Текст книги "Мафия против закона"

Автор книги: Розарио Минна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Во-вторых, подчинение закону омерта́ со стороны мафиози весьма относительно. Вот уже сто лет, как мафии посвящаются многочисленные исследования. В большинстве случаев их авторы черпают сведения исключительно из материалов судебных процессов, а кто говорит на судебных процессах о мафии, как не сами мафиози? Начиная с самого становления мафии, полиция борется против нее, пользуясь как источником информации теми мафиози, которые являются в полицию и сообщают о том, что происходит в мафии. Эти «конфиденциальные источники» часто становятся и источниками достоверной информации, то есть информации, полученной от мафиози, которые на протяжении многих лет говорят правду о мафии и, следовательно, заслуживают доверия. Иногда на основе мифа о законе омерта́ мафия создавала свои тактические шедевры.

В заключение нужно подчеркнуть, что омерта́, понимаемая как молчание, – это способ утверждения реальных целей мафии: ее требования важнее родственных связей либо материальных интересов какой-то группы или отдельного человека.

Система наказаний, принятая в мафии, требует существования группы лиц, обладающих правом и возможностью выносить приговоры, то есть группы, которая держит в своих руках «высшую власть». Но для того, чтобы определить эту группу, у нас слишком мало данных.

Никто ни разу не исследовал эту сторону деятельности мафии, вернее, просто не расспрашивал о ней самих мафиози. Нет никаких сведений, исходящих из среды самой мафии, которые позволили бы понять, как осуществляется власть внутри этой организации.

Однако нельзя сказать, как утверждает писатель Леонардо Шаша, что мафиозо на людях всегда говорит, будто не знает, что такое мафия.

27 февраля 1974 года восьмидесятилетний патриарх Фрэнк Коппола (Трехпалый), последний представитель старой мафии, был допрошен «Антимафией». Во время допроса он внес Невероятную путаницу, смешав в одну кучу квестора Мангано, историю магнитофонных лент со стертыми записями, генерального прокурора Спаньюоло и несколько миллионов, которые Коппола передал лицу, имя которого он якобы забыл. Он собирался доказать «достоверность» своих слов и представил, по существу говоря, итальянскому парламенту, если принять во внимание состав этой Комиссии, хронику своей жизни, выраженную главным образом в его многочисленных судебных процессах, о которых он вспоминал с простодушной улыбкой, изображая полное незнание судебной терминологии. Коппола перечислил некоторые свои «предвыборные» визиты в Палермо в 1948 году, длившиеся намного дольше его обычных поездок на родину из Рима или его окрестностей, куда он перебрался на постоянное место жительства, и связал их, раскручивая карусель явного абсурда, с дружескими отношениями с некоторыми священнослужителями из различных приходов и своими торговыми операциями по импорту мяса («Италии ведь нужно мясо»). Коппола восхищался Америкой, страной «настоящей демократии», где он прожил до своего выдворения оттуда 24 года, а затем принялся рассказывать историю священника, возможно, своего родственника, который ввел его в дом министра, судя по чудовищному языку Копполы, кажется, министра внутренних дел, в чьем непосредственном подчинении находилась итальянская полиция. Председательствовавший на заседании комиссии сенатор неоднократно прерывал его, уточняя детали и требуя пояснений, на что Коппола отвечал целым потоком отрывочных фраз, переведенных с сицилийского диалекта в его самом непонятном варианте. Коппола защищал «стариков», «депортированных» из Сицилии на Север Италии на обязательное поселение, где они, оказавшись в бедственном положении, «вынуждены» были совершать преступления. Затем Коппола вдруг занервничал и стал грубо нападать на «Антимафию»: «Давайте не будем делать так, чтобы через десять лет работы Комиссии стали писать книги, в которых говорилось бы: “Наконец-то „Антимафия“ сделала то, сделала это и это, а Фрэнк Коппола между тем умер в тюрьме”». Коппола не таился, он загонял кинжал по самую рукоятку: «Начинайте с меня, охотьтесь за моей головой, если это справедливо, но только справедливо!»; «Если я виновен, дайте мне 16, 20 лет тюрьмы», «Но тут есть и несправедливость, когда правосудие (то есть судьи) злоупотребляет властью»; «Но почему бы нам не назвать ее ассоциацией Святой Варвары вместо того, чтобы звать ассоциацией 114?»[13]13
  С февраля по июль 1974 года в Палермо шел крупный процесс над 114 мафиози, в том числе и над Ф. Копполой. – Прим. перев.


[Закрыть]; «Так давайте поищем доказательства этих преступлений, хорошенько просеем их и посмотрим, замешан ли я в этом деле». Но особая ловкость Копполы состояла в том, что он потребовал от «Антимафии» стать «его» зрителем: «Я прошу прощения, если я кричу таким образом. Не воспринимайте это плохо…», потому что «все люди одинаковы»…

Вот это и есть мафия.

Дело в том, что мафия постоянно говорит о себе в присутствии зрителей. Однако люди, не причастные к мафии, возможно, из-за гипертрофированного отношения сицилийца к своему «я», слишком много внимания уделяют отдельному мафиозо и рассматривают прежде всего деятельность и «подвиги» того или иного главаря. На самом же деле, и об этом уже говорилось ранее, мафия существует только потому, что она является сплоченной группой многих.

Единственным местом, где мафиози публично говорят о мафии, становятся судебные процессы, превращающиеся в трибуну, которую мафия использует для того, чтобы заявить о себе.

Чтобы установить, существуют ли и как действуют группы мафиози, сосредоточившие в своих руках власть внутри этой организации, необходимо выяснить, насколько можно верить тому, о чем говорится на итальянских судебных процессах. Однако здесь огромным, почти непреодолимым препятствием является перевод на итальянский язык того малопонятного сицилийского диалекта, которым пользуются почти все мафиози. Они никогда не говорят, что такое мафия, и поступают так (впрочем, никогда не отрекаясь от мафии, о которой плохо никогда не отзываются) потому, что тот, кто первым заявит о своей причастности к ней, немедленно получит как минимум три года тюрьмы. Мафиози прекрасно знают уголовный процесс Италии и могут говорить часами, чтобы показать, что они умеют противостоять заданным вопросам. Но на процессе можно получить лишь общее представление о положении людей, облеченных властью в мафии.

Итальянские следователи и полиция никогда не считали мафию огромным спрутом с единым мозговым и организационным центром, к чему склонны американцы, которые постоянно говорят об американском профсоюзе организованной преступности и связывают мафию с одним из проявлений американского образа жизни.

Итальянские процессы против мафии дают достаточно определенное представление о ее внутренней структуре.

Все начинается с коски.

Коски, подобно патриархальной семье, из которой они берут свое начало, всегда авторитарны. Коска – единственная структура, которая обладает полной властью над отдельным, входящим в нее мафиозо. Только она определяет виновность отдельного мафиозо, устанавливает степень его ответственности и выносит ему приговор. У каждой коски своя четко ограниченная территория, пределы которой нельзя нарушить по собственной воле. Значение и вес каждой коски зависят от размеров и богатства подвластной ей территории. Между различными косками устанавливаются многообразные отношения: дружеские связи, общие дела, взаимопомощь, проявляющаяся иногда в форме совместной обороны против репрессивных государственных органов; кровные связи, устанавливающиеся через бракосочетания, родство и кумовство. В основе отношений между различными косками лежит уважение, но могут возникать и трения, разногласия и ссоры. Война между косками – это не естественный путь разрешения конфликтов: убийства, вызывающие в обществе большое волнение, составляют лишь 10 % всей преступной деятельности мафии. Разрешение противоречий между косками, как правило, происходит путем переговоров. Если соглашение между ними не достигнуто, за помощью обращаются к беспристрастному судье. Этот судья выбирается из самых влиятельных главарей наиболее богатых, сильных и известных косок. Обычно он избирается в случае особо ожесточенных ссор. Однако право вершить чужие судьбы, время от времени предоставляемое какому-нибудь крупному главарю, не означает для него профессионального занятия и, следовательно, стабильности функций. Постоянные отношения между косками, рассеянными по территории всей страны, в свою очередь разделенной на округа, где правят различные коски, требуют периодически вновь и вновь создавать «примирительные комиссии» на различных встречах или конгрессах представителей и главарей отдельных косок. Это может происходить на провинциальном, областном или даже национальном или международном уровнях. Как и решения отдельного суда мафиози, решения собрания касаются только тех, кто требовал его проведения. Но мафиозо может отказаться исполнить решение, вынесенное по его делу. Приведение приговора в исполнение зависит от его восприятия заинтересованными сторонами или от того, с какой быстротой происходит его исполнение со стороны выигравшего процесс. Тот, кто стрелял первым, побеждает, потому что на деле доказывает, что он является более сильным. Суд совсем не обязательно должен заканчиваться вынесением обвинительного приговора. Он может предложить спорящим сторонам пойти на мировую, предложить свободную территорию, новый вид деятельности и т. д. Но всегда остается неизменным принцип, согласно которому ничто не может ограничивать свободу решений, принимаемых отдельной коской или отдельным мафиозо.

Такова структура мафии, управляемой сегодня «комиссией» под «председательством» «дона» Тано Бадаламенти, как об этом сообщалось в донесении, подписанном совместно карабинерами и палермской квестурой 6 июня 1971 года. По утверждению полиции, эти сведения исходили из «достоверного источника», или, если пользоваться полицейским жаргоном, получены от человека, который значительно отличается от «конфиденциального источника», являющегося просто-напросто заурядным доносчиком. Согласно другим источникам, эта «комиссия» называется «теневым трибуналом», и, возможно, ее название отражает саркастическое отношение мафии к парламентской Комиссии по борьбе с мафией («Антимафии»), деятельность которой тем не менее в 1971 году представляла для мафии большую опасность.

При описании внутренней структуры мафии на итальянских судебных процессах начисто затушевывается любая связь между мафией и политической властью той общественной среды, в которой мафия действует. А это очень серьезный пробел.

Несмотря на некоторые ошибки и неточности, информация о структуре власти в этой преступной организации, всплывающая на судебных процессах, имеет и свою ценность: нам вновь напоминают об архаических обрядах и дедовских обычаях, как, например, «верности слову», которой отмечена каждая минута в жизни мафии, или таких отголосках публичного права средневекового общества (когда существовала выражавшаяся в особых обрядах персональная покорность вождю, чья власть прерывалась лишь с его смертью), которые, возможно, еще и сейчас проявляются в некоторых народных обычаях.

Существует документ, составленный недавно и имеющий отношение исключительно к сельской мафии, то есть к старой мафии, заслуживающий того, чтобы внимательно с ним ознакомиться. «29 марта 1974 года Витале Леонардо, он же Франческо Паоло, подозреваемый в совершении похищения человека с целью выкупа, а именно Кассина Лучиано, явился в отделение местной мобильной полиции и сделал добровольное признание, касающееся некоторых громких уголовных преступлений, совершенных в Палермо с 1960 по 1973 год». Витале обвинил себя и еще несколько других мафиози, среди которых был и его дядя, в совершении четырех убийств, трех покушений на убийство, а также в большом числе вымогательств, истреблении имущества, поджогах и т. д. В частности, выяснилось, что убийства были совершены 15 октября 1960 года (тогда Витале было 19 лет), 12 марта 1969 года, 17 января 1971 года и 26 января 1972 года, то есть все они произошли задолго до того, как Витале решил заговорить. Одно из них было даже зафиксировано за 14 лет до явки Витале с повинной. Проводившие экспертизу врачи утверждали, что Леонардо Витале был шизоидным типом, но что сделанные им заявления заслуживают доверия. Существовало предположение, что именно прогрессирование болезни толкнуло его на признание. Витале с мельчайшими подробностями рассказал обстоятельства убийства, а затем объяснил мотивы преступлений: первая жертва была убита в наказание, потому что дядя Витале обвинил того человека в том, что он доносчик, за что и получил от него публичную пощечину; вторая жертва купила право на «аренду, не спросив разрешения», и Витале, девятнадцатилетнему юноше, было поручено убрать этого человека и таким образом стать полноправным членом мафии; третья поплатилась за то, что занималась кражами у мафиози, четвертой оказался сын строительного подрядчика, оказавший сопротивление своим похитителям, и мафиози решили убить его, чтобы не быть опознанными потерпевшим. «Но, как заявил Витале, “он сам искал смерти”», а убийцы, напротив, испытывали угрызения совести и сожаление. Полиция и прокурор поверили Витале, так как описание мельчайших деталей убийств, о которых рассказывали невольные свидетели преступлений, и предметов, найденных на месте убийства, целиком совпадало с тем, о чем годы спустя сообщил Витале. Он признавался и в таких преступлениях, как вымогательства, о которых никто никогда не заявлял в полицию, о покушениях на убийство, совершенных против мафиози из других семей. Однако эти заявления прокурор не стал расследовать, потому что жертвы, и в особенности мафиози, которые подвергались опасности, отрицали решительно все, и не нашлось никаких объективных данных, которые могли бы опровергнуть их утверждения.

В своих показаниях Леонардо Витале сообщил весьма интересные факты, важные для понимания феномена мафии: «…вышло так, что собрались я, Кало́, Куччо, Ансельмо, Д’Алессандро, Спина и, кажется, Гамбино Пиппо из Сан-Лоренцо, а также Сальваторе Рейна, который исполнял обязанности судьи в том смысле, что выслушав всех нас, решил, что земля должна была принадлежать семье мафиози из Ноче (один из районов в зоне Палермо, контролируемых мафией). Я даже помню, как он сказал, что не хотел бы, чтобы досаждали семье из Ноче, потому что она дорога его сердцу…»

«Перед собранием стояла лишь одна цель – установить, какой из двух семей, Ноче или Альтарелло (коска, членом которой называл себя Витале), следует осуществлять контроль за земельными участками под Кампофранко…» Через несколько дней, по совету другого участника сходки, Витале отправился из Палермо в Линозу к дяде Джован Баггисте, чтобы узнать его мнение о вынесенном решении. Дядя ответил, «что это несправедливо… что мы не отведаем денег за посредничество, которые должен отстегнуть Пило».

И начинает казаться, что отнюдь не отсутствие уважения со стороны общества «превращает человека в мафиозо». Наоборот, не входящие в мафию люди, когда они с почтением и послушанием обращаются к какому-нибудь мафиозо, способствуют «естественному» укреплению мафиозной семьи, потому что «порядочным человеком», каким его вынуждены считать окружающие, каждый мафиозо стал до этого, в лоне своей семьи.

IV. Мафия после 1950 года. Сыновья и внуки

В послевоенные годы представители христианско-демократической партии на Сицилии решительно отрицали обвинения в том, что они способствовали росту мафии. Тем не менее эти обвинения все же справедливы, если и не для всей партии в целом, то для значительной ее части. Действительно, по сравнению с 1950 годом, когда ХДП, получив в ходе различных выборов более 40 % голосов, приобрела на Сицилии значительный вес, являясь до 1982 года основной правящей партией, мафия разрослась там до невиданных размеров.

Одним из свидетельств того, как происходило сближение между мафией и христианско-демократической партией, является реакция Джованни Джойя, политического деятеля, долгие годы обладавшего на острове большой властью (впоследствии он стал министром), на публикацию специалиста по вопросам мафии Панталеоне. В своих исследованиях, вышедших в 1969 году в издательстве «Эйнауди», Панталеоне представил его как человека, сочувствующего мафии. Джойя подал на автора и издателя в суд за клевету. Процесс по этому делу состоялся в Турине[14]14
  Процесс закончился 20 декабря 1976 года приговором, вынесенным II уголовным отделением туринского суда. Сейчас этот приговор опубликован в приложении к пятому (1978 г.) изданию книги М. Панталеоне «Мафия и политика», впервые вышедшей в 1962 году. Из него мы можем узнать об отношениях, существовавших между Джойей и Сакко. Приговор является окончательным, так как никто его не опротестовал. Туринский суд признал Панталеоне виновным в клевете на некоего Руизи Гаспаре Кузенца. Однако в клевете на Джойю суд признал Панталеоне невиновным.


[Закрыть]. На суде сам Джойя признал, что в 1957 году он пытался оказать давление, будучи секретарем сицилийского отделения партии, на Ванни Сакко, с тем чтобы тот не мешал проведению в области политической линии ХДП.

Но кто же этот Ванни Сакко? Джойя знал его, поскольку об этом неоднократно упоминалось в печати, «как главу семейства мафии в районе» Кампореале. Именно Сакко разъяснил суду, как он и Джойя оказались связанными друг с другом: «Я перешел из либеральной партии в ХДП, потому что Джойя помог устроиться моему внуку Калоджеро Никосия на работу в Сицилийский банк».

Таким образом, в отношениях между главарем мафии Ванни Сакко и политическим лидером Джованни Джойя на первый план выходят чисто личные связи. Джойя, не имевший с мафией ничего общего, так как в противном случае его отношения с Сакко рассматривались бы судьями совсем в другом свете, представлял собой тип преуспевающего члена демохристианской партии 50-х годов, характерный не только для Сицилии.

В те годы в ХДП разгорелись идеологические споры, связанные с различиями в политической линии старых народных католиков и молодых католиков-демохристиан. В конечнбм итоге, когда в 1954 году ушел из жизни Де Гаспери, руководивший христианско-демократической партией с 1944 года, перевес оказался на стороне молодых. В Риме руководство перешло к Аминторе Фанфани, олицетворявшему собой новый курс. Любопытно, что видный политолог Галли приписывает сицилийцу Бернардо Маттарелле, человеку, который, как мы увидим, подозревается в связях с мафией, роль первооткрывателя и покровителя Фанфани-политика в далеком 1946 году[15]15
  Галли Дж. История ХДП. Бари, «Латерца», 1978, с. 651, примечание.


[Закрыть]. Таким образом, после 1950 года в связи с изменением ситуации в Риме в рядах ХДП в Сицилии «началась перетасовка карт и появились новые руководители»[16]16
  Баджет-Боццо Дж. Христианская партия и сдвиг влево: ХДП Фанфани и Моро (1954–1962), Флоренция, «Валлекки», 1977, с. 150.


[Закрыть].

Под нажимом Фанфани демохристиане Сицилии договорились между собой и наладили стабильное руководство партией и управление островом, хотя для этого им понадобилось несколько лет. Руководящим органам области приходилось в те дни нелегко, поскольку депутаты областного собрания, которым его статут гарантировал право тайного голосования, допустили огромное число «промахов», проголосовав против директив партии[17]17
  Токко М. Дж. Черная книга Сицилии. Милан, «Сугар», 1972, с. 183–208.


[Закрыть]. Тем не менее они пришли к выводу о том, что «учебные центры» и «курсы переподготовки» могут служить средством временной изоляции «неудобных депутатов». Между тем и старым, и молодым членам ХДП было ясно, что в Сицилии идет осуществление крупномасштабных экономических планов, в реализацию которых вкладывались через новейшие экономические учреждения сотни миллиардов лир.

Результаты борьбы за власть в Сицилии зависели и от того, что происходило в Риме. Местные руководители демохристиан предпринимали шаги, аналогичные тем, которые делались национальным руководством партии, пытавшимся отделаться от Фанфани. Лоджа, Алесси, Рестиво, Джойя, Лима, Маттарелла, стремившиеся после 1950 года к руководству сицилийским отделением ХДП, держались на стороне Фанфани, Пеллы, Пиччони, Гонеллы, Стурцо, Шельбы, но в то же время кое-кто из них примкнул к оппозиционным по отношению к Фанфани фракциям, что явилось своего рода «Готой» для лидеров Сицилийской христианско-демократической партии. Деятельность «Софис», «Ирфис» и других государственных учреждений Сицилии тесно переплеталась с деятельностью таких крупных частных экономических фирм, как «Монтекатини» Фаины, «Италчементи» Пезенти, а также с такими мощными национальными объединениями, как «Эни» Маттеи.

Однако верно и то, что, поскольку Сицилия всегда являлась одним из самых крупных регионов по числу избирателей, местные партийные руководители оказывали определяющее влияние на распределение голосов демохристиан в национальном масштабе.

Именно при их непосредственном участии в конце 1958 – начале 1959 года христианские демократы отстранили Фанфани от руководства партией и лишили поста премьер-министра, в то же время в Палермо потерпели полное фиаско официальные предложения сторонников Фанфани по ХДП. На руководящий пост в области, при поддержке оппозиционных партий – коммунистов, социалистов и социального движения – был избран член христианско-демократической партии Сильвио Милаццо, представитель «еретического» крыла этой партии.

Однако в Сицилии 50-х годов большое влияние на структуру власти и на выбор политических целей оказывали некоторые деятели и силы, которые до этого времени были довольно далеки от ХДП.

Первоначально христианский демократ Рестиво имел на своей стороне 7 голосов депутатов области, сначала входивших в правые партии, а затем ставших независимыми, а затем ряд политических деятелей от правых партий, таких, как Ди Фреско, Аркуди, Черами, Джиганти, Гуттадауро, Перголицци[18]18
  Док. XXШ, № 2, с. 577; Доклад меньшинства, приложенный к заключительному докладу (большинства) Комиссии по расследованию преступлений мафии («Антимафия»).


[Закрыть], сами вступили в ХДП.

Мафиози внимательно наблюдали за происходящим. Бонтаде, Николетти, Торретта, Ла Барбера, Греко, Гамбино, Витале (некоторые из них уже имели тесные контакты с Колдиретти[19]19
  Кольтиватори диретти – католическая организация, объединяющая в Италии мелких и средних землевладельцев. – Прим. перев.


[Закрыть]) один за другим отдают свои голоса демохристианам[20]20
  Там же.


[Закрыть].

Неудивительно, что сторонник Фанфани Джованни Джойя, связанный с мафиозо Ванни Сакко, изо всех сил пытался остаться на плаву в борьбе за власть в партии.

Известные нам факты доказывают, что Джойя не единственный, кто действовал подобным образом. Стоило бы принять во внимание и те подозрения в связях с мафией, в которых обвиняли Бернардо Маттареллу, игравшего с 1943 по 1970 год немаловажную роль в ХДП, руководстве Сицилией и правительстве Италии[21]21
  Джорджио Галли писал, что в послевоенном руководстве ХДП «мафия была представлена» Бернардо Маттареллой (цит. соч., с. 73).


[Закрыть]. И если верно, что после 1950 года правые и мафиози открыто вступали в ХДП, то следовало бы выяснить, что связывало их со сформировавшимся в тот период большинством партии.

Составив, таким образом, представление о правлении демохристиан на Сицилии начиная с 1950 года, мы могли бы задать себе бесконечное множество вопросов. Как вели себя в то время, а также ранее либералы и монархисты по отношению к мафии, первыми получившие после 1943 года голоса мафиози? Как расценивать деятельность представителей республиканской и других партий, замешанных в связях с мафиози? Верно ли, и насколько верно, что либералы, монархисты, республиканцы и социал-демократы десятилетиями пытались добиться совместно с ХДП законодательного большинства, с тем чтобы управлять Сицилией?

Больше никакими официальными сведениями об отношениях между мафией и сицилийскими властями мы не располагаем: Парламентская комиссия по расследованию преступлений мафии решила (см. главу V) не обнародовать документы, содержащие имена и перечень сделок политических деятелей с мафиози. В огромном числе выводов и предположений (впрочем, не всегда лишенных оснований) имеется немало и неоспоримых фактов, касающихся мафии, которые мы узнали из процесса в Турине, где главным обвиняемым был Джойя.

История с Джойей и его встреча с мафиозо Ванни Сакко является отражением событий, имеющих более общий характер. С появлением на сицилийской политической сцене поколения Джойи и ему подобных, непосредственно за которым следует и поколение таких людей, как Лима и Чанчимино, с нее исчезает «желтая перчатка», традиционный до того времени персонаж. Им всегда являлся либо крупный и состоятельный предприниматель, либо видный, имеющий частную практику специалист (врач или, что бывало гораздо чаще, адвокат), решивший заняться политикой, чтобы достичь личной власти.

Что же касается Джойи, Чанчимино, Лимы и их приспешников, то у них есть только одна профессия – политика, и вне ее, если говорить о том, какое положение они занимают или могут занимать, эти люди не имеют никакого веса. Таким образом, именно с профессиональными политиками, или, точнее, с политиками-профессионалами, будут после 1950 года иметь дело мафиози[22]22
  О профессионализме в политике см. работы, цитируемые С. Дж. Тарроу в кн. «Коммунистическая партия и крестьяне юга Италии», Турин, «Эйнауди», 1972, с. 270–318.


[Закрыть].

Джойя, чтобы заручиться расположением Ванни Сакко, а также чтобы иметь доступ к банку, поскольку бесполезно иметь дело с мафией, если ты не имеешь достаточной суммы для оплаты ее услуг, пообещал Сакко устроить его внука в Сицилийский банк. История сицилийских государственных учреждений после их возникновения в начале 50-х годов насчитывает множество судебных процессов, а также политических или административных расследований. Многое также можно почерпнуть и из сообщений, время от времени попадавших в печать и исчезавших с ее страниц.

По закону руководители всех сицилийских государственных учреждений назначались властями, а так как областью всегда управляли демохристиане, то никто из руководителей этих учреждений не мог игнорировать христианских демократов, более того, все они желали заручиться поддержкой тех, в чьих руках находились бразды правления этой партией.

Это – банальная и, если хотите, даже классическая история. Дело в том, что на работу в государственные учреждения принимают только тех, кто голосует за руководителей, имеющих власть в правящей партии. Так, например, с 1956 по 1961 год в Италии[23]23
  Романелли Ф. «Государственный аппарат, бюрократические слои и способ правления» в кн. «Современная Италия—1945–1975». Турин, «Эйнауди», 1978, с. 165.


[Закрыть] 33 % всех государственных служащих было принято на работу вне всякого конкурса. С 1956 по 1961 год Сицилийский банк принял на работу 2268 «случайных» служащих[24]24
  Токко М. Дж. Цит., с. 215.


[Закрыть], в то время как в целом по Сицилии[25]25
  Док. XXIII, № 2, с. 204; Заключительный доклад (большинства) Комиссии по расследованию преступлений мафии.


[Закрыть] с 1946 по 1963 год из 8887 служащих 8236, то есть почти 95 %, были приняты «непосредственно по приглашению». 73,23 % сицилийцев, принятых на работу с 1946 по 1963 год, были выходцами из областей, находящихся под контролем мафии и занимающих около 40 % территории острова. Точно нам не известно, как в те годы вели себя в отношении набора кадров различные коммуны, провинции, 95 государственных предприятий и учреждений области, 25 мелиоративных объединений, 15 объединений по борьбе с вредителями сельского хозяйства, однако составить себе мнение об этом мы можем, ознакомившись с материалами «Антимафии», где в докладе большинства указывается на «ощутимые размеры»[26]26
  Там же, с. 217.


[Закрыть] присутствия мафии среди служащих коммуны Палермо.

Кроме того, «Антимафия» приводит все в том же докладе большинства еще несколько неопровержимых фактов: ХДП «пользуется, в частности в западной Сицилии (находящейся под контролем мафии. – Прим. авт.), особенной поддержкой избирателей»; бо́льшая часть кандидатов, «получивших значительное, превышающее обычную норму большинство голосов», по существу, открыто признавали свою связь с мафиози, не стесняясь просить компетентные органы об особом отношении к ним.

В истории государственных сицилийских учреждений начиная с 1950 года фигурируют и более веские факты. Действительно, в период с 1947 по 1976 год, для которого характерна инфляция и распространение нищеты среди всего населения страны, государство предоставило только одной области Сицилия сумму, превышающую 1400 миллиардов лир. Другие средства, наверняка немалые, были получены областью, коммунами и провинциями острова от налогоплательщиков.

В то же время христианские демократы Сицилии научились у правительства страны, каким образом можно использовать такую огромную сумму денег. В 1956 году парламентом был утвержден закон, регламентирующий использование находящихся в распоряжении государственных учреждений средств, где говорилось об «экономности», с какой должны использоваться эти средства. Однако большинство демохристиан (выступивших инициаторами закона) совершенно забыли о необходимости определить полномочия правительства в отношении государственных учреждений, а также о том, чтобы установить, каким образом правительство должно контролировать расходование средств этими учреждениями. В результате все зависело лишь от личных отношений между политиком, наделенным властью назначать руководителей учреждения, и руководителем учреждения, назначенным на эту должность государственными властями по их собственному усмотрению.

В соответствии с национальной политической линией в Сицилии после 1950 года наметился разрыв между «политиками» и «администрацией», хотя и те и другие шли в параллельном направлении. В то же время между ними существовала связь, которую политики использовали в собственных интересах.

В послевоенной Сицилии миллиардные суммы государственных средств использовались властями в необычных условиях. В 1961 году 41 % населения области был занят в сельском хозяйстве, тогда как в целом по Италии число занятых в сельском хозяйстве не достигало 30 %. В то время как в стране работоспособное население составляло почти 39 %, в районах Сицилии, находящихся под контролем мафии (Палермо, Трапани, Агридженто, Кальтаниссетта), эта цифра не достигала и 30 %: в Палермо в 1961 году 20 % населения не имело работы[27]27
  Все статистические данные взяты нами из доклада «Антимафии».


[Закрыть].

В 1971 году число служащих управленческого аппарата на Сицилии достигло 35 % всего работоспособного населения (что на 10 % превышало средний национальный уровень). Около миллиона сицилийцев в период с 1960 по 1970 год эмигрировало в Северную Италию и Европу. Тем не менее в 1971 году в Палермо было 26 % безработных.

Джойя пообещал устроить в банк внука одного из главарей мафии Ванни Сакко тогда, когда он ощутил огромное несоответствие между своим стремлением к благосостоянию и относительно слабыми возможностями его достичь.

Несколько лет тому назад между антропологом Ломбарди Сатриани и историком Лучо Виллари[28]28
  Сатриани Л., Виллари Л. «Ндрангета – калабрийская мафия», под ред. А. Спиноза. Болонья, «Каппелли», 1978.


[Закрыть] состоялась дискуссия о роли мафии на Сицилии после 1950 года. По мнению первого, мафия является неотъемлемой частью породившего ее государства, другой же утверждал, что мафия внедрилась в государство, находящееся во власти коррупции.

Прежде всего зададимся вопросом, какова была численность мафии в 50-е годы? Точных цифр мы никогда не сможем узнать, поскольку государство никогда не имело достаточных возможностей и средств для расследования дел о преступлениях мафиози.

Таким образом, мы имеем минимум исходных данных.

С 1950 по 1970 год полиция и карабинеры потребовали от суда высылки в места обязательного проживания около 10 000 мафиози, однако цифра эта не отвечает реальному положению дел, так как органы правопорядка зачастую направляли в суд повторные, ранее не удовлетворенные требования, касающиеся одних и тех же лиц.

За тот же период из 20 000 заключенных, ежегодно оказывавшихся под стражей, число мафиози в среднем не должно было бы превышать 2000 в год, но и эта цифра неточна, так как многие из них ухитрялись, выйдя на свободу, чуть ли не на следующий день попасть снова в тюрьму.

Полиция и судебные органы сумели выявить в те годы не более 10 000 человек, несомненно являющихся членами мафии.