Текст книги "Виртуальность (СИ)"

Автор книги: Розалия Энтер Блюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

R.Blue

Виртуальность

Считать мир реальным – позиция, свойственная животным. Считать его пустым еще куда глупее.

Здравствуйте. Поднимите руку те, кто уверены в следующем дне.

Замечательно, а теперь те, кто уверены в сегодняшнем. Есть такие?

Речь идет о том, что нет никакой гарантии  что все вокруг реально  и что мы все с вами не являемся призраками. Нет никакой гарантии того, что вещи, которые мы трогаем каждый день – есть. Но если у вас есть такая гарантия,– то это прекрасно.

У моего героя есть такая гарантия, но у него от нас большое отличие. У него она ограниченная и с каждым днем она исчезает. Не знаю, боится ли кто-нибудь таких  вещей, или может считает их нецелесообразными, глупыми. Я уверенна,  что каждый когда-нибудь думал о том, что мир вокруг может обстоять совершенно иначе.

 Он высыпал в маленькую голубую кошачью миску немного рыбьего корма и налил молока. Включил печаточную машинку и комната наполнилась леденящими душу звуками. Он так сидел до трех ночи, или трех утра. Пока его организм не сказал ему мол хватит,чувак,сколько можно,как хочешь, а я вырубаюсь. Голова упала на машинку зажав две буквы,букву Л и Р. Снаружи послышался грохот,словно проезжающий мимо большой трамвай с говорящими в нем пассажирами.

'' Леди и джентльмены! Наш маршрут снова изменился, и теперь вместо конечной остановки аэропорта, мы направляемся в ад! Прошу не курить в салоне до высадки! ''

Тух-Тшух, Люди начали выходить. Они были разной национальности,разных приоритетов и целей в жизни. Абсолютно разные личности с разным мировоззрением. Остановка, двери салона открываются. В них вламывается красное пламя, и множество серых крыс. Они начинают грызть людей за ноги.  Те отталкивают зверей,но они наступают и наступают. Как тут Мил оказывается между выходом из салона и остановкой,и крысы,что сползались будто из всего чертовского мира наступают на него. Они откусывают ему кусками кожу, он слепнет, и не в силах сопротивляться. Один только крик «аааа!» и он встает с кровати. Господи! Давно мне не снилось этакое. Люси! Люси! Скорей, помоги! Девушка поднимается с кровати и начинает теребить руками лицо Мила. – Что случилось? Снова кошмар? Дорогой,дорогой...

Шторы медленно приподнимаются и опускаются под порывами сильного ветра за окном. Кажется, вот-вот окно закроется со звонким визгом, зажав шторы между стеклами. Кажется, вот вот птица залетит в дом и разобьет вазу, удачно разместившуюся на телевизоре. Главное чтобы не задела портреты на стенах, они такие настоящие. Мил умывается, и глядит со всей своей неуместностью в зеркало. Из черных, как уголь, локонов стекают капли воды, они ползут прямо по щекам, падая с подбородка в умывальник. «Ты не выглядишь побитым, Мил, но тебя побили.» Он вытирает свои глаза полотенцем. Попытка смыть мылом синяки провалилась.

 Мил шагает обратно в свою комнату, ложится на кровать, между обрывками неуклюжей части текста своей книги. Найт ласково обнимает его всем своим маленьким туловищем за шею, словно пушистая змея. И снова он берётся за рукопись. Громкий лай собак за окном вывел бы каждого из себя, но Мил едва слышит их. Низка удивительных обстоятельств, которые дали путь ужасающим неприятностям. Главный герой романа – неудачник по имени Джо Бгой. Его преследуют кошмарные видения, что стало последствием унижения в школьных годах. Его разыскивает полиция, за совершенные им попытки убийства, и многие из них удачны. Джо не видит реальности, все что успевает попадать ему в глаза, это страхи своей измученной души. Месть – как лучший способ спасти себя. Бегство – как вариант жить в спокойствии. Ему все ещё кажется что над ним нависли целая толпа его одноклассников, они стоят прямо на его головой, улыбаются и хихикают : Джо, сегодня снова разольешь молоко себе на штаны? Какой ты неудачник, Джо! Какой ты лузер, Джо! Мы бы помогли тебе, да ты сам себе помочь не можешь. Ну как можно помочь человеку, который едва держит молоко в руке? На протяжении всего романа Мил смеется над выдуманным персонажем, он берет из головы новые попытки самоубийства Джо, новых жертв Джо,  эмоции Джо которые не  вызовут у читателя ничего кроме смеха. Он словно впихнул в этого персонажа всех своих врагов, и словно играется над чувствами. К примеру, -был у Мила раньше друг. Дружили они на протяжении трех лет, как вдруг не с чего, не с сего, он говорит Милу мол все, Мил, ты извини, наша дружба кончена. Для него это был удар, он частенько вспоминает об этом, и когда он вспоминает, он начинает жутко смеяться, захлебываясь собственной слюной. ''Ты мой дорогой обидчик прошлого, теперь навсегда заключен в моей книге, и каждый твой шаг злорадно высмеян  '' И Милу всегда легчает.

Не люблю призраков прошлого, людей, которых ты навсегда забыл, а они появляются, внезапно, когда ты пьешь кофе у себя в кухне. Они стучат в твою дверь, захлёбываясь слюной, мучая израненные гланды воплем раненного ребенка. Они ходят за тобой тенью, они говорят тебе на ухо твои грустные воспоминания. Они заставляют тебя стыдиться самого себя. Милу всегда легчает когда он думает о жене, о её нежно-розовом шелковом платье, которое изящно обвивается вокруг тончайшей талии. Когда он видит её сверкающие интересом глаза, когда её ноги мило ласкают его ноги. – Ты плохо выглядишь сегодня. Хочешь покушать? – Нет, спасибо, милая. Пойди сюда. Он садится на диван, а Люси обнимает его за плечи. – Эти кошмары тебя совсем замучили, ты выглядишь побитым, Мил.

Шторы закрываются  после окончания пьесы, актеры выходят кланяться зрителям.

Один из них, легконогий бородатый парень лет 25 зацепляется за провод микрофона и падает за сцену. Другие улыбаются и принимают цветы. Восторг! Пьеса удалась, люди требуют экспромта!

Поднимается упавший, одевает на голову шляпу и говорит : Я устал быть мертвым! За те две минуты что я провалился в бездну неминуемого молчания, за те две ужасные минуты, когда я не видел и не слышал ничего, я действительно понял, что наше состояние в стране заставляет желать лучшего! Кто поднял меня, когда я стал на самую низшую ступень  своей жизни! Кто поднял меня когда все вы злорадно приветствовали комплименты в свою сторону!

Парень берет саблю и вонзает  себе в живот. -Кто подойдет ко мне сейчас, и скажет что этот спектакль стал чудовищным благодаря мне!

Кровь начинает хлестать на пол, зрители в шоковом состоянии.

Мил встает из кресла, и наконец начинает хлопать.

Его веселый нрав встречают люди своими обезумевшими взглядами, они переговариваются, кричат диковинные возгласы в его сторону. Один парень даже полез бы драться, если бы не толпа родственников, которые якобы защитили его от сумасшедшего психа. Сцена превращается в огромное поле боя как после войны. Солдаты бегут на помощь раненому товарищу. Их зеленая форма опрятно одета на их тонкие туловища. Лица их похожи на  лицо маленького ребенка, которого принуждают кушать суп. Они бегают вокруг парня, все зовут так называемого врача за подмогой, некоторые даже принесли ему попить. А зал зрителей остается залом зрителей, и что удивительно, большинство сидит дальше так, словно представление все ещё продолжается. Разумеется, люди склонны  жить в своем выдуманном мире, и каждый из них видит эту картину иначе. К примеру, –  старый военный видит все именно так, а еще, быть может, и представляет себя на месте скорой помощи. Как он героически вынимает пули из раненого, как все хлопают его по плечу, а старший адмирал клянется повысить его по званию. – Какая огромнейшая честь!  Не важен тот факт, что это его воображение играет с ним. Люди всегда живут в своей голове, а те, кто в ней не живет, не выдерживает суровых реалий жизни и погибает. Таким образом, могу затвердить один единственный факт – пока ты летаешь в облаках ничто не способно тебя сломить, или сломать, или разрушить, поменять, выгнуть, расколоть. Воткнуть ,в конце концов, тебе свою лживую и терпкую истину. Человеческая точка зрения имеет две формы существования – так, я верю в это, и ты станешь. Либо – моя вера непреклонна, но не обязует. Меня всегда относили к первой. Потому что так, я считаю, только может существовать человеческое мнение. Если ты не пытаешься перетащить на свою сторону других, то можешь ли ты быть уверенным в том, во что так страстно веришь? Добродетель и уважение здесь не при чем. Просто есть твоя истина, которая заслуживает быть выслушанной и понятой.

Упав на широкое кожаное кресло, закурив последнюю в пачке мальбороску, Мил осматривал бледно серые обои в комнате. На столе лежали книги покрытые пылью. Под столом валялись бумаги со счетами, с документациями на жилье. Ноги касались их ежеминутно, дергаясь словно в истерическом припадке. Губы шевелились и напевали мелодию. Дар, присущий немногим – это радоваться одиночеству, это создавать в одиночестве шумное веселье.

  После работы всегда хочется отдыхать одному, ведь после тесного и не малого, скажем, контакта с людьми, которых ты уже начинаешь не переносить, уж очень хочется просто помолчать. Ему вспоминаются моменты из детства. Когда все его друзья были простыми детьми. Не было никаких начальников, никакой ответственности, апатии, депрессии с жирной галочкой. Ходить по улицам было весело, и ты всегда улыбался. Сложно сейчас принудить себя к подобной счастливой гримасе. И люди по другому реагировали на тебя, и ты по другому реагировал на них. И мир по другому стоял. Кажется ещё на большой черепахе, не так ли?

И Мил застыл углубленным в свои мысли. Даже глаза едва моргали.

На мне тогда были синие мокасины, штаны с Микки Маусом, кофта, цвет которой, совершенно улетел из головы. Я бежал за своей подругой Лизой, она специально вела меня по лужам, чтобы я упал и загрязнился. Чтобы моя мама меня ругала, а её похвалила. А я ясно помню, как ловко я оббегал те грязные калюжки, как ловко мчался, словно снесенный самим ветром , по двору моего садика. А рядом играли мальчики в футбол. А девочки стояли и смеялись. Не с меня ли? Меня не волновало. Я бежал чтобы доказать Лизе, что она со временем выдохнется, и тогда то я и толкну её в грязюку. Так и случилось. Она остановилась, переводя дыхание. А я догнав её, толкнул, что есть силы. Она упала и начала плакать. Весь люд садика посмотрел на меня как на дьявола. А я смеялся, как я смеялся! Лиза сейчас уже замужем, у неё два ребенка, такие же блондинистые, какой раньше была сама. Но я точно знаю, как ненавидит она меня за тот поступок, хотя это было много много лет тому назад. Мил тяжело вздохнул, воспоминания ранят его душу. И почему ему все время казалось что раньше происходящее с ним было какой-то выдумкой? И его раньше тоже не было. И Помнить себя раньше означало лишь одно : забывать сегодня. Выходной был весел, сначала он придавался терзаниям своего сердца о прошлом времени, затем он танцевал под старый проигрыватель. Затем он готовил себе сандвичи с помидорами. Затем книжка закрылась на самом интересном месте.

– Если бы ты скажем, хоть иногда опоздал, ты бы огорчился?

– Этого никогда не будет, не льсти так лукаво.

– Где здесь ты разглядел лесть?

– В том что ты думаешь что знаешь меня, и хочешь мне польстить своими знаниями. Эта лесть оскорбительна. Уже лучше и правда полизать мне мои пятки. Они у меня вкусно пахнут

– Гадость какая! Не удивительно что у тебя нет девушки!

– Иди-иди. Работай, иначе твоя жизнь станет похожей на твое платье!

Вы замечали как люди парой хотят нас купить своими словами? И как нежно и ласково они пытаются угодить нам? Если ты действуешь отталкивающее, то в теории с тобой прекратят общение. В практике же,  – девушки тянутся к таким. В целом, везде сплошное разочарование. И Мил даже не догадывался сколько разочарований обрушатся на его голову. Сколько мыслей лежащих на дне сознания он ещё не обуздал, и как его подсознание безмятежно и страшно.

Узоры стен скрывали за собой уродливые кирпичи, уютный кабинет был пуст, и дымный воздух парил в нем, буквально раздирая горло каждого. Миллионы душ зачем то брошенных на землю чтобы воплотить божьи мечты. Попасть в сущий ад, в котором нет никого такого же, равного тебе и умом и сердцем. И веления следовать правилам, которые принуждают делать наоборот. И жизнь после смерти, и ничего после смерти, и прямая зависимость души от тела. Огромная Психея города плачет на безрассудством жителей, и тех, для кого деньги есть все. И остальных, зависящих от них всецело. И бежать никому некуда, ведь солнце обожжет, а луна пуста. И совершать суицид греховность, и блуд греховность. Поступки, которых нам не исправить, не предотвратить. Сделать все свои дела, успеть, обрадоваться, и снова загрустить. Предела не существует ничему, покуда существование возможно. Опыт, что дается нам со временем, убивает нашу улыбку. Если ты хочешь быть радостным, стоит ли жить? Здесь тонны противоречащих себе фактов и теорий.  Возможно Мил и опасался чего-нибудь, но он никогда не думал, что на самом деле, ему стоит бояться только себя.

– ...Мил...! – прозвучал голос медсестры из нижнего корпуса

 – Подойди сюда, я не могу разобрать этот чертов диагноз!...

Он открыл двери своего кабинета и начал благополучно спускаться на низ по ступенькам. Всего ступенек было 20. Первая была самая большая, и парой люди, которые впервые выходят из кабинета  – падают. Но кто же в этом виноват, кто виноват в том, что некоторые не осознают каждой минуты своей жизни и не способны заметить даже такую мелочь как ступеньку. Мил едва сдерживает смех, ведь это он был инициатором этого дела. Чтобы выйти на нижнюю залу, где находятся все пациенты нужно сперва постучать в окошко управляющему и сообщить об этом. Сама по себе клиника была большим трехэтажным зданием, которое имеет в наличии огромный отдельный гараж с не менее десятыми машинами скорой помощи. Наверное, читатель думает как Мил здесь оказался? Он заболел? Он был на грани жизни и смерти? У него рак? Туберкулёз? Гангрена? Или ещё что хуже, он попал в аварию и ничего не помнит, а здесь он, в отдельном кабинете, чтобы никто никогда его не нашел. Его здесь оставят навечно, принося каждый день черный постный хлеб и один стакан воды. Но если читатель был внимательным, то он, скорее всего, поймет суть разговора с девушкой, ещё не менее триста слов назад. Медсестра по имени Лиля вручила нашему герою листочек, на котором написан диагноз одного внушительно-больного пациента.

– Разберись , пожалуйста. Иначе я с ума здесь скоро сойду.  Внезапно доносится крик в одной из палат, женщина требует помощи. – Нусс, я побежала!...

Итак, посмотрим, что за диагноз ей так непонятен.

Он прислонил листок ближе к глазам, нахмурился, словно пытаясь отыскать там не буквы, а словно пытается понять содержание и составляющие пасты. Здесь написаны первичные заболевания, причины осложнения, но о какой болезни идет речь?

Первичные заболевания – патология проводящей системы сердца. Причины осложнения – запущенное лечение, пациент не обследовался в течении 3 лет. Методы лечения и диагноз пациента – аннулировано. -Что? Всюду написано «аннулировано»? Как такое может быть? Возможно...– остановился в гневе Мил – человек уже умер, и кто-то из врачей решил подшутить. Найти бы этого ублюдка! Бедная Лиля только начала работать, нельзя же издеваться над девушкой! Мил решил выяснить все самостоятельно ничего никому не говоря . – Ну что там? Ты понял в чем суть? Я раньше такого не встречала, я, конечно, работаю не первый день в подобной сфере, но  я очень боюсь сделать что-либо не так. Сам ведь понимаешь, я только неделю у вас работаю..

– Не волнуйся! Я все исправил, там была обычная опечатка. Я разобрался, но дай мне, пожалуйста, возможность лечить этого пациента.

– Никаких проблем. Я ещё натворю чего

Мил едва скрыл свой гнев, руки судорожно чесались от желания набить морду  негодяю. Он зашел в палату, в которой, судя по всему, должен был находится Петр Лионов, тот самый человек у которого все аннулировано. Подумать только, вы поднимаетесь по вершину горы под названием «Счастье в жизни». И когда вы уже достигли половины пути, и стоите ровно по середине, вам вверху, сам Бог, в его величестве, говорит это вязкое, невнятное, тем не менее грубое и жестокое слово : «Аннулировано»! И вы, понимая что путь ваш окончен, оставаясь там, между небом и землей, уже предприняв и потратив немалое количество воли и силы, садитесь на камни, и до скончания всех своих лет мечтаете стереть из памяти это слово. Как известно, слова могут проникать глубже ножа, и как известно, вынуть их, в отличии от ножа, крайне тяжело, а тот час и невозможно. И если бы кто-нибудь, а там, на большой горе, которая не уступает по величине Джомолунгме никого нет, смог бы сказать вам хоть единую утешительную фразу, вы бы поднялись и продолжили свой путь. Но увы, вы как маленький раненый котенок, которого некому перебинтовать.

Даже если я начну выбивать из пациента истину – думал Мил – я только лишусь хорошего места работы. Тем более, врачебную тайну принято не разглашать, между кем бы она не возникала.

Он врывается в палату, кидает взгляд на Петра, мирно читавшего свою газету. Другой же мимолетно встречает взгляд с недовольством что его отвлекли от весьма важного дела. Палата обстояла одной кроватью, тумбочкой, и белыми стенами. В углу, рядом с дверью, висел уже давно засохший вазон. Его тонкие мертвые листья лежали на полу. У Мила была злостная улыбка,  похожая на улыбку садиста в камере пыток. Это испугало мистера Лионова, и он поменял свое выражение лица на недоумение и страх. Шумно подошев к кровати, Мил сел на неё, рядом с ногами пациента. Начал спрашивать об истории его болезни. Тот, отнекиваясь кидал скупые фразы, которые Мила совершенно не утешали. Наконец набравшись силы и воли, Мил сделал глубокий вдох, что говорил о его намерении высказать все как есть. Потом последовал вопрос :

– Как вас здесь лечат? Хорошо? Плохо? Понимаете, я проверяющий, и я должен доложить о качестве лечения больных.

– Знаете, не в моих интересах вам лгать, но обо мне отлично заботятся

– Вы получаете таблетки, или уколы? кхм... Вовремя?

– Да, все что я попрошу здесь приносят более чем вовремя.

– А вы не могли предъявить доказательства? Покажите, что вам,кхм...колят?

– К сожалению, ничего из этого в моей палате сейчас нет.

– Хорошо, а названия вы помните?

– Мистер, я по вашему в этом разбираюсь?

– Хорошо, я вам наврал. Я ваш новый лечащий врач. – не удержался Мил. – И я хочу знать кто ещё заходил к вам в палату, кроме меня и Лили?

– Лили это та смазливая медсестра?

– Она самая. Отвечайте на вопрос.

– Заходил ещё один юноша, примерно вашего возраста – он поднимает свои большие очки – но я вот не могу разобрать, вы чем-то на него похожи. Как видите, у меня плохое зрение к тому же.

– И что этот юноша вам говорил, делал? Вы не помните его имени? У него тоже черные волосы? Да?

– Мистер лечащий врач, вы должны понимать, что не в том состоянии чтобы что-то говорить. Поэтому я настаиваю чтобы прекратили эти допросы. Иначе мне придется поднимать на уши ваше начальство.

Мил покраснел, извинился и вышел из палаты. Но не собирался просто так забрасывать это дело, по крайней мере сейчас.

Черные волосы странного человека, который судя по всему и является обидчиком Лили не давали ему покоя. Ему срочно нужно было добыть анкеты всех служащих в больнице.  Кот Найтмер всегда встречал нашего героя после работы, на этот раз Мила не было. На этот раз он решил взять дело в свои руки. Хотя он часто боялся самостоятельности, принимать решения, убирать проблемы – все это для Мила было мучением. Но ненависть за ни в чем не повинную девушку его разразила и принудила к действиям. Когда формируется личность, каждая мелочь, вплоть до выбора одежды влияет на её будущее. Слова всегда делают выбор, и с самого детства приучив детей смотреть мультики, где главный персонаж борется со злом, человек сам во взрослой жизни делается этаким супер героем.

Его лицо покрывали мурашки, по ногам они бегали словно живые. Глаза сияли любопытством и злостью. Он достал ключи от машины и запрыгнул в неё. Должно быть он не было супер героем, но ему всегда хотелось им быть. Темно-синие сиденья не успокаивали, красивая статуэтка Джимма Моррисона смотрела на него с ухмылкой. Сам король ящериц глядел в его пустые глаза. Они были словно накрашены синими, красными тенями. Ужаса ситуация не вызывала, ужас был только в образе Мила. Лихорадочное оцепенение сковало его ноги, словно вот должно случиться что-то ужасное. Тем временем , ветер за окном был тихим и нежным. Облака развеялись, оставив за собой чистое нетронутое небо. Где-не-где виднелись ярко оранжевые листья, а на закате они окрашивались в ядовито алый. Все это напоминало часы теплого осеннего дня ещё 10 лет назад.

Он и его девушка  прогуливались в парке. Он был влюблен до лишения рассудка. Все о чем мог думать Мил образовывало одну сплошную смесь под названием Мари. Он обнимал её за плечи, смешил шутками, успокаивал её потрепанные жизнью нервы. Радость отблескивала в её глазах радужными кристаликами. Это выглядело дороже любых украшений. Она была маленькая, хрупенькая, да и он был тогда ещё совсем парнишкой. Но уже с того времени он знал куда он идет и зачем. Его жизнь – череда удовольствий, никаких жертв чтобы изменить себя. Он пытался делать что угодно, но это не помогало, это не действовало. Если бы на короткий миг своего длинного пути он действительно задумался, действительно отбросил все пакости которые жили в его голове, и повторяли ему причины и мотивы бытия, какого именно бытия. В каждом человеке есть харизма, в каждом есть что то невероятное, но не всякий сможет переступить через себя. Мил из тех, кто не мог этого сделать. Тем ни менее Мари искренне восхищалась им, у неё и мысли не было о том, что дорогой любимый мальчик может быть плохим, по-настоящему плохим. С самого начала её пути, её преследовал хаос и боль. Отец, который избивал её мать, мать, которая пила, бедная сестра которая умерла в возрасте 8 лет. Но сама девушка не было дешевкой, не была испорченной, единственное что было в ней не так – её испуганность. Она была пугливой настолько, насколько это вообще возможно. В 16 лет ей довелось идти работать, в 17 лет она почти умирала голода, живя на крыше и разговаривая с птицами. Разве на это ,скажите мне, заслуживают дети? Обыкновенные дети, которые живут и у нас в сердцах, когда мы, щурясь, прижимаем игрушечного кролика Банни, рыдаем ему в живот. Дети учатся становиться взрослыми, и не от того, что детям так хочется, так хочется их родителям. В своим неполных 17 лет она узнала что такое обман, что такое предательство. Возможно оно и лучше, ведь жизнь всегда будет подкидывать такое дерьмо, такое липкое дерьмо,  от которого практически невозможно отделаться. Они часто гуляли парком, проходя мимо ворчащих старушек, у которых навсегда неиссякаемые темы для разговоров. Потом они посещали кино, выставки, другие города, страны, моря, здания, аэропорты, других людей. И они оба оставались другими людьми друг другу. Мил – нежный парень, в ум которого иногда влетают бабочки. Мария – девушка циник, разум которой не верит ни во что, чтобы нельзя было доказать её ученой головой. Однажды, смутного вечера она сказала – Если бы очевидность событий не была мне так приятна, я бы ушла от тебя, не задумываясь.

– Спасибо, Мари.

– Если бы ты не был таким предсказуемым.

– Спасибо, Мари!

– Сколько можно тащить в дом животных?

– Им холодно.

– У них есть шерсть.

– У них нет дома.

-Зато они могут жить в магазинах

-И быть пинаемыми..

– И быть сытыми -

И одинокими -

Убери их из дома, хватит разводить райский уголок, Мил.

А затем над головой Мила заиграла буря, всеми своими красками, бурлили фонтаны горя под несчастными глазами, пронесся вопль кошек и собак, ждущих его помощи. Дождь валил ему прямо на плечи, и в рот, и в нос. Мари стояла, под радужным солнцем и говорила

– Сегодня чудесная погода, вот посмотри, Мил. Они смогут без тебя, в такой то день!

А дождь начинал есть его лицо, размокшие пряди прилипали к бровям и щекам, соединяясь в нечто схоже на лицевой парик. Он кинул взгляд на Мари, затем на небо, затем дождь начал бить градом. И Мари исчезла.  Проснувшись в машине   он понял что так никуда и не уехал. Вот он оказался здесь, в поликлинике, и ему больше чем 18, но меньше чем 31. Он вспомнил этот случай, и посмотрел в координаторскую. Оттуда доносился смех и запах чая, сотрудники праздновали чей то день рождения. Может быть и его.

Тогда в том парке, он был не похож на себя. И всему виной не дождь, и не Мари. Просто каким то образом оборвалась нить, которая соединяла его с Мари,  и с реальностью Но ничего, она не страдал жестокостью, и ясно пояснила принцу ( так Мила называла мама до шестого класса) что ничего не будет. Вот так они и разошлись, полюбовно, по дружески, с пониманием. Затем, кто бы не лез к Милу, толку не было, он был как большой камень, которого как не обнимай, он тебе все равно не ответит, все равно не сдвинется с места.

Так  почему Мил ударил тогда Мари, под той тучей которая висела над ним, и мешала дыханию? Иногда сложно отличить жестокость от справедливости. Наше общество привыкло считать что ударить человека – зло, убить человека – зло, но если учесть факт что человек дерьмо? Почему никто не добавит это в закон? Было бы забавно, но тем ни менее справедливо. Всякая гнусность должна нести наказание, ведь многие поступки, такие как предательство, ложь, насмешка оказываются забытыми. ЛЮДИ УЧАТСЯ ЗАБЫВАТЬ СВОЮ БОЛЬ, но почему власти до сих не придумали этот чертов пунктик в законе? Как же было бы удобно и спокойно. Нам бы не приходилось мыслить подобно : « Ничего, сейчас так поступают, придется идти дальше, ведь никто обо мне не подумает, кроме... бла-бла» Но если за подобное деяние, а ведь это тоже ЗЛО, сажали бы  за решетку, или как минимум разрешали бы достойную месть, мир бы стал чище? Лучше? Порядочнее? Мир бы стал олицетворением справедливости!

 Мил  не выдержал, и ударил девушку по лицу, оставив на нем большое красное пятно, которое очень подходило под цвет её волос. И он не мог остановить себя, его разум не мог переварить такого рода безразличие. Она залилась гневом  и как определилось позднее она им вовсе не восхищалась. Её искренность была показухой для того чтобы он ей верил. Она всегда копировала его жесты, его слова, его мысли, его стиль... Ей, очевидно, слишком сильно хотелось завладеть им всем и полностью, не оставив ему и капли себя. Украсть его у самого себя.

 Он снова вышел из больницы, мотор в  машине не заводился, но это позволило завестись Милу. Он дразнил переключатель передач, пихал радио ногами, выкуривал сигареты, но ничего. Идти пешком было анреал , если он хотел нести к себе домой анкеты работников «Хелп-ми» ( такая табличка красовалась над зданием поликлиники).

Он повозился на стоянке, с интересом рассмотрев все автомобили там. Тут же, когда он докуривал третью сигарету славного и любимого «Честера», она упала ему на штаны. Упала именно в «золотой сундук с сокровищами» как он любил изъясняться. Штаны были хорошего качества, и естественно, немного подгорели. Маленькая сигаретка оставила совсем маленький след, ничего необычного, просто Мил вздрейфил. Пока он смотрел вниз, прижимая подбородок к шее, в машине запахло жареным.  Запах доносился из задних сидений, и он, обернувшись, невольно содрогнувшись от боли в шее, не увидел ничего, что могло бы вызвать интерес. Откуда этот запах? Он снова вышел из машины, и когда он обходил её, внимательно рассматривая её сокрушительно красный цвет, он увидел, как под ней лежит мертвая кошка. Струя рвоты поджидала у самого горла, намереваясь вот вот увидеть прекрасный мир извне. Но он глотнул слюну, вздохнул, не сводя глаз с кошки. Ему часто доводилось видеть  человеческие органы, кровь. Но кошка выглядела действительно ужасно. Она лежала на боку, её белая шерсть была разбросана по асфальту, хвост был наполовину сдавлен,  кончик хвоста и вовсе лежал в другой стороне. Глаза были выпучены, и казалось что она все ещё видит Мила. Живот был разодран как джинсы при падении. Кишки валились из живота на маленькую лужу крови. В нем шевелись белые, похожие на макароны червяки.

Пахло смертью и жареным.

Итак – размышлял принц – Что делать?  В голове сразу два ответа :  Бежать в сторону магазина, или в сторону улицы на дорогу и ловить такси? Нет, успокойся!  Её просто искусали собаки, а затем, что бы её вкус был слаще, они хотели её поджарить, но тут появился я и все испортил.

Хорошо, хорошо. Плохо, плохо что машина не заводится?! Может попробовать снова? Это не мое дело, она мне никто. О Господи, как хорошо что она не Найтмер.. А вдруг она приятель Найтмер, друг детства, старый товарищ по песку?

Так, давай успокоимся. Он разводил руками, тем самым помогая себе дышать.  – Расслабься Мил!. Помнишь, как говорил тебе врач, представляй как ты лежишь в сауне, тебя поливают теплой водичкой, ласкают фруктами, и на тебе, расфуфыривая свою грудь третьего размера  лежит КОШКА! КОШКА!  Её кишки двигаются прямо у тебя на ногах, червяки лезут тебе в яйца, а затем в задницу!  Методика бородатого дяденьки не помогает! Как же мне бороться с собой? Пойми, все что тебе нужно, это расслабиться. Да, можно достать ещё одну сигарету, а лучше две. Да, я подкурю две, и пускай легкие почувствуют тепло. Пускай нервишки согреются.

Пошел Снег. Глаза начало затмевать сияние на небе. Красные, фиолетовые, желтые огоньки соединились вместе и переливались. Он зашел в машину, и мотор завелся. В самый раз! Вещи включаются в действие определенно в момент твоей нужды в этом действии. Куда уже ехать? Он и не знал что ему делать. Уже три утра, а желания узнать тайну Лионова у него не возникало, хотелось запрыгнуть под одеяло и обнять свои коленки.

Так он и сделал. Последующих три дня выходить из квартиры ему не хотелось. Дома у него было уютно, как для одинокого парня. Не было разбросанных бутылок из под пива, или шлюх, лежащих в холодильнике. При входе стоял больший шкаф, сделанный по заказу. Он был серым и из него торчали различные сувениры, кроличьи лапки, крестики, подарки от мамы и папы. А кстати, если вести речь о них. Были они у него добродушные, жили вместе, и никогда не расставались. Для Мила это было примером идеальной любви и отношений. Едва ли они ссорились, как каждый из них извинялся, и пек пироги в честь примирения. Если провести аналогию, то и у него должно было давно так случиться. Как никак дети всегда идут в своих родителей, как бы им этого не хотелось. Твоя мать – конченная шлюха, твой отец – больной нарик, ты – воплощение совершенства? Не смешите! Дети никогда не учатся на ошибках своих родителей, они наступают на те же грабли, идут той же дорогой, не сворачивая, запинаясь, едва успевая глядеть на часы. Они пишут книги потому что их родители их писали, они любят изюм, потому что у них так расположились гены. Это можно назвать «передаваемая любовь к изюму» или «изюм со мной с детства». И так или иначе это будет верным суждением.