Текст книги "Невероятный сезон"

Автор книги: Розалин Ивз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

X
Томится женская душа

Талия

 
Прекрасные девицы с томным взглядом,
Зачем менять вам бальный зал на книги?
Не лучше ль утром принимать гостей,
А не читать труды мужей ученых?
И все ж, лишенная такой опоры,
Томится женская душа,
И нет романтики в теченье будней.
 

Талия Обри

На третье утро после помолвки Калли, устав от тягостных мыслей и царившего в доме фальшивого веселья, Талия надела платье для прогулки, позвала горничную Ханну и отправилась в книжный магазин Хэтчардса на Пикадилли. Магазин с эркерными окнами, заставленными новыми книгами, начал творить с ней волшебство сразу, как Талия вошла внутрь. Она сделала глубокий вдох: запах бумаги и чернил был одним из ее любимых – и позволила напряжению последних трех дней уйти.

Книгопродавец предложил ей ознакомиться с новейшими романами, но Талия отмахнулась. Если бы она хотела романов, она с тем же успехом могла остаться дома. И Калли, и тетя Гармония в основном получали все самое свежее из подписной библиотеки, тетя Гармония любила готические истории, а Калли – современные романы, такие как «Мэнсфилд-парк». Оставив Ханну разглядывать книги, Талия направилась в ту часть магазина, где были выставлены сборники поэзии. Она провела пальцами по корешкам, отмечая знакомых авторов: Вордсворд, Байрон, Кольридж, здесь нашлась даже «Реставрация произведений искусства Италии» за авторством «Леди», предположительно – молодой миссис Хеманс.

Вспомнив разговор с мистером Дарби на вечере, она поискала Перси Биши Шелли. Ах! Вот и он. Она достала с полки «Аластор, или Дух одиночества» и принялась пролистывать страницы, пробегая взглядом фразы, пока ее внимание не привлекла строфа:

 
Мы словно облака, луну закрыв,
Несемся беспокойно и блистаем,
Трепещем, рассекая тьму собой,
Но, как они, навеки исчезаем,
Едва сомкнется тьма.
 

Было что-то в этих строках, от чего у нее перехватило дыхание – меланхоличное видение мерцающей луны. Мы – словно облака. Эфемерные, преходящие, движимые чем-то внешним. Талия открыла ридикюль, чтобы пересчитать монеты в кошельке. У нее было недостаточно денег, чтобы купить новый том. Пришлось бы попросить несколько монет у Грации, которая редко тратила свои карманные деньги. Неохотно она собиралась поставить книгу обратно на полку.

Рука в перчатке перехватила том.

– Вам не понравились стихи?

Сердце Талии забилось чаще, когда она подняла взгляд. Она узнала этот голос.

– Мистер Дарби! Не ожидала увидеть вас тут.

– Но где же еще должны собираться любители слов? – спросил он, улыбаясь. – Хотя, по правде говоря, это счастливое совпадение. Моя сестра Эмма умоляла меня сопроводить ее. Я был не против, но наша встреча доказывает утверждение о том, что всякое доброе дело вознаграждается.

– Несомненно, некоторые добрые дела остаются невознагражденными, равно как и некоторые подлые – безнаказанными? По крайней мере, в этой жизни.

– А где же еще получить вознаграждение или наказание? На небесах? Ну же, мисс Обри, вы слишком умны, чтобы прятаться в сказках.

Талия поколебалась, прежде чем ответить. Она верила в небеса, о которых проповедовал ее отец. И все же ей нравилось, что ее считают умной, нравился интерес, вспыхивающий в карих глазах мистера Дарби. Она не хотела, чтобы он посмеялся над ее наивностью.

– Должна ли история быть фактически правдивой, чтобы в ней обнаруживалась правда?

– Конечно нет, иначе поэты оказались бы весьма скованы в своих сочинениях. Держу пари, в этой книге стихов гораздо больше правды, нежели в Библии вашего отца.

Она покачала головой, слегка улыбнувшись.

– Не соглашусь с этим, пока не скажете, как вы определяете истину. Платон сказал бы, это то, что влечет нас к добру, можете ли вы утверждать, что эти стихи вдохновляют вас быть хорошим?

– Я не верю в «добро» в том виде, в каком об этом судят морализаторы, – сказал мистер Дарби. – Я верю, что то, что приносит нам удовольствие, – это добро, а добродетель – это когда наш интерес совпадает с общепринятым идеалом.

Талии это понравилось: обмен идеями и остроумные реплики, ощущение, будто ей бросают вызов. Было так мало людей, с которыми ей удавалось насладиться этим: папа, когда он не занимался другими делами; Грация, когда не была рассеяна; Адам – в вопросах истории и теологии. Калли избегала подобных дебатов, со смехом заявляя, что сестра слишком умна для нее. А теперь мистер Дарби, этот почти незнакомый джентльмен, чей ум казался ей удивительно знакомым, относился к ней серьезно и не выбирал выражения в ее присутствии, считая ее девушкой, не нуждающейся, чтобы ее защищали от жестких идей или ереси.

– Судя по всему, вы циник, мистер Дарби, – сказала Талия, улыбаясь, чтобы смягчить обидные слова.

– Скажем так, реалист, – ответил он, беря ее за руку. Она чувствовала жар его ладони даже сквозь перчатку, и ее руку покалывало. – Кажется, вы говорили, что ваш отец викарий? Скажите, разве он не счастливее, когда проповедует на интересующую его тему, зная, что вечером дома его ждет хороший ужин, это ведь лучше, чем проповедовать то, к чему не лежит сердце? Люди назовут его хорошим человеком, хорошим оратором, когда он делает первое, и не вдохновленным, когда второе.

– Квинтилиан? – спросила Талия, довольная, что заметила скрытую цитату.

Улыбка мистера Дарби стала шире, и он не выпустил ее руку.

– Вы столь же умны, сколь и красивы, мисс Обри.

Талия вспыхнула и отстранилась.

– В благодарность за комплимент скажу вам, что вы правы как в отношении моего отца, так и в отношении поэзии Шелли. То, что я прочитала, было прекрасно.

– Но вы не купите книгу? – Его темные глаза сверкнули, когда он взглянул на нее сверху вниз. – Ваша тетя не одобряет нравственные качества Шелли?

– Я не боюсь тети, – сказала Талия. – Но я уже потратила деньги, которые мне выделяют на шпильки.

Лучше пусть ее считают нищей финансово, чем умом или духом.

– Это легко поправимо. Вы позволите преподнести вам этот том в подарок?

Талия заколебалась. Она и правда отчаянно хотела заполучить эту книгу, особенно теперь, когда это дало бы ей повод искать новой встречи с мистером Дарби, чтобы спросить его мнение о стихах, как только она прочтет их. Но, хотя тетя, возможно, недостаточно хорошо знала Шелли, чтобы не одобрить его, она будет против подарка от джентльмена, с которым Талия не состоит в родстве.

– Уверяю, это пустяк. Никто не возражает, чтобы мужчина покупал цветы молодой незамужней девушке… как можно быть против того, что украсит ее ум, а не внешность?

Талия рассмеялась. Его доводы нелепы – между розами и книгой с потенциально скандальным содержанием была большая разница, – но ей понравилось, как он сформулировал это. В любом случае как тетя или кто бы то ни было узнает, откуда взялась эта книга? Ханна не скажет, Талии даже необязательно просить ее об этом.

– Тогда спасибо, я с радостью приму ваш подарок.

Она последовала за мистером Дарби к прилавку, где темноволосая молодая женщина заканчивала покупки. Талия притворилась, что изучает книжную витрину рядом, пока мистер Дарби платил за сборник стихов. Ханна присоединилась к ней.

– Кто ваш молодой человек, мисс? – спросила она.

Талия покачала головой.

– Он вовсе не мой. Мы познакомились на вечере у Гардинеров, и он заходил к нам с визитом.

Перед ними появился мистер Дарби с коричневым свертком в руках.

– Мисс Обри, вы позволите представить вам мою сестру, мисс Эмму Дарби?

Рядом с ним стояла темноволосая молодая женщина, которую Талия видела у прилавка.

– Рада с вами познакомиться, – сказала Талия.

– А я – с вами, – ответила та, лукаво поглядывая то на Талию, то на брата. – Я много слышала о вас.

По шее Талии пробежал жар. Что она слышала?

– Это вам, – сказал мистер Дарби, протягивая сверток.

Когда Талия потянулась взять книгу, он поймал ее ладонь и быстро поцеловал обтянутые перчаткой костяшки пальцев. Она подняла глаза и увидела, что Ханна, разинув рот, смотрит на нее, а Эмма ухмыляется.

Талия отдернула руку, и мистер Дарби улыбнулся ей, его губы, что коснулись только что ее перчатки, изогнулись в восхитительной улыбке. У Талии перехватило дыхание. Он и правда был неправдоподобно красив.

Попрощавшись, Талия и Ханна вышли из книжной лавки.

– Он не ваш джентльмен, не так ли? – На круглом розовом лице горничной появились ямочки.

– Не говори моей тете, – сказала Талия. – Она заберет книгу, если узнает.

– Довольно романтично, разве нет?

Талия позволила себе улыбнуться.

– Полагаю, что так. – Она все еще сияла, возбужденная и свежим воздухом, и свежими мыслями, и встречей с мистером Дарби, когда вернулась домой и обнаружила Адама сидящим с Калли в гостиной, пока тетя Гармония снисходительно наблюдала за происходящим.

Хорошее настроение Талии испарилось. Она знала, что ее сестринский долг – поддержать Калли, что родители ожидают этого от нее, но не могла заставить себя. Она была не совсем уверена, на кого злится больше: на общество, за то, что у него двойные стандарты для мужчин и женщин; на Калли, которая так легко сдалась; на Адама, который поддался давлению и сделал предложение. Брак не принесет счастья никому из них. Но, возможно, они это заслужили.

– Адам! – радостно воскликнула она. – У меня не было возможности поздравить тебя. Уверена, вы с Калли прекрасно подойдете друг другу.

Они оба настороженно посмотрели на Талию. Хорошо.

Она подняла книгу.

– Я только что была у Хэтчардса и приобрела этот том стихов Шелли. Его очень рекомендовал мистер Дарби, который оказался там с сестрой.

Говоря это, она внимательно наблюдала за Адамом и с удовлетворением заметила, как мускул на его щеке дернулся от раздражения.

– Я не считаю, что он хорошо на тебя влияет, Талия, – произнес он.

– Осторожнее, – ответила Талия. – Или кто-то может решить, что ты ему завидуешь. – Она пожалела, что сказала это, едва слова слетели с языка.

Губы Адама сжались в мрачную линию, а Калли порозовела из-за унижения. Как бы Талия ни была зла на них, она хотела лишь уязвить Адама, но не обидеть сестру.

– Талия! – упрекнула ее тетя Гармония.

Но Калли не извинилась перед ней, так что она тоже не собирается извиняться.

Адам придвинулся ближе к Калли, взяв ее за руку.

– Ни один мужчина, который имеет честь быть помолвленным с тобой, не может ни к кому ревновать.

Калли посмотрела на него долгим, пристальным взглядом и отдернула руку.

– Прошу, не относись ко мне покровительственно, – сказала она, поднимаясь с места и выходя из комнаты.

– Красивая ложь все же останется ложью, – заметила Талия. – Калли заслуживает лучшего.

Адам спокойно посмотрел на нее.

– Ты не обязана радоваться за нас, но, по крайней мере, могла попытаться не усугублять ситуацию. – Он встал и надел шляпу. – Это на тебя не похоже.

Он ушел прежде, чем она успела ответить.

– Талия, что сказала бы твоя мать? – спросила тетя Гармония.

Талия не хотела обсуждать, что сказала бы мама. Она уже слышала в ушах ее нежный голос: «Дорогая, ты можешь злиться, если хочешь, но не должна вымещать это на сестре. Ты нужна Калли».

Но Калли в ней больше не нуждалась. Равно как и Адам. Теперь они были друг у друга.

Талия прижала книгу к груди и выбежала из гостиной, поднялась по лестнице и распахнула дверь своей комнаты. Она бросилась на кровать, открыла томик стихов Шелли и начала читать. Поэтические строфы разнеслись эхом по венам, словно первые выстрелы назревающего восстания.

Она встала. Подошла к столу, вынула лист бумаги и начала писать. Яростные слова, опалившие страницу. Душераздирающие, ранящие. Она писала стихи об обиженных женщинах, дав слово Пенелопе, которая преданно ждала неверного мужа; Медее, чтобы та ответила Ясону; Гере, чтобы та бросила вызов Зевсу.

Она писала то, что хотела бы услышать от Калли, но сестра никогда не сказала бы подобного.

XI
Перспектива бала

Калли

Юными леди, которые не думают ни о чем, кроме как о нарядах, развлечениях и том, что они называют светскими связями, несомненно, легче всего управлять, используя их страх перед тем, что скажет о них общество.

Мария Эджворт,

из альбома Каллиопы Обри

Калли не видела лица Адама, когда Талия обвинила его в том, что он ревнует к мистеру Дарби: она пристально смотрела на собственные руки, на ногти, которые неделю назад тщательно отполировала в предвкушении первого выхода в свет. Выхода, который привел к тому, что теперь она апатично сидела в кресле рядом с женихом.

Все еще казалось странно называть так Адама.

Ее мир перевернулся с ног на голову, и она пребывала в полном смятении. Она чувствовала себя не в своей тарелке: девушка, которой больше всего на свете нравились вечеринки, исчезла, на ее месте появилась трезвомыслящая особа, которая сомневалась в собственных суждениях. Она скучала по той, другой, Калли.

Адам взял ее руку и сказал:

– Ни один мужчина, который имеет честь быть помолвленным с тобой, не может ни к кому ревновать.

Добрые слова, но он не верил в них, не мог верить, и это ранило сильнее всего. Он действительно ревновал Талию. А почему бы и нет? Любой заметил бы, что Талия ослеплена мистером Дарби, как никем раньше, особенно – Адамом.

Волна стыда погнала ее из комнаты. Она вела себя по-детски. Адам хорошо воспринял помолвку, несмотря на чувства к Талии, а Калли целыми днями хандрила, будто брак с хорошим человеком – страшнейшее наказание, какое можно представить. И все же она отказывалась лишь от перспективы выйти за того, кого любит, – и почему перед ней постоянно возникало дружелюбное лицо мистера Солсбери, когда она об этом думала? – тогда как Адам лишался реальной и настоящей любви, Талии.

По крайней мере, он сможет сохранить ее в своей жизни. Калли даже мечтать не могла о чем-то подобном.

Когда некоторое время спустя Грация постучала в дверь, Калли прогнала ее. Затем уставилась в темный потолок, пока ее не сморил сон.

Следующим вечером Обри и Элфинстоуны посетили свой первый бал в сезоне, который устраивала миссис Солсбери. Калли оделась с особой тщательностью, выбрав бледно-голубое шелковое платье с нежной кружевной отделкой, которое шло к оттенку ее глаз. Мысль о бале не принесла ей удовольствия, и это разочаровывало, поскольку предвкушение составляло немалую часть радости от выхода в свет, но она знала, что на нее будут смотреть как на недавно обрученную девушку, чудом избежавшую скандала. Она никому не даст повода думать, что сожалеет о своем выборе.

Она поправила жемчуг на шее и уставилась в отражение, рассеянно размышляя, счел бы ее хорошенькой мистер Генри Солсбери. Ее руки замерли. Она больше не могла рассчитывать на него. Что он думает о ней? Поверил ли в скандальные слухи?

Калли старалась не вспоминать о мистере Солсбери, пока они ехали по темнеющим улицам Лондона. И поэтому, конечно, ей было сложно сконцентрироваться на чем-то другом. Она решила, что будет избегать его весь вечер, вместо того, чтобы смириться с переменой в их отношениях, но тут же ей захотелось, чтобы он увидел ее и, возможно, пригласил на танец.

Она также старалась не думать об Адаме, который, несомненно, пригласит ее танцевать, а потом будет бродить по залу, следуя за Талией.

Величественные парадные двери особняка Солсбери, расположенного недалеко от Гросвенор-сквер, были широко распахнуты. У входа стояли лакеи, держа в руках канделябры со свечами. Калли позволила груму дяди Джона помочь ей выйти из экипажа и последовала за тетей и дядей в холл. Дядя отнес их плащи в гардеробную, затем присоединился к ним, пока они поднимались по лестнице в бальный зал, где семья Солсбери выстроилась в линию, принимая гостей.

Энн Солсбери сияла, ее светло-рыжие локоны были аккуратно уложены на голове и перехвачены нитью жемчуга. На ней было бледно-голубое платье с зелеными лентами, украшающими подол, и когда Калли подошла, та заключила ее в объятия, обдав ароматом лаванды.

– О, как я рада видеть дружеское лицо! Среди гостей так много друзей моей матери и тех, кто был знаком с отцом, – но я чувствую, нам с вами суждено стать подругами. Кстати, примите мои поздравления с помолвкой.

– Спасибо. И примите мои поздравления! Вы прекрасно выглядите, и ваш вечер, судя по всему, вполне успешен.

Энн усмехнулась.

– Хотела бы на это надеяться. Но буду рада, когда приветствия окончатся, и можно будет пойти танцевать. Думаю, Генри надеялся пригласить вас на танец.

Мистер Солсбери выглянул из-за плеча матери.

– Генри вполне способен сам попросить об этом, но спасибо тебе. – Он улыбнулся Калли, продемонстрировав ямочки на щеках, как у Энн, отчего все внутри у Калли перевернулось. – Что скажете, мисс Каллиопа Обри? Подойду ли я для первого танца?

Калли обнаружила, что ее энтузиазм относительно бала стремительно возрос, и присела в реверансе.

– Более чем. – Она не смогла подавить чувство самодовольства… так Адаму и надо, она уже приглашена на первый танец, а он даже не потрудился попросить ее об этом. Калли последовала за остальными членами семьи в бальный зал, где, объявленные, их имена смешались с шумом собравшейся толпы. Адам нашел их через несколько минут, неся бокалы с лимонадом для дам. Его взгляд скользнул по всем, прежде чем остановиться на Калли.

– Ты потанцуешь со мной, Калли?

– Потанцую и с удовольствием, но не первый танец. Он уже занят.

По его лицу пробежала тень, так быстро, что она едва успела заметить.

– Но я думал… Неважно. Я справедливо наказан за самоуверенность. Мне следовало пригласить тебя гораздо раньше. Талия, ты потанцуешь со мной?

Талия, глядя скорее удивленно, чем обиженно, ответила:

– Не уверена, что чувствую из-за того, что я – вторая в твоем списке, но так уж получилось, что я тоже приглашена.

– Грация не откажется, мистер Хетербридж, – сказала тетя Гармония.

– Почту за честь, – сказал Адам, поворачиваясь к Грации.

Но она, одетая в бледно-розовое платье с четырьмя слоями воланов по подолу, запротестовала:

– Мама! Я не собираюсь танцевать сегодня вечером.

– Чепуха. Зачем юной леди приходить на бал, если не за этим.

– Потому что у упомянутой юной леди нет выбора, – проворчала Грация.

– Если пообещаю не наступать тебе на ноги сверх меры, ты согласишься? – спросил Адам. – На самом деле, тебе стоит меня пожалеть, поскольку я уже получил отказы от твоих кузин.

Услышав это, она рассмеялась и согласилась.

– Но только для того, чтобы спасти твою репутацию.

Семья Солсбери присоединилась к гостям, и начала формироваться первая группа. Мистер Генри Солсбери подошел к Калли и подвел ее к началу двух выстраивающихся рядов, чтобы встать чуть дальше за Энн и ее партнером.

Танцы были восхитительны: именно об этом Калли и мечтала, когда представляла себе балы в Лондоне. Мистер Солсбери двигался с легкостью, умело ведя ее сквозь ряды. Его рука в перчатке уверенно и твердо сжимала ее. Но более того, он будто знал, как доставить ей удовольствие, то делая комплименты, то поддразнивая ее, комментируя других танцующих, и, в общем, он позволил Калли забыть беспокойство, которое она испытывала, прибыв на вечер. Она ощущала лишь угрызения совести, поскольку его доброта наводила на мысль, что он еще не знал о ее помолвке. Но Энн знала. Несомненно, ее брату тоже должно быть известно.

Когда они проходили по центру зала, Калли улыбнулась Грации и Адаму. Она не узнала партнера Талии, но сестра улыбнулась ей впервые за несколько дней, и Калли ответила улыбкой. На краткий миг в ее мире все стало хорошо.

В конце танца мистер Солсбери любезно отвел ее обратно к тете и дяде, где ждал Адам. Он дружески поприветствовал Адама, хотя в его голосе и чувствовалась холодность, которую Калли заметила и которая взволновала ее. Возможно ли, что он ревновал к Адаму?

Она одернула себя: она не могла надеяться на такое.

Адам подошел, чтобы пригласить ее на танец, его высокая тень упала на нее, заставив сердце замереть. Он серьезно посмотрел на нее сверху вниз, изучая ее лицо, и мускул на его челюсти дрогнул.

Калли прикоснулась к прическе, хмурясь:

– Со мной что-то не так?

– Нет. Ты… выглядишь хорошо. Красиво.

Калли вспыхнула. Адам никогда раньше не называл ее красивой.

Он не сказал ей больше трех слов, пока они танцевали, но продолжал изучать ее со странной пристальностью, будто в ней было что-то загадочное. Калли почти обрадовалась, когда танец закончился, и Адам вернул ее к тете, где ждал новый партнер.

Калли с головой окунулась в водоворот и энергию танцев, получая удовольствие от движений и грациозной последовательности фигур. Даже партнер, дважды наступивший ей на ногу, не смог омрачить удовольствия.

Только перед самым ужином у нее появилась возможность присесть, и то не потому, что ей было не с кем танцевать, но просто захотелось перевести дух.

– Здесь свободно? – Элегантная леди в темно-бордовом платье указала на место рядом с Калли.

Когда Калли ответила «да», та села, и девушка узнала в ней леди Стэнторп, старшую сестру мистера Солсбери. Поскольку она больше не жила с семьей, ее не было среди Солсбери, которые принимали гостей.

– Мисс Каллиопа Обри, не так ли? – Отвечая на кивок Калли, она улыбнулась. – Полагаю, я должна извиниться перед вами за то, что мой мальчик испортил ваше платье.

Калли покачала головой.

– Не стоит. Платье легко привели в порядок, а маленькие дети и правда часто срыгивают.

– Ужасные грязнули, не правда ли? – весело спросила леди Стэнторп. – Ну, моя дорогая, как вам нравится на балу моей матери?

– Здесь просто чудесно, – сказала Калли, на мгновение забыв, что неуместно проявлять такой энтузиазм.

Но леди Стэнторп лишь рассмеялась.

– Я помню, на своем первом балу чувствовала себя так же.

– Все очень добры, – сказала Калли и немедленно пожалела, что не прикусила язык. Хотя джентльмены выражали готовность приглашать ее на танец этим вечером, неделю назад, когда разразился скандал вокруг нее и Адама, они не вели себя так любезно. Сочтет ли леди Стэнторп ее дурой, если она так претендует на их доброе отношение?

– Думаю, это не доброта, – ответила собеседница. – Вы очаровательны. Определенно, мой сын так считает. Генри, кажется, с ним согласен.

Калли покраснела.

– Мистер Солсбери очень добр. – Она на секунду прикрыла глаза. Это прозвучало глупо.

Улыбка леди Стэнторп стала шире.

– Вы это уже говорили. И я тогда возразила. Оставляя в стороне мотивы Генри, я рада видеть его счастливым. – Она на мгновение заколебалась, а затем добавила: – С нашей матерью не всегда легко, и Генри пожертвовал многим, чтобы она была счастлива, а также чтобы заботиться об Энн.

Сердце Калли сжалось. Она знала это чувство, возможно – даже слишком. Но мимолетное ощущение близости с мистером Солсбери исчезло, когда она вспомнила Адама.

– Мы друзья, и ничего более. Видите ли, я недавно обручилась.

Леди Стэнторп изучающе посмотрела на нее.

– Я слышала. Вы не сочтете меня слишком дерзкой, если спрошу… это брак по любви или соглашение по расчету?

Калли покраснела. Прозвучало это довольно дерзко, но у леди Стэнторп был добрый взгляд, будто ее заботили чувства Калли, а не возможность посплетничать.

– Уверена, до вас доходили слухи. Мы с мистером Хетербриджем не безразличны друг другу, но… – Она обнаружила, что не может закончить мысль, словно признание того, что их брак заключен не по любви, закрепит этот факт.

– Понимаю. – Леди Стэнторп некоторое время молчала, наблюдая, как мимо проносятся танцующие пары. – Я скажу кое-что, что может показаться вам шокирующим, и определенно то, чего вам не скажет ваша добрая тетя. Во-первых, вы не замужем, пока не выйдете замуж. Не списывайте Генри со счетов слишком быстро. Во-вторых, даже если вы замужем, общество предлагает замужним женщинам гораздо больше независимости, чем незамужним. Для незамужней женщины любой намек на скандал может оказаться губительным. Как замужняя женщина, до тех пор пока вы будете сдержанны в своем поведении, свет будет закрывать глаза на ваши действия. Знаете, если на то пошло, лучше не казаться слишком влюбленной в жениха или мужа. – Ее губы изогнулись в кривой усмешке.

Противоречивые эмоции боролись в груди Калли: отчасти она была шокирована столь легкомысленным взглядом на брак, далеким от обязательств, которых придерживались ее родители. Но она также злилась. Намек на флирт привел ее к помолвке с Адамом… но, как замужняя женщина, она могла изменять мужу, пока никто не узнает? Разве это справедливо?

– Зачем вы говорите мне это?

– Потому что вы нравитесь Генри, и простите, но я верю, что вы отвечаете взаимностью. Не прошу вас разрывать помолвку… лишь учесть, что есть другие варианты.

Калли сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить мысли. Она не думала, что может изменить Адаму, но, возможно… Возможно, все не так уж плохо, если ей нравится флиртовать с мистером Солсбери. Леди Стэнторп не стала бы говорить подобное, если бы в этом было что-то дурное, а она знала светские обычаи гораздо лучше Калли. И не то чтобы Адам проявлял к ней особое внимание. Она хотела лишь получить удовольствие, и, поскольку ни ее сердце, ни сердце Адама не были вовлечены в этот брак, это не могло причинить никому вреда.

Леди Стэнторп махнула веером в сторону Калли.

– Как я и думала. Вы – разумная девушка. А теперь бегите… Генри где-то поблизости, надеясь пригласить вас на ужин, и вам лучше его не разочаровать.

Калли встала и, оглянувшись, обнаружила, что Генри – мистер Солсбери – и правда ждет в нескольких шагах от нее с обнадеживающей улыбкой на лице. Она на мгновение заколебалась. Может, ей следует пойти ужинать с Адамом? Но когда она быстро окинула взглядом гостей, увидела, что он, крепко держа Талию за руку, направляется в сторону обеденного зала. Она почувствовала острый укол из-за того, что он даже не подумал спросить ее, но затем изобразила свою самую яркую улыбку и повернулась к мистеру Солсбери.

Тот сказал:

– Не окажете ли вы мне честь, позволив пригласить вас на ужин, мисс Каллиопа Обри?

– Спасибо, мистер Солсбери. Я была бы рада. Но, пожалуйста, зовите меня мисс Калли. Лишь моя мать называет меня Каллиопой.

– Мне больше нравится Каллиопа, то, как имя скатывается с языка. Вы поэт, как и ваша сестра? – спросил он, и Калли вспомнила, что при первой встрече они говорили о стихах Талии.

Она покачала головой.

– Я едва могу исполнить песню, не говоря уже о том, чтобы сочинять самой.

– Тогда мы прекрасно поладим. Я считаю, что не стоит быть слишком совершенным, тогда люди начинают чего-то от тебя ждать. Лучше порадовать их, оправдав небольшие ожидания, чем разочаровать, не ответив высоким.

Он улыбнулся. У него была очаровательная улыбка с ямочкой у уголка губ.

Он протянул Калли руку, и она взяла ее, чувствуя, как по телу разливается тепло.

– Не верю, мистер Солсбери, что вы смогли бы разочаровать меня, если бы даже пытались.

Он поднял брови, глядя на нее.

– Это что, вызов?

Калли рассмеялась, чувствуя себя легче, чем за последние несколько дней. Возможно, он все-таки не слышал о ее помолвке. Она решила, что расскажет ему. После ужина.

Но во время ужина он снова рассмешил ее и сделал комплимент ее платью, и она обнаружила, что не в силах сообщить ему об этом и увидеть, как теплый свет восхищения сходит с его лица.

Она подумала о том, что сказала его сестра, о том, что он заслуживает счастья. Было ли это так порочно – искать счастье там, где его можно найти? В конце концов, они всего лишь разговаривали.

Она заметила, что Талия и Адам наблюдают за ней. Сестра выглядела раздраженной, и Калли не могла понять выражения лица Адама. Она снова повернулась к мистеру Солсбери, и ее улыбка стала шире и лучезарнее.

Она решила, что расскажет ему позже. Или, возможно, кто-то другой расскажет. А пока Калли хотела еще немного насладиться этим золотым мгновением.