Текст книги "Хрустальные мечты"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Глава 9
Сара сдержала свое обещание. Едва поправившись, она сразу написала письмо. Маргарита немедленно ей ответила, и между ними завязалась переписка. Время шло, зима близилась к концу, а переписка становилась все оживленнее, почти каждую неделю они обменивались письмами с городскими новостями и придворными сплетнями.
Приехавшие в Петербург портнихи мало-помалу начали заводить знакомства. Виолетте опостылел очередной ухажер, придворный лакей. Он начал выказывать серьезные намерения, намекая на женитьбу, а это никак не входило в планы Виолетты. Лакея она бросила и увлеклась сержантом из гвардейской охраны. Он пленил Виолетту молодцеватым видом, выправкой и красно-зеленой формой. Сержант водил ее на танцы и даже пару раз угостил обедом, Виолетта была от него без ума. Как-то в переполненной кофейне, захмелев от выпитых крепких напитков, сержант станцевал перед ней импровизированный танец. Он притоптывал ногами, в такт музыке хлопал ладонями по голенищам сапог и закончил танец, упав перед ней на колени. Виолетта была в полном восторге.
Изабелла и Роза тоже неожиданно быстро завели знакомых за пределами дворца. Однажды, катаясь на санках с ледяных горок, они познакомились с двумя английскими близняшками, Джоан и Лили Помфрет. Они были дочерьми английского инженера-гидравлика из Лондона. В Петербурге он занимался укреплением и углублением городских каналов. Знакомство, начавшееся с веселых и шумных катаний с горок, постепенно переросло в прочную дружбу. Роза и Изабелла стали частыми и желанными гостями в английском квартале на набережной. Жена инженера оказалась сердечной и домовитой хозяйкой и по-матерински жалела французских барышень, оказавшихся далеко от родины. Она так тепло принимала Розу и Изабеллу, что при каждой возможности они сразу спешили к своим новым друзьям, где вместе с ними коротали долгие зимние вечера.
Софи тоже нашла себе кавалера, причем совершенно случайно. Однажды она зашла в сапожную мастерскую починять каблук, но ничего не могла понять из того, что ей говорил сапожник. Присутствовавший при разговоре мужчина средних лет, забиравший залатанную обувь, знал французский и объяснил Софи, чего хотел мастер.
– Мадемуазель, он говорит, вам надо немного подождать, пока он закрепит каблук.
Софи повернулась к говорившему, чтобы поблагодарить, и застыла в изумлении, глядя на него во все глаза. Перед ней стоял незнакомый мужчина с грубоватым, но добродушным лицом, из-под густых бровей смотрели проницательные глаза. На незнакомце была пышная меховая шапка. Его чисто выбритый подбородок, манера держаться и знание французского говорили о его достаточно высоком социальном положении.
– Благодарю вас за помощь, месье, – ответила она. – Я только начала учить русский язык, но пока что выучила слова, связанные с моей работой. Я портниха и знаю, как по-русски будет «ножницы», названия и цвета некоторых тканей.
Она оглянулась по сторонам, ища, где бы ей присесть. Мужчина вежливо показал ей на небольшую скамью возле стены. К ее удивлению и радости, он присел рядом.
– Значит, вы портниха. Как давно вы приехали в Петербург?
Они быстро нашли общий язык и не заметили, как прошло время, пока мастер чинил каблук. Затем проводил ее до дворца и попросил разрешения увидеть еще раз. Новым знакомым Софи оказался Валентин Ваганов, почтенный аптекарь, которому было далеко за пятьдесят. Он был вдовцом, имел взрослых сына и дочь, которые давно жили отдельно со своими семьями.
– Жанна, я рассказала ему, что приехала в Петербург вместе со своей сестрой и племянницей. Ему все было интересно, – радостно поделилась Софи интересной новостью.
– По твоим рассказам, он очень хороший человек, – одобрительно сказала Жанна. Она немного завидовала Софи, но не подавала виду. Жанна не стремилась к новому романтическому увлечению, хотя ей порой хотелось посидеть в обществе мужчины, пошутить и посмеяться, почувствовать на себе его горящий взгляд и крепкую мужскую руку, обхватывающую ее талию, и даже обменяться поцелуями. Но для нее все это осталось лишь в далеком прошлом, неудачное замужество перечеркнуло все ее надежды и мечты. Она грустно вздохнула и, опустив глаза, опять принялась за вышивание.
Несколько недель спустя Софи пригласила Жанну на торжественный обед. Она определенно имела какие-то виды на сестру.
– Валентин устраивает званый вечер в семейном кругу, он желает познакомить меня со своими близкими, – объяснила Софи с сияющими от радости глазами. – Кроме того, он хочет, чтобы ты и Роза пришли вместе со мной.
– Это что, официальное объявление помолвки? – резко спросила Жанна.
– Нет, нет! Хотя, судя по всему, дело клонится к этому.
– Только будь осторожней. Не попадись, как в свое время попалась я.
– Обо мне не беспокойся. Только обещай, что придешь.
Жанна с явным удовольствием согласилась. Она была приятно поражена, когда увидела, какой уютный дом у поклонника ее сестры, какая внимательная прислуга, какая обстановка – ни одна деталь не ускользнула от ее внимательного взгляда. Она хорошо понимала, почему Ваганов увлекся Софи: его привлекли мягкая грациозность, с которой двигалась сестра, ее томные с поволокой глаза, окаймленными густыми ресницами. На званом вечере собрались все члены семьи Вагановых, их набралось немало – целых двадцать пять человек, все поколения и даже трехмесячный внук. Обед прошел как нельзя лучше, все веселились, смеялись, шутили. Стол ломился от угощений, от водки и вина. На французском языке говорили немногие, однако свояченица Валентина Ольга, сидевшая рядом с Жанной, не только свободно владела французским, но еще двумя или тремя другими иностранными языками.
– Без этого никак не обойтись, – объясняла она Жанне. – Мой муж знает только русский, а у нас галантерейный магазин, ткани, кружева, сами понимаете, так вот среди наших покупательниц много иностранок.
У Ольги было приятное круглое лицо, открытый, располагающий к себе взгляд. Она буквально излучала добродушие и благожелательность.
– Как видите, у нас много общего. Нас объединяет род наших занятий. Как только у вас выпадет свободная минутка, обязательно приходите к нам в магазин. У меня всегда наготове самовар, мы с вами посидим, попьем чайку.
Под конец вечера было устроено настоящее чаепитие. Жанну пригласила к себе не только Ольга, уже успевшая подружиться с ней, но и ее муж.
Все эти события не могли не радовать Маргариту, они приносили ей огромное облегчение. Дух уныния, начавший было одолевать всех, исчез. Ее мастерицы оживились, во время работы каждая из них весело делилась с другими своими новостями. Вместе с пропавшей скукой куда-то подевалась и тоска по родине. Женщины, начавшие было вспоминать с грустью Францию, казалось, теперь даже забыли о ней. Маргарита только радовалась этому обстоятельству, главное, что никто из ее подруг не изъявлял пока ни малейшего желания возвращаться домой.
Маргарите по-прежнему было очень приятно в обществе Яна, хотя встречались они не очень часто. Ей нравился его солидный мужской стиль вести беседу, который так приятно отличался от безостановочной болтовни ее подруг и так успокаивающе действовал на нее. Ян устраивал, как он и обещал, прогулки в санях и показывал ей город. Побывали они возле бревенчатого домика Петра Великого. Иногда он приглашал ее поужинать в какую-нибудь кофейню, обычно располагавшуюся в красивом сводчатом полуподвале, где выступали певцы и звучала музыка, чаше всего это были скрипки или балалайки. Однажды в ясное морозное воскресенье они поехали за город кататься на тройке. Было очень весело. Проголодавшись, они зашли в трактир, где ели блины с красной и черной икрой. В один из подобных вечеров Маргарита подарила Яну вышитый ею очень красивый галстук. Подарок так понравился Яну, что он сразу же повязал его себе на шею.
Маргарита с удовольствием слушала его рассказы о родине, о его детстве, когда мальчика обучал основам живописи строгий учитель, бывший намного строже добродушного и снисходительного дедушки Яна. Зимой он вместе с братьями бегал наперегонки на коньках по замерзшим голландским каналам, а летом они выходили в море на лодке и ловили рыбу. В рассказах Яна его детство выглядело безмятежным и счастливым. Маргарита не сразу узнала – он не любил говорить об этом, – что они рано осиротели. Воспитывал и поднимал на ноги трех братьев одни дедушка.
Она расспрашивала Яна, что ему очень нравилось, о его любимых фламандских живописцах прошлого века. Однажды вечером, когда они ужинали вдвоем, он объяснил скрытый смысл многих символов, зашифрованных в живописи старых мастеров, причем для наглядности набрасывал схематично рисунок на листке из записной книжки.
– Если на портрете женщины в углу изображена метла, значит, она аккуратная хозяйка. А если перед ней на столе лежит лютня и несколько листков с нотами, это служит символом влюбленности. – Он продолжал делать зарисовки, а она молча наблюдала за тем, как уверенно и четко движется его рука. – В картинах есть духовный или религиозный подтекст. Если в картине где-нибудь сбоку изображена мрачная тень, то она олицетворяет дьявола-искусителя. На первый взгляд может показаться, что в натюрморте нет никакого скрытого смысла, как вдруг привлекший наше внимание упавший с цветка лепесток или полуочищенный, скатившийся со стола фрукт напоминает о краткости и мимолетности нашей жизни.
Яну нравилось, с каким неподдельным интересом и вниманием слушала Маргарита его объяснения.
– Я так много узнала о живописи, слушая вас. Оказывается, что прежде я почти совсем не понимала язык натюрморта. – Она взглянула на листки бумаги, исчерканные набросками. – Можно мне взять с собой все это?
– Разумеется, если хотите.
– Вы крайне лестно отзываетесь о работах своего брата, а мне кажется, что он в свою очередь еще выше ставит ваше мастерство.
Ян пожал плечами:
– Я рисую редко, когда выпадает свободное время. Мне не угнаться за Мартином, видимо, не мне, а ему суждено прославить наше имя в живописи.
Девэнтер без особого труда продавал в Петербург все привезенные с собой полотна. Он удивлялся и радовался тому, как бойко шли его дела, Петербург оправдал его самые смелые надежды. Однажды он заговорил о необходимости своего скорого возвращения в Амстердам, ему пора было ехать за новой партией картин. Маргариту что-то слегка кольнуло в сердце, она понимала, что ей будет не хватать его. В то же время она радовалась, что их отношения приобрели ровный дружеский характер, а большего ей и не хотелось. Наконец в один из вечеров Ян сообщил ей, что он продал последнюю картину, и она тут же поняла, что расставание неизбежно и его отъезд дело решенное.
– Когда вы отправляетесь в путь? – спросила она.
– Послезавтра. Я намерен вернуться в Россию морем, на одном из голландских судов, которое поплывет прямо до Петербурга. Торговые суда часто заходят в порты Пруссии или Швеции или еще какие-нибудь, чтобы доставить груз и принять на борт другой. Это очень утомительно.
– Неужели по времени это так же долго, как ехать каретой?
– Иногда даже дольше.
– Странно! Может быть, плыть морем удобнее, нет никаких перемен лошадей, грязных постоялых дворов и почтовых станций, дурной пищи в гостиницах. Я права?
Он покачал головой:
– Совсем наоборот. Большая часть торговых судов не имеют кают для пассажиров. Приходится жить в общей каюте с экипажем и питаться корабельной пищей, настолько отвратительной, что просто неописуемо. Другое дело, если вы плывете на корабле дальнего плавания. Там есть кабины для пассажиров и питание намного лучше.
– Отсюда вы едете на лошадях. Хорошо, что близко весна, скоро потеплеет.
Ян опять с сомнением покачал головой:
– Вы, должно быть, не представляете, что такое здесь ранняя весна. Здешняя весна нисколько не похожа на европейскую. В этой стране у путешественников есть мудрое правило: ездить только зимой и летом. Вам еще крупно повезет, если к середине апреля сойдет весь снег, но если даже весна будет ранней, все равно проехать по залитым талой водой ямам и колеям, по разбухшей от грязи дороге очень тяжело.
Маргарита рассмеялась:
– Вы меня развеселили. Ведь вы уезжаете, а снег как лежал, так и останется лежать.
Ему нравилось смотреть, как она смеется, у нее была манера слегка откидывать назад голову, открывая белоснежную шею. Яну давно уже хотелось поцеловать ее, припав губами к этой нежной коже.
Они медленно вернулись во дворец и остановились в одном из его проходов. Гвардейцы в карауле, часто видевшие и хорошо знавшие Яна в лицо, спокойно пропустили его внутрь. Он мягко обнял ее за плечи и взглянул прямо в ее поднятые на него глаза.
– Не забывайте меня во время моего отсутствия, Маргарита.
– Мне было так приятно быть с вами. Разве это можно забыть? – лукаво спросила она.
Однако выражение его лица оставалось серьезным:
– Потому что между нами существует что-то или кто-то. Я вижу это по вашим глазам.
Маргарита, застигнутая врасплох, испугалась, хотя знала, что ни разу ни словом не обмолвилась о Жаке. Она чувствовала, что Жак хотел бы, чтобы ее дальнейшая жизнь складывалась счастливо, чтобы она вышла замуж. Тем не менее удивительное сходство между Жаком и Томом каким-то неведомым образом вызывало у нее странную иллюзию, будто Жак по-прежнему жив. Именно по этой причине ей хотелось повидаться с Томом еще раз. Накануне она как раз получила письмо от Сары, в котором говорилось, что она вместе с Томом скоро приедет в Петербург.
– Я приехала в Россию, чтобы начать жизнь сызнова, – ответила она.
Ее ответ подтвердил смутные подозрения Яна. Не в силах совладать с собой, он вдруг прижал девушку к себе, наклонил голову и поцеловал ее, сначала нежно, затем все крепче и крепче, со всей силой неожиданно вспыхнувшей страсти.
Перед ее глазами промелькнул Жак. Никто, кроме него, прежде не целовал ее так сильно и горячо, но тут пылкий и страстный поцелуй Яна стер из ее памяти воспоминание о Жаке, и Маргарита с чувственным наслаждением прижалась к его губам. Опять наступили те далекие незабываемые времена, когда она любила и была любимой. Ее внезапный отклик подхлестнул пыл Девэнтера, он еще сильнее прижал к себе девушку. Вдруг непонятно откуда возникшее желание охватило Маргариту, ах, если бы на месте Яна оказался Том, тогда бы она опять испытала свою первую и никак не отпускающую ее любовь. В тот же миг ее порыв исчез, она вся поникла и сразу почувствовала недоумение Яна. Он перестал целовать ее и, медленно разжав руки, выпустил ее из своих объятий. Его лицо покраснело от раздражения и гнева.
– Я полюбил тебя, Маргарита! Вот почему я собираюсь вернуться назад в Петербург. Только из-за тебя! – Он резко повернулся и быстро пошел прочь. У ворот он остановился и оглянулся на окна дворца. Он увидел ее застывший силуэт на фоне окна, освещенного тусклым светом фонаря.
Когда чета Уоррингтонов приехала в Петербург, еще стояли холода, хотя уже было начало весны. Маргарита получила от Сары записку, в которой та просила навестить ее как можно скорее. Они наняли дом на Английской набережной, и Сара подробно объясняла, как пройти к ним. Несмотря на свое желание свидеться, Маргарита все откладывала и откладывала визит.
Она послала Игоря с запиской, в которой объясняла свою задержку. Во дворец недавно прибыл нарочный с известием, что императрица и двор покинули Москву и едут в Петербург. Узнав о скором приезде Елизаветы и великой княгини, Маргарита решила во что бы то ни стало закончить все заказанные ими платья до их приезда. Недошитых нарядов действительно оставалось слишком много, поэтому, чтобы успеть к сроку, каждый день все вышивальщицы засиживалась за шитьем допоздна. Никто даже не думал о том, чтобы куда-то отлучиться вечером, как раньше.
Суматошная активность наблюдалась не только в ателье Маргариты, в придворной мастерской Агриппины царило такое же напряжение. Дворцовая прислуга преобразилась. Ленивое и небрежное вытирание пыли сменилось ежедневной энергичной уборкой вениками и метлами, потом полы тщательно мылись, а затем их натирали до блеска воском. Заодно поставили побольше крысоловок. Из Москвы постоянно долетали придворные новости и слухи, однако ни разу в них не упоминалось о ребенке, поэтому Маргарита полагала, что все обошлось благополучно и Екатерина незаметно для всех разрешилась от бремени.
Почти все наряды, которые шили в ателье Маргариты, были доведены до конца. Она твердо помнила волю императрицы: затмевать всех присутствующих дам пышностью и изяществом своего туалета. Готовые платья поражали своим великолепием – блестящие ткани, прекрасный покрой, новизна замысла и оригинальность исполнения. Чудесная вышивка в виде павлиньих перьев украшала парадное платье императрицы, причем на каждом павлиньем пере, в его глазке, блестел настоящий изумруд. Все ювелирные камни Маргарита брала из дворцовой сокровищницы с разрешения ее хранителя. Драгоценностей было так много, что она смело воплощала на деле свои самые волшебные замыслы.
Маргарита про себя радовалась, что ее визит к Уоррингтонам все откладывается и откладывается. Это позволило ей все как следует обдумать и лучше подготовиться к встрече с Томом. Она совершенно успокоилась и была уверена в том, что не смутится в присутствии Тома и не совершит никакой бестактности, выходящей за рамки приличий.
Глава 10
В тот день, когда императорский двор прибыл в Петербург, Маргарита впервые увидела великого князя и будущего наследника престола. Великий князь Петр не стал подниматься по парадной лестнице, а чтобы сократить путь в свои апартаменты, прошел по лестнице для прислуги. Он не обратил никакого внимания на Маргариту, почтительно застывшую в стороне с прижатым к груди куском красного шелка. Зато она успела рассмотреть его как следует. Мимо нее прошел невзрачного вида неуклюжий молодой человек в белом парике, обрамлявшем его вытянутое, сильно обезображенное оспой лицо с блестящими хитрыми глазами, широким ртом и тонкими губами. От него шел неприятный запах, который остался висеть в воздухе после того, как он скрылся из виду.
Маргарита уже знала – Петр не любил купаться, потому что был на редкость уродливо сложен, он стыдился появляться в голом виде даже перед слугами. Женская прислуга шепотом рассказывала, как он часто напивается в компании своих собутыльников, а затем, чтобы позабавиться, взбирается на стол и поливает всех вином или, еще хуже, своей мочой, когда испытывает потребность справить нужду. Женская прислуга не завидовала прислуге великого князя. Он был неистощим на всякие дурацкие забавы. Одной из самых любимых была игра в военный парад. Он приказывал прислуге переодеваться в военную форму и маршировать перед ним. Задумчиво покачав головой, Маргарита пошла в свое ателье.
Как она и ожидала, вскоре после своего приезда Екатерина послала за ней. Маргарита прихватила с собой одно из завершенных платьев, сшитых по обговоренному еще до отъезда в Москву эскизу. Войдя в покои великой княгини, Маргарита поклонилась, увидев нервно ходившую взад и вперед по комнате великую княгиню. Екатерина остановилась, но не начала говорить до тех пор, пока за вышивальщицей не закрыли двери.
– Отложите в сторону платье, мадемуазель Лоран, и выслушайте внимательно то, что я вам сейчас скажу. Во-первых, вы были, наверное, удивлены, когда из Москвы не дошло никаких известий о ребенке?
– Я сделала свои собственные выводы, мадам.
– Угу, – Екатерина села в кресло и сухо улыбнулась.
– Мой рот на замке, мадам.
– Да, да, я помню. Если бы вы поведали хоть одной живой душе о моей беременности, то слух об этом уже достиг бы ушей императрицы. У нее куча соглядатаев. Я хочу отблагодарить вас за молчание.
Маргарита покраснела от обиды:
– О, не стоит, мадам.
Екатерина с понимающим видом кивнула, извиняюще махнув рукой:
– Не буду оскорблять ваше достоинство, предлагая вам деньги или что-нибудь в таком роде. Это не входило в мои намерения. Я хочу, чтобы вы знали – с этого момента я доверяю вам полностью и надеюсь, что в тяжелую для меня минуту смогу положиться на вас и на ваше умение хранить молчание.
Выказанное ей доверие чрезвычайно польстило Маргарите.
– Это высокая честь, мадам.
– Когда бы я ни послала за вами, в какой бы неурочный час, всегда без промедления являйтесь ко мне. Может быть, мы будем обсуждать новый покрой наряда, а может, кое-что другое, более серьезное. Вы понимаете, к чему я клоню?
– Да, можете положиться на меня, мадам, – ответила Маргарита, вспомнив слова Игоря, что у великой княгини при дворе много врагов. Ее охватила жалость к несчастной княгине, и она поддалась этому чувству, хотя четко понимала, что ее вовлекают в очень опасную игру.
– Я не покину вас, мадам.
– Именно это я и надеялась услышать! – воскликнула Екатерина, довольная, что так искусно сыграла на струнке независимости в характере французской девушки. Теперь она смело могла прибегнуть к услугам Маргариты, если бы нужно было расстроить происки ее недоброжелателей. Вздохнув с явным облегчением, Екатерина сказала: – А теперь давайте вернемся к более прозаичным делам, хотя принесенное вами платье, как мне кажется, совсем не похоже на обычное, это какое-то чудо. Покажите мне его.
Ошеломленная оказанным ей доверием, Маргарита слегка замешкалась с ответом.
– Я сделала несколько стягивающих швов под платьем, потому что не была уверена, сохранили ли вы прежнюю фигуру после родов. Но теперь, когда я вас увидела, я могу сделать все необходимые переделки, которые потребуются.
Она развернула платье с восхитительно вышитыми золотистыми розами, обрамленными нежным бисером. Вышитые розы ниспадали до самого низа, где переходили в другой узор, окаймляющий нижний край юбки.
– Наряды, которые я приготовила для ее величества, более яркие и сильнее бросаются в глаза. Что касается ваших платьев, мадам, то они получились более утонченно-изысканными.
Глаза Екатерины лукаво и весело блеснули, ее настроение явно улучшилось. Она обрадовалась тому, как тонко Маргарита разобралась в создавшемся положении вещей. До сих пор еще ни одна ее портниха не проявляла достаточно смекалки, чтобы угодить и ей, и императрице. Все оказалось очень просто: чтобы не возбуждать зависти и ревности у Елизаветы, надо было всего лишь придать нарядам императрицы чуть-чуть больше яркости и пышности.
– Императрица не один раз отсылала меня с бала переодеться под предлогом, что мой наряд мне не к лицу, – горько усмехнулась Екатерина. – Луна никогда не должна затмевать солнце.
– Надеюсь, такого больше не случится.
– А я думаю, что это еще повторится. Принесите лучше мне остальные платья, я хочу взглянуть на них.
Для того чтобы показать великой княгине все наряды, и готовые, и незаконченные, Маргарите пришлось ходить туда и обратно несколько раз, да еще позвать себе на помощь Виолетту и Софи. Екатерине понравились все платья без исключения. Маргарита, предварительно отпустив своих помощниц, чуть задержалась, чтобы выслушать замечания по поводу ряда мелких деталей. Она шла вдоль общего коридора, соединявшего покои великого князя и великой княгини, осторожно неся перекинутое через руку платье. Она даже не услышала, как позади нее скрипнула дверь. Вдруг до ее слуха донесся гневный оклик:
– Стойте, рыжая! Кому я говорю!
Испуганно обернувшись, она увидела перед собой великого князя.
– Слушаю вас, сэр.
– Да, вы как раз подойдете! – восторженно вскрикнул он, хватая ее за руку и небрежно сбрасывая на пол платье. Несмотря на его невзрачную внешность и субтильность, рука Петра оказалась крепкой, и он с силой потащил Маргариту назад по коридору.
– Ваше высочество, прошу, выслушайте меня! Я вышивальщица на службе у великой княгини. Отпустите меня, мне надо идти работать.
Петр остановился и наотмашь ударил ее по лицу:
– Молчать! Терпеть не могу хныкающих женщин! И он повлек ее за собой дальше, не обращая внимания на мольбы девушки. У Маргариты в глазах стояли слезы, ей было очень больно, кольца на пальцах князя порезали кожу на ее лице. Петр втащил ее сквозь открытую дверь в свои покои, и сначала девушке почудилось, что вся зала забита солдатами. Однако, приглядевшись и узнав двух-трех слуг, Маргарита в тот же миг поняла, что это переодетая прислуга. Мнимые солдаты вытянулись шеренгой вдоль огромного стола. Больше ей не дали ничего рассмотреть. Петр схватил лежавшую на кресле военную форму и бросил ее Маргарите.
– Одевайтесь и поживее! Вы будете канониром у одной из пушек!
Слуга в солдатской униформе с жалостью посмотрел на Маргариту и приоткрыл двери в соседнюю залу. Петр вытолкнул девушку туда. Когда двери за ней закрылись, она с удивлением обнаружила себя стоящей посередине библиотеки, от пола до потолка заставленной застекленными полками с книгами. Маргарита начала расстегивать дрожащими пальцами крючки сзади на платье, но, терзаемая любопытством, прочитала названия ряда книг на их корешках. Из французских названий она поняла, что все книги посвящены войнам, сражениям, военному искусству, кроме того, среди них были и другие, где речь шла о преступлениях разбойников и грабителей. Это давало наглядное представление о вкусах и склонностях великого князя. Остальные книги, написанные на немецком языке, видимо по содержанию ничем не отличались от французских.
Звучный мужской голос донесся из другого конца библиотеки.
– Советую вам поторопиться. Его высочество не любит, когда его заставляют ждать.
Еще не пришедшая в себя после оскорбительного для нее насилия Маргарита вконец растерялась и повернулась лицом в ту сторону, откуда донесся голос. Из-за ширмы, стоявшей в дальнем углу библиотеки, вышел офицер с книгой в руках. Он был молод, высок, хорошо сложен, на нем была темно-зеленая с красной каймой гвардейская форма, пуговицы и эполеты поблескивали золотом. Его волосы были тщательно уложены и присыпаны пудрой, над ушами в соответствии с модой нависали букли, сзади волосы были перевязаны широкой черной лентой. Надменное лицо и твердый подбородок были чисто выбриты, однако чуть изогнутая бровь и легкая улыбка, игравшая на его красиво очерченных губах, смягчали суровое выражение его лица.
– Боже, как вы меня напугали! – воскликнула Маргарита, хотя в душе была рада этой неожиданной встрече, потому что ей очень хотелось узнать, что же будет с ней дальше. Несмотря на свой надменный и холодный вид, офицер не производил отталкивающего впечатления. – Будьте добры, ответьте мне, что ждет меня в той зале? Великий князь сказал мне, что я буду канониром.
– Не бойтесь. Вам не причинят никакого вреда. Очевидно, великому князю не хватило канонира во время одной из его очередных военных забав. По всей видимости, вам предстоит выстрелить из его малюсенькой пушечки, и больше ничего.
– Никакого вреда! – с горечью вскричала Маргарита, почувствовав злость. Она устремилась за ширму, намереваясь переодеться в солдатскую форму. – Что вы понимаете? Как я смогу вышивать для императрицы, если у меня будут обожжены пальцы?
В ответ она услышала смех офицера.
– Скажите это Петру! – весело крикнул он. – Он терпеть не может ее, но, видно, нашел неплохой способ насолить ее величеству, испортив пальцы ее вышивальщице.
Маргарита переоделась в форму так быстро, как только могла. Кипя от негодования, она надела на голову дурацкую, черного цвета треуголку с кокардой и спрятала внутрь свои волосы. Едва она вышла из-за ширмы, как офицер, который стоял в ожидании, прислонившись плечом к книжным полкам, весело воскликнул:
– Как вам идет эта форма! Теперь ступайте вперед, капрал. Да, как вас зовут?
Она назвала свое имя. Несмотря на грубое обращение со стороны великого князя, она не чувствовала никакой неприязни к насмешливому и вместе с тем доброжелательному офицеру.
– А как зовут вас? – в свою очередь спросила она.
– Капитан Константин Дашкин из личной охраны ее величества императрицы, к вашим услугам. – Он поклонился, щелкнув каблуками. – Надеюсь, вы запомните мое имя?
– Не бойтесь, запомню, я уже привыкла к русским именам.
– А я ни за что не забуду ваше имя, Маргарита.
Она прошла к дверям, толкнула их и опять вошла в зал, где шла игра в войну. Петр тут же схватил ее за рукав и куда-то потащил. Она не сознавала, что на ее рассеченной щеке запеклась кровь от удара, нанесенного великим князем, но тот, заметив кровь, закричал в восторге:
– Смотрите! Наш десятый номер из пушечного расчета уже получил ранение. Какой смельчак! Займите ваше место возле этой пушки.
Петр указал на ящик с бумажными фитилями возле стола:
– Возьмите один из фитилей, зажгите его от свечи и будьте готовы по моей команде поджечь запал!
Она заняла указанное место позади игрушечной пушечки, стоявшей на столе. Злость на великого князя овладела ею с новой силой, и Маргарита гневно сказала:
– Ее величеству императрице, вероятно, не понравится, что ее вышивальщица не сможет шить из-за обожженных пальцев.
При одном лишь упоминании об императрице Петр изменился в лице, однако, к ее досаде, он не избавил ее от дурацкой своей забавы, а, немного поколебавшись, достал из бокового ящика стола пару белых перчаток.
– Берите и надевайте! Вы по праву должны носить их, потому что вы капрал.
Перчатки, как ни странно, подошли, но Маргарита заметила, что точно такие же перчатки были у совсем еще молодых барабанщиков, которые выстроились в один ряд на небольшом помосте позади стола.
Маргарита осмотрела пушку и заметила выступающий на казеннике запал, который ей надо было поджечь, чтобы выпалить из пушки после команды великого князя. Коробка с запасными запалами лежала рядом с пушками. Стоявший рядом офицер объяснил ей, что делать.
– На концах запалов находится порох. Будьте внимательны и, меняя запалы, не ставьте сразу две штуки. Иначе оторвет пальцы, – предупредил он.
Увидев скалящиеся в усмешке зубы других слуг, Маргарита поняла, что над ней смеются. Вдруг прозвучала команда великого князя, все слуги быстро придвинулись к столу, на котором, к удивлению Маргариты, виднелись холмы и долины, серебристые речки и извилистые дороги, крохотные деревеньки. На этой искусственной местности стояли игрушечные солдатики и кавалеристы, все строго на своих местах, позиция каждого отряда обозначалась яркими цветными флажками.
– Огонь! – скомандовал Петр.
И тут началось представление, имитирующее настоящее сражение. Пушки полыхнули дымом, барабанщики забили в барабаны, из-под стола, где, видимо, прятались другие слуги, раздались воинственные крики, проклятия и стоны, одним словом, воссоздавалась картина самой настоящей битвы. Спрятанные слуги били по полоскам меди, прикрепленным под столом, отчего поднялся шум и звон, напоминавший лязг холодного оружия и разрывы ядер. Маргарита, выпалившая из пушки, немного растерялась.
