Текст книги "Владимир Путин: третьего срока не будет?"

Автор книги: Рой Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Нападение на Грозный

В июле 2004 года в Чечне произошло несколько крупных столкновений между боевиками и отрядами чеченской милиции и Службы безопасности президента Чечни. Наиболее крупный бой – с участием нескольких сот человек – был близ города Автуры Шалинского района. Боевиков удалось отбить, но информация об этом столкновении была неполной и противоречивой. В самом конце июля небольшая группа чеченских боевиков уничтожена в г. Кизляр в Дагестане. В штурме здания, где укрылись хорошо вооруженные боевики, участвовали как дагестанская милиция, так и бойцы антитеррористической группы ФСБ «Альфа», срочно прибывшие в Кизляр. Из захваченных здесь документов было ясно, что после успешного нападения на Ингушетию Ш. Басаев начал готовить и масштабное нападение на г. Грозный. В Дагестане были арестованы несколько пособников Басаева, а также вербовщиков в его отряды. Они предлагали новобранцам «зарплату» в 1000 долларов и выше в месяц – для бедного Дагестана это большие деньги.

О готовящемся нападении на Грозный Служба безопасности Чечни узнала от одного из своих агентов. Были известны как численность готовившихся к этому нападению боевиков, так и их цели: они стремились нанести удары по отделениям грозненской милиции. Объявить тревогу, разослать предупреждения по всем подразделениям МВД означало просто сорвать операцию боевиков, которые осталась бы в своем подполье и в горных лесах и ущельях. Было принято трудное решение – готовиться тайно и нанести удар по боевикам уже на улицах города из засад. Все знали по прошлому опыту, что в чеченской милиции, да и в подразделениях Службы безопасности Чечни есть агентура противника. О положении дел у Рамзана Кадырова Басаев знал больше, чем Рамзан Кадыров знал о положении дел у Басаева. Замысел удался. Отряды боевиков, ворвавшиеся в ночь на 22 августа 2004 года в Грозный, встретили мощное сопротивление и были рассеяны. Более шестидесяти боевиков были убиты, остальные отступили. Однако город не был предупрежден, отступавшие боевики, открыли стрельбу по всем, кого видели вокруг, в результате погибло не менее ста мирных жителей. В российской печати подробности этого нападения на Грозный не сообщались, а по телевизионным каналам информации вообще не было. В Чечне в воскресенье 29 августа должны были пройти выборы нового президента республики. Фаворитом был генерал милиции Алу Алханов, министр внутренних дел Чечни и близкий соратник А. Кадырова. Кроме того, 23 августа был днем рождения Ахмата Кадырова, и его предполагалось отметить многими мероприятиями; именно в этот день с кратким визитом в Чечню прибыл и президент России В. Путин. В сопровождении Кадырова-сына В. Путин возложил букет красных гвоздик на могилу Кадырова-отца. Он не счел нужным скрывать, что поддерживает Алу Алханова. Он отметил, что ни убийство А. Кадырова, ни нападения боевиков не смогли сорвать процесса нормализации в республике.

Террористический акт в небе над Россией

Вечером 24 августа на автобусной остановке на Каширском шоссе в Москве на маршруте, ведущем в аэропорт «Домодедово», прогремел взрыв. Взрывное устройство сработало всего через 10–20 секунд после того, как от остановки отошел очередной автобус. Были раненые, но большого ущерба не было, и в первых сообщениях об этом происшествии в вечерних и ночных новостях говорилось не о теракте, а о «хулиганстве». Никто не хотел думать о том, что в столице совершен очередной террористический акт. Даже уголовное дело возбуждено по статье 213 УК РФ «хулиганство». Именно так квалифицировали взрыв почти пятисот грамм тротила почти все российские газеты. Только через несколько дней следствие пришло к выводу, что взрыв на Каширском шоссе был одним из первых в серии новых террористических атак.

Поздно вечером в тот же день в российском небе с разницей всего в сорок секунд произошли два взрыва, и на землю рухнули два самолета, вылетевшие из аэропорта «Домодедово». Один из лайнеров – ТУ-154 авиакомпании «Сибирь» – начал полет в 21 час 35 минут по маршруту Москва – Сочи. Другой лайнер – ТУ-134 авиакомпании «Волга-Авиаэкспресс» – начал полет в 22.15 по маршруту Москва – Волгоград.

Первый самолет упал в Ростовской, а второй – в Тульской области. Обломки второго самолета обнаружены через двадцать минут после катастрофы, обломки первого – в одном из районов Ростовской области к 8 часам утра. Расположение обломков, да и сам характер этой двойной катастрофы свидетельствовал о террористическом акте, о взрыве каких-то устройств с часовым механизмом.

Однако в течение всего дня 25 августа и после первого анализа обломков и тел погибших (всего погибло 89 человек: 73 пассажира и 16 членов экипажа) и власти аэропорта, и власти, которые начали расследование, не выдвигали версии теракта как главной версии. Говорили и писали о технических неисправностях, о некачественном бензине, которым якобы заправляются самолеты в Домодедово, и т. д. Генеральная прокуратура завела на следующий день уголовное дело по ч. 3 статьи 263 УК РФ, где говорилось о нарушении правил эксплуатации воздушного судна, повлекшем смерть двух и более лиц.

В газете «Московская правда», склонной к преувеличениям и недобросовестной критике, эксперт по авиационной технике Андрей Савенко уверенно заявил, что «на первом месте должна, безусловно, стоять "техническая версия"». Сигнал «нападение на самолет», который передан с ТУ-134, по мнению Савенко, был результатом самопроизвольного включения аппаратуры. «Это случалось много раз. Техника авиационная в стране – врагу не пожелаешь! Везде бардак и развал! Удивительно, что вообще еще что-то летает и кто-то добровольно на свои же деньги садится в этот металлолом с крыльями» [30] .

Даже ФСБ успела днем 25 августа заявить, что признаков теракта обнаружено не было и что главной версией случившегося считается «нарушение правил пилотирования». Власти и в данном случае очень не хотели думать о террористах, которые столь дерзким способом демонстрировали свои возможности и силу.

Владимир Путин получил, вероятнее всего, более полную и точную информацию. Он прервал свой отпуск в Сочи и утром 25 августа вылетел в Москву. Днем он заслушал в Кремле доклады «силовиков». 26 августа указом Президента в стране был объявлен днем траура.

К вечеру 25 августа версия террористического акта все же стала доминирующей. В списках пассажиров каждого из самолетов обнаружились имена двух женщин-чеченок, и места, где они должны были сидеть, находились ближе к хвостовой части самолета. О взрывах в этой части самолетов и их разгерметизации свидетельствовало и размещение обломков и тел погибших. Еще до расшифровки данных «черных ящиков» взрывотехники, работавшие с фрагментами самолетов, нашли в их хвостовых частях следы гексогена. Сомнений не оставалось. Были установлены имена двух чеченок, которые приобрели билеты в самый последний момент перед взлетом.

По документам это были некие Сацита Джебирханова и Роза Нагаева – одинокие женщины из Грозного, которые уехали из своих квартир за несколько дней до гибели самолетов, их никто не разыскивал из родных, и никто не явился, чтобы забрать для погребения их останки. Следствие пошло теперь по другим направлениям – как получилось, что террористки-смертницы смогли пронести в самолеты взрывные устройства, и как вообще работает служба безопасности авиакомпаний и аэропортов?

В России безопасность аэропортов и проверка пассажиров была до сих пор возложена на частные службы, а не на МВД или ФСБ. Поэтому неудивительно, что одним из первых решений Владимира Путина на этот счет было распоряжение передать главную ответственность за безопасность пассажирских перевозок на МВД, создав здесь для этой цели специальное подразделение.

Официальное сообщение о том, что два российских лайнера взорваны террористами, а не погибли из-за каких-то технических неполадок, было передано из ФСБ в СМИ лишь вечером 26 августа. Позднее следствие установило много нарушений и злоупотреблений и при продаже авиабилетов, и при проверках самих пассажиров и их багажа. Террористки приобрели билеты в самые последние минуты перед окончанием регистрации пассажиров, и не в кассах с предъявлением паспорта, а у билетных спекулянтов. За взятку была ускорена и упрощена и процедура прохождения в самолет. Террористки даже не стали маскироваться и прошли в черных платьях и черных платках.

Гибель двух самолетов в результате террористического акта почти не взволновала российское общество. В Чечне нормально прошли выборы нового президента республики. Им стал, как и ожидалось, Алу Алханов, генерал милиции. За Алханова проголосовали более 70% из числа тех 80% избирателей, которые пришли на избирательные участки. Наблюдателей из Европы на выборах в Чечне не было, и эти выборы заочно были объявлены в западной печати не вполне демократическими. Но были наблюдатели из мусульманских стран, из стран СНГ, от некоторых правозащитных организаций. Однако никто из-за начавшихся новых событий не успел комментировать и анализировать выборы в Чечне, официальные результаты которых объявлены только 31 августа.

Гибель двух российских авиалайнеров мало комментировали оппоненты Владимира Путина. Директор неофициального Центра политической конъюнктуры Алексей Симонов с некоторым удовлетворением заявил 27 августа: «Попытки придать этой катастрофе статус "долгоиграющей" темы не удастся. Не стоит также ожидать таких ограничений гражданских свобод, на которые пошли США после 11 сентября 2001 года».

Директор неофициального Центра политических технологий Борис Макаренко поддержал этот прогноз. «Россия, – сказал он, – более привычна к терактам, как это ни цинично. Можно и нужно говорить о провале системы безопасности в аэропорту, но объявлять еще раз войну террору никто не будет. Степень недоверия общества к отечественным спецслужбам столь велика, что какие-то новые ужесточения были бы непродуктивными и неоправданными [31] .

Эти предположения не сбылись. Цепь террора продолжалась, и впереди Россию ждали такие террористические акты, которых мир еще не знал в прошлом.

Взрыв у станции метро «Рижская»

31 августа вечером, в 20.17, у входа в метро на станцию «Рижская» в Москве прогремел мощный взрыв. Взорвалась террористка-смертница. Погибло на месте девять человек, десять получили тяжелые ранения. Еще около двадцати человек получили легкие ранения, и многие из них от госпитализации отказались. Следствие почти сразу установило, что взрыв планировался в самом метро, видимо, в вагоне поезда. Но при входе на станцию наряд милиции проверял документы и сумки. Нервничая, женщина-шахидка развернулась и оказалась между двумя автомашинами. Здесь и произошел взрыв. У многих сложилось впечатление, что взорвались сами машины. Позднее было высказано предположение, что женщину-террористку подорвал наблюдавший за ее действиями «руководитель», или «контролер», с помощью дистанционного взрывателя.

Вечером 31 августа телевидение успело передать первые сообщения с места трагедии и сделать первые комментарии. На место террористического акта прибыли руководители московского управления ФСБ и МВД, а также мэр Москвы Юрий Лужков. Но на другой день с утра мы узнали о захвате террористами школы в Беслане, и все другие новости и сообщения отошли во всех СМИ на второй план.

Беслан. 1–3 сентября 2004 года. Самый кровавый теракт в истории

Утром 1 сентября 2004 года в осетинском городе Беслан, расположенном недалеко от границы с Ингушетией и в тридцати километрах от столицы Северной Осетии города Владикавказа, во дворе школы № 1 заканчивалась торжественная линейка, посвященная началу учебного года. Во дворе школы находились ученики всех классов – от первого до одиннадцатого, учителя и немалое число родителей. Некоторые пришли сюда всей семьей, и общее число людей на линейке явно превышало тысячу человек.

Неожиданно к школе подъехали три автомашины – грузовая ГАЗ-66, микроавтобус УАЗ и легковая машина марки «Москвич». Из машин выскочили люди в черных масках. Почти у всех мужчин были бороды, но было среди бандитов и несколько женщин, также в масках. Почти у всех в руках – автоматы и гранатометы. У входа в школьный двор стоял милиционер, еще два работника милиции находились во дворе. В короткой перестрелке один из бандитов был убит, но также был убит или ранен милиционер. Его товарищ бросился в отделение милиции за помощью.

Ворвавшись во двор школы, бандиты, стреляя и разбрасывая дымовые шашки, стали загонять всех, кто там был, в здание школы. Однако не менее сотни старших школьников, а также многие взрослые сумели разбежаться. Остальных загнали в здание школы, а там в спортивный зал. Всем приказали сесть на пол и поднять руки.

События развивались стремительно. Милиция была совсем недалеко, но оружейная комната оказалась в отделении запертой; дежурный отлучился и унес с собой ключ. Сюда добежали также несколько старшеклассников, но им просто не поверили.

Пока в отделении милиции думали что делать, террористы быстро собрали подготовленную заранее взрывную цепь и развесили ее по периметру зала. Затем, используя старшеклассников и взрослых мужчин, они выбили все окна и двери и забаррикадировали проемы мебелью.

Бандиты действовали быстро и ориентировались в большом здании школы легко и умело. Все здание школы по периметру было также заминировано, на крыше и в проемах окон расположились снайперы. Мины установили и при входе в спортзал, на лестнице и в других местах. Когда группа из бесланской милиции, местного ОМОНа и СОБРа подоспела к школе, атаковать ее было уже нельзя, не рискуя жизнью всех заложников.

Еще раньше к школе подбежали родители, чьи дома находились совсем рядом. Некоторые из осетинских мужчин были вооружены, но чем попало. Женщины пытались прорваться к школе, но их остановил огонь террористов; некоторые из тех, кто рвался к школе, были убиты или тяжело ранены. Первых раненых доставили в городскую больницу уже через полчаса: к школе направили около десяти машин «Скорой помощи». Примерно через час в здании городской администрации начал работать оперативный штаб МВД и УФСБ Северной Осетии, который возглавил генерал ФСБ Валерий Андреев.

Но никакого единого командования и плана действий не было. Школу уже превратили в неприступную крепость, и никто не мог подойти к ней ближе, чем на пятьдесят метров. К тому же вокруг школы собралось не менее тысячи родственников, которые руководствовались главным образом эмоциями. Они негодовали по поводу действий бандитов, но заявляли, что не допустят никакого штурма школьного здания.

К 10 часам утра в оперативном штабе был президент Северной Осетии Александр Дзасохов. Он стал здесь главным лицом, но и он не знал, что делать. К школе стягивались подразделения внутренних войск, милиции, отряды из состава 58-й армии. Сюда прибывали сотрудники МЧС, ФСБ, прокуратуры, врачи, люди из руководства республики. Именно Дзасохов сделал и первое сообщение о вероятном числе заложников. Эта цифра, которая постоянно озвучивалась затем в СМИ до конца дня 2 сентября, была такой – 354 заложника, из которых более 150 – дети. Непонятно, откуда взялась эта цифра, так как в школе, и это хорошо известно в городском отделе народного образования, училось более 800 детей. Но было и много гостей, а также учителя. Всем очень хотелось приуменьшить масштабы трагедии. На самом деле в заложники попали около 1200 человек, и большинство из них – дети и подростки.

Примерно в 10 часов утра боевики открыли огонь по милицейскому БТР, пытавшемуся совершить маневр около школы. В проемы окон на подоконники были выставлены на обозрение толпы несколько детей, которые стояли здесь пять-семь минут.

Антитеррористическое подразделение «Альфа» подняли по тревоге в 10 часов 15 минут. Часть этого спецподразделения находилась в Чечне на военной базе в Ханкале. Эти офицеры вылетели в Беслан немедленно. Московская группа «Альфы» также получила приказ лететь в Беслан, но она могла занять боевые позиции у школы только после 12 часов дня. Получило приказ о немедленном вылете в Беслан еще одно спецподразделение ФСБ – «Вымпел».

Уже в 11 часов утра во всех городах Северной Осетии закрыли все учебные заведения и все рынки. Дан приказ блокировать все дороги, ведущие в Беслан и во всю Осетию. Но для выполнения этого приказа не было сил и средств. Многие корреспонденты, поспешившие в Осетию, прибыли к захваченной школе, не пройдя никакой проверки. Группа из грузинской независимой телекомпании «Рустави-2» прибыла в Беслан быстрее многих других и начала вести прямые репортажи с места события, не имея не только аккредитации, но и российских виз в паспортах. В силовых структурах Северной Осетии, по свидетельству многих журналистов, царили хаос и растерянность.

Владимиру Путину доложили о захвате террористами школы в Беслане минут через 40–45 после начала этой страшной драмы. Президент находился на борту своего лайнера, который летел из Сочи в Карачаево-Черкесию, где он должен был присутствовать на церемонии открытия в этой небольшой кавказской республике новой школы. С утра 25 до вечера 27 августа Владимир Путин находился в Москве в связи с гибелью двух самолетов, но затем решил возобновить свой рабочий отпуск в президентской резиденции «Бочаров ручей».

Но теперь Путин должен был опять менять все свои планы, в том числе и намеченный на первые дни сентября визит в Анкару, первый в истории России визит главы государства в Турцию. Президент распорядился развернуть лайнер на Москву, но ему доложили, что горючего на такой полет не хватит, и президентский лайнер был вынужден сесть в аэропорту Минеральных Вод. Владимир Путин внимательно выслушал по телефону все сообщения с места события, которые ему передавал главным образом Александр Дзасохов.

Положение было крайне сложным, и ситуация развивалась на многих направлениях стихийно. В первой записке, которую террористы выбросили из окна, было только одно слово «ждите». В следующей записке содержалось требование о выводе всех федеральных войск из Чечни и освобождении задержанных участников нападения на Ингушетию 22 июня. Речь шла примерно о двадцати ингушах, которые были арестованы в результате следствия в июле и в августе. В тексте записки говорилось, что террористы будут вести переговоры только с тремя лицами: президентом Северной Осетии Александром Дзасоховым, президентом Ингушетии Муратом Зязиковым и московским доктором Леонидом Рошалем.

Позднее они добавили к этому описку и имя советника Президента России по проблемам Чечни А. Аслаханова. Все эти люди должны были явиться в школу на «переговоры» вместе. Дзасохов был готов идти один, так как других названных террористами лиц не было в Беслане. Однако Владимир Путин не разрешил Дзасохову проводить переговоры на таких условиях и в такой обстановке. Было очевидно, что президенты Осетии и Ингушетии только пополнят список заложников, и это сделает ситуацию еще более сложной.

Президентский лайнер приземлился в правительственном аэропорту «Внуково-2» около 12 часов дня. В здании аэропорта Владимира Путина уже ждали глава МВД Рашид Нургалиев, глава ФСБ Николай Патрушев, Генеральный прокурор Владимир Устинов и начальник войск пограничной охраны Владимир Проничев. Заслушав сообщения и обсудив ситуацию, Владимир Путин определил и главные направления действий спецслужб в сложившейся ситуации. В отличие от драмы с заложниками на Дубровке в октябре 2002 года, когда главным с самого начала был определен максимально жесткий силовой вариант, в Беслане этот вариант как главный исключался.

Речь шла о переговорах и максимально возможных уступках террористам. Владимир Путин не возражал против освобождения арестованных ранее и находящихся под следствием боевиков. Пусть террористы, захватившие школу в Беслане, забирают кого угодно из своих сообщников и уходят куда угодно. Можно для них открыть коридор, дать автобусы, если надо и самолет прислать в соседний аэропорт.

Из аэропорта «Внуково-2» В. Путин отправился в Кремль, а Н. Патрушев и Р. Нургалиев тут же вылетели в Беслан. К 3 часам дня, когда Патрушев и Нургалиев докладывали об обстановке в Беслане уже с места событий, положение дел в школе и вокруг нее было полно неясностей, и принимать какие-то определенные решения было просто невозможно.

Около 12 часов дня бандиты выбросили из окна школы кассету с видеофильмом. Как оказалось, террористы снимали на видео все, что происходило в школе, – для «отчета». Кассету просмотрел А. Дзасохов, но журналистам и родственникам он сказал, что кассета «пустая». Никто не решался показать стране картину, снятую боевиками, конечно же, для устрашения.

Было видно, что зарядами просто увешен весь физкультурный зал. Террористы смотрели все российские телепередачи, у них была и какая-то связь с внешним миром. Но и их разговоры друг с другом можно было частично прослушивать с помощью спецсредств. В школе были телефоны, но попытки провести по телефону переговоры не удались. К входу в школу подошел муфтий Северной Осетии Руслан Валгатов, который на русском, арабском и осетинском языках призывал боевиков освободить заложников. Но на его призыв никто не стал отвечать. Время от времени террористы открывали огонь из окон, угрожая толпе вокруг школы. Из их выкриков было видно, что террористы сами нервничают. Они кричали, что будут убивать по пятьдесят детей за каждого убитого боевика и по двадцать детей за каждого раненого. Несколько раз они крикнули, что требуют отставки Владимира Путина.

Во второй половине дня боевики убили в школе несколько взрослых заложников и выбросили их тела во двор школы со второго этажа. Один из заложников – местный бизнесмен Аслан Кудзаев, который пришел в школу с дочкой, сумел бежать, выпрыгнув из окна школьного кабинета на втором этаже. Еще раньше террористы отпустили несколько детей. Их свидетельства были малоутешительными. Никому из заложников не давали не только есть, но и пить. Везде мины. Продолжались и расстрелы взрослых заложников. В одной из записок бандиты сообщили номер своего мобильного телефона, но попытки А. Дзасохова выйти с ними на контакт не имели успеха.

Около 8 часов вечера в Беслан прибыл детский врач Леонид Рошаль. Он сразу же начал переговоры по телефону с террористами, но эти переговоры не были успешными. Бандиты отказались принять для заложников медикаменты, продукты, даже воду. Они отказались пропустить врача в школу. После нескольких трудных попыток контакта Л. Рошаль пришел к выводу, что с этими людьми разговаривать бесполезно. «Эти хуже, чем бараевцы в октябре 2002 года на Дубровке. Там мне удалось нормально разговаривать», – сказал Леонид Рошаль на короткой встрече с журналистами.

Протесты против захвата школы в Беслане ширились и в России, и во всем мире. Заявления делали лидеры десятков стран. Россия потребовала срочного созыва Совета Безопасности ООН, и этот Совет единогласно осудил захват заложников в Беслане. Но террористы на все эти заявления не реагировали. Свою помощь штабу предлагали муфтии Чечни и Ингушетии, а также старейшины этих республик. Однако попытки кого-либо подойти к школе встречались огнем из окон. Ночь с 1 на 2 сентября прошла для всех в Беслане без сна.

С утра 2 сентября в оперативном штабе все еще повторяли, цифру в 354 заложника, но в нее мало кто верил. Ясного оцепления вокруг школы создать не удалось. Бойцы «Альфы» и «Вымпела» тренировались по группам, но было ясно, что проводить штурм в сложившейся обстановке невозможно. Росло возбуждение среди родственников, их с трудом удавалось удержать от каких-либо необдуманных действий. Над толпой жителей Беслана был поднят плакал: «Путин!! Выпусти наших детей!!! Выполни их требования!!!».

Ингуши, живущие в Осетии, старались не выходить из своих домов. Многие были уверены, что в банде, захватившей школу, преобладают ингуши. У Дома культуры в Беслане архиепископ Ставропольский и Осетинский Феофан читал проповедь и молился.

Из Москвы сообщали о прибытии в Кремль короля Иордании Абдуллы, которого многие мусульмане считают прямым потомком пророка Мухамеда. Этот визит планировалось провести в Сочи, но король согласился прилететь в Кремль. На этой встрече как король Иордании, так и Владимир Путин сделали заявления с решительным осуждением террористов. Эти передачи были рассчитаны и на Россию, и на мусульманский мир, и на самих террористов в Беслане, которые непрерывно смотрели на экран телевизора.

В 3 часа дня в Беслан прилетел бывший президент Ингушетии Руслан Аушев. Он прибыл сюда по просьбе МЧС и ФСБ на самолете ФСБ. Террористы согласились на встречу с ним. Отправляясь к школе, Р. Аушев сказал председателю Законодательного собрания Осетии Мансурову, двое детей которого оказались среди заложников: «Хочешь, я заберу и твоих детей?» Но Мансуров отказался: «Только вместе со всеми».

Руслан Аушев пробыл в школе недолго. Террористы соглашались отпустить вместе с ним 11 женщин с 15 грудными детьми. Аушеву передали листок из ученической тетради с требованиями террористов. Адресованы эти требования были «Его превосходительству президенту Российской Федерации Владимиру Путину от раба Аллаха Шамиля Басаева». Басаев требовал остановить войну в Чечне и начать вывод федеральных войск. Он обещал, что Чечня останется в рублевом пространстве и вступит в СНГ. Этот листок Аушев передал в оперативный штаб в Беслане.

Конечно, об этих требованиях немедленно доложили Владимиру Путину. Но кто и как мог бы даже обсуждать подобного рода требования? Со слов освобожденных заложников Лев Дзугаев из оперативного штаба сообщил родственникам, что отношение террористов к заложникам «более или менее сносное». Это никого не успокоило, как и заверения Леонида Рошаля, что детский организм может обходиться не только без пищи, но и без воды шесть-восемь дней.

Ночью со 2 на 3 сентября в Беслане также почти никто не спал. Никаких изменений в обстановке вокруг школы не произошло. Бандиты часто открывали огонь по территории вокруг школы и на все попытки вступить с ними в переговоры не реагировали. Только утром 3 сентября штаб в Беслане сообщил, что число заложников может быть большим, чем 900 человек. Но уже утренние газеты в Москве писали, что число заложников, вероятнее всего, превышает 1100 человек.

Около 12 часов дня террористы сами предложили властям забрать тела убитых заложников, которые они выбрасывали еще 1 сентября из окон школы. В Осетии в это время стояла очень жаркая погода, и начавшееся разложение трупов раздражало самих бандитов. Все стекла в школе были выбиты, террористы боялись применения газов. Переговоры о порядке эвакуации тел погибших заложников завершились в 12 часов 40 минут. Вскоре к школе подъехал грузовик «ГАЗ-53». Из кузова выпрыгнули четверо бойцов МЧС в синих комбинезонах с белой надписью «МЧС России». Навстречу им вышел боевик в черной майке и профессионально обыскал поднявших руки бойцов МЧС. Затем спасатели начали грузить в машину тела расстрелянных заложников, лежавшие у фасада школы.

Неожиданно в 13 часов 5 минут внутри школы раздались один за другим два мощных взрыва; почти сразу со стороны школы началась и стрельба. Бойцы МЧС упали на асфальт между трупами заложников. Один из них был убит снайпером, другой тяжело ранен. Еще через несколько минут из школы начали выбегать заложники, дети и взрослые, многие из них были в крови. Им в спину террористы открыли сильный огонь.

В 13 часов 21 минуту в школе раздался третий взрыв, который обрушил часть крыши над физкультурным залом. Перестрелка усилилась, и она шла теперь с обеих сторон. Над зданием школы появился военный вертолет, перед зданием – танк. Первыми на спасение детей бросились осетинские ополченцы, стреляя по окнам школы из автоматов, карабинов, охотничьих ружей и разного рода винтовок старого образца. Начали стрельбу, прикрывая детей и ополченцев, бойцы «Альфы» и «Вымпела». Многие из них бросились спасать детей. Не все бойцы спецподразделений были в бронежилетах. Этим ожесточенным боем никто не управлял.

Эмоциональное описание этого стихийно развернувшегося штурма содержалось во многих газетах и журналах, корреспонденты которых наблюдали за всеми событиями с близкого расстояния. «Первыми на штурм пошли отцы захваченных детей» (Юрий Спирин, «Известия»). «Когда начался прорыв детей из взорванной террористами школы и шквальный огонь бандитов в спины разбегающимся заложникам, милиционеры и ополченцы первыми бросились навстречу. Многие тут же погибли. В нескольких метрах от школы снайпер убил двух ополченцев в светлых рубашках» (Тимофей Борисов, «Российская газета»). «Такого в своей репортерской практике я не видел еще никогда. Ни в Буденновске в 95-м, ни в Первомайском в 96-м, ни на Дубровке в 2002-м. То, что происходило в Беслане на моих глазах, походило на стихийную гражданскую атаку захваченного террористами здания. Спецподразделениям оставалось лишь прикрывать огнем рвущихся к школе вооруженных родственников маленьких заложников. Остановить этот натиск было уже невозможно. Это был даже не штурм, это была по-первобытному жестокая драка, резня – но с применением современного оружия. В этой резне на второй план ушли свистящие пули, мины-растяжки, залпы из гранатометов. Штурмующими владело только одно желание – уничтожить… Убить любой ценой, всадить пулю если не в террориста, то в его тень, в то место, где он только что находился, или просто зло опустошать автоматные рожки в сторону злополучной школы» (Григорий Санин, «Итоги»).

Были и лживые свидетельства. Корреспонденты газеты «Аргументы и факты» Владимир Сварцевич и Георгий Александров настаивали на такой последовательности событий: «Спасатели МЧС занесли в здание школы труп боевика, убитого 1 сентября в перестрелке с милиционерами. Наступила тишина… Неожиданно ее разорвали 4 одиночных выстрела… В спортзале послышались детские крики. Это было ровно в час дня. Лежа за углом соседнего со школой дома, мы выглянули в школьный двор. Почти одновременно раздались два страшных взрыва. Над спортивным залом поднялся громадный гриб дыма. Нас засыпало осколками шифера и штукатурки. Из окон школы стали выпрыгивать заложники. Бандиты открывали в спину убегавших ураганный огонь. Дом, в котором мы находились, стал главной мишенью боевиков. На нас обрушился шквальный огонь. На наших глазах застрелили двух мальчиков, которые перед смертью успели выкрикнуть: "Дяденьки, убейте их! Они сволочи!"» («АиФ», № 36). «Кто стрелял по школе, – вопрошала газета, – спровоцировав тем самым вынужденный штурм?»