил почти все бургундское, однако не забывая доливать вина Элен, едва лишь она отпивала глоточек.
После куропатки подали в маленьких фарфоровых чашечках густые, вкусные сливки, взбитые с вином и сахаром. А затем бренди, бокал которого приятно согревал Элен ладонь.
Когда обед был закончен, один из незаметных официантов принес счет. Элен хотела отвести взгляд, но любопытство победило, и она посмотрела, как Оливер небрежным росчерком пера подписывает счет. Там значилась точно такая же сумма, на которую Элен предстояло прожить до конца семестра.
Они вышли на улицу, где светило закатное солнце; глаза Оливера затуманились, он говорил чуть более решительно, чем обычно, однако ничто другое не указывало на то, как много он выпил.
Он снова распахнул перед ней дверцу «ягуара», приглашая садиться.
– А ты сможешь вести машину? – спросила Элен, отдавая себе отчет в бессмысленности подобного вопроса.
– Конечно! – он снова обнял ее за плечи и, приподняв ей пальцем подбородок, заглянул в глаза. – Не волнуйся так! – сказал Оливер. – Не надо всего бояться.
Его рука утонула в копне ее черных кудряшек, и Элен почувствовала, как большой палец Оливера легонько погладил ее шею. От Оливера пахло кожей, шерстью и – едва уловимо – темно-красным бургундским вином… Они секунду постояли молча. Элен с ужасом и надеждой ждала. Затем Оливер тихонько рассмеялся.
– Ты с виду такая робкая. Но на самом деле это не так, правда же? Какую дверку мне надо открыть, чтобы выпустить на свободу другую Элен?
Другую Элен… У нее прервалось дыхание, так ее потрясла его неожиданная проницательность. С тех пор как он поцеловал ее в пустой комнате Фоллиз-Хауса, в ее душе боролись две Элен, и она не знала, какая из них настоящая. Что же ей ответить Оливеру?
Но он не ждал ответа. Он просто сжал ее руку и усадил в машину.
– Поехали. У нас еще есть дела.
Оливер вынул из-за спинки сиденья свою кожаную куртку и укрыл Элен. Она с наслаждением уткнулась носом в овечий мех подкладки.
– А куда мы едем?
– Я же тебе сказал. Поговорить с одним человеком насчет собаки.
Машина рванулась вперед. Оливер ехал еще быстрее, чем раньше, но – как казалось Элен – так же мастерски. Он прекрасно знал дорогу.
Солнце уже опустилось за деревья, тени сгущались в изгороди кустов, вдоль узкой дороги. Примерно милю Оливер и Элен ехали вдоль забора, который вроде бы огораживал парк, затем Оливер резко повернул руль, и машина юзом въехала в ворота, державшиеся на двух каменных высоких столбах. Они проехали домишко, где, очевидно, обитал сторож, за задернутыми занавесками уютно горел свет. Рядом со сторожкой проходила тропинка, над которой нависали ветви могучих дубов. Они проехали по тропинке, и вскоре Элен разглядела впереди на пригорке темный, большой замок с зубчатыми стенами.
Лицо сидевшего рядом с Элен Оливера было бесстрастно.
По одну сторону от замка располагались другие строения, гораздо меньших размеров. Оливер решительно направился туда. Через секунду они очутились на мощеном дворе, рычанье автомобильного мотора эхом отдавалось от стен, окружавших двор.
Оливер выпрыгнул из машины, и тут же одна из дверей здания, где располагались конюшни, распахнулась. На камни мостовой упал луч желтого света.
– Добрый вечер, милорд, – поздоровался вышедший к ним навстречу невысокий человек.
Беззубый, дочерна загорелый, он был одет в молескиновые брюки и такую старую куртку, что она давным-давно стала белесой.
– Привет, Джаспер! – улыбнулся Оливер. – Ну, где они?
– В последнем сарае, милорд.
– Пойдем, ты на них тоже посмотришь, Элен… Да, кстати, это Джаспер Трипп. Джаспер, познакомься. Мисс Браун.
– Добрый вечер, мисс, – сказал человек и заковылял к двери последнего сарая.
Недоумевающая Элен пошла за ними.
В сарае пахло мякиной, парафином – от обогревателя – и теплым молоком. В большом ящике возле обогревателя лежала гончая, возле которой копошились пятнистые коричневые и черные щенки. Оливер остановился над ними и, приговаривая, словно ласковая мамаша, начал перебирать всех щенков по очереди и разглядывать их. Голая, покрытая только паутиной лампочка, свисавшая с потолка, отбрасывала жесткий свет, а лицо Оливера, наоборот, стало вдруг мягким. Когда он принялся вертеть щенят, с опытным видом проводя пальцем по их спинам и лапам, Элен заметила, что руки у него точь-в-точь как на портретах восемнадцатого века – изящные, с длинными, чувствительными пальцами. Наконец он кивнул и улыбнулся Джасперу.
– Три первоклассных, и еще парочка тоже ничего. Правда?
Джаспер прошамкал беззубым ртом:
– Ага. Я тоже так говорю. Она на сей раз постаралась, наша старушка.
Теперь они говорили на равных.
Ласково уложив последнего щенка в уютный ящик, Оливер резко отпрянул. Его черты опять посуровели, в них появилась обычная властность.
– Дадим им еще несколько недель, а потом отберем тех, кто нам подойдет для охоты.
– Вы правы, милорд.
«Они снова, – подумала Элен, – хозяин и слуга».
– Ну, а теперь давай-ка выпьем, а потом я повезу мисс Браун дальше. Там, в деннике, хранится бутылка.
Они пошли к двери, из которой появился Джаспер. В помещении было душно, везде висели седла, уздечки, лежали свернутые попоны, гребни и скребницы, а также стояли какие-то загадочные бутылки и кувшины. Оливер порылся в старинном металлическом сейфе, покрашенном зеленой краской. Потом торжествующе извлек оттуда бутылку виски и три стопочки. Элен покачала головой, отказываясь, а Оливер с Джаспером выпили как следует.
Старик осушил свою стопку, пробормотав:
– Значит, пьем за них.
Оливер тоже выпил, а затем встал и собрался уходить.
Джаспер посмотрел на него.
– Вы возьмете в четверг Кавалера или Пирата? Оливер застегивал молнию на лётной куртке. Затем схватил руку Элен и крепко сжал ее.
– Никого не возьму. У меня на этой неделе много работы, – Оливер заметил изумленное выражение на лице Джаспера и в восторге расхохотался. – Да нет, это репетиции! Ты разве не знал. Я участвую в спектакле.
– Я уверен, что вы станете настоящей звездой, мой господин, – сухо сказал Джаспер и снял с крючка седло. Было ясно, что он презирает любые занятия, вытесняющие охоту из жизни его хозяина. Когда Оливер с Элен садились обратно в машину, юноша все еще смеялся. Элен больше не могла сдерживать свое любопытство.
– Что это за место? Чей это дом? Кто такой Джаспер?
Уже почти совсем стемнело, и она с трудом могла разглядеть лицо Оливера. Но все же заметила, что он на секунду заколебался, держа руку на ключе зажигания. А затем, после секундного колебания, оглянулся через плечо на огромное здание. Мотор машины взревел и ожил.
– Джаспер – мой давний союзник, – сказал ей Оливер. – Он немножко конюх, немножко лесник, охраняющий дичь от браконьеров, а главное – кладезь полезных знаний. Когда мне было года три, он научил меня ездить верхом. Нелл – собака, которую ты видела, – так же его, как и моя, и он заботится о щенках. В этом году я избран председателем клуба собаководов, которые разводят гончих, и мне нужно отобрать лучших щенков из помета.
В голосе Оливера зазвучала гордость.
«Он совсем из другого мира, – подумала Элен. – Я очень часто даже не понимаю, о чем он говорит».
А затем, словно только что вспомнив о вопросе девушки, Оливер тихонько добавил:
– А дом… ну, тут живут мои родители. Машина рванулась вперед так стремительно, что Элен отбросило назад, к спинке сиденья. Она устроилась поудобнее, готовясь к возвращению в Оксфорд, но Оливер немного отъехал от дома, свернул на другую дорогу и поехал по окутанному сумраком парку. От земли уже поднимался влажный туман, Оливер остановился у домика, в котором вполне мог обитать садовник. С трех сторон домик был обсажен деревьями, в окнах было темно.
Элен пошла с Оливером по палой листве к двери и вошла в дом. Когда зажегся свет, они оба сощурились и посмотрели друг на друга.
– Вот мы и дома, – сказал Оливер.
Войдя в дом, Элен сразу же очутилась в квадратной комнате с низким потолком. Обставленная старой мебелью, когда-то стоявшей в гостиной, и кое-какими вещами, перекочевавшими сюда из детской, она выглядела довольно убого. Однако от нее явно веяло гостеприимством. Элен с облегчением вздохнула, увидев выцветшую ситцевую обивку мебели, сложенные вместе и не очень-то гармонировавшие друг с другом паласы и голые стены, выкрашенные бежевой краской. Впервые за целый день, проведенный с Оливером, она почувствовала себя более или менее уютно.
– Располагайся тут, а я пока разожгу огонь, – Оливер встал на колени перед камином. – Или сделай милость, приготовь-ка чайку.
Кухня находилась в глубине дома. Элен, мурлыча себе под нос какой-то мотив, порылась в шкафах и обнаружила красные фаянсовые чашки с толстыми стенками и скромный коричневый чайник для заварки. Внеся поднос в комнату, она увидела, что Оливер лежит у камина, подложив под голову диванные подушки. Он наблюдал, как она ставит поднос на пол и поворачивается к нему, ловя его взгляд… Оливер похлопал по лежавшей рядом подушке, приглашая Элен присоединиться к нему, но она не обратила внимания. Разлив чай по красным чашкам, Элен протянула одну из них Оливеру. А затем обхватила тонкими пальчиками свою чашку. Ободренная тем, что в этой маленькой комнатке так все уютно, по-домашнему, Элен спросила Оливера:
– Почему ты называешь это домом? Ведь твои родители живут не здесь, а там…
– Я много лет подряд убегал сюда. Когда был моложе, убегал от родителей. А теперь, попадая в эти края – хотя такое случается нечасто – я убегаю от туристов.
– От туристов?
– Угу. Замок открыт для посещения публики. Туристов тут целые орды. Мы переселились в одно крыло. Словно пассажиры тонущего корабля.
– А как называется это место? – снова поинтересовалась девушка.
– Монткалм.
Ну, конечно же! Значит, отец Оливера – граф Монткалмский! А этот светловолосый юноша, улыбающийся ей в отблесках пламени, которое пляшет в камине, отпрыск семейства, чья история восходит к Плантагенетам…
