Текст книги "Год любви"

Автор книги: Рози Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

С берега донесся праздничный шум: бал был в разгаре. Музыка звучала протяжно, звуки искажались во влажном воздухе. Казалось, они долетали из какого-то другого мира. Оливер насвистывал сквозь зубы, словно некий демонический гондольер. Поглядев назад, Элен увидела такую знакомую голову, потные волосы, прилипшие ко лбу. Оливер ей улыбнулся.

Элен вдруг полностью потеряла ориентацию во времени и пространстве, и ее охватила паника. Казалось, они плывут так уже много часов подряд, она понятия не имела, где они. Краем глаза Элен заметила на берегу белую надпись. Она уже скрывалась в темноте, но Элен испуганно подскочила. Это было предупреждение спасательной службы. Элен вспомнила красные надписи, сотни раз виденные там, где река Червелл делала плавный у-образный поворот.

«Опасное место! Катание на лодках запрещено».

Впереди, сразу же за островом, на котором стоял Фоллиз-Хаус, река Червелл впадала в стремительную Темзу.

– Ради бога, Оливер! Куда мы плывем?

Том чуть было не вскочил на ноги, но тут лодка резко качнулась, и он упал обратно на сиденье. Берега быстро расступались. В том месте, где приток впадал в Темзу, течение было более сильным, и вскоре они уже плыли по главной реке.

– Надоело тащиться с черепашьей скоростью. Сейчас поплаваем как следует!

Лицо Оливера расплылось в широкой, ликующей улыбке. Элен и Том не видели его глаз и не заметили, что они вдруг оживились: в них зажегся огонь безрассудства.

– К берегу! Греби к берегу! – крикнул ему Том.

Элен увидела впереди очертания Фоллиз-Хауса, стоявшего на маленьком островке, трехпролетный мост, оранжевую полоску фонарей над рекой и белые барашки воды, припадавшей к бокам моста.

Том помогал ей удерживать равновесие.

– Сиди спокойно, – прошептал он – Не шевелись. За мостом течение уже не такое сильное.

Белая вода бурлила между лодкой и мостом.

– Оливер!

Мост нависал над ними, он был невероятно высоко.

– Оливер! – Том уже кричал. – Бери левее! Они мчались прямо на среднюю опору моста.

Волны оглушительно рокотали. Лодка резко рванулась в сторону и пронеслась в нескольких дюймах от замшелого камня. Вода перехлестнула через лакированный борт и растеклась по дну лодки, подбираясь к ногам Элен. Лодка бешено закружилась. Элен показалось, что она услышала страшный треск кормы, разбивающейся о камни буквально за секунду до того, как это случилось на самом деле. Раздался хруст и звук, который можно было принять за крик.

Бурлящая вода поглотила его. Корма внезапно поднялась вертикально.

Элен поглядела назад. Никого…

– Оливер! – крикнула она. Оливер исчез.

14

Элен отчаянно барахталась, пытаясь залезть обратно в лодку.

Том держал ее железной хваткой, ледяная вода пенилась по обеим сторонам лодки и вымочила их насквозь. От удара лодку начало швырять то вправо, то влево. Через мгновение они сели на отмель за мостом. Том моментально нагнулся вперед и ухватился за жесткую траву.

– Вылезай на берег! – крикнул он Элен. – Быстрее!

Чувствуя, как в горле зарождается абсолютно бесполезный крик, Элен принялась карабкаться на берег вслед за ним. Как только Том убедился, что она в безопасности, он оттолкнул лодку от берега и погреб к мосту.

На черно-белой поверхности воды под мостом было пусто.

Элен услышала еще один всплеск и увидела мелькающую в бурной реке чью-то голову. Человек плыл по-собачьи. Светлые волосы прилипли к черепу. Он был в той самой униформе, она не могла ошибиться!

– Том! – вскрикнула Элен. – Он там. Он плывет!

Она побежала по тропинке и выбежала под мост, где стоял оглушительный рокот. Гравий впивался в ее ноги сквозь тонкие подошвы туфелек, платье прилипало к ногам и мешало бежать. Пловец описывал круги, постоянно скрываясь под грозными белыми барашками пены.

Что с ним такое? Почему он не плывет к берегу?

Множество вопросов роилось у нее в голове. Том пытался пробиться к пловцу, преодолевая течение.

И тут Элен увидела пловца.

Это был вовсе не Оливер. Это был Джерри.

А Оливер все еще скрывался там, под бурлящей водой.

О господи! Пожалуйста… Слова невольно вырывались из ее рта. Голова Джерри снова скрылась под водой. А потом Элен увидела что-то белое и длинный темный предмет, похожий на бревно. Над водой показались две головы.

Пожалуйста, господи!.. Они потихоньку продвигались по направлению к острову. Медленно, слишком медленно. Они почти не приближались к берегу, а Том все еще был далеко. Затем обе головы снова исчезли. Элен, как безумная, кинулась к самой кромке воды.

– Оставайся на месте! – прокричал ей Том.

Элен задыхалась от чувства собственного бессилия. Она плавала неважно, ей до них не доплыть…

Потом снова показалась голова Джерри. А рядом каким-то чудом очутился Том. Они тащили вдвоем тяжелый груз, который утаскивал их на дно. Страшное расстояние между ними и островом мало-помалу сокращалось.

«Бежать за подмогой!» – решила Элен, и это решение придало ей огромную энергию. Она взбежала на мост, но дорога оказалась, как назло, пуста. Вокруг не было ни души, она не могла позвать на помощь. Элен повернулась и понеслась вниз по ступенькам на остров. Голова Тома вынырнула из темноты, рядом барахтался Джерри, глаза его были закрыты, он отчаянно ловил ртом воздух. Элен подлетела к воде и протянула им обе руки. Том, застонав от натуги, подтолкнул вперед Джерри, Элен несколько раз промахнулась, но потом ей все же удалось схватить его за ледяные запястья. На мгновение он безвольно повис, течение грозило унести его вновь. Руки Элен горели, но затем Джерри слабо дрыгнул ногами и, вдруг обретя силы, взобрался на берег. Выбравшись из воды, он зашатался, ноги у него подкосились, и он рухнул на землю возле Элен. Но она уже о нем не думала. Том барахтался в воде, держа в руках черное, неподвижное тело Оливера.

И снова Элен нагнулась над илом и бурлящей водой.

– Подержи его. Просто подержи! – проговорил, задыхаясь, Том.

И вот под руками у нее намокший бархат и скользкий атлас. Неподвижное тело оказалось невыносимо тяжелым. Вода жадно пыталась утянуть его назад, но Элен вцепилась в него, закрыв глаза, и готова была скорее разорваться пополам, нежели выпустить его из рук.

Том выполз на берег рядом с Элен и закашлялся, отхаркивая из легких воду. Потом они вместе, превозмогая страшную боль в груди, вытащили на берег сначала руки, затем плечи, затем длинный торс Оливера. В конце концов из воды неохотно показались и ноги. Элен и Том оттащили Оливера подальше от реки и положили на траву. Голова Оливера склонилась набок, он был ужасающе бледен.

Лежавший сзади них Джерри поднялся на четвереньки и зашелся в кашле. Из его рта хлынула речная вода. Том даже не взглянул в его сторону. Он давил Оливеру на грудь обеими руками, положенными одна на другую. Затем повернул белое лицо в другую сторону.

– Вызови «скорую помощь»! – крикнул он Элен и, набрав полную грудь воздуха, прижался ртом к губам Оливера.

Элен помчалась вперед. Она вихрем пронеслась по заросшей сорняками тропинке и очутилась перед тяжелой дверью, утыканной шляпками гвоздей. К счастью, дверь была открыта. Мокрая юбка со свистом рассекала воздух, когда Элен бежала по темному холлу и коридору в Розину кухню. Зажигать свет ей было некогда. Она вспомнила, где стоит телефон, протянула руку и нащупала холодный аппарат. Онемевшие пальцы нашли нужные цифры, Элен набрала номер.

– «Скорая» слушает. Что вы хотите?

Элен быстро что-то пробормотала и кинулась назад. Картина у берега была почти прежней. Джерри сидел, обхватив голову руками, по его щекам струились слезы, он был в шоке.

Том стоял на коленях, слышалось только, как он со свистом набирал полную грудь драгоценного воздуха и вдувал его в бездыханное тело. Только раз, один только раз он в отчаянии поглядел на мост.

– Они сейчас приедут, – сказала Элен.

И тут же болезненно сморщилась, заметив темную рану на виске Оливера – он ударился этим местом о каменную опору моста.

Секунды перерастали в минуты, время тянулось вечно. Элен опустилась на колени на мокрую траву и крепко сжала кулаки, боясь пошевелиться. Джерри утер слезы и молча скорчился рядом с ней. В полной тишине слышалось только, как Том делает Оливеру искусственное дыхание, припадая к его помертвевшим губам.

Наконец до них донесся вой приближающейся «скорой помощи», и на мосту замигала синяя лампочка.

– Слава богу! – проговорил Том, не отрываясь от дела.

Элен взобралась по ступенькам моста, чтобы показать врачам дорогу, и они подбежали к телу Оливера. Двое невзрачных мужчин в синей форме, они несли вместе черный чемодан.

В душе Элен зародилась смутная надежда.

– Пожалуйста, отойдите в сторону.

Один из мужчин положил руку на плечо Тома, и тот с трудом поднялся на ноги. Элен, Джерри и Том сбились в кучку и глядели, как спасатели принимаются за работу.

Но вскоре Элен стало понятно, что их попытки вернуть Оливера к жизни – это всего лишь мрачный ритуал. Она видела, что все бесполезно. Чего они только ни вытворяли – он никак не реагировал.

Наконец спасатель выпрямился. У него было младенчески круглое лицо, под козырьком фуражки поблескивали стекла очков.

– Мне очень жаль, – сказал он.

Внезапно в Фоллиз-Хаусе зажегся свет, и дверь распахнулась. По траве, спотыкаясь, шла Роза. Она была в ночной рубашке, под которой колыхались бесформенные телеса. Ее рот был раскрыт, но из него не вырывалось ни звука. Роза рухнула рядом с Оливером и начала гладить его по лицу, отводя с висков спутанные мокрые волосы, она обращалась с ним, как с ребенком.

– Очнись! – взмолилась Роза высоким, тонким голоском. – О, пожалуйста, очнись! Я буду заботиться о тебе. Ты же знаешь, я буду!

Крик, наконец, вырвался у нее из груди, и один из спасателей оттащил ее от трупа.

– Пожалуйста, кто-нибудь, отведите ее в дом, – попросил он.

Элен обхватила Розу за пухлые плечи и увела от берега. Уходя, она оглянулась и увидела, что Джерри застыл над телом Оливера и смотрит ему в лицо, словно пытаясь попросить за что-то прощения. Том наконец заметил его.

– Вы ведь не очень хорошо плаваете, правда?

Джерри молча кивнул.

– Вы очень отважный человек, – сказал Том. Голос его прервался, он резко отвернулся. Словно немощный старик, Том доплелся до воды и долго смотрел на страшные волны. Элен же пошла по тропинке с Розой. Постепенно в душу еще не до конца оправившейся от потрясения Элен начал закрадываться страх. Она не сомневалась, что Том возьмет на себя всю ответственность за случившееся и ему придется туго.

Элен отмахнулась от этих мыслей и занялась исключительно Розой. Толстуха была невменяема. Она бессвязно бормотала сквозь слезы, которые градом катились из ее покрасневших глаз:

– Я любила его. Я все ему, все позволяла, лишь бы он сюда хоть иногда заходил. Ты думаешь, такая старуха, как я, не может полюбить молодого паренька? Но я любила его. Я любила его как любовница! О, мой обожаемый Оливер!

Элен невыносимо было все это слушать.

– Мы все любили его, – тихо сказала она. И подумала:

«Что правда – то правда. Нас всех притягивало очарование его безрассудства и обреченности, каждый из нас по-своему любил Оливера».

Элен машинально передвигалась по захламленной Розиной кухне, она приготовила сладкий чай и пыталась найти какое-нибудь успокоительное средство. Наконец она оставила всхлипывающую Розу в кресле-качалке и вернулась в холл.

Оливера принесли в дом на носилках. Полиция уже прибыла: дородные мужчины в форме с блестящими серебряными пуговицами и цепочками обсуждали, что им нужно будет выяснить. Том напряженно ждал, рядом с ним стоял Джерри. У Элен сердце обливалось кровью, когда она смотрела в исполненные боли темные глаза Тома. Юный доктор с заспанным лицом накрыл одеялом Оливера… вернее, уже не Оливера, а лишь его печальный, хладный труп. Он неподвижно лежал под ярко-красным одеялом. Элен отвела взгляд, ее глаза скользнули по роскошно отделанным стенам, по резным перилам галереи и уткнулись в темный потолок.

Она вспомнила, что именно здесь, в холле, впервые разговаривала с Оливером. Теперь это казалось так давно…

Снаружи донеслись торопливые шаги и резкие, взволнованные голоса. Это были друзья Элен, возвращавшиеся с бала. Она внезапно представила себе сцену на мосту: белый полицейский «ленд-ровер» с оранжевыми и красными мигалками, сзади стоит «скорая помощь», двери открыты, голубой фонарик все еще вращается на крыше, а от «скорой» уже нет никакого толку… Это, так сказать, мрачное приложение к любой трагедии, к любому несчастному случаю. Как часто Элен отводила взгляд, увидев подобную сцену?! Она слишком отчетливо все это видела однажды, когда «скорая» приехала за ее отцом. Жутко даже себе представить, как, должно быть, потрясен Дарси и все остальные: они возвращались домой, смеясь, и вдруг увидели, что их тут ждет…

Дарси… Элен словно пронзили холодным копьем. И снова мелькнула мысль: как, как она могла о нем позабыть? Все ее мысли были только о Томе.

Входная дверь распахнулась, и Элен заметила, что уже светает. Небо было металлического серого цвета.

Друзья гурьбой ввалились в дом, на их лицах был написан страх. Дарси моментально отыскал глазами Элен, и страх, сквозивший в его взгляде, исчез. Но потом он заметил, что Элен бледна, а ее намокшее платье все в грязи.

– Элен! Что случилось? С тобой все в порядке?

Он поглядел через ее плечо и увидел носилки, длинный силуэт под красным одеялом, лица полицейских, санитаров «скорой помощи» и врача.

– Это не Оливер? – Дарси обвел взглядом присутствующих. – Это ведь не он, да?.. Ну, пожалуйста, расскажите же, что случилось!

Стоявшая за его спиной Хлоя заткнула себе рот рукой. Пэнси кинулась к Скоту Скотни, он обнял ее, лицо его казалось сейчас суровой маской с прищуренными глазами.

О том, что случилось, Дарси рассказала Элен; ее отрывистые фразы перемежались вдруг подступившими к горлу рыданиями. Дарси слушал, склонив голову, но при этом обнимал Элен за плечи, стараясь успокоить. После он поднял голову и посмотрел сначала на Джерри, а потом на Тома.

– Вы поплыли за ним? – спросил он.

Мокрая одежда и бивший их озноб, не унимавшийся даже под теплыми одеялами, которыми их укутали, говорили сами за себя.

– Спасибо, – просто сказал Дарси.

Врач – он был моложе Дарси – повернулся к нему.

– Падая с лодки, он ударился головой о мост. Его легкие сразу наполнились водой. Смерть, очевидно, наступила в считанные секунды. Тут никто ничего не смог бы поделать.

Элен увидела, что Том содрогнулся. «Нет, можно было удержать Оливера от прогулки к реке!» Она отчетливо услышала эти слова, как если бы он произнес их вслух. Ноги сами рванулись подбежать к Тому, но внезапно Элен заметила руку Дарси, безжизненно лежавшую на ее плечах. Она замерла, и Том одиноко сел на верхнюю ступеньку лестницы.

Дарси заговорил. Его голос звучал очень тихо, но былая застенчивость куда-то подевалась: видимо, он счел, что в это жуткое утро ему негоже робеть. В его манере сейчас ощущалась властность. Он серьезно поблагодарил санитаров и повернулся к полицейским.

– Слушаю вас. Я его брат.

– Как ваше имя, сэр?

– Джон Мортимор, – ответил он, и Элен посмотрела на него, как на незнакомца. – Виконт Дарси.

– Благодарю вас, сэр… милорд. Официальный допрос, слава богу, длился недолго.

Том и Элен сообщили о том, что произошло. Благодаря случайному стечению обстоятельств Джерри именно в момент катастрофы вышел на улицу, чтобы выкурить последнюю сигарету, и все увидел. Больше ему нечего было добавить.

Наконец все завершилось. Полицейские нагнулись к носилкам.

– Вам обязательно нужно его уносить? – спросил Дарси.

– Боюсь, что да, милорд.

– Вы не оставите меня с ним на две минуты? – его голос ни разу не дрогнул.

Все, неловко толкаясь и наступая друг другу на ноги, пошли к Розе на кухню. Роза по-прежнему лежала в кресле-качалке, она посмотрела опухшими глазами на смущенных полицейских. Хлоя плакала, тушь растеклась у нее под нижними веками; Пэнси же была бледна, но глаза ее были сухими, а губы жестко сжаты. Она лишь вертела в руках платок, похожий на маленькую змейку.

Том тоже зашел в кухню, он стоял в другом ее конце, прямо напротив Элен, но она не могла заставить себя посмотреть в его сторону. Она вдруг поняла одну ужасную вещь…

Дарси вошел в помещение.

– Спасибо, – сказал он. – Можете его уносить, если вы готовы, господин полицейский.

Полицейские вышли и, подойдя к носилкам, взяли их за ручки. Унылая процессия выступила на улицу, где брезжил серый рассвет. Оставшиеся в коридоре женщины слышали, как полицейские спотыкаются на узких каменных ступеньках и кряхтят от напряжения, унося тело Оливера. Затем дверцы «скорой помощи» захлопнулись, и труп увезли.

Дарси медленно вернулся в дом. Он подошел к Элен, обнял ее и поцеловал в волосы.

– Ты извини, что я должен тебя оставить, – сказал он. – Но мне нужно в Монткалм. Ты ведь меня понимаешь, правда?

Элен молча кивнула.

– Постарайся хоть ненадолго уснуть, – ласково сказал Дарси.

Все остальные тоже потихоньку разошлись. Элен решила, что она наконец-то осталась наедине с Томом в пустом мрачном холле. Но, подняв голову, она заметила Джерри. Он горько усмехнулся, и в его облике снова появилось жестокое сходство с Оливером.

– Он часто говорил, что не желает кончать свои дни подобно мне. Так и получилось, да?

Джерри передернул плечами и ушел.

Элен и Том остались вдвоем.

Том все еще дрожал, тело его страшно сотрясалось, зубы клацали. Элен медленно подошла к нему и взяла за руки.

– Тебе нужно обсохнуть, – это прозвучало дико неуместно, она подумала, что, наверное, больше ничего не сможет сказать вообще, и они так и будут молчать.

Лучше бы она ничего не говорила! Том сказал:

– Я не должен был позволять ему идти к реке. Это моя вина.

Казалось, эти слова вертятся у него в голове уже несколько часов. Элен крепче сжала его руки.

– Ты не должен себя винить.

Том поднял голову, и Элен внутренне сжалась – такая в них сквозила печаль.

– Разве?

– Оливера нельзя было удержать. Мы с тобой оба это знали.

Том тяжело поднялся со ступенек, они посмотрели друг на друга. Напряжение между ними все возрастало – сказывался ужас этой ночи и страх, что случившееся все изменило.

– И что теперь? – спросил Том почти шепотом. Элен понимала, что ничего другого она ответить не может, но все равно каждое ее слово прозвучало словно удар похоронного колокола.

– Я сейчас не могу оставить Дарси. Короткие, холодные, скованные фразы…

– Не сейчас. Я ведь ему нужна.

– А мне нет?

Том совершенно переменился внешне. Он ссутулился, его самоуверенность исчезла, лицо стало серым и измученным. Элен сделала шаг ему навстречу, пытаясь его утешить, но он отверг ее утешения.

– Ну, так что?

Он не принимал никаких отговорок. Это было не в стиле Тома.

– Я не думаю, что ты во мне нуждаешься так же, как он.

Эта жестокая правда разрывала ей сердце. С одной стороны, жалость, уважение и нежность, с другой – любовь. Мучительная, настоящая любовь, от которой ей никуда не деться…

Но как я могу причинить Дарси боль в такую минуту? И в то же время… если не сейчас, то когда?

Ее охватили растерянность и боль. Элен видела, что Том уходит от нее. Он направился к двери, обогнув то место, где лежали носилки, накрытые красным одеялом.

Элен охватила паника.

– Погоди! – крикнула она ему вслед. – Том, я люблю тебя!

Он не остановился и даже не оглянулся.

– Мне так не кажется.

Дверь распахнулась и резко захлопнулась, в этом была какая-то обреченность.

– Том! – закричала Элен. – Том!

Ответом ей была гробовая тишина, Элен почувствовала, что дом давит на нее, мрачный, потрясенный разыгравшейся трагедией… Где-то лежал мертвый Оливер. Он был один среди чужих людей. Он ушел, а маленькие драмы, волновавшие их мирок, продолжались. Как будто это имеет какое-то значение… Элен захлестнула волна жалости.

Она пошла вверх по лестнице, прошла по пустому коридору. Легла на кровать и уже не стала сдерживать слезы… она оплакивала своего друга, рыдания накатывались длинными волнами, потом, наконец, первый прилив горя отступил назад, и Элен погрузилась в пучину усталого забытья.

Позднее в тот же день Дарси вернулся назад. Он был спокоен и очень ласков, словно не у него, а у нее погиб брат. Она смотрела, как он стоит у окна, отодвинув занавески, чтобы можно было хорошенько разглядеть позолоченный солнцем фасад Крайст-Черч. Ослепительно-ясный день резко контрастировал с тем мраком, который был у них в душе. Занавески целый день были задернуты, в комнате стояла духота.

Они говорили очень мало. Элен даже казалось, что она не знает этого нового Дарси, бледного от потрясения, однако уже совсем не застенчивого. Заботы по устройству… ну, всего, что полагается в подобных случаях – Элен избегала страшного слова «похороны» – похоже, целиком легла на его плечи, и он достойно с этим справлялся.

Дарси сказал Элен, что еще будет произведено вскрытие тела и проведен опрос свидетелей, но он уже поговорил с коронером, и уверен, что они напишут в графе «причина смерти» – «несчастный случай». Похороны решено было не откладывать.

– Отпевание будет в церкви Мера, – сказал Дарси. – Как ты думаешь, многие из друзей Оливера захотят прийти?

– Я думаю, все, – ответила Элен.

«Мы все любили его, – вновь мелькнула у нее мысль, – каждый по-своему».

– Дарси, – отважилась спросить она, – а как твои родители?

Она позабыла про свою антипатию к лорду и леди Монткалм – настолько ей было их жалко.

– Они убиты горем. Особенно моя мать.

Элен прекрасно это понимала. Обожаемый, загадочный, своенравный Оливер, запечатленный на множестве фотографий, вставленных в серебряные рамки, покинул их. А ведь он был кумиром для родителей, несмотря на все свои недостатки. Элен посмотрела на неприметное лицо Дарси, который всегда предпочитал держаться в тени, и вспомнила, как часто ее злило то, что его родители так холодно к нему относятся.

Теперь, когда разыгралась эта трагедия, Дарси показал, что он тоже чего-то стоит. К симпатии, которую Элен всегда испытывала к нему, прибавилось еще и уважение.

Дарси подошел к Элен и, сев рядом, крепко сжал ее пальцы.

– Я его плохо знал, – с грустью сказал он. – Мы никогда не понимали друг друга. Но недавно, совсем недавно я почувствовал, что мы полюбили друг друга. Как обычно бывает между братьями, – в его улыбке сквозили тоска и желание поделиться своими переживаниями. Дарси хотел, чтобы Элен поговорила с ним об Оливере. – Пожалуй, ты знала его гораздо лучше, чем я.

– Пожалуй, – Элен не могла говорить на эту тему, не упоминая про то, что могло сегодня его ранить.

Они снова погрузились в молчание. Дарси, надежный Дарси, был так близко, но Элен никогда еще не ощущала такого неизбывного одиночества.

«Как же мы все одиноки! – подумала она. – И насколько непрочны самые, казалось бы, крепкие узы!»

Голова у нее шла кругом, Дарси вдруг стал совершеннейшим незнакомцем, а ее огромная любовь к Тому на поверку оказалась миражом… Хотя нет… Это неправда! Она любит Тома всей душой. И все же она отвергла его ради того, чтобы сидеть теперь рядом с Дарси, ибо она считает, что так надо.

Надо?

По иронии судьбы, Дарси оказался сильнее всех. Элен чувствовала, что в результате разыгравшейся трагедии она больше ни на что не способна, кроме как причинять окружающим боль. А что произошло с Томом? Элен с тоской вспомнила о нем и поняла, что сейчас уйти к нему невозможно. Может быть, он вернется сам? Даст ей еще один шанс? Вдруг у нее осталась еще какая-нибудь возможность, не только возможность сидеть тут, рядом с совершенно незнакомым человеком, по имени Дарси, и сравнивать его с Томом? Бесконечная череда невольных сравнений мелькала в ее голове. Взять хотя бы руку, державшую сейчас ее пальцы… Она такая тяжелая и грубая по сравнению с выразительными руками Тома, с его подвижными пальцами…

«Прекрати! – приказала себе Элен. – О, прекрати!»

Дарси смотрел на нее со все возрастающей решимостью.

– Хочешь я отвезу тебя куда-нибудь поесть?

– Вряд ли мне сейчас кусок полезет в горло, – безжизненно откликнулась Элен.

Дарси с душераздирающей нежностью положил руку Элен на колено ей.

– Тогда я поеду назад в Монткалм, – сказал он. – Мне надо немножко побыть с мамой.

Элен кивнула, опять отгоняя подступившие к глазам слезы. А то вдруг Дарси заметит их и останется? Ей гораздо легче, когда она одна…

Может быть, Том это понимал?

Он ни разу не пришел, хотя Элен ждала его, задыхаясь от духоты, каждый день перед похоронами. В Фоллиз-Хаусе был такой спертый воздух, что было почти нечем дышать. Элен и Хлоя ни с кем, кроме Дарси, не виделись. Если Пэнси и горевала, то горевала одна и где-то вне дома, поскольку комната ее всегда была заперта, и в ней не горел свет. Одиночество сблизило Элен и Хлою, они так подружились, что у них уже не было секретов друг от друга.

– Ты ведь не хочешь выходить за него замуж, правда? – спросила Хлоя Элен однажды в самом начале бессонной ночи. И скорее догадалась, чем увидела, что Элен кивнула. – Это из-за Тома, да?

– Неужели это так видно? – пробормотала Элен. Она сидела, уткнувшись лицом в поднятые колени. – Дарси не должен узнать… Ни в коем случае не должен!

– Ах, Элен! А ты уверена, что он не знает?

«Я была уверена, – подумала Элен. – Но теперь я уже ничего не знаю…»

Их охватила печаль при мысли о том, что все когда-нибудь подходит к концу. Элен принялась упаковывать вещи. Книги снова отправились в картонные коробки, которые когда-то Оливер помог ей поднять по лестнице. Одежда вернулась в старенькие чемоданы. Маленькая комната с белыми стенами вновь опустела и приняла нежилой вид, но картина, подаренная Томом, пока еще висела над камином. Элен надеялась, что, может быть, ей еще удастся вдохнуть свежий соленый воздух.

Ощущение, будто ее несет куда-то по течению, усугубилось тем, что теперь Элен даже не имела понятия, куда ей следует отправиться из Оксфорда. Она могла вернуться к маме и попытаться найти там работу. Или, если Дарси захочет видеть ее в Мере, она поедет туда. Она пообещала ему и была намерена сдержать свое обещание. Однако общаясь, они с Дарси так усердно проявляли заботу друг о друге, что в их отношениях появилась некая официальность. И никто из них не заговаривал о совместной жизни в Мере.

Хлоя тоже упаковывала свои вещи. Осенью она собиралась вернуться в Оксфорд, но хотела поселиться в каком-нибудь другом месте. Слишком много всего случилось в Фоллиз-Хаусе.

– У меня в Лондоне собственная квартира, – сказала она Элен. – Приезжай, поживешь у меня, пока у тебя все не решится. Я буду очень рада, если ты приедешь.

Хлоя собиралась вновь вернуться на договорную работу, но похоже, Лондон стал уже частью ее забытого прошлого. И общество Элен было для нее тем более ценно, что помогло бы ей обрести связь с реальностью.

Элен поблагодарила подругу, но не сказала, что непременно приедет. Она отчаянно цеплялась за Оксфорд, ибо Том все еще был там.

И вот настал день похорон.

Утром Пэнси снова возникла из небытия. Она приехала с Хоббсом, который оставил на мосту белый «роллс-ройс» Мейсфилда.

Когда Хлоя и Элен заглянули к ней, она запихивала в чемоданы свои пожитки, а Хоббс выуживал упакованные чемоданы из хаоса, который царил в комнате Пэнси.

Пэнси оторвалась от работы и улыбнулась девушкам. На ней было простое серое платье, она заметно похудела, в очаровательном личике появилась некоторая взрослость. Это ей шло. Они по очереди обнялись, и без слов было понятно, что эта встреча не повод для веселья.

– Сегодня похороны, – сказали девушки Пэнси.

– Я знаю. Поэтому я сюда и приехала. Можно я поеду с вами? Я, конечно, могла бы попросить Хоббса, чтобы он меня отвез, но… – Пэнси жестом дала понять, что машина слишком показушная, и в этом на мгновение вновь промелькнула прежняя, веселая, не признающая никаких авторитетов девчонка.

– Хорошо, поедем все вместе, – тихо проговорила Хлоя.

Они инстинктивно попытались перевести разговор – если уж не мысли, так хотя бы разговор! – в другое русло, чтобы отвлечься от печальной обязанности, которую им предстояло выполнить сегодня днем.

– Где ты пропадала? – спросила Хлоя.

– В Лондоне. В основном сидела одна. Знаете, я много думала об Оливере…

Пэнси действительно горевала о нем, горевала по-своему, и отчасти это выражалось в том, что она делала это в одиночестве, по секрету от всех остальных. Элен, как уже не раз бывало, задумалась о том, что Пэнси похожа на айсберг… интересно, насколько большая его часть скрыта под водой?

А Пэнси беспечно продолжала:

– Еще я поработала со Скотом. Мы с ним прочитали сценарий «Молл Фландерс».

Она вдруг раскраснелась от воодушевления, что было на нее совсем непохоже.

– Он блестящий режиссер! Я так горда, что он пригласил меня поработать с ним! Нет, тут дело не в том, что я буду сниматься в кино, и не где-нибудь, а в Голливуде! Я горжусь тем, что буду работать со Скотом. И знаете, чем я горжусь больше всего? Тем, что я добилась этого сама, а не потому что Мейсфилд проталкивал меня или требовал услуги за услугу. Нет, я сама, сама всего добилась! Что вы на это скажете?

Они улыбнулись.

– Я думаю, ты добьешься головокружительного успеха, станешь ужасно знаменитой и больше не захочешь иметь ничего общего ни со мной, ни с Элен.

– О нет! – Пэнси сразу посерьезнела. Она обхватила подруг за плечи. – Я никогда не забуду этот год. И то, как, несмотря на все мои выходки, наша дружба уцелела. Что бы потом ни случилось, я всегда буду считать вас своими лучшими подругами.

Для Пэнси это был очень длинный, серьезный монолог, и они ей поверили.

Ее слова всколыхнули мутные потоки памяти, и они снова увидели перед собой Оливера.

Когда пришла пора собираться, они оделись, в темных траурных платьях дома было невыносимо жарко.

Девушки пошли вниз по пологой лестнице, и вдруг навстречу им вышла Роза. Они давно ее не видели, потому что она закрылась в своей комнате и предавалась отчаянию. Теперь они были потрясены ее ужасным видом. Широкое лицо было в багровых пятнах, маленьких глазок почти не было заметно. Спутанные волосы вылезали клоками, на черепе серели проплешины. Роза надела тяжелый черный плащ и молча смотрела на девушек, которые приближались к ней по ступенькам.

Хлоя тронула ее за локоть.

– Вы не хотите поехать с нами? – спросила она.

Роза покачала головой. В ее ответе промелькнула злоба, которая служила ей средством самозащиты.

– Нет, я поеду с Джерри. Мы ведь родственники Оливера и поедем на приличной машине. Плевать нам на то, что нас предпочитают не замечать!

Элен удивилась: как это Дарси не распорядился прислать за ними машину и отвезти на похороны? И потом вряд ли Джерри способен сейчас управлять автомобилем. Он целую неделю пил, не просыхая.

Однако выйдя на улицу, где так некстати светило солнце, они увидели, что у моста стоит большой черный автомобиль, в котором сидит водитель, одетый во все черное. Джерри стоял, слегка прислонившись к машине. Поравнявшись с ним, они увидели, что он практически трезв. Его черный костюм был ему тесноват, да и скроен по моде десятилетней давности, но безукоризненно чист и отутюжен. Он кивнул каждой девушке в отдельности, и они увидели, что он рыдает.