Текст книги "Шесть дней Древнего мира"

Автор книги: Ростислав Кинжалов

Эта камея, одно из самых совершенных произведений александрийского камнерезного мастерства, была заказана резчику очень давно. Но искусство глиптики требует верного глаза, художественного чутья и, главное, бесконечного труда. Поэтому неудивительно, что заказчик получил ее только теперь – через двадцать лет! На ней двойной портрет его родителей: Птолемея II Филадельфа и царицы Арсинои II.

Камея изготовлена из трехслойного агата, или, как называли этот камень древние, арабского сардоникса. По твердости он превосходит сталь; верхний слой коричневый, под ним – белый. Резчик мастерски использовал различные цвета слоев. Фоном изображения служит темно-коричневый нижний слой, на котором контрастно выделяются белое с чуть голубоватым оттенком лицо Арсинои, ее шея, плечо. Лицо Птолемея Филадельфа более темное, как будто загорелое, здесь мастер оставил переходный слой камня от белого к светло-коричневому. Из верхнего слоя вырезаны волосы, шлем на голове царя и эгида на левом плече.

Камея Гонзага

Ни мастер – изготовитель камеи, ни ее теперешний владелец, очень довольный выполненной работой, не подозревают, какая бурная и долгая жизнь уготована этому произведению искусства. Камея будет находиться в руках и ею будут любоваться Клеопатра и Цезарь, римский император Август и итальянская принцесса Изабелла д’Эсте, художники Рубенс и Энгр, шведская королева Христина и Наполеон Бонапарт. Французский император подарит драгоценный камень своей первой жене Жозефине Богарнэ, а та, когда русские войска войдут в Париж, в знак благодарности за заботу о ней и ее детях поднесет камею Александру I. С 1814 года этот замечательный памятник древней глиптики, известный теперь под названием «Камеи Гонзага» – по имени одного из прежних владельцев, будет храниться в Эрмитаже, где находится и теперь.

Оставив египетского царя любоваться прекрасным произведением искусства, мы продолжим свою прогулку по дворцу. Поражает роскошное убранство зал. Птолемеи очень богаты. Когда в 227 году до н. э. на острове Родос произошло большое землетрясение, причинившее жителям огромный ущерб, Птолемей Эвергет послал пострадавшим триста талантов [23]23
  Талант – приблизительно 26,2 килограмма.


[Закрыть]серебра, миллион артаб [24]24
  Артаба – мера сыпучих тел в птолемеевское время от 24 до 40 литров.


[Закрыть]хлеба, строительных материалов на десять трехпалубных и десять пятипалубных кораблей, а именно сорок тысяч четырехгранных сосновых брусьев в локоть [25]25
  Локоть – около 0,5 метра.


[Закрыть]длиной, тысячу талантов медной монеты, три тысячи талантов пакли, три тысячи парусов. Кроме того, египетский владыка выделил три тысячи талантов меди на восстановление знаменитого Колосса Родосского, послал 100 мастеров и 350 рабочих и дал на содержание их по четырнадцати тысяч талантов ежегодно. Сверх того он пожертвовал на состязания и жертвоприношения двенадцать тысяч артаб хлеба и на продовольствие для экипажей десяти триер [26]26
  Триера – основной тип древнегреческого боевого корабля.


[Закрыть].

В царской канцелярии мы застаем диойкета, диктующего какое-то деловое письмо пожилому писцу. Диойкет – очень важная персона, в эллинистическом Египте он возглавляет все хозяйство страны, ведает финансами, выполняет самые различные задания царя. Вот и сейчас мы слышим о подобном поручении. «По прочтении сего письма, – негромко говорит диойкет, – отправь в Птолемаиду повозки и другие перевозочные средства и вьючных мулов для присланных боспорским царем послов, которых наш владыка отправил в Арсинойский ном посмотреть достопримечательности. Да смотри, чтобы они не опоздали. Когда я пишу письмо, они уже выехали…»

Не будем ждать окончания письма, диойкет торопится, а у дверей канцелярии уже переминается с ноги на ногу гонец, готовый вскочить на коня. Отправимся дальше.

Дворцовый район – огромный комплекс самых разнообразных построек. Пройдя небольшой, но тенистый садик с изысканным цветником посередине, мы оказываемся перед красивым зданием. Это Арсинойон – храм в честь жены Птолемея II Арсинои. Птолемеи продолжали культивировать древний обычай Египта, где фараоны почитались как живые боги. Заставляли обожествлять себя и новые цари, македонцы по происхождению. В святилище храма – статуя Братолюбивой богини, как именуется Арсиноя после обожествления, высотой почти два с половиной метра. Она изваяна из огромного кристалла полудрагоценного камня топаза и поэтому производит сильное впечатление на зрителя как искусством скульптора, так и необычностью материала. Перед статуей стоит курильница, в которой на раскаленных угольях тлеют зерна драгоценного аравийского ладана. Пол выложен красивой каменной мозаикой, изображающей бассейн, из которого пьют голуби.

Выйдя из Арсинойона, мы некоторое время блуждаем по Брухейону без определенной цели. Царский квартал – это город в городе, дворец сменяется храмом, храм – новым дворцом; арки, колоннады, пестрые портики-все это пышнее и красивее один другого. Но вот перед нашими взорами появляется то, что заставляет затаить дыхание. Это величественное здание александрийцы называют просто Сема, что значит «могила». В действительности же перед нами мавзолей Александра Македонского.

После скоропостижной смерти великого полководца Птолемей I Сотер добился, чтобы тело Александра нашло свое последнее прибежище в Египте, в городе, основанном им и названном его именем. Этот палладиум Александрии начал строиться еще при первом Птолемее и был закончен его сыном Птолемеем Филадельфом. По виду он напоминает хармамаксу – погребальное сооружение-повозку, в которой везли покойного из Вавилона в Египет. Мавзолей сооружен на небольшом подиуме я окружен колоннами ионического ордера. По углам крыши стоят золотые статуи крылатых Ник – богинь победы, в центре ее и на высоком флагштоке укреплен личный штандарт полководца.

Мы входим в Сему. В центре ее воздвигнута золотая статуя обожествленного македонца. В день его смерти, считающийся в Александрии священным, эту статую возят по городу в специальной колеснице, запряженной слонами. Перед изображением – алтарь, в котором горит вечный огонь. Кругом статуи, мозаики и картины, рассказывающие о победах Александра.

Но святыня святынь, помещение, где хранится само тело, находится внизу под храмом. Это сравнительно небольшая сводчатая комната. Посередине ее на великолепно отполированном постаменте из розового асуанского гранита стоит массивный золотой саркофаг, крышка его имеет в верхней части прорезь, в которую вделана пластинка прозрачного хрусталя. Через нее мы можем увидеть лицо великого завоевателя.

Тело Александра сохранилось прекрасно: сразу же после смерти царя в Вавилоне его поместили в мед, затем после прибытия в Александрию над ним потрудились опытные египетские бальзамировщики. Глаза Александра закрыты, на худом лице выражение покоя…

По стенам склепа развешано личное оружие полководца, его панцирь, самые ценные трофеи его побед. По углам постамента стоят высокие золотые светильники с горящими благовонными маслами. От них здесь немного душно, хотя помещение имеет вентиляционные каналы. Большие букеты цветов в чеканных серебряных сосудах сменяются ежедневно, за этим следят младшие.жрецы заупокойного культа.

Поглядев на основателя Александрии, покинем склеп и Сему. Рядом с ней расположены могилы первых Птолемеев: Сотера и Филадельфа, это тоже красивые сооружения, которые можно было бы осмотреть. Но мы последуем примеру римского императора Августа. Через двести с лишним лет после описываемого нами времени он посетит могилу великого полководца. Когда же сопровождающие спросят его, не хочет ли он посмотреть гробницы династии Птолемеев, Август ответит: «Я пришел увидеть царя, а не мертвецов!»

Прежде чем оставить царский квартал, нам непременно надо осмотреть еще одну достопримечательность Александрии – Музейон, что значит «Храм муз», с царской библиотекой. Первоначальное название музея возникло еще до Александра. Знаменитый греческий философ Платон перенес в Афинах преподавание философии из гимнасия Академа (отсюда, кстати, наше слово – академия) в свой собственный дом. Рядом с ним он выстроил небольшой храм в честь муз и назвал его музеем, там были поставлены их статуи. После смерти Платона музей с библиотекой стали достоянием его учеников. Подобный музей имела позже и школа Аристотеля, у которого учились и Александр и Птолемей I.

Основав свое царство, Птолемей Сотер решил создать в Александрии подобный музей. Он энергично собирал для него книги. Его сын, Птолемей Филадельф, которого даже прозвали Мусикотатос, то есть в высшей степени увлеченный изящными искусствами, продолжил это начинание. Он учредил в честь Аполлона и муз специальные соревнования, на которых выдающимся писателям присуждались награды. Поэтому сейчас, во времена третьего Птолемея, александрийский Музейон с его библиотекой представляет собой одно из настоящих литературных и научных чудес древнего мира. Здесь живут и трудятся ученые-филологи, поэты, историки, здесь усердно собираются всевозможные книги. Мы уже видели в порту, как представитель библиотеки делал это. Не так давно Птолемей Эвергет совершил «оригинальный» поступок. В Афинах хранился государственный экземпляр произведений великих трагических поэтов. Птолемей III взял под огромный залог – пятнадцать талантов [27]27
  Около 45 тысяч рублей золотом.


[Закрыть]– и не вернул, а передал в Музейон. Афинам была возвращена лишь изготовленная в Александрии копия. Залогом Эвергет пренебрег. А это немалая сумма для того времени, так, строительство Фаросского маяка, продолжавшееся двенадцать лет, обошлось в восемьсот талантов.

Мы входим в Музейон через изящный портик и попадаем в тенистый сад, по бокам которого высятся стройные колонны внутренних галерей. Их коринфские капители изготовлены из золоченой бронзы. За садом находится роскошный зал, окруженный своеобразными кельями – комнатами. В них живут и трудятся члены Музейона; здесь же они все вместе и питаются: в специальном здании имеется общая столовая. В зале они выступают: философы излагают свои учения, поэты читают стихи, а ученые-филологи декламируют и комментируют Гомера и других классиков. И ученые, и их ученики получают содержание от царя. Таким образом, мы находимся сейчас в первом в истории человечества университете и одновременно Академии наук, так как в Музейоне имеются и математики, и астрономы, и врачи. Для сбора различных научных данных снаряжаются специальные экспедиции.

Во главе Музейона стоит жрец, назначаемый царем. Он помимо чисто научных вопросов ведает и финансовыми – у Музейона есть свой денежный фонд. В настоящее время этот пост занимает Эратосфен, преемник – знаменитого поэта Каллимаха, который был назначен еще Птолемеем Филадельфом.

Каллимах Киренский – личность, широко известная в эллинистическом мире. Его перу принадлежат и острые эпиграммы, и гимны богам, и басни, и простодушная сказка про добрую старушку Гекалу, и большое сочинение «Причины», где поэт излагает старинные предания. В придворных кругах большой популярностью пользуется его стихотворение, посвященное волосам царицы Береники. Когда Птолемей III отправился в поход против Сирии и война начала затягиваться, царица обратилась к богине Афродите с мольбой о благополучном возвращении мужа. В качестве дара красавица возложила на алтарь свой локон. Через некоторое время бережно хранимая в храме прядь золотистых волос вдруг таинственно исчезла. По поводу пропажи по городу пошли различные толки. Но причину ее наконец объяснил придворный астроном Конон. Он объявил, что волосы Береники были взяты богами на небо и превращены в новое созвездие, которое он только что открыл. Этому чудесному событию и посвятил Каллимах свое новое стихотворение.

Но великий киренец не только поэт, он и ученый. Каллимах во время работы в Музейоне создал своеобразную историко-культурную энциклопедию, оформленную в виде особых таблиц. В 120 книгах этого сочинения он собрал имена всех известных ему знаменитых писателей, названия их произведений и изложил краткое содержание последних. Таким образом в Александрии была создана первая в мире литературная энциклопедия.

Рядом с Эратосфеном (тоже киренцем по происхождению) здесь трудятся уроженец Крита, бывший раб, – поэт Риан, Аристофан из Византия, трагический поэт Ликофрон, создавший 64 трагедии, александриец Зенодот. Аристофан готовит, как мы сказали бы теперь, критические издания текстов классиков, он сравнивает различные рукописи (при переписке в них часто вкрадываются описки) и восстанавливает подлинный текст. Кроме того, он составил первый словарь устаревших и заимствованных в греческий язык иностранных слов, что-то вроде наших толковых словарей. Ему же принадлежат и пространные добавления к «Таблицам» Каллимаха. Зенодот специализируется на Гомере и Гесиоде, у него много сочинений об этих основоположниках греческого эпоса. Пользуется известностью и его работа о философе-идеалисте Платоне и его отношении к богам. Друг Эратосфена Риан пишет поэмы об ахейцах, фессалийцах, мессенцах, то есть излагает в стихах мифы и этнографические сведения об этих народах. Занимается он и гомеровским вопросом – личность и труды великого слепца уже тогда волновали умы ученых.

Главный библиотекарь Эратосфен – самый разносторонний из всех обитателей Музейона, недаром его шутливо называют пентатлом – «пятиборцем». Он и математик, и философ, и литературовед, и астроном. Кроме того, он пишет и эпические поэмы. Но основной его интерес – в изучении географии. Эратосфен оставил большое сочинение по описанию Земли и даже пытался вычислить ее радиус и длину земной оси (здесь он ошибся лишь на 75 километров).

Мы входим в одно из библиотечных хранилищ. Книг в такой форме, к какой мы привыкли, здесь нет, они появятся много позже. На полках из кедрового дерева (считается, что они предохраняют рукописи от насекомых-вредителей) в специальных футлярах лежат папирусные свитки. К футлярам прикреплены небольшие таблички с названиями сочинений, чтобы можно было легко найти искомое. Разнообразие авторов и богатство собрания просто ошеломляют. Вот здесь перед нами сочинения древнегреческих лириков: Алкей, Алкман, Симонид Кеосский, Бакхилид, Пиндар, Ибик, Стесихор, Анакреон, Терпандр, Феогнид; стихи поэтесс Эринныя умершей в девятнадцать лет, Миртиды, Праксиллы, Коринны, пять раз победившей в состязаниях Пиндара. Вот свиток неистового Архилоха и собрание произведений десятой музы, как ее назвал Платон, сладкозвучной Сафо… Всех не счесть! А ведь большинство этих поэтических шедевров не дойдет до нашего времени и бесследно погибнет в пожарах при завоеваниях или от рук невежественных монахов.

В уголке сидит ученик и переписывает понравившуюся ему эпиграмму поэта Посидиппа из Пеллы, посвященную александрийскому маяку:

 
Башню на Фаросе, грекам спасенье, Сострат Дексифанов,
Зодчий из Книда, воздвиг, о повелитель Протей! [28]28
  Одно из морских божеств, мифический владыка остров Фарос.


[Закрыть]
Нет никаких островных сторожей на утесах в Египте,
Но от земли проведен мол для стоянки судов,
И высоко, рассекая эфир, поднимается башня,
Всюду за множеством верст видная путнику днем,
Ночью же издали видят плывущие морей вес время
Свет от большого огня в самом верху маяка,
И хоть от Таврова Рога [29]29
  Тавров Рог (Бычий Рог) – один из трех каналов, которые вели от моря к Александрии.


[Закрыть]готовы идти они, зная,
Что покровитель им есть, гостеприимный Протей [30]30
  Перевод Л. Блуменау.


[Закрыть].
 

Что же, любовь к родному городу и его достопримечательностям всегда жива в сердце» каждого александрийца. А переписывающий строки Посидиппа – местный уроженец.

Возьмем с полки футляр с табличкой «Сафо», откроем его, осторожно вытащим свиток, развернем… Это сборник эпиталамий, свадебных песен, сочиненных лесбосской поэтессой для церемоний бракосочетания ее воспитанниц. Глубина чувства, задушевность, доброта и нежность, выраженные в стихах, мгновенно захватывают нас. Глаза жадно пробегают ровные, четко написанные строчки, сразу видно, что рукопись выполнена опытным профессиональным писцом. Трудно оторваться от певучей ритмики гимнов, так живо, взволнованно и в то же время просто пишет Сафо:

 
Как гиацинт, что в горах пастухи, пасущие стадо,
Топчут своими ногами, к земле пурпуровый цветик… [31]31
  Перевод М. Гаспарова


[Закрыть]
 

Наконец мы спохватываемся и со вздохом сожаления возвращаем свиток на свое место. Прошло уже более часа, как мы находимся в этом зале. Нам надо спешить, чтобы до темноты успеть увидеть еще многое. А в библиотеке Птолемеев можно провести не только часы и дни, а целые годы – в ней хранится по меньшей мере семьсот тысяч томов-свитков!

Мы покидаем Музейон и через полчаса выбираемся из царского квартала на улицы города. Теперь наш путь лежит через прибрежную часть Александрии. Мы снова проходим мимо бесчисленных причалов, верфей, где строятся новые корабли, арсеналов, складов товаров. Вот улица, на которой расположены бесчисленные лавки. Сверкают ожерелья, массивные цепи и серьги с драгоценными камнями в мастерских ювелиров, а оружейники предлагают мечи, щиты, шлемы, изукрашенные золотой и серебряной насечкой. Новые ковры расстелены прямо на мостовой – считается, что они становятся лучше после хождения по ним прохожих. Здесь же расположились и менялы со своими столиками, на которых лежат груды монет самых различных стран и царств.

Заглянем на минутку в Эмпорий – огромное помещение с колоннами, где купцы, прибывшие из самых разных стран, договариваются о различных сделках. Слышатся названия экзотических товаров: сильфий; слоновые бивни; благовонные курения для храмов – мирра, ладан и алоэ; драгоценные камни; полотнища необычной тонкой материи, привезенные из далекой страны серов (шелк). Впрочем, чаще всего речь идет о крупных партиях традиционных товаров александрийского экспорта: пшеницы, папируса, льна, стеклянных, фаянсовых и серебряных изделий. Птолемеи ввели монополию на продажу папируса и получают колоссальные доходы от нее. Ведь провинциальный нотариус исписывает ежедневно от шести до тринадцати папирусных свитков (то есть от 25 до 57 метров). Нетрудно представить себе, какое гигантское количество этого писчего материала требуется во все культурные и деловые центры древнего мира!

Одна из стен Эмпория украшена большой мозаикой. На ней изображена по пояс красивая молодая женщина – олицетворение города. У нее типичное лицо гречанки, огромные сверкающие глаза. Военный плащ на плечах и шлем в виде корабля должен напоминать зрителю о морской мощи птолемеевского флота. На это же указывает и афластон – специальное устройство для абордажа, которое она держит в левой руке. Но купцы, занятые своими сделками, мало обращают внимания на это замечательное произведение александрийских мастеров-мозаичистов.

Выйдя из Эмпория, мы наталкиваемся на группу из четырех человек, стоящих подле уличного писца. Один из них – покупатель, второй – продавец, остальные – свидетели. Писец читает вслух документ, только что составленный им. Это акт о покупке молодой рабыни за пятьдесят драхм. Нас удивляет, что в тексте покупатель именуется Зеноном, сыном Клеофонта, ионянином, рожденным в Египте (то есть александрийцем) и с гражданским положением перса по происхождению. Два последних слова кажутся нам странными. Дело, однако, в том, что это юридическая фикция. В Египте того времени всякий виновный, в том числе должник, мог искать убежища в храме и оказывался неприкосновенным. Только потомки персов, бывших угнетателей, не имели такого права. Таким образом, эта формула попросту обозначает, что в случае неуплаты новый хозяин рабыни не будет прибегать к защите храма.

Пора, однако, подкрепиться, после долгого хождения по городу явственно чувствуется голод. У сидящей около жаровни прямо на улице старушки торговки за пару медных монет – дихальков – мы получаем дешевый обед. Он состоит из большой жареной кефали, толстого ломтя ароматного пшеничного хлеба, печеного стебля папируса и кружки холодной воды. Вполне достаточно, чтобы восстановить наши силы.

Двинемся дальше, мы все еще находимся в районе порта. Из соседнего неказистого здания, сложенного на скорую руку из необожженных кирпичей, доносится веселый разноголосый шум. Это кабачок, в котором отдыхают мореходы. Ненадолго заглянем и сюда. Окон в основном помещении нет, но яркие светильники, наполненные оливковым маслом, дают достаточно света, чтобы разглядеть живописную картину. У грубо сколоченных низких столиков сидят моряки: кто пьет по греческому образцу виноградное вино, разбавленное наполовину водой, кто – чистое пальмовое. Две шустрые рабыни-прислужницы носят еду: ту же жареную рыбу, миски с похлебкой, сладости и орехи.

Неожиданно разговоры стихают. В залу входят трое бродячих музыкантов и танцовщица. Сразу же освобождается пространство посередине, там неподвижно замирает плясунья. Музыканты – старик с кифарой и двое юношей, один с флейтой, другой с небольшим барабаном, – устраиваются в уголке. Несколько секунд сосредоточенной тишины, затем первые аккорды струнного инструмента, и представление начинается.

Чуть слышно поет флейта, звенят струны кифары, лениво отбивает ритм барабанщик. Танцовщица – девушка пятнадцати лет, закутанная с головы до ног в длинное белое покрывало из тонкой материи, – мелкими шажками перебегает по диагонали импровизированную сцену, щелкает пару раз кроталами, что-то вроде современных кастаньет, но из меди, и останавливается. Словно нехотя, она движется назад и снова совершает свой монотонный пробег.

Юноша с барабаном начинает жужжать. Звук, сперва тихий, становится все громче и назойливее. Девушка останавливается в центре и обеспокоенно смотрит вокруг. Ее большие черные глаза нетерпеливо ищут причину шума. Вдруг лицо озаряется догадкой: в покрывало забралась большая оса! Резким движением она сбрасывает конец покрывала, открывая волосы и плечи, и отряхивает его. Жужжание замолкает, и довольная плясунья продолжает танец.

Но через секунду назойливое насекомое появляется снова. Оно жужжит все настойчивее. По жестам девушки зритель догадывается, что оса садится ей на голову и плечи, пытается забраться под покрывало. Удары барабана становятся все чаще, ритм нарастает, Отчаявшаяся танцовщица вертится волчком, чтобы избавиться от мучительницы. Легкое покрывало постепенно развертывается, падает к ее ногам, и девушка остается почти обнаженной – одна небольшая набедренная повязка. Жужжание смолкает – оса наконец улетела! Взрыв аплодисментов награждает исполнительницу, она схватывает покрывало и скрывается в комнате хозяина, а старик кифарист, обходя присутствующих, собирает подаяния. Они щедры, все моряки любят знаменитую александрийскую пантомиму «Оса».

Мы выходим из кабачка и идем на юго-запад, там находится одна из достопримечательностей города – храм Сераписа, или Серапеум. Путь наш лежит по кварталу Ракотис, населенному преимущественно египтянами. Это чувствуется в архитектуре построек и в облике их обитателей, встречающихся нам. Александрийцы-греки имеют свой кодекс законов, свою агору, совет, палестры, стадионы, культы своих богов, они одни имеют право получать материальную помощь от государства. Египтяне же, живущие в Александрии, рассматриваются как чужестранцы. Нам, конечно, покажется странным, что исконные жители долины Нила находятся здесь на положении иноземцев. Но в этом городе существуют не только классовые противоречия, но и этнические.

Уже близится вечер, от зданий тянутся длинные тени. Кучка людей, собравшихся вокруг слепого старика, сидящего на углу улицы, привлекает наше внимание. Он что-то рассказывает, а взрослые и дети внимательно слушают. Приблизимся к ним и попытаемся послушать его рассказ.

«Когда нечестивые персы после кровавой битвы захватили нашу страну, фараон Нектанеб поспешно бежал из Египта под покровительством могучего бога Амона, – звучит мерная речь сказочника. – Он тайно прибыл в Македонию и увидел там царицу Олимпиаду. Очень красива была жена македонского царя, лик ее был подобен полной луне, и мудрый Нектанеб влюбился в нее…»

Понятно! Продолжение мы знаем. Старик рассказывает народную легенду о том, что Александр Македонский – сын не царя Филиппа, а последнего фараона и, значит, законный правитель страны большого Хапи (египетское название Нила). Этот рассказ – то зерно, из которого впоследствии возникнет необычайно популярный народный роман об Александре. Его будут переводить с одного языка на другой, перерабатывать, изменять, дополнять; он распространится от скандинавских стран до Эфиопии, от Британских островов до Юго-Восточной Азии. Будут знать и любить эту повесть и в Древней Руси…

Двинемся дальше. Подходим к небольшому, но красивому храму в чисто египетском стиле: массивные ворота-пилоны, колонны в виде связанных пучком стеблей лотоса – цветки служат капителью, ярко расписанные фресками стены. Это храм Исиды, но не эллинистической богини Исиды-Фарии, покровительницы и священного символа александрийских моряков, а древнеегипетского божества. На пилонах – рельефы: Исида протягивает Птолемею II, изображенному в одежде с атрибутами фараона, знак вечной жизни. Внутри святилища мы видим гранитную статую богини: молодая женщина в плотно облегающем тело платье сидит на кубообразном троне, на голове ее между двумя высокими страусовыми перьями помещен диск-символ луны. На коленях богини маленький младенец, тянущийся к груди, это ее сын Гарпократ. Большие глаза Исиды грустно смотрят на входящих. Статуя невольно напоминает нам знакомый образ богородицы, и это неудивительно: в сложении иконографии христианского божества образ Исиды, матери Гарпократа, сыграл немаловажную роль, да и не только в изобразительном плане. Если бы мы услышали посвященные ей гимны, то они поразили бы нас сходством с акафистами богородице в православной церкви.

Еще десять минут ходьбы, и перед нашими глазами вырастает Серапеум. Это целый комплекс величественных построек, воздвигнутый на искусственном холме. Здесь и святилища, и внутренние дворы, и часовни, и здание библиотеки, связанные между собой колоннадами. Весь теменос – священный участок – окружен мощной стеной, внутри которой возвышается лес высоких стройных колонн – их четыреста. Богато изукрашенный снаружи и внутри, храм ориентирован с севера на юг, а не с востока на запад, как обычно строились храмы эллинистического времени.

На холм ведет широкая лестница в сто ступеней. Мы поднимаемся по ней, проходим между гранитными колоннами и попадаем наконец в богато украшенное мрамором и золотом святилище, где встречаемся с божеством.

Серапис вовсе не древнеегипетский бог, культ его возник совсем недавно. Умный и тонкий политик Птолемей I понимал, что основанному им новому царству кроме старых египетских и греческих божеств требуется и другое, тесно связанное с Александрией. Но для успешного распространения нового культа среди населения надо было, чтобы в нем сочетались элементы религий и того и другого этноса. Поэтому для выработки основных ритуальных положений Птолемей пригласил грека Тимофея из жреческого рода Эвмолпидов в Элевсине – древнейшей греческой святыне богини Деметры. Представителем же египетской стороны был ученый жрец и историк из Себеннита Манефон. Имя нового божества было образовано из сочетания имен двух египетских богов: владыки загробного мира Осириса и священного быка Аписа – олицетворения мемфисского бога Пта.

Установление нового культа, как обычно, сопровождалось составлением соответствующего предания, Согласно ему, когда Птолемей Сотер устанавливал религиозные ритуалы в новооснованной столице, царю явился во сне юноша, необычайно красивый и гигантского роста, и потребовал от него, чтобы он перенес с Понта его статую на благо своему царству, и сулил храму, где его поставят, величие и славу. После этих слов видение, окруженное огнем, вознеслось на небо. Птолемей рассказал свое сновидение египетским жрецам, но те ответили, что они почти ничего не слышали о Понте и народах, живущих за пределами Египта. Тогда новый властитель страны обратился к Тимофею из рода Эвмолпидов, и тот, расспросив людей, бывавший на Понте, узнал, что неподалеку от города Синопы [32]32
  Синопа – теперь одноименный город на черноморском побережье Турции.


[Закрыть]есть древний храм, в святилище которого стоит статуя бога – владыки подземного мира, а рядом с ним женское изображение. Отвлеченный другими заботами и развлечениями, царь забыл о пророчестве, как вдруг тот же юноша явился ему в более грозном облике и сказал, что если Птолемей не исполнит приказания, то и его царство, и его самого ждет немедленная гибель. Тогда египетский владыка отправил послов с дарами к царю Синопы Скидрофемиду. По дороге он приказал им посетить святилище Аполлона Пифийского и вопросить о прорицании. Плавание посланных было удачно, бог же ответил им, что они должны поспешить в Синопу и возвратиться с изображением его отца, статую же сестры оставить на месте.

Прибыв наконец в Синопу, послы вручили Скидрофемиду подарки и изложили просьбу Птолемея. Царь. Синопы не знал, что делать: веление божества приводило его в трепет, а народ, узнав о прибытии египетских посланцев, требовал, чтобы статуи никто не касался. Так прошло три года. Египетский владыка не ослаблял своих усилий, от него приезжали послы все более высокого ранга, росло число прибывавших из Египта кораблей, привозивших все больше золота. Скидрофемиду явилась грозная тень, приказала не медлить и выполнить тотчас же веление бога. Но царь Синопы продолжал колебаться. Тогда на него обрушились беды, начались болезни, гнев небес разразился над жителями столицы. Скидрофемид собрал народ и старался убедить его, но обитатели Синопы не хотели его слушаться. Они даже выставили у святилища надежную охрану. Тогда сам бог покинул храм и через пораженную ужасом толпу проследовал на египетский корабль. С удивительной быстротой суда прошли огромное расстояние от Синопы до Египта и уже на третий день появились в александрийской гавани.

В этой типично храмовой легенде есть все необходимые для подобного жанра моменты: явление божества, сопротивление прежних его почитателей и конечный триумф. Такого рода сказания сочинялись почти для всех новоустанавливаемых культов и в древности, и много позже. Достаточно вспомнить, например, легенду о чудесном явлении мадонны дель Гуадалупе, культ которой так популярен в Мексике. Только черноморский город Синопа упомянут здесь либо по недоразумению, либо для вящего прославления силы и могущества нового божества. В действительности египетские корни культа Сераписа происходят из находившегося подле Мемфиса храма на холме, называвшегося по-египетски Сен Апи (дом Аписа) и переделанного греческими поселенцами в слово «Синопион».

Мы входим в святилище, и перед нашими глазами появляется изображение Сераписа – огромная хрисоэлефантинная статуя, созданная знаменитым греческим скульптором Бриаксидом. Величественный мужчина зрелых лет с длинными спускающимися на лоб кудрявыми волосами и пышной бородой сидит на троне. На голове бога – модий (мера для зерна) – символ плодородия нильской долины. В левой руке он держит скипетр, правая покоится на голове злобного стража подземного царства пса Кербера.