Текст книги "Владимир Путин: третьего срока не будет?"

Автор книги: Рой Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Война в Чечне или война против России

Выступая 4 сентября с обращением к стране, Владимир Путин не сказал ни слова о Чечне или о чеченских террористах. Напротив, все, кто выступал в сентябре против В. Путина или против российских спецслужб, упорно и намеренно связывали не только террористический акт в Беслане, но и все террористические акции в России в 2004 году с войной в Чечне или даже с войной России и Путина «против Чечни», которая жаждет независимости и готова идти ради этой независимости на крайние меры.

Правительству и Президенту России надо только остановить войну в Чечне, вывести оттуда войска, предоставить народу Чечни независимость, и террор против России сразу же прекратится. «Чтобы остановить теракты, необходимо отказаться от силовых методов решения чеченской проблемы. Силовики во власти защищают только власть. МИР НУЖЕН ХИЖИНАМ, А ВОЙНА – ДВОРЦАМ». Эти слова «Новая газета» вынесла крупными буквами на первую страницу своего специального выпуска [38] . С такими же точно тезисами выступали, комментируя драму в Беслане, и все ведущие газеты и журналы западных стран. «Путин наказан за свою неуступчивость в Чечне». Такой заголовок британская газета «Файненшл таймс» дала первой большой статье о захвате террористами школы в Беслане [39] . Обвинение было адресовано в первую очередь не бандитам, а президенту России.

Но подобного рода толкование событий в Беслане неправомерно, и оно противоречит основным фактам и урокам последних десяти лет. Война против чеченского сепаратизма и «за восстановление конституционного порядка на территории Чечни», которую с другой стороны можно было бы назвать и войной за независимость Ичкерии, закончилась в конце августа 1996 года, и она закончилась поражением России и победой чеченских сепаратистов.

Акт о капитуляции, который только формально имел вид соглашения о перемирии, подписан в дагестанском Хасавюрте полномочным представителем президента России генералом Александром Лебедем, а также бывшим полковником советских вооруженных сил Асланом Масхадовым, который в 1994–1996 годах командовал вооруженными силами самопровозглашенной республики Ичкерии.

На коротких переговорах по этому поводу и главных процедурах, связанных с ними, присутствовали почти все полевые командиры, включая и Шамиля Басаева. Через несколько месяцев фактический мирный договор между республикой Ичкерия и Россией подписали в Кремле президент России Борис Ельцин и исполняющий обязанности президента Ичкерии Зелимхан Яндарбиев. Еще через несколько месяцев в Чечне провели выборы нового президента, и эти выборы выиграл Масхадов.

Из Чечни были выведены все российские войска – до последнего солдата, и Чечня могла жить в течение трех лет так, как хотели этого ее лидеры. Именно в эти три года там возобладал радикальный вахаббизм. Именно тогда в Чечне стали создавать свои филиалы главные центры международного терроризма, в том числе и «Аль-Каида». Образовался союз радикального сепаратизма, международного терроризма и вахаббизма, который создавал все большую и большую угрозу для России. Россия, однако, терпела, и это терпение кончилось только тогда, когда крупные отряды Басаева и Хаттаба напали на Дагестан, развязав вторую чеченскую войну – на этот раз не за независимость Ичкерии, а за господство вахаббитов на всей территории мусульманского Северного Кавказа.

Вторая чеченская война также уже закончилась, и на этот раз победой России над агентурой международного терроризма. Нынешняя Чечня и ее народ не выступают за независимость от России. Среди населения этой республики нет и 5% граждан, которые готовы поддержать сегодня лозунги об отделении от России. Да, в Чечне еще сохраняется трудное экономическое положение, но более 300 тысяч чеченских граждан получают хотя бы пособие по безработице. Еще около 300 тысяч чеченцев получают пенсии по старости и пособия по инвалидности. Чеченские дети учатся в школах, молодежь может учиться в вузах и училищах. В Чечне есть электричество, газ, тепло, водопровод, все виды связи. Здесь работает транспорт, железные дороги, воздушное сообщение. Восстанавливаются жилые дома, предприятия, нефтяные промыслы, торговля, все виды услуг.

Есть перспективы и надежды, которых чеченский народ не хочет лишиться. В Чечне создана система власти, в органах которой работают сами чеченцы – от управления районом до управления всей республикой. О каком отделении от России в этих условиях может идти речь? Военные подразделения Российской армии в Чечне есть, и они здесь останутся на постоянной основе. Они охраняют здесь не только общероссийские интересы, но и интересы самого чеченского народа, которые все еще надо защищать от нескольких тысяч бандитов, которые скрываются в глубоком подполье, в труднодоступных горных пещерах и за границей. Но это уже не война с Чечней. Это война с международным терроризмом или война международного терроризма против России.

Что означает в такой реальной ситуации совет оппонентов В. Путина в России и на Западе начать переговоры с «умеренной частью» чеченского Сопротивления и заменить силовое воздействие политическим урегулированием? Еще осенью 1999 года премьер Владимир Путин начал проводить интенсивные переговоры с умеренными кругами чеченского общества и с теми религиозными деятелями этой республики, которые были недовольны насаждением в ней радикального вахаббизма. Речь шла не только о переговорах с муфтием Чечни Ахматом Кадыровым, но и о переговорах с другими влиятельными тейпами и кланами, включая, например, братьев Ямадаевых, вооруженные отряды которых контролировали Гудермес, второй по величие город Чечни. Переговоры шли и с другими деятелями и группами, включая видных представителей чеченской диаспоры в Москве. Это и было политическое урегулирование, которое сочеталось, конечно же, и с силовым давлением.

Успех пришел не сразу, но он сегодня очевиден. В Чечне сформировалось дееспособное руководство республикой, которое не было поколеблено и после убийства самого А. Кадырова.

Кого в нынешней Чечне представлял до своей гибели Аслан Масхадов, которого оппоненты Владимира Путина старались навязать ему в качестве партнера для новых переговоров? Масхадов был влиятельным лидером боевиков в 1994–1996 годах не только благодаря военному опыту, но и потому, что он был тогда более умеренным. Он не был фанатиком, и не участвовал ни в похищениях людей, ни в захватах заложников, ни в террористических акциях тех лет. В 1997 году он избран президентом Чечни. Граждане Чечни отдали ему больше голосов, чем другим кандидатам, включая и Зелимхана Яндарбиева, именно потому, что Масхадов считался более умеренным лидером, и многим жителям Чечни казалось, что он будет ладить с Россией.

Но Масхадов не смог получить реальную власть в республике, он не смог взять под свой контроль главные отряды боевиков в Чечне, включая в первую очередь отряды Басаева и Хаттаба. События 1999 года происходили в Чечне и в Дагестане без участия, а нередко даже без ведома Масхадова. Реальная оппозиция вахаббитам и радикалам оказалась на стороне А. Кадырова или среди его союзников, а самая радикальная часть бывших полевых командиров и боевиков первой чеченской войны пошла за Басаевым.

Хаттаб вел за собой арабских наемников. Масхадов оказался слабой фигурой, не имеющей ни денег, ни влияния, но он был удобен как декоративная фигура и как прикрытие для экстремистов. В октябре и ноябре 1999 года он еще сидел в своем президентском кабинете в Грозном, но в полном одиночестве. Еще до окружения Грозного, при первых сильных бомбардировках столицы Чечни, из города началась стихийная эвакуация женщин, пожилых людей и детей – главным образом в Ингушетию.

Один из корреспондентов принадлежавшей Борису Березовскому газеты «Коммерсантъ» сумел в конца октября проникнуть в Грозный и даже встретиться с Масхадовым. Через несколько лет он вспоминал: «Жить дальше в Грозном никто не собирался – в Ингушетию двигался нескончаемый поток грузовиков и легковушек, забитых домашним скарбом. Но было одно место в Грозном, где еще собирались люди. Это всем известная еще с прошлой войны площадь Минутка. Там находился единственный переговорный пункт со спутниковой связью, и оставшиеся в городе пытались узнать о судьбе тех, кто уехал. На рынках Грозного ни продавцов, ни покупателей. Лишь изредка кто-то предлагал товары первой необходимости. Пропали даже попрошайки с улиц. Зато появились мародеры. Безлюдным был и президентский дворец, еще две недели назад бурливший как муравейник. Я миновал пустую будку постового, беспрепятственно вошел внутрь здания. На третьем этаже в приемной президента сидел один вооруженный чеченец. – Ты для чего пришел? – спросил он, лениво подняв на меня взгляд. Я к президенту. Хочу интервью взять. – Иди. – Он один? – Один, совсем один. – Масхадов сидел за столом в глубине огромного пустого кабинета. Он встал мне навстречу, ответил на приветствие и усталым голосом произнес: "Спрашивай". – "Вы будете воевать с Россией?" – "А у меня есть другой вариант?" – Мы говорили с президентом два часа. За это время на его столе ни разу не зазвонил телефон, никто не постучался в дверь кабинета» [40] .

Через интернет Масхадов иногда выступал с осуждением Басаева и некоторых других радикальных боевиков. Он пытался отмежеваться и от нападения террористов на Театральный центр в Москве в 2002 году, и от нападения на школу в Беслане в 2004 году. Он неоднократно осуждал как действия Басаева, так и политику Москвы в Чечне, которая проводит якобы «геноцид чеченского народа». Но все это говорилось для слушателей на Западе, так как ни в Чечне, ни в России, ни в стане террористов Басаева все эти заявления Масхадова уже давно никто не принимал всерьез. Известно, что как 1, так и 2 сентября не только Александр Дзасохов, но и Руслан Аушев пытались связаться с Масхадовым, используя все известные им каналы связи.

Им удалось поговорить только с представителями Масхадова в Баку и в Лондоне. Но из всего этого ничего не вышло, так как Масхадов от разговора с Дзасоховым или Аушевым уклонился. Лишь через несколько дней после трагической развязки Масхадов заявил, что он отдаст Ш. Басаева под суд за нарушение мусульманских законов – но только «после окончания войны». Масхадов и Басаев не были противниками. Они были союзниками, а по большому счету и соучастниками.

Для рядовых боевиков и для большинства полевых командиров в Чечне и в других джамаатах главным мотивом их действий являются не национальные или религиозные мотивы, а деньги. Для них, как и для профессиональных киллеров, это работа, за которую хорошо платят. Этот же мотив является главным и для наемников из арабских и из некоторых других стран. Для шахидов и шахидок-смертников движущей силой является месть или религиозный фанатизм. Общий бюджет террористической войны против России составляет, по подсчетам экспертов из спецслужб, до 100 миллионов долларов в год, из которых больше половины направляют сюда как «Аль-Каида», так и другие экстремистские и террористические организации – главным образом из арабского мира.

Эти группы думают не о чеченском народе и не об Аллахе, а о контроле за Северокавказским и Кавказским регионами и о каспийской нефти. Известно, что генерал Джохар Дудаев, стоявший во главе Чечни в начале 90-х годов, не был религиозным человеком. Он не только противился распространению вахаббизма в Чечне, но и готовил закон о запрещении этого радикального движения в исламе. Однако Ш. Басаев и его окружение приняли вахаббизм и его планы. В этих планах – обращение в вахаббизм всего населения Чечни, Ингушетии и Дагестана – республик, где мусульманское население составляет большинство. К этому ядру предполагалось присоединить относительно небольшие республики: Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию и Адыгею.

Более отдаленные планы, составляемые где-то далеко от Чечни, предусматривали распространение вахаббизма на Башкирию и Татарию. С другой стороны – из Афганистана планировалось прорваться сначала в Узбекистан, а затем подчинить всю Среднюю Азию и Казахстан. Вместе с Нижним Поволжьем и даже Челябинской и Оренбургской областями вся эта огромная территория должна была бы составить некий вахаббитский халифат.

Конечно, всякий разумный человек может оценить подобные планы как авантюризм. Однако мы хорошо знаем, и не только по опыту XX века, что любая радикальная идеология крайне авантюристична и агрессивна. Подобная болезнь агрессии была присуща и христианской церкви в Западной Европе в средние века. Но «мусульманство переживает сегодня свое средневековье, и мне это нравится», – сказал мне один бывший народный депутат СССР, принявший мусульманство и переехавший в Сараево.

Какие цели ставит перед собой «Аль-Каида», филиалом которой стали боевики Басаева на Северном Кавказе? Ради чего они используют столь жестокие методы борьбы? Усама бен-Ладен не раз заявлял, что он ведет борьбу за свержение режима шейхов в Саудовской Аравии, за изгнание из региона Ближнего и Среднего Востока Соединенных Штатов и за уничтожение Израиля, который строит свое государство на арабской земле. Создается впечатление, что и здесь речь идет о создании какого-то нового арабского халифата, который будет контролировать богатства этого огромного региона. Этим планам арабских экстремистов и вахаббитов противостоят не только Израиль и США, но и Иран, Турция, Египет, Сирия, а в недавнем прошлом и Ирак Саддама Хусейна. Этот сложнейший узел развязать очень трудно, но и разрубать его так, как попытались сделать в Ираке американцы, также почти невозможно.

Конечно, ни Соединенные Штаты, ни страны Западной Европы не хотели бы создания на российском Северном Кавказе и на постсоветском пространстве какого-то вахаббитского халифата. Западу здесь не нужны ни Басаев, ни Усама бен Ладен. Но они хотели бы усилить здесь свой контроль, и это видно по действиям Запада в Грузии и по тому давлению, которое оказывалось и еще продолжает оказываться на Азербайджан.

Совсем не случайно в западной печати в сентябре 2004 года громко звучали заявления о том, что Россия оказалась не в состоянии защитить своих граждан. Обвиняя российские спецслужбы в их «полной неспособности», некоторые из западных обозревателей предлагали нам сценарий по образцу косовского протектората. «Чечня является насущной международной проблемой, требующей согласованной, коллективной, ненасильственной международной акции. Так ли абсурдно предложение развернуть миротворческие войска ЕС или даже силы НАТО под эгидой ООН». Так писала, комментируя гибель детей в Беслане, британская газета «Гардиан» [41] . Это любопытный поворот мысли. Сначала западная печать отвергала тезис о том, что Россия ведет на Северном Кавказе войну с международным терроризмом, заявляя о «домашнем характере» террористических актов в России. Но потом появляется предложение о введении на российский Северный Кавказ войск НАТО. Но кому эти войска могли бы здесь помочь?

Международный терроризм усилил свои атаки на Россию, и в том числе на Чеченскую республику, которая входят в состав Российской Федерации. Россия в состоянии справиться с этой угрозой, хотя это требует от российского государства немалых усилий. Наша страна не просит помощи у стран Запада. Но она вправе рассчитывать на лучшее понимание своих действий.

Общественное мнение в России и трагедия в Беслане

Российские политики всех направлений осудили захват и убийство заложников в Беслане. Но выводы из этой страшной трагедии делались разные. Коммунистическая печать не только соглашалась с тезисом о том, что Басаев и Масхадов – это эмиссары международного терроризма и что их целью является ослабление российского влияния на Кавказе и общая дестабилизация российского государства, но и преувеличивала масштабы деятельности и возможности этих террористов. По мнению эксперта КПРФ генерал-полковника в отставке Леонида Ивашова, Шамиль Басаев играет в армии боевиков роль верховного главнокомандующего, а Масхадов – роль политкомиссара. У каждого из них есть штаб в десять-двадцать боевиков. По территориям работают боевые ядра в составе пятьдесят-шестьдесят боевиков. В этих структурах существуют учебные центры, в которых боевиков учат всем боевым искусствам и подвергают вахаббитской обработке. Здесь есть центры информации и пропаганды, а также отделы материального обеспечения. Передовой командный пункт российского терроризма расположен в Москве, а тыловой командный пункт – в Грузии в Панкисси. Террористы, по мнению Ивашова, опираются на сотни тысяч обездоленных молодых людей на всем Северном Кавказе, «которые каждодневно сталкиваются с жестокой социальной, несправедливостью, лицемерием и равнодушием власти, моральным равнодушием общества» [42] .

На самом деле реальные масштабы и численность террористических центров на Северном Кавказе и влияние их вождей на общество в Чечне и в других республиках юга России не столь велики. Это был блеф вахаббитской пропаганды. Уничтожение Масхадова весной 2005 года показало, что никаких крупных структур вокруг него не существовало. Крайне преувеличивал Ивашов и влияние штабов Басаева и Масхадова на структуры российской власти как в Чечне, так и за ее пределами. По утверждению Ивашова, штабы и спецслужбы террористов имеют широкую агентурную сеть во всех ветвях российской власти – от ее высших органов до районных отделений милиции и сельских административных округов. Это позволяет им не только знать все планы власти, но и разворовывать и использовать в своих целях все те средства, которые Минфин России выделяет на восстановление Чечни.

Крайне неправдоподобно рисовал Ивашов и структуру международного терроризма. По его утверждению, это мощная мировая подпольная структура, мозговой и интеллектуальный центр которой располагается в Лондоне. Этот мировой центр тесно сотрудничает со спецслужбами как западных, так и исламских государств, он подчиняет себе широкую сеть радикальных организаций по всему миру, он подчиняет себе не только мировую наркомафию, но и Парламентскую ассамблею Совета Европы (ПАСЕ).

Отсюда главный вывод: «Террористическая сеть на территории России является составной частью международного терроризма со строгим подчинением глобальным структурам транснационального характера в лице центров управления мировыми процессами, в роли которых выступают мировая финансовая олигархия, Бильдербергский клуб, администрация США и центры международного сионизма» [43] . Это навязчивая идея многих лидеров КПРФ, включая и Геннадия Зюганова, – все беды в нашем мире проистекают от деятельности «мировой закулисы», которой руководят сионисты. Бороться с этим тайным мировым правительством может только Россия, и то лишь в том случае, если во главе нашей страны будут стоять настоящие коммунисты.

Пропаганда российских либерал-демократов шла в прямо противоположном направлении. По их утверждению, в разгуле экстремизма и терроризма в России, включая и трагедию в Беслане, виновата политика самого Путина. Корни и причины всех террористических актов в России надо искать только в Чечне. Надо найти приемлемое соглашение с «умеренной частью» чеченского сопротивления, и все проблемы террора в России будут решены.

Второго сентября, когда судьба заложников еще не завершилась страшной трагедией, с громким заявлением о политике властей выступила Ирина Хакамада. «С теми, кто захватил школу, – рекомендовала Хакамада, – надо вести переговоры, и вести их так, как будто вы ведете переговоры с представителями политических группировок, демонстрируя абсолютное уважение. Если, конечно, мы хотим, чтобы не было дальнейших жертв, а дети получили хотя бы воду. Но президент молчит, и я не знаю, почему он молчит». Что касается общей политики по отношению к российским террористам, то надо провидеть два метода. Таких главарей, как Басаев, надо уничтожить физически. Остальных сепаратистов «надо открыто и публично втащить в политические споры, в политический истэблишмент, раздав им депутатские кресла и приучая их не мстить и убивать, а начинать политический диалог. Все должны понять, что это конфликт внутренний, российский, связанный с Чечней» [44] .

Со сходным заявлением выступил Владимир Рыжков – независимый депутат Думы. «Терроризм в России кончится только тогда, когда Владимир Путин пойдет на фундаментальный пересмотр своей политики в Чечне. Но пойдет ли на это президент?» [45]

«Основная цель террористов, – заявил Алексей Малашенко из Московского центра Карнеги, – даже не независимость Чечни. Их основная цель – наказать Путина» [46] .

Сразу же после захвата школы в Беслане группа российских правозащитников выступила с громким заявлением, в котором, в частности, говорилось: «Единственный выход для власти и для российского народа – вести переговоры с террористами на принципиальных условиях. Террористы должны освободить детей и сдаться под международные гарантии (возможно, Совета Безопасности ООН) справедливого суда над ними. Президент России под гарантии Совета Безопасности ООН должен объявить об изменении своей политики в Чечне. Начало этому процессу может быть положено срочным обращением власти к Аслану Масхадову с предложением принять участие в освобождении заложников» [47] .

К чисто российским корням и проблемам сводил террористические акты 2004 года и такой политолог, как Александр Ципко. Но он винил в этом всплеске террора не Путина, а его противников из либерального лагеря. «Гибель и муки невинных детей в Беслане, – заявлял Ципко, – вызваны прежде всего борьбой за власть в России, это теперь уже очевидно. Рейд на Беслан совершался прежде всего для дискредитации Путина и его команды, для обеспечения политического реванша «западников», либералов, которых он все эти годы отодвигал от власти. Теракт, совершенный в Беслане, принадлежит исламскому арабскому миру только по форме и по технологии. По содержанию и по своим политическим целям теракт в Беслане является всецело российским явлением. Он был организован и совершался прежде всего гражданами России, и он был на руку политическим силам, которые хотят возвращения тех высот власти, которыми они обладали при Ельцине, и прежде всего в СМИ, на телевидении, для захвата силовых структур, где сидят люди Путина, для кардинальной смены курса Путина на восстановление суверенитета и державности России» [48] .

Кажется, не было ни одной нелепости, которой не высказали в сентябре 2004 года те или иные российские политики. «Во всем этом есть Божий промысел, – заявлял депутат Государственной Думы Сергей Абельцев, – и Путин должен обратиться за помощью к Богу. Я хочу провести параллель с октябрем 1941 года, когда немцы могли захватить Москву. Сталин совершил тогда облет города на самолете с иконой Божией Матери, и только Божьим промыслом гитлеровцы были остановлены. Других сил уже не оставалось» [49] .

Нет, заявлял бывший помощник и советник Бориса Ельцина и президент Фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров, – Путин должен порвать с бюрократией и силовиками, которые рано или поздно его уберут, и обратиться к возникающему в России гражданскому обществу. «Гражданское общество – вот та соломинка, за которую может ухватиться Путин. Он должен обратиться к народу со следующими словами: "Соотечественники! Я заблуждался и ошибался. Вот реальная угроза. Мы были не готовы к ней, в том числе и по моей вине. Я принял решение кардинально сменить команду, а вместе с ней и политику. Я виноват, но я считаю своим долгом перед избравшими меня людьми своими руками исправить свои ошибки"» [50] .

Публицист М. Леонтьев призывал, напротив, не к усилению гражданского общества, а к усилению авторитарной власти в России. «Всякое наведение порядка в стране, – заявлял М. Леонтьев, – связано с усилением именно авторитарной, силовой составляющей. Единственная возможность быстро установить порядок, а когда идет речь о войне, это надо делать быстро – это, безусловно, усиление авторитарной составляющей. Никаких других средств нет. И это возможно и необходимо сделать быстро» [51] .

Опровергать большую часть приведенных выше высказываний нет необходимости. К сожалению, публикация этих по большей части нелепых и вздорных предложений и версий, а также явно сознательных фальсификаций была продолжена зимой и весной 2005 года в публикациях журналов «Профиль» и «Свободная мысль», а также газет «Московские новости» и «Новая газета».